Текст книги "Проклятие демона"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)

ГЛАВА 1
ДЕМОНСТРАЦИЯ СИЛЫ

Он шел по узкому, темному коридору. Вооруженные солдаты следовали чуть поодаль. Условия здесь, конечно, скверные. Как бы его «узники» не заупрямились.

За поворотом дышать стало легче и света тоже прибавилось. Коридор оканчивался надежно запертой дверью камеры – помещения более просторного и не столь грязного. Герцог Таргон Брей Калас остановился и, обернувшись, подал знак одному из солдат. Звеня ключами, тот поспешно открыл дверь. Солдаты устремились было внутрь, желая уберечь своего командира от неожиданностей, но Калас знаком остановил их и прошел вперед.

Два десятка уродливых квадратных лиц обернулось в его сторону. Обычно краснолицые поври после нескольких месяцев плена выглядели изможденными.

Калас изучающе глядел на эти лица. От него не ускользнули сощуренные глаза поври – признак ненависти. Ненависть эта распространялась не лично на герцога, а была направлена на всех людей.

Окинув герцога взглядом, карлики вернулись к прерванным разговорам и нескончаемым играм, которые они придумывали, чтобы убить время.

Кто-то из солдат хотел заставить поври умолкнуть, однако Калас поспешно подал ему знак. Герцог велел оставить его наедине с пленными. Он остался стоять у двери, терпеливо ожидая, когда поври соизволят обратить на него внимание.

– Эй, он ведь так и проторчит здесь весь этот паршивый день, если мы не поговорим с ним, – произнес наконец один из поври.

Пленный стянул с головы ярко-красный берет, буквально светящийся от впитавшейся крови многочисленных жертв, и поскреб спутанные, завшивленные волосы. Потом поври снова нацепил берет, вскочил на ноги и подошел к герцогу.

– Явился поглазеть, как мы тут развлекаемся? – спросил поври.

Калас суровым, немигающим взглядом смотрел на карлика. То был их главарь, вечно язвительный, которому нужно было постоянно напоминать, что он и его гнусные соплеменники находятся в плену, куда они попали в результате войны с королевскими войсками, и что они до сих пор живы лишь благодаря великодушию герцога Каласа.

– Ну? – нетерпеливо спросил главарь, которого звали Даламп Кидамп.

– Как я уже говорил, с наступлением зимы мне потребуется ваша помощь, – ровным голосом произнес герцог Калас.

– А откуда нам знать, что наступает зима? – с неизменным сарказмом спросил Кидамп.

Он повернулся к соплеменникам.

– Как по-вашему, солнце теперь висит ниже на своих паршивых небесах? – спросил главарь, злобно рассмеявшись.

– Хотел бы ты снова увидеть солнце? – поинтересовался у него герцог, отнюдь не настроенный шутить.

Даламп Кидамп угрюмо поглядел на него.

– Думаешь нас купить? – спросил карлик. – Дурак ты. Нам приходилось болтаться по морю в посудине гораздо дольше, чем мы сидим тут. И там было еще теснее и грязнее, чем в этой каморке.

Калас выждал какое-то время, не сводя глаз с карлика. Потом безразлично пожал плечами и вышел в коридор, плотно закрыв за собой решетчатую дверь.

– Что ж, отлично, – сказал он. – Быть может, через несколько дней я наведаюсь сюда снова и буду первым, кого вы увидите за все это время. Это я вам обещаю. А когда голод заставит вас убить и съесть несколько своих товарищей, быть может, вы захотите выслушать мои предложения.

С этими словами герцог вместе с солдатами зашагал прочь. Калас не сделал и нескольких шагов, как Даламп окликнул его.

– Эй, ты ж не просто так перся сюда. Наверное, что-то задумал, а?

Калас улыбнулся и вернулся к двери камеры. Теперь все поври, внезапно заинтересовавшись разговором, сгрудились вокруг своего главаря.

– У вас есть возможность посытнее есть и потеплее спать, – начал издалека герцог.

– Хо, а ты ж раньше говорил, что нас отпустят, – возразил Даламп Кидамп. – Или дадут корабль, и мы поплывем домой.

– Не сейчас, дружочек мой, не сейчас, – ответил Калас. – Сейчас мне нужен враг, чтобы продемонстрировать толпе силу Бригады Непобедимых. Внушить людям чувство защищенности, в котором они так нуждаются. Помогите мне, и тогда получите свободу.

