Текст книги "Второй легион (ЛП)"

Автор книги: Ричард Швартц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Это верблюды, – сказала Зиглинда. – Серафина их знает, хотя раньше они были редкостью. Им тоже требуется вода, но пить нужно реже.

– Эти кочевники поставили палатки, тёмные, низкие палатки. На них одеты длинные, светло-серые накидки, я почти не видела доспехов, зато много разного оружия. Копья, луки, заметно изогнутые мечи. Эти… верблюды… тяжело нагружены. Четвёртая часть груза – это бурдюки, наполненные водой, а остальное – другие товары. Они выставили шесть охранников, ещё трое отошли немного от лагеря и накрывшись тканью, зарылись в песок.

Хорошая идея: если на лагерь нападут, эти трое будут находиться за спиной атакующих.

– Почти половина людей стоит на страже. Это группа ожидает неприятности, – сказал Янош.

– Я видела четырёх женщин. У троих лицо было закрыто вуалью. Одна постарше и две молоденькие девушки прислуживали предводителю. Та, что старше, готовила еду, а обе молодые занимаются с ним постельным спортом. Четвёртая плачет. Её охраняют.

– Пленница? – спросила Лиандра.

– Возможно. Они разожгли костры из странного топлива. Оно ужасно воняет, но кажется лёгким. Я не знаю, что это. Эти люди, в любом случае, очень бдительные, оставили шесть лошадей оседланными. Каждый мужчина таскает с собой больше оружия, чем может носить, не производя шума, но женщины не вооружены, – казалось, эта мысль возмущает Зокору.

– Как думаете, нам стоит их навестить? – спросил я.

– У нас осталось не так много воды. Зокора, все их бурдюки были наполнены водой? – спросила Лиандра.

– Да. Я видела не так много пустых шкур.

– Тогда они проезжали мимо оазиса и знают, где есть вода.

– Их поведение говорит о том, что они ожидают конфликта в этой пустынной местности. У них большой груз, и они все вооружены. Может торговец и его стража? – предположил Янош.

– Не думаю, – сказала Зокора. – Они все похожи на бойцов. Двое спорили, а старик вмешался и ударил одного из мужчин плетью в лицо. Торговцы так себя не ведут.

– Не в том случае, если хотят жить, – пробормотал Янош.

– Итак, что вы думаете? – спросил я остальных.

– До Газалабада самое большее ещё четыре дня пути. Лучше не рисковать, – сказала Зиглинда.

– Мы не знакомы с этой местностью. Я склоняюсь скорее к осторожности, – согласился с ней Варош.

– Мы можем пойти по их следам, и тогда они приведут нас к водоёму, – предложила Лиандра. – Лучше держаться от них подальше.

Это мнение преобладало. Зокора предложила наблюдать за лагерем, но я решил иначе. Однако этой ночью мы не стали разжигать огонь для приготовления пищи и тоже поставили охрану.

Ночь прошла спокойно. Когда следующим утром Зокора снова наведалась в лагерь, караван уже отправился в путь.

– Следы отчётливо видны, но ведут не в нашем направлении, – сказала Лиандра. – Мы можем попытаться найти этот оазис или продолжать путешествие в город.

– Зокоара, ты сказала, что бурдюки выглядели так, будто их недавно наполнили.

– Да.

– Сколько ещё у нас осталось воды? – спросил я Лиандру.

– Хватит на шесть дней… если будем бережливы.

– Значит достаточно, чтобы пожертвовать одним днём, найти оазис и всё же добраться до города, если потерпим неудачу, – я немного подумал. – Мы пойдём по их следу.

Когда мы двинулись в путь, я попросил Поппет описать мне небо. «Безоблачное и голубое», – был её ответ. Я благодарно кивнул. Хорошая погода, которая затягивалась на долгое время, всегда вызывала у меня подозрение.

Мы были в пути три часа, когда Поппет сообщила мне кое-что другое.

– Я вижу стаю птиц. Они кружатся над одним местом.

Я прикоснулся к Искоренителю Душ. Конечно, это было бесполезно. По каким-то причинам песок он видел лучше, чем лёд или камень, поэтому казалось, будто я иду по слегка мерцающей земле, а, вот различить птиц конечно было невозможно. Видимости Искоренителя Душ хватало примерно на десять шагов во всех направлениях.

– Думаю, кружащие птицы означают здесь тоже самое, что и у нас дома, – сказала тихо Лиандра.

