Текст книги "Уолл-стрит и революции в России 1905-1925"
Автор книги: Ричард Спенс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Программа Уайзмана
Как отмечалось в предыдущей главе, вскоре после отъезда Троцкого из Нью-Йорка сэр Уильям Уайзман начал организовывать тайную пропагандистскую кампанию в России. Почему Уайзмана, который не был знаком с русскими делами, это так заинтересовало, уже другой вопрос. Возможно, его поощрял Рейли. Отчасти Уайзман реагировал на опасения из Лондона, где уже 7 апреля (до того, как Ленин или Троцкий добрались до Петрограда) появились опасения по поводу гнусного влияния «революционных пацифистов».[671]671
TNA, FO 115/2317, записка Бальфура, 7 апреля 1917 года.
[Закрыть] К 18 мая, как раз когда прибыл Троцкий, Уайзман разработал свою программу. Он подчеркнул, что это должно было быть «совершенно неофициально и очень тайно организовано».[672]672
WWP, 10/255, “Россия”, 1.
[Закрыть] «Пропаганда в Америке должна быть организована под руководством одного руководителя, который был бы единственным, знающим подробности, – подчеркнул он. – Другим людям, работающим в этой схеме, ни при каких обстоятельствах не будет позволено знать о существовании друг друга». Другими словами, Уайзман будет держать в руках все нити, и только он будет знать общий план. Его идея состояла в том, чтобы направить «6 или 7 различных миссий в Петроград», включая революционеров, чешских, польских и еврейских активистов и даже «немцев, которые работают на нас среди настоящих немцев». Общепризнанной целью было противодействие усилиям «немецких агентов, [которые] уже работают в Соединённых Штатах и отправляют обратно в Петроград русско-еврейских социалистов, которые сознательно или неосознанно работают на пользу Германии».
Естественно, Уайзмену нужны были деньги, чтобы всё это заработало. Через Хауса он убедил президента Вильсона выделить 75 тыс. долларов (около 1,5 млн. долларов в 2017 году) "на расходы конфиденциального характера".[673]673
Уильям Фаулер, «Британо-американские отношения: Роль сэра Уильяма Уайзмана» (1969), 114, №35.
[Закрыть] Затем Уайзман выкрутил руки собственному правительству, чтобы получить равную сумму, которая была переведена на его личный счёт в «J.P. Morgan». Уайзман также обратился за помощью к частным лицам. Через своего агента Ричарда Готтейла он убедил Шиффа написать письмо еврейским банкирам в Петрограде, призывая их поддержать новое правительство. Шифф также, возможно, вложил больше денег, возможно, гораздо больше.
Наконец, Уайзман завербовал другого агента, своего друга и опытного британского шпиона У. Сомерсета Моэма. Моэм, известный писатель, отправился в Петроград под видом сбора материалов для новой книги.[674]674
WWP, 10/255, Уайзман – Готтейлу, 30 июня 1917 года.
[Закрыть] Он также отправился, вооруженный рекомендательными письмами, одно из которых адресовано Чарльзу Крейну.[675]675
Фаулер, 115.
[Закрыть] Через Готтейла Уайзман связался с Крейном, находившимся тогда в Петрограде, уже 3 мая.[676]676
WWP, 10/255, Готтхейл-Крейну, 3 мая 1917 года.
[Закрыть] Готтейл призвал Крейна «встретиться с некоторыми лидерами еврейской общины и сообщить им, насколько сильно мы, евреи в Америке, считаем, что их помощь должна быть оказана всеми сторонами нового режима». Позже Моэм снабдил Уайзмена отчётом от 11 сентября, в котором упомянул о встрече с человеком Крейна Сэмюэлем Харпером. Моэм посчитал его «слишком уверенным в своей информации, которую он получает из источников, которые когда-то были надёжными, но теперь не имеют отношения к текущей политике».[677]677
WWP, 10/257, “Сводка сообщений, полученных от агента в Петрограде”, 3.
[Закрыть]
Наиболее интригующим, как упоминалось ранее, является сообщение Моэма о том, что "главным немецким агентом в России является Макс Варбург... брат Пола Варбурга".[678]678
Там же.
[Закрыть] Возможно, возникла путаница с другим братом Варбурга, Фрицем, который действительно служил немецким «финансовым атташе» в Стокгольме и был известным «главой немецкой шпионской системы за пределами Германии».[679]679
MID, №10080-342, 12-24, ИО-Нью-Йорк, 2 июля 1918 года.
[Закрыть] Или, может быть, брат Макс был именно тем, кем утверждал Моэм. Согласно информации, полученной американской военной разведкой, даже Феликс Варбург, партнёр Шиффа по оказанию помощи евреям, «руководил и финансировал» русскую дезорганизацию вместе с другими немцами через Стокгольм.[680]680
MID, №10087-22, Выдержка из письма военного атташе США, Стокгольм, 20 февраля 1918 года.
[Закрыть] В других сообщениях утверждалось, что братья Макс и Пол каким-то образом оказались «на дне» большевизма.[681]681
MID, №10058-285, 83-84, 19 февраля 1919 года.
[Закрыть] Источником последнего заявления, между прочим, был Казимир Пиленас, тот самый, который донёс на Троцкого Уайзману.
План Уайзмана был направлен не столько на сбор разведданных, сколько на распространение пропаганды. В последнем отношении это, по-видимому, был полный провал. В начале 1918 года Уайзман, под некоторым давлением, представил краткий отчёт о достижениях своей "разведывательной и пропагандистской работы в России".[682]682
WWP, 10/261, “Разведывательная и пропагандистская работа в России с июля по декабрь 1917 года”, 19 января 1918 года.
[Закрыть] Его вывод заключался в том, что «ситуация в России полностью вышла из-под контроля, и никакая пропаганда или организованная поддержка, предпринятая союзниками, не сможет остановить подъём большевизма». Он также отметил, что «один из наших агентов из Америки – хорошо известный международный социалист, который был сразу принят большевиками [sic] и допущен к их конференциям». Можно было бы легко представить Троцкого в этой роли, если бы не тот факт, что Уайзман тут же добавил, что тот же агент позже «вызвал Троцкого [sic] на публичную дискуссию».
Или, может быть, Уайзман просто следил за тем, чтобы никто не получил правильного представления. Помните, что он был единственным человеком, который действительно знал, кем были его агенты, чем они занимались и куда шла от них информация. Всё это возвращается к щекотливому вопросу о том, на кого Уайзман работал. В свете обвинений в том, что он действовал вопреки интересам Британии и Антанты во время войны, это вызывает некоторые интересные вопросы. Было ли простым совпадением, что секретный фонд Уайзмана был создан как раз перед тем, как Троцкий объявил о своей лояльности Ленину и был «принят большевиками и допущен на их конференциям»? Помните, что послевоенная награда Уайзмана будет получена не от правительства Его Величества, а от «Kuhn Loeb». В конце своего меморандума сэр Уильям порекомендовал, что в будущем «мы должны сосредоточиться на каком-то особом объекте, а не на попытке общей политической поддержки», и предложил выдвинуть «новые предложения». Одним из них была бы отправка Сиднея Рейли обратно в Россию.
Джон Рид, революционер от истеблишмента
Джон Сайлас Рид был рок-звездой американского радикализма. Типичный «романтик-революционер», он умер молодым, оставил после себя более-менее красивый труп и был похоронен рядом с Кремлём. Как революционер, он представлял собой знакомую фигуру. Выходец из богатой семьи, выпускник Гарварда и бонвиван, он не имел ничего общего с угнетёнными пролетариями, чьё дело он отстаивал. Коллеги-левые не без оснований подозревали его в самодовольном дилетантизме, а некоторые, возможно, подозревали его в худшем. Как отметил Энтони Саттон, Рид был «революционером от истеблишмента», у которого никогда не было недостатка в богатых, влиятельных друзьях, которые приходили на его защиту, и который никогда не терял привилегий своего класса, даже нападая на него.[683]683
Саттон, «Уолл-стрит», 137.
[Закрыть]
14 августа 1917 года Джон Рид получил новый американский паспорт для поездки в Россию. Целью поездки, как указано в заявлении, была "работа в журнале". Учитывая его известный радикализм, заявление вызвало некоторое беспокойство в Вашингтоне, и его досье содержит пару интересных вложений. Первым был отчёт в Бюро расследований от Ричмонда Леверинга, бизнесмена с Уолл-стрит, имеющего офисы на знакомом Бродвее 120. Леверинг процитировал "конфиденциальный источник", который описал Рида как "яростного писателя-социалиста", который сообщил информатору "на основе абсолютной секретности", что истинной целью его поездки было участие в антивоенной социалистической конференции в Стокгольме. Леверинг передал досье в манхэттенское отделение Бюро расследований. Вопрос заключался в том, следует ли отклонить ходатайство Рида. Одной из проблем был его статус в соответствии с новым законом о выборочной службе. Он зарегистрировался для призыва в июне, но объявил себя "отказывающимся от войны по соображениям совести".[684]684
Рида зарегистрирован в качестве призывника 5 июня 1917 года.
[Закрыть] Результатом стало второе приложение – письмо от генерал-маршала армии США, который заявил, что военное министерство «не возражает против выдачи ему паспорта».
Обложка паспорта указывает на три вещи: во-первых, Рид был в контакте по крайней мере с одним правительственным информатором, которого он посвятил в свою тайну; во-вторых, этот информатор был близок к важному нью-йоркскому бизнесмену; в-третьих, когда их спросили, у армии не было никаких возражений против его поездки, несмотря на его заявленную оппозицию войне. Всё это стоит иметь в виду в свете будущих событий.
После захвата Петрограда неспокойной осенью 1917 года Рид быстро отождествил себя с большевиками и записал их приход к власти в своих знаменитых "Десяти днях, которые потрясли мир". Он вскочил на подножку красному режиму и стал работать в Бюро международной революционной пропаганды. Последнее функционировало при народном комиссариате иностранных дел, возглавляемом Троцким. Горячая поддержка Ридом большевиков сделала его изгоем для некоторых американцев в российской столице, в том числе для посла Фрэнсиса, но не для всех. Рид поддерживал тесные, а иногда и любопытные связи с другими официальными лицами США, в частности с Рэймондом Робинсом, Уильямом Ф. Сэндсом и Эдгаром Сиссоном. Все они, в той или иной степени, имели связи с американской разведкой.
В Петрограде леворадикальный Робинс включил Рида в платёжную ведомость Красного Креста. Робинс стал ещё одним поклонником большевиков, особенно Троцкого, которого он приветствовал как "настоящего сукина сына, но величайшего еврея со времен Христа".[685]685
Кеннан, Россия выходит из войны (1956), 422.
[Закрыть] Более того, Робинс окружил себя тремя русскими переводчиками и секретарями, двое из которых, Александр Гумберг и Борис Рейнштейн были «американские большевики», обсуждавшиеся в пятой главе. Третий, капитан Иловайский, тоже был убеждённым большевиком. Распространённое мнение состоит в том, что Рид взялся за эту работу, потому что ему не хватало денег, но, возможно, здесь было замешано нечто большее. Среди прочего, это давало ему канал связи с Троцким и всей большевистской иерархией.
Работа Рида на Робинса была охарактеризована как "агент по... сбору информации".[686]686
Махони, «Американские заключённые», 88.
