Текст книги "Уолл-стрит и революции в России 1905-1925"
Автор книги: Ричард Спенс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Уильям Бойс Томпсон: «Большевик с Уолл-стрит»
Как уже упоминалось, американская политика в отношении России в начале 1918 года находилась в состоянии полного замешательства. Дипломатический персонал, такой как посол Фрэнсис и генеральный консул в Москве Мэддин Саммерс, презирал «Ленина и Ко». И они подчинялись президентскому приказу от 6 декабря воздерживаться от любых прямых контактов с большевистским правительством. Поэтому такие, как Рид и Робинс, были жизненно важны. Дипломатические отношения официально разорваны не были. Тем временем в Вашингтоне полковник Хаус мечтал вовлечь большевиков в свой план победы в войне и создания Нового мирового порядка через Лигу Наций.
У пробольшевистской фракции на Уолл-стрит был свой самый откровенный рекламщик в лице вышеупомянутого Уильяма Бойса Томпсона. Покинув Петроград, он вернулся в Штаты на Рождество 1917 года. 18 января он дал интервью представителю Dow Jones и опубликовал его в "Wall Street Journal".[715]715
“Глава миссии Красного Креста...”, Wall Street Journal, (18 января 1918 года).
[Закрыть] Несмотря на тот факт, что большевики объявили перемирие на Восточном фронте и начали мирные переговоры с Берлином и его союзниками, Томпсон решительно настаивал на том, что русские никогда не заключат сепаратный мир. Он отмахнулся от сообщений о том, что в России царит «анархия», и сказал, что русские люди, которых, по его мнению, справедливо представляли большевики, «пытаются принять социализм за основу своего правительства». Если им будет позволено добиться успеха, «возникнет чрезвычайно демократическая, хорошо управляемая страна». Другими словами, отличная деловая среда.
Несколько дней спустя Томпсон выступил перед членами нью-йоркского клуба "Rocky Mountain Club", ещё одного эксклюзивного собрания миллионеров, включая самого Томпсона, Альберта Селигмана, приятеля Джейкоба Шиффа, Оскара Штрауса и даже Теодора Рузвельта.[716]716
“Полковник Томпсон подчёркивает деятельность большевиков”, Wall Street Journal (24 января 918 г.), 7.
[Закрыть] Перед этим августовским собранием Томпсон, которого блестяще представил партнёр «Morgan» Томас Ламонт, намеревался привлечь «общественную поддержку в Америке на сторону большевиков». Последние, по его словам, представляли «простых людей России», а их режим был «демократией, которая настолько близка к тому, чтобы представлять почву, насколько это возможно где-либо найти». Кернский потерпел неудачу, утверждал он, потому что он слишком перегнул палку, чтобы приспособиться к «высокомерному капиталу». Томпсон признал, что Ленин и Троцкий полностью перешли на сторону трудового народа, но был уверен, что со временем будет достигнут надлежащий баланс. Самым важным в настоящее время, настаивал он, было то, что большевики не заключили сепаратный мир, и их революционная пропаганда существенно помогала делу союзников, подрывая боевой дух немецких и австрийских солдат.
Томпсон даже поставил себе в заслугу финансирование этой пропаганды. Напомним, что в сентябре 1917 года, когда Керенский был ещё на коне, Томпсон вложил 1 млн. долларов собственных денег на финансирование "образовательной" кампании, возглавляемой "Бабушкой" Брешко-Брешковской. Телеграмма от 9 сентября подтверждает, что "J. P. Morgan & Co." перевела деньги на счёт Томпсона в петроградском отделении "National City Bank".[717]717
Хагедорн, 251.
