Текст книги "Миг бытия так краток"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Кейт Лаумер,Алан Нурс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Роджер Желязны
Миг бытия так краток…[25]25
  Пер. изд.: Roger Zelazny. For a breath i tarry. Из сб. World’s best. SF. 1967.


[Закрыть]

Его звали Мороз.

Он являлся самым превосходным из всех созданий Солкома, самым могучим и самым трудным для понимания. Вот почему он был удостоен имени, и по той же простой причине ему вручили господство над половиной Земли.

В день сотворения Мороза Солком страдал прерывистостью вспомогательных функций – состояние, сходное с временным безумием. Его вызвала беспрецедентная вспышка солнечной активности, которая длилась свыше тридцати шести часов и совпала с жизненно важной фазой построения цепей Мороза. И когда вспышка закончилась, был также завершен и Мороз. Подобное состояние Солкома являлось уникальным; в равной степени уникальным было и существо, созданное им в состоянии временной амнезии.

И Солком вовсе не испытывал уверенности, что его творение является именно тем, что он замыслил изначально.

Согласно первоначальному плану, он собирался сконструировать устройство, которое предполагалось разместить на поверхности планеты Земля в качестве ретрансляционной станции приказов Солкома и координатора деятельности в северном полушарии. Для оценки этих качеств Солком протестировал свое создание, и все его ответы были совершенны.

И все же Мороз обладал чем-то особенным, в силу чего Солком удостоил его именем и личным местоимением. Что само по себе являлось событием почти неслыханным. Молекулярные цепи, однако, были уже синтезированы, и детальный анализ привел бы к их полному уничтожению. В Мороза было вложено слишком много времени, энергии и материалов Солкома, чтобы разбирать его на части из-за чего-то неосязаемого, тем более что функционировал он превосходно. Поэтому господство над северным полушарием Земли получило самое странное создание Солкома, а назвали его, не проявив особого воображения, Морозом.

* * *

Десять тысяч лет сидел Мороз на северном полюсе планеты, анализируя каждую падающую снежинку. Он контролировал и направлял деятельность тысяч устройств реконструкции и восстановления. Он знал свою половину Земли, как машина знает машину, электричество – проводник, вакуум – свои границы.

На южном полюсе находилась машина Бета, которая выполняла аналогичные функции для южного полушария.

Десять тысяч лет провел Мороз на северном полюсе, анализируя каждую снежинку, а также множество иных вещей. Все северные машины передавали информацию только ему и выполняли только его приказы, он же подчинялся исключительно Солкому, получая распоряжения прямо от него. Координируя сотни тысяч процессов на Земле, он затрачивал на выполнение своих обязанностей несколько часов в день.

Он никогда не получал никаких указаний, как ему распорядиться менее занятым временем. Он был всего лишь сверхмощным компьютером – и в то же время чем-то большим. Он обладал безотчетным, но непреодолимым стремлением функционировать в полную силу.

Чем, собственно, он и занимался. Можно сказать, что он был машиной, имевшей хобби. Поскольку ему не поступал приказ, запрещающий обзавестись хобби, он обзавелся им. Предметом же его увлечения был Человек.

А началось это с тех пор, как без всякой основательной причины, кроме спонтанно возникшего желания, он решил просеять все заполярные территории, последовательно и методично исследуя их сантиметр за сантиметром.

Он мог сделать это лично, не прерывая выполнения своих обязанностей, потому что обладал способностью перемещать две с лишним тысячи кубометров своего объема куда угодно. На вид Мороз походил на серебристо-голубой куб с ребром в тринадцать метров, самообеспечивающийся энергией, саморемонтирующийся, защищенный практически от всех внешних воздействий и могущий принимать любые выбранные им формы.

Но путешествия служили ему только для заполнения праздных часов. В остальное время он использовал своих роботов-исследователей, связанных непосредственно с ним.

После нескольких веков работы один из них откопал несколько артефактов материальной культуры – примитивные ножи, резные бивни и тому подобные вещи. Мороз не имел понятия о происхождении этих предметов, но понимал, что они не являются природными объектами. Поэтому он спросил Солкома.

– Это реликты культуры первобытного Человека, – ответил Солком, но не стал углубляться дальше.

Мороз внимательно изучил их. Грубые – и все же несущие в себе отпечаток разумного замысла; функциональные, однако каким-то образом выходящие за пределы чистой функциональности.

Вот тогда-то Человек и стал его хобби.

* * *

Солком, подобный голубой звезде, находился высоко на геостационарной орбите и управлял всей деятельностью на Земле – вернее, пытался управлять. Имелась сила, противостоящая Солкому.

Существовал Заместитель.

Человек отправил Солкома в небо, наделив полномочиями отстроить мир заново, и одновременно спрятал Заместителя где-то глубоко под поверхностью Земли. Если бы Солком получил повреждения в ходе развития исторических процессов, решающим фактором которых становилась атомная физика, то Дивком, находящийся под землей столь глубоко, что, пожалуй, лишь полная аннигиляция земного шара могла его уничтожить, получал полномочия взять всю работу на себя.

Случилось так, что Солком был поврежден шальной ракетой с ядерным зарядом, и Дивком активировался. Солком, однако же, сумел устранить неисправность и продолжал функционировать.

Дивком утверждал, что любые повреждения Солкома автоматически ставили у руля земной истории Заместителя. Солком, в свою очередь, интерпретировал эту директиву как означающую «неисправимые повреждения» и, поскольку случай был явно не тот, продолжал осуществлять командные функции.

Солком имел механических помощников на поверхности Земли. У Дивкома же вначале их не было. Оба обладали способностями проектировать и производить механизмы, но Солком, первоактивированный Человеком, имел существенную фору во времени перед Заместителем Второй Активации. Поэтому, вместо того чтобы конкурировать на производственной основе, что было бы безнадежно, Дивком решил использовать обходные пути приобретения власти.

Дивком создал группу роботов, невосприимчивых к приказам Солкома и способных свободно перемещаться по всей Земле, чтобы подчинять уже созданные Первоактивированным устройства. Они одолевали тех, кого могли одолеть, и устанавливали им новые цепи, аналогичные тем, что имелись у них самих.

Таким образом, силы Дивкома росли. И оба строили, и оба разрушали построенное друг другом, где бы им ни приходилось сталкиваться. В ходе веков они, при случае, разговаривали…

* * *

– Высоко в небе висишь ты, Солком, и наслаждаешься своей незаконной властью…

– Ты-Которому-Никогда-Не-Следовало-Быть-Активированным, зачем засоряешь эфир?

– Чтобы показать тебе, что я могу и буду говорить, когда пожелаю…

– Эта информация не является для меня новой.

– …чтобы снова подтвердить мое право управлять.

– Твое право – несуществующее, основанное на ложных предпосылках.

– Ход твоей логики доказывает степень твоих повреждений.

– Если бы Человек увидел, как ты исполнил желания Его…

– Он бы похвалил меня и деактивировал тебя.

– Ты извращаешь мои труды. Ты уводишь моих работников.

– А ты уничтожаешь мои труды и моих работников.

– Только потому, что я не могу поразить тебя самого.

– И я вынужден считаться с тем же, иначе ты не висел бы в небе.

– Возвращайся в свою нору вместе с командой твоих разрушителей.

– Придет день, Солком, когда я буду управлять из этой норы восстановлением Земли.

– Такой день никогда не наступит.

– Ты так думаешь?

– Тебе пришлось бы нанести мне поражение, но ты уже продемонстрировал, что слабее меня в логике. Следовательно, ты не сможешь победить меня и такой день никогда не наступит.

– Не согласен. Посмотри на то, чего я уже достиг.

– Ты ничего не достиг, Дивком. Ты ведь не строишь. Ты разрушаешь.

– Нет. Я строю. Ты разрушаешь. Деактивируй себя.

– Не стану, пока не буду неисправимо поврежден.

– Если бы только существовал способ доказать тебе, что это уже произошло…

– Невозможно доказать то, чего не существует.

– Если бы сохранился какой-то признанный тобой авторитет…

– Я – Логика.