– Да. Они всегда плохое предзнаменование, – согласился с ней Янош.

– Варош, иди вперёд и проверь, что там происходит. Но будь осторожен, и не дай себя обнаружить.

Варош поспешил прочь.

– Однажды я видел стаю птиц, и причина не была столь ужасной, – сказал Янош. – Фермер хотел отвести на рынок урожай вишни. Ось его телеги сломалась, и когда телега опрокинулась на бок, он потерял весь свой груз. Думаю, там были все птицы королевства и играли с фермером. Парень махал руками, кричал и ругался, но каждый раз, когда прогонял одну птицу, пять других крали его урожай, – он сухо рассмеялся. – Я бы предпочёл такое объяснение.

– Это не вороны, – сказала Лиандра. – Эти птицы больше и летают по-другому.

– Стервятники, – сказала Зиглинда. – Серафина говорит, что они пожирают трупы.

Мы молча продолжили путь, пока не вернулся Варош.

– Мы нашли оазис, но нам не будет от него никакой пользы, – сказал он. – В воде лежат трупы.

– Боги, – воскликнул я. – Кеннард говорил, что вода здесь священна.

– Хорошо могу это понять, – согласился Янош. – Если учесть то, как здесь хочется пить.

– Что вы нашли? – спросила Лиандра.

– Разграбленный лагерь. Вы сейчас сами увидите, он за следующей дюной.

16. Ребёнок в песке

– Я вижу небольшой пруд, в самом широком месте он примерно десяти шагов в длину и два шага в ширину. Странные деревья, высокие и стройные, макушки которых венчаются большими листьями. Вокруг пруда растёт немного тростника. Я вижу четыре мёртвых животных, трое из которых – верблюды, а одна – лошадь и около десяти мёртвых человек. С левой стороны от нас был расположен лагерь, три палатки сорваны, две ещё стоят. Чуть дальше, позади палаток, лежит несколько сломанных ящиков, там были привязаны животные, колья и верёвки всё ещё на месте. Ещё два тела лежат справа, их растянули на песке, воткнув по краям палки, три тела находятся в воде. На них напали ночью, я вижу расстеленные одеяла и постели. Сначала был выпущен залп стрел, затем нападающие въехали в лагерь на лошадях и использовали свои мечи. Думаю, все тела принадлежат защитникам. Если кто-то из нападающих лишился жизни, то они забрали их с собой.

– Спасибо Поппет, – сказал я.

Когда я вошёл в лагерь, моя рука лежала на рукоятки Искоренителя Душ, но, как обычно, он почти не различал мёртвых. Они его не интересовали. Но я чувствовал запах крови, каждое поле битвы пахнет вот так. И это место имело ещё кое-что общее с другими полями сражений, на которых я побывал: здесь было почти неестественно тихо.

– На людях тоже одеты эти странные длинные накидки, – сказал тихо Варош. – Думаю, нам стоит начать одеваться как они, – через Искоренителя Душ я видел, как он наклонился вперёд и что-то подобрал. – Эта шапка из светлого льна защищает от солнца. В любом случае она лучше, чем кольчужный капюшон или шлем.

– Он, в свою очередь, хоть и не защищает от солнца, зато хорош в остальном, – рассмеялся Янош.

Видимо его настроение нельзя было испортить одним мертвецом больше, одним меньше. Главарь разбойников или нет, Янош был крепким орешком. Если только не находился вместе с Зиглиндой.

Однако меня угнетала смерть этих незнакомцев. Бессарин, первое из семи королевств, и первое, что мы здесь увидели – это руины, убийц, а теперь их жертв. Непохоже, чтобы это была богатая и могущественная страна, готовая нам помочь. Мы сбежали от войны, чтобы обратиться за помощью и вот что получили. Эта страна тоже находилась в состоянии войны? С такими мрачными мыслями я бродил по лагерю.

Затем увидел силуэт на земле, лучше сказать в земле. Я поспешил туда, запутался ногой за верёвку палатки и упал. Под руками я почувствовал ткань одной из растоптанных палаток, о которых говорила Поппет.

– Идите сюда! – крикнул я. – Быстрее, здесь ещё кто-то живой!

Я потянул за ткань, пытаясь убрать её в сторону, затем подошли другие и помогли. Остатки палатки были сдвинуты в сторону.

– Янош капает. Это неглубоко, он нашёл кожаный тент, – сообщила Поппет. – Он убирает его… Это ребёнок. Младенец. Похоже, что он мёртв.

– Нет, ребёнок жив, – сказал я, закрывшись от Искоренителя Душ, жаждущего эту молодую жизнь.

– Хавальд прав, – выкрикнула Лиандра, которая стояла на коленях рядом с Яношем и осторожно вынимала младенца из его могилы. – Но он очень крепко спит.

Зокора опустилась на колени рядом с Лиандрой и понюхала ребёнка.

– Его усыпили, чтобы он не кричал и не использовал много воздуха. Благословение от Соланте его матери.

– Я не вижу женского тела, – сказал Варош. – Только мужские.

– Этого не может быть, – сказала Лиандра. – Ребёнок ещё сосёт грудь. Никто не берёт ребёнка такого возраста в путешествие одного.

– Тогда мать похитили, – сказала Зокора. – Но она ещё успела спрятать ребёнка.

Даже с перспективы Искоренителя Душ Зокора показалась мне странно мягкой, когда смотрела на ребёнка.

– Может у них была с собой коза, – размышлял Янош.

Он встал, и я увидел, как он оглядывается в поисках козы.

– Он завёрнут в хорошую ткань и шелка, – констатировала Лиандра. – На шеи цепочка, слишком большая для младенца, цепочка для взрослой женщины. На ней есть золотой символ.

– Скорее всего, это символ семьи. Может найдём у одного из мёртвых какую-нибудь подсказку. Проверьте также платки, – сказала Зокора.

Она протянула Лиандре руки, и моя любимая осторожно вложила ребёнка в руки тёмной эльфийки.

Зокора с младенцем на руках должна была выглядеть странно, но это было не так. Она начала покачивать ребёнка, и Поппет тихо сказала, что ещё никогда не видела более нежного выражения на её лице.

– В любом случае это не обычный ребёнок.

– Здесь есть кое-что ещё, – сказала тихо Лиандра. – Горсть шариков из странного материла, я уже видела что-то подобное, но не помню названия.

Янош подошёл к ней.

– Янтарь. Обычно или во всяком случае у нас, он очень ценится. У малышки есть с собой приданое.

– Это девочка? – спросил я.

– Да. Это девочка, – Зокора подняла ребёнка, а Лиандра осторожно убрала пелёнки. – Кажется, она здоровая, только крепко спит.

– Что это? – спросил Янош, наклонившись вперёд. – Это только что выпало, – он разглядывал то, что только что подобрал. – Полоска из самой лучшей бумаги, какую я когда-либо держал в руках, – наконец произнёс он. – На ней что-то написано, но я не могу прочитать.

– Покажи, – попросила Зиглинда. Она протянула руку. – Её зовут Фараиза из дома Дерева, – прочитала она.

– Почему я не могу прочитать? – спросил Янош. – Я думал, что в империи везде одна и та же письменность.

– Да, – ответила Зиглинда. Она подошла к малышке и погладила её по голове. – Но у каждого королевства есть также свой язык. Фараиза означает Лучезарная.

– Что будем теперь делать, Хавальд? – спросил тихо Варош. – Похороним мёртвых?

Я покачал головой.

– Мы вытащим тела из воды. Зиглинда, ты знаешь их письменность?

– Да, точнее, Серафина знает.

– Тогда нарисуй знак загрязнённой воды. Я уверен, что он существует. Вы ещё что-нибудь обнаружили на телах мёртвых, Янош?

– Нет, их разграбили. Всем перерезали глотки, напавшие хотели убедиться в том, что выживших нет.

– Некоторые тела частично голые, – сообщила мне Поппет. – То, что ещё на них одето, сшито из дорого материала.

– Богатые или дворяне.

– Дворяне, – заявила Зокора. Она снова тщательно завернула ребёнка в пелёнки и вернула Лиандре. – Вы, люди, любите носить кольца, подтверждающие знак вашего звания. Это не практично, можно за что-нибудь зацепиться. Татуировка была бы лучше, к тому же её нельзя украсть.

Она встала на колени рядом с одним из мёртвых и начала его обыскивать.

– Куда вы клоните? – спросил я.

– Вот этот мужчина самый старший. На левой руке ему отрезали три пальца, пальцы лежат здесь в писке. Видимо, на нём были одеты дорогие кольца.

– Или, по крайней мере, важные. Возможно, перстни-печатки, – предположил Янош.

Я обратился к Лиандре.

– Фараиза выживет?

– Надеюсь. У нас нет молока, чтобы кормить её, только вода. Если скоро доберёмся до Газалабада и найдём кормилицу, тогда да. Но, если нам понадобиться больше времени…, – она замешкалась. – Я ничего не знаю о детях, понятия не имею, как долго они могут выжить без молока.

– Зокора, – осторожно спросил я. – Может вы…

Я ещё смог увидеть, как она качает головой.

– Мне до этого ещё далеко, – наконец сказала она на удивление мягким голосом.

– Тогда нужно поторопиться. Выдвигаемся, – сказал я.

Про себя я попросил у Сольтара милости для душ павших. У нас не хватало времени и воды, чтобы похоронить их. Я мог только надеяться, что они найдут свой покой.

– Я нашла ещё кое-что, – сказала Зокора. – Это лежало под телом старого мужчины, – она подошла ко мне и протянула кинжал.

Я провёл пальцами по богато украшенной рукоятке и слегка изогнутому лезвию.

– Это драгоценные камни?

– Цветные камни, да, – сказала Зокора.

– Рубины и изумруды, – отметил Янош. – И символ на рукоятке, такой же, как на цепочке младенца.

– Её отец или, возможно, дедушка, – предположила Зиглинда.

– Есть ли способ всё-таки ещё догнать караван?

Я покачал головой.

– Нет. Они двигаются не в нашем направлении, и они на конях. Если мы не сможем догнать их, то останемся без воды. Да ещё пешком… Я решил не ехать за ними.

– Но одна из молодых женщин должно быть мать, – заметила Зиглинда.

Я подошёл к Лиандре и легонько погладил личико Фараизы. Её кожа была тёплой и бархатистой. Она пахала так, как только пахнут младенцы, новая жизнь, посреди всех этих мертвецов. В этот момент я поклялся сам себе, что Фараиза будет жить.

– Я знаю, – сказал я. Подняв голову, я посмотрел слепыми глазами в их сторону. – Думаю, каждый из нас хочет привлечь злодеев к ответственности. Но у нас нет выбора. Здесь мы чужие, и можем лишь попытаться добраться до Газалабада. И как можно быстрее, чтобы Фараиза выжила.

– Благодаря милости богов у нас всё получится, – сказал Врош. В тоне его голоса звучала горечь, а поза говорила, что ему очень хочется поспорить с моим решением. Но без лошадей это было бессмысленно. – Борон, – сказал тихо Варош. – Твой слуга свидетельствует о преступлении и выдвигает обвинения.

Я ничего не сказал, но у меня по спине пробежала дрожь.

Я не знал, есть ли в Бессарине храм Борона, но, если всё-таки есть, не хотелось бы мне оказаться на месте этих преступников.

Мы уже возвращались назад, когда мне кое-что пришло в голову.

– Скажите, Зокора, вы хорошо разглядели лица людей из каравана?

– Хорошо.

– Вы можете их описать?

– Да. Предводитель был высоким и худым, густые брови, обветренная кожа, короткая седая борода и…

– Стойте. Я спрашиваю, потому что в городах часто можно встретить художников, которые рисуют рисунки за несколько медяков. Я только хотел узнать, сможете ли вы достаточно хорошо описать их для такого рисунка. Вы не забудете эти лица?

– Хавальд. Мне шестьсот семьдесят лет, и я могу описать тебе, как выглядел первый человек, которого я увидела.

– Это успокаивает.

– Я бы не была так уверенна. На нём была одета грязная шкура, волосы спутаны, он ходил ссутулившись, размахивал каменной дубинкой и ковырял грязными пальцами в носу, а потом съедал то, что выковыривал. Наверняка, один из твоих предков. Между вами есть сходство в области глаз.

– Спасибо, Зокора, – величественно промолвил я.

– Всегда пожалуйста, – сказала она, и я был уверен, что услышал в её голосе улыбку.

Несколько часов спустя Фараиза проснулась и сделала то, что дети могут лучше всего. Она начала кричать. Все попытки успокоить её потерпели неудачу. Зиглинда сказала, что умеет ладить с детьми – у неё была сестра гораздо младше неё – и она старалась изо всех сил.

Завязанная в узел тряпочка, смоченная водой, принесла самый лучший результат. Ребёнок посасывал её и перестал кричать, а только ещё тихо, душераздирающе и безустанно плакал.

Когда мы вечером сделали привал, я оказался на значительном расстояние от лагеря с курительной трубкой в руке и просил богов дать мне терпения. Я услышал позади шаги, между тем я хорошо мог различать звуки: это были Янош и Варош.

– Это ужасно раздражает, – сказал Янош.

– Замолчала бы хоть один раз, – вздохнул Варош. – Только на одно короткое мгновение, чтобы можно было спокойно вздохнуть три раза! Она совсем измаялась, плачет и плачет, и плачет. Откуда она берёт силы?

– Думаю, дети такие.

– Я знаю, у меня у самого есть младшие братья и сёстры, – Варош плюхнулся рядом со мной на песок.

– Я только знаю, что её мать сделает всё возможное, чтобы вернуться к ней. Этот плачь… Ребёнок привык, что о нём заботятся, – заметил тихо Янош. – Можешь себе представить, чтобы усыпить собственного ребёнка и зарыть в песок?

– Нет. Должно быть она была в отчаяние, – сказал я.

Уже только мысль об этом заставила меня содрогнуться.

– Может она думала, что ребёнку лучше умереть, чем оказаться в плену? – было не похоже, чтобы Варош действительно в это верил.

– И кладёт в его могилу янтарь? Нет. Это была взятка для тех, кто найдёт ребёнка. Могу поклясться, что с тех пор, как её похитили, она беспрерывно молится за ребёнка. У меня поперёк горла стоит то, что мы ничего не можем предпринять, – Янош говорил тихо, но в его голосе слышался вопрос.

– Я не мог принять другого решения, – объяснил я, потягивая трубку.

Ощупав лицо Фараизы, я попытался представить как она выглядит, но не смог. В памяти осталось только ощущение бархатистой кожи.

– Её молитвы были услышаны. Это доказательство того, что боги влияют на события. Подумайте, каким ничтожным был шанс, что мы найдём её, – заметил тихо Варош.

– Часто говорят, что боги стоят рядом и ничего не делают, когда человек находится в беде, – продолжил я. – Но иногда я думаю, что мы просто не видим, что они для нас делают. Что им приходится думать о благополучие многих, когда они допускают бедствие одного.

– Что ж, сейчас они допустили, чтобы в беду попало много людей, – сказал Янош.

– Я никогда не видел армию Талака, но мысленно представляю её себе как бесконечного, чёрного червя, который растаптывает наши королевства в пыль своими тысячью ногами. А иногда мне снится, что наши мертвецы поднимаются из пыли и начинают шагать в ногу с этими армиями.

– В ваших снах, к сожалению, есть доля правды, – промолвил я тихо. – Лиандра сообщила мне, что через стену Келара перебросили мёртвых, а тёмная магия затем оживила их.

– Некромантия, – ужаснулся Варош. – Нет более запрещённой науки, чем эта. Ни одной, которая бы так противоречила воле богов! Как посмел кто-то так открыто восстать против богов?

– Два варианта, – ответил я. – Либо он не верит в богов, либо считает себя сильнее них. Нет, три. Он думает, что сам бог. До меня дошли слухи, что люди в Талаке должны ему поклоняться.

Вдалеке я услышал крик Фараизы.

– Судьба королевств – это то, на что мы почти не можем повлиять, – сказал Янош. – Даже если сейчас пытаемся. Но в наших силах изменить судьбу ребёнка к лучшему. Что вы собираетесь делать с Фараизей?

Я задумчиво затянулся трубкой.

– Я ещё не знаю. Всё зависит от того, что мы найдём в Газалабаде. У нас есть её родовой символ. Может в городе знают её семью, и мы найдём родственников. А может отдадим в храм? У нас есть золото, а вместе с приданым из янтаря будет достаточно для воспитания в храме.

– Оставить её у себя мы не можем, – сказал Варош. – Хотя мне кажется, что Зокора очень хотелось бы. Она положила в корзину ребёнка кинжал её отца.

Я рассмеялся.

– Я не удивлён.

Некоторое время мы так сидели, прислушиваясь к ветру, который заставлял шуршать дюны и к далёкому плачу младенца.

В кокой-то момент мы встали и вернулись в лагерь.

В эту ночь плачь Фараизы не давал мне спать; когда она наконец замолчала, я подумал, спит ли она или замолчала по другой причине. Но мне не пришлось размышлять об этом долго, потому что я сам провалился в сон, и был за это благодарен.

17. Гостеприимный дом

Эту ночь мы провели на открытом воздухе, без укрытия, не считая навеса из брезента. Утро поприветствовало меня потрескиванием песка, ударяющегося о мой брезент. Песок я обнаружил также во рту, ушах и носу, так как за ночь поднялся ветер.

– Солнце истекает кровью, – сообщила мне Поппет. – Я вижу тёмную, коричнево-красную полосу на небе, такое ощущение, будто пальцы тянуться в нашем направлении.

– Надвигается буря, – сказала Лиандра, стоящая рядом.

В данный момент нести Фараизу была очередь Зиглинды.

– Буря? Дождь будет как раз кстати, – заметил Янош. – Он, наконец, избавит меня от этого проклятого песка. Просто невероятно, куда он только не попадает.

– Не думаю, что будет дождь, – произнёс я тихо. – Грозовые тучи не коричнево-красного цвета.

– Что тогда несут эти тучи, если не дождь? – спросил Янош.

– Песок, – прокомментировала Зиглинда. – Нам нужно поторопиться! Надеюсь, мы достаточно близко к следующей дорожной станции, чтобы вовремя до неё добраться.

– Песок? – недоверчиво переспросил Янош. – Как песок может попасть в тучи? Я имею ввиду, как туда попадает вода я тоже не знаю, но песок?

– Поверь мне, это песок, – сообщила Зиглинда. – И, если мы не найдём укрытия, придётся туго.

– Хорошо, – я собрал своё снаряжение. – Тогда давайте больше не будем впустую тратить время.

– И не позавтракаем? – возмутился Янош. – Я должен маршировать на пустой желудок?

– Попробуй ногами, – крикнула Зокора. – На них идти намного легче.

– Я ошибаюсь или Зокора время от времени пытается шутить? – немного позже спросила меня Лиандра

Мы обмотали голову платками, и её голос звучал приглушённо. Но платки защищали нас от песка, который снова и снова поднимал ветер.

– Либо это, либо всё, что говорит, подразумевает всерьёз, – ответил я.

– Не знаю, что меня пугает больше, – сказала она, тихо рассмеявшись. – То или другое.

У меня возникла идея.

– Поппет?

– Да.

– Твой талант – камень. Песок – это не что иное, как растёртый камень. Ты можешь что-нибудь сделать?

– Нет. Камень есть камень, а песок есть песок. А мой талант – это только природная порода. Кирпичи или стена с деревянной конструкцией внутри не подчиняются моему таланту.

Я остановился.

– С каких пор вы свободны?

– Что вы имеете ввиду, Хавальд?

– Уже несколько дней твои ответы стали более объёмными, а также ты отвечаешь на вопросы, которые я не задавал напрямую.

Она вздохнула.

– Я была невнимательной после медвежьей пещеры. Она же вам сказала: я служу ей добровольно.

– Наталия, вы…

– Нет, сэр Хавальд. Поппет. Я Поппет. Так лучше, поверьте мне. Другие доверяют Поппет, но не Наталии.

– Но…

– Сэр Хавальд. Доверие нужно заслужить, верно?

Я кивнул.

– Я благодарю тебя за помощь в последние дни, Поппет.

Она ничего не ответила.

– Я что-то вижу! – крикнул спереди Варош.

Его почти не было слышно, песок в воздухе проглатывал все звуки и ударялся о ткань, обёрнутую вокруг моей головы. Моя рука лежала на плече Поппет, и мы начали бежать.

За последние часы ветер набирал силу. Все незащищённые места уже были стёрты до крови от постоянного песка. Зиглинда привязала малышку к телу, спрятав её под плащ, а из лёгкой ткани, которая была у нас – шёлковой пелёнки, в которую была завёрнута Фараиза – сконструировала своего рода палатку, в которой ребёнок мог дышать.

– Там впереди! – закричал Варош.

– Похоже на дорожную станцию, – выдохнула Поппет рядом со мной. – Я не уверена, но, кажется, это не развалены. Я вижу деревья, согнутые ветром, но не засохшие. Здесь ещё есть вода.

Мы побежали, и я сам удивился, что не упал. Но когда мы добрались до дорожной станции, мы обнаружили, что ворота перед нами заперты. Янош заколотил в дерево, но всё было напрасно, ветер заглушал любой звук.

– Помогите мне подняться наверх! – крикнул Варош, и мы с Яношем подняли его и изо всех сил подбросили вверх, так что он схватился за верхний край ворот и подтянулся. Всё же понадобилось некоторое время, пока ворота открылись.

Когда мы протиснулись через них, а затем, объединив усилия против ветра, опять закрыли, нам показалось, будто мы снова в «Молоте». Эта дорожная станция почти полностью совпадала с планом его строения. И в ней кто-то жил, потому что я услышал в конюшне животных, а посередине двора, возле павильона с колодцем, стояло ведро с верёвкой, сам колодец был тщательно закрыт от песка деревянным листом.

Без колебаний мы повернули налево, там находилось главное здание. Десять каких-то шагов привели нас к невредимой, но запертой двери, и Варош заколотил в неё. В этот раз его услышали, и дверь открылась.

С перспективы Искоренителя Душ я почти ничего не видел, только то, что нам открыл мужчина, почти такой же высокий, как и я, но шире в плечах.

Вместе с нами ветер задул в комнату песок, затем он утех, когда мы, объединив силы, закрыли дверь.

К нам поспешил человек поменьше.

– Добро пожаловать, эссэри, добро пожаловать! Меня зовут Фард, я сын Ашмаля, сына Джиарда. Я приветствую вас в своём доме, каким бы скромным он не был. Благословят вас боги, странники, и хвала им, что в такую ночь они показали вам дорогу сюда. Это Золам, мой бесполезный слуга, он также будет вам прислуживать… если конечно у вас есть монеты, чтобы заплатить! Если нам придётся снова выставить вас на улицу в такую бурю, это разобьёт мне сердце и, конечно, Золаму тоже, учитывая его глупость, – я хорошо понимал Фарда, хотя его произношение звучало странно.

– У нас есть деньги, – сообщил Янош.

– Благодарение богам, что мне не придётся отказывать вам в своём доме и быть таким негостеприимным! И Золам тоже, безусловно, испытывает облегчение, что сможет попотчевать вас свежими финиками, а не использовать дубинку. Заходите, садитесь, чай сейчас принесут!

Он хлопнул в ладоши, и я увидел, как к нам спешат другие силуэты, поменьше и изящнее: молоденькие девушки.

– Садитесь сюда. О боги, как же они вас наказали! Ваши глаза слепы? Вы видели слишком много чудес творения… Садитесь… Мои девочки помоют вам ноги, и вас ждёт курительная трубка лучшего табака, чтобы вы могли расслабиться. В этом доме вы нашли лучшую кухню Бессарина, подождите ещё немного и сможете насладиться невероятным вкусом. У меня также имеются для вас чистые комнаты. У вас есть деньги, но достаточно ли их, или мне с кровоточащем сердцем придётся поселить вас в конюшне?

– У нас есть деньги, – снова повторил Янош.

Я услышал в его голосе каплю раздражения.

– Хорошо, хорошо! – воскликнул Фард. – Боги и в самом деле улыбаются вам. Золам здесь почти ни на что не годен, он глупее вола, но намного сильнее и, оказывается, в чём-то всё-таки полезен, он отнесёт ваш багаж в комнаты, это он ещё с горем пополам способен сделать. Лучшие комнаты для этих господ, Золам и поторопись! Разве не видишь, как устали наши высокопоставленные гости?

Я как-то оказался на скамейке, и нежные руки расстегнули ремни моих сапог. Я слышал лёгкое хихиканье под столом, когда они тянули за мои сапоги; девушкам такая обувь была незнакома.

– Не знаю, хорошая ли это идея, – пробормотал Янош, сидящий рядом. – Подумайте, как долго мы уже не снимали сапоги.

– Мне всё равно, – услышал я голос Зиглинды. – Мои ноги изранены, и не только им не помешала бы ванна.

Но потом Фард снова перебил её, и я задался вопросом, сколько понадобится времени, пока мои уши станут такими же израненными, как ноги.

– Боги так устроили, что в моём погребе хранятся лучшие вина всех королевств. Если у вас есть деньги, то я смог бы освежить вас любым изысканным вином! Только назовите, какое пожелаете, я сразу принесу его и подам самолично. У нас также есть вкусная вода, потому что мои колодцы глубоки, а вода чистая и прозрачная. Боги запрещают требовать за воду деньги, так что я могу угостить вас лучшей водой, какую вы когда-либо пили, из чистой любви к ближнему! Она, словно нектар из глубоких недр земли, и некоторые клянутся, что моя вода лучше, чем самое сладкое вино, – наконец Фард вдохнул. – И вас ожидает ещё больше, благородные путешественники. У меня есть медовое вино, собранное девственницами в саду далёкого дворца, ферментированное молоко или виноград. Назовите мне все ваши сердечные желания и я…

– Хозяин, – услышал я голос Зокоры. Он был ледяным. – Тёплое молоко!

– … позабочусь об этом лично, чтобы исполнили любое ваше желание и даже предугадали его. Никто не должен покидать дом Фарда несчастным. Гость никогда…

– Тёплое молоко.

– … не должен испытать на себе, что ему в чём-то отказали…

– Фард, сын Ашмаля. Принеси нам тёплое молоко, – приказал я, и поток слов прекратился.

– Сию минуту! – восторженно воскликнул Фард и хлопнул в ладоши. – Тёплое молоко для наложниц, его быстро принесут! Но как бы неудобно не было настаивать, это почти разбивает мне сердце, но я должен также думать о себе и моей семье, потому что все живут здесь, пользуются моим великодушием и…

– Чего вы хотите? – грубо прервал его Янош.

Тем временем мои ноги находились в прохладной воде, и их мыли нежные руки. Я должен был признать, что, хотя это и было непривычно, но всё же приятно. Однако у меня было такое чувство, будто ещё чуть-чуть, и из моих ушей пойдёт кровь.

– Что такое наложница? – услышал я голос Зокоры.

Я произнёс про себя короткую молитву богам.

– … я глубоко сожалею о том, что должен спросить о цвете ваших денег.

Я полез в свой кошелёк.

– Фард, сын Ашмаля, сына Джиарда! – произнёс голос Зиглинды, нет, это была Серафина, но в этот раз в её голосе присутствовала сила – подарок фей, как называла это Зиглинда. – Послушайте меня. Меня зовут Серафина, я дочь Хасальфа, из племени Орла. Моё путешествие длилось долго, и я побывала в чужих странах. Теперь я возвращаюсь домой, и это мои спутники. Мужчина, с которым вы так неуважительно говорите – саик Хавальд. На его родине он богат и могущественен, его голос достигает ушей князей. Хотя он слеп, но могучий воин, а его мудрость широко известна, почти так же известна, как его гарем и красота его тысячи лошадей, и зелень травы его земель, на которых они пасутся. Человек рядом с ним – это Янош Тёмная Рука, храбрый воин и капитан охраны саика Хавальда. Его имя в наших странах славиться за острый клинок и нетерпеливость. Красавица с левой стороны саика, на которую вы осмелились взглянуть с нескрываемой похотью – Лиандра Белая. Она первая жена саика, дочь князя и от своего имени правительница над пятью городами, которые принесла в качестве приданого. Она обучена письму, наукам, танцу, пению и вещам, о которых вы можете мечтать, но не так, чтобы это было заметно. Она жемчужина в стране моего господина, и многие князья просили её руки. Прикасаться к ней разрешено только нашему господину, для всех остальных это означает смерть.

Думаю, я потерял дар речи точно так же, как и другие. Но Серафина только начала.

– Этот мужчина эссэри Варош Соколиный Глаз, воин своего бога Борона, друг нашего господина и сам герой, о подвигах которого много говорят. Рядом с ним находится Зокора Тёмная Ночь, первая жена Вароша Соколиного Глаза и хранительница тайн своего клана. Её глаза перевязаны, чтобы только те, для кого предназначен её клинок, видели её взгляд, прежде чем умрут. Её нежная рука исполняет волю богов. Женщина, которая гордо стоит рядом с моим господином – его первая наложница. Она тоже обучена танцу, искусству, пению и горячей стали, которую использует, чтобы отправлять убийц к богам. Наше путешествие было долгим. Не переживайте о золоте, ваша награда будет высокой, но следите за языком, потому что вы уже оскорбили моего господина и его свиту. Предугадывайте его желания, но делайте это тихо. Я надеюсь, Фард, сын Ашмаля, теперь вы понимаете, что этой жалкой лачуге, которую вы называете своим домом, выпала высокая честь! А теперь убирайтесь и принесите молоко!