[Закрыть] Обратите внимание на лёгкость, с которой миллион долларов перешёл из Нью-Йорка в Россию. Программа Брешковской так и не продвинулась вперёд, и весь или большая часть миллиона всё ещё была там, когда большевики взяли власть в свои руки. Томпсон великодушно разрешил им использовать деньги для финансирования нового Бюро международной революционной пропаганды – того подразделения, в котором работал Джон Рид. Того самого, который курировал Троцкий. Томпсон очень гордился тем, что его деньги сделали возможным приток «тысяч фунтов большевистской литературы» в Германию и Австрию.[718]718
“Миллион за бумажную бомбардировку”, Уилмингтон Морнинг Ньюс [DE] (1 февраля 1918 г.), 4.
[Закрыть]
На протяжении всего начала 1918 года Томпсон продолжал свою пробольшевистскую кампанию. Он заявил, что "полностью симпатизирует российской демократии, представленной в настоящее время большевиками".[719]719
“Большевики не пойдут на сепаратный мир”, журнал «Нью-Йорк Таймс» (27 января 1918 г.), 74.
[Закрыть] Последние были «не идеальными, но подлинными демократами». «Многие из их идей дикие, – признал он, – но их демократия может преуспеть, только признав полноту не только труда, но и капитала, и это придёт со временем».[720]720
“Томпсон просит США признать большевиков”, The Washington Herald (3 февраля 1918 г.), 1,5.
[Закрыть] Томпсон сохранил свою пробольшевистскую позицию даже после того, как они выставили его лжецом и подписали в марте сепаратный Брест-Литовский мирный договор. 5 мая 1918 года в Вашингтоне он вместе с сенатором Уильямом Борой, Оскаром Штраусом и группой других граждан с хорошими связями сформировал «Американскую лигу за признание помощи и сотрудничества с Россией».[721]721
“Россия должна быть спасена”, The Baltimore Sun (6 мая 1918), 6.
[Закрыть]
Томпсон был не единственной крупной шишкой с Уолл-стрит, делавшей восторженные заявления о большевиках. 24 января босс "Bethlehem Steel" Чарльз Шваб заявил на другом эксклюзивном собрании, что нынешняя война неизбежно "приведёт к радикальным социальным изменениям по всему миру", и в результате рабочий "станет человеком, который будет доминировать в мире".[722]722
“Новая эру для трудящегося человека”, New York Times (25 января 1918 г.) и “Рабочий будет править, утверждает Шваб”, Indianapolis Star (25 января 1918 г.), 1.
[Закрыть] «Настроения большевиков должны быть приняты во внимание, – добавил он, – и как и все революционные движения, это, вероятно, закончится хорошо». Действительно, Шваб выразил уверенность, что «социализм работает на благо человечества». «Мы не должны не бороться с этим движением, – предостерёг он свою аудиторию, – а воспитывать его». Однако Шваб получил самые большие аплодисменты, когда отметил, что военные усилия США будут «многократно» вознаграждены и что наступает эпоха американского «коммерческого и социального превосходства». Он, по-видимому, не видел никакого противоречия между этим и ожидаемым триумфом мирового социализма.
Александр Бубликов и Русская экономическая лига
Если большевистский захват власти вдохновил американские интриги в России, он также породил российские интриги в США, одним из примеров был Александр Бубликов, инженер-железнодорожник и бывший член Думы, который заслужил звание «человека, арестовавшего Николая II» в марте 1917 года. Очевидно, спасаясь от нового порядка в Петрограде, Бубликов, как и Томпсон, прибыл в Нью-Йорк на Рождество 1917 года. Его пунктом назначения был Бродвей 120, и человеком, которого он встретил там, был посол Керенского Борис Бахметев. Постоянным адресом Бахметева было российское посольство в Вашингтоне или, в качестве альтернативы, российское генеральное консульство в Нью-Йорке; так почему же они встречались в здании «Equitable»?
В начале февраля 1918 года Бубликов был почётным гостем на собрании меньшевиков (и нескольких большевиков) в Арлингтон-холле на Манхэттене. Бубликов выступил с кратким докладом и был встречен бурными овациями.[723]723
“”Большевику" запретили участвовать в русском собрании", «Нью-Йорк таймс» (12 февраля 1918 года).
[Закрыть] Вскоре после этого он посетил аналогичное собрание в Чикаго, и за ним последовали другие. Бубликов внешне представлял себя антибольшевиком, хотя и не антисоветчиком. Например, в апреле 1919 года он появился на сцене вместе с Рэймондом Робинсом, который произнёс зажигательную речь в пользу большевиков.[724]724
“Рэймонд Робинс хвалит Советы”, The Butte Daily Bulletin [MT] (2 апреля 1919), 6.
[Закрыть] Если Бубликов высказал иную точку зрения, его замечания не зафиксированы. Неизбежно появились слухи о том, что его направили в Штаты в качестве тайного эмиссара Ленина и Троцкого с целью поставить российское посольство и другие государственные учреждения под их контроль.
Как бы то ни было, на Бродвее 120 Бубликов, очевидно, занялся бизнесом. В 1918 году он помог создать американский филиал "Youroveta Home and Foreign Trading Co." Он стал её вице-президентом, а руководящую должность занял другой русский бизнесмен, Леон Вургафт. Первоначально образованный в 1910 году как "Южнорусская компания внешней и внутренней торговли" (отсюда русская аббревиатура "Юровета"), в 1915 году он перенёс штаб-квартиру в Петроград. Одной из её общепризнанных целей было "привлечение американского капитала".[725]725
Джордж Вайс, Морской прогресс Америки (1920), 360.
[Закрыть] Другим интересным слухом, должным образом доведённым до сведения военной разведки США в январе 1919 года, было то, что Джейкоб Шифф приобрел контрольный пакет акций фирмы.
Бубликов также занимал пост вице-президента "Русской экономической лиги", ассоциации обездоленных банкиров и промышленников, которые, естественно, хотели видеть некоммунистическое правительство у себя на родине. Бубликов был среди тех, кто выступал за создание нового "Русского банка", который должен был быть открыт в Нью-Йорке с капиталом, предоставленным "Союзными нациями".[726]726
“Предлагает новый российский банк и валюту для России”, Wall Street Journal (29 апреля 1919), 12.
[Закрыть] Практически, конечно, это означало, что капитал предоставлялся Уолл-стрит. Таким образом, последняя заняла бы доминирующее положение в российских финансах, если бы и когда появилось более сговорчивое правительство. Время, безусловно, было выбрано правильно; в начале 1919 года выживание ленинского режима оставалось довольно сомнительным. «Диверсификация инвестиций» всегда была хорошей политикой.
В качестве постскриптума Бубликов переехал в Париж в 1919 году, но вернулся в Нью-Йорк весной 1922 года, чтобы закончить дела ныне несуществующей "Юроветы". Визит 1922 года включает в себя странную деталь. Хозяином Бубликова в Нью-Йорке по этому случаю был Михаил Оганесов, бывший царский дипломат, который также занялся бизнесом. Любопытно, что в июле 1919 года тогдашняя жена Оганесова, Мари, умерла от осложнений, вызванных абортом, сделанным не кем иным, как Джулиусом Хаммером.[727]727
Эпштейн, 42. Как отмечает Эпштейн, в то время как Джулиуса Хаммера судили и посадили в тюрьму за убийство, сама процедура, вероятно, была проведена его сыном Армандом.
[Закрыть] Конечно, Хаммер был не единственным доступным специалистом по абортам в Нью-Йорке, что поднимает вопрос о том, как он и Оганесов познакомились, не говоря уже о том, как тут оказался Бубликов.
Американский шпион
В мае 1916 года американский бизнесмен Ксенофонт Каламатиано вернулся в Россию в качестве представителя чикагской компании «International Manufacturers’ Sales» и Клода М. Нанкивела с Бродвея 120. Одновременно он служил агентом разведки, завербованным главным агентом Чарльза Крейна Сэмюэлем Харпером. Гарри Махони описывает это как «параллельную разведывательную организацию», отдельную от Бюро Государственного департамента, но которая «при необходимости пользовалась системой поддержки Министерства».[728]728
Махони, «Американские заключённые», 261.
[Закрыть] Аналогичным образом, Крейн, не имея официальной связи с государством, имел свободный доступ к секретным телеграммам и документам.
Вначале Каламатиано предоставлял большую часть экономической информации торговому атташе посольства США Уильяму Чапину Хантингтону. Хантингтон, что неудивительно, был близким другом Харпера. Хантингтон переваривал разведданные Каламатиано в отчётах, которые передавал Харперу, который, в свою очередь, отправлял их Крейну. Затем последний передал их Хаусу и президенту.[729]729
Там же, 79.
[Закрыть] Хантингтон также раздал копии представителям «International Harvester», «New York Life» и Американо-российской торговой палаты.[730]730
Там же, с. 79-80.
[Закрыть]
Осенью 1917 года, когда надвигался захват власти большевиками, генеральный консул в Москве Маддин Саммерс нанял Каламатиано номинально в качестве вице-консула, но фактически в качестве шпиона. В феврале 1918 года Троцкий прервал мирные переговоры с Центральными державами и просто объявил войну оконченной. Немцы ответили возобновлением военных действий и наступлением на Петроград. Опасаясь оккупации города, посол Фрэнсис и американское посольство бежали в Вологду, провинциальный городок примерно в 485 км к востоку. Большевики переносят столицу в Москву. Московское консульство при Саммерсе теперь стало центром американской деятельности, дипломатической и иной.
Впечатлённый работой Каламатиано, в марте 1918 года Саммерс повысил его до главного наблюдателя Информационной службы.[731]731
Более полную версию истории Каламатиано см. у Ричарда Б. Спенса, “Трагическая судьба Каламатиано: человек Америки в Москве”, Международный журнал разведки и контрразведки, том. 12, #3 (1999), 346-374.
[Закрыть] Таким образом, он собирал информацию и составлял отчёты, которые передавал Саммерсу. Любопытно, что Каламатиано также отправил копии в Нью-Йорк, указывая офис Нанкивела в здании «Equitable Building» в качестве очевидного адреса проживания.[732]732
. USDS, №361.1121K121/54, “Отчёт о так называемом ‘процессе Локхарта’ в Москве, декабрь 1918 года” 3.
[Закрыть] Сделал ли он это с одобрения Саммерса или это было частью какой-то другой операции? Нельзя забывать, что в том же здании находилась штаб-квартира Рейли.
К маю Каламатиано был полноправным начальником шпионажа, контролирующим 14 соглядатаев, у каждого из которых была целая цепочка информаторов.[733]733
USDS, № 125.0061/67, “Специальные сотрудники в России”.
[Закрыть] В том же месяце Рэймонд Робинс наконец получил свой отзыв из Вашингтона. Это был удар по большевикам, которые таким образом потеряли своего лучшего защитника среди оставшихся американцев. Человеком, скорее всего повлиявшим на отзыв Робинса, был Саммерс, который, таким образом, стал заклятым врагом Ленина и его товарищей. Всего через несколько дней после отъезда Робинса Саммерс упал замертво. Большинство предполагали, что его погубили плохое самочувствие и переутомление, и они, вероятно, были правы, но время – ещё одно из тех совпадений, которые очень трудно игнорировать. После этого Каламатиано отчитался перед новым генеральным консулом Девиттом К. Пулом.
В начале января 1918 года Сидней Рейли внезапно появился в Лондоне в форме лейтенанта Королевского лётного корпуса. Норман Туэйтс позже признался, что он, с одобрения Уайзмена, обеспечил Рейли назначение.[734]734
Туэйтс, 183.
[Закрыть] Рейли не стремился стать пилотом. Скорее всего, 19 января он подал заявление в Военное министерство на должность в разведке. Это вызвало проверку биографии, в ходе которой было накопано много грязи.
Тем не менее, 15 марта эксцентричный шеф Секретной разведывательной службы и босс Уайзмана Мэнсфилд Камминг одобрил наём "очень умного и очень сомнительного" мистера Рейли для выполнения секретной миссии в контролируемой большевиками России.[735]735
Алан Джадд, «Поиски С: Мэнсфилд Камминг и основание Секретной службы» (1999), 437.
[Закрыть] Неделю спустя, всего за несколько дней до его отъезда, МИ-5 перехватила телеграмму Рейли неофициальному советскому представителю в Лондоне Максиму Литвинову. Сын богатого русско-еврейского банкира, Литвинов был большевиком с 1903 года и долгое время занимался контрабандой денег и оружия.[736]736
Помимо прочего, Литвинов был причастен к попыткам отмыть 500-рублевые банкноты, полученные в результате ограбления в Тифлисе.
[Закрыть] В сообщении Рейли выражалось сожаление по поводу того, что Литвинов не ответил на его предыдущие две телеграммы, и спрашивалось: «Когда и где я могу увидеть вас завтра?»[737]737
TNA, KV2/827, Копия телеграммы от 22 марта 1918 года.
[Закрыть] МИ-5 сочла всё это довольно подозрительным.
Камминг, возможно, и был эксцентричен, но он не был дураком. Так почему же он нанял Рейли? Решающим фактором, по-видимому, был "благоприятный" отчёт, предоставленный Уильямом Уайзманом – отчёт, которого нет ни в сохранившемся досье SIS Рейли, ни где-либо ещё. Что он мог бы предложить такого, что уравновесило бы кажущийся подавляющим негатив? Сэр Уильям, как и мы, знал, что Рейли был близким деловым партнёром дяди и доверенного лица Троцкого, Абрама Животовского. Основываясь на собственном недавнем опыте, Уайзман мог бы утверждать, что Троцкий мог бы согласиться на дальнейшее сотрудничество, особенно если это предложение исходило от человека, которого он знал и которому доверял, Рейли.
Иными словами, весна 1918 года была критическим моментом для Британии и союзников в целом. Избавившись от Восточного фронта, немцы сосредоточили свои силы на Западе и 21 марта начали массированное наступление, которое заставило британскую армию на севере Франции дрогнуть. Поражение казалось реальной возможностью, и любая авантюра, которая могла бы побудить большевистскую Россию вновь вступить в бой против Берлина, была шансом, которым стоило воспользоваться. Троцкий был ключом к любому примирению, и он также теперь был главнокомандующим молодой Красной Армией. Троцкий, напомним, едва не сорвал мирные переговоры с немцами и открыто выступил против жёсткого Брест-Литовского договора. Если Троцкого можно было уговорить вернуться в лоно союзников, то Рейли был тем человеком, который мог это сделать. Как всегда, сделка потребует денег.
Британские контролёры Рейли в его российской миссии базировались в Стокгольме. Кто-то ещё только что обосновался там: Абрам Животовский. После Октябрьской революции дядя Абрам переехал в столицу Швеции, где у него был офис, "тесно связанный с банком Venya [sic, Nya]", то есть с Улофом Ашбергом.[738]738
BI, № 339512, In re: Животовский, «Деятельность большевиков», 8 января 1919 года.
[Закрыть] 16 апреля Рейли отправил в Стокгольм первое сообщение из Петрограда, в котором подчёркивались два ключевых момента. Во-первых, «деньги... безусловно, являются самым мощным фактором в отношениях с большевистскими лидерами».[739]739
SIS, CX 2616 (Досье Рейли в SIS), CX 027753, 16 апреля 1918, 5.
[Закрыть] Он рекомендовал правительству Его Величества вложить по меньшей мере миллион фунтов стерлингов в «красных», чтобы противодействовать немецкому влиянию. Во-вторых, он заверил Лондон, что это может быть достигнуто «с молчаливого согласия некоторых влиятельных большевиков».[740]740
Там же, 8.
[Закрыть] Одним из них должен был стать Троцкий.
В последующих отчётах Рейли постоянно советовал поддерживать большевиков или скорее некоторых большевиков. За тот же период он сообщил по меньшей мере о восьми интервью с генералом Михаилом Бонч-Бруевичем, главой Высшего военного совета и правой рукой Троцкого в строительстве Красной Армии. Генерал также оказался братом большевика и личного секретаря Ленина Владимира Бонч-Бруевича. В любом случае, он был идеальной кандидатурой для конфиденциального общения между Рейли и Троцким. Что Уайзман, вероятно, понимал, но чего не понимали Камминг и большинство других британцев, так это то, что Рейли на самом деле никогда на них не работал. Он по-прежнему служил революции или, по крайней мере, революции Троцкого.
Русские интриги Рейли слишком запутанны, чтобы останавливаться на них здесь. Для наших целей самое важное – это его взаимодействие с Каламатиано. Рейли каким-то образом убедил американца поделиться разведданными, даже информаторами. Как именно, неясно, поскольку Каламатиано позже признал, что информация, которую он собирал о Рейли в Нью-Йорке и России, неизменно была "неблагоприятной".[741]741
USDS, №361.1121K12 /54, “Отчёт о так называемом «процессе Локхарта» в Москве, декабрь 1918 года”, 8-9.
[Закрыть] С другой стороны, кто-то заверил его, что Рейли был «профессионалом». Кто это был?
В течение этого периода Рейли поддерживал регулярную связь по телеграфу с Нью-Йорком. Его телеграммы приходили от его жены Надин и направлялись ей, и, по-видимому, касались личных вопросов. Конечно, они давали возможность донести и другую информацию. Миссис Рейли поддерживала тесный контакт с агентом Животовского Александром Вайнштейном, который занял офис Рейли на Бродвее 120. Консул США Пул позже подчеркнул, что доказательства предательства Рейли можно было найти в его сообщениях с Нью-Йорком.[742]742
TNA, FO 371/3319, #165188, Финдли-FO, 30 сентября 1918 года.
[Закрыть]
К августу 1918 года Рейли, предположительно, организовал заговор с целью использования латышских войск, охранявших Кремль, в организации дворцового переворота против большевиков. На самом деле никакого заговора не было, поскольку все главные заговорщики на самом деле работали на большевистскую тайную полицию, ВЧК. В том числе и Рейли. Реальная цель состояла в том, чтобы скомпрометировать агентов союзников и обеспечить прикрытие и контекст для главного события – убийства Ленина. Это открыло бы дверь к тому, чего действительно хотели Рейли и те, кто стоял за ним, – возведению Троцкого на советский трон. 30 августа на заводе под Москвой произошло покушение; две пули попали в Ленина, но тот всё же выжил.
ЧК немедленно начала облавы на всех западных офицеров, которых смогла найти. Рейли "случайно" оставил карточку с именем и адресом Каламатиано и всех его агентов на виду, чтобы они могли её найти.[743]743
USDS, #361.1121K12/54, там же.
[Закрыть] Каламатиано счёл такую беспечность необъяснимой. Каламатиано находился за пределами Москвы, когда начались аресты, и был бы в безопасности, если бы не попытался вернуться в консульство, вероятно, чтобы забрать спрятанные там деньги. Опять деньги. Сотрудники ЧК задержали его у ворот консульства 18 сентября.
В результате Каламатиано, единственный из замешанных в этом должностных лиц Антанты, предстал перед судом и в итоге был приговорён к смертной казни. Однако большевики сохранили ему жизнь, надеясь использовать в качестве пешки в будущих переговорах. Как и Каламатиано, консул Девитт Пул был убеждён, что предателем был Рейли. Он рассказал об этом британцам и сообщил им, что недавно перехваченная телеграмма из Петрограда в Нью-Йорк показала, что Рейли всё ещё проживает по своему старому петроградскому адресу через несколько недель после того, как он предположительно скрылся.[744]744
TNA, FO 371/3319, там же.
[Закрыть] Даже эту проклятую информацию британцы предпочли проигнорировать.
Дело Каламатиано имело серьёзные последствия для большевистско-американских отношений, особенно для желания некоторых на Уолл-стрит нормализовать эти отношения. Государственный департамент был полностью настроен против любого соглашения с московскими "красными". Заключить сделку с непризнанным режимом, который держал американцев в плену, стало очень сложно, но не невозможно.
Гамбит Грузенберга
Пока всё это происходило, шла ещё одна операция. После Октябрьской революции российским официальным лицам в США пришлось решать, на чью сторону вставать. Немало людей, либо из идеологических симпатий, либо по практической необходимости, выбрали большевиков. Одним из них был Юрий Ломоносов, железнодорожный эксперт, приехавший в Америку в составе российской дипломатической миссии в 1917 году. Ломоносов был старым другом ленинского финансиста Леонида Красина, и он, возможно, был за большевиков гораздо дольше, чем показывал.[745]745
MID, № 9140-5201, “In Re: Леонид Андреевич Дунаев”, 24 октября 1917, 2.
[Закрыть] В любом случае, в мае 1918 года он показал истинное лицо и лелеял надежду, что сможет стать советским представителем в Штатах.
Ломоносов решил послать эмиссара в Москву за "инструкциями".[746]746
Энтони Хейвуд, «Инженер революционной России: Юрий В. Ломоносов (1876-1952) и железные дороги» (2011), 85.
[Закрыть] Как уже упоминалось, этим человеком был Майкл Грузенберг, ещё один американский большевик. Путешествуя через Скандинавию, он добрался до Москвы 20 августа, как раз в то время, когда планы Рейли достигли своего пика. Заявленной целью Грузенберга было организовать «закупку товаров», предположительно американских. Но он также путешествовал в качестве уполномоченного агента Джорджа Крила и Комитета США по общественной информации (CPI) с поручением «получить информацию».[747]747
BI, #8000-381693, “Иностранные большевистские агенты в Норвегии”, 3, 8.
[Закрыть] Грузенберг, похоже, взялся за работу, от которой отказался Рид.
Эта договорённость, вероятно, объясняет, почему агенты правительства США облегчали путешествие Грузенберга на каждом шагу, даже вмешиваясь, чтобы передать 10 тыс. долларов, которые он приобрел в Москве, в руки Ломоносова в Нью-Йорке.[748]748
Хейвуд, 182.
[Закрыть] Ключевым посредником в этой любопытной сделке был Томас Л. Чедборн, бывший сотрудник CPI, чья настоящая должность была «адвокатом с Уолл-стрит».[749]749
В частности, фирма «Chadbourne, Babbit and Wallace», Уолл-стрит, 14.
[Закрыть] Чедборн, ещё один образец «радикального капиталиста», был председателем правления «International Mining Corporation», директором 20 других компаний и эксперт по многонациональным фирмам. Неудивительно, что он был ещё одним соратником вездесущего Чарльза Крейна. С уходом Рида и Робинса это, вероятно, был ещё один гамбит, спровоцированный Крейном и полковником Хаусом с целью установления нового обратного канала связи с Кремлём. У Ленина были другие планы. Он передал Грузенбергу 25 тыс. долларов и отправил его обратно в Западную Европу для открытия банковских счетов.[750]750
Хейвуд, 182.
[Закрыть] Затем эти счета должны были быть заполнены ещё большим количеством денег. Деньгами откуда?
