Текст книги "Уолл-стрит и революции в России 1905-1925"
Автор книги: Ричард Спенс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Сидней Рейли: доверенный, шпион, революционер
Сидней Джордж Рейли получил посмертную известность как «ас шпионов» и прототип Джеймса Бонда. Обе награды не заслужены.[392]392
О последнем пункте см.: Ричард Б. Спенс, “Алистер Кроули, Сидней Рейли, Бэзил Захарофф: их влияние на создание Джеймса Бонда и его мира”, в книге Роберта Вайнера, Б. Линн Уитфилд и Джека Беккера (ред.), "Джеймс Бонд и популярная культура: фильмов не достаточно (2010), 212-223.
[Закрыть] Большая часть того, что было написано о нём, в том числе этим автором, ошибочно, принимая всю или даже часть легенды о Рейли за чистую монету. Его история настолько насыщена полуправдой, дезинформацией и откровенными фантазиями, что отделить этого человека от мифа практически невозможно. И это именно то, чего хотел он, и другие тоже. В 1968 году советский диссидент Револьт Пименов написал переоценку, пожалуй, самого известного эпизода Рейли – его участия в заговоре 1918 года с целью свержения правительства Ленина.[393]393
Револьт Пименов, “Как я искал шпиона Рейли” (1968), Архив самиздата Радио Свобода, AC 1089 (1972).
[Закрыть] Так называемый «заговор Локхарта» провалился, но не потому, что, как гласит история, герой-антибольшевик Рейли сделал всё возможное, чтобы добиться успеха. Пименов обнаружил, что, когда это предубеждение было отброшено, доказательства ясно указывали на то, что Рейли был большевистским оперативником и главным предателем заговора. Эта оценка была правильной.
Фундаментальный момент, который часто упускается из виду, заключается в том, что Рейли вообще никогда не был Рейли; эта личность никогда не была более чем удобной фикцией. Вероятно, впервые он появился как Леон Розенблатт, радикально настроенный еврейский студент из Одессы, которого Охранка обнаружила в медицинской школе в Западной Европе в 1894 году.[394]394
HIA, Парижский архив Охранки, XIIIh, вставка 182, Файл № 17.
[Закрыть] Однако первое место, где его можно с уверенностью идентифицировать, – это Лондон в начале 1896 года, где он был избран членом Химического общества.[395]395
Королевское химическое общество, Лондон, член Химического общества, 1896 (май-июнь).
[Закрыть] В этот момент он называл себя Зигмундом Саломоном Георгиевичем Розенблюмом и утверждал, что является сыном «землевладельца» с академическим образованием в области химии.[396]396
Свидетельство о браке Зигмунда Георгиевича Розенблюма и Маргарет Томас, Лондон, 22 августа 1898 г., Заявка №18945.
[Закрыть] За исключением его знаний по химии, всё остальное было ложью. Где-то на этом пути он тоже стал масоном.
Розенблюм называл себя "химиком-консультантом" и стал партнёром в организации под названием "Коммерческий озоновый синдикат". Он зарегистрировал по меньшей мере два патента в Великобритании и Соединённых Штатах.[397]397
Сенат США, Ежегодный отчёт уполномоченного по патентам, 1899, 332.
[Закрыть] Они касались рафинирования животных и пищевых жиров с особым применением в красках и пигментах.[398]398
«The Chemical Trade Journal» и «Oil, Paint and Colour Review», том 22 (январь 1898), 91.
[Закрыть] Эта деталь не является незначительной. В Лондоне он также присоединился к кружку польского революционного изгнанника Уилфрида Войнича, который сбежал из сибирской ссылки пятью годами ранее. Войнич был близким другом Степняка, основателя организации «Друзья русской свободы». Войнич был уставным членом. Мир тесен. В Лондоне ячейка Войнича занималась печатанием и контрабандой революционной литературы. Они также подделывали российские рубли, и именно здесь очень пригодился опыт в области красителей и пигментов. Это также отвечало интересам нового бизнес-приикрытия Войнича, антикварного книготорговца. Начиная с 1898 года, он добился поразительного успеха в раскопках ранее «утерянных» средневековых и ренессансных сокровищ, которые продавал за баснословные суммы, самой известной из которых была причудливая "рукопись Войнича", написанная неразборчивым алфавитом.[399]399
Рукопись Войнича, или Кодекс, сегодня хранится в Библиотеке редких книг и рукописей Йельского университета Байнеке. Её называли как утраченным шедевром Роджера Бэкона, так и тщательно продуманной мистификацией и доказательствами посещения инопланетянами. Другая возможность состоит в том, что она стала плодом подпольной революционной работы Войнича и его усилий по созданию кода, неподдающегося расшифровке.
[Закрыть] По всей вероятности, он подделал большинство из них.
Тем временем у Розенблюма была другая работа: информатор грозного главного инспектора Скотленд-Ярда Уильяма Мелвилла. Таким образом, ему удалось обеспечить определённую степень защиты операций Войнича. Эта договорённость лопнула весной 1899 года, когда всплыло имя Розенблюма в связи с операцией по подделке документов.[400]400
Эндрю Кук, М.: «Первый шпион МИ-5» (2004), 128.
[Закрыть] Охранка направила группу из Санкт-Петербурга для расследования. Это поставило Мелвилла, который поддерживал ценное сотрудничество с русской тайной полицией, в щекотливое положение. В июне 1899 года он вручил Розенблюму британский паспорт на имя Сиднея Джорджа Рейли, мёртвого ирландского младенца, и отправил его на Дальний Восток.
К 1901 году новоиспечённый Рейли жил в Порт-Артуре, русском военно-морском бастионе, работая на подрядную и снабженческую фирму "M. A. Ginsburg & Co." Последняя, как уже отмечалось, вела дела с Животовским. Если дядя Абрам и Рейли ещё не были знакомы лично, то они определённо встретились здесь. В конце ноября 1903 года, всего за несколько недель до начала Русско-японской войны, Рейли исчез во время обычной деловой поездки в Японию. Достаточно сказать, что в этом была замешана женщина, богатая американка.[401]401
Её звали Айрин Гейтс Доусон.
[Закрыть] Весной 1904 года они с Рейли появились в Рио. В январе 1905 года, когда в России разворачивалось Кровавое воскресенье, он жил один в Брюсселе. В июне он заехал в Вену, где получил новый паспорт в британском посольстве. Вооружившись им, Рейли направился в Санкт-Петербург. Охранка взяла его след в августе и держала под наблюдением, подозревая, что он британский агент. Так оно и было, но это было ещё не всё.
В течение следующих 9 лет Рейли работал в Санкт-Петербурге в качестве "комиссионера" и внедрился в российский деловой и политический истеблишмент.[402]402
«Весь Петербург», 1906, 551.
[Закрыть] Тем временем он продавал информацию англичанам и всем остальным, кто готов был ему заплатить. Он также поддерживал связи с революционным подпольем. К 1914 году он был доверенным лицом не кого иного, как Абрама Животовского. Нужно задаться вопросом, почему именно так. Было ли это аморальным коварством Рейли, его идеологическими симпатиями, или он тоже был частью мишпочи? Одна деталь, которая наводит на мысль о последнем, – это вторая жена Рейли, Надин (Надежда) Залесская, на которой он женился в Нью-Йорке в начале 1915 года. Девичья фамилия её матери была Бродская, и она происходила из известного пивоваренного и сахарорафинадного клана в Киеве. Троцкий упомянул другого дядю, Бродского, «пивовара», вероятно, Александра Бродского, который был женат на Животовской.[403]403
Троцкий, Моя жизнь, 41.
[Закрыть] Таким образом, Рейли в конечном итоге женился на женщине, которая в той или иной степени была ещё одной двоюродной сестрой Троцкого. И, может быть, на собственной родственнице.
В июле 1914 года, когда надвигалась война, Абрам Животовский отправил Рейли с миссией по закупке боеприпасов в Японию. Его сопровождал другой племянник и ещё один двоюродный брат Троцкого, Иосиф Давидович Животовский. Он был связан с эсерами. В Токио Рейли и Животовский работали рука об руку с российской военной миссией, направленной для закупки артиллерии. Главой этой миссии был генерал Эдуард Карлович Гермониус, человек, чьё сотрудничество и помощь в будущем придётся весьма кстати.[404]404
Гермониус был этническим финном, состоявшим на русской службе. Лучшее предположение состоит в том, что Рейли и Гермониус встречались до Токио, но точная природа их отношений остаётся загадкой. Позже Рейли утверждал, что генерал приходился дядей его тогдашней жене, но это не так.
[Закрыть]
По приказу Животовского или по собственной инициативе Рейли оставил Йосифа разбираться с делами в Японии и направился в Сан-Франциско, куда прибыл 6 января 1915 года. Называя себя "представителем русского правительства" (которым он не был), 18-ого числа он ненадолго появился в Вашингтоне, округ Колумбия. Несколько дней спустя он сидел в манхэттенском офисе компании "Petrograd Trading" на Бродвее 120. "Petrograd Trading" была импортно-экспортной фирмой, принадлежащей Абраму Животовскому.
Новые данные о Рейли заслуживают небольшого уточнения. Здание "Equitable Building" на Бродвее 120 было новейшим дополнением к горизонту нижнего Манхэттена, и в городе не было более желанного или престижного офисного помещения. Здание величественно восседало в "Золотом круге" Уолл-стрит, в двух или трёх кварталах от Фондовой биржи и офисов "J. P. Morgan", "Kuhn Loeb" и "National City". Отделочные работы ещё продолжались; новый небоскреб едва открыл двери для арендаторов. Как следует из названия, в здании располагалась штаб-квартира компании "Equitable Life Insurance Co.", а также "Liberty National Bank", "Empire Trust", "Guggenheim Bros.", "Lazard Fr?res’ Bank", "Yokohama Specie Bank" и Нью-Йоркское отделение Федеральной резервной системы. В ноябре 1915 года он также стал домом "American International Corporation", о которой пойдёт речь ниже. "Guaranty Trust" располагался на соседнем Бродвее, 140. Верхние этажи здания были отведены под "Bankers Club", площадку площадью 100 тыс. квадратных футов и частный отдых для лордов финансового мира.[405]405
“Клуб новых банкиров – крупнейший в мире”, «Нью-Йорк таймс» (1 июля 1915 года).
[Закрыть] Чарльз Крейн был членом организации, а также Отто Кан и Джейкоб Шифф.
Международный мошенник высочайшего класса
Большую часть следующих трёх лет повседневной работой Рейли были контракты на поставку оружия, боеприпасов и других предметов военного назначения – деятельность, которая принесла ему небольшое состояние в виде комиссионных. Однако его методы ведения бизнеса вызвали удивление и вопросы. В отчётах британской разведки его называли «очень умным», но предупреждали, что он лишён «патриотизма или принципов», «совершенно беспринципен» и совершенно не подходит для «любой должности, требующей лояльности».[406]406
SIS, Файл № 2616, CXM201, 13 марта 1918 года и CX 023996, 30 марта 1918 года.
[Закрыть] Другие информаторы обвинили его в безудержном взяточничестве, в том, что он «враг союзников», «используется вражескими агентами для пропаганды или другой деятельности» и является частью заговора «с целью отправки плохих боеприпасов в Россию».[407]407
MID, #9140-817, в Re: Сидней Дж, Рейли, 9 июля 1917 года.
[Закрыть] На Уолл-стрит он заслужил репутацию «самого проницательного преступника».[408]408
BI, №39368, Меморандум для лейтенанта Ирвинга, 21 августа 1918 года, 1.
[Закрыть] Американские следователи назвали Рейли и его приспешников «людьми, пользующимися международным доверием, самого высокого класса».[409]409
ONI, №21010-3241, “Вайнштейн и Рейли”, 17 декабря 1918 года.
[Закрыть]
Не лучше была и его репутация среди русских. При разоблачении Русского комитета снабжения, страдающего от коррупции, в Нью-Йорке Рейли, Животовский, Фриде (см. ниже) и Познер (работодатель Людвига Мартенса) попали в одну кучу, как спекулянты.[410]410
М. И. Гайдук , ”Утюг: материалы и факты о заготовительной деятельности русских военных комиссий в Америке" (1918), 16, 70.
[Закрыть] Глава «Следственной комиссии» комитета снабжения, генерал Николай Козлов, вспоминал, как вышестоящий начальник недвусмысленно предупреждал его, что Рейли был «очень подозрительным человеком», которого «ни в коем случае нельзя... допускать к какой-либо работе» с комитетом.[411]411
USDS, "Напр. A”, Меморандум, 4 сентября 1918 года, приложенный к файлу CSA № 215, адресованному Баннерману, 13 декабря 1924 года.
[Закрыть]
И всё же его допускали. Объяснение этому, очевидно, крылось в "огромной политической поддержке" Рейли в России, которая, по словам американского бизнесмена Сэмюэля Воклейна (главы "Baldwin Locomotive"), вела вплоть до великого князя Александра Михайловича, двоюродного брата и шурина царя.[412]412
MID, №9140-6073, Меморандум №7, 12 сентября 1918 г., 2 и Поручительство Ханневеллу и Смиту, 11 октября 1918 г., 1.
[Закрыть] Эта связь могла быть вызвана общим интересом к авиации или более ранними отношениями великого князя с Животовским, но могли быть и другие факторы. Например, Александр Михайлович, Животовский и Рейли все были масонами.
Неслучайно у великого князя были свои связи на Уолл-стрит. В августе 1913 года под видом самого обычного "г-на Александра Романова" он прибыл в Нью-Йорк якобы по личным делам. Большую часть своего пребывания он провёл в роскошном поместье Астор в Ньюпорте, штат Род-Айленд, летней столице восточной элиты. [413]413
Великий князь Александр оставил здесь приятные воспоминания”, "Нью-Йорк таймс " (5 октября 1913 г.), 84. Американцы якобы сочли его “очень демократичным и непредвзятым”.
[Закрыть] Внешне Александр Михайлович казался лояльным царю, но он был человеком эзотерических интересов, и американская пресса намекала на трения между ним и его двоюродным братом-императором.[414]414
“Русский великий князь посещает Америку", Washington Post (20 августа 1913 г.), 4.
[Закрыть]
Великий князь, возможно, был связующим звеном между Рейли и вышеупомянутым генералом Гермониусом. К 1915 году Гермониус находился в Лондоне, где курировал российские военные закупки как в Англии, так и в Америке. Другими словами, он был тем человеком, с которого нужно быть знакомым, если вы охотитесь за контрактами. Рейли играл роль хозяина всякий раз, когда генерал приезжал в Нью-Йорк. В Лондоне Гермониус нанял некоего Вениамина Свердлова в качестве конфиденциального курьера.
Рейли был всем, чем его описывали критики, и даже больше. Внутри беспощадного бизнесмена всё ещё билось сердце революционера Розенблюма. Его союз с Животовским выходил за рамки взаимной наживы. Его недавний компаньон, Иосиф Животовский, был известным сторонником революции. Вышеупомянутый Вениамин Свердлов, которому Рейли помог обосноваться в здании "Equitable", также был "в прошлом революционером в России".[415]415
USDS, CSA 215, Шарп Баннерману, 13 декабря 1924 г., 11.
[Закрыть] Ещё ближе к Рейли были Александр Вайнштейн и Энтони Джекальский. Вайнштейн был агентом Животовского в Лондоне до середины 1916 года, когда он стал «правой рукой» Рейли. В Лондоне он общался со Свердловым, Людвигом Мартенсом и Максимом Литвиновым, всеми большевиками. Кроме того, он был двоюродным братом бизнес-менеджера «Нового мира» Грегори Вайнштейна. Внешне «лояльный русский», сразу после падения царя Николая Вайнштейн устроил торжественный праздничный приём для «русских и социалистов», а затем «явно отождествил себя с большевиками».[416]416
MID, №9140-6073, Меморандум №2, 23 августа 1918 г.
[Закрыть]
Джекальский, выдававший себя за польского националиста, открыто признался, что придерживается "более или менее радикальных взглядов".[417]417
MID, № 9140-1496, Бюро расследований Управления военно-морской разведки, 23 сентября 1921 г., 3.
[Закрыть] Американские следователи по-разному называли его «печально известным немецким шпионом», «агитатором трудящихся» и вообще «подозрительной личностью», настолько, что военная разведка арестовала его в мае 1918 года и держала под стражей. Его посадили в техасскую тюрьму на 6 месяцев.[418]418
ONI, №20010-3241, Материалы, связанные с расследованием Вайнштейна-Рейли, 1.