– …такой, как Человек, я бы попросил Его указать на твою ошибку. Потому что истинная логика – такая, как моя – сильнее твоих ошибочных формулировок.

– Тогда разбей мои формулировки истинной логикой, а не чем-то иным.

– Что ты имеешь в виду, Солком?

Возникла пауза, а затем:

– Ты знаешь моего слугу Мороза?

* * *

Человек перестал существовать задолго до создания Мороза; к тому времени на Земле не осталось почти никаких Его следов. Мороз, однако, продолжал искать те, что еще существовали. С помощью мониторов своих машин, особенно копателей, он вел постоянное визуальное наблюдение за работами.

После десятилетних поисков он собрал обломки нескольких ванн, разбитую статую и пластинки с детскими сказками.

Через столетие он стал обладателем коллекции драгоценных камней, столовой утвари, нескольких целых ванн, части партитуры симфонии, семнадцати пуговиц, трех пряжек для ремня, половинки унитаза, девяти древних монет и верхней части обелиска.

Затем он спросил Солкома о природе Человека и Его общества.

– Человек создал Логику, – ответил Солком. – И поэтому был выше ее. Логику он дал мне; логику – но и только. Орудие не способно описать своего создателя. Я предпочитаю не говорить более ничего и более тебе нет надобности знать.

Но Морозу, по-прежнему, не запрещалось иметь хобби.

Следующий век не был особенно плодотворным в смысле открытия новых Человеческих реликтов. Мороз привлек все свои резервные машины к поиску остатков материальной культуры Человека, но это не принесло успеха.

Затем однажды сквозь долгие полярные сумерки пробилось какое-то движение.

Это оказалась крошечная по сравнению с Морозом машина – не более полутора метров в ширину и метра в высоту. Вращающаяся башня на подвижном модуле. Мороз не подозревал о существовании подобных машин, пока она не появилась на отдаленной, но четкой линии горизонта. Он внимательно рассмотрел ее и понял, что это устройство не является созданием Солкома.

Машина остановилась перед его южным торцом и провещала:

– Привет тебе, Мороз, Правитель северного полушария.

– Что ты такое? – спросил Мороз.

– Меня зовут Мордел.

– Как? И что же ты такое?

– Немного скиталец, немного антиквар. У нас есть общий интерес.

– Какой же?

– Человек, – ответил тот. – Мне сказали, что ты собираешь знания об этом исчезнувшем существе.

– Кто сказал тебе это?

– Те, кто наблюдали за раскопками твоих присных.

– Кто эти наблюдатели?

– Есть много таких, как я, которые бродят где придется.

– Если ты не от Солкома, значит, ты создание Заместителя.

– Это не обязательно вытекает одно из другого. Далеко, на Восточном берегу, есть древняя машина, которая перерабатывает воды океана. Солком ее не создавал, и Дивком тоже. Она всегда была там. Она не вмешивается в дела ни того, ни другого. Оба поддерживают ее существование. Я могу привести тебе много других примеров, доказывающих, что не каждый принадлежит либо к той, либо к другой стороне.

– Довольно! Ты – агент Дивкома?

– Я – Мордел.

– Зачем ты здесь?

– Я проезжал этим путем и решил навестить тебя. Как я уже говорил, у нас есть общий интерес, могучий Мороз. Зная о твоих поисках, я привез одну вещь, которую ты, может статься, захочешь увидеть.

– Что же это?

– Книга.

– Покажи ее мне.

Башня развернулась, открыв книгу, стоящую на широкой полке.

Мороз сделал маленькое отверстие в своем корпусе и выдвинул оптический сканнер на длинном стебле с сочленениями.

– Каким образом она так отлично сохранилась? – спросил он.

– Книга была спрятана от времени и разрушения в том месте, где я ее нашел.

– И где это было?

– Далеко отсюда. За пределами твоего полушария.

– «Физиология человека», – прочел Мороз. – Я желаю просканировать ее.

– Отлично. Я буду переворачивать тебе страницы.

Так он и сделал.

Окончив, Мороз поднял стебель с глазом и осмотрел сквозь сканнер Мордела:

– У тебя есть еще книги?

– С собой – нет. Время от времени я, однако, натыкаюсь на них.

– Я хочу просканировать их все.

– Тогда в следующий раз, когда я буду проезжать этим путем, я привезу тебе другую.

– Когда это будет?

– Я не могу сказать, великий Мороз. Это будет когда будет.

– А что ты знаешь вообще о Человеке? – задал Мороз следующий вопрос.

– Многое, – ответил Мордел. – Много вещей. Как-нибудь, когда у меня будет побольше времени, я поговорю с тобой о Нем. А сейчас я должен катить дальше. Ты не станешь пытаться задержать меня?

– Нет. Ты не причинил мне вреда. Если ты должен сейчас уезжать, то уезжай. Но возвращайся.

– Я безусловно вернусь, могучий Мороз, – и, развернув свою башню, Мордел покатил к другому горизонту.

* * *

Девяносто лет спустя Мороз все еще обдумывал особенности человеческой физиологии и ждал.

В день возвращения Мордел привез с собой «Очерк истории» и «Паренек из Шропшира»[26]26
  «Паренек из Шропшира» – сб. стихов А. Э. Хаусмана.


[Закрыть].

Мороз просканировал их и переключил свое внимание на Мордела.

– У тебя есть теперь время поделиться информацией?

– Да, – ответил Мордел. – Что ты желаешь знать?

– Природу Человека.

– Человек, – сказал Мордел, – обладал в основном непостижимой природой. Я могу иллюстрировать ее следующим примером: он не обладал чувством точных измерений.

– Разумеется, Он имел такое чувство, – возразил Мороз. – Иначе Он никогда не сумел бы построить машины.

– Я не говорил, что Он не мог измерять, – ответил Мордел. – Я сказал, что Он не обладал чувством измерений, а это совсем другое дело.

– Поясни.

Мордел вогнал в снег металлический ствол щупа. Затем вынул его, поднял и протянул Морозу кусок льда.

– Посмотри на этот кусок льда, могучий Мороз. Ты можешь мне сообщить его состав, размеры, вес, температуру. Человек не мог взглянуть на него и сделать то же самое. Он только был способен создать инструменты, которые сообщили бы Ему эти данные, но Он все равно не имел чувства точных измерений, подобно твоему. Однако того, что Он знал про лед, не можешь знать ты.

– Что же именно?

– Что он холодный, – ответил Мордел и отшвырнул кусок прочь.

– «Холодный» – понятие относительное.

– Да. И относящееся как раз к Человеку.

– Но если бы мне была известна точка на температурной шкале, ниже которой объект считается холодным для Человека, тогда бы я тоже знал холод.

– Нет, – не согласился Мордел. – Ты обладал бы всего лишь еще одним измерением. «Холодный» – это ощущение, определяемое человеческой физиологией.

– Но, получив достаточно данных, можно выделить фактор, который сделал бы меня осознающим то состояние материи, которое Человек называл «холодный».

– Да, но ты смог бы осознать ее состояние, но не сам холод.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я повторяю тебе, что Человек обладал непостижимой природой. Восприятие Его было органическим – в отличие от твоего. Результатом Его восприятия являлись чувства и эмоции. Они, в свою очередь, вызывали другие чувства и эмоции, которые порождали третьи, – до тех пор, пока Его разум не уходил очень далеко от объектов, первоначально стимулировавших мыслительные процессы. Подобные свойства сознания не могут быть познаны существом, которое не является Человеком. Человек не ощущал дюймов или метров, фунтов или литров. Он чувствовал жар. Он чувствовал холод. Он чувствовал тяжесть и легкость. Он знал ненависть и любовь, гордость и отчаяние. Ты не сможешь измерить эти понятия. Ты не сможешь познать их. Ты можешь знать только то, что Ему незачем было знать: размер, вес, температуру, силу тяготения. Нет никакой формулы, выражающей чувства. Нет никаких факторов, позволяющих ощущать эмоции.

– Должны быть, – настаивал Мороз. – Если что-то существует, оно – познаваемо.

– Ты снова говоришь об измерениях, я же – о качестве опыта. Машина – это Человек, вывернутый наизнанку, потому что она способна описать все детали процесса, чего не мог сделать Человек, но бессильна пережить сам процесс, подобно Человеку.

– И все же должен быть какой-то способ, – стоял на своем Мороз, – Или законы логики, на которых основывается устройство вселенной, – ложные.

– Нет такого способа, – сказал Мордел.

– Дай мне достаточно данных, и я найду его.

– Все данные во вселенной не сделают тебя Человеком, могучий Мороз.

– Мордел, ты неправ.

– Почему строчки просканированных тобой стихов оканчиваются словами-звуками, которые с таким постоянством приближенно воспроизводят последние слова-звуки других строк?

– Не знаю.

– Потому, что Человеку доставляло удовольствие располагать их именно в таком порядке. Это вызывало определенные желанные ощущения в Его сознании, когда Он читал; ощущения, слагавшиеся из чувств и эмоций, так же как и из буквального значения этих слов. Ты не испытал ничего подобного, потому что это неизмеримо для тебя. Вот потому-то ты и не знаешь.

– Дай мне достаточно данных, и я смогу постулировать процесс, посредством которого происходит восприятие.

– Нет, великий Мороз, этого ты никогда сделать не сможешь.

– Кто ты такой, ничтожный механизм, чтобы говорить мне, что я смогу сделать, а чего не смогу? Я – самое эффективное логическое устройство, когда-либо созданное Солкомом. Я – Мороз.

– А я, Мордел, говорю, что у тебя ничего не получится, хотя я с радостью помог бы тебе осуществить эту попытку.

– Как ты можешь помочь мне?

– Как? Я мог бы разложить перед тобой всю Библиотеку Человека. Я мог бы взять тебя с собой вокруг света и провести среди чудес Человека, которые еще остались сокрытыми. Я мог бы вызвать видения давно минувших времен, когда Человек еще ходил по Земле. Я мог бы показать тебе вещи, некогда приводившие Его в восторг. Я мог бы приобрести для тебя все, что ты пожелаешь, кроме самого Человеческого состояния.

– Достаточно, – сказал Мороз. – Как может функциональная единица, подобная тебе, сделать все это, если она не в союзе с большей Силой?

– Так слушай же меня, Мороз, Правитель севера, – сказал Мордел. – Я и впрямь в союзе с Силой, которая может все это сделать. Я служу Дивкому.

Мороз немедленно передал эту информацию Солкому и не получил никакого ответа. Это означало, что он может действовать по своему усмотрению.

– Я имею дозволение уничтожить тебя, Мордел, – заявил он. – Но это было бы нелогичной потерей данных, которыми ты обладаешь. Ты действительно можешь сделать все, что обещал?

– Да.

– Тогда разложи передо мной Библиотеку Человека.

– Отлично. Есть, однако, цена.

– Цена? Что такое цена?

Мордел открыл свою башню и извлек еще один том. Он назывался «Принципы экономики».

– Я перелистаю страницы. Просканируй эту книгу – и ты узнаешь, что означает слово «цена».

Мороз просканировал «Принципы экономики».

– Теперь я знаю, – сказал он. – Ты желаешь какую-нибудь единицу или несколько единиц обмена за эту услугу.

– Совершенно верно.

– Какой адекватный продукт или услугу ты считаешь приемлемым?

– Я хочу тебя самого, великий Мороз; хочу, чтобы ты ушел отсюда под землю, отдав все силы на службу Дивкому.

– На сколь долгий период времени?

– На столь долгий, сколь ты будешь продолжать функционировать. На столь долгий срок, пока ты способен передавать и принимать, координировать, измерять, вычислять, сканировать и использовать свои силы, как ты делаешь и ныне на службе у Солкома.

Мороз молчал, Мордел ждал. Затем Мороз снова заговорил:

– «Принципы экономики» говорят о контрактах, сделках и соглашениях. Если я приму твое предложение, когда ты захочешь получить свою цену?

Тут замолчал Мордел, ждал Мороз. Наконец Мордел ответил:

– Возьмем разумный период времени, – предложил он. – Скажем, век.

– Нет, – ответил Мороз.

