Текст книги "Американский детектив "

Автор книги: Ричард Штерн

Соавторы: Эндрю Шугар,Джон Гоуди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 51 страниц)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Они шли все утро. С восьми, когда они покинули гарнизон, до полудня, когда солнце жгло спины даже сквозь висящий над ними полог зелени. Когда они упали, чтобы спокойно глотнуть влажного воздуха, Бруни засуетилась, будто боролась за звание Богоматери месяца.

Она несколько раз справилась о самочувствии Джейсона, протягивая ему пилюли. Она впихнула их двоим местным, расположившимся в стороне. Те промямлили "грасиас", проглотили их и молча уставились на дорогу. И когда вернулся Терлей, этот бойскаут-индеец тоже получил пилюлю и порцию расспросов о самочувствии. Тот только пожал плечами, проглотил пилюлю без воды и снова исчез.

Но когда они снова пошли, настроение Бруни изменилось. С сострадания до тихого безразличия и, наконец, неприкрытого гнева. Когда солнце зашло и они остановились на ночь, её лицо застыло грубой маской, готовой расколоться в любой момент.

Все сели, освободившись от рюкзаков и потирая ноющие плечи, Джейсон издал вздох облегчения и лег, полной грудью вдыхая вязкий воздух. Он был совершенно измотан и знал, что не сделал бы больше и шести шагов. Конечно, его могли бы тащить, но он был слишком горд, чтобы повиснуть на Бруни; и он шел, хотя ноги болели и стучало в боку. Лежа на рюкзаке, головой на сцепленных руках, он смотрел, как Бруни бросила свой рядом, подозвала Терлея по маленькому наручному радио и направилась к местной женщине.

Пару секунд между ними шел оживленный диалог, потом женщина закивала, Бруни пожала плечами и слабо улыбнулась, и обе скрылись за кустами.

Джейсон не понимал, что происходит, особенно когда местная почти сразу вернулась, порылась в рюкзаке, что-то достала и растворилась вновь. Джейсон подумал о внезапной перемене в Бруни и её загадочных исчезновениях, и переключился на Терлея, маячившего в наступающей темноте.

Тот выбрал себе место в стороне от всех, и Джейсон гадал, что он видел в глазах Терлея, что обеспокоило его в гарнизоне. Он почти начал разговор в надежде понять, когда вернулась Бруни, такая же злая и колючая.

Лицо её было бледным, губы крепко сжаты. Без единого слова она встала на колени, порылась в рюкзаке, вытащила толстую банку и приказала Джейсону сделать то же.

Он достал в недоумении, что дальше. Бруни сказала, глотая звуки:

– Открой, потянув за кольцо.

Он открыл и уставился на коричневую жидкость дьявольского вида со слабым прогорклым запахом.

– Нашел кнопку на дне? – спросила она и, когда Джейсон кивнул, сказала, – Нажми её быстро, как получится.

Он нажал.

– Не бойся, что будет горячо. Не настолько, чтобы ты не смог держать.

Банка нагревалась, но Джейсон забыл об этом, глядя на кипящую жидкость, чудесный запах которой щекотал ноздри. Запах был похож на и мясной бульон, и на тушенку, и на гуляш, и невозможно было это не попробовать, к тому же Джейсон не помнил, когда в последний раз сносно ел.

– Что за черт? – спросил он, вдыхая запах.

– Это высокопротеинный суп из сои, особо обработанного мяса, жира и других веществ, – монотонно ответила Бруни. – Суточная норма минералов и витаминов для взрослого.

Она отхлебнула, Джейсон сделал то же. На вкус лучше, чем на запах, если это возможно.

Доев, он откинулся и слушал приятное урчание в желудке, благодарящем за еду. Затем он повернулся к Бруни и спросил, что не так.

– Если ты закончил, – она будто не слышала, – закрой крышку, вырой ямку, верни кнопку на место, кинь банку в ямку и закопай.

Джейсон последовал её примеру, вырыл яму, отжал кнопку, кинул и закопал.

– Банки растворятся до неузнаваемости, – объясняла она, и если кто-то на них наткнется, он не догадается, что здесь прошли люди.

В мозгу Джейсон возникло видение расплавленного лазера и свисающих носа и кожи, и он отогнал его, спросив:

– Суп – одна из идей Роузголда?

– Нет. Моя.

– Твоя?

Бруни кивнула и саркастически заметила:

– Да, моя. У меня степень по биохимии и агрокультуре, и хотя у меня женские мозги, я умудрилась кое-что изобрести.

Чтобы не спорить, Джейсон стал рассматривать во мраке остальных. Женщина свернулась подле мужчины, а тот раскинулся и вроде уже спал. Она свернулась калачиком у его бока, будто прячась от уродливого мира. Терлей, как видел Джейсон, позировал для обложки мужского журнала. Он стоял, положив руки на бедра, форма распахнута на волосатой груди, во рту сигара. Она не была зажжена, и Терлей яростно жевал её, подняв лазер и заявив:

– Я буду первым караульным. Через четыре часа меня кто-нибудь сменит.

Он пошел по тропе, и Джейсон рассмеялся над этим Рэмбо, который двигал плечами на каждом шаге, высоко держал голову и смотрел прямо вперед.

Бруни спросила, что смешного, и Джейсон объяснил, вызвав слабую улыбку. Потом она скривилась, выругалась и полезла в карман за пузырьком, вытряхнула маленькую белую пилюлю, проглотила и, откинувшись, закрыла глаза.

– Что тебя мучит? – спросил Джейсон, искренне обеспокоенный.

– Ничего. У меня дела, и все. Это штука, которую вы, мужики, не поймете.

Джейсон в самом деле не мог помочь. Он фыркнул. Так вот её проблема! Вот причина внезапной перемены: Бруни страдала от месячных.

– Что так дьявольски смешно? – оборвала она и села, облокотившись на локоть. Джейсон чувствовал её злость.

– Ты не поймешь, Бруни. Штука, о которой знаем только мы.

– Ты сукин сын! – огрызнулась она. – Глупый сукин сын!

Она кинулась на него с кулаками, изрыгая ругательства.

Джейсон без труда поймал её руки, и Бруни упала на него, вызвав слабое трепетание в раненом боку. Она продолжала поливать его бранью, но он не оскорбился. Усмехаясь, он завел руки ей за спину, сделав её совершенно беспомощной, и впился в неё губами. Борьба вскоре сменилась страстью, и когда Джейсон отпустил её, она обхватила его голову и ответила всем существом.

Они оторвались на мгновение, и даже в темноте Джейсон видел, что выражение лица Бруни было тем, к которому стремятся все художники в картинах и камне, но достигают – горстка великих. Сейчас Бруни была женщиной. Полной любви и желающей её выразить. Женщина. Только так можно было описать её. Просто женщина. Этого больше, чем достаточно.

Они снова целовались, но их соединила не только страсть. Не бешеный поцелуй. Нежное доверие друг к другу, и двое, всю жизнь отрицавших альтруизм, поняли, что он значит. Поняли, что жить для других, особенно для одного, нужно добровольно. Это должно быть основано на любви, а не на словах.

Они снова оторвались и долго молчали, наслаждаясь объятиями друг друга. Бруни рассеянно расчесывала курчавые волосы на его груди, поднимая их крошечными волнами и прижимая обратно, а он ласкал её груди, и тут она нарушила молчание, спросив:

– У тебя была последняя стадия рака?

Он промычал и спросил:

– А ты от чего умерла?

– Отказали почки, но это неважно. Рак желудка?

Снова мычание.

– Больно?

– Довольно.

– Роузголд говорил, что ты до самого конца боролся с болью волей. Он меня провел?

– Нет.

– Ты можешь победить волей любую боль?

– Да. Но почему?

– Потому, – она сбросила куртку и сорвала брюки, – что я хочу тебя, сейчас, немедленно.

Джейсон ничего не сказал и срывал одежду, а она продолжала:

– Если это вызовет боль, я хочу знать, справишься ли ты без наркотиков.

Больше она ничего не сказала. Словами. Губы обхватили его член, как в том сне. Он трепетал от нежданного удовольствия. Еще движение губ, и он тверд, как всегда. С большим опытом, чем во сне, Бруни ввела его в себя, вынув тампон, и втолкнула глубже.

Джейсон взял её за плечи и чуть потянул, её груди висели как раз над его ртом. Он слегка двинул бедрами, и Бруни изогнулась в экстазе, её соски коснулись его губ. Он поймал один и куснул, сильно, но не больно. Она застонала, отдавая ему грудь и душа своей теплой плотью.

