355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ричард Штерн » Американский детектив » Текст книги (страница 16)
Американский детектив
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 12:20

Текст книги "Американский детектив "


Автор книги: Ричард Штерн


Соавторы: Эндрю Шугар,Джон Гоуди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)

Глава 19
Райдер

Аварийный выход находился к северу от станции Четырнадцатой улицы. Отверстие в стене туннеля позволяло добраться до лестницы, ведущей к решетке в тротуаре на восточной стороне Юнион Сквер-парка около Шестнадцатой улицы. Райдер наблюдал, как Лонгмен орудует тормозной рукояткой и останавливает вагон в сотне футов от пятна дневного света, указывающего место выхода.

– Правильно? – спросил Лонгмен.

– Отлично, – подтвердил Райдер.

С Лонгмена градом лил пот, и Райдер впервые заметил, как отвратительно воняет в крошечной кабине. Ну, – подумал он, – нельзя же было рассчитывать на комфортные условия. И с каких это пор поле битвы пахнет как поляна с маргаритками?

Он осторожно сунул руку в коричневый чемодан, достал оттуда две гранаты, проверил чеки и положил гранаты в глубокий карман своего дождевика. Потом открыл ящичек с аптечкой и вытащил рулончик пластыря. Протянул рулончик Лонгмену, который тут же его схватил.

– Держи наготове, – посоветовал Райдер.

Потом оторвал две полоски по шестнадцать дюймов каждая и обмотал ими гранаты.

– Эти штуки заставляют меня нервничать, – заметил Лонгмен.

– Тебя все заставляет нервничать, – констатировал Райдер. – Пока чеки на месте, они не опаснее теннисных мячей.

– Ты обязательно хочешь это сделать? – спросил Лонгмен. – Ну, я имею в виду – а вдруг они не следуют за нами по путям для экспрессов?

– В таком случае наши предосторожности окажутся излишними.

– Но если они не едут за нами, тогда может пострадать экспресс, в котором будут невинные люди...

– Хватит, – осадил его Райдер. – Начнешь действовать, как только я сойду. К моему возвращению все должно быть голово, чтобы мы могли сразу тронуться.

– Центр управления вызывает ПелхэмЧас Двадцать Три. ПелхэмЧас Двадцать Три, ответьте центру управления.

Райдер нажал кнопку рации.

– ПелхэмЧас Двадцать Три. Путь уже свободен?

– Еще не совсем. Дайте нам две – три минуты.

– Поспешите. И нигде на путях не должно быть полиции, иначе мы начнем отвечать. Лейтенант Прескот, вы понимаете, что я подразумеваю под словом "отвечать"?

– Да. Мы подчиняемся вашим приказам, так что нет нужды губить кого-то. Поняли, ПелхэмЧас Двадцать Три?

Райдер повесил микрофон обратно на крючок.

– Не отвечай, – велел он Лонгмену. – Ему надоест, и немного погодя он успокоится. Все в порядке. Начали.

Он повернул ручку и вышел из кабины. Уэлкам лениво прохаживался возле центральной стойки, автомат свободно свисал с его правой руки. Райдер подавил приступ ярости и прошел мимо, ничего не сказав. При его приближении Стивер встал и распахнул заднюю аварийную дверь.

– Прикрой меня, – велел Райдер.

Стивер кивнул.

Райдер шагнул на площадку, согнулся и легко спрыгнул на пути. Потом выпрямился и зашагал между сверкающими рельсами на север.


Том Берри

Когда главарь выходил из кабины, Том Берри мельком успел заметить, как самый маленький из террористов наклонился, чтобы вытащить из саквояжа какую-то тяжелую железную конструкцию. Дверь захлопнулась, главарь прошел через вагон, что-то буркнул коренастому бандиту у задней двери, а сам спрыгнул на полотно.

А теперь, Диди, – подумал Берри, – не воспользоваться ли мне его отсутствием, чтобы взять штурмом Зимний? Нет, Диди, я не сдвину свою задницу с этого сидения ни на миллиметр.

Ах, Диди, по какому праву я смеялся над тобой? По крайней мере, правильно это или нет, но ты веришь во что-то, у тебя есть приниципы, на которых ты стоишь. А кто я такой? Наполовину полицейский, наполовину скучный и во всем сомневающийся эгоист. Считай я себя настоящим полицейским, меня наверняка уже не было бы в живых, но зато я бы умер честно. Но если я не считаю себя полицейским, почему же меня так грызет чувство вины? Но, Диди, почему, черт возьми, я должен чувствовать себя виноватым оттого, что не пошел на самоубийство?

И пока я остаюсь эгоистом, – думал Берри, – я надеюсь, что бандиты смогут ускользнуть, хотя они этого совсем не заслужили, и я не умру случайно в перестрелке между любящими пострелять бандитами и помешанными на стрельбе полицейскими. Нельзя сказать, что такое бегство будет легким, если вообще возможным. Ведь бандиты запечатаны в туннеле, как в бутылке, а все входы перекрыты полицией. Но разумно предположить, что бандиты достаточно изобретательны и придумали для себя счастливый конец, верно?

Ну, это их проблемы, а не мои, – сказал себе Том Берри.


Заместитель главного инспектора Даниельс

– Ш-ш-ш, – прошептал Даниельс. – Тихо.

– Ничего не получится, – буркнул машинист. – Поезд не может двигаться на цыпочках.

– Ш-ш-ш. – Даниельс пристально всматривался вперед, лицо его почти касалось стекла. Машинист неожиданно повернул ручку тормоза и Даниельс стукнулся об окно носом. – Черт возьми!

– Вот они, – показал машинист. – Если присмотритесь, можете увидеть впереди.

– Тот маленький огонек? – усомнился Даниельс.

– Это их огни, – подтвердил машинист. – Они стоят на месте.

Захрипел динамик, и Даниельс напряженно вслушался в конец разговора центра управления с поездом ПелхэмЧас Двадцать Три.

– Да, они там стоят, как ты и сказал, – кивнул Даниельс машинисту, продолжая. вслушиваться в попытки центра управления продолжить разговор с бандитами. Но те, видимо, не отвечали. – Они не отвечают. Мерзкие убийцы и подонки.

– И что мы будем делать? – спросил машинист. – Продолжать стоять?

– Мы не можем подъехать ближе, иначе нас заметят. Господи, я никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным.

– Вы видите что-нибудь на путях? – спросил машинист.

– Где? – Даниельс посмотрел в окно. – Ничего не вижу.

– Вроде человек, – пожал плечами машинист. – Но теперь я ничего не вижу. Может быть, ошибся.

– Теперь больше ничего не видишь?

– Почему же. Вижу поезд.

– Это я тоже вижу. Продолжай наблюдать. Скажи мне, если заметишь какое-то движение.

– Я вижу только поезд, и он не движется. – Машинист отвел глаза от путей и взглянул на часы. – Если бы это не случилось, я сейчас уже был бы дома. Меня оставили на сверхурочные, за это время я получу в полтора раза больше, но я предпочел бы оказаться дома.

– Продолжай наблюдение.

– Полтора оклада не так много значат, ведь налоги тоже растут.

– Не отвлекайся.


Лонгмен

Части хитроумного устройства были тщательно уложены в саквояж. Лонгмен сам их упаковывал, и если не считать тяжести устройства, прилаженного к контроллеру, все прошло так же легко, как и на репетициях. Да, он вспоминал тот момент, когда важнейшая проблема, которую в конце концов удалось решить с помощью этого устройства, представлялась безнадежной, а весь их план казался обреченным. По крайней мере он воспринимал это именно так. Райдер же хранил спокойствие.

– Несколько лет назад, – жаловался он Райдеру, – устройство, которое страховало на случай несчастья с машинистом, имело вид небольшого выступа на головке контроллера. Тогда достаточно было бы его просто вдавить, а потом каким-то образом заставить поезд двигаться. Но когда устройство встроили в сам механизм, это стало невозможно. Если прижать к панели весь контроллер, страховочная блокировка снимется, но невозможно будет привести поезд в движение. Если бы оно оставалось в прежнем виде...

– Сейчас оно устроено иначе, – перебил его Райдер, – так что нечего больше об этом. Думай, как решить нынешнюю проблему.

Нынешняя проблема заключалась в том, что невозможно было заставить поезд двигаться без машиниста. Зато когда им удалось найти решение, все прежние страхи и сомнения казались просто смешными. Сердцем придуманного хитроумного устройства была тяжелая железная деталь, обработанная примерно по форме контроллера. Установленная над ним, она имитировала своим весом нажатие руки машиниста. Таким образом она отключала блокировку, но позволяла передвигать контроллер, то есть стронуть поезд с места, и, что ещё важнее, продолжала и впредь своим весом удерживать блокировку в отключенном состоянии.

Просто и рационально, – подумал Лонгмен, вытащив их хитроумное устройство из саквояжа и устанавливая его над контроллером. Остальное было совсем просто. Три соединенных вместе куска трубы – первый был чуть короче шести дюймов и вставлялся в отверстие железной болванки; второй – около трех футов в длину – смотрел вниз на рельсы; третий кусок – также трех футов в длину – смотрел в стену туннеля.

Куски трубы подогнали так, что они входили друг в друга с разной прочностью. Короткий кусок прочно сидел в отверстии болванки, второй кусок свободно входил внутренним концом в первый и надежно скреплялся наружным концом с третьим. Но чтобы соединить все вместе, Лонгмену предстояло разбить лобовое стекло.

Хотя это было и глупо, эта необходимость его раздражала, заставляла чувствовать себя вандалом. Он довольно долго колебался в нерешительности, но потом ударил по стеклу прикладом автомата и проделал в нем обширное отверстие с неровными краями. Потом бил до тех пор, пока от стекла ничего не осталось, если не считать нескольких кусков, застрявших в раме. Он хотел было их оставить, но Райдер настоял.

– Никакого стекла. Абсолютно никакого стекла, это может разрушить иллюзию.

Дулом автомата Лонгмен выбил из рамы мелкие осколки.


Райдер

Райдер отошел от вагона к северу футов на 300. Потом остановился и опустился на колени возле внутреннего рельса тех путей, по которым ходили экспрессы. Вынул гранату из кармана, сорвал с неё пластырь и разорвал на два неравных куска в шесть и десять дюймов. Потом внимательно посмотрел вдоль путей. В отдалении он различил темный силуэт вагона. Удовлетворенно кивнув, Райдер как бы удостоверился в справедливости своей мысли, а потом выбросил все это из головы.

Придерживая гранату левой рукой, он плотно обмотал её рычаг пластырем, так что с обоих концов оставалось по несколько дюймов свободных. Потом пригнулся к рельсу, пристроил гранату под его выступом и тщательно прилепил свободные концы пластыря. Затем оторвал ещё по кусочку пластыря и налепил их поперек, чтобы застраховаться от случайного смещения гранаты. С удовлетворением отметив, что граната закреплена прочно, он вытащил чеку. Потом перешел к наружному рельсу и повторил всю процедуру со второй гранатой.

Затем Райлер встал и, не оглядываясь, зашагал к своему вагону. После того, как чеки извлекли, гранаты были готовы к взрыву. Когда колесо поезда наедет на пластырь, гранаты сдвинутся с места и автоматически освободятся их рычаги. А через пять секунд последует взрыв.

Стивер продолжал караулить у задней двери. Райдер кивнул ему, потом обошел грязную красную стенку вагона и прошел вперед. Лонгмен смотрел на него через окно, лишенное стекла. Из него торчал средний кусок трубы.

Райдер протянул руку, и Лонгмен передал ему третий кусок трубы. Он прочно свинтил его со вторым куском, так, чтобы его конец смотрел в стену туннеля.

Когда всю эту конструкцию из труб вдвинут внутрь, она толкнет контроллер и переведет его на первую скорость. Вес железной болванки не даст ему двинуться дальше и прибавить ход. Резкий толчок назад отсоединит два длинных отрезка трубы, и останется только первый короткий, который не виден снаружи.

В остальном Райдер делал ставку на иллюзию, на то, что сила воображения зачастую торжествует над реальностью. Люди не увидят стекла, но поскольку мелких осколков, которые могли бы отразить свет, не будет, они решат, что стекло на самом деле есть. Полиция знает, что поезд не может двигаться без машиниста (чем больше они будут знать об этом, тем прочнее поверят в этот факт), таким образом все решат, что в погруженный во мрак вагон ведет машинист. Приходилось признать, что какой-то наблюдатель сможет преодолеть психологический барьер и осознать правду, но тогда он столкнется с официальным скептицизмом, и это продлится достаточно долго, чтобы дать им возможность скрыться.

Проверив установку труб, Райдер поднялся в вагон и вошел в кабину. Отодвинув Лонгмена в сторону, он проверил установку болванки над контроллером.

– Все готово, – нетерпеливо сказал Лонгмен. – Не пора начинать?

– Начнем, когда из центра управления скажут, что путь свободен.

– Понимаю, – кивнул Лонгмен, – просто у меня начался какой-то зуд.

Райдер промолчал. По его оценкам, Лонгмену должно хватить смелости ещё минут на десять, потом он посыпется. Ладно, десяти минут им хватит; через десять минут они будут на воле.


Уэлкам

Когда снова вспыхнул свет, Уэлкам даже разозлился. Прежде всего он охладел к той курочке. Яркий свет лишил её остатков привлекательности. Конечно, девка была подходящая, но по всему видно, уже немало повидала. Нельзя сказать, чтобы он не забавлялся со старыми шлюхами, порой бывало, но эта выглядела как-то уж слишком профессионально, и он был вовсе не так глуп, чтобы не думать о доброй тысяче парней, которые уже прошли по этому пути.

Она все ещё продолжала строить глазки, но он больше не заводился. Вместо этого его начал волновать ход операции. Все тянулось достаточно долго, и ничего не происходило. Хотя некоторое время назад он сам предпринял некое незапланированное действие с Райдером. Может, следует продолжить? Лучшая часть осталась уже позади, когда он в самом начале завалил на рельсы того толстяка. Вот это ему нравилось – действовать быстро и грубо. Райдер был голова, Лонгмен тоже был голова, но у них слишком много воображения. Сам он всегда поступал простейшим образом. Нужно откуда-то выбраться? Тогда надо это делать быстро, и прорываться, паля во все стороны. Конечно, кругом полно полицейских, но у них четверо отличных стрелков, верно? Да и сам Райдер – прекрасный солдат!

Автоматы – вот ещё одна причина недовольства. Его чертовски удивило, когда Райдер сказал, что их нужно бросить. Он позволил себе не согласиться. Вся их сила заключалась в огневой мощи, в тех "томми", что были у них на руках. Вот почему все их боятся, а полицейским останется только поцеловать их в зад. Так зачем ослаблять себя, когда можно быть сильнее? Райдер предложил бросить автоматы; а вдруг что-то пойдет не так и они останутся всего с четырьмя пистолетами? Пистолеты против сотни полицейских? Но дайте ему хорошего "томми", и он готов встретиться лицом к лицу с тысячью копов.

Девица чуть развинула губы и подарила ему один из тех взглядов, который называется "возьми меня скорей". Она знала свое ремесло, здесь все было в порядке, и он снова начал понемногу возбуждаться, но тут в вагон через переднюю дверь поднялся Райдер. Очень жаль сестренка, но, похоже, пора сматываться.


Анита Лемойн

В какой-то момент Анита Лемойн поняла, что этот подонок перестал ей интересоваться. Ну, ладно, стало быть она его потеряла. И что же прикажете делать – пустить пулю в лоб? Сейчас, когда стало казаться, что им удастся выбраться, спасти свою шкуру, следовало думать о более важных вещах. Например, как повести себя с телевизионной размазней, если, предположим, он не бросит трубку, когда она позвонит.. Одно она знала наверняка: ему даже в голову не придет, что у неё была уважительная причина не прийти на свидание. Хорошо его зная, она вполне могла представить себе весь разговор.

– Ну разумеется, я верю, что твой поезд захватили террористы, но это не имеет отношения к главному. Ведь я хотел, чтобы ты была здесь.

– Да, конечно. Я проснулась нынче утром и сказала: "Анита, куколка, давай посмотрим, может ты подставишь свою задницу под выстрелы?"

– Я, конечно, понимаю, это получилось неумышленно. Тебе приходилось слышать о невезучих? Ну, есть люди, которые притягивают к себе опасности, умудряются навлечь на себя неприятности, даже этого не сознавая...

– Слушай, парень, ты просто дерьмо.

– Такого сорта разговор неплохо выглядит в постели, но не в нынешних обстоятельствах.

– Мне очень жаль, милый. Но разговор о том, что я виновата. Может быть, я слишком виновата, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Не говори глупостей.

– Милый, я всего лишь села в тот проклятый поезд...

– Прекрасно. Скажи, когда ты в последний раз ездила в метро?

– Так случилось, что как раз сегодня у меня не оказалось денег на такси. Это что, преступление?

– Ты думаешь, я клюну на эту байку? При тех деньгах, что ты зарабатываешь, крутя задницей? Да всем вокруг известно, как прилично зарабатывают шлюхи.

– Ну, хорошо. Отлично. Ты загнал меня в угол. Я пошла в метро, потому что знала, что поезд захватят бандиты. И не только это. Я знала, на какой линии это случится, и точно знала время – и все потому, что я – невезучая, верно?

– Невежественная шлюха не должна возражать против логических построений мужчины, занимающего приличное положение в обществе. Любое число различных переменных, управлявших твоим поведением перед тем, как ты вышла из дома сегодня утром – необходимость вернуться за забытым носовым платком, бессмысленное лежание в ванной на пять минут больше обычного...

– Все исключительно ради тебя, мое сердечко, чтобы мое киска лучше пахла.

– ... решение зайти в винную лавку, чтобы оставить заказ, хотя ты могла с таким же успехом сделать это вечером, выбор другой, чем обычно, дороги до метро...

– Так получилось, что я сегодня заходила в магазин и села в метро на Тридцать третьей улице.

– Ты мне испортила встречу, сучка.

– Понимаю и чувствую себя виноватой. Потому что получила величайшее удовольствие, которое мне только приходилось испытывать, если не считать того, что я каждый раз получала с тобой. Ты был лучше всех, мой милый.

– Ты мне испортила встречу.

– Все эта мерзкая подземка. Никогда в жизни больше не поеду в этом гребаном метро.

– Ты мне испортила встречу.

Да, вот так все и будет, – думала Анита, – и в конце концов я его потеряю. А подобные клиенты на дороге не валяются. Если она собирается открывать свой магазинчик, разбрасываться ни одним мужиком не стоит. Ладно, она может приползти к нему на коленях, полизать ему задницу, расцеловать его поганые ноги. ...Дерьмо, именно этим она и так постоянно занималась.

Теперь она мрачно смотрела, как главарь вскарабкался обратно в поезд.


Начальник полиции округа

– Они торчат именно здесь, – сказал начальник округа, ткнув в ковер на полу лимузина. – Если земля разверзнется, мы приземлимся им прямо на крышу.

Комиссар кивнул.

Справа от них лежал Юнион сквер-парк, обманчиво привлекательный в затухающем свете дня. В квартале к югу слева находился Сен-Клейн, полуразвалившийся торговый центр, в котором давно уже продавали товары по сниженным ценам. Люди, обычно толпившиеся на тротуарах, стали собираться в кучки. Их привлекло множество съезжавшихся в этот район полицейских машин. На мостовых образовались пробки, и полицейские прилагали отчаянные усилия, чтобы направить машины в боковые улицы.

Водитель обернулся.

– Сэр, появилась возможность проехать. Мне двигаться дальше?

– Оставайся здесь, – велел начальник округа. – Здесь мы ближе всего к этим подонкам с самого начала операции.

Комиссар, смотревший в окно, заметил, как одного из полицейских на тротуаре сбил с ног неожиданный напор толпы. Он вскочил и в ответ толкнул в грудь какую-то женщину.

– Если бы улица разверзлась, – заметил комиссар, – это было бы не так плохо. И было бы совсем неплохо, если б весь город провалился в тартарары.

Пессимизм комиссара стал для начальника округа ещё одним сюрпризом. Он промолчал, взглянул на парк, и в его памяти всплыло приятное воспоминание.

– Люди, – вздохнул комиссар. – Уберите людей, и вы легко поймаете преступников.

Начальник округа отвел глаза от парка, чью каменную ограду стала закрывать собирающаяся толпа.

– Знаете, господин комиссар, что мне хотелось бы сделать? Проскользнуть через одну из решеток, закрывающих аварийные выходы, и перестрелять этих подонков ко всем чертям.

– Может быть, нам не придется этого делать? – устало спросил комиссар.

– Я просто так сказал. Просто это поправляет самочувствие.

Начальник округа поднял глаза на голые ветки деревьев парка и старое воспоминание всплыло окончательно.

– Когда я поступил в полицию, первое мое серьезное задание было именно здесь. В тысяча девятьсот тридцать третьем году. Или четвертом? В третьем или четвертом. Я тогда был конным патрульным, и меня поставили поддерживать порядок во время первомайского парада. Вы помните времена, когда эти парады были большим событием?

– Я не знал, что вы служили в конной полиции, – удивился комиссар.

– Настоящий казак. Мою лошадь звали Маргаритка. Прекрасная кобыла с белым пятном на лбу. Казак... Нас действительно тогда так называли.

– Теперь нас называют иначе, верно?

– Там почти каждый час случалась стычка, и нам пришлось немало погулять дубинками по головам. Маргаритка наступила кому-то на ноги. Но то были другие времена. Никто никого не пытался убивать. И если приходилось надавать по головам нескольким коммунистам, никто кроме них самих крика не поднимал. Во всяком случае, радикалы в те дни были гораздо мягче.

– А как насчет их голов?

– Их голов? – Начальник полиции округа помолчал. – Понимаю, что вы имеете в виду. Да, в те дни мы свободно пользовались нашими дубинками. Полицейская жестокость... Думаю, в этом что-то было. Казаки. Да, в этом явно что-то было.

– Может быть. – равнодушный голос комиссара не выдавал его чувства.

– Маргаритка, – повторил начальник округа. – Коммунисты ненавидели лошадей не меьше, чем полицейских. На своих тайных собраниях они обычно кричали: – Подрезать казакам сухожилия! – И обсуждали, как поднырнуть с ножом под брюхо лошади и перерезать сухожилия. Но я никогда не слышал, чтобы такое случалось.

– Что, черт возьми, происходит? – не выдержал комиссар. – Они сидят внизу, мы – наверху, и все это похоже на перемирие.

– Именно там, – продолжал начальник округа, – на Семнадцатой улице, вот с того балкона коммунисты произносили свои речи. Но схватка могла произойти в любом месте – и на площади, и в парке. Это было сорок лет назад. Как вы думаете, сколько из тех коммунистов до сих пор ими остаются? Ни единого. Все стали бизнесменами, эксплуататорами народных масс, живут в пригородах и не станут перерезать сухожилия лошади, даже если вы огреете их по голове.

– Теперь радикалами стали их дети, – заметил комиссар.

– И куда более жесткими. Они вполне могли бы подрезать лошадь. Или привязать бомбу к её хвосту.

Захрипел динамик.

– Центр управления вызывает начальника полиции. Ответьте, сэр.

– Говорите, говорите, – откликнулся начальник полиции.

– Сэр, террористам передали, что путь свободен.

– Отлично, спасибо. Сообщите, как только они тронутся. – Начальник полиции выключил радио и взглянул на комиссара. – Будем ждать или начнем?

– Давайте начинать, – решил комиссар. – На этот раз мы их опередим.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю