355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ричард Штерн » Американский детектив » Текст книги (страница 25)
Американский детектив
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 12:20

Текст книги "Американский детектив "


Автор книги: Ричард Штерн


Соавторы: Эндрю Шугар,Джон Гоуди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 51 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Первая неудача случилась при всплытии. Фактически первой неудачей было согласие на идиотскую операцию, как бормотал Джейсон, стоя на качающейся палубе. Второй – сильные волны, в которых субмарина ныряла, как раненый дельфин, всплыв в заливе острова. Обещанная божественная погода была неправдой.

Джейсон хорошо знал метеорологов, независимо от места работы их прогнозы были верны на 85%. И это был один из тех пятнадцати.

Прогноз уверял, что в ночь на 15 июня погода будет превосходной для тайной высадки. Будет зеркально гладкое море, легкий бриз, полускрытая сильной облачностью луна и густой туман. Но сильный ветер поднимал трехфутовые злые волны, и луна глазела с безоблачного неба, как садистский, насмешливый, полуоткрытый глаз, все видящий и запоминающий.

Следующая ошибка произошла после спуска Джейсона на плот. Плот был, по словам Терлея, "средством спасения и высадки, на котором есть все для шести недель в открытом море. Есть пищевые концентраты, рыболовная снасть, очиститель воды, репеллент против акул, встроенный электронный компас, ракеты, радио и все нужное для выживания". Все – кроме воздуха, чтобы держаться на плаву.

Джейсон боролся, пытаясь направить плот к берегу, но волны и ветер отбрасывали его к субмарине. Выругавшись, Джейсон вложил все силы в греблю, и, поймав ритм, медленно стал продвигаться. Песок был примерно в тысяче ярдов, когда плот неожиданно стал сдуваться и исчез под бесчисленными волнами, и последние пять сотен Джейсон преодолевал вплавь.

Он потерял ранец, в котором были радио, пища, личные вещи и приборы, но умудрился схватить лазер, когда плот затонул. И первое, что он сделал, переведя дыхание, – проверил оружие. Вроде оно было водонепроницаемым, но и плот вроде был непротыкаемым. Когда лазер загудел, он поблагодарил Большого Джона за создание такого хорошего оружия и проклял за дрянной плот.

Потом Джейсон заметил неприятность номер четыре.

Его высадили не на тот пляж.

Или не на ту часть нужного пляжа.

Ориентиры, горные вершины и беспорядочные силуэты вершин на ярко-голубом небе не были теми, что показывала ему Бруни в Нью-Йорке. Те линии навсегда запечатлелись в его мозгу, а эти были похожими, но не теми, что он помнил. Взглянув через плечо, он увидел, что субмарина исчезла и у него не было возможности определить дорогу. Нужный пляж должен был быть напротив субмарины. Сейчас, без отправной точки, Джейсон не был уверен, слева он или справа от нужного места.

Он снова выругался, убедился, что его не обнаружили, и побежал к темневшим в сотне ярдов джунглям. Здесь, достаточно скрытый навесом растительности, он сел и постарался понять, куда идти.

Джейсон думал, что не слишком сбился с курса, и был на расстоянии крика от встречающих. Но он не мог кричать и должен был идти. Но куда? Налево? Направо? Он не был даже уверен, что попал в Пунта де Флеча. Он знал только, что он возле Майами Бич.

Он положил лазер на колени и подумал, что в качестве проводника подошла бы интуиция. Но предчувствий не было. Вдруг эта проблема сменилась более насущной. Джейсон услышал тяжелые шаги позади в джунглях. Шаги приближались к пляжу. И к нему.

Шаги не могли принадлежать друзьям. Слишком шумные. Местные знали, что их убьют, если обнаружат в запретной зоне; они бы не топали с шумом, привлекающим все патрули в окрестности. Навострив слух, Джейсон понял, что шли по тропе. В нескольких футах справа была тропа сквозь джунгли, и Джейсон искал в памяти голограмму с системой троп. Он не успел найти её, как заметил слабые проблески света в зарослях, и он понял, что это полиция или армия Пунта де Флеча.

Когда блики стали лучами, Джейсон зарылся глубже в листья и навел лазер на звук. Шаги были как раз напротив – а потом за ним. Свет пропал, и пока глаза не привыкли, Джейсон с трудом различал две уходящие все дальше фигуры в оливковой шерстяной форме с автоматами через плечо. К счастью, они были так же слепы и его не заметили.

Они, разговаривая, прохрустели по песку до кромки воды. В слабом свете луны они были пятнами, и Джейсон прищурился, чтобы сделать четче неясные очертания. Вдруг вспыхнул свет, и две красные точки затанцевали вокруг фигур. Ветер донес запах табака, и Джейсон расслабился и выключил лазер. Точки вновь вспыхнули; Джейсон тоже не отказался бы от хорошей сигары.

Возможно, это был патруль, о котором его предупреждали, и он открыл часы проверить время. Звук пружины показался ему выстрелом, и он затаил дыхание, следя за солдатами. Они не слышали его, продолжали курить и разговаривать, и Джейсон облегченно вздохнул.

Было 3:50 утра, и если этого патруля Джейсону надо было опасаться в 4:05, он узнает, куда идти и как далеко. Когда они двинулись, Джейсон решил одну проблему, но решение создало другую. Джейсон не знал, как последовать за ними. По берегу – его обнаружат, через джунгли – он заблудится.

Конечно, можно было решить все проблемы, убив их одним выстрелом, как только они показали направление. Но он отверг это и искал другой способ.

Но не нашел. Он только придумал ещё одно оправдание убийству. Если они наткнутся на друзей, ждущих Джейсона, они сначала откроют огонь, а потом будут разбираться, почему штатские оказались на пляже.

К дьяволу их!

А Флэк говорил, ему не придется убивать.

Джейсон выругался, когда часовые прогулочным шагом пошли направо, на восток, поднял лазер и поймал их на прицел.

Они стали красным пятном на инфракрасном экране, и он попытался нажать курок. Но не смог. Глаза заслезились, и он опустил ружье, чтобы вытереть их, и снова прицелился. И снова не смог нажать на курок.

Да ему и не пришлось.

Едва он убедил себя в необходимости выстрелить, как услышал сзади шаги по тропе. Кто-то тихо пробирался к пляжу, и Джейсон надеялся, что это повстанцы. Пока они подходили ближе и ближе, на всякий случай он все же держал лазер наготове.

Света не было, идущие от кого-то скрывались – от него или от стражников. И когда две фигуры выступили из темноты, Джейсон снова затаил дыхание. Вдруг одна фигура включила яркий фонарь и осветила часовых у воды.

Те машинально выкинули сигары и вытянулись, когда человек с фонарем всего в нескольких футах от Джейсона начал на них орать. Второй стоял в паре дюймов от первого, и Джейсон слышал, как он тихо смеялся. Вероятно, это были сержант и капрал, и, подходя к воде, сержант поливал часовых оскорблениями, как все сержанты на свете. Он оскорблял их лично, их предков, их чувство долга и их подружек. Он орал, что посадит их под стражу на хлеб и воду, будет рвать и метать, пока они не подтянутся и не будут нести службу, как положено. Джейсон подавился смешком, когда часовые проглотили это, не шелохнувшись. Он был рад, что не убил их. Они просто дети. Испуганные подростки, сейчас больше боявшиеся сержанта, чем любых врагов.

Пока сержант продолжал орать, Джейсон чуть расслабился и вспомнил нужную голограмму. Он понял, что был в паре миль от нужной точки высадки, и понял, какая дорога выведет его с пляжа в горы. Он решил идти за солдатами, когда сержант и капрал уйдут, надеясь, что у друзей хватит ума не попасться.

Сержант прорычал, что лучше бы они начали патрулировать, один на одном краю пляжа, другой – около джунглей, развернулся и направился к дороге и убежищу Джейсона. И тут один из юнцов включил фонарь и поймал лучом Джейсона.

Но тому опять повезло.

Свет не задержался на нем, скрытом листьями и тенями, свет понесся дальше по кромке джунглей, солдат бросился к кустам и окончательно потерял Джейсона. Командиры тоже были достаточно слепы, а второй часовой на бегу светил фонарем по кромке воды.

Сержант стоял в нескольких дюймах от Джейсона, наблюдая за ними, и убедившись, что те патрулируют, как приказано, скрылся, поглощенный джунглями, вместе с помощником.

Джейсон был один в своем маленьком государстве. Но не успел он пошевелиться, как пляж взорвался какофонией звуков.

Автоматные очереди и крики часового вернули сержанта. Светя фонарем, он вбежал на пляж, через плечо отдавая приказ помощнику доложить в штаб. Снова выстрелы и крики, и когда все внезапно стихло, тишина показалась невыносимой. Джейсон выполз из убежища и, держась тени, последовал за сержантом, надеясь, что кричали не его связные.

Он не мог бежать, поэтому добрался до группы людей медленно, и стал наблюдать сквозь листья тропических кустов.

Три солдата окружили двух мужчин и женщину, наведя на них оружие и светя в лицо фонарями.

Те были одеты крестьянами, и у Джейсона упало сердце, когда он узнал в мужчинах проводников. Должно быть, они начали его искать, когда он не появился, и случайно наткнулись на патруль. Мужчин должно было быть трое, и Джейсон не узнал женщину, но возможно, третий пошел искать в другом направлении. Он отбросил это предположение, увидев уткнувшееся лицом в песок тело. Темная лужа под ним росла с каждой секундой. Он не видел лица, но мог поклясться, что это третий.

– Вы знаете, что это запретная зона, – рявкнул сержант, обращаясь к женщине, – и что нарушители будут убиты. Вы хотите быть убитыми?

Он поднял пистолет, и она съежилась, пятясь и закрываясь руками. Она что-то бормотала, и он улыбнувшись, ударил её по плечу пистолетом.

Застонав, она упала и зарыдала, когда часовой ударил её в живот.

Оба, сержант и часовой, смеялись, когда она захлебывалась слезами и рвотой, юнец ударил снова, заставив её уткнуться в песок. Мужчины не шевелились и не пытались ей помочь, напротив, стояли, тупо и ошеломленно, вроде не уверенные, что же происходит.

– Теперь ты, – сержант полоснул крестьянина помоложе пистолетом по щеке.

Он пошатнулся и получил удар от юнца, потом ещё один прикладом в грудь.

Человек глотнул воздух и тяжело упал. И снова удар от юнца, теперь по почкам. Сержант и юноша, смеясь, били его по очереди, пока он не затих.

Второй часовой не хотел присоединяться к зверствам отошел. Но взгляд начальника вернул его, и он навел автомат и фонарь на старика, когда сержант переключился на него.

– А вы, старичок, хотите немножко боли?

Тот втянул голову типичным крестьянским жестом беспомощности, пытаясь объяснить, что они с друзьями гуляли при луне и не заметили, как перешли запретную зону.

– Просто прогулка, ага? – фыркнул сержант, проводя фонарем по пляжу. Вы всегда берете ружья, когда гуляете? – Свет выхватил полуприкрытый телом ствол.

– Мы боялись партизан, – заскулил старик, и сержант снова фыркнул.

– Я думаю, что вы партизаны, – заорал он. – Все партизаны, и я даю вам десять секунд, чтобы сказать правду.

Когда он начал считать, старик перекрестился, но по напряженному взгляду Джейсон понял, что он не хныкал. Он играл. Но роль не удалась. Как только сержант сказал "десять", женщина прекратила рыдать и закричала:

– Эспера!

Но было слишком поздно.

Сержант с улыбкой спустил курок.

На лбу у старика появилась маленькая дырочка, и он начал сгибаться пополам, как будто ноги не знали, что мертвы. Он ударился о песок затылком и плечами, а потом и оставшееся признало смерть.

Нагнувшись, сержант положил фонарь на песок и схватил молодого за волосы. Свет вызывал жуткие тени, и сержант выглядел сатаной, когда поднял связного и прорычал ему в лицо:

– Следующий ты, амиго.

Он приставил пистолет ему ко лбу и добавил:

– Даю тебе десять се...

Сержант не договорил, потому что один из часовых вдруг развалился на куски у него на глазах.

Руки разорвала какая-то невидимая и неслышимая сила, сзади расползалась огромная дыра, и часовой, пройдя несколько шагов, упал как раз на старика.

Не размышляя, Джейсон поднял лазер и выстрелил юнцу в спину. Он бы предпочел сержанта, но того закрывал часовой. И был убит. Лазер попал в предплечье, и руки были буквально сожжены.

Второй часовой, обезумевший от вида друга, дергающегося на песке как разорванная марионетка, беспорядочно поливал огнем окрестности, на дюйм не попав в Джейсона.

Он ненавидел это, но выбора не было. Джейсон снес выстрелом юноше голову. Обезображенное тело выронило автомат, пробежало несколько ярдов и упало. Но Джейсону было не до щепетильности, он навел лазер на сержанта, стоящего на коленях с открытым ртом, и приказал бросить пистолет.

Тот повиновался, и Джейсон приказал светить фонарем в лицо. Он снова повиновался, Джейсон увидел, что он крестится и читает молитву. Это его ещё больше взбесило, но изучая лицо сержанта, длинный крючковатый нос, высокие скулы, опухшие заплывшие глаза, он решил пощадить его. Бросить его, чтобы он попал к повстанцам. Джейсон был уверен, что те предпочтут его повесить, и почти успел сказать женщине поднять пистолет, когда произошли чертовы неприятности номер пять, шесть, семь и миллион.

Джейсон забыл о четвертом, который отправился в штаб, он вспомнил о капрале, когда тот ударил его со спины. В ушах зазвенело, тысячи гадких рук тянули его на гальку. Усилием воли Джейсон отогнал обморок. Он почти победил надвигающуюся темноту, когда часовой ударил ещё раз. На этот раз Джейсон ничего не мог сделать и отдался рукам, которые крепкими путами обвились вокруг него и втянули его глубоко в песок.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В нос Джейсону ударило удушающее зловоние пота, крови и человеческих испражнений. Его бы стошнило, если бы стучащая боль в голове и жар, невыносимый, удушливый жар не одолели даже тошноту. К запаху и жару добавилась темнота, полное отсутствие света, и Джейсон в панике гадал, где он. Он не помнил ничего с отъезда из Нью-Йорка. Отъезд из Нью-Йорка. Но куда? И где он сейчас?

Джейсон выругался и отдернул руки, когда они коснулись металла в нескольких дюймах над ним. Обжигающе горячего металла. Он попытался перевернуться со спины на бок, но горячий металл и узость того, в чем он был, помешали ему. Он сглотнул, но слюна застряла в горле. Он облизал распухшим, наждачным языком отекшие растрескавшиеся сухие губы. Значит, он долго был без воды. Но сколько? Где? И почему?

Вдруг он вспомнил пляж, солдат-убийц и забытого четвертого. Когда события на пляже высветились в его мозгу, он понял, где он. Он в какой-то тюрьме, а боль – из-за удара того, четвертого. Медленно, стараясь не касаться металла, он ощупал затылок в поисках неизбежной шишки или шишек.

Но их не было.

Потом он обнаружил ещё более странное. Пальцы запутались в длинной бороде. В волосах длиной в дюймы. При отъезде из Нью-Йорка у него была двухнедельная щетина. Сейчас жесткие пряди были по крайней мере в пять дюймов. Им были недели, месяцы.

Он нащупал припухлости на лице, и отдельные куски воспоминаний, вызванные припухшими глазами и мягкими губчатыми отеками на губах и носу выплыли из глубин сознания. Странные воспоминания, бестелесные фигуры будто плавали, а не двигались нормально. Все они были удлиненные, как на картинах Эль Греко, а в центре была женщина в белой униформе, изящная женщина, рычащая приказания, которые Джейсон не мог уловить. Как только он попытался сосредоточиться и сложить куски вместе, они растворились, и Джейсон снова оказался в тесном аду, потея, страдая и гадая.

Ощупав себя, он понял, что абсолютно гол, но сломанных костей нет. Только израненные ребра, живот и пах. Вероятно, это были кровоподтеки. Ноздри были забиты, и он осторожно выдохнул, надеять, что это не сломанные хрящи. Нет. Только сгустки крови, и когда он выдул их, то пожалел об этом: в нос ударила вонь. Языком он обнаружил, что потерял пару зубов. Верхний левый клык и нижний левый резец. Это снова расшевелило память, и он увидел женщину, бьющую его резиновым шлангом. Холодное чучело без эмоций, уставившееся на него, а правая рука со шлангом дергается туда-сюда, хлеща по лицу снова, и снова, и снова. Картина растворилась почти мгновенно, но Джейсон был этому рад.

Бросив попытки вспомнить, Джейсон переключился на КИ в надежде освободиться от мучений. Положив руки на грудь, а пальцы на подбородок, он погрузился в КИ, и головная боль почти сразу исчезла. Так же, как боль в боках, животе, паху и остальном теле. Он начал успокаивать дыхание, когда КИ вызвало какие-то смутные образы. Это что-то означало. Но что?

Картина разлетелась на миллионы кусков прежде, чем Джейсон что-то понял, и он вернулся к дыханию. Наконец, он сделал условия сносными, и направил КИ на соединение отдельных частей памяти. Только вода, сиреневый свет и снова вода. Он не видел воду, но он слышал звук всплеска о керамическую раковину. Он подумал, что вода означала его обезвоженное состояние, но сиреневый свет был бессмысленен. Он начал придавать ему разумную форму, как вдруг металл распахнулся, и солнце вонзилось в глаза миллионами маленьких иголочек. Что-то твердое ткнуло его в грудь, он открыл глаза и сквозь слезы увидел возвышающегося над ним мужчину в хаки. Тот казался двадцатифутовым, и тыкал его дубинкой.

– Эс ла хора, – голос гиганта оглушил Джейсона. – Ту велас.

Джейсон повиновался и сел, гадая о второй части приказа. Какое время закончилось? Джейсон случайно дотронулся до стен своей тюрьмы и замычал от боли. Он увидел, что был заперт на солнце в металлической коробке, и почти уловил обрывок памяти, когда страж хлопнул его по плечу и сказал на грубом диалекте батраков:

– Вставай и иди к бараку.

Джейсон встал и закачался, удерживаясь на затекших ногах. Он взглянул на ящик и понял, что КИ помогало ему выжить в стандартном железном гробу. Но как долго, он не знал.

Ботинок пнул его под зад, подгоняя к большому сборному бараку в сотне ярдов.

Еще пинок, и он пошел быстрее. Он с трудом видел барак и моргал, чтобы высушить слезы.

Голые подошвы коснулись горячих бетонных ступеней, и Джейсон без пинков взлетел по ним в прохладную тень здания.

После ящика полутьма была восхитительна, Джейсон глубоко вдохнул и вытер глаза. Он стоял в коридоре, разделенном фанерой, и сквозь тонкое дерево слышал пишущие машинки, шелест голосов, а когда он услышал звук текущей воды, в нем взорвалась ненависть к образу женщины. Только это была не женщина. Она была...

– Вперед.

Страж толкнул Джейсона дубинкой, и он пошел по узкому холлу и повернул по приказу налево. Еще несколько ступеней, и вдруг его ноги отказали, колени подогнулись и он упал на фанерную стену. Дубинка ткнула его, но он не заметил. Он терял сознание, но падая, он услышал ржание женщины, и этого было достаточно, чтобы привести его в себя. Он открыл глаза и огляделся, но в холле были только они со стражем. Женщина и её смех были только у него в голове. Он снова пошел, на каждом шагу вдыхая запах покрывавших его экскрементов. Когда он дошел до дальней двери, она открылась, и он услышал звук льющейся воды. Но не тот, который он помнил, и Джейсон надеялся, что его привели попить. Именно.

В комнате было двое мужчин в резиновых перчатках и со шлангами. Из них тоненькой струйкой текла вода, и Джейсон облизнулся, сморщившись от боли. Ему велели стать к стене с распростертыми руками, и он повиновался. Мощная струя воды швырнула его об стену. Душ продолжался несколько секунд и повторился, когда его повернули лицом.

Когда он прекратился, Джейсон, задыхаясь, упал на колени, но его быстро подняли и пихнули обратно к стене, где начали скрести жесткими щетками. Он закусил губу, когда щетки рвали его тело в сотне мест спереди и сзади, и облегченно вздохнул, когда лицо пощадили и помыли жесткой губкой. Его ополоснули из шлангов, накинули на голову полотенце и приказали вытереться.

Он не знал, как держался на ногах, но пока он нежно промокал воду с израненной кожи, осколки образа текущей воды и сиреневого света вновь сверкнули в мозгу. Теперь, правда, к ним добавился свистящий звук, но все расплылось, когда ему приказали идти.

Его провели нагишом через фанерный холл к стеклянной непрозрачной двери, и он рассвирепел. Это напомнило ему о боли и призрачной женщине, которая совсем не женщина. Джейсона остановили, он опустил взгляд, и его уверенность в себе чуть поколебалась. В локтевых ямках были красные точки, значит, ему кололи наркотики, возможно, сыворотку правды. Его грызла мысль, что он мог все рассказать.

Стражник постучал, и высунулась рука с дезинфицирующим пульверизатором. Страж взял розовую банку, приказал Джейсону положить руки на затылок и обрызгал его всего жидкостью с цветочным запахом.

Дверь распахнулась, и Джейсону приказали войти в комнату, где находился объект его ненависти. Или страха?

– Входи, Лопес, я знаю, что тебе уже лучше.

Лопес! Джейсон снова был уверен в себе. Он не сознался под наркотиками. Он рассказал историю о крестьянине, на которую запрограммировали его подсознание.

Мощные руки толкнули его в кресло и пригвоздили толстыми ремнями с разводами от пота, затянув их вокруг предплечий и бицепсов. Смутно он помнил, что это уже было, было много раз, и, подняв взгляд на маленькую фигурку в выцветшем хаки, понял, почему женщина в кошмарах была не женщиной. Объектом ненависти или страха, – Джейсон не мог понять, чего именно, оказался стройный молодой мужчина с темными вьющимися волосами, безбородый, с правильными чертами лица, большими влажными глазами, густыми черными ресницами и слишком пухлыми для изящного лица губами. На маленьком лице было выражение гнева, глаза с прищуром смотрели на Джейсона, и он вспомнил имя врага. Капитан Джулио О'Брайен, офицер армии Пунта де Флеча с ирландским именем, вероятно, мешавшим ему больше, чем хрупкое телосложение и девичьи черты.

Джейсон поспешно опустил взгляд и настроился на роль простого крестьянина, которую играл и раньше. Роль батрака во всех деталях. Он должен выглядеть и действовать, как ничтожество, редко смотрящее выше своих ног или пупка, и он изучал комнату уголками глаз, пока О'Брайен сел напротив и отпустил часового.

Маленькая комната была почти забита огромным железным столом, раковиной, столом с накрытым красной тканью предметом, парой шкафов и, конечно, тяжелым стулом Джейсона, прикрученным к бетону. Потом Джейсон заметил блондина в светлом деловом костюме. Единственным звуком было жужжание кондиционера на единственном окне, но вскоре добавилось шуршание целлофана, когда О'Брайен достал сигарету, аккуратно зажал губами и закурил от маленькой золотой зажигалки. Дым был хорош, и Джейсону тоже захотелось курить. Но крестьяне не курят сигарет, поэтому он смотрел вниз, чувствуя взгляд О'Брайена и гадая о втором мужчине. Казалось, даже О'Брайен проигнорировал того и спросил:

– Должен сказать вам, Лопес, вы удивительный человек. Вы выжили неделю в моем ящике, установив рекорд, а выглядите так, будто загорали.

О'Брайен говорил с элитным классическим произношением, скорее как ирландец, выучивший кастильский испанский, чем житель Пунта де Флеча.

Джейсон пожал плечами и промолчал, глядя на обнаженный пах и держа голову под нужным углом.

– Слушайте, Лопес, может, бросим кошки-мышки, в которые мы играли последний месяц?

Месяц! Месяц! Джейсон теперь знал, сколько он в Пунта де Флеча, но не верил. Тридцать дней, а он может вспомнить всего пару часов. Но, по крайней мере, теперь у него есть точка отсчета времени. Джейсон посмотрел на О'Брайена с придурковатым выражением и недоумением в глазах.

Тот расхохотался.

– Превосходно, Лопес, превосходно. Я не знал, что ЦРУ обучает своих агентов актерскому мастерству.

ЦРУ! Три буквы. Но они ободрили Джейсона. Все-таки он ничего не сказал, и О'Брайен только берет его на пушку. Он чуть не расхохотался, но, продолжая играть, взглянул вверх и снова вниз, не говоря ни слова и слушая, как незнакомец переминается с ноги на ногу.

Это не понравилось О'Брайену. Черты его стали жесткими, волоокие глаза окаменели, все эмоции исчезли.

Он привстал и ударил Джейсона в ухо.

В ухе зазвенело, но это было не в первый раз, и Джейсон взял себя в руки.

– Что бы ты ни делал, Лопес, не оскорбляй меня. А твоя роль тупоголового крестьянина оскорбительна. – Голос тоже был без эмоций, и Джейсон понял, откуда появился образ манекена.

– Лопес, я знаю, что ты никогда не работал на ферме. Записей нет ни в одной провинции, но даже если это упущение бюрократов, я знаю, что ты не из Пунта де Флеча, потому что ты это сказал.

Джейсону это не понравилось.

– Твое тело, твои манеры, все просто кричит, что ты не здешний и вообще не с Кариб.

Джейсон посмотрел на капитана как можно более тупо.

– Во-первых, Лопес, твои зубы говорят, что ты лжешь.

О'Брайен вынул маленькую коробочку из ящика и высыпал содержимое на стол. В ней было два зуба. Зубы Джейсона.

– Ты знаешь, какая редкость – мужчина твоего возраста с тридцатью двумя превосходными зубами, Лопес? И что просто невозможно найти крестьянина с такими зубами, выросшего там, где дантист так же редок, как мясо, шампанское и икра? Нет, Лопес, крестьянин не доживет до таких лет без дырок, слабых десен и следов любых зубных проблем, которые можно найти у любого настоящего батрака. Кроме того, зубы во рту обычного батрака вылетают с одного удара. Но потребовалось много ударов, чтобы выбить эти.

О'Брайен был прав, и Джейсон запомнил это, чтобы передать Роузголду, если выберется от гостеприимного капитана.

– Твое тело тоже выдает тебя, Лопес, или как тебя там.

О'Брайен машинально улыбался, укладывая зубы обратно в коробочку. Было впечатление, что он хотел добавить их к длинному ожерелью, сделанному из коренных зубов других узников.

– Следующая очевидная для тренированного глаза вещь – выросший на высококрахмальных, низкопротеиновых зернах, сладком картофеле и минимуме мяса не может не страдать от несбалансированной диеты. Нет кривых ног следов детского рахита. Пятен на коже. Желтых глаз. Ничего. Другими словами, Лопес, ты слишком здоров, чтобы быть настоящим.

У Джейсон был ещё факт для Роузголда.

– Но сильнее всего тебя выдает способность переносить наказания. Выдерживать удары, калечащие батраков. Ты выдержал семь дней в моем ящике; после такого никто не выживал. Ты выдержал побои, которые убили бы или свели с ума обыкновенного батрака. Наконец, я не видел батраков без мозолей на ногах. У тебя есть следы поля на руках, но не на ногах. ЦРУ упустило это, Лопес. Батраки не работают обутыми.

О'Брайен затянулся, выпустил дым изо рта и втянул носом. Это выглядело так по-женски, что Джейсон с трудом подавил презрительный смех.

– Твоя психика тоже говорит, что ты не крестьянин, Джейсон уловил под внешней образованностью невнятность мысли. – Под наркотиками, последняя разработка, кстати, ты повторял одну историю слово в слово. Ты повторял ослиную легенду дословно, но Лопес, никто не повторит себя слово в слово, если не был запрограммирован под гипнозом или наркотиками. Так тебе не кажется, что глупо продолжать роль батрака?

О'Брайен опять был прав, и Джейсон сбросил маску скромника, выпрямился и посмотрел в мраморные глаза капитана.

Детские гляделки продолжались несколько минут, и Джейсон позволил себе улыбнуться и пожать плечами. Он надеялся, О'Брайен поймет это как смирение пойманного с поличным. О'Брайен отвел глаза, когда мужчина в углу комнаты что-то буркнул, и, повинуясь приказу, О'Брайен подтащил покрытый красным стол к Джейсону.

– Хорошо. Если ты решил прекратить игру, возможно, мы чего-то достигнем. – О'Брайен усмехнулся, и Джейсон увидел потемневшие зубы, портящие остальные совершенные черты.

– Сейчас, Лопес, меня не волнует, кто ты и откуда ты, сказал он, усаживаясь и оставя стол с загадочным предметом накрытым. – Меня не волнует, кто послал тебя или почему ты здесь. Я хочу только узнать об этом.

Он картинно сорвал красное покрывало, и Джейсон задохнулся, когда увидел, что под ним.

Длинная треугольная клякса металла выглядела, как произведение сумасшедшего, воплотившего в бронзе причудливый отклик на что-то. Как непристойная современная скульптура, она была длинной, около трех с половиной футов, шесть дюймов шириной с одного края и заостренная с другого. И прямо из металла свисали руки и что-то похожее на лицо. Обугленные обрубки были частью скульптуры, один – с широкого края, другой посередине. Нечто напоминавшее нос и обрывок кожи с дыркой глаза были возле одной из рук. На широком конце болтались лохмотья цвета хаки и, наверное, ещё кожа.

Сначала он не был уверен, что это. Но когда узнал крючковатый нос сержанта, торчащий из металла, догадался. Вероятно, сержант поднял ружье, приставил к плечу, как всякий стрелок, и попытался выстрелить.

Но Джейсон не показал О'Брайену, что узнал, и, натянув маску тупицы, пожал плечами и покачал головой.

– Отлично, – с отвращением сказал О'Брайен. – Немного поиграем по твоим правилам.

Он выкинул сигарету и закурил другую.

– Раз ты забыл, Лопес, – начал он сквозь облака дыма, – я освежу твою память.

Тридцать два дня назад я, комендант маленького гарнизона в нескольких милях отсюда, получил рапорт от капрала одного их патрулей о происшествии на пляже. Я приказал ему доложить подробнее. Но он не вернулся.

И я послал другой патруль проверить, что случилось. Сержант второй группы доложил настолько бестолково, что мне пришлось заняться самому.

То, что я нашел, было довольно странным. – О'Брайен выпустил дым в лицо Джейсону, и даже переработанный, он был хорош. – Я обнаружил пятерых мертвых, живого капрала в невменяемом состоянии и тебя. Двое из пяти мертвых были штатскими. Остальные – из моего гарнизона, сержант и двое рядовых.

Джейсон подавил улыбку. Его обрадовало, что женщина и её спутник сбежали, хотя и бросили его на пляже.

– Позже выяснилось, что одного штатского убил один из часовых, другого – сержант. Нас смутило то, как умерли остальные. Один часовой был без рук и с зияющей дырой в спине. Другой был без головы, и хотя 12 человек обыскали все вокруг, когда рассвело, её не нашли.

Другая странная вещь – отсутствие крови. Кровь сочилась из обрубков безрукого, но не было ни малейшего следа её в огромной дыре. Обезглавленный тоже не был окровавлен. Будто их раны немедленно прижгли чем-то горячим.

Еще затяжка, сердцебиение Джейсона соревновалось по громкости в кондиционером.

– Но что действительно нас шокировало и, вероятно, повергло в транс капрала – то, как умер сержант. Мы нашли его вросшим в эту массу, и нам пришлось буквально отрезать руки и часть лица, чтобы его освободить. Он был мертв, и вскрытие показало, что его мозги буквально сварились в собственном соку.

Джейсон глубоко вздохнул и посмотрел на металл. Но он остался безучастным, хотя чувствовал, что О'Брайен и мужчина в тени знают, что это за металл, и только хотят, чтобы Джейсон подтвердил предположения.

– Оставшийся в живых ничего не мог толком сказать, а ты говорить отказался. Кроме, конечно, этой забавной сказки про крестьянина.

О'Брайен прикурил сигарету от старой, запрокинул голову и улыбнулся, выпустив облако дыма.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю