Текст книги "Второй легион (ЛП)"

Автор книги: Ричард Швартц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Он вернул мне фигурку.

– Фигурка получилась отлично. Такое чувство, будто она живая и дышит. У вас хорошо вышла моя госпожа. В вашем произведении вы смогли найти её сущность. Но всё же вы ещё не всё о ней знаете, – он встал. – В некотором смысле она застенчива, – сказал он и поспешил за своей госпожой.

Армин за другим столом закашлял.

27. Ночной ястреб

Как я выяснил, Джилгар Двойной Кинжал, был печально известным человеком. Ему нравилось прикалывать к столу тех, кто создавал проблемы, сразу двумя кинжалами в глаза – вот почему такое прозвище. Он правил нищими и ворами в той части города, где располагалась площадь Дали. Селим предположил, что мой кошелёк с ценными камнями теперь находился в руках Джилгара.

– Всё необычное или особенно ценное, попадает сначала к нему. Двадцать пять изысканных камней… Это означало бы смерть для того, кто утаил бы их от него, – сообщил Селим. Затем замолчал, размышляя. – Но эссэри, разве вы не сказали, что ваше сокровище для него бесполезно?

– Я сказал, что камни заколдованы и принесут несчастье. Продолжай.

– Если это драгоценные камни, тогда они ценны! Он скоро их продаст. Боюсь, эссэри, что даже моё глубочайшее сожаление не сможет вернуть вам ваше сокровище.

– Я верну все камни, Селим. Даже если после этого в городе больше не останется воров. Где я могу найти этого человека?

А вот этого молодой вор не знал. Я перевёл взгляд на другой стол. Селим, теперь заново одетый как слуга, осторожно и нерешительно ел, следя за манерами Армина и повторяя за ним. Пищу он брал только правой рукой.

Однако Селим кое-что слышал о том, что существует подземный дворец, тайный мир под улицами Газалабада. Там, как гласили слухи, господствовал Джилгар. Мальчику даже были известны части этого мира, потому что его укрытие тоже находилось в старом канале.

Я был удивлён, когда узнал, что под Газалабадом есть каналы. Все наши большие города располагали канализацией, в Келаре тоже была такая. Она помогала сохранять улицы в чистоте. Здесь, в этом золотом городе, казалось, о каналах ничего не знали. Рабы подметали улицы вениками, смачивали их, поливая водой из леек и тщетно пытались одержать победу над нечистотами.

– Никто не знает, откуда появились эти каналы. Они старые, но выглядят так, будто их не достроили. Часто внезапно заканчиваются голыми скалами и лишь в некоторых местах достигают поверхности. Я слышал, что некоторые из этих каналов ведут в большой зал, и что там можно найти принца воров. Только ещё одно я знаю наверняка: когда находишься в этом зале, сверху, за каменной стеной, перед которой сидит на троне этот принц воров, слышен вечный шум Газара. Эссэри, я клянусь богами, это всё, что я могу вам сообщить.

– Ты поможешь мне найти это место. Сегодня ночью ты отведёшь меня к своему укрытию. И оттуда мы исследуем каналы.

Он побледнел, но увидел мой взгляд и мужественно кивнул.

– Как пожелаете, эссэри.

Я узнал ещё кое-что. Под песком город покоился на фундаменте из прочной, коренной породы. Я посмотрел на Наталию, которая застенчиво мне улыбнулась.

На ночную экскурсию я смотрел с некоторой долей уверенности, потому что она, Варош и Зокора будут меня сопровождать. Поппет, нет Наталия наполнила мой бокал вином. Я поднёс его к губам и немного отпил, мыслями я был с Лиандрой. Следующим утром я собирался арендовать корабль.

Укрытие Селима находилось недалеко от речного порта. Даже теперь, после того, как зашло солнце и взошла луна поменьше из наших двух лун, здесь в порту царила оживлённая суета.

Селим привёл нас к полуразрушенному дому на краю портовых сооружений. Уже десятилетиями в нём никто не жили, стены из обожжённой глины всё больше обваливались. Однако фундамент был из твёрдого камня, выстроен таким способом, который между тем был хорошо мне знаком.

В одном углу, под рухнувшим столом, на который упала часть глиняной стены дома, находился вход в каналы. Мне с трудом удалось протиснуться в узкую дыру.

Это была шахта, но не особо глубокая, чуть глубже моего роста. Я нырнул в неё головой и откатился в сторону.

Прошло уже много времени с тех пор, как я делал нечто подобное, и манёвр получился не совсем удачно. Когда я вставал, моё плечо пульсировало от боли.

Канал был сухим, около двух шагов в ширину и четырёх шагов в высоту. Здесь внизу находилось жалкое логово Селима. За расшатанным камнем в стене он хранил все свои сокровища. Не украденные вещи, как я думал, а ракушку и маленькую статуэтку Астарты. Это всё, что до сих пор принесла ему жизнь вора.

Он не будет сопровождать нас в каналах, как и Армин. Задача Армина состояла в том, чтобы отвести Селима назад в гостиницу и ожидать нас там.

После многословного прощания через шахту, произнесённого шёпотом, мы спустились глубже в канал. Зокора снова вела. Она уже сняла свою кожаную повязку, и её глаза светились. Мы решили не зажигать свет.

У меня был Искоренитель Душ, Зокора в любом случае видела в темноте, а Наталия не потеряет ориентир, пока чувствует камень. Только Варош был в невыгодном положении, но я ожидал, что рано или поздно жители этих каналов сами позаботятся о свете. Однако сейчас, в самом начале, мы ещё не хотели выдать себя.

Почему, спросил я Селима, стража ничего не знала об этом месте? Ответ удивил меня. Они знали о каналах. Иногда в них посылали кого-нибудь. Скорее всего тех, кого не взлюбили. Но те редко возвращались назад. Похоже, для стражников это дело было недостаточно важным. Маслом смазывают колёса, золотом – мечи. Эта пословица была знакома даже мне.

Сперва я надеялся найти стражей принца воров. У меня были свои представления о качествах таких стражей. Также у меня было несколько вопросов.

Сначала всё шло, как мы планировали. Оба и Зокора и Наталия утверждали, что чувствуют течение Газара. Он служил им в качестве ориентира в этом лабиринте. На самом деле, их мнение всегда совпадало в том, где он находится.

Также мы быстро поняли расположение этих каналов. Были основные, шириной в добрых десять шагов, с пешеходными дорожками по краям, шириной в два шага. Эти дорожки показывали, что строители ожидали подъёма воды на добрых два шага. Главные каналы проходили параллельно друг к другу и соединялись между собой побочными ответвлениями поменьше. К одной из таких ветвей и привёл нас Селим. Здесь запланированный водоток был только одни шаг в ширину и пол шага в глубину.

Я не заметил небольшого склона, только Зокора и Наталия настаивали на том, что он существует.

Зокору, как всегда, не было слышно. Наталия скользила, словно тень, только иногда я ощущал её дыхание или тихий шорох её тёмного одеяния. Варош шёл так тихо, словно кошка. И только я топал.

Дело было не в том, что я не мог двигаться тихо, но по сравнению с другими я точно также мог бы торжественно въехать в эти каналы в сопровождении барабанной дроби и игры на свирели. После полдюжины произнесённых шёпотом «шшш!», я всё понял и держался позади.

У меня появилось искушение начать всем назло насвистывать «Передайте мне корону Иллиана», но потом я одумался и решил иначе.

Часть плана заключалась в том, чтобы добраться до этого места воров незамеченными. Однако планы существовали для того, чтобы их можно было разрушить. Когда мы приблизились к первому главному каналу, мы почуяли запах дыма и вскоре увидели вдалеке свет от огня.

Предположив, что речь идёт о костре охранников или часовых, мы осторожно приблизились. Затем Варош подал мне сигнал, что я могу пойти вперёд, он сам сделал тоже самое.

Свет принадлежал не часовым.

В изумлении, я увидел то, что хотела показать мне Зокора. Широкий главный канал превратился в подземную улицу. Десятки, нет, сотни людей, стариков, детей, женщин, младенцев – опустившихся и жалких личностей – населяли здесь подземный базар.

Из-за конструкции канала, это была улица наоборот. Люди ходили по пешеходным дорожкам по краям, а в глубине канала находились шалаши, маленькие хижины и палатки, даже несколько киосков, нашедших в ночи путь сюда вниз с одного из рынков города. То, что жители этого мира в течение дня присвоили себе на поверхности, можно было найти снова в каналах.

На всех нас была чёрная одежда. Когда я увидел, что портной порекомендовал Зокоре и Варошу, я заказал для себя и Наталии такую же одежду. Высокие сапоги, широкие, льняные брюки, кушак, широкая рубашка с прочным жилетом и рукава баллоны, а также кожаные шины для рук, в придачу головной убор из материала и кожи, прикрывающий шею и с чёрной вуалью для лица.

Мы посмотрели друг на друга, закрыли лица вуалью и вошли на улицу отчаяния и бедности.

Наталия шла впереди, явно женская фигура, остальные следовали за ней. Этот порядок должен был дать знать, что она важнее нас, и мы всего лишь её охранники.

Что думали люди в этом подземном мире, я не знал. На нас смотрели, но, казалось, никто не удивляется или даже беспокоится.

– В этот момент принцу воров докладывают, что здесь находятся четыре чужака, – прошептал Варош. Я разделял его опасения.

Ламповое масло было дорогим, бесценным для жителей каналов, а открытый огонь был плохим освещением, поэтому источники света были редкими и плохими – примитивные лампы из жира и старых обрезков ткани встречались чаще всего.

Наша прогулка по этим подземным улицам была путешествием через сумерки и тёмные тени, мимо почти невидимых фигур, которые, когда мы приближались, искали тёмное укрытие, словно крысы. Только тот факт, что пешеходная дорожка была в значительной мере свободной, позволял нам двигаться вперёд.

Иногда в стенах канала встречались ниши, примерно шаг в глубину и десять шагов в ширину. В одной из таких ниш Зокора остановилась и коснулась Наталии, которая шла впереди, чтобы остановить её. Обе женщины посмотрели вдаль.

– Что такое? – спросил я тихо Зокору, когда присоединился к ней.

– Там впереди, где много света, видишь?

Это был перекрёсток двух главных каналов. Канал, по которому мы шли, проходил вдоль реки и встречался здесь с ещё более огромным, похоже, отходящим от реки под прямым углом. Из-за этого на перекрёстке образовалась площадь, и на этой площади стоял своего рода ларёк, для местных условий яркий и дорогой, освещаемый сразу четырьмя фонарями. Я видел его не так хорошо, но Зокора точно описала его для нас – тех, кто не имел её зрения.

Там на удобной скамейке сидел за столом мужчина, одетый в чёрное, сродни нашей собственной одежде. Вокруг него стояли четыре грубых стражника, которые прежде всего впечатляли размерами и массой. На них были одеты кожаные доспехи с шипами из которых торчали кинжалы с загнутым клинком. Двое театрально положили на плечо саблю, а двое других держали наготове дубинку с гвоздями и боевой топор.

– Что за балаган, – прошептал раздражённо Варош. – Удар щитом, и шипы воткнуться в их тело, и каждый этот шип ослабляет броню. У кого только возникают такие глупые идеи?

Я прищурился, чтобы получше разглядеть описанный Зокорой боевой топор. С тех пор, как я прошёл через врата Сольтара, Искоренитель Душ был моим постоянным спутником. Его необыкновенное лезвие делало его полезным для той работы, которая обычно не предназначались для мечей.

Но тяжёлый боевой топор, как тот впереди, был особенным. Не многие обладали умением, достаточной силой и телосложением, чтобы управляться с таким оружием. Его топорище из слегка согнутой, чёрной стали было добрых полтора шага в длину, треугольная элегантно-загибающаяся лопасть образовывала широкое лезвие и изогнутый шип. На конце топорища не было острия. Этот топор предназначался для того, чтобы размахивать им и крутить, а не для того чтобы протыкать. В этом оружие не было дерева и крепления, из которого могла бы высвободиться лопасть. Топор был выкован целиком. Сам я не видел, но Зокора описала круглую, пожирающую саму себя змею, выгравированную на лопасти.

Я узнал это оружие. Потому что много лет назад этот топор мне с любовью описал его владелец. Он принадлежал моему другу из Колдена, кузницу с севера, о котором я рассказал другим и которого Янош принял за мошенника с вымышленной историей.

Это был топор Рагнара, иначе и быть не может. Он потерял его в схватке с пиратами, во время попытки кругосветного плаванья. Топор существовал, поэтому, скорее всего, и остальная часть истории была правдива.

У топора было имя, Рагнаркраг. Если история правдива, тогда топор был священным. Посвящён Одину, аспекту Борона, которому поклонялся народ Рагнара на севере.

Какое странное совпадение, что он оказался здесь? Рагнар выковывал и другие топоры такого же типа, и много дней мы провели вместе, когда один друг обучал другого секретам боя на топорах.

Ещё я не знал когда, и смогу ли вообще вернуться в Колден, но здесь этот топор не может остаться.

– … скупщик краденного, который осматривает товар, – сказал Варош.

Топор меня отвлёк.

– О чём вы говорили? – спросил я. Зокора укоризненно на меня посмотрела. – Простите. Но я размышлял о том, может ли этот топор действительно быть священным артефактом.

– Ну и как, это артефакт? – спросил Варош.

– Да. Но я не следил за вашими словами.

– Видите ту очередь перед ларьком?

Я кивнул. Там тоже видимость была ограничена из-за шалашей и жилищ, которые я не пожелал бы даже собакам. Между ними, едва заметные, ждали жители канала, выстроившись в очередь.

– Зокора сообщила, что на столе что-то происходит. Похоже, мужчина один за другим обслуживает людей и что-то им даёт. Скорее всего, скупщик краденного, но даёт он им не деньги. А вот что, Зокора тоже не смогла разглядеть.

Не смогла? Мне было трудно вообще разглядеть хоть что-то, кроме грубых очертаний.

– Подождите, – сказал я и залез в большую кожаную сумку, которая была прицеплена к ремню на спине. Застрявший в самом низу, потому что для сумки был немного великоват, лежал цилиндр, которым так восхищались Лиандра и Янош. Я был не против, что он застрял, ведь собрал уже достаточно опыта с воришками, но теперь мне понадобилось некоторое время, чтобы высвободить его из сумки и передать Зокоре, стоящей впереди.

Ещё одно мгновение потребовалось, пока Зокора выяснила, как растянуть цилиндр, затем приставила подзорную трубу к глазу.

Варош встал рядом с ней. В этой нише было темно, всё же кто-то мог нас увидеть. Я сомневался в том, что здесь знают такие подзорные трубы, однако Варош прикрыл её. Именно благодаря этим маленьким поступкам я был так восхищался бывшим храмовым стражником.

– Соланте! – тихо выкрикнула Зокора, когда посмотрела в трубу. – Это словно магия, только вверх тормашками!

– Теперь вы видите лучше? – спросил я, слегка позабавившись.

– Сегодня ночью он слишком много выпил, его глаза налиты кровью. Он болен, страдает жёлтой лихорадкой и размножает волосы в носу, целый десяток в левой, а ещё больше в правой ноздре. Его дыхание воняет рыбой, я вижу чешую в его гнилых зубах, когда он пытается подло усмехнуться, – она опустила трубу, повернулась ко мне и приподняла вверх бровь. Наталия захихикала, а Варош закашлял.

– Полагаю, это означает «да», – сухо прокомментировал я.

– Да, – ответила Зокора, снова поворачиваясь и поднося трубу к глазу.

– Он скупщик краденного, – произнесла она чуть позже. – Люди приносят ему то, что считают ценным. Он, однако, даёт им не деньги, а шайбы из костей с выжженными символами, редко больше одной.

Товар меняет на кости?

– После того, как люди получают эту шайбу, большинство спешит налево, в большой канал. Я не вижу, что там происходит, – она опустила трубу. – Должно быть там своего рода раздача еды, потому что когда они возвращаются, они жадно жрут.

– Жрут? – спросил я.

Зокора взглянула на меня.

– Жрут. Люди едят, животные жрут. Они жрут, словно животные.

– Должно быть они голодные, – тихо предположил я.

Её взгляд сказал мне, что голод не причина опускаться до уровня животного.

– Возможно. Я тоже уже испытывала голод. Но то, что я вижу на их лицах, не голод, а жадность, – она с щелчком задвинула трубу. – У нас есть забродивший сок грибка. Некоторые люди становятся от него зависимыми. Когда они его получают, на их лицах можно прочесть ту же жадность. Эти люди зависимы от того, что получают за столом взамен шайбы. Выглядит как чёрный хлеб.

– Это действительно подло, – поразилась Наталия. – Еда, которая вызывает зависимость. Эти люди сделают всё, если будут думать, что их угрожают лишить наркотика.

Я уже часто наблюдал, что может сделать зависимость с гордым мужчиной. Чаще всего это было пиво или вино, но также игра и женщины. Или же экзотический табак, якобы вызывающий приятные видения. Жертвой последнего долгое время был я сам. Те годы теперь лишь тень в моих воспоминаниях.

Если бы Искоренитель Душ не был изгоняющим мечом, я, скорее всего, заложил бы даже свой меч.

Я отбросил эти мысли.

– То, как вы его описали, включая волосы в носу, он не тот человек, кто всё это организовал. Он, в лучшем случае, лейтенант, младший командующий. Но даю руку на отсечение, он знает, где можно найти этого Джилгара.

– И ты хочешь забрать топор, – заметила Зокора.

– Правильно.

– Топоры неудобные. Им требуется много места. Если подобраться слишком близко к бойцу с топором, его песенка спета.

– Болт. Болт в глаз, – отметил Варош.

– Всё же такой топор вызывает страх. Ты понимаешь, что тебе конец, если он попадёт в цель, – сказала Наталия.

– Если, – раздался презрительный ответ Зокоры.

– Моё оружие Искоренитель Душ. Я хочу забрать топор, потому что он принадлежит другу.

– Значит заберём его и узнаем у этого мужика куда идти, – сказала Зокора, протягивая мне подзорную трубу. – Я сейчас вернусь.

– Подождите, – остановил я. – Если мы уложим этих людей, начнётся восстание. Мы не сможем победить орду наркоманов.

– Тогда вынудим командира прийти сюда, – сказала Наталия, и её губы скривились в злобную ухмылку.

Я посмотрел на неё.

– Как вы собираетесь это сделать?

– Он сидит. Его ноги стоят на камне. Позвольте пойти мне.

– А если вас увидят? – спросил я.

Она ухмыльнулась и нежно похлопала камень рядом с собой. Зокора отступила в сторону, пропустив её вперёд на узкой дорожке. Прошло пару секунд, и она спрыгнула в русло канала между этими жалкими жилищами и исчезла в камне.

– У меня всё ещё пробегает по спине дрожь, когда я вижу, как ей поддаётся камень, – сказал тихо Варош. – Интересно, что она задумала.

Зокора перевела взгляд на него.

– В следующий раз спрашивай заранее, а не тогда, когда она уже ушла. Но скоро мы всё узнаем.

Сначала долгое время ничего не происходило. Я снова протянул Зокоре трубу, и та наблюдала.

– Она хороша, – сказала Зокора спустя момент. – Я её не вижу.

Немного позже:

– Что-то случилось. Мужчина вскочил на ноги и орёт, он ужасно испуган! Охранники отгоняют людей с дороги… Теперь стол отодвинули в сторону, и все смотрят вниз. Я не могу понять, что это. Кажется, мужчина не ранен, но он в панике. Один из его стражников убежал. Скупщика краденного сложно успокоить, но один из других охранников заставил его снова сесть на скамейку, стол поставили на место, и он пьёт. Должно быть это что-то, что можно видеть, потому что люди собираются вокруг поглазеть. Он перестал обменивать товар. Он плачет, – Зокора презрительно опустила трубу.

– Думаю, это подходящее время подойти к нему, – заметил я. – Толпа всегда хорошее прикрытие.

– Не для вас, – возразил Варош. – Вы слишком высокий.

Наталия нашла нас на пол пути. Она вынырнула между двух шалашей. Её глаза блестели, и у неё было хорошее настроение.

– Что вы сделали? – спросил я.

– Я погрузилась в камень, схватила его за ноги и затащила их по лодыжку в землю. Затем отпустила. Камень держит его в плену, – она широко ухмыльнулась.

Варош тихонько присвистнул.

– Неудивительно, что он испугался и запаниковал!

– Почему? – удивилась Зокора. – Разве здесь не знают о молотках и зубилах?

Мы переглянулись, Наталия начала хихикать, я тоже почти захохотал.

– Зокора, вы уникальны.

Она, не понимая, посмотрела на меня.

– Люди!

Мы подошли к левому краю толпы зевак. В главном канале. Один из охранников убежал в левую сторону. Здесь также находился склад с вызывающим зависимость хлебом.

До сих пор ещё никому не пришла идея принести молоток и зубило, или же эти инструменты были слишком ценными, чтобы кто-то имел их здесь. Странно было видеть то, как голени мужчины заканчиваются в камне.

Прошло много времени, пока охранник, который пошёл за помощью или чтобы доложить о случившемся, вернулся. Его сопровождала женщина, тоже в тёмной одежде. С её плеч спадала длинная накидка, почти касаясь сзади земли. Накидка двигалась на ветру, который больше никто не чувствовал. Я не смог разглядеть в ткани структуру. Она была похожа на тёмную тень, в которой больше ничего не было. Даже доспехи Зокоры были не такими тёмными.

На ней был серебренный обруч на высоте лба, одетый на капюшон, лицо прикрыто вуалью. Как и на нас, на ней был жилет, а на нём, рукоятками вниз, висело шесть узких кинжалов.

От неё исходил авторитет, и она шла, широко шагая; под просторной тканью угадывались длинные ноги и натренированное тело. Люди при виде неё отступали, никто не смел подойти ближе, оставляя между ней и собой по меньшей мере два шага.

– Кто-то важный, – выдохнул Варош. – Наталия, это была хорошая идея.

Когда она приблизилась, её опережало одно слово. Ночной Ястреб.

Уже только это слово заставило толпу вздрогнуть, и мы посчитали, что для нас тоже будет лучше отступить, выказав мнимый страх, чем открыто вставать у неё на пути.

Я вопросительно посмотрел на моих товарищей. Они пожали плечами. Видимо никто из них не слышал этого слова в связи с чем-то необычным. В моём сознание что-то шевельнулось, но я не мог точно вспомнить.

Когда она прошла мимо, я был достаточно близко, чтобы всё-таки увидеть структуру накидки. Она была похожа на кожицу между костяшками в крыльях летучей мыши и закреплялась не брошкой, как я подумал, а свободно спадала с её плеч, не считая двух шипов, исчезающих в шеи женщины. Накидка была живой и питалась её кровью. Я отступил ещё дальше, по какой-то причине это зрелище наполнило меня глубоким ужасом и отвращением.

Затем я вспомнил откуда мне известно имя. Ночной Ястреб. Так себя называли тайные агенты старой империи.

Я украдкой посмотрел на лицо женщины; она прошла так близко, что я смог разглядеть его под вуалью. Это было красивое, но жестокое лицо. Жизнь человека оставляет на лице свои следы.

У весёлого парня появятся морщины, соответствующие его сущности, показывающие, что он всегда смеётся. Но страх, скорбь и боль тоже оставляют не менее глубокие морщины на коже. Тип и число морщин подходит к сущности и возрасту человека и часто указывают на его нрав. Эта женщина казалось молодой. Похоже, глубокие морщины, въевшиеся в её кожу, появились преждевременно от презрения, высокомерия и жестокости.

Её глаза были тёмными, как у большинства людей Бессарина, при этом холодные и настороженные. Когда она обвела взглядом толпу, в которой я прятался, я трусливо присел. Я опасался, что её взгляд узнает меня… Страх, настоящую причину которого я не знал.

Я осторожно снова поднял взгляд. Она прошла мимо и теперь находилась в каких-то десяти шагах от мужчины, который раздавал эти шайбы из костей. Только один небольшой жест, и охранники убрали стол в сторону и поставили заключённого в камень скупщика краденного на ноги.

Она изучила камень, который удерживал его ноги, обошла вокруг него, опустилась на одно колено. Затем сняла свою чёрную перчатку и почти нежно провела голым пальцем по гладкому камню. Она медленно поворачивалась на коленях, её пальцы следовали по невидимому следу в скале.

Это выглядело бы смешно, как она, наклонившись, два пальца на земле, прослеживала этот только для неё видимый след. Но смешно не было. Это казалось угрожающим. Жалкие жители отступали, пока она не добралась до одной из стен канала, примерно в десяти шагах от скупщика краденного, пойманного в камне. Там она выпрямилась и остановилась, рука на камне, который она, казалось, задумчиво изучает.

Рука Наталии вцепилась в мою.

– Она видит меня в камне, – выдохнула она, и я различил страх в её глазах, которого там не было уже долгое время.

Ночной Ястреб вернулась к мужчине в камне, однако вообще не обращала на него внимания. Она обратилась к высокому мужчине с топором, который всё это время почти не сдвинулся с места.

– Кермил.

Тот встал перед ней на колени.

– Я служу, госпожа.

– Усиль охрану. Опроси людей, видели ли они здесь высокого, светловолосого мужчину с короткой бородой и широкими плечами. Он вооружён прямым мечом. Миниатюрную женщину, немного меньше меня, с тёмной, почти чёрной кожей, рыжеволосую женщину, высокую, с чувственными формами, и ещё одного светловолосого мужчину, тоже высокого, но стройного, как хворостинка. Кроме того, ищите циркача по имени Армин и вора, которого зовут Селим.

Как будто из неоткуда между её пальцев появилась золотая монета.

– Это золотая монета будет принадлежать тому, кто первый принесёт о них вести. Кто увидит их и ничего не скажет, кто спрячет их или даже защитит, того я самолично сопровожу в темноту моего господина и бога, – она улыбнулась под вуалью. – Я даже сделаю это не спеша.

Кермил сглотнул, поднял левый кулак ко лбу и наклонился ещё ниже.

– Служу и повинуюсь, госпожа.

– Ах да, убери отсюда это вонючее нечто.

Она развернулась и снова пошла в нашем направлении. Я вновь присел в толпе, всё же думаю, что она меня заметила. Но в этот момент раздался ужасный крик, вместе со звуком ударяющей о камень и кости стали.

Она бросила скучающий взгляд через плечо и ушла прочь. Кермил небрежно отбросил одной рукой искалеченного мужчину в сторону, бедняга, наверняка, пролетел шагов шесть. Во все стороны брызнула кровь, но уже в следующий момент свора набросилась на несчастного, чтобы разграбить его.

Кермил наступил на дыры в земле тяжёлыми сапогами, хруст костей прозвучал невыносимо громко в тишине, которую оставила после себя Ночной Ястреб. Затем небрежно бросил на то место тряпку, поставил на него стол и посмотрел на одного из других стражников. Тот побледнел, однако кивнул и занял место за столом.

Кермил махнул рукой и подозвал первого из ожидающих. В то время как бывший охранник взял дрожащими пальцами из ящика шайбу из кости, Кермил опрашивал мужчину, который хотел продать погнутый серебряный нож, видел ли он нас.

Мы позволили женщине уйти подальше, а затем в тени тихо последовали за ней. Возможно, Ночные Ястребы когда-то были кланом воинов старой империи, но теперь я знал, что они больше не служат империи, но другому господину.

И снова Зокора подняла руку и собрала нас вокруг себя.

– Эта женщина была обучена кем-то из моей крови. Она обладает навыками, на которые не имеет права. Она моя и она умрёт. Вы останетесь здесь.

– Зокора…, – начал я, но она бросила на меня взгляд, заставивший меня замолчать.

– Если я погибну и между ней и вами завяжется бой, не оставляйте ей времени и не прикасайтесь к её накидке голой кожей. Если она ускользнёт от вашего взгляда, ищите её в тени, также над вашими головами. Хавальд, не используй свой меч, в противном случае он будет нести в себе семя Безымянного. Теперь стойте здесь.

Она развернулась и втянув голову в плечи, исчезла перед моими глазами, как будто обволокла себя глубокими тенями. Варош залез под плащ, вытащил свой арбалет и встал на колени.

Из своего колчана он вытащил два болта, одним он подпёр ложу арбалета, другой зарядил. Он закрыл глаза, и я услышал имя Борона, затем он нежно провёл рукой по заряженному болту. Я моргнул, потому что на одно мгновение мне показалось, будто я увидел, как на нём вспыхнул знак его бога.

Потом казалось, будто Варош замер, он был таким неподвижным как камень.

Где-то в тридцати шагах перед нами Зокора выскользнула из тени и загородила Ночному Ястребу дорогу.

– Я Зокора. Ты умрёшь здесь.

– Сестра, – заговорила Ночной Ястреб, – Я вас ждала.

– Мы не сёстры, – сказала Зокора.

Я увидел, как в руке Зокоры появилась тёмная сталь и отразила два брошенных кинжала. Накидка Ночного Ястреба затрепетала, казалось превратившись в дым и туман.

Сталь лязгала о сталь, этот звук прерывался лишь сдавленным дыханием, тихими стонами и шипением, похожим на раздражённую змею. В темноте мне казалось, что бой проходит не только на земле, что стены и потолок канала тоже служат их ногам опорой.

Одна тень обвивала другую, чёрная сталь отражала серебряную. Один раз со свистящим звуком образовался густой дым, за звоном разбившейся склянки последовал горький запах. Затем тишина. Дым рассеялся, и тёмная фигура стояла на коленях, склонившись над другой тёмной тенью. Одна рука поднялась вверх. Я почувствовал напряжение Вароша и сам почти не мог дышать.

– Хавальд, вы можете подойти, – промолвила тихо Зокора, и Варош спустил курок.

Болт, казалось, превратился в сверкающее серебро за ту долю секунды, которую длился его полёт и попал стоящей на коленях женщине в затылок. Она беззвучно осела.

Варош бросил арбалет и побежал вперёд, мы за ним.

Пока я чётко не увидел обоих женщин, я считал Вароша сумасшедшим. Но потом заметил, что это Ночной Ястреб, наклонившись вперёд, лежит на другой неподвижной фигуре. Та была обернута накидкой Ночного Ястреба, оттуда также раздавались зловещие, тихие причмокивания.

На мне были одеты кольчужные перчатки. Помня предупреждение Зокоры, я оттолкнул Вароша в сторону, когда тот хотел схватить накидку голыми руками и сорвал чудовище с Зокоры. Сначала оно с удивительной силой вцепилась в неё, потом, однако, потекло мне навстречу.

Я хотел отшвырнуть накидку, но теперь она возжелала меня. Она обернулась вокруг моей руки, покрыла быстрее, чем я смог отреагировать мои плечи; я едва ещё успел закрыть лицо локтем, когда она обхватила мою голову, и я почувствовал липкую теплоту, кровавую влажность, как будто тысяча мелких иголочек захотели впиться в кожу моего лица.

Других я слышал приглушённо, тысячекратное, отвратительное чавканье перекрывало их голоса. Я чувствовал, как за мерзкую накидку дёргают, пытаясь оторвать от меня. Во второй раз за несколько дней я был парализован, но в этот раз не настолько беспомощен, потому что мои мысли были ещё свободны. И я научился новому трюку.

Между моим кулаком, этим адским плащом, и моей головой я направил жар и холод на эту тварь, как сделал с болтом из железа, сдерживающим оковы. Чем бы не было это чудовище, то, что смогло разорвать железо, сможет навредить и живой твари.

Сначала я подумал, что от этого нет никакой пользы, что подобные вещи не могут навредить такому существу, но затем заметил, как в моей голове образовалось давление, как будто череп сейчас взорвётся.