355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роман Парфененко » Другое имя зла » Текст книги (страница 11)
Другое имя зла
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 13:27

Текст книги "Другое имя зла"


Автор книги: Роман Парфененко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Мимо пролетели Московские ворота. Азазель не сбрасывал скорости. Сколько раз гуляя я проходил его весь от Сенной до Площади Победы?! Меня вдохновляли тяжеловесные причуды Сталинского монументализма. Радовало небольшое количество людей для одной из самых оживленных магистралей города. Был счастлив, когда брел один по этому проспекту. Курил, смотрел. Ничего не надо. Ничего не хочу. Просто иду думаю о себе, обо всем…

– Почему вы так, бессмысленно жестоки?! – Обратился я к Азазель.

– Мы жестоки??? – Впервые послышались эмоции. Удивление казалось не наигранным. В голосе даже проскользнула обида. Он как бы посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Ты думаешь, твой мир был добрее?!! У вас была такая штука – телевиденье. Так вот она показывала во время вашего вечернего приема пищи. Утром, во время еды. Ночью, перед сном разные передачи. Криминал, Чистосердечное признание, ТСБ, Дежурная Часть, Петровка – 38, Дорожный Патруль и многие другие, а вы смотрели и ели у этих ящиков. Ведь так?!

– Да, но…

– Никаких но. Вы за ужином, завтраком, обедом жрали мертвечину. Человеческую падаль. Засыпали и просыпались с ней! Вам показывали раненных, убитых, раздавленных, сгоревших, изуродованных маньяками и взрывами снарядов, выпущенных такими же маньяками в погонах. Пробитых трубами дорожного ограждения! Вы тщательно пережевывали мясо и смотрели на настоящую кровь, разлитую по земле! А ведь кровь, это не кетчуп!!! А для вас она была просто хорошей подливкой! Приправой к еде! Иногда телевизор заменяли газеты, радио. Они стремились не отстать, поливая ваш вкус к жизни чужой кровью!!!

Мне нечего было возразить Демону прокурору. Все это правда. Мы смотрели на смерть, страшную, жестокую, абсурдную. Мы переваривали ее уже без эмоций. Чужая смерть стала обыденностью. Повседневностью. Лишь бы миновала она нас. Ни у кого она не ассоциировалась с собственной смертью. И вот она пришла к каждому…

– Есть закурить? – Спросил моего неожиданно умного шофера. Он перекинул на заднее сиденье пачку Мальборо.

– Пожалуйста, открой окно. Не выношу табачного дыма. Я нажал клавишу на подлокотнике двери. Толстое стекло, тихо жужжа, опустилось. Ветер врывался в открытое окно вместе с мелькающими за окном домами. Это было единственное ощущение движения. Закурил. Надо сосредоточиться на одном. На Наташке. Надо вытаскивать нас обоих отсюда! Не верю я им. Не может за городом ничего не быть! А здесь до границы города, рукой подать! Мы повернули на Бассейную улицу. Едем, наверное, к СКК. Надо попробовать! Если Наташка там, на коленях выпрошу возможность увидеться с ней наедине. А там посмотрим!..

Машина пересекла проспект Гагарина и действительно направилась к Спортивно Концертному Комплексу. Надежда крепла.

– Приехали. Хочу тебе, Юрий, сказать еще одно и подвести черту под твоим вопросом. Мир, в котором ты жил прежде, был не менее жесток и бездушен. Просто та жестокость и смерть к которой вы привыкли, была неконкретна. Она была уделом других, тех, что были рядом. Вам она щекотала нервы. Добавляла соли и перца в ежедневный рацион. Так вы острее ощущали, что пока еще живы. А теперь смерть и боль и страх стали доступны каждому. И каждый может на своей шкуре испытать, каково это, умереть. Это ли не демократия и свобода?! Как говорит наш дорогой шеф Махал Гаваныч. – И он заквакал. Я нашел отражение его лица в зеркальце, и понял что это кваканье ничто иное, как смех. Черномордый лектор мало того, что был плагиатором, он еще обладал не плохим чувством юмора. Плагиат ему можно было простить, он и сам был в состояние до всего допереть, своей пустой башкой а вот, его идентичный с цветом лица юмор покоробил меня. Азазель умудрился достать не меньше, чем удавалось его хозяину.

