Текст книги "Уолл-стрит и революции в России 1905-1925"
Автор книги: Ричард Спенс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Каламатиано
Одним из других агентов, державших Крейна в курсе событий, был бывший чикагский академик, ставший бизнесменом, Ксенофонт Каламатиано. Незаконнорожденный отпрыск греко-русской дворянки, Каламатиано приехал в США в 1897 году, чтобы учиться в эксклюзивной Военной академии Калвера, а затем в Чикагском университете, где он познакомился с Харпером. В 1904 году Каламатиано вернулся в Россию в качестве представителя компании «J. I. Case Threshing Machine Co.», со временем контролируя весь её бизнес в России и Центральной Европе. В марте 1915 года он появился в Нью-Йорке в качестве агента базирующейся в Москве торгово-промышленной ассоциации, задачей которой было «привлечь внимание иностранных бизнесменов к России».[588]588
“Здесь из России”, «Нью-Йорк таймс» (23 марта 1915 года).
[Закрыть] Именно так Крейн и хотел. В интервью "New York Times" Каламатиано полностью повторил идею Крейна о том, что американская торговля заменит немецкую.[589]589
Там же.
[Закрыть] В следующем месяце Каламатиано был почётным гостем на обеде Чикагской торговой ассоциации. Если он ещё не был им, то именно тогда Каламатиано стал частью «параллельной разведывательной организации» Крейна.[590]590
Махони, «Американские заключённые», 261.
[Закрыть]
В августе 1915 года, всё ещё находясь в Чикаго, Каламатиано стал менеджером Международной корпорации производителей Америки по продажам, организации, представляющей 35 американских фирм с капиталом в 300 млн. долларов. Он не занимался этим в одиночку. Рука Крейна очевидна в присутствии Сэмюэля Харпера на первом собрании организации и в финансовой поддержке "National Bank of the Republic".[591]591
“Организация, желающая торговли с Россией”, Федеральный торговый репортёр, том 4 (15 сентября 1915 г.), 531.
[Закрыть] Но у Каламатиано были и другие связи. Вначале 1917 года, вернувшись в Россию, он нанялся в качестве российского представителя нью-йоркского Клода М. Нанкивела, «комиссионера и торгового агента».[592]592
“Новые инкорпорации”, «Нью-Йорк таймс» (14 января 1917 года).
[Закрыть] Офис Нанкивела находился в знакомом здании по адресу Бродвей, 120. Более того, Нанкивел вёл дела с закадычным другом Рейли и Ашберга, Джоном Макгрегором Грантом.[593]593
“Займы иностранным правительствам”, Документы Сената США, Т. I (1921), 256.
[Закрыть] Как вам такое совпадение?
Приветствуем «демократическую Россию»
Чарльз Крейн был занят и в других областях. В начале 1916 года он сыграл важную роль в том, чтобы заставить президента Вильсона отозвать «неадекватного» американского посла в Петрограде Джорджа Т. Марье.[594]594
Сол, 133.
[Закрыть] Его замена бывшим губернатором Миссури Дэвидом Роуландом Фрэнсисом встретила «полное одобрение Крейна», который сразу же прикрепил Харпера к нему в качестве «советника».[595]595
Там же.
[Закрыть] Фрэнсис не имел абсолютно никакой квалификации как дипломат, но он был банкиром и директором «Merchants-Laclede National Bank» в Канзас-Сити и компании «Missouri Valley Trust Co». Как и Крейн, Фрэнсис был крупным инвестором в «National City Bank» и «American International Corporation».[596]596
Там же, 134 и Путеводитель Moody's по железным дорогам и корпоративным ценным бумагам, выпуск 7 (1906), 2391.
[Закрыть]
В отличие от Троцкого, 17 марта Государственный департамент США всё ещё был в основном в неведении относительно событий в России.[597]597
“Вашингтон жаждет русских новостей”, «Нью-Йорк таймс» (18 марта 1917 года).
[Закрыть] Первой новостью, полученной официальным Вашингтоном о смене режима в России, была краткая телеграмма от Фрэнсиса от 16 марта, в которой просто говорилось, что американцы там в безопасности. Госсекретарь Роберт Лансинг обратился к своему доверенному помощнику Ричарду Крейну, который, несомненно, посоветовавшись с отцом, обратился к Сэмюэлю Харперу за информацией о новых хозяевах Петрограда.[598]598
Сол, 142.
[Закрыть] Крейн лично позвонил Вильсону, чтобы призвать к немедленному признанию новой русской власти. 21 марта он прибыл в Вашингтон, чтобы лично ознакомиться с обстановкой. На следующий день Соединённые Штаты стали первой страной, официально признавшей Временное правительство.
Главное, чтобы Уолл-стрит был доволен. 16 марта, на следующий день после отречения царя, банкир "National City" Джон Б. Янг высказал мнение о том, что смена режима в России была "народной революцией", а "не нигилистическим или анархистским предприятием".[599]599
“Это народная революция”, «Нью-Йорк таймс» (16 марта 1917 года).
[Закрыть] Скорее, по его словам, это было делом рук «солидного, ответственного, консервативного элемента общества». Таких людей, как Павел Милюков. Янг говорил авторитетно, потому что, как можно вспомнить, был тем человеком, которого Сэмюэл Макробертс направил в Петроград почти ровно год назад для переговоров о займе. Находясь там, добавил Янг, «уже тогда говорили о Революции… было нетрудно слышать, как это обсуждалось». Интересно, что такие вещи свободно обсуждаются в окружении иностранного банкира. 16 марта газета "Нью-Йорк таймс" объявила, что «Банкиры здесь рады новостям о революции», и процитировала нескольких «видных» (но анонимных) финансистов о том, что перемены в Петрограде не предвещают ничего, кроме хорошего для американского бизнеса и, конечно же, для русских. В статье также упоминалось, что некоторые американские финансовые круги недавно предоставили «крупные частные займы российским банкам для облегчения коммерческих кредитов».[600]600
“Банкиры здесь довольны новостями о революции”, “Нью-Йорк таймс” (16 марта 1917 года) и «Темы на Уолл-стрит», «Нью-Йорк таймс» (17 марта 1917 года).
[Закрыть] Эти «частные» займы, возможно, на сумму до 100 млн. долларов, были полностью отделены от государственных, которые были предоставлены «National City» и «Guaranty Trust». Другими словами, люди в Нью-Йорке незаметно перекачивали миллионы в Россию за месяцы и недели, предшествовавшие революции. Просто ещё одно любопытное совпадение. В другой статье утверждалось, что новости о революции «ни в коем случае не были нежелательными в более важных банковских кругах», и мнение там было почти единодушно положительным.[601]601
“Финансовые рынки”, «Нью-Йорк таймс» (16 марта 1917 года).
[Закрыть]
Ещё одна подробность, одна из тех, которые могут что-то значить, а могут и не значить, заключается в том, что 15 марта Пол Варбург внезапно появился в Нью-Йорке в доме своего брата Феликса. Находясь в городе, он большую часть дня проводил на собраниях в офисе Федеральной резервной системы на Бродвее, 120. Газеты сообщали: "Было сказано, что его звонок в банк не имел особого значения".[602]602
“Пол М. Варбург в Резервном банке”, " Нью-Йорк таймс " (16 марта 1917 года).
[Закрыть]
Основная пресса почти повсеместно приветствовала падение царя. Корреспондент лондонской газеты "Daily Chronicle" в Петрограде Гарольд Уильямс задал тон в широко разрекламированной статье, которая изобиловала такими фразами, как «высочайший патриотизм», «непоколебимая чистота преданности» и «благородство» в описании Милюкова, Керенского и остальных.[603]603
Гарольд Уильямс, “Хвала патриотизму российских лидеров”, New York Times (16 марта), 1.
[Закрыть] Признанный социалист и давний друг Милюкова, Уильямс не был в точности беспристрастным наблюдателем. Джейкоб Шифф, в то время отдыхавший на горячих источниках в Аппалачах, телеграфировал о своей «радости» по поводу того, что «великий и добрый народ наконец-то освободился от многовекового самодержавного гнёта».[604]604
“Джейкоб Х. Шифф радуется”, Нью-Йорк Таймс (17 марта 1917 года).
[Закрыть]
Нигде не было такого волнения, как в Нижнем Ист-Сайде. "Новый мир" Троцкого начал действовать, немедленно назвав Временное правительство буржуазным изобретением и предсказав, что революция скоро отбросит его в сторону. Известие о революции вызвало массовые митинги по всему городу. 20 марта по меньшей мере 10 тыс. евреев, в основном социалистов того или иного толка, собрались в Мэдисон-сквер-Гарден, чтобы послушать таких ораторов, как Людвиг Лор и Элджернон Ли.[605]605
“10 000 евреев здесь восхваляют революцию”, «Нью-Йорк таймс» (21 марта 1917 года).
[Закрыть] Последнему показалось странным, что «капиталистические газеты, поддерживающие Уолл-стрит», называют русскую революцию «великолепной». В тот же вечер на окраине города, в казино «Harlem River», Троцкий обратился с речью к небольшой толпе из 2 тыс. «русских социалистов».[606]606
Там же.
[Закрыть] Они проголосовали за отправку делегатов в Россию, и Троцкий был одним из них. 23 марта в Карнеги-холле состоялось очередное многотысячное собрание, организованное «Друзьями русской свободы».[607]607
“Пацифисты митингуют, пока мэр не назвал их предателями”, New York Times (24 марта 1917), 1-2.
[Закрыть] Именно здесь Джордж Кеннан рассказал, как «Друзья», финансируемые Джейкобом Шиффом, распространяли «евангелие русских революционеров» и «сеяли семена свободы» в 1905 году. Президент ОДРС Герберт Парсонс зачитал послание Шиффа, в котором он приветствовал «реальную награду за то, на что мы надеялись и к чему стремились все эти долгие годы».
Прерванное путешествие
Чарльз Крейн метался по Вашингтону, встречаясь с президентом, полковником Дж. Хаусом, в Госдепартаменте и с другими. Он решил, что должен сам увидеть, что происходит в России. Чтобы сопровождать его, он сначала нанял Уильяма Дж. Шепарда, ветерана войны, корреспондента "New York Evening Post" и синдиката "United Press". 22 марта он обратился к социалисту Линкольну Стеффенсу, который уже работал в каком-то качестве в Государственном департаменте. За три дня до этого Стеффенс планировал отправиться в Мексику. Стеффенс был нужен Крейну из-за его радикальных взглядов и связей. Крейн, как объяснил Стеффенс сестре, «знает всех, кто сейчас находится у власти [в России], и особенно Милюкова, главу нового правительства».[608]608
Письма Линкольна Стеффенса, Т. I (1938), 395.
[Закрыть] У последнего, по словам Крейна, «есть экономические идеи».
Стеффенс счёл это "слишком прекрасной возможностью, чтобы её упустить", и 4 дня спустя он снова написал сестре из своей каюты в "Кристианиафьорде".[609]609
Там же, с. 396-397.
[Закрыть] Крейн, писал он, «знает всех» и «все великие радикалы пользовались его помощью». «Он (и я вместе с ним), – продолжал Стеффенс, – войдут во внутренние круги нового правительства и новой радикальной партии. И все согласны, – добавил он, – что революция находится только в своей первой фазе, то есть должна расти. Чарльз Крейн и русские радикалы на корабле думают, что в России мы увидим ещё одну революцию». Обратите внимание, что это очень близко к заявлению Троцкого о том, что нынешняя ситуация времена и что революции нужны люди, «чтобы продвигать демократизацию России». С чего бы Крейну верить во что-то подобное? Почему так много людей, казалось, были настроены на одну и ту же таинственную волну? Стеффенс также подхватил слухи о том, что "русские революционеры планируют способствовать [курсив его] революции в Германии".
Вполне вероятно, что присутствие Крейна и Троцкого на одном лайнере было подлинным совпадением; "Кристианиафьорд" был единственным кораблём, направившимся в нужный порт при первой возможности. Однако Крейн был полностью осведомлён о том, что Троцкий был на борту, и, несомненно, верно обратное. Крейн был свидетелем грандиозных проводов Троцкого на пирсе, сопровождавшихся оркестром и намокшими от дождя красными флагами, и наблюдал за его снятием с корабля несколько дней спустя.[610]610
Лор, “Когда Троцкий”, 7.
[Закрыть] На борту Крейн держался на почтительном расстоянии от возвращавшихся домой революционеров, которых, по его оценкам, было около двадцати, но он отметил, что Стеффенс «выслушал от них много историй».[611]611
Сол, 164, № 116.
[Закрыть] Другими словами, Стеффенс делал свою работу. Крейн послушно доложил обо всём сыну в Госдепартамент.[612]612
Там же.
[Закрыть] Однако чикагский магнат был немного обеспокоен тем, что Стеффенс и Шепард слишком подружились с радикалами.[613]613
Там же, 148.
[Закрыть]
Троцкий и его семья поднялись на борт "Кристианиафьорда" вечером 26 марта. Пятеро других русских, в первую очередь Григорий Чудновский, были названы его «компаньонами», но Троцкий купил 17 билетов, один из них – в первый класс.[614]614
Помимо Чудновского, там были Григорий Мельничанский (позже важный чиновник Коминтерна), Никита Мухин, Константин Романченко и Лейба Фишелев, единственный анархист группы. Двумя другими пассажирами, связанными с Троцким, но не арестованными, были Гладновский и Восков. См., Национальный архив Канады, RG 24, том 4545, Файл MD6-73-T9.
[Закрыть] Троцкий плюс семья и товарищи составляли 9 человек. Для кого предназначались остальные 8 билетов? А кто получил единственный билет в первый класс? Троцкий и его товарищи все ехали вторым классом. Один из претендентов – «Роберт Животовский», ещё один племянник полковника Абрама и двоюродный брат Троцкого.[615]615
Роберт был младшим сыном Давида Животовского; Островский, 110.
[Закрыть] Какое совпадение, что он оказался на борту! Что он делал в Нью-Йорке?
Были и другие интересные пассажиры. Одним из них был вернувшийся радикал Исраэль Фондаминский, обвиненный Троцким в том, что помогал англичанам "собирать информацию" о нём.[616]616
Троцкий, “В британском плену”.
[Закрыть] Самым интересным, однако, был российский дипломат / армейский офицер Андрей Колпашников. В Нью-Йорк Колпашников бежал со знакомым кругом общения. Среди его друзей в Штатах был Владимир Роговин, российский бизнесмен, который одновременно был закадычным другом Вайнштейна и Рейли. Более того, Колпашников работал на Джона Макгрегора Гранта.[617]617
ONI, № 21010-3241, “Имена в деле Вайнштейна”, 3, и “Вайнштейн и Рейли”, 4, 9-12, и USDS, CSA 215, Шарп Баннерману, 13 декабря 1925, 9-10.
[Закрыть] Совпадения продолжаются.
28 марта, когда "Кристианиафьорд" был в море, кто-то из британского консульства в Нью-Йорке отправил в Лондон шифрованную телеграмму, адресованную начальнику военно-морской разведки и МИ-5. В нем говорилось: «Достоверно сообщается, что Троцкий получил 10 тыс. долларов от социалистов и немцев».[618]618
NAC, том 2543, Файл H.Q.C., 2051/1.
[Закрыть] Обратите внимание, что это сильно отличается от того, что официально сообщил Пиленас. В сообщении добавлялось: «Я прошу Галифакс задержать [Троцкого и его сообщников], пока они не получат ваши инструкции». Хотя позже Уайзман приписал это себе, это просто не было правдой. Осведомлённый человек, директор военно-морской разведки адмирал У. Р. «Блинкер» Холл, узнал в отправителе военно-морского атташе капитана Гая Гонта.[619]619
TNA, FO 371/3009, 86305, 3 апреля 1917 года.
[Закрыть]
Кто такой Гонт? До появления Уайзмана и СИС в начале 1916 года Гай Гонт был главным британским шпионом в США, и ему не нравилось, когда его оттесняли в сторону.[620]620
Томас Ф. Трой, “Дело Гонта-Уайзмана: британская разведка в Нью-Йорке в 1915 году”, Международный журнал разведки и контрразведки, том. 16, #3 (2003), 42-461.
[Закрыть] Он также поддерживал тёплые отношения с «J. P. Morgan & Co». Если он негодовал на Уайзмена, то Гонт положительно ненавидел Рейли и начал открыто клеветать на него в апреле 1917 года.[621]621
BI, №39368, агент Л.С. Перкинс, 3 апреля 1917 года. Это было, возможно, не случайно в тот же день, что и арест Троцкого. См. также там же, “Памятка лейтенанту Дж. Ирвинг, ”21 августа 1918 года.
[Закрыть] В то время как Уайзман и Твейтс с помощью Рейли прекратили расследование в отношении русского полковника Некрасова, Гонт сделал всё возможное, чтобы оно продолжалось. Неудивительно, что он был одним из тех, кто позже обвинил Уильяма Уайзмана в государственной измене. Гонт видел сообщение Пиленаса о предполагаемых «немецких» деньгах Троцкого, и когда Уайзман не отреагировал на него, это сделал он.[622]622
Об этом см. Статью автора “Англичане в Нью-Йорке: американская станция SIS, 1915-21”, “Разведка и национальная безопасность”, том 19, № 3 (осень 2004), 511-537, и Томаса Ф. Троя, «Дело Гонта-Уайзмана: британская разведка в Нью-Йорке в 1915 году». Международный журнал разведки и контрразведки, том. 16, #3 (2003), 447-461.
[Закрыть] Гонт знал, что главным «голубем» Пиленаса был немецко-американский социалист по имени Джон Ланг. Ланг входил в окружение Людвига Лора и, таким образом, был близок к Троцкому, что делало информацию заслуживающей серьезного внимания.[623]623
BI, №105638, там же.
[Закрыть]
Основываясь на информации Гонта, 29 марта адмирал Холл приказал британским военно-морским властям (не канадским) арестовать Троцкого, когда корабль остановится для проверки в Галифаксе. Утром 3 апреля именно это они и сделали. Они также увезли пятерых его товарищей, жену и сыновей. Интересно, что человеком, который выступил в качестве переводчика Троцкого в отношениях с британскими офицерами, был ранее упомянутый Андрей Колпашников. Конечно, он был не единственным двуязычным человеком на борту; кто-то из окружения Троцкого мог бы это сделать. Колпашников делал то, для чего его посадили на корабль: следил за Троцким. Вопрос в том, кто его туда поместил?
Две часто повторяющиеся истории, касающиеся ареста Троцкого, заключаются в том, что при обыске у него были обнаружены 10 тыс. долларов и американский паспорт. Фактические записи не содержат никаких упоминаний о деньгах, и это не было бы преступлением, если бы они у него были. С точки зрения финансирования революции, 10 тыс. долларов или даже 50 тыс. долларов – это просто курам на смех. Не подкрепленное обвинение в том, что "Вудро Вильсон, несмотря на усилия британской полиции, позволил Льву Троцкому въехать в Россию с американским паспортом", появляется на последней странице биографии Вильсона за авторством Дженнингса К. Уайза, опубликованной в 1938 году.[624]624
Дженнингс К. Уайз, «Вудро Вильсон, ученик революции» (1938), 647. Уайз был юристом из округа Колумбия, в прошлом комендантом Военного института Вирджинии и некоторое время специальным помощником Генерального прокурора США. Возможно, у Троцкого был поддельный или украденный американский паспорт в качестве запасного варианта на крайний случай, но он мог легко получить его от своих радикальных друзей в Нью-Йорке.
[Закрыть] Если забыть о других проблемах, паспорт был бы совершенно лишним; у Троцкого уже были все документы, необходимые для возвращения домой.
Что бы Колпашников ни сказал или утаил от британцев, Троцкий и его друзья большую часть месяца провели в лагере для интернированных близ Амхерста, Новая Шотландия. Позже Троцкий обвинил в своем аресте Милюкова (потому что на борту был друг Милюкова Крейн?), но на самом деле Милюков почти сразу же призвал освободить задержанных в Галифаксе, полагая, что это только разозлит радикалов в Петрограде против него.[625]625
TNA, FO 371/3009, # 70787, DID Кэмпбеллу, 4 апреля 1917 года.
[Закрыть] Заключение Троцкого в тюрьму было полностью делом рук британской военно-морской разведки, а не SIS Уайзмана. Адмирал Холл не только отдал приказ об аресте, но и дважды, 4 и 10 апреля, защищал своё решение от растущего давления со стороны русского правительства и своего собственного. Имя Уайзмана нигде не упоминается. Наконец, 20 апреля Холл смягчился и телеграфировал Галифаксу, что «русским социалистам следует позволить ехать дальше».[626]626
NAC, RG 24, Vol. 3967, NSC 10474-50/ 1 Военно-морская разведка Халифаx флоту, Оттава, 21 апреля 1917 года.
[Закрыть] Неделю спустя они сели на лайнер "Хелиг Олав", направлявшийся в Христианию.
Почти наверняка намерение Уайзмана состояло в том, чтобы Троцкий беспрепятственно вернулся в Петроград. У него были на то свои причины. Его последующие телеграммы в Лондон показывают, что он был обеспокоен тем, что "немецкие агенты" в США "отправляют русско-еврейских социалистов обратно в Петроград, которые либо сознательно, либо бессознательно работают на пользу Германии".[627]627
WWP, 10/255, “Россия”, 18 мая 1917, 1.
[Закрыть] Уайзман придумал план отправки собственных агентов из Америки, чтобы «направлять бурю» путём оказание встречного влияния. Среди этих агентов были «международные социалисты» и даже «отъявленные нигилисты».[628]628
Там же, 3 и 10/261, “Разведывательная и пропагандистская работа в России с июля по декабрь 1917 года”.
[Закрыть] Троцкий, возможно, был его первым ударом в этом направлении. Его приоритеты заключались в том, что у этих агентов нет заметных связей с Великобританией и что они выступают против любого движения к сепаратному миру. Троцкий недавно провозгласил именно это ни больше ни меньше, как в "Нью-Йорк таймс". Вопрос в том, просто ли Уайзман надеялся, что Троцкий добьётся своего в России, или он заключил с ним какую-то сделку? Это не так удивительно, как может показаться. Троцкий был прагматиком. Он знал, что британцы в лице Уайзмана могли вернуть его домой или держать взаперти в Нью-Йорке. Это ничем не отличалось от сделки, которую Ленин заключил с немцами, чтобы выбраться из Швейцарии.
Могли ли здесь быть замешаны и другие факторы? Содействуя возвращению Троцкого в Россию, платил ли Уайзман также долг за помощь Рейли и Вайнштейна, агентов дяди Абрама, который с нетерпением ждал возвращения своего племянника? Принесло ли это, в свою очередь, Уайзману добровольное сотрудничество и высшую награду в офисах "Kuhn Loeb"?