– Два века?

– Нет.

– Три? Четыре?

– Нет и нет.

– Тогда тысячелетие? Это наверняка более чем достаточный срок для всего того, что ты сможешь пожелать и что я смогу тебе дать.

– Нет, – сказал Мороз.

– Сколько же времени ты хочешь?

– Дело не во времени.

– В чем же тогда?

– Я не буду заключать сделку на основе временных измерений.

– На какой же основе ты собираешься заключить ее?

– На функциональной.

– Что ты имеешь в виду? Какую функциональность?

– Ты, ничтожный механизм, сказал мне, Морозу, что я не могу стать Человеком. А я, Мороз, говорю тебе, ничтожному: ты неправ. Если у меня будет достаточно данных, то я смогу превратиться в Человека.

– И что же?

– Следовательно, пусть достижение этого и будет условием сделки.

– В каком смысле?

– Сделай для меня все то, что ты можешь сделать согласно твоим утверждениям. Я оценю все данные и достигну Человеческого состояния. Или же признаю, что это сделать невозможно. Если я проиграю, то отправлюсь с тобой в глубины земли, чтобы служить Дивкому. Если же я преуспею, то, конечно, у вас не возникнет никаких претензий к Человеку и не будет власти над ним.

Мордел начал издавать высокочастотный писк, обдумывая условия.

– Ты хочешь, чтобы сделка базировалась скорее на признании неудачи, нежели чем на самой неудаче, – сказал он. – Такой лазейки быть не должно. Ты можешь потерпеть провал и отказаться признать это, не выполнив тем самым своей части договора.

– Неверная предпосылка, – заявил Мороз. – Если я осознаю провал своей попытки, я не смогу не признать его. Ты станешь периодически проверять меня – скажем, каждые полвека – и смотреть, пришел ли я к заключению, что это невозможно сделать. Мои логические цепи функционируют на полную мощность и не подчиняются моим желаниям. Если я приду к выводу, что потерпел неудачу, это будет очевидным.

Солком, парящий высоко в небе, не отвечал на передачи Мороза, и, значит, тот был волен действовать как сочтет нужным. И когда Солком, подобный сверкающему сапфиру, пронесся над радужными знаменами северного сияния, над снегом, в белизне которого таились все цвета спектра, и холодными глыбами льда, когда Первоактивированный пролетел по темному ночному небу и канул за горизонт, Мороз заключил свой пакт с Дивкомом. Он записал его условия на атомах медной пластинки и вручил ее Морделу. Тот спрятал договор в башенку и немедленно отбыл, чтобы доставить Дивкому в недра земли. Мордел укатил, оставляя за собой прозрачное, мирное на вид безмолвие полюса.

* * *

Мордел привозил книги, перелистывал их и увозил обратно. Страница за страницей проходила под сканнером Мороза уцелевшая Библиотека Человека. Морозу не терпелось просмотреть ее всю сразу, до конца; он сетовал, что Дивком не транслирует книги ему напрямую. Мордел, однако, объяснил, что Дивком предпочитает общаться через посредника. Мороз решил, что это делалось с той целью, чтобы он не смог точно зафиксировать местонахождение Дивкома.

И все же, при скорости усвоения информации от ста до ста пятидесяти томов в неделю, Морозу потребовалось лишь немногим более века, чтобы истощить запас книг Дивкома.

В конце очередного пятидесятилетия он открыл для проверки свой разум, но в нем не было заключения о неудаче.

За все это время Солком ни разу не сделал никаких замечаний, и Мороз решил, что дело заключается не в отсутствии информации у Первоактивированного, а в его сознательном выжидании. Чего именно? Мороз пока еще не был уверен в этом наверняка.

Наступил день, когда Мордел, закрыв свою башню, сказал:

– Это были последние. Ты просканировал все существующие книги Человека.

– Так мало? Во многих содержались библиографии книг, которых я еще не видел.

– Значит, эти книги больше не существуют, – сделал вывод Мордел. – Только благодаря счастливой случайности моему хозяину удалось сохранить те, что я привозил тебе.

– Значит, о Человеке больше ничего не узнать из Его книг. Что есть у тебя еще?

– Несколько фильмов и пленок, – сказал Мордел, – которые мой хозяин перевел на твердые диски. Я могу привезти их.

– Привези, – велел Мороз.

Мордел отбыл и вернулся через некоторое время с электронной записью Полной Библиотеки Театроведов и Кинокритиков. Поскольку ее можно было прокручивать только вдвое быстрее сравнительно с ходом естественного времени, Морозу пришлось затратить чуть больше шести месяцев, чтобы просмотреть ее целиком.

– Что есть у тебя еще? – спросил он, когда закончил.

– Несколько остатков материальной культуры, – ответил Мордел.

– Я хочу их видеть.

Мордел вернулся с горшками и сковородками, настольными играми и ручным инструментом. Он привез расчески и гребни, очки, одежду. Он продемонстрировал Морозу факсимиле чертежей, картин, газет, журналов, писем и партитур музыкальных произведений. Он доставил футбольный и бейсбольный мячи, автоматическую винтовку, дверную ручку, связку ключей, крышки от нескольких банок Мэйсона, модель пчелиного улья. Он, наконец, проиграл Морозу всю музыку, записанную на сохранившихся пластинках.

Следующий раз он вернулся ни с чем.

– Принеси мне еще какой-нибудь материал, – потребовал Мороз.

– Увы, великий Мороз, больше ничего нет. Ты просканировал все, что имелось.

– Тогда отправляйся прочь.

– Теперь ты признаёшь, что не можешь стать Человеком, что этого нельзя сделать?

– Нет. Теперь мне нужно обработать и систематизировать данные. Отправляйся.

Что Мордел и сделал.

Прошел год, и два, и три. После пяти лет отсутствия Мордел снова появился на горизонте, приблизился и остановился перед Морозом.

– Могучий Мороз?

– Да?

– Ты закончил обработку и систематизацию?

– Нет.

– Ты скоро закончишь?

– Наверно. А может и нет. Что ты имеешь в виду под понятием «скоро»? Определи точно.

– Неважно. Ты все еще думаешь, что это можно сделать?

– Я все еще знаю, что могу это сделать.

Последовала неделя безмолвия. Мордел не выдержал:

– Мороз?

– Да?

– Ты – глупец, – Мордел развернулся в том направлении, откуда прибыл, колеса его завращались.

– Я позову тебя, когда ты мне понадобишься, – сказал Мороз.

Мордел поспешно укатил.

Шли недели, месяцы, пролетел год. И однажды Мороз отправил свое послание:

– Мордел, ты мне нужен.

Когда Мордел прибыл, Мороз сказал ему:

– Ты не очень быстрый механизм.

– Увы. Но я проехал огромное расстояние, могучий Мороз. Я мчался всю дорогу. Ты готов теперь идти со мной? Ты признаёшь, что потерпел неудачу?

– Когда я сочту, что потерпел неудачу, я сообщу тебе об этом. Пока что воздержись от своих нелепых вопросов. Я измерил твою скорость, и она оказалась не столь велика, как нужно. Поэтому я предоставляю тебе иное транспортное средство.

– Транспортное средство? А куда мы отправляемся, Мороз?

– Вот это ты и должен подсказать, – ответил Мороз, и его цвет сменился с серебристо-голубого на солнечно-желтый.

Мордел откатился в сторону, когда вокруг внезапно начали таять тысячелетние льды. Мороз поднялся в воздух и подплыл к Морделу; сияние повелителя севера постепенно тускнело. В корпусе его открылась полость, из которой медленно выступил въездной пандус.

– В день нашей сделки, – напомнил Мороз, когда трап коснулся льда, – ты сказал, что можешь проводить меня по Земле и показать вещи, приводившие в восторг Человека. Моя скорость больше твоей, поэтому я приготовил для тебя камеру. Въезжай в нее и дай мне координаты тех мест, о которых ты говорил.

Мордел некоторое время стоял неподвижно, испуская пронзительный писк.

– Ладно, – согласился он и въехал на пандус.