[Закрыть] Жена Рида, Луиза Брайант, позже свидетельствовала, что и она, и муж снабжали Робинса именно этим.[687]687
BI, №82787, Дело Джона Сайласа Рида, выполнено Джулианом У. Боузом для Секретной службы США, 1919, Отчёт №2.
[Закрыть] Конечно, существует очень небольшое различие между предоставлением информации и предоставлением разведданных. Напомним, что миссия «Американского Красного Креста» в России неофициально функционировала как «тонко замаскированная пропагандистская и разведывательная операция правительства Соединённых Штатов».[688]688
Махони, там же, 138, n. 151.
[Закрыть] С помощью таких оперативников, как Рид, и с благословения таких красных, как Троцкий, Робинс собирал и распространял разведданные. Но для кого именно? По мнению бывшего сотрудника ЦРУ Гарри Махони, Рид был «нерегулярным агентом» и «частью более крупной схемы полуорганизованных нерегулярных агентов, тайно действующих под негласным покровительством некоторой части правительства Соединённых Штатов».[689]689
Там же, 99.
[Закрыть] Конечно, где бы ни было правительство США, Уолл-стрит была рядом.
Ещё один случай, который намекает на связь Робинса с американской разведкой, снова касается Луизы Брайант. Она уехала из Петрограда раньше своего мужа, и 20 января 1918 года Робинс дал ей рекомендательное письмо, адресованное майору морской пехоты Брекенриджу, военно-морскому атташе США и резиденту военно-морской разведки в Христиании, Норвегия. Робинс официально просил Брекинриджа оказать ей "такое внимание, какое только возможно".[690]690
Уильям М. Грин, “Луиза Брайант – неофициальная биография активиста”. http://louisebryant.com/partthree.htm
[Закрыть]
Как мы подробно разобрали, миссия "Американского Красного Креста" была не более чем фиговым листком для интересов Уолл-стрит. Это нашло дальнейшее отражение в двух документах, подготовленных Ридом по заказу Робинса. Во-первых, он составил проспект для нового периодического издания в Петрограде, которое продвигало бы американские взгляды (то есть пропаганду) и, что наиболее важно, стимулировало бы американский бизнес и инвестиции в Россию. В проспекте открыто заявлялось, что " газета посвящена продвижению интересов американского капитала".[691]691
Эрик Хомбергер, «Джон Рид» (1990), 160, и Кеннан, «Россия выходит из войны», 408.
[Закрыть] Как выразился один биограф Рида, «ни один революционер не захотел бы иметь ничего общего с таким испорченным предложением», но Рид захотел.[692]692
Хомбергер, 160.
[Закрыть] Опять же, потребность в наличных деньгах, по-видимому, «пересилила [его] моральные принципы». Другим объяснением может быть то, что Рид, как и Робинс, считал абсолютно необходимым добиться признания и помощи нового режима со стороны Америки, а наилучшим способом добиться этого – заручиться поддержкой Уолл-стрит. Вторым документом был откровенный отчёт Рида о беседах с большевистскими чиновниками на тему «будущих российско-американских торговых отношений».[693]693
Махони, «Американские заключённые», 89.
[Закрыть] Это было ещё одно странное задание для революционного социалиста.
Именно в конце 1917 – начале 1918 года Госдепартамент получил информацию о финансовых операциях между американскими и российскими банками. 2 ноября 1917 года, всего за несколько дней до большевистского переворота, компания "Guaranty Trust Co." использовала Русско-Азиатский банк для перевода 100 тыс. рублей (50 тыс. долларов) в Либаву в оккупированных немцами прибалтийских провинциях.[694]694
USDS, #763.72112/5538, Русско-Азиатский банк, 2 ноября 1917 года.
[Закрыть] Затем указанные средства были зачислены на счёт банка «Schiff & Co.» в Чикаго. Эта компания «Schiff & Co.», просто для ясности, не имела никакого отношения к Джейкобу Шиффу или «Kuhn Loeb», если не считать названия. Одним из людей, связанных с Русско-азиатским банком, конечно же, был Абрам Животовский. 28 января 1918 года Русско-азиатский банк снова фигурировал в переводе средств от «American Smelting & Refining Co.» (Гуггенхаймс) и «Henry Heil & Co.» (химического производителя) через «National City Bank», снова на счёт «Schiff & Co.»[695]695
Там же, №763.72112/6579, 28 января 1918 года.
[Закрыть] Было зарегистрировано почти то же самое в другом отчёте от 1 февраля. Другие отчёты от 30 января и 5 февраля показали, что Ганноверский национальный банк использует Русско-азиатский для прямых платежей в Сибирь.[696]696
Там же, №763.7211/6645, 30 января 1918 г. и /7244, 5 февраля 1918 г.
[Закрыть] 21 июня 1918 года появляется знакомый «Nya Banken», торгующий с филиалом Русско-азиатского банка в Лондоне (ранее руководился Александром Вайнштейном) и использующий его в качестве посредника с нью-йоркскими банками.[697]697
Там же, №763.72112/9325, 21 июня 1918 года.
[Закрыть] Всё это, возможно, было совершенно обыденными деловыми операциями, но они иллюстрируют относительную лёгкость, с которой деньги текли в Россию и из России даже в период острого политического кризиса.
Говоря о "Guaranty Trust", её представитель в России Генри К. Эмери оставался в Петрограде до конца февраля 1918 года. С пропуском, предоставленным лично Троцким, он отправился в Стокгольм через южную Финляндию, находившуюся тогда под контролем красных. К несчастью для него, он столкнулся с немецкими интервентами, которые интернировали его на следующие 8 месяцев.[698]698
Генри К. Эмери, «Срочное заявление на получение паспорта, Американская дипломатическая миссия, Копенгаген, 24 октября 1918 года».
[Закрыть] Наконец, вернувшись в Нью-Йорк в ноябре 1918 года, Эмери стал тихим, но настойчивым защитником советского режима и протягивал руку финансовой помощи его различным эмиссарам.
Возвращаясь к Джону Риду, его роль была глубже, чем простого информатора и пропагандиста. В конце 1917 – начале 1918 года американская политика (и политика союзников в целом) в отношении нового российского правительства находилась в подвешенном состоянии. Вашингтон не согласился его признать, но одновременно заявил о готовности "пойти на любые благородные меры, чтобы избежать любого разрыва с большевистским режимом именно в это время".[699]699
“Большевики захватывают все частные банки”, «Нью-Йорк таймс» (29 декабря 1917 года).
[Закрыть] В то время как многие американцы считали большевиков отвратительными радикалами и немецкими марионетками, другие, такие как Робинс и его начальник Уильям Бойс Томпсон, полагал, что договориться с ними не только возможно, но и желательно. Даже Чарльз Крейн, вернувшись в Округ Колумбия и встретившись с Палатой представителей и Вильсоном, посоветовал, что лучшее, что правительство США может сделать в настоящее время, – это позволить России «самой решать свою судьбу».[700]700
“Фрэнсис запугал толпу, вторгшуюся в посольство”, "Нью-Йорк таймс " (27 декабря 1917года).
[Закрыть] Красный режим объявил перемирие, но ещё не заключал мира с немцами. В этой нестабильной атмосфере, какими бы холодными ни стали официальные отношения, было практично поддерживать запасной канал для общения и переговоров. Это обеспечивали такие, как Рид, Робинс и Томпсон.
Уильям Франклин Сэндс – ещё один пример общения Рида с лицами, связанными с Вашингтоном, разведкой и Уолл-стрит. Сэндс был карьерным американским дипломатом, который помогал устранять неполадки в отдалённых горячих точках, одновременно являясь представителем американских банков и фирм. Проще говоря, он был шпионом, который использовал в качестве прикрытия дипломатические посты и коммерческие сделки. Помимо этого, если вы не знали, он был также знаком с Чарльзом Крейном. В 1916 году Госдепартамент предложил Сэндсу отправиться в Петроград в качестве "специального помощника посла", которому номинально было поручено курировать американскую помощь австрийским и немецким военнопленным и интернированным.[701]701
Заявление Сэндса на получение паспорта от 5 июля 1917 года и приложенное к нему письмо посла Дэвида Р. Фрэнсиса от 9 мая 1917 года.
[Закрыть] Вскоре после первой русской революции в марте Сэндс внезапно покинул свой дипломатический пост и вновь стал российским представителем «American International Corporation» с Бродвея 120.
Осенью 1917 года Сэндс, шпион-дипломат-капиталист, очень сдружился с Джоном Ридом, и новая должность Рида по защите интересов американского бизнеса идеально вписывалась в повестку дня AIC. Однако Сэндс никогда по-настоящему не разрывал своих связей с Госдепартаментом. Он не только продолжал получать секретную государственную корреспонденцию, но и по возвращении в США в декабре 1917 года привёз с собой дипломатические письма, содержащие копии русских секретных договоров, которые он передал секретарю Сената Роберту Лансингу.[702]702
Саттон, «Уолл-стрит», 134-135, со ссылкой на Морриса, «Стокгольм –Вашингтон», 16 января 1918 года, и другие документы в USDS # 861.00.969.
[Закрыть] Лансинг попросил Сэндса составить конфиденциальный отчёт об условиях в России. Сэндс, точно так же, как Робинс и Томпсон, выступал за признание Вашингтоном большевиков и оказание им помощи. Он чувствовал, что это послужит наилучшим интересам Америки и «American International Corporation».
Сэндс также встал на защиту Джона Рида. После различных задержек Рид наконец достиг американских берегов 28 апреля 1918 года. Вернувшись домой, он столкнулся с уголовными обвинениями за своё прошлое участие в якобы крамольном издании "The Masses". Последовали два неудачных судебных процесса, которые сделали Рида одним из самых известных радикалов в стране. 5 июня Сэндс написал Фрэнку Полку, главе Государственного бюро секретной разведки, письмо. Предполагаемой целью Сэнда было направить апелляцию от Рида с просьбой вернуть его документы, изъятые федеральными агентами по его прибытии. То, что Рид выбрал Сэндас в качестве посредника, доказывает, что он точно знал, кто он такой и на кого работает.
В письме, написанном со своего рабочего места в AIC в Бродвее 120, Сэндс категорически заявил, что "я не верю, что мистер Рид является либо "большевиком", либо "опасным анархистом", как его часто называют".[703]703
USDS, #360-D-1121.R/25 (Джон Рид).
[Закрыть] Он пишет, что Рид скорее «сенсационный журналист» с проблемами самоконтроля. Самое главное, он считал, что с Ридом нужно обращаться деликатно, потому что он мог быть – и был – очень ценным для правительства и американских интересов. Сэндс отметил «разговор» с Ридом после его возвращения – встречу, которая очень похожа на инструктаж. Рид «в общих чертах описал определённые попытки советского правительства начать конструктивное развитие» и выразил свое желание «предоставить любые сделанные им наблюдения или информацию, которые он получил благодаря своей связи с Львом Троцким [sic], в распоряжение нашего правительства». Более того, как только ему вернули документы, Рид «добровольно предложил любую информацию, которую они могут содержать, правительству». Сэндс расценил недавнюю попытку Рида выступить с речью в Филадельфии (где он был арестован) как «единственную лекцию о России, за которую я бы заплатил, если бы уже не видел его заметки на эту тему». Сэндс также отметил, что Рид недавно передал меморандум о России помощнику госсекретаря Уильяму Буллиту и что «я хотел, чтобы он сначала дал мне его просмотреть и, возможно, отредактировать».
Большевики, признал Сэндс, "любили" Рида, и преследование его только разозлило бы их и усложнило отношения. В любом случае, предположил он, "с [Ридом] гораздо лучше обращаться и контролировать его другими средствами, чем с помощью полиции". В этом, по-видимому, Сэндс исходил из собственного опыта. В заключение Сэндс сказал, что гораздо лучше "использовать" Рида, чем оттолкнуть его, и что "если я не очень сильно ошибаюсь, [он] восприимчив к осторожному руководству и может быть весьма полезен". Думал ли Сэндс об интересах правительства США или "American International", или он проводил какое-то реальное различие между ними?
В Петрограде Рид наладил отношения с ещё одним американским представителем, Эдгаром Грантом Сиссоном. Здесь также очевидна связь между дипломатом, разведкой и Уолл-стрит. Сиссон был чикагским газетчиком, которого лично выбрал глава Комитета общественной информации США (CPI) Джордж Крил, чтобы возглавить офис в Петрограде. CPI, без сомнения, был пропагандистским агентством. Таким образом, оно пыталось организовать кампанию в пользу союзников в России и возмущалось тем, что считала дилетантским вмешательством "Американского Красного Креста". Сиссон появился на сцене только после прихода к власти большевиков, но, в отличие от Рида, Робинса и Сэндса, он испытывал к ним сильную неприязнь. Его убеждённость в том, что Ленин и Троцкий были немецкими агентами, в конечном счёте привела его к покупке и распространению коллекции в основном поддельных документов, якобы доказывающих именно это, которые впоследствии стали известны как "Документы Сиссона". Это явное доказательство того, что Сиссон и ИПЦ занимались сбором разведданных; действительно, "CPI был в самых тесных отношениях с разведывательными подразделениями армии и флота...".[704]704
Джеймс Р. Мок и Седрик Ларсен, «Слова, которые выиграли войну: история Комитета по общественной информации, 1917-1919» (1939), 237. Об отношениях CPI с военной разведкой см. Также Родри Джеффрис-Джонс, «Американский шпионаж: от секретной службы до ЦРУ» (1977), 44.
[Закрыть] По словам Джорджа Кеннана, «в небольшом кружке американских левых в Петрограде, к которому принадлежал Рид», Сиссон был «бесспорно с самого начала важным агентом американской разведки, вероятно, имеющим связи, ведущие в очень высокие круги в Вашингтоне».[705]705
Кеннан, «Россия выходит из войны», 409.
[Закрыть]
Учитывая это, некоторые большевики, должно быть, были озадачены связью Рида с Сиссоном, так же как некоторые американцы не могли понять, что он видел в Риде. Сиссон лично, казалось, не очень заботился о Риде, но подчинялся приказам своего начальника, Джорджа Крила, приятеля Рида со времён "The Masses". Крил, в свою очередь, возможно, действовал по настоянию Крейна. Главной задачей Сиссона в России был надзор за производством пропаганды, направленной на подрыв морального духа немецких и австрийских войск, и работа Рида в Бюро большевистской пропаганды преследовала точно такую же цель.[706]706
“Большевистская пропаганда”, слушания в Сенате США, Подкомитет Судебного комитета, 65-й Конгресс, 3-я сессия, 1919, 467-468.
[Закрыть] Итак, Рид одновременно работал на CPI? Позже он признался, что «всегда спрашивал совета» у американских официальных лиц, когда речь заходила о его «политической деятельности» в России.[707]707
Там же, 564
[Закрыть]
Главное заключается в том, что Риду удалось втереться в доверие к большевикам, возможно, больше, чем любому другому американцу. В январе 1918 года он тепло приветствовал товарища Троцкого на Третьем съезде Советов. Собравшаяся толпа приветствовала американца как революционного героя. 29 января Троцкий оказал Риду ещё большую честь, назначив его новым советским консулом в Нью-Йорке. Таким образом, представителем большевиков в Америке должен был стать настоящий американский радикал, но также человек, связанный с американской разведкой и Уолл-стрит. И Троцкий это устроил.
Однако дипломатическое назначение Рида было расстроено Александром Гумбергом, возможно, потому, что он с подозрением относился к тому, на кого на самом деле работает американец. Гумберг сказал своему брату, большевистскому комиссару Сергию Зорину, что "у меня были основания считать это назначение нежелательным, и я сказал об этом Владимиру Ильичу [Ленину]...".[708]708
Кеннан, «Россия выходит из войны», 408. Зорин заседал в Революционном трибунале Петроградского Совета, который работал рука об руку с недавно созданной большевистской тайной полицией, Чрезвычайной комиссией или ЧК.
[Закрыть] В частности, он передал Ленину два «прокапиталистических» документа, которые Рид написал для Робинса. Прежде чем Рид прибыл в Нью-Йорк, Петроград отменил его консульскую встречу.
На обратном пути в Штаты Рид столкнулся с трудностями в Христиании. Несговорчивый американский консул отказался выдать ему визу в Нью-Йорк. Крил из CPI быстро пришёл на помощь, предложив Риду вернуться в Россию "в качестве представителя правительства Соединённых Штатов или что-то в этом роде".[709]709
“Большевистская пропаганда”, 564.
[Закрыть] Посредником в этом предложении был Линкольн Стеффенс. Задачей Рида было бы убедить Ленина и Троцкого в искренности президента Вильсона и заручиться их сотрудничеством с ним и полковником Хаусом по установлению мира во всём мире. Второй по рангу представитель CPI в России Артур Буллард, человек, под началом которого Рид будет работать, если вернется, также был «другом Крейна».[710]710
Сол, 156.
[Закрыть] Стояла ли за всем этим рука чикагского магната? Рид, однако, отчаянно хотел попасть домой и отказался от этого предложения.
Намечались и другие игры. В декабре 1917 года Троцкий внезапно объявил о раскрытии коварного "американского заговора" против новорождённого советского режима. Все сводилось к обвинению в том, что посол Фрэнсис, определённо не поклонник новых хозяев Петрограда, вступил в сговор с целью доставки денег и транспортных средств мятежному казачьему генералу Алексею Каледину.[711]711
“Американский заговор Троцкого”, «Нью-Йорк таймс» (28 декабря 1917 г.), 2.
[Закрыть] Это обвинение не было безосновательным. Некоторые американские чиновники помогали Каледину; даже Чарльз Крейн, возможно, приложил к этому руку.[712]712
Дэвид Фоглесонг, «Тайная война Америки против большевизма» (1995), 100-104.
[Закрыть] Однако реальной целью Троцкого было заставить Вашингтон отозвать реакционера Фрэнсиса и заменить его Рэймондом «Редом» Робинсом.[713]713
“Рэймонд Робинс и красные”, «Нью-Йорк таймс» (22 июня 1920 года).
[Закрыть]
В центре этого заговора было знакомое имя Андрея Колпашникова, того самого русского офицера, который плавал с Троцким в "Кристианиафьорде" и «помогал» ему на допросе в Галифаксе. Колпашников, напомним, был связан с Джоном Макгрегором Грантом и Рейли, а среди других его друзей в деловых кругах Нью-Йорка были Коулмен Дюпон, Фредерик Кудерт и Николас Рузвельт.[714]714
“ Полковник Колпашников женится”, «Нью-Йорк таймс» (5 июня 1919 года).
[Закрыть] Фрэнсису удалось удержаться, но Колпашников провёл 5 месяцев в тюрьме, прежде чем был освобождён по приказу Троцкого и ему разрешили вернуться в США. Когда лица, подозреваемые в равных или меньших преступлениях против советской власти, оказывались перед расстрельной командой, это было жестокое обращение. Или Колпашников просто играл отведённую ему роль в схеме Троцкого?