Вперед протолкнулся один из поври. На его лице застыла гримаса недоверия.

– А если не поможем? – сердито спросил он.

Не успел поври и глазом моргнуть, как сверкающий тонкий меч герцога оказался приставленным к его горлу. Калас надавил на рукоятку.

– Тогда пеняйте на себя, – спокойно ответил герцог, переводя взгляд на Далампа.

– С самой первой нашей встречи я был честен в отношениях с вами. Так что, Даламп Кидамп, делай выбор.

Главарь свирепо посмотрел на своего ретивого солдата.

– Вы находитесь в плену, – напомнил герцог Калас.

Калас говорил правду. Даламп и его отряд были захвачены в плен на поле боя во время нападения на Палмарис. В отношениях с поври Калас не был связан никакими уставами или положениями. Он мог публично казнить их на городской площади или обречь на голодную смерть в застенках Чейзвинд Мэнор, позабыв об их существовании.

Даламп то и дело переводил взгляд с Каласа на своего сердитого соплеменника. Судя по выражению его лица, ему хотелось задушить обоих. Главарь вообще был готов задушить всех, только бы дать выход накопившемуся отчаянию.

– Давай выкладывай свой паршивый замысел, – неохотно согласился поври.

Герцог Калас кивнул и снова улыбнулся.

Спустя несколько дней, ранним утром, герцог Калас вышел на заднюю галерею дворца Чейзвинд Мэнор. Клубился туман, моросил мелкий дождь. Все предвещало ненастный осенний день, но герцогу нравилась такая погода. Вновь потеплело, хотя до зимнего солнцестояния оставалось еще более месяца. Снег быстро таял, и по сведениям, полученным герцогом накануне, на полях к западу от города, там, где вечно дуют ветры, вновь показалась трава.

Это обстоятельство, а также свинцовые тучи, которые могли принести новый ураган, побуждали герцога действовать незамедлительно. Едва ли можно желать более подходящего дня, чем нынешний, когда в двух шагах ничего не видно. Калас услышал, как сзади распахнулась дверь, и обернулся. На галерею вышел король Дануб Брок Урсальский.

Король был на несколько лет старше Каласа и круглее и талии, однако его волосы оставались темными и густыми, и борода, которой недавно обзавелся Дануб, была черна как смоль.

– Надеюсь, через неделю мы сможем отплыть, – заметил Дануб.

Калас не удивился словам короля, поскольку уже слышал их вчера вечером от Брезерфорда, герцога Мирианского, командующего королевским флотом.

– На всем пути в Урсал вам будет сопутствовать отличная погода, – заверил Калас короля, хотя сам отнюдь не был в этом уверен и весьма опасался принятого решения отправиться в путь. Если разгулявшаяся стихия застигнет флот в северной части Мазур-Делавала, катастрофа неминуема.

– Брезерфорд тоже так считает, – ответил Дануб. – По правде, меня больше волнует то, что я оставляю здесь.

Калас недовольно поморщился.

– Похоже, брат Браумин пользуется авторитетом и простой народ его любит, – продолжал король. – Если на его сторону встанут эта женщина Джилсепони и бывший помощник Маркворта Фрэнсис, их популярность среди жителей Палмариса подпрыгнет до небес. Не забывай, что брат Фрэнсис весьма полюбился здешним обывателям, когда в последние дни жизни Маркворта служил городским епископом.

Каласу было нечего возразить; они с Данубом много раз подробно обсуждали этот вопрос – с тех самых пор, как в этом дворце погибли Маркворт и герой Элбрайн.

– Выходит, Джилсепони окончательно отказалась от вашего предложения? – спросил Калас.

– Я поговорю с ней, но сомневаюсь, что она согласится, – ответил король Дануб. – Старик Джеховит провел в Сент-Прешес немало времени. Он утверждает, что эта женщина действительно сломлена горем и ей не до честолюбивых замыслов.

При одном лишь упоминании имени Джеховита – настоятеля монастыря Сент-Хонс и ближайшего советника Дануба – Калас подозрительно сощурился. При дворе знали, что Джеховит ненавидит Джилсепони. Джеховит был человеком Маркворта, которого убили эта женщина и ее возлюбленный. Со смертью Маркворта надежный церковный мирок Джеховита развалился, как карточный домик. Джеховит подводил короля Дануба к тому, чтобы сделать Джилсепони баронессой. По мысли старика, имея светский титул и будучи подчиненной королю, Пони могла бы оказывать лишь внешнеевлияние на церковь, которое куда менее опасно, нежели влияние изнутри.

– Настоятель Джеховит приветствует произведение Джилсепони в баронессы, – напомнил Дануб.

– Настоятель Джеховит с большей радостью приветствовал бы ее казнь, – ответил Калас.

Дануб рассмеялся. Действительно, Маркворт бросил Пони и Элбрайна в застенки Сент-Прешес и приговорил их к казни.

Тут из дворца донесся шум.

– Поступили сведения о появлении отряда поври близ западной городской стены, – усмехнувшись, пояснил герцог Калас.

– Опасную игру ты затеял, – ответил на это король, но затем кивнул, поскольку и сам понимал ее необходимость. – И не пойду к стене, – решил он, хотя прежде они с Каласом обсуждали его появление там. – Меньше подозрений в том, что все подстроено.

Герцог Калас призадумался, затем согласился.

В дверях появилась еще одна близкая к королю особа – придворная дама Констанция Пемблбери. Лицо ее пылало от волнения.

– «Красные шапки», – выдохнула она. – Поступают сведения, что поври штурмуют западные ворота!

Калас мгновенно изобразил на своем лице тревогу.

– Я сейчас же подниму Бригаду Непобедимых, – сказал он и покинул галерею.

Констанция пододвинулась к королю, а тот как бы невзначай коснулся ее руки и поцеловал в щеку.

– Не бойся, дорогая Констанция, – сказал он. – Герцог Калас и его гвардейцы легко отразят нападение.

Придворная дама несколько успокоилась. Она хорошо знала силу доблестной Бригады Непобедимых и много раз любовалась их великолепием на парадах. Да и могла ли она чего-либо бояться здесь, на галерее роскошного дворца, вблизи обожаемого ею человека?

* * *

Пони разбудил шум. В ее комнатку вбежал монах в коричневой сутане.

– Поври! Поври у западных ворот! – прокричал он.

Пони вскочила. Нынче мало что могло вывести ее из состояния душевной апатии, в которую она погрузилась после смерти Элбрайна. Но от крика «Поври!» в ее сознании моментально возникли образы коренастых уродцев, беспощадных и кровожадных, и ее охватила ярость. Пони быстро оделась и понеслась по полутемным монастырским коридорам. Наконец ей удалось разыскать Браумина Херда, Фрэнсиса, Андерса Кастинагиса и Мальборо Виссенти. Они собрались в нефе просторной монастырской церкви – той самой, где она когда-то венчалась с Коннором Бильдборо.

– Поври уже в городе? – спросила она.

– Этого мы не знаем, – ответил Фрэнсис, даже сейчас казавшийся совершенно спокойным.

Пони бросила на него испытующий взгляд. Еще совсем недавно она ненавидела Фрэнсиса и считала его врагом. Она видела, как он лежал бездыханным в подземелье Санта-Мир-Абель после схватки с Элбрайном. Но какая разительная перемена произошла с этим человеком с того момента, когда он узнал правду об отце-настоятеле Маркворте и стал свидетелем его смерти! Пони и сейчас не испытывала особой любви к Фрэнсису, однако в какой-то мере научилась доверять ему.

– Говорят, они находятся где-то вблизи от западной стены, – сказал брат Браумин. – Так что пока не ясно, сумели ли они проникнуть в город…

– Пока не ясно, достоверны ли эти сведения, – поспешил добавить брат Виссенти – нервный человек небольшого роста, с редеющими русыми волосами, который постоянно о чем-то беспокоился и потирал руки.

Поймав на себе суровый взгляд Браумина, Виссенти продолжал:

– Народ в смятении. Разве можно верить тому, что они выкрикивают?

– Нельзя, конечно, – согласился Браумин. – Однако нам нужно быть готовыми ко всему.

В церковь вошли еще несколько монахов – один из них держал в руках небольшой мешочек.

Пони сразу догадалась, в чем дело. Монахи принесли самоцветы – в основном гематиты, на тот случай, если будут раненые и им понадобится помощь.

– Мы идем к стене, – сказал ей брат Браумин, направляясь к выходу. – Пойдешь с нами?