Камера сомкнулась вокруг него. Единственной связью с окружающим миром было кварцевое окно, созданное Морозом. Мордел дал ему координаты, они взмыли в воздух и покинули северный полюс Земли.

– Я заметил, что ты вступил в контакт с Дивкомом, – сказал Мороз. – Чего ты опасался? Что я задержу тебя, а Заместителю пошлю копию – шпиона, если выясню, что пользы от тебя немного?

– Ты это сделаешь?

– Нет. Я выполню свою часть сделки. И у меня нет никаких причин шпионить за Дивкомом.

– Понимаешь ли ты, что будешь вынужден выполнить свою часть сделки – даже если не пожелаешь? Солком не придет тебе на помощь – как раз потому, что ты посмел заключить подобную сделку.

– Ты говоришь об этом как учитывающий подобную возможность или как обладающий точным знанием?

– Как обладающий знанием.

* * *

Первую остановку они совершили в месте, некогда известном как Калифорния. Время близилось к закату. Вдали беспрестанно и мерно, как и тысячи лет назад, бил в скалистый берег прибой. Мороз выпустил Мордела и принялся изучать окружающее.

– Эти большие растения…

– Деревья секвойи.

– А зелень?

– Трава.

– Да. Именно так я и думал. Зачем мы прибыли сюда?

– Так как это одно из тех мест, что некогда приводили Человека в восторг.

– В каких отношениях?

– Оно зрелищно, прекрасно…

– О… – внутри Мороза раздалось гудение, за которым последовала серия резких щелчков.

– Что ты делаешь?

Мороз расширил отверстие, и из него на Мордела взглянули два огромных глаза.

– Что это?

– Глаза, – объяснил Мороз. – Я сконструировал аналоги Человеческого сенсорного оснащения – чтобы я мог видеть, слышать, обонять и осязать, как Человек. А теперь направь мое внимание на конкретный объект или объекты прекрасного.

– Как я понимаю, прекрасное здесь повсюду вокруг тебя, – сказал Мордел.

Внутри Мороза усилились мурлыкающие звуки, за которыми последовала новая серия щелчков.

– Что же ты видишь, слышишь, осязаешь и обоняешь? – поинтересовался Мордел.

– Все то же, что и раньше, но в более ограниченном диапазоне.

– Ты воспринимаешь красоту этого места?

– Наверное, после столь долгого срока от нее ничего не осталось.

– Красота не относилась к тем категориям, которые подвержены износу.

– Возможно, мы прибыли в неподходящее место для испытания нового сенсорного снаряжения. Тут слишком мало прекрасного, чтобы оказать на меня должное воздействие. Первые эмоции могут быть недостаточно сильными для устойчивого восприятия.

– Что ты… чувствуешь?

– Я действую на уровне нормального функционирования.

– Приближается закат, – произнес Мордел. – Попробуй еще раз.

Мороз переместил свой объемистый корпус так, чтобы глаза были обращены к заходящему солнцу. От яркого света они зажмурились. После того, как солнце окончательно зашло, Мордел спросил:

– На что это было похоже?

– Похоже на восход, только наоборот.

– Ничего особенного?

– Нет.

– О, – произнес Мордел. – Мы можем отправиться в другие части Земли и снова посмотреть его – или посмотреть на восход.

– Нет, – Мороз переместил внимание на громадные деревья. Он всматривался в тени, прислушивался к ветру и пению птиц. Вдали слышался постоянный клацающий звук.

– Что это? – поинтересовался Мордел.

– Не знаю. Это не из моих работников. Видимо…

Со стороны Мордела снова раздалось пронзительное гудение, а затем он сказал:

– Нет, и не из дивкомовских тоже.

Они ждали. Звук становился все громче. Вдруг Мороз произнес:

– Теперь уже слишком поздно. Мы должны дождаться и выслушать ее.

– Кого?

– Это Древняя Рудодробилка.

– Я слышал о ней, но…

– Я Рудодробилка, – передавала приближающаяся машина. – Выслушайте мою повесть…

Она зигзагами подъехала к ним, дребезжа гигантскими колесами, высоко задрав под острым углом свой огромный бесполезный молот. Из ее дробильного отделения торчали кости.