Машина остановилась. От лестницы к нам шли трое других.

– Выходи, твой эскорт прибыл. – Я, кряхтя, но без сожаления, покинул чрево Мерседеса. Трое окружили и повели к центральному входу комплекса.

Вошли в громадное здание. Снующих взад и вперед Других сосчитать было невозможно. Не задерживаясь, прошли мимо анфилады торговых прилавков, которые теперь были пусты. Свернули и поднялись по лестнице на второй ярус. Другой, идущий впереди, не стуча открыл дверь и пропустил меня вперед. Дверь за спиной закрылась. За большим белым столом, вворотив на него ноги, в кресле сидел Малах Га – Мавет. На столе лежала его трость и стояла бутылка коньяка. В руке демон держал бокал, на дне которого плескалась золотисто – коричневая жидкость. Он смотрел на меня, на губах лежала задумчивая улыбка. Я не стал дожидаться приглашения сесть. Устроился на мягком кресле с металлическими подлокотниками, напротив него. Пыльный Ангел никак не отреагировал на бесцеремонность. Я потихоньку обалдевал от собственной наглости. Достал невозвращенные Азазель сигареты, он ведь, все равно не выносит табачного дыма. Закурил.

– Привет! Как самочувствие, Юра? Есть хочешь?

– Зачем меня сюда привезли?!

– А ты разве не соскучился по моему обществу?! Я, к примеру, очень тяжело переживал нашу разлуку!

Его кривляние окончательно разворошило муравейник ненависти к нему.

– Слушай, Демон! Хватит юродствовать! Твои замашки не тянут на манеры средней руки Нового русского, который нахапал всяких шалабушек, торгуя зелеными, но уже гнилыми бананами! Чего ты хочешь?! Хватит водить меня, как козла на веревке? Говори, что тебе надо!

– Ох, ох, ох. – По затихающей произнес он.

– Вопрос не в том, что мне надо от тебя. Мне от тебя уже ничего не надо. Впрочем, своей пламенной тирадой, ты натолкнул меня на одну очень забавную мысль. Мы еще никого не варили живьем в кипятке, масле или кипящей смоле. Техника этого дела тебе незнакома? Все равно, я не откажу себе в удовольствие посвятить в детали. Человека за руки привязывают к блоку. Под ним размещают вместительный котел, наполненный чем-нибудь выше перечисленным. Но главное, чтобы содержимое котла кипело. Знаешь, булькало так. Этого человека, медленно опускают в котел. Вначале ступни, кончики пальцев ног. Держат. Потом еще ниже, щиколотки, держат. И так далее. Так вот, смотрю я на тебя и думаю, какие песни будешь петь в кипящей смоле? А чтобы голос был громче и искреннее, не блокировать болевые центры.

Гонор мой как – то сразу испарился. Эта тварь могла сделать это, не испытывая никаких эмоций.

– Что замолчал? – Я не сразу нашелся с ответом.

– А что по поводу твоих мыслей скажет Атман?

– Вот это, вот вопрос! Но мой тебе совет, дружеский, можно сказать. На бога надейся, но и сам не плошай. На твоем месте я особо не обольщался бы интересом Атмана к твоей персоне.

Значит Атману я еще нужен! Я не в том положении, чтобы выбирать себе союзников. Но если сейчас мне покровительствует безумный бог, значит еще можно рассчитывать на кое – что. И название этому кое – что, жизнь! Хотя эта тварь может переметнуться к той, другой силе. Пока не известной, но мне однозначно, враждебной. Самообладание начало возвращаться.

– Ну, так может, поменяемся местами, демон?

Он как – то грустно хмыкнул.

– Не думаю, что на моем месте твоей заднице будет удобно! Ладно, хватит пикироваться. В своих собственных глазах тебе удалось утвердиться. Будем считать, что инцидент исчерпан. Хочешь выпить?

Я кивнул. Затушил, забытую сигарету, дотлевшую до пальцев. Бросил окурок под кресло. Демон достал из стола еще один бокал, наполнил на треть коньяком, и пальцами пустил его по столу ко мне. Я поймал его и сделал глоток. Нервное напряжение вытеснялось теплом, растекающимся по телу.

– Задавай свои вопросы.

– Какие еще вопросы. – Удивился я.

– Ну что у тебя вопросов нет?

Это был разговор похмельного утра. После грандиозной попойки. Просыпаешься с кем – то в постели, задаешь ненужные вопросы, получаешь еще более ненужные ответы. Делаешь это все для того, чтобы попытаться сохранить распухшее лицо человеческих отношений. Сам ждешь, не дождешься возможности уйти и остаться наедине со своей болью. Так и здесь. Мы смертельно надоели друг – другу. Но помимо нашей воли, должны были общаться. И стараться, что бы это общение не выходило за рамки. За какие?

– Где Наташа?!

– Наконец-то разродился. Она здесь. Атман приказал устроить вашу встречу. С глазу на глаз. Тэт – а – тэт. Наедине. В общем, я сделаю это. Скоро ее приведут. Но не для протокола, Юра, слова мои тебе. Для души, причем, твоей. Откажись от встречи.

– Почему я должен так поступить???

– Позволь не объяснять своих мотивов. А, впрочем, решать все равно тебе…

– Я хочу, что бы ее привели.

– Будь по – твоему. – Сказал он и вышел из кабинета. Я поднялся, воровато оглянулся на дверь и налил еще коньяка. Больше половины бокала. Прошелся по кабинету. Опять сел. Так, сейчас приведут Наташу, мы останемся с ней одни. Очень похоже на провокацию! Нельзя недооценивать даже душевнобольных богов. Все равно, это шанс, и другой вряд ли будет. Надо присмотреть какое – нибудь оружие. Окинул кабинет беглым взглядом, но ничего подходящего не обнаружил. Все равно попробуем. Под лежачий камень вода не течет. Но особой решимости в себе не находил. Даже не понимал, зачем все это. Господи! Черт бы все это побрал! Отчаянье накатило, как цунами. Оно смыло последние остатки самообладания и надежды. Внутри все опустело. Осталось только щемящее чувство непроходимой тоски и какой – то собачей, цепной беспросветности.

Дверь скрипнула. Вошел Другой. Сделал несколько шагов и развернулся кругом. Встал мордой к двери. Появилась Наташа. На ней была надета серая, до пола хламида. На голове по-крестьянски повязан платок. Конвоир сделал шаг и подтолкнул ее ко мне. Выполнив обязанности, он стремительно убрался и плотно закрыл дверь. Я сидел, подавшись телом вперед. Руками, мертвой хваткой вцепился в подлокотники кресла. Меня влекло к ней, но рук оторвать не мог. Наташа стояла, опустив глаза. Руки безвольно опущены вдоль тела. Они полностью, были скрыты рукавами бесформенного платья. Подняла глаза и посмотрела на меня. Глаза ожили. В них метнулся вначале испуг, потом он сразу сменился радостью, на смену радости пришло удивление, которое медленно переросло в недоверие.

– Юра???

Руки, наконец-то отлепились от подлокотников и я кинулся к ней. Обнял. Начал гладить, целовать.

– Наташенька, любимая. Как ты?! Что с тобой?!

– Юра, это правда, ты?! – Боже, какие банальности мы городили!!! А время убегало!

– Ну, конечно, кто же еще?

Она заплакала, беззвучно. Большие, очень большие, медленные слезы. Я целовал ее лицо. Губы чувствовали вкус слез. Стояли целую вечность. Наташа отстранилась.

– Почему на тебе его одежда? – Подозрение сквозило в голосе. Она не хотела верить тому, что видела.

– Это долгая история. Но, наверное, мне было легче надеть такую одежду, какую носит он, чем Демону принять мою внешность.

– Для него нет ничего невозможного. Кроме всего, на столе лежит его трость.

Я посмотрел туда, куда она кивнула головой. На столе лежала трость Малах Га – Мавета. Почему раньше ее не заметил? Он забыл ее. Выходит и на Демона бывает проруха?!

– Милая моя. Это действительно я. Он просто дал мне такую же одежду, какую носит сам. Ну чем тебе доказать, что я это я?!! Спроси меня о чем – ни будь, что знаем только мы!

Она задумалась.

– Нет ничего такого, чего не знал бы он.

– Подумай! Зачем ему с такими способностями ломать комедию?! Неужели, если бы его целью было обмануть тебя, он принял бы мою внешность и не подумал переодеться в мою одежду для большей достоверности?!

– Возможно. Покажи плечо, пожалуйста.

Я понял, о чем она просила. На плече у меня было три белых, едва заметных шрама. Однажды летом, когда нестерпимая жара наложилась на половину литра сибирской водки, вышел вместо двери через оконное стекло. Плечо распорол достаточно сильно. Мне наложили швы. Со временем шрамы почти исчезли. Остались только три параллельные полоски. Она заметила их в квартире на Садовой. Когда мы лежали в постели. Тогда рассказал ей эту историю. Быстро скинул куртку. Оттянул ворот свитера и оголил плечо. Она подошла и пристально изучила его, потом провела указательным пальцем по шрамам. Прикосновения всколыхнули во мне чувственные воспоминания. Я покрылся гусиной кожей. Наташа улыбнулась совсем как прежде.

– Это ты. Странно, убедили меня в этом не шрамы, а то, что от моего прикосновения, покрылся пупырышками. Что с тобой было?

Она, прикосновение, голос, улыбка, вся она, в этом нелепом наряде!!! Здесь мои мысли понеслись в направление, да простит Господь, Малах Га – Мавета…

– Наташа, это наш единственный шанс! Быть игрушкой в руках безумного бога хуже, чем погибнуть при попытке бегства! Как думаешь?!

– Что у тебя на уме?

– Нам надо попробовать подорвать отсюда.

– Но это безумие! У них здесь что – то вроде контрационного лагеря! Тут все кишит безлицыми!

– Все это менее безумно, чем оставаться рядом с ними. Здесь не выжить! Я много общался в последнее время с этими уродами. Решайся скорее!

Она раздумывала. Потом подошла ко мне вновь и обняла за шею.

– Я согласна.

Я освободился от объятий. Подошел к столу, налил в бокал коньяку, протянул ей.

– Выпей для храбрости. И за удачу!

Наташа одним глотком осушила бокал. Налил еще. Выдохнул и как водку залпом опрокинул коньяк внутрь. Перевел дух и сказал:

– За удачу!

– Слушай, сейчас выгляну в дверь и попрошу у Другого воды…

– Как ты назвал его?

– Не перебивай! Запоминай! Посмотрю сколько их там. Если там один, постараюсь завалить его с помощью трости демона. Если двое, один пойдет за водой, а второго сделаю. Потом спускаемся по лестнице в подвал и ищем там выход на улицу. Если нам пытаются помешать – деремся. Все поняла?!

– Поняла. – Прерывающимся голосом сказала она. Волнение с плеском выхлестывало наружу.

Я подошел к столу и взял в руки трость Пыльного Ангела. Она была тяжелой. Повертел в руках. Так и этак. Вспомнил, что рассказывал мне демон о своей прошлой жизни. О том, как он капал в открытые от ужаса рты умирающих желчью со своего меча. Чем черт не шутит?!! Взялся рукой за древко, другой за ручку. Сильно, рывком дернул в разные стороны. Стальной, темный клинок наполовину выскочил из палки. С восторгом посмотрел на Наташку.

Она завороженная ужасом смотрела на клинок.

– Что – то не так?

– Он этой штукой вспарывал живых людей!!!

– Ладно! Нам не помешает это выпустить требуху из пары, тройки Других! Все помнишь из нашего плана?!

Она несколько раз резко выдохнула и кивнула головой. Я вытащил клинок. Ножны бросил на стол. Он покатился и упал на пол. Подошел к двери. Прислонил этот вертел к косяку справа от себя. Отворил дверь. Перед ней, лицом ко мне, стоял Другой.