Джейсон обнял её и аккуратно положил на спину. Когда он перемещался, желудок чуть скрутило, но боль потерялась в более сильных ощущениях. Забыв о роях жалящих насекомых, забыв, что на них могут смотреть, Джейсон двигался сильнее, чем в Нью-Йорке. Как с Марси, но Бруни не возражала. Она вздыхала и молила еще. И еще. И еще. Пока в них ничего не осталось, и они воспарили в оргазме. Над джунглями и над всем миром. И вернулись с теплым чувством, что любят и любимы. И оба согласились, что любовь лучше войны.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Следующим утром, когда первые лучи разогнали ночь, Терлей разбудил Джейсон ударом по подошвам. Пришлось ударить несколько раз, пока реальность воскресла в спящем мозгу Джейсона, ещё через несколько минут он сел, стряхивая сон и слушая Терлея:

– Нам нужно уходить – и быстро.

Джейсон плохо соображал со сна.

– Почему?

– Утром, в последнюю смену, я обнаружил огонь и услышал голоса в двух милях отсюда. Кто-то встал лагерем. Кто-то, кто может быть врагом.

– С чего ты взял, что они враги?

– Они говорят на диалекте.

– Большинство людей в Пунта де Флеча так говорят.

– Да, – усмехнулся Терлей. – Но не в армейской форме.

– Ты видел?

– Да. И я видел, что они вооружены. Это, должно быть, патруль.

– Ты говорил Бруни? – Джейсон огляделся, услышав "нет". Не было ни её, ни местной. Мужчина так же валялся на рюкзаке со шляпой на глазах.

– Ты говорил кому-нибудь? – Джейсон почувствовал тревогу, потому что Терлей так же жевал сигару и усмехался.

– Нет. Только тебе.

– Почему только мне?

– Ну, твоя девчонка соображает, но вообще... От местной нет толку и, Терлей огляделся, остановил взгляд на спящем повстанце, оперся на Джейсона и шепнул, – ты и я – единственные белые мужчины здесь, и я думаю, мы сами справимся.

Что-то Джейсону не нравилось в улыбке Терлея. Тот хмыкнул, передвинул сигару и, вновь словно позируя для журнала, отправился к рюкзаку, бросив через плечо:

– Собирайся. Ты должен доказать, что я хороший учитель.

Джейсон отошел в джунгли облегчиться и заторопился обратно, тревожно хмурясь от ощущения, что решение Роузголда насчет мозгов не работало. Терлей был не таким, каким был в Нью-Йорке. Тот Терлей не был таким деревенщиной. Не таким, какой помогал вчера сбежать. И он боялся, что и завтра Терлей будет другим. Бруни вышла из джунглей, встала рядом на колени и спросила, посмотрев ему в лицо:

– Боль?

Джейсон покачал головой и глазами указал на Терлея:

– Насколько Роузголд уверен в технологии?

Выражение лица Бруни подтвердили подозрения, и она сказала то, что он уже знал:

– Он не был стопроцентно уверен, что не возникнет осложнений. А что?

– Терлей сказал, что заметил угрозу на дороге, и я думаю, существует ли она в действительности. Кроме того, он говорит все более по-деревенски. Он не тот, кого я знал в Нью-Йорке.

Бруни разглядывала его, словно проникая в мозг.

– Что не так? – Джейсон прервал зондирование, но она только пожала плечиками.

– Ты пугаешь, Джейсон, – сказала она, когда они встали. Ты действительно колдун. Ты знал, что я вначале не хотела секса. Ты узнал Терлея в новом теле. А сейчас тебя беспокоит то, что упоминал Роузголд как признаки повреждения ума. Ты определенно колдун.

– Но приятный колдун, – заключила она, обвив его талию.

Бруни хорошо пахла. Как настоящая женщина без искусственных запахов. Ее природный мускус мог возбудить любого, и Джейсон хотел бы забыть о Терлее, о Пунта де Флеча, о мире и провести жизнь, слившись с ней дыханием. Но у них не было даже минуты, Терлей портил приятный момент нежелательным присутствием.

– Не хочу беспокоить вас, – проворчал он, – но думаю, нам лучше уйти, и побыстрее.

Терлей взглянул на Бруни особенно выразительно, чего Джейсон не понял и добавил к списку подозрений.

Бруни замяла неловкость и улыбнулась Терлею, сказав:

– Ладно, мы будем готовы через минуту. Кстати, как ты себя чувствуешь?

Терлей прищурился и огрызнулся:

– Эй, заботься о своем парне и оставь меня в покое. У него раны на брюхе. Не у меня. Я в полном порядке.

Терлей взялся за лазер, и мгновение Джейсон ожидал выстрела в Бруни. Но Терлей перекинул лазер через плечо и пошел к рюкзаку, бормоча что-то вроде:

– Проклятое женское сюсюканье.

Джейсон с Бруни переглянулись и начали собираться. Джейсон почти накинул рюкзак, но отставил, чтобы рассмотреть оружие. Точь-в-точь, как он потерял на пляже. Тот же дизайн. Вес. Цифирка "15" в окошечке. Единственное отличие – инициалы на стволе. Он вспомнил лазер с человеческой плотью и двух убитых солдат. Сможет ли он опять так машинально убить?

Когда Бруни отошла проинформировать местных, Терлей присоединился к Джейсону, лицо его было спокойно и без следа злости или страха, бывших пару секунд назад.

– Слушай, Джейсон, я извиняюсь, что сорвался на твою девчонку, но я не спал ночью. Я охранял наши задницы.

– Да, – сказал Джейсон, – а почему меня никто не разбудил на мою смену?

– Девчонка не позволила. Она сказала, что заменит тебя, а я этого не терплю и отстоял две смены. Я в порядке, а тебе нужен отдых.

Терлей отвел Джейсона подальше и прошептал, оглядевшись:

– Я нашел параллельный с нашим путь. Он хорош только 200 ярдов, но по нему мы можем уйти от патруля.

– Звучит неплохо, – Джейсон думал, подыгрывать ли Терлею. Сделать вид, что уходят от патруля, если такой был, в чем он не был уверен.

– Хорошо, – Терлей пососал сигару и кивнул, сказав: – Я рад, что здесь есть ещё белый, чтобы помочь мне.

И они пошли сквозь листья. Подняв рюкзак, Джейсон последовал за ним, ведя Бруни. Местные не задавали вопросов и делали то же.

Новый путь был хуже, уже и более заросшим. Но стены растительности стали превосходным убежищем от солдат, если те здесь были.

На ходу Джейсон объяснял Бруни, почему он решил подыграть Терлею и что они оба должны за тем наблюдать, как вдруг его желудок резко и громко пожаловался на невнимание. Хихикая, Бруни протянула Джейсону пакет, и снова рассмеялась громкому голосу внутренностей. Пакет был белым кирпичом в прозрачном пластике, и Джейсон собирался его открыть, когда Бруни сказала:

– Я вынула это, пока ты совещался. Это безвкусное питательное вещество, ешь все. Содержимое так же хорошо, как обертка, – она прервала инструкцию, откусив от своего.

Разнесся аромат печеных яблок с корицей, и голодный Джейсон поглотил завтрак, мечтая только о чашке кофе. Закончив, он молча смаковал оставшийся во рту вкус и мучился от нерешенных вопросов.

– Ладно, – сказал он с некоторым раздражением, – у меня пара вопросов.

– Например?

– Например, почему Институт рискнул и послал экспериментального Терлея, когда кто-нибудь другой мог разрушить вышки и вытащить меня от О'Брайена?

Бруни ещё не ответила, а Джейсон продолжал:

– Почему ты, высококлассный специалист, рискуешь головой, когда у Большого Джона есть масса людей, обученных вытаскивать своих?

И почему вы рискнули сначала вытащить меня, хотя умнее было бы уничтожить вышки, а потом выручить меня, тем более, что это далеко?

Почему теперь для вышек понадобились трое, хотя пару недель назад было достаточно одного?

И почему мы направляемся не к той части гор, что ты вбила мне в голову в Нью-Йорке?

– Ну, чтобы сразу ответить на большинство твоих вопросов, – начала Бруни, – уничтожение нефтяных вышек отменено. У нас новое задание, более важное, чем несколько вышек. А что до тебя, все были за то, чтобы завершить миссию, и потом вытащить тебя. Но мы с Роузголд подумали, что для успеха понадобится твоя голова. Предчувствия и воображение. С этого момента все планируется по ходу дела.

Он остановился и уставился на нее, моргая и гадая, что может быть так важно. Он не придумал ничего, кроме убийства самого диктатора. Но если это, почему планировал Роузголд? И Бруни? Она участвовала в операции по вышкам только потому, что знала местность, но для грязной работы можно было научить Терлея или кого-нибудь еще.

– Я объясню с самого начала, это около месяца назад, сказала Бруни. Разыграв героя на пляже, ты закрутил колеса, которые до сих пор не остановились. Для начала знай, что женщина не должна была тебя встречать, но она пришла, потому что знала информацию, сделавшую вышки второстепенными. Она решила, что ты по радио можешь вызвать подмогу.

Но когда ты опоздал и они наткнулись на патруль, она решила, что все пропало. Потом ты нашелся, а ей с братом удалось сбежать.

– Почему они меня бросили?

– Они думали, ты мертв. Ударивший тебя часовой кричал сержанту, что случайно убил тебя, и когда лазер слился с сержантом, а второй впал в шок, они просто сбежали. Они добрались до другого лагеря, где было радио, но из-за армейских патрулей смогли воспользоваться им только через две недели.

Потом они узнали, что ты жив и что О'Брайен тебя пытает, и передали новую информацию и то, что ты жив. Институт тоже решил, что ты погиб, потому что ты не явился на встречу, не было слышно о горящих вышках и о твоем плене. Теперь Большой Джон стал планировать задание, чтобы проверить информацию и освободить тебя.

К несчастью, необходимый для этого человек был в Новой Гвинее, и только через две недели его нашли и доставили в Штаты, – Бруни стиснула руку Джейсона, лицо её стало серьезным. – Поэтому мы опоздали. Через месяц мы были наполовину готовы, через неделю или около того высадились, установили лагерь и пришли в горы за тобой. Прости.

Джейсон пожал плечами, сумев спросить только:

– Ты сказала, другой спец?

– Угу. Без него бы операция провалилась. Он единственный действительно необходим в команде, и он ждет нас в лагере.

– Прекрасно. Но что за информация так переполошила Большого Джона?

– Этого я не знаю. Коллинз, наш эксперт, сейчас исследует и объяснит нам. Но я знаю, что недалеко от лагеря есть лаборатория, проводящая эксперименты на людях.

Она помолчала, потом сказала:

– Ты заметил, что глаза женщины постоянно горят ненавистью?

Борясь с искушением обернуться, Джейсон кивнул.

– Один из её детей, дочка, была подопытным кроликом. Это запутанная история, но она вызволила ребенка, увидела, что с ней сделали и известила Институт. Она думает, что Большой Джон – ЦРУ, как и большинство местных.

Бруни взглянула через плечо и мягко сказала:

– Знаешь, Джес, они с братом очень переживают, что бросили тебя на пляже. Техника О'Брайена хорошо здесь известна, и они очень жалеют, что ты прошел этот ад. Жалеют и чувствуют вину.

Джейсон посмотрел на повстанцев и спросил Бруни, не отводя глаз:

– Как их зовут?

– Анна и Луис.

Он отпустил руку, подошел к местным и, улыбнувшись, сказал по-испански:

– Грасиас, что вытащили меня. И это моя вина, что меня поймали. Не ваша.

Луис пожал ему руку, Анна улыбнулась, на мгновение ненависть в глазах сменилась благодарностью и лаской. Но тут же вернулась и ожесточила лицо. Ненависть. Похоже, она преобладала в Пунта де Флеча. Даже Джейсон научился ненавидеть. Снова улыбнувшись, он вернулся к Бруни и облегченно вздохнул. К счастью, в ней не было ненависти.

– Все же, – она снова взяла его руку, – наша задача – проникнуть в лабораторию и собрать информацию, чтобы Институт знал, как остановить эксперименты, если они начнутся где-либо еще.

– Так Терлей нужен для этого?

– Да. Он один из лучших разрушителей в мире. Он разработал много способов уничтожения зданий и вещей.

Разрушить. Это слово превосходно подходило к Терлею. В Нью-Йорке он казался не на своем месте. Но здесь, в джунглях, это было превосходное определение. Бруни прижалась к Джейсону и обняла его за талию. Он взглянул на неё и заметил слезы в глазах. Мысли о Терлее были вытеснены, и Джейсон почти спросил её, в чем дело, когда она прошептала:

– Мне так жаль, что мы так долго добирались.

Он остановился и смотрел на нее, чувствуя вину за то, что его пытали. Если бы О'Брайен не истязал его, она не была бы несчастна. Альтруизм любви вылился в абсурд.

– Роузголд говорил, что ты сможешь пережить все, но мысль, что этот маленький ублюдок...

Он подавил остальное губами, прижав её к себе. Бруни ответила, и где-то в реальном мире мужчина и женщина дружелюбно усмехнулись, проходя дальше и не оглядываясь. Джейсон и Бруни сбежали в свой личный мир, где были только они, и тут он был завоеван Терлеем.

– Не хочу нарушать такое великолепие, – проскрежетал он полушепотом, но мы не одни.

Отпрянув, Бруни и Джейсон навострили слух и сквозь дебри услышали голоса и шаги на другой тропе. Все-таки солдаты не были вымышленными. Сейчас они находились буквально в двух шагах, разделенные только стеной растительности. Джейсон не знал, радоваться или огорчаться, что они были.

Сорвав лазер с плеча, он присел рядом с Терлеем, наблюдая, как те топают по дороге с ружьями за плечами, не готовые к нападению.

Солдаты разговаривали, курили и получали удовольствие от марш-броска. Очевидно, они ничего не подозревали, и Джейсон посмотрел на командира, чтобы убедиться. Он разглядел толстого сержанта со счастливым лицом, затягивающегося сигарой и увлеченно спорящего с подчиненными, и чуть успокоился. Если их не заметят, солдаты скоро скроются. Если все будет нормально, они не узнают о Джейсоне и остальных.

Если все будет нормально.

Но нет.

Как только последний, двенадцатый в длинной колонне, прошел, Терлей издал какой-то клич и открыл огонь, наполняя джунгли кусками разрываемых тел. В последнего он выстрелил первым, и того отбросило с тлеющей дырой в спине. Следующему в строю оторвало правый бок. Остальные схватились за оружие и начали поливать пулями джунгли по сторонам, пытаясь вслепую убить кого-то, кого не видели, но знали, что он здесь. И снова Джейсон стал Исполнителем.

Оцепенение длилось только пару секунд, и Джейсон, Бруни и местные последовали примеру Терлея и открыли огонь, шестерых убив на месте. Тишина взорвалась. Солдаты кричали друг на друга, командир отдавал приказы, которые не слушали, Джейсон орал на Терлея, а Терлей вопил от удовольствия.

Джейсон проклинал его за перестрелку. За то, что он не убил командира первым – правило любой засады – и исправил ошибку сам. Круглолицый сержант больше не был счастливым крестьянином, лицо обуглилось, превратившись в шипящую черную дыру.

Одного убил Луис, автомат Анны разорвал другого пополам. Терлей пробрался сквозь заросли, бросил оружие и пустился за убегающим. Джейсон тоже вышел и увидел, что Терлей ещё и мастер единоборств, когда тот сбил солдата, схватил за волосы и впился в глотку приемом карате. Джейсон услышал задохнувшийся в раздавленной глотке визг.

Мимо уха просвистела пуля, и Джейсон обернулся, нажимая на курок. Выстрел прошел под кустами, и кто-то закричал от боли. Подбежав, Джейсон увидел, что сжег ступню совсем молодому солдату. Юноша сидел, уставившись на обуглившийся обрубок, и Джейсона замутило. Он отвернулся, борясь с тошнотой, и не увидел, как юноша потянулся за пистолетом.

Выстрел оторвал солдату половину лица, выведя Джейсона из шока, и он обернулся к Бруни, уставившейся на убитого ею человека. Бескровные губы потерялись на бледном лице. Джейсон хотел её поблагодарить, как вдруг заметил тень за ней. Он велел ей лечь и вскинул лазер, но солдата разорвал выстрел Луиса.

И все время Терлей стоял, широко расставив ноги, руки на бедрах, и пронзительно смеялся.

Надо бы убить Терлея, но Джейсон повернулся к Бруни:

– Сколько ты насчитала?

– Одиннадцать, думаю, – промямлила она таким же бесцветным, как и лицо, голосом.

Одиннадцать. Значит, один где-то прячется. Было двенадцать, а они убили одиннадцать. Где-то в кустах скрывался солдат, который сейчас мог целиться в Джейсона или Бруни.

Джейсон мысленно прокрутил пленку назад и, прищурившись, пополз по тропе. Куча листьев чуть затрепетала, и он заскользил тихо, как мог, нацелив лазер на кусты.

Но тот не понадобился.

Двенадцатый был мальчишкой не старше пятнадцати, и не собирался убивать. Слезы текли из широко открытых от шока глаз по шоколадным щекам, и он весь трепетал от ужаса. Вероятно, это была его первая операция, а полное уничтожение испугает любого, тем более неоперившегося юнца.

Наведя лазер, Джейсон приказал:

– Встать, руки за голову.

Мальчишка не слышал. Его поглощало несмолкающее эхо криков умирающих друзей, и Джейсону пришлось пару раз его ткнуть. Не сильно, но чувствительно. Подросток вернулся в реальность, давясь рыданиями, и застыл, увидев лазер. Джейсон повторил приказ, мальчик вытер нос тыльной стороной грязной руки и повиновался.

И умер.

Лицо исчезло, завоняло паленым, и он упал в зелень со сцепленными за головой руками, лицо стало кровавой массой съежившейся кожи.

Джейсону не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что убил Терлей.

– Почему? – закричал он, все-таки повернувшись к стоящему в двух шагах за ним Терлею, который держал лазер, как новорожденного. – Почему ты убил его?

Терлей не ответил, только усмехнулся и подмигнул.

– Почему ты убил его? – не отставал Джейсон, не надеясь на ответ.

– Почему тебя это так волнует? – отрезал Терлей. – Он только тупой негр. Не стоящий ломаного гроша.

– Но он сдался.

– Конечно, – Терлей передвинул окурок из угла в угол, так же двинув глазами.

– И он был просто ребенком.

– Не больше, чем не был им.

Джейсон не знал, что ещё сказать. Терлей не поймет. Терлеи никогда не понимали. Они не чувствуют. Только убивают.

– Сначала ты делала все правильно, – сказал Терлей. – Неплохо, хоть ты и застыл. Но думаю, у человека есть право однажды подавиться. Но не делай так снова. В другой раз твоей девчонки может не оказаться рядом, чтобы спасти твою задницу.

Он вскинул лазер на плечо и потопал к дороге, крича:

– Ладно, собирайтесь и пошли.

– А похоронить тела? – вскричал Джейсон. – Это меньшее, что...

– Сеньор, ла формигас, – мягко сказал Луис.

– Оставь тела, Джейсон, – согласилась по-английски Бруни. – Луис прав, муравьи и другие насекомые растащат их за день или два. Позволь природе подобрать трофеи.

Ее слова ударили Джейсона и, всматриваясь в её лицо, он увидел сожаление, отвращение и ненависть к тому, к чему её принудили. Глаза её были полны слез, когда она развернулась и пошла за Терлеем и местными.

Но Джейсон не двигался. Слез недостаточно. Не сейчас. Всегда найдется Терлей, который заставит убить против воли. Всегда. Джейсона тошнило от Терлея и от чувства вины, хотя у него и не было выбора. Конечно, выбор был. Остаться безучастным и быть убитым. Он мог смотреть, как Анну и Луиса убивали на пляже, мог сидеть и смотреть, как уничтожают патруль, потому что так хотел Терлей. Но он реагировал и проклинал неспособность изменить себя. Он обвинял мозг и тело за убийство без раздумий, как рефлексы. Исполнитель – автомат.

От такой глупости звенело в ушах, крутило в желудке, и Джейсон хотел бы вовсе не приходить в Институт. Несколько мгновений он жаждал шанса сказать "нет", даже если он умрет на улице и бездушный незнакомец услышит последний вздох, но он умрет Алексом Джейсоном, а не будет жить тупым Исполнителем. Алекс Джейсон встретит только свою смерть. Исполнитель в джунглях Пунта де Флеча увидит, как Смерть вносит чужие имена в свой список.

Бруни вернулась и толкнула Джейсона. Один взгляд на нее, на боль и вину на её лице, и Джейсон отказался от желания вернуться и все изменить. Она стоила всего, и когда он увидел боль из-за случившегося, понял, что в эту секунду любит её больше, чем когда либо. Жаль, что он никогда снова не будет её так любить.

– Почему мы всегда оправдываем войну, говоря, что не было выбора? – Он спросил Бруни, но на самом деле – себя. – Почему мы никогда ничего не делаем, если есть возможность?

Ни она, ни окружающие джунгли не ответили, и Джейсон обнял её и пошел к Терлею, решив сделать что-нибудь в следующий раз. Остановить Терлея, прежде чем он убьет без нужды. Единственная проблема – для этого надо убить его, а если приходится убивать, то какая между ними разница?