Пони задумалась. Честно говоря, она не хотела более воевать. Но если возле западных ворот Палмариса появились поври, сражения не избежать. Никто во всем королевстве не умел так, как она, обращаться с самоцветами. Да и существовала ли рана, которую Пони не смогла бы исцелить?

Существовала. Рана в ее сердце.

Пони направилась вслед за братом Браумином к западной городской стене.

* * *

Герцог Калас следил из близлежащего переулка за тем, что творилось на западной стене.

– Там! – крикнул кто-то, и городские стражники молниеносно вскинули луки.

«А они напуганы, – подумал Калас. – Напуганы едва ли не до потери рассудка». Во время войны Палмарис, как никакой другой город Хонсе-Бира, узнал, что такое сражения. Надо признать, защитники города действовали доблестно. Но Калас знал: люди сыты войной по горло, и любой, кому доводилось сражаться с поври, не хотел новой стычки с этими тварями… Если, конечно, эта стычка не продумана заранее и ее исход не предрешен задолго до начала.

Вновь послышались крики, и со стены опять полетели стрелы. Затем толпа дрогнула; часть горожан спрыгнули с десятифутовой стены вниз и со всех ног дали стрекача.

Вскоре остававшиеся на стене зашумели еще сильнее – в стену ударилось что-то тяжелое.

Калас улыбнулся. Вчера его стрелки полдня провозились с катапультой, нацеливая ее таким образом, чтобы удар по стене не повлек за собой разрушения.

Лучники ответили на удар новым залпом, затем послышались крики, вопли, и в общем шуме отчетливо послышались резкие голоса поври.

Герцог Калас скользнул в тень, не желая, чтобы его заметили монахи и Джилсепони. Они бежали к стене, чтобы присоединиться к стражникам и горожанам. Герцог следил за ними со смешанным чувством. Его радовало, что монахи спешат на помощь горожанам. Каласа особенно взволновало появление прекрасной Джилсепони: она станет свидетельницей его триумфа! Но одновременно герцог испытывал страх: а вдруг Джилсепони с помощью какого-нибудь самоцвета нанесет удар по поври и спутает ему все карты?

С этими тревожными мыслями Калас бросился на другой конец переулка и взмахнул рукой, подавая сигнал трубачам. Потом он уселся на своего боевого коня – рослого пегого тогайранского пони и занял место на правом фланге отряда из пятидесяти вооруженных рыцарей.

Над городом запели трубы. Казалось, их звук раздается с каждой крыши. Эта музыка звучала боевым маршем доблестной Бригады Непобедимых. Все, кто находился на стене, повернули головы. Вскоре к трубным звукам примешалось нарастающее цоканье копыт.

– Ворота настежь! – зычно потребовал кто-то из бойцов.

Городская стража моментально подчинилась – выход из города был открыт.

Бригада Непобедимых с шумом и грохотом помчалась в поле. Несмотря на тусклый, ненастный день, их доспехи отливали ярким серебряным блеском. Всадники привычно образовали идеально ровный клин, во главе которого мчался герцог Калас.

Какое-то время трубы еще продолжали звучать, потом боевая музыка стихла столь же внезапно, как началась. Все, кто был на стене, смолкли и уставились на легендарных бойцов из Бригады Непобедимых. Даже Пони, повидавшая немало подобных сцен, залюбовалась их великолепием. Цвет королевской гвардии, рыцари в серебристых латах. Найдется ли во всем королевстве, а то и во всем мире сила, способная противостоять им?

Но Пони, умевшей ударом магической молнии сразить великана и видевшей, как Эвелин с помощью аметиста снес вершину горы Аида, королевские воины не казались такими уж непобедимыми.

Герцог Калас стремительно выхватил из ножен свой меч и поднял его высоко над головой.

Воцарилась недолгая тишина, какая обычно бывает перед битвой.

И тут из тумана послышались проклятия, изрыгаемые поври.

Сражение началось: призывные звуки труб, гром копыт, звон стали, воинственные крики.

Со стены стоявшим были видны лишь призрачные фигуры, мечущиеся в тумане по полю. Неожиданно несколько поври вынырнули из тумана и бросились к стене. Прежде чем лучники успели вскинуть луки, прежде чем Пони сумела взять протянутый ей братом Браумином графит, герцог Калас и его рыцари ударили в спину нападавшим. Они косили поври мечами, давили копытами и в считанные секунды уничтожили всех. Затем они лихо развернули своих тогайранских коней и вновь скрылись в тумане.

Кое-кто на стене шептал молитвы, но большинство стояли, раскрыв от удивления рты. Людям еще не доводилось видеть, чтобы крепкие, упрямые поври были целиком уничтожены с такой быстротой и легкостью.

Судя по затихавшим звукам битвы, поври обратились в бегство, а герцог и его гвардейцы пустились за ними в погоню.

Сотни глоток издали крик ликования и слились в один приветственный возглас в честь герцога Каласа – нового палмарисского барона.

– Только бы их не заманили в ловушку, – заметил брат Фрэнсис.

Опасения Фрэнсиса не были беспочвенны; такое вполне могло случиться.

Пони, стоявшая рядом и пытавшаяся разглядеть что-либо за молочно-белой завесой тумана, отнюдь не разделяла его опасений. У нее не было ощущения, что герцог и его Бригада Непобедимых очень рискуют.

Что-то во всей этой битве было… не совсем настоящим.

Можно было бы, взяв гематит, отправиться духом через завесу и узнать, что делают герцог и его гвардейцы. Но Пони, покачав головой, отбросила эту мысль.

– Ты что? – спросил брат Браумин.

– Да так, ничего, – ответила Пони, проведя рукой по мокрым, густым и светлым волосам.

Она продолжала всматриваться, в туман, прислушиваясь к боевым выкрикам гвардейцев и стонам умирающих поври. Что-то явно было здесь не так.

– Это я о своем, – добавила Пони.

* * *

Из зарослей на другом конце поля за сражением следил еще один человек. То был Маркало Де’Уннеро. Его монашеские одежды давным-давно обветшали и истрепались. Он промок и перепачкался в грязи. Душу Де’Уннеро жестоко терзали демоны. Однако бывший настоятель не лишился рассудка и сейчас, притаившись в зарослях, мыслил вполне здраво и последовательно. Если поври отважились столь дерзко напасть на Палмарис, значит, силы их внушительны. Но как же они смогли подобраться к городу? Де’Уннеро бродил в этих местах уже несколько дней в поисках пищи и крова, пытаясь не умереть с голода и не сойти с ума. Он внимательно наблюдал за теми немногими крестьянами, которые отважились остаться в своих бедных жилищах на зиму, закрывшись на все засовы. Долгими часами Де’Уннеро изучал повадки и движения юрких лесных зверей.

Чаще всего бывший настоятель высматривал именно зверей – свою основную добычу. Он научился чувствовать их, научился видеть мир их глазами. Однако сейчас его ноздри не улавливали того особого, разлитого в воздухе запаха страха, какой вызывает любая приближающаяся армия, в особенности если она тянет за собой тяжелые катапульты.

Тогда откуда же появились поври?

Де’Уннеро нырнул в заросли. Сквозь деревья ему удалось разглядеть катапульту. Она была всего одна. Возле нее, на полянке, скрытой деревьями, находились не поври, а люди. Де’Уннеро видел, что катапультисты сделали только один выстрел и совсем не торопились стрелять снова.

– А ты умен, герцог Калас, – произнес Де’Уннеро.

Он тут же смолк, поскольку невдалеке хрустнула ветка. Где-то совсем рядом Де’Уннеро почуял запах крови.

– Хо, проклятый человечишка, – услышал он сердитое ворчание поври, а затем увидел и самого карлика, медленно бредущего по тропке.

Де’Уннеро заметил рану на плече карлика: яркая струйка крови была видна даже сквозь туман. Да, он увидел и почуял кровь, ее сладостный аромат, наполняющий ноздри и будоражащий чувства.

Превращение началось почти сразу же. Де’Уннеро негромко зарычал от внезапной и резкой боли в пальцах рук и ног. Затем от боли свело челюсть – изменения в челюсти всегда были самыми болезненными.

Спина Де’Уннеро изогнулась, и его плечи подались вперед. Он встал на четвереньки – так было удобнее совершать превращение.

Теперь в зарослях скрывался огромный оранжево-полосатый тигр.

– Проклятье, – продолжал ворчать приближавшийся поври. – Обещал же, скотина, что ударит не сильно!

Поври прислушался. Он насторожился, чувствуя, что здесь кто-то есть. Потом рванул назад, но оступился. Из кустов на него выпрыгнул могучий зверь. С легкостью тигр опрокинул поври на землю. Карлик отчаянно вырывался, но когти чудовища оказались сильнее. Наконец мощные челюсти тигра впились в горло своей жертвы.

Теперь Де’Уннеро мог спокойно приступить к завтраку.

Но вдруг услышал, что сюда приближаются всадники и сыплющие проклятья карлики. Де’Уннеро вцепился в плечо мертвого поври и потащил завтрак в глубь леса.

– Ты пришиб их насмерть в своем паршивом сражении!

Даламп Кидамп размахивал коротким, крючковатым пальцем в направлении герцога Каласа, кричал и брызгал слюной. Герцог, прямой, как струна, восседал на пегом белогривом тогайранском красавце.

– Я говорил, что кто-то из вас, вероятно, погибнет, – равнодушно ответил Калас.

– Но не столько же! – крикнул тот самый карлик, который несколько дней назад влез в разговор герцога с их главарем в застенках Чейзвинд Мэнор. – Ты обманул нас, вонючий пес!

Слегка пришпорив свою вышколенную лошадь, герцог мгновенно оказался рядом с поври. По части воинского мастерства Калас, возможно, не имел себе равных во всем Хонсе-Бире. Одним грациозным движением герцог выхватил сверкающий меч и отсек строптивому поври голову.

– Вы думали, это игра? – прикрикнул герцог на Далампа и его соплеменников. – Может, для полноты победы нам всех вас отправить на тот свет?

Далампа Кидампа не особо волновала гибель его соплеменников. Он даже обрадовался, что Калас убил этого горлопана. Главарь поври уперся кулаками в бока, наклонил голову и пристально поглядел на герцога.

– Думаю, теперь мы заслужили посудину, на которой можем отплыть домой, – сказал он.

Герцог Калас, успокоившись, немного помолчал.

– Весной, как только погода наладится, – пообещал он. – А пока с вами будут хорошо обращаться. Вы получите вдоволь еды и теплые покрывала.

– Покрывала оставь себе, а нам, чтобы согреться, дай лучше несколько ваших женщин.

Услышав такое, Калас едва не приказал перебить оставшихся поври прямо на месте. Нет, он, конечно, сдержит слово и позволит этим тварям вернуться на свою далекую родину. Он позаботится, чтобы на протяжении зимы с ними лучше обращались и давали больше пищи. Но если он когда-нибудь увидит, что кто-то из них дотронулся своей грязной рукой до женщины – пусть даже это будет последняя шлюха во всем королевстве, – он тут же отсечет негодяю голову!

– Вечером снова заковать их в цепи, – велел герцог одному из своих солдат. – И постарайтесь, чтобы все прошло как можно тише. Городской страже по дороге скажете, что пленных карликов мы допросим и затем казним. После чего отведете их назад в подземелье.

Калас пришпорил пони и направился к городским воротам. Его ближайшие командиры поспешили к своим коням, стремясь за ним вдогонку. Отъехав немного, герцог остановился и обернулся.

– Пересчитать живых и мертвых и прочесать поле, – распорядился он. – Отвечаете за каждого поври.

– Думаешь, кому-то из нас захочется остаться здесь, в вашей паршивой стране? – крикнул Даламп Кидамп, но Калас не обратил на него никакого внимания.

Его ожидало победное возвращение в город.

Герцог Калас и Бригада Непобедимых возвращались в город с триумфом. Кровь и грязь сражения лишь прибавили блеска их доспехам.

Калас выхватил свой перепачканный кровью меч и высоко поднял его над головой.

– Доблесть – солдатам, победа – королю! – выкрикнул он девиз Бригады Непобедимых.

Почти все, кто находился на стене и близ нее, ответили громогласными приветственными криками. Многие плакали.

Герцог Калас впитывал в себя это ликование, упивался славой и торжествовал. Теперь его власть, а следовательно, и власть короля Дануба в этом пограничном городе укрепилась. Герцог удовлетворенным взглядом обвел возбужденные и мокрые от слез лица людей и наконец задержал свой взгляд на фигуре женщины, которая не выкрикивала приветствия и не плакала.

И все же Калас испытал восторг, оттого что прекрасная и опасная Джилсепони присутствует при его триумфе.