– Воды принеси! Слышишь, ей плохо! Ну, что ты вперился в меня?! Воды дай!!!

Он сделал несколько шагов на встречу. Я нашарил рукой рукоятку клинка.

– Ты что не понимаешь русского языка?! Прошу тебя, принеси воды!

На морде начал проявляться рот. Другой был уже в шаге. Я выхватил клинок и от пояса всадил в брюхо Другого. Не давая ему времени, левой рукой схватился за острое лезвие. Не обращая внимания на жгучую боль, вспыхнувшую в рассеченной руке, до отказа вдавил сталь в тело урода. Перехватился порезанной рукой. Взялся обеими за рукоять, с темными искрами из глаз потащил вертел вверх, вспарывая безмордого. Мне удалось разделать его на две половины. Клинок вырвался из плеча Другого. Лишившись единственной опоры, которая развалила его почти надвое, он рухнул на пол, распадаясь на части.

Я повернулся к Наташе. Не увидел на ее лице ожидаемого мной ужаса и отвращения. Девочка много чего уже успела повидать в жизни.

– Все пошли!

– Ты ранен?!

– Все в порядке. Быстрее!

Мы бесшумно, быстро скатились с двух пролетов лестницы. Миновали маленькую площадку, с которой можно было попасть в главный коридор. От нее спускалась короткая лесенка, ведущая в подвал. За две секунды успел перемолиться всем Богам, чтобы дверь в подвал не была заперта. Кто – то из них, видимо, услышал. Хотелось верить, что не Атман. Вбежали через открытую дверь в длинный и широкий, ярко освещенный коридор. Изолированные в толстую фольгу трубы, вдоль стен. Разбегающиеся волнами в разные стороны разноцветные кабели.

– Ты пятнаешь наш путь кровью. По эти следам нас быстро найдут!

Наташа без усилий оторвала кусок рукава от своего платья. Я протянул раненую руку. Боли не было, хотя порез был достаточно глубоким. Она быстро и ловко перевязала ладонь. Я сильно сжал кулак.

– Спасибо. Нам надо бежать! – Сделал сенсационное открытие. Рванулись плечом к плечу. Вдоль коридора не было никаких дверей. От него под прямым углом отходил темный проход. Мы остановились.

– Мне кажется, что выход на улицу должен быть там. – Махнул рукой в сторону темноты.

– Ну так что замер?!! Бежим!!!

Бросился первым. Наташка за мной. Пробежали метров двадцать. Вдруг слева в темноту упала щель света, раздался скрип открываемой двери. В проеме показалась фигура Другого. Вскинул клинок и наотмашь рубанул по его голове. Клинок перерубил руку, пытавшуюся защититься, и с треском вошел в череп. Выдернул лезвие. Умирающий урод попытался сжать пальцами уцелевшей руки расползающуюся рану. Я толкнул его покалеченной ладонью, сжатой в кулак, в грудь. Он отлетел к стене. Ударился и упал головой вперед на пол. Я заглянул в дверь, откуда так неосмотрительно вышел этот Другой. Увидел металлическую, невысокую лестницу, ведущую к выходу.

– Нам сюда! Здесь выход!!! – обернулся я к Наташе.

– Подожди, дай отдышаться.

Она подошла ко мне. Ткнулась лицом в грудь. Глухо заговорила.

– Юрочка, я хочу, что бы ты знал. Что бы ни случилось, я люблю тебя! И… спасибо тебе за все!

– Спасибо скажешь, когда выберемся отсюда!

Я замолчал. Она обняла меня за пояс и прижалась еще крепче.

– Наташенька, я тоже очень люблю тебя! Всем богам назло!!!

– Тогда пошли!

Поднялись по лесенке, и я дернул дверь на себя. Она тяжело и неохотно распахнулась.

В десяти метрах от выхода стоял Малах Га – Мавет. За ним Азазель и Аваддон. За их спинами целая армия Других. На этот раз безмордые были вооружены резиновыми, черными палками. В свое время они назывались "демократизаторами", теперь их можно окрестить "уравнителями", левеллерами. Сцена была немая. На устах Пыльного Ангела прилеплена его извечная ласково – снисходительная улыбка. Как быстро может исчезнуть надежда, сменившись тупой безразличностью? Хватит ли одного деления на секундомере, чтобы измерить это время?! Сколько раз происходило подобное? Кто сосчитает количество попаданий мной под этот контрастный душ жизни?!!

– А я-то ее обыскался! Захожу в кабинет, коньяк выпит, ножны от трости лежат, а клинка нет. Все перевернули вверх дном, перерыли, на пену изошли, я уже отчаиваться начал! А ты его нашел!!! Где он был-то, Юра, а?!!

– В пи – де, на верхней полке!!!

– Ты бы хоть дамы постеснялся. Такие выражения в приличном обществе недопустимы! Да, что тебе говорить?! Мои нравоучения и предупреждения до тебя не доходят. Поэтому от наглядных средств обучения переходим к предметным. Отдай ножичек! Или решил поиграть в Ледовое побоище?

Это побоище не выиграл бы даже Александр Невский. Кинул ему под ноги клинок. Когда тот, звеня, докатился до него, Демон, кряхтя, наклонился и подобрал его. Выпрямился с брезгливой гримасой на лице достал из кармана черный, шелковый платок и вытер лезвие. Бросил платок на землю. Черномордый слева протянул ножны. Демон собрал трость. Вновь обратил свой взор на нас.

– Все – таки, Юра, ты эгоцентричный дурак! Это еще мягко сказано. Этого, – показал тростью на меня, – заковать и в карцер. Женщину запереть к остальным.

Другие двинулись, но с опаской, исполнять приказание Верховного Демона. Меня заковали, завязали глаза. Я не сопротивлялся. За спиной послышалась какая-то возня. Раздался пронзительный крик Наташи. Я дернулся. Сразу получил такой удар в живот, что-нибудь на моих глазах повязки, они бы выскочили из орбит и разбились об асфальт. Медленно стек на колени и уперся лбом в землю. Еще пара ударов с двух сторон по почкам. Из меня выколотили крик. Завалился на бок. Хлесткий удар резиновой палкой по голове. Он вышиб из меня дух. Пришел в себя от той вони, что возвращала меня в сознание напротив Казанского собора.

– Не трогайте его, сволочи!!! – Это Наташа, отстранено подумал, сквозь пелену боли.

– Юра, Юрочка, я люблю тебя!!! Вы убили его, твари вонючие!

– Да, заткните ей рот, – раздраженный голос Демона.

Надо пошевелиться, что бы Наташа поняла, что жив. Застонал и с бока перевалился на спину. В голове грохнула граната красной боли. Сознание опять переползало через барьер боли, медленно. Очень медленно! Последнее, что услышал:

– А эта падаль долго будет здесь валяться?! Убрать, живо!

Вдруг стало мокро и холодно. Я очнулся. Голова, как мозаика разваливалась на стеклянные куски. Они падали, разрезая воздух, и разлетались по сторонам от удара о землю. Остального тела не было. Глаза открылись легко. Перед ними медленно вправо вращался пол. Я вращался в другую сторону. Тошнило. Попытался найти остальное тело. Спустя время, которое потратил на восстановление мозаики моей разлетевшейся головы, понял. Вишу на вывернутых руках прикованных к стене. Общее положение тела – коленопреклоненное. Четко восстановил картину. Меня сидящего на коленях, приковали к стене, на вывернутых руках. В лицо опять хлестнуло холодной водой. Поднять голову можно было только с помощью гидравлического домкрата. Собравшись с силами, сумел обойтись без него. В двух шагах от меня стоял Другой. В одной руке он держал ведро – источник водопада. На запястье правой руки висела дубинка. На харе присутствовал рот, с мерзкой пародией на улыбку. Он ощерился:

– Человек, ты убил семерых Других. Теперь Другие тебя трахнут.

– Все сразу? Женилки не выросли! – Выхрипел я. Он без размаха ударил ногой по ребрам. Протяжный "ох" вылез из груди. Выступать в роли подпольщика, забитого в подвале контрразведки, опыта не было. Дебютировать в этом качестве тоже не хотел. Поэтому предпочел притвориться заснувшим. Попытаться сорвать постановку.

– Жди, человек. Скоро порвем тебя.

– Как грелку, – добавил про себя ему в спину. Правда, мужества хватило произнести это одним шевелением губ. Умирать не хотелось. Язык скуден. Поискал слова, что бы найти точные определения того, как мне хотелось жить, и не нашел. Прекрасно понимал, что жить осталось ровно столько времени, сколько займет у Малах Га – Мавета принятия решения, в чем меня варить. В кипятке, масле или смоле. Для такого эстета как он особого труда это не представляет.

Появился Другой. Отомкнул меня от стены. Помог лечь на спину. В затекшее тело начали возвращаться ощущения, и всем этим ощущениям было одно имя – Боль!!! Небывалым подвигом была удачная попытка свести вопль к мучительному стону. Другой игнорировал мои страдания. Ушел. Но сразу вернулся. Бросил на пол полосатый матрас. Поставил передо мной пластиковый поднос с белыми тарелками и чашкой. Все это я отмечал краешком сознания, не задетого болью. Урод снял тарелки и чашку с подноса, вилок и ножей не было, даже пластмассовых. Засунул поднос подмышку, ногой раскатал матрас. Повернулся.

– Сначала ешь. Затем спи. Потом, быть может, ты умрешь.

Иди на хрен. Подумал, но не сказал. Что бы, не получилось так, что он подумал. И ударил.

Другой ушел. Боль отступала. Осмотрелся. Карцер немаленький – метра четыре на четыре. Напротив меня массивная железная дверь с зарешеченным окном посередине. Под потолком плафон, рассеивающий блеклый свет, метров с трех, от потолка до пола. Отсюда уже не подорвешь. Так, скоро сдохну и все это для меня кончится. Было бы, что – нибудь из – за чего смог бы поторговаться с Демоном. Но ничего нет. Даже не знаю ни какой маленькой, военной тайны, способной заинтересовать этих тварей. Рассчитывать на легкую смерть не приходится, они неблагородные противники. Сварят в дерьме без сомнений. Когда будут выводить, или зайдет еще один Другой, кинуться, чтобы забили насмерть?! Могут и не забить. Оглушат, потом, как снулую рыбу повесят на крюк и закоптят, по горячему, в смоле!

Варианты, варианты!!! Какие могут быть варианты?! Ох, как не хочется умирать. Как этого можно избежать?! Избежать этого можно по кругу. Может убить себя?! Но как??? Если только разодрать руками горло, или зубами перегрызть вены на руках?!! Даже ремень забрали сволочи. Ни вилок, ни ножей не дали. Не хотят себя лишать удовольствия лицезреть мучительное издыхание! Стоп!!! Так и там с этой чертовой тростью тоже была засада! Провокация! Этот упырь провоцировал на побег. Говорил что – то, мол не советует встречаться с Наташей. А что с ней? Да какое это сейчас имеет значение! Если сам не смогу отсюда выбраться, то и ей уже ни чем не поможешь! О самоубийстве думать рано. Они играют с нами, как кошка с мышкой. Силовое соотношение примерно равное. Но ведь бывает, так, что и мышке удается вырваться из цепких, когтистых лап безжалостного охотника! Поэтому сейчас поедим, силы нам еще понадобятся. Отдохнем, а потом будем бороться за наши жизни! Болело все тело. Но привыкнув к постоянному страху за жизнь. Научившись задвигать его на дальнюю полку, можно то же самое попытаться сделать и с болью, не со всей, хотя бы с ее маленькой частью. Главное сосредоточиться на чем-нибудь другом. Например, на еде. Тарелки были одноразовые. В первой, нечто похожее на прямоугольный бульон из кубика снесенного Галиной Бланка. Во второй, мелкой тарелке шлепок перловой каши, тоже весьма "аппетитной" на вид. В маленькой чашке была индотифицированна вода. Трапеза предстояла та еще. Но последний раз ел в резиденции Пыльного Ангела, и мало что внутри удержалось, после его удачной попытки сбить с меня спесь. Вызвать аппетит удалось с большим трудом. Но жизнь, процесс физиологический. Через край выпил сильно пересоленный бульон. Каша совершенно безвкусная. Надо было есть кашу, запивая бульоном. Но если бы бабке хрен, она бы дедкой была. Воду пить не стал. Покурить бы не мешало. Завалился на матрас. Усердно сосредоточился вместо боли на сне. Получилось! Аккуратно уснул.

Другой просто поленился создавать рот. Лень ему было и наклоняться. Пнул меня ногой по ребрам. Добиться желаемого результата с наименьшими физическими затратами удалось. Я проснулся. Рукой Другой приказал подняться и следовать за собой. Я встал, потянулся. Это было не сладко, опять вернулась боль. Тот почти дошел до двери, а я все стоял и потирал наиболее сильно болевшие на теле места. Идти не хотелось. Другой заметил, что его путешествие остается одиноким. Повернулся и решительно направился ко мне. Собрался, преподать урок послушания. Учиться в мои планы не входило, хотя говорится, что этим заниматься никогда не поздно. Взбесило подобное отношение этого мутировавшего дегенерата. Он явно забыл о моем праве вытатуировать на лбу семь черных крестов. Знак моих воинских успехов и память о семерых Других, которые уже никогда не смогут репродуцировать себя. Он подошел, вцепился в левое плечо. Резко дернул. Я сделал шаг в задаваемом Другим направлении, и вместе с шагом всем весом впечатал ему в морду правый кулак. Такой прыти он, надо думать, не ожидал. Урод оторопело отлетел на метр, не сумел найти в воздухе равновесие, рухнул на пол. Я разбежался, насколько было возможно, преодолел земное притяжение. В прыжке согнул колени, с хрустом распрямил ноги, достигнув его груди. Хруст ребер заглушил хруст, произведенный моими суставами. Прыгал на нем, как гимнаст на батуте, пока окончательно не раздавил грудину. Он был плохим учителем, а я был еще более плохим учеником. Урок, который он хотел преподать, никому не пошел впрок. Восстановил дыхание. Оно стало ровным, прошла злость. Опустился на матрас. Удивился. Последнее время голова чаще была пуста, чем больна какой – либо мыслью. Что это, свидетельство душевного здоровья?! Сидел и тупо смотрел на раздавленного Другого. И эта комната была тупиком. Вся моя жизнь была тупиком. Малах Га – Мавет говорил, что всегда есть выход, вопрос в том, что ждет тебя за дверью?! Я больше не хотел искать выход, узнавать, что находится там. Сейчас сидел и ждал. Чего? Да просто сидел, и мое седалище являлось олицетворением всего, что меня окружало. Весь мир – одно большое седалище!!! Время остановилось. Никто не приходил, не выволакивал из камеры, не тащил, не вязал, не варил. Это вернуло меня в ощущение моей прежней жизни. Всем наплевать на все, а мне наплевать на всех. Очень милое состояние, близкое к нирване. Посмотрел на свой пупок, но сияния вокруг не обнаружил. Открытие не могло отравить общее состояние. Если бы был сквозняк, мог бы левитировать. Но все хорошее ни когда не наступает, когда так ждешь его! Не наступило оно и сейчас. Вместо него в камеру вошло четверо Других. Я даже успел испугаться, но бить не стали. Один вытащил наручники. Сковали за спиной руки. Подняли, но без хамства и лишней грубости. Вновь завязали глаза, словно повезут на конспиративную квартиру. Если это и так, то продать их секреты все равно некому. Скованные за спиной руки и завязанные глаза делали мерзко беспомощным. С таким можно делать все. Была бы фантазия. Но их фантазия опять отдыхала. Повели, поддерживая с двух сторон. Путешествие много времени не заняло. Оказались на улице. Плохо быть слепым! Хотя тоже есть свои плюсы. Не видно конца. Затолкали в машину. С обоих сторон теснили Другие. Машина понеслась. На встречу чему?!!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю