Текст книги "Второй легион (ЛП)"

Автор книги: Ричард Швартц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Э-э… конечно… немедленно! Прошу прощения! – только ещё промолвил Фард, а затем поспешил прочь.

Должно быть я чем-то подавился и закашлял, но и остальные испытывали тоже самое. Янош рядом со мной тихо хрипел.

– Значит вот как Хавальд. Ваш гарем знаменит? – спросила сидящая рядом Лиандра. Её голос раздавался прямо возле моего уха. – И я обучена тому самому искусству? – выдохнула она.

– Решай этот вопрос с Серафиной, – тихо ответил я. – Я невиновен.

– Так и сделаю. Или, возможно, нет. Может она расскажет мне ещё больше о моей красоте, женщинам нравиться такое слушать.

– Правда? – удивился я, а она рассмеялась и укусила меня за ухо.

После того, как мы немного оправились от словесной дуэли – никогда бы не подумал, что можно сказать столько слов, не переводя дыхания – Поппет описала мне комнату. Основное разделение и расположение дверей и окон я ещё помнил из «Молота».

Но в обстановки были явные различия. По сравнению с «Молотом» Эберхарда этот постоялый двор можно было назвать только роскошным. Стены и пол покрывали вышитые ковры. Посуда была из серебра, а кубки из дорого стекла. Однако, как объяснила Зиглинда, здесь, в старой империи, стекло было не таким дорогим, как у нас. Зеркала – абсолютная редкость в новых королевствах, здесь же их висело на стенах даже целых два.

Столы и скамейки были намного ниже, чем мы привыкли, и мягкие. А девушек, которые так любезно помыли нам ноги, была добрая дюжина.

– Звучит так, будто мы находимся в доме удовольствия, – наконец произнёс я.

Я почувствовал, как Янош рядом со мной пожал плечами.

– Не знаю, просто думаю, что всё имеет свою цену. Этот Фард, если бы смог, то продал бы нам даже воздух. Я ему не доверяю ни на шаг. Говорит, что его сердце разбилось бы, если бы ему пришлось выставить нас на улицу в бурю? Ха! У него разбилось бы кое-что другое, если бы он попытался!

Кроме нас были и другие гости, но не так много. Трое мужчин в таких же свободных одеждах, какие здесь носили, сидели вооружённые до зубов в углу, а также очень толстый пожилой мужчина, который не переставая ел, а между едой и вином иногда позволял одной из девушек засунуть себе в рот сладости.

Девушки были легко, почти скандально одеты, в одежды, которые частично были прозрачными, все черноволосые и с тёмными глазами, и ни одна из них не была старше пятнадцати.

Когда нам принесли вино, Варош схватил одну из девушек и притянул к себе. Она не сопротивлялась, когда он поднял её верхнюю одежду и осмотрел спину. Он тихо выругался. Затем отпустил её.

– У неё шрамы от ударов плетью, – сказала тихо Поппет.

Я кивнул.

– Наблюдай за Варошем. Если он сделает что-то необычное, я хочу об этом узнать. Не знаю, как его чувство справедливости будет здесь принято.

Сама еда была действительно исключительного качества и состояла из многочисленных блюд. Каждого блюда подавали понемногу, но все были отличные на вкус. Вопреки его обещанию, в погребе хозяина постоялого двора не оказалось ни Ортентальского вина, ни Фиоренцкого, но вино было достаточно хорошим, хотя и немного приторным.

Сладости предлагались параллельно на небольших серебряных подносах, и они были то, что произвело на меня больше всего впечатления. Мне всё время приходилось спрашивать, что я ем, и о большинстве вещей я ещё никогда не слышал. Засахаренные фрукты, медовая выпечка такая сладкая, что от неё сводило зубы, но всё же я никак не мог остановиться и продолжал есть. А под конец груши, покрытые нежной сладкой субстанцией, которая была так хороша на вкус, что я смог бы съесть целую дюжину. Серафина знала, что это. Субстанцию называли шоколадом, слово, которое я постараюсь запомнить. Если коротко – это было впечатляющие пиршество.

После еды я быстро устал, и не только я чувствовал себя так. Учитывая напряжение последних дней, чистая кровать была для нас по-настоящему желанной. Комнаты, в которые нас отвёл молчаливый Золам, были обставлены не менее пышно, чем комната для приёма гостей. Там была широкая кровать, шкафы, стол и буфет, а также два стула из розового дерева. Фонарь, который зажёг для нас Золам, был с запахом и наполнил комнату ароматом роз.

За толстыми стенами силу бури почти не было слышно, но, казалось, что она уже утихает.

Хозяин постоялого двора уверил нас, что «небесный ветер» скоро пройдёт мимо; он сказал, что бури здесь обычно короткие, зато очень сильные.

Я попросил Вароша зайти ко мне в комнату, прежде чем мы ляжем спать.

– С девушками здесь плохо обращаются, – объявил Варош, не успев войти. – Я не могу просто проигнорировать это.

– Вы должны, – ответил я тихо. – Это не наша страна и не наше право. Мы гости под его крышей.

– Это неправильно, – настаивал он.

– Вы почувствуете себя лучше, если я скажу, что я согласен с вами? Но это не наша задача.

– Как вы можете молчать об этом, сэр Хавальд?

– Это просто. Я сразу думаю о том, что случится с нашими женщинами, если Талак завоюет город.

Варош одно мгновение стоял, затем глубоко вздохнул.

– Я не буду ничего предпринимать.

– Благодарю вас, Варош. Мы уедим, как только сможем. Желаю вам спокойной ночи.

– Сэра Лиандра, сэр Хавальд, вам тоже хорошей ночи, – он уже зевал, когда повернулся, чтобы уйти. Это было заразительно. Я зевнул так сильно, что побоялся вывихнуть челюсть, разделся, помылся и упал рядом с Лиандрой, которая уже спала, на кровать. Постель была удобной и тёплой. Когда я потянулся в последний раз, я сонно подумал, что ещё никогда в жизни не чувствовал себя таким усталым. Я закрыл глаза и заснул.

18. Сила слов

Кровать внезапно стала ужасно холодной и неудобной, и мне недоставало близости Лиандры. Я повернулся к ней, и что-то холодное и твёрдое с громким звоном потянуло меня назад.

Я не лежал, а полусидел, прислонившись спиной к холодному камню, руки вытянуты над головой и обхвачены холодным, твёрдым металлом. В кандалах. Меня заковали в кандалы! Это был не сон. Кроме того, я был голым, каким меня создали боги.

– О, вы проснулись? – услышал я незнакомый голос. Рядом со мной зазвенели цепи, и я повернул лицо в этом направлении.

– Что… что случилось?

– Возможно, мне стоит представиться. Я Армин ди Басра, флейтист, акробат и сердцеед. Я родом из далёкого Янаса, где растут самые сладкие финики и где своим домом могут назвать самые красивые девушки. Я бы поклонился, – зазвенели цепи, – но нахожусь в том же неприятном положении, что и вы. Словно собака, прикованный цепью к стене.

– Я Хавальд.

– Там, где вам не хватает понимания, кажется вы скупы и в словах. Что ж, Хавальд, добро пожаловать в первый ад Сольтара – зал ожидания.

Я попытался выпрямиться, но был всё ещё слаб, а голова тяжёлой. Мир закружился, и на одно мгновение я был благодарен за то, что меня держат цепи.

– Вы можете сказать мне, что случилось?

– Нет ничего проще! Хотя я заперт здесь уже много дней, но острота моего ума и остроумие языка убедят вас в том, что я, Армин ди Басра, обладаю тем знанием, которое вам нужно.

– Янош! Варош! – крикнул я. Молчание. – Лиандра! Зиглинда! Натилия! Зокора?

– Это имена ваших богов? Зовите их ещё громче, и тогда случится чудо, дверь в нашу камеру откроется! Видите, я обладаю даром пророчества!

Действительно я услышал, как открылась дверь, и ко мне приблизились тяжёлые шаги.

– Какая собака лает здесь на весь дом? – выкрикнул хриплый голос.

– Не я, о, хозяин цепей и дубинки. Это чужеземец, в нужде он умолял о помощи своих богов. Пощадите его, он не знал, что для него лучше и…

– Закрой свою пасть, в противном случае я тебе её заткну!

– Как пожелаете, о Властелин Угроз.

– Я предупреждаю вас…, – начал я.

Затем что-то тяжёлое ударило меня по голове.

Когда я пришёл в себя в этот раз, я знал, что нахожусь не в постели, а всё ещё прикован к стене. Возле меня кто-то тихо храпел. Я поискал ногой, нащупал пальцами костлявую голень и толкнул.

– Что? Это вы! – выкрикнул Армин. – О, как же грубо! Вырвать меня из сладкого сна, где я был у груди девственницы! У вас совсем нет манер? Разве недостаточно того, что я, словно собака, заключён здесь. Нужно ещё делить мою клетку с паршивым псом, который ничего не понимает в этикете?

– Вы всегда так много говорите? – спросил я.

– Он спрашивает, всегда ли я так много говорю! Так скажите, почему бы и нет? Зачем мне класть слова на весы, словно скупой торговец взвешивает свои товары? Слов у меня много, это единственное богатое сокровище, которое у меня осталось. Чьё время я трачу в пустую, ваше что ли? Поверьте, у вас нет времени слушать мои хорошо сформулированные слова и … Ай!

Я нечаянно ещё раз его толкнул.

– Вы хотите теперь развязать со мной, Армином ди Басра, ссору? И всё должно закончиться рукопашной или скорее ногопашной, со мной, единственным другом, который у вас будет в этой печальной резиденции? О, боги, вы желаете ещё усугубить бремя моей судьбы, и теперь я должен отражать тяжёлые пинки, я, кого судьба уже и так достаточно отпинала?

О, боги. Я глубоко вздохнул. Это ещё станет весёленьким дельцем. Голова гудела, глаза болели, и в них двоилось. Я выпрямился, забыв пока про Армина и заморгал.

Да, я что-то видел! Не очень много, но это была не темнота моей слепоты, а мрак подвала, в который попадало немного света через щель в двери. Картина принимала всё более резкие очертания, когда двойное изображение исчезло. Я снова мог видеть!

– Спасибо! – выдохнул я.

Боги услышали мои молитвы.

– У него не только нет манер, теперь он ещё и с ума сошёл. Или ты благодаришь меня за урок учтивости?

Я повернулся к нему. В полумраке его было плохо видно, я смог различить только, что он маленький и изящный, голова выбрита, за исключение косы на макушке, а также он носил козлиную бородку. Он казался ещё более жалким, чем я, выглядел прямо-таки истощённым. Если у него и был хотя бы ещё один грамм жира, то это скрывалось от моих глаз.

– Я извиняюсь, Армин, – промолвил я, продолжая осматриваться.

Три стены были построены из больших, прямоугольных серых камней. Под соломой у моих ног я увидел эти гладкие каменные плиты, какие до сих пор можно было встретить в подвалах всех дорожных станций. Без сомнения, я находился в подвале станции, ведь я уже многие из них повидал. Я предположил, что этот располагается под комнатой для гостей. Железные цепи были старыми и ржавыми, но всё ещё крепкими и хорошо прикреплены к камню позади меня. Стена впереди была, видимо, возведена позже, и в ней находилась прочная, усиленная железом деревянная дверь.

Мы с Армином сидели рядом друг с другом, в левом углу комнаты, я ближе к середине, он к краю. Справа от нас ещё были две свободные пары цепей. На полу лежала как попало разбросанная гнилая солома, и я мог очень хорошо представить, как по мне лазают всевозможные насекомые. Моя голова уже чесалась, но цепи не позволяли её почесать.

– Вы настоящий господин, раз извиняетесь. А я был бы плохим человеком, если бы не принял ваших слов. Вы прощены.

– Спасибо. А теперь докажите мне свой острый ум и расскажите, что случилось.

– Что же, это легко, задача совсем не сложная! Вы странник из чужих земель, приехали издалека. Я узнал это потому, что у вас нет бороды, всё же вы не евнух, потому что борода растёт, так что, к вашей радости, ваши колокольчики ещё звенят.

– Колокольчики? Евнух? Не знаю, о чём вы говорите.

Он вздохнул.

– Я хотел выразиться изысканно. Евнух традиционно чисто выбрит. У него отрезаны яйца.

Теперь достаточно понятно?

Я закашлял.

– Э, да… продолжайте.

– Итак, у вас нет бороды, но вы всё же не евнух, значит родом не из Бессарина. До недавних пор вы были чистыми и хорошо питались. Руки и шея загорелые, значит не крестьянин, остальная часть тела бледная, словно сыр. Шрамы на вашем теле говорят о том, что вы были воином, пока не ослепли. Вы не моги путешествовать в одиночку. Великий воин или нет, слепой один далеко не уйдёт. У вас были с собой четыре красивые женщины. Это означает, что вы богаты. Два охранника, из чего можно заключить, что из-за вашей слепоты вы не опасны, поэтому за вас сражаются другие. Вы пришли вместе с песчаной бурей, и вас дружелюбно приняли, призвав показать монету, чтобы этот Фард прекратил жаловаться. Вас хорошо угостили, но вы утомились после путешествия, поэтому пошли спать, уверенные в том, что засов защитить вас, и вы будите в безопасности. А теперь оказались здесь.

– Еда была отравленной?

– О нет, это было бы слишком очевидно. Но её было много, верно? Вы наелись до отвала после всех тягот вашего путешествия? Усталость, которую вы затем почувствовали, появилась только из-за хорошей еды. Этот отец всех лжецов известен своей кухней. Нет, это фонарь в ваших роскошных комнатах. Он был с запахом, верно?

Я кивнул.

– Видите? Вот так нежный запах прелестного цветка убаюкал вас.

– Откуда вы знаете сколько людей меня сопровождало?

– Я побывал во многих странах, и тех, кого вы звали – это не имена богов. Два мужчины, четыре женщины.

Мужские имена редко заканчиваются на «а» или «е». Женщины должно быть красивые, в противном случае они были бы здесь, с нами, а мужчины сильные, иначе тоже разделили бы нашу судьбу.

– А моя слепота?

– Это было самое простое, – он пожал плечами. – Я слышал, как охранники над этим смеялись.

– Дверь была надёжно заперта, я точно это знаю. Как они смогли попасть в наши комнаты?

– Если дверь была надёжно заперта, что тогда остаётся? Вы догадались эссэри: стена. В комнате был красиво украшенный, тяжёлый и массивный шкаф и розового дерева?

В самом деле. Кто будет запирать свой шкаф?

– Что ж, вот вам и ответ. Ваша судьба и крушение, выраженные несколькими хорошо сформулированными словами.

Я покачал головой.

– Не могло всё пройти так гладко. Между тем мои друзья уже должны были проснуться и освободиться.

Он начал смеяться.

– Хавальд, боюсь, вы ещё больший дурак, чем я. Проснулись и освободились? Вы совсем не догадываетесь, что случилось?

– Скажите мне.

– Что говорит ваш голод после такого обильного обеда? А как ваши плечи и запястья, насколько они затекли?

Он был прав. Остальное я не заметил, но у меня урчал желудок.

– Вы спали три дня. Это третий вечер после бури. Ваши женщины и друзья уже давно покинули эти стены. И если они проснулись, то их ситуация ещё хуже нашей, по крайней мере, на данный момент, потому что я могу сказать вам, где они находятся. В подвалах старого невольничьего рынка. Завтра утром их продадут на аукционе. Страж нашей камеры настоящий друг по сравнению с охранниками работорговцев. Ваши женщины уже обесчещены, если только одна из них не была девственницей. Ваши друзья, если они подчинились, то ещё живы. Если попытались вызвать проблемы, то могу с уверенностью сказать, что уже мертвы.

– Невольничий рынок в Газалабаде? – спросил я.

– Да, там вы смогли бы его найти, если бы в вашей власти было покинуть эту такую приятную комнату. Но боюсь наш хозяин имеет на нас другие планы.

– И какие же?

– Пища для арены. Слепой воин и циркач. Кратковременное развлечение. Думаю, Фард получит за нас обоих всего пол серебряной монеты, если не меньше. Но он слишком труслив, чтобы убивать нас самому. Что делать с нашими телами, мы начнём смердеть! Поэтому он продаст нас для арены.

Я изучил свои оковы. Они были из железа, а железный штырь вбит в замок. И сидел он там крепко. Звенья цепи были ржавыми, но крепкими, а крепление в стене казалось прочным. Я потянул за цепи, раздался громкий звон, но кроме новой боли в запястьях ничего не изменилось.

Хотелось бы мне, чтобы Поппет была здесь. Или кто-нибудь другой. Мне пришла в голову мысль.

– А что с моим снаряжением?

– А что с ним может быть? Оно у Фарда, вместе с вашими деньгами. Он продаст всё, чем вы владели, на рынке – так он разбогател.

– Откуда вы это знаете?

– У меня было время подумать. Кроме того, у Фарда определённая репутация.

– И всё же он смог вас поймать?

– Трюк с фонарём был для меня новым. Даже старой собаке приходится учиться новым трюкам, если она хочет состариться. Боюсь, я учился слишком медленно. Я, конечно, надеюсь, что моё красноречие удовлетворит голод львов, которым меня бросят на съедение, но должен признать, что у меня есть некоторые сомнения по поводу того, что я смогу пережить это кормление.

– Я уверен, вы приручите их своим языком.

Я встал, всё ещё неуверенно держась на ногах, но постепенно мне становилось всё лучше. Я снова осмотрел оковы. Только этот маленький штырь держал их защёлкнутыми. Он был вбит молотком.

Ещё один удар молотком со штампом заставит его выскочить. Однако у меня не было молотка.

Я попытался вытащит руку из железного кольца, но и это было бесполезно. Каким-то образом все эти годы у меня получалось избегать быть скованным в цепи, и теперь получение такого опыта озлобило меня.

Я закрыл глаза и попытался угадать, где находится Искоренитель душ. Но ничего не почувствовал.

Этот штырь. Такой маленький кусочек метала стоял у меня на пути. Я попробовал, смогу ли ударить по штырю другой манжетой. У меня получилось. Но штырь не сдвинулся с места. Я изучил его более внимательно: один конец был сплющен.

Поппет с помощью своего таланта высвободила бы цепь из стены, Лиандра или Зокора, наверняка, вспомнили бы какое-нибудь заклинание.

– Почему вы улыбаетесь? – спросил с любопытством Армин.

– Я только что подумал о моих спутницах, и как они будут реагировать, если окажутся пленницами.

– Я же уже сказал, они будут страдать больше, чем мы. Для нас всё просто. Проглотят и отрыгнут, и мы будем мирно покоиться в желудке льва. А перед ними целая жизнь, полная страданий.

Не в том случае, если я смогу это предотвратить. Но как? У меня был только незначительный магический талант, которого хватит, чтобы зажечь свечу. Я снова посмотрел на штырь. Линдара объяснила мне, как работает магия. Все вещи вокруг нас содержали энергию. Маг забирал эту энергию из своего окружения и преобразовывал. Должно быть тоже самое происходило, когда я поджигал или тушил свечу. Когда я её тушил, я отнимал у пламя энергию. Энергия – это тепло. Перед внутреннем взором я увидел, как Зиглинда поднимает Ледяного Защитника и прикасается к стальному копью. Он покрылся инеем, затем она легонько по нему ударила, и он разбился в дребезги.

Тот же принцип. Любой солдат знал, что сталь становиться хрупкой при низких температурах. Мечи легче ломались, когда были холодными.

Я направил все свои мысли на штырь в моей правой манжете. Я представил себе, что он пламя свечи. Как именно я делал то, что делал? Было похоже на то, будто я тяну за верёвку… Лиандра рассказывала мне о жилах из чистой энергии… Может мой скромный талант всё же не так сильно отличается от её?

– Что вы там делаете?

Армин. Моя концентрация тут же нарушилась, и я вздохнул.

– Я пытаюсь уговорить манжету. Чтобы не беспокоить вас, я делаю это тихо, – ответил я немного колко.

– Что ж, тогда продолжайте. Если мой голос способен приручить львов, тогда вам, несомненно, тоже удастся уговорить глупую манжету.

Я прикоснулся к штырю пальцем. Я ошибался, или он действительно стал холоднее? Лёд и холод. В последнее время я, воистину, повидал их достаточно. Солнце и жара, их тоже было вдоволь.

Я смотрел на штырь, с одной стороны холод, с другой жар и представил, как они чередуются, туда-сюда, туда-сюда, жар здесь, холод там, а теперь снова холод здесь, жар там… Я ощутил давление на виски, как всегда, когда поблизости творили магию, но в этот раз я был рад этому знаку.

Давление становилось всё сильнее, боль в голове возрастала, из глаз потекли слёзы, а болт, казалось, расплывается перед глазами. Воздух наполнило звонкое гудение, когда жар и холод менялись местами всё быстрее – крик измученного металла… И с треском, будто Варош выстрелил из своего арбалета, штырь сломался. Я медленно опустился на колени.

– Что там происходит! – раздался голос от двери камеры, но я был почти не в состояние поднять голову.

– Чужестранец не в своём уме! Он хрюкает, словно поросёнок! Заберите его отсюда, я хочу покоя! Прямо сейчас я пишу стихотворение об уродливых ногах твой дочери, и не хочу, чтобы мне мешали, – Армин потянул сильно за цепи, и они со звоном натянулись. Этот звон не сильно отличался от того, который был слышен, когда сломался штырь.

– Ха! – крикнул охранник. – Этим ты не сможешь бросить мне вызов. Боги одарили меня лишь сыновьями.

– Какое облегчение. Для женщины ноги были бы действительно уродливыми, но для ваших сыновей как раз впору. Благодарю вас за это вдохновение.

– Ты хочешь оскорбить меня?

– Я бы не посмел, о Отец Дубинок!

– Хорошо, смотри, чтобы так и осталось.

Я стоял на коленях и тяжело дышал.

– Что с вами? – спросил Армин.

Его голос действительно звучал обеспокоенно.

Я вытер слёзы.

– Ничего, просто я должен отдохнуть. Армин, ваши слова, воистину, острее меча, вы его режете, а он даже не замечает, – сказал я тихо.

– А вы, воистину, более великий мастер, чем можно было представить. Ваши слова могут убедить железо. Скажите мне, о, Хавальд, покоритель железа, должен ли я теперь бояться за свою душу? Буду признателен, если смогу сохранить её ещё некоторое время. Она, конечно, не такая ценная, но она у меня единственная, и я к ней привязан. Без неё я чувствовал бы себя таким мёртвым.

– Что вы имеете ввиду? – спросил я.

Я устало прислонился к стене, пытаясь восстановить силы. Я чувствовал себя так, будто весь день бежал в гору с тяжёлой ношей на плечах. Мои руки дрожали, колени тоже, а перед глазами танцевали разноцветные огоньки. Но мне удалось сломать проклятый штырь.

– То, что вы спрашиваете, даёт мне надежду, что вы не некромант, проклятый богами, бич Безымянного для наказания мира. Если вы не окаянный грабитель душ, то я охотно назову вас другом, возможно, даже господином, если вы поможете мне избавиться от этих докучливых манжет. Но если вы поедатель душ… Клянусь вам, моя душа жёсткая и огрубевшая и, наверняка, вызовет у вас боль в желудке.

– Я не некромант, можете успокоиться.

– А может вы тогда маэстро? Мастер искусства?

Я покачал головой.

– Нет, мне жаль. Это всего лишь маленький трюк.

– Ни один трюк не может быть маленьким, если с его помощью можно добиться великого! Продолжайте со штырями, потому что завтра утром нас заберут на арену. Но, возможно, было бы уместно, если бы вы действовали немного тише. Совсем чуть-чуть. На незначительную малость. Может даже без звона в конце.

– Армин, я постараюсь.

Постепенно головная боль отступила. Я отыскал в старой соломе сломанный штырь и к моему удивлению увидел, что он блестит, как будто его отполировали, словно зеркало. Край излома даже не выглядел так, будто его сломали. Казалось, будто штырь был аккуратно разрезан пополам острым лезвием; металл здесь тоже блестел, словно зеркало.

Но там, где я прикоснулся к штырю, он стал тусклым и серым. Странный феномен. Может Леандра сможет мне объяснить его. На одно мгновение меня охватил страх, что я больше никогда её не увижу.

Я изучил обе части штыря, затем целый на левой манжете. Можно ли холод и жар приблизить ещё ближе друг к другу? Может тогда будет не так утомительно?

В любом случае Лиандра права: это была тяжёлая работа. Намного проще было бы выбить штырь молотком. Если бы был молоток.

В этот раз применить мой трюк оказалось проще. Было слишком темно, чтобы чётко видеть, что происходит, но и здесь у меня создалось впечатление, будто одно место штыря начало блестеть.

– Может мне начать шуметь, мастер Хавальд? Спеть песенку, зазвенеть цепями?

Армин. Опять. Я почувствовал, как моя концентрация ускользает, остановился и глубоко вздохнул, пока ждал, когда головная боль утихнет.

– Нет, спасибо. Просто не мешайте мне. Знаете, многое может пойти не так, когда тебе мешают во время подобного занятия.

– О, – сказал Армин, а потом действительно замолчал.

В полутьме камеры я осмотрел штырь. Посередине, там, где металл казался отполированным, его охватывало кольцо, примерно шириной с толщину ногтя. Следуя внезапной мысли, я потянул за манжету. С едва слышным щелчком штырь разломался на две части.

Я был свободен. Я открыл обе манжеты, зашевелил руками и, наконец, почесал голову. Как же было приятно.

– Действительно впечатляет. В этот раз я ничего не слышал. Могли бы вы порадовать и меня и освободить от моих цепей? Вы не пожалеете.

Я с сомнением посмотрел на него.

– Вы чужестранец и не знаете здесь ни обычаев, ни нравов, ни саму страну. Если бы я был вашим слугой, я, безусловно, мог бы оказаться полезным.

– Дело не в этом, Армин. Я просто думаю… Как насчёт того, чтобы для ваших цепей я использовал молоток?

– Для этого нужен молоток, а его нет, – сказал он.

– Я уверен, где-то тут он должен валяться.

Я снова одел манжеты на запястья.

– Что вы думаете об этом предложение, господин? Вы можете себе представить, взять меня в качестве своего слуги? Разве вам не нужна помощь, вы же слепой?

– Я не слепой, Армин.

– Не слепой? Я слышал, как охранники рассказывали, что работорговец проверял ваши глаза светом. Он был уверен, что вы слепой.

– Я был слепым. Теперь больше нет.

– Хвала богам, произошло чудо в этой жалкой камере! А я присутствовал, когда это случилось… и ничего не заметил! Может вы всё-таки уберёте штыри…

– Поверь мне, с молотком будет намного проще.

Я начал петь.

– Увидел парнииишка, как стоит служаааночка, с зооолотистыми волосами, преееекрасная как солнце!

Мальчик приподнял нооожечку…

– Боги, теперь он сошёл с ума, – выдохнул Армин. – Магия выжгла его бедный мозг!

– Тихо там! – закричал охранник.

– Когда служанка увидела ноожку, у неееё закружилась голова. Так что пааарнишка взял её за руууучку…

Дверь камеры распахнулась, и в неё ворвался охранник с дубинкой наготове, собираясь нанести удар. Из-за удивления я чуть не отреагировал слишком поздно, потому что на его поясе висело ничто иное, как Искоренитель Душ!

– Ко мне! – крикнул я

Клинок выскочил из ножен и прилетел мне в руку, сталь вспыхнула в тусклом свете, и я почувствовал его радость и возбуждение, когда мои пальцы сомкнулись вокруг знакомой рукоятки, а лезвие описало такую типичную для этого проклятого меча дугу.

Голова охранника отлетела в сторону, Искоренитель Душ искупался в крови умирающего, и ещё прежде, чем я повернулся к Армину и ударил два раза, кровь впиталась в сталь. В этот раз я разделил с ним чувство радости и удовлетворения, не стал сопротивляться, когда ощутил, как сила Искоренителя Душ перетекает в меня.

Армин сидел и широко распахнув глаза, смотрел на свои запястья. Обе манжеты были чисто рассечены на запястьях. Для Искоренителя Душ обычное железо не представляло препятствия.

– Видите, мне всё же не понадобился молоток, – заметил я.

Он медленно поднял на меня взгляд и сглотнул, не отрываясь, смотрел мне в глаза, и я прочитал на его лице страх, ужас и что-то ещё.

– Господин… Ваши глаза…, – прошептал он.

– Что с моими глазами?

Лиандра проверяла мои глаза и не заметила в них ничего особенного, в любом случае ничего такого, что могло бы объяснить слепоту.

– В них светятся серебряные звёзды, – выдохнул он, когда опустился передо мной на колени.

Я схватил его за тощие руки и поднял.

– Ерунда. У вас слишком живая фантазия.

В тоже время я задался вопросом, что мне напоминают его слова, но никак не мог вспомнить.

Я снял мою портупею и ножны с мёртвого охранника, но обнажённую сталь оставил в руке. Перспектива Искоренителя Душ тоже имела свои преимущества, для него дерево и камень не существовали.

Хотя раньше я редко использовал его способности, теперь не задумываясь, обратился к его зрению.

Я распахнул дверь камеры и оказался в маленькой комнатке, слева находилась оригинальная дверь подвала, прямо ещё одна стена с открытой дверью, а за ней я увидел мех ледяной выдры, лежащий перед открытым сундуком.

Я поспешил туда и улыбнулся. Охранник и в самом деле сделал мне одолжение. Он принёс мне Искоренителя Душ и в тоже время подсказал, где хранятся наши украденные вещи. Я слышал истории и легенды об изгоняющих мечах. Поговаривали, что их нельзя украсть у владельцев, потому что они всегда находили к ним путь назад. Теперь я уже в этом не сомневался.

– Армин, – я подозвал жестом циркача. – Помоги мне одеться.

19. Ужасный поцелуй

Наше снаряжение заполнило добрых три сундука. Даже золото и не огранённые алмазы Зокоры находились там. Я замер, когда увидел Каменное Сердце и Ледяного Защитника: их вид заставил меня понять, что мои друзья действительно находятся в затруднительном положении.

Меч Зокоры тоже лежал в сундуке с оружием, на ряду с целой кучей маленьких и больших кинжалов, гарротой и множеством острых шпилек, которые украшали её волосы, когда те доходили ещё до бёдер. Также там хранилась её короткая духовая трубка, она была короче моего предплечья, а ещё небольшая шкатулка из эбенового дерева.

Я осторожно открыл шкатулку, и в ней оказались ещё три стрелы для духовой трубки и четыре маленьких флакона, один из них пустой. Фарда, сына Ашмаля, сына Джиарда ожидает неприятный сюрприз. Я также нашёл мой кошель, конечно он был пустым или… всё-таки нет? Я медленно перевернул его, и в мою ладонь выпало кольцо. Кольцо коменданта.

Я снова увидел перед собой весёлое лицо Кеннарда. «Настанет такой момент, когда вам будут очень кстати полномочия, которые дает кольцо. Но это ваше решение.»

Недолго думая, я одел кольцо на палец.

– Ваше имя?

Я не знал, где я, и всё же мне почти казалось, будто я нахожусь в этом месте не в первый раз. Человек, стоящий передо мной и испытующе глядящий на меня, был мне очень хорошо знаком. Это лицо украшало все монеты его империи.

– Хавальд.

– Вы хотели сказать Хавальд из Келара, также называемый Родериком, графом фон Тургау, рыцарем альянса и паладином королевства Иллиан, верно?

Рука опустилось, и перо прикоснулось к белоснежному пергаменту и элегантно и плавно записало моё имя и титулы.

– Теперь вы берёте на себя командование над вторым легионом. Ваша обязанность использовать его, чтобы оберегать интересы империи, защищать граждан империи и обезопасить страны, которые вам было приказано защищать.

– Да, господин.

– Ваше задача – набрать новобранцев, обучить их и вооружить. Под вашу защиту попадают следующие страны, раньше также называемые колониями, а сегодня известные как новые королевства: Иллиан, Джасфар и Летазан. Обратите внимание на мои слова: второй легион не подчиняется этим королевствам, но и у вас тоже нет полномочий отдавать приказы правителям этих королевств или использовать легион против граждан этих стран. Вам это ясно?

– Да, господин.

– С этой печатью на вашей руке вы имеете право реквизировать необходимые материалы и персонал. Я бы посоветовал вам получить от мастера-оружейника в цитадели портальную книгу, она может быть полезна, – он улыбнулся. – Вы удивлены, Хавальд?