[Закрыть] В 1914-15 годах Джекальский работал в Лондоне вместе с Вайнштейном и Свердловым. Находясь там, он совершил поездки в Стокгольм и Копенгаген, якобы от имени польской и еврейской благотворительной организации. Те же самые города, конечно, были штаб-квартирой большевистского иностранного бюро и операции Парвуса. Что самое интригующее, вернувшись в Нью-Йорк, Джекальский служил посредником между польскими группами и «определёнными еврейскими лидерами».[419]419
MID, №9140-1496, Заявление Л. Краевны, 15 мая 1918 года.
[Закрыть] Одним из них был близкий друг Шиффа раввин Иуда Магнус, и сам Шифф, возможно, был другим. Таким образом, Сидней Рейли был окружен тайными и не очень революционерами. И он был птицей того же полёта.
Старый антицарист и сообщник Рейли, Уилфрид Войнич, возможно, тоже участвовал в этом деле. Он появился в Нью-Йорке в ноябре1914 года и вскоре перенёс свой антикварный бизнес в офис в "Aeolian Building" на западной 42-ой улице. В том же месте располагалась польская националистическая миссия, часто посещаемая Джекальским. Войнич попал в поле зрения Бюро расследований США, которое определило, что он "выражал большое недоверие к России" и был "горячим исследователем русской революции и хорошо разбирался в российских делах".[420]420
BI, # 33354, В Re: Уилфред Майкл де Войнич, 7 июля 1917 года и в Re: Уилфред де Войнич, 29 июля 1918 года.
[Закрыть] Как же так?
«Aeolian Building» на западной 42-ой улице
У Войнича были какие-то отношения с другим обитателем «Aeolian Building», немецко-еврейским активистом Исааком Штраусом, издателем яростно антицаристской "Американской еврейской хроники".[421]421
О Штраусе (или Штраусе) см.: BI, #8000-3595.
[Закрыть] Штраус был недвусмысленным «немецким агентом и пропагандистом», позже арестованным и интернированным американскими властями.[422]422
Коэн, 192
[Закрыть] Его основной работой было разжигание «антироссийских» настроений среди еврейских иммигрантов, чему Якоб Шифф мог только поаплодировать.[423]423
Там же.
[Закрыть] Более того, Штраус приложил руку к «благотворительной работе» среди евреев в оккупированной немцами Польше «в тесном контакте» с Якобом Шиффом, Феликсом Варбургом и Иудой Магнусом.[424]424
Там же, с. 193
[Закрыть] Уилфрид Войнич также провёл некоторое время в Чикаго, где, как сообщается, «общался с большинством богатых чикагцев».[425]425
BI, # 33354,”В Re: Уилфред Войнич, 22 ноября 1917 года.
[Закрыть] Был ли Чарльз Крейн одним из них?
Среди деловых контактов Рейли в Америке, пожалуй, самым показательным был Джон Макгрегор Грант. Под именем "John McGregor Grant Co." он имел офисы на Бродвее 120, в Стокгольме и Петрограде. Вице-президентом этой компании и доверенным лицом Гранта был Карл Адольф Гольштейн, "русский революционер", действовавший ещё в 1905 году.[426]426
ONI, №20010-3241, Вайнштейн и Рейли, 11.
[Закрыть] В то же время Грант был нью-йоркским агентом Русско-Азиатского банка, который связывал его с Животовским и Вайнштейном. Грант был совладельцем «Swedish Russo-Asiatic Co.», у которой также был офис в здании 120. Партнёром Гранта в последней фирме и во многих других сделках был финансист-социалист и революционер по отмыванию денег Улоф Ашберг, о котором мы поговорим подробнее. Для пущей убедительности Грант также работал с Вениамином Свердловым. В 1917 году Грант попытался вовлечь бруклинский государственный банк в подозрительную схему «перевода средств в Россию».[427]427
ONI, №20010-3241, там же.
[Закрыть] Как ни крути, Грант был в одной компании с русскими революционерами.
С точки зрения Уолл-стрит, другим важным следом был "близкий друг и деловой партнер" Рейли, финансовый тяжеловес Сэмюэл Макробертс.[428]428
BI, №39368, “Имена в деле Вайнштейна”, 5.
[Закрыть] Помимо того, что он был вице-президентом «National City Bank» (NCB), в котором заправлял Рокфеллер, он был главой Американо-российской торговой палаты и директором по меньшей мере ещё пяти корпораций, двух банков, а также организатором и президентом «Allied Machinery Company», штаб-квартира которой также находилась на Бродвее, 120.[429]429
“Официальные изменения, внесенные в Allied Machinery”, Steel (29 ноября 1917 г.), 1151.
[Закрыть] В 1916 году Макробертс нанял Рейли для наблюдения за российским бизнесом компании. У «Allied Machinery» даже был офис в Петрограде, которым руководил другой приятель Рейли, Александр Месс.
American International Corporation
В 1916 году «Allied Machinery» стала стопроцентной дочерней компанией «American International Corporation» (AIC), благодаря чему Рейли стал также агентом последней.[430]430
The Economist, №56 (1 июля 1916), 30.
[Закрыть] Образованная в ноябре 1915 года, AIC представлял собой спекулятивный консорциум крупных игроков с Уолл-стрит, располагавший стартовым капиталом в 50 млн. долларов. Были представлены банки, металлургия, судоходство, строительство, нефть и железные дороги. Чтобы вместить всех, в нём было 9 вице-президентов и 24 директора. Среди первых были Уиллард Стрейт из «Morgan», Ричард П. Тинсли из «Standard Oil» и Уильям С. Киес из «National City». В совете директоров доминировали представители «National City», в том числе президент NCB Фрэнк Вандерлип, Джеймс А. Стиллман, Перси Рокфеллер, Роберт Ловетт и чикагский мясоперерабатывающий магнат Дж. Огден Армур. Также там были: Отто Канн, представляющий «Kuhn Loeb», Джон Д. Райан из «Anaconda Copper», Уильям Корри из «Midvale Steel», А. А. Виггин из «Chase National», Уильям Вудворд из «Hanover National», Эмброуз Монелл из «International Nickel», Роберт Доллар из «Dollar Shipping lines», Чарльз Коффиниз из «General Electric», Джордж Болдуин из «Pacific Mail lines», Теодор Вейл из «AT & T» и Чарльз Сэйбин из «Guaranty Trust». AIC был клубом избранных на Уолл-стрит.
Общепризнанной миссией Корпорации было "успешное продвижение американской торговли и бизнеса в зарубежных странах", а её устав позволял ей заниматься любым видом бизнеса за исключением, как ни странно, банковского.[431]431
Сенат США, United States Shipping Board Emergency Fleet Corporation History, том. I (1920).
[Закрыть] Проще говоря, это была обширная схема инвестирования растущих военных прибылей в возможности, созданные той же войной. Внимание «American International» было сосредоточено на трёх областях: Латинской Америке, Китае и, конечно же, России. В 1916 году AIC направила руководителя строительства Фредерика Холбрука в Петроград, чтобы открыть филиал и необходимые банковские счета.
Улоф Ашберг: красный банкир
Приятель Рейли банкир Макробертс также поддерживал дружеские отношения с Улофом Ашбергом. Швед Ашберг по прозвищу «красный» или «большевистский банкир» был финансово успешным социалистом (сюрприз!), который в 1912 году основал стокгольмский «Nya Banken» («Новый банк») как сберегательный, а затем и как кредитное учреждение для рабочего класса.[432]432
Библиотека Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, Специальные коллекции, Коллекция Роджера Менневи, № 899, коробка 914, папка 50, “Улоф Ашберг”. Этот файл содержит многочисленные газетные вырезки и другие материалы, документирующие карьеру Ашберга с Первой мировой войны по 1950-е годы.
[Закрыть] Шведский подданный русско-еврейского происхождения, Ашберг был убеждённым сторонником антицаристского дела. Когда появилась возможность помочь ему, он справился с этой задачей – и получил хорошую прибыль в придачу.
В своих мемуарах Ашберг вспоминал, что он "предвидел большие возможности" в России и "завёл там много связей" к моменту начала войны.[433]433
Улоф Ашберг. «Бродячий еврей с Гласбруксгатана». Стокгольм: Бонниер (1946), 114.
[Закрыть] Он узнал, что «очень важно иметь хорошие связи с пограничниками», и овладел тонким искусством их подкупа.[434]434
Там же, 115.
[Закрыть] С помощью средств, которые он не описывает, Ашберг также приобрёл друзей в высших кругах, среди которых царский министр иностранных дел Сергей Сазонов.[435]435
Там же, 117.
[Закрыть] Они с Ашбергом «обсудили возможность экономических связей» между Россией и Соединёнными Штатами. Как и некоторые на Уолл-стрит, Ашберг понимал, что, поскольку доступ к немецкому капиталу отрезан, а Британия и Франция заняты своими собственными потребностями, Америка предоставила русским единственную возможность для беспрепятственного крупномасштабного заимствования. Благодаря своим связям в России в конце 1915 года Ашберг «получил задание отправиться в США и вести переговоры о предоставлении займа России».[436]436
Там же, 118.
[Закрыть]
Также в Петрограде военного времени Ашберг якобы впервые столкнулся со старым товарищем Ленина Леонидом Красиным.[437]437
Там же, с. 124-125.
[Закрыть] Последний внешне отказался от радикальной политики и работал менеджером экспроприированной немецкой фирмы «Siemens-Schuckert AG». Благодаря своей дружбе с промышленником Алексеем Путиловым (и как, собственно, это произошло?), Красин также входил в правление Русско-Азиатского банка, того самого, с которым были связаны Животовский, Рейли и Вайнштейн и с которым ашберговский «Nya Banken» будет вести весьма сомнительный бизнес. Снова мир тесен.
Добавьте к этому, что банк Ашберга был основным средством, через которое Александр Гельфанд-Парвус и его правая рука Фюрстенберг проводили "коммерческие операции" с Россией, операции, в результате которых немецкие или другие средства размещались на контролируемых большевиками банковских счетах Петрограда. Позже, защищая себя и своих товарищей-большевиков от "немецкой клеветы", Фюрстенберг непреклонно клялся, что, хотя он и получал платежи через «Nya Banken», он никогда не отправлял в Россию ни копейки или пфеннига.[438]438
Футрелл, 166-167
[Закрыть] Однако Ашберг признался, что это не совсем так.[439]439
Там же.
[Закрыть] А кто был представителем Животовского в Стокгольме? Ну, тот же Улоф Ашберг.
В период с апреля 1915 по июль 1916 года Ашберг совершил четыре визита в "Большое яблоко". На первом, якобы в качестве туриста, одним из его попутчиков был полковник. Владимир Некрасов, русский офицер с гибкой совестью, который станет одним из доверенных лиц Рейли в базирующемся на Манхэттене Российском комитете снабжения. Снова тесный мир. Во время своего визита в ноябре 1915 года Ашберг назвал местом своего назначения офис компании "Swedish-Russo-Asiatic" Гранта на Бродвее, 120. На самом деле он выполнял секретную миссию российского министерства финансов с целью разработки сделки с "Guaranty Trust", которая позволила бы обойти соглашение Моргана и Великобритании о военных закупках союзников – соглашение, которое русские сочли как ограничительным, так и дорогостоящим.[440]440
Лебедев, 160.
[Закрыть]
Ашберг понял, что американский финансовый рынок "контролируется двумя конкурирующими группами": "Kuhn, Loeb & Co." и "Morgan".[441]441
Ашберг, 118.
[Закрыть] Он знал, что последняя была «значительно более мощной», но, тем не менее, решил сначала обратиться к первой. В «Kuhn Loeb» он встретился с Феликсом Варбургом, который послушно сообщил Ашбергу, что его тесть, Якоб Шифф, никогда не согласится на предоставление кредита России, по крайней мере, при нынешних обстоятельствах. Ашберг получил гораздо более тёплый прием в «Guaranty Trust», и осенью 1915 года он вернулся в Петроград вместе с одним из сотрудников фирмы, Грейсоном М.-П. Мерфи. Ашберг обнаружил, что американские капиталисты считали золото «Богом Отцом Всемогущим», и Мерфи надавил на русских, чтобы они предоставили слитки в качестве обеспечения кредита.[442]442
Там же, 119.
[Закрыть] После трёхмесячного пребывания, в течение которого Мерфи, казалось, «был очень доволен тем, что он увидел и пережил», он и Ашберг вернулись в Нью-Йорк.[443]443
Там же, 121.
[Закрыть] Там Чарльз Сабин из «Guaranty Trust» организовал ужин в клубе «Metropolitan», на котором швед обратился к собравшимся директорам фирмы с речью о ситуации в России и преимуществах предоставления кредита. Основываясь на советах Ашберга и Мерфи, «Guaranty Trust» предложила огромный кредит в 200 млн. долларов и отправила одного из своих юристов, Рольфа Марша, в Петроград, чтобы обсудить детали.[444]444
Там же, 122.
[Закрыть] Однако советники царя отказались от этих условий, и Марш провёл несколько месяцев в российской столице совершенно безрезультатно.
Это дало возможность Макробертсу и "National City Bank" влезть в дело. В марте 1916 года Макробертс направил представителя NCB Джона Б. Янга в Петроград для дальнейших переговоров. Это было довольно внезапное решение. В заявлении Янга на получение паспорта указывалось, что правление NCB приняло решение утром 15 марта, и Янг поднял парус на следующий день. Результатом в апреле стал скромный заём царскому правительству в размере 11 млн. долларов, – первый, который оно получило от американского банка за много лет. Это было бы ещё не всё.
Сэмюэл Макробертс также совершил поездку в Петроград, и 31 июля 1916 года он вернулся в Нью-Йорк в компании Ашберга. На том же корабле находился хороший друг Александра Вайнштейна и будущий большевистский активист Николай Кузнецов.[445]445
BI, №39368, “Имена в деле Вайнштейна”, 2.
[Закрыть] Согласно списку пассажиров, на этот раз Ашберг был официальным представителем имперского министерства финансов и его главы Петра Барка. Запомним это имя.
В июне 1916 года русские, наконец, согласились на заём в размере 50 млн. долларов под залог от консорциума "National City" и "Guaranty Trust", а также банков "J. P. Morgan", "Kidder-Peabody" и "Lee Higginson". Во время переговоров Ашберг незаметно организовал отдельный кредит в размере 5 млн. долларов Русско-Азиатскому банку, якобы для закупки американских товаров.[446]446
Ашберг, 123-124.
[Закрыть] Леонид Красин, как мы помним, входил в совет директоров Русско-Азиатского банка.
Вскоре последовал ещё один заём. Макробертс был в восторге от возможностей, которые ожидают американскую промышленность и инвестиционный капитал в России.[447]447
“Банкир видит в России богатое торговое поле”, «Нью-Йорк таймс» (21 августа 1916 года).
[Закрыть] На горизонте маячило что-то большое. Тем временем NCB строил планы создания филиалов в Петрограде и Москве. Сих помощью миллионы долларов могли бы свободно перемещаться между Нью-Йорком и Россией. Филиалы должны были начать работу к концу 1916 года.
Зачем такому стороннику революции, как Ашберг, помогать царю, организуя американский заём? Более того, зачем Барку или любому другому царскому чиновнику нанимать человека со связями Ашберга для представления интересов России в таком деликатном вопросе? Несмотря на предостережение Феликса Варбурга о том, что его тесть не будет участвовать ни в одной финансовой сделке с Россией, эти кредиты при посредничестве Ашберга не встретили явного противодействия со стороны Джейкоба Шиффа, человека, который годами препятствовал российским займам на Уолл-стрит. В конце февраля 1916 года Шифф выступил против сообщения о том, что на Уолл-Стрит могут быть предложены российские кредиты.[448]448
“Возражения против русского займа”, «Нью-Йорк таймс» (26 февраля 1916 г.),
[Закрыть] То, что он почуял, было, вероятно, ранними переговорами между Ашбергом и «Guaranty Trust». Предоставление кредитов «главному тирану» и правительству, которое отличалось «жестокостью и бесчеловечностью… не лезет ни в какие ворота, – гремел Шифф, – станет одной из самых злонамеренных финансовых операций, когда-либо совершённых в этой стране». Кто бы ни был ответственен за такое финансирование, предупредил он, «у него будут причины пожалеть об этом». Тем не менее, впоследствии займы прошли без помех.
Итак, Старик внезапно устал от борьбы, или были другие причины, по которым он не стал препятствовать сделке Ашберга-Макробертса? То, что Ашберг был евреем радикальных взглядов, возможно, дало ему возможность познакомиться с Шиффом, чего не было бы у других. Ашберг мог заверить его, что он не пресмыкается перед Николаем II. Мог ли он также заверить Шиффа, что, как бы ни помогали эти займы военным усилиям России, они также могут быть использованы для финансирования свержения ненавистного царя? Если да, то были ли такие люди, как Барк, посвящены в такие намерения? Были ли у Николая II где-нибудь настоящие друзья?