В этом отношении изменение отношения Джейкоба Шиффа может быть значительным. Со вступлением Америки в войну 6 апреля ему пришлось дистанцироваться от всего, что попахивало прогерманством, независимо от личных чувств. Более того, заявленная Шиффом цель, свергнуть Николая II, была достигнута. Он тоже сразу же выразил своё несогласие с любым сепаратным миром с Россией.[629]629
WWP, 10/256, “Копии телеграмм” Шиффа Каменке, 15 апреля 1917 года.
[Закрыть] Уайзман даже заручился помощью Шиффа в его кампании «направь бурю». Или это была просто очередная ловкость рук, призванная скрыть, на кого он на самом деле работает?
Рут, железная дорога и российские дипломатические представительства
Пока Троцкий ждал в Новой Шотландии, Чарльз Крейн со товарищи добрались до Петрограда. По воле случая (?) они прибыли в один и тот же день, 16 апреля, и, вероятно, на том же поезде, что и Ленин.[630]630
Сол, 164 № 117
[Закрыть]
Что касается поездки Ленина в "запечатанном поезде" через Германию, стоит отметить историю, рассказанную будущим шпионом ЦРУ Алленом Даллесом. В пасхальные выходные 1917 года Даллес, тогда молодой секретарь-разведчик в американском представительстве в Берне, Швейцария, ответил на телефонный звонок от "малоизвестного русского революционера по имени Ленин", который хотел немедленно встретиться с кем-нибудь.[631]631
. Центральное разведывательное управление, “Секретная разведка”, https://www.cia.gov/library/publications/intelligence-history/oss/art06.htm.
[Закрыть] Учитывая, что было воскресенье и у Даллеса была назначена партия в теннис с хорошенькой девушкой, он попросил Ленина перезвонить в понедельник. Ленин выразил сожаление и сообщил, что к тому времени он будет уже в пути в другое место. Обращаясь к новобранцам ЦРУ, Даллес использовал это как пример того, как не следует обращаться с потенциальным источником. Конечно, некоторые усомнились в том, что такой случай вообще когда-либо имел место.
Хотя Даллес скорее всего драматизировал ситуацию, эта история правдива. Вопрос, конечно, в том, почему Ленин обратился к американцам накануне своего отъезда и что он надеялся получить? В то время брат Даллеса, будущий госсекретарь Джон Фостер Даллес, работал во влиятельной нью-йоркской юридической фирме "Sullivan & Cromwell". Он также был протеже финансиста Бернарда Баруха, который ушёл с Уолл-стрит, чтобы консультировать Вудро Вильсона. Более того, оба брата Даллеса были племянниками тогдашнего государственного секретаря Лансинга. Случайно или намеренно, Ленин разговаривал, вероятно, с самым влиятельным человеком во всей Миссии. Вероятно, Ленин искал запасной вариант на случай, если его сделка с немцами провалится. В обмен на передачу американцам тех пикантных сведений, которые он почерпнул у немцев, Ленин ожидал, что янки предложат помощь в Петрограде.
Поездка Чарльза Крейна в Россию также была частью более масштабного плана. Он был ответственным сотрудником специальной американской миссии, позже получившей название Комиссии Рута в честь её номинального руководителя, бывшего сенатора и военного министра Элиху Рута. Крейн выдвинул эту идею или что-то в этом роде, когда посетил Вашингтон в марте.[632]632
Сол, 144.
[Закрыть] Помимо всего прочего, это дало бы полуофициальное прикрытие его личным и политическим интригам. Однако официальное происхождение Комиссии вытекает из письма Оскара С. Штрауса (бывшего министра торговли, бизнесмена, дипломата и друга Джейкоба Шиффа) от 11 апреля 1917 года полковнику Хаусу и секретарю Лансингу. Штраус утверждал, что американская миссия должна быть направлена в Россию в знак солидарности со Временным правительством и как средство борьбы с влиянием радикальных социалистов и немецких агентов, которые настаивали на сепаратном мире. Уолл-стрит была бы хорошо представлена, и невысказанный, но чёткий сигнал русским звучал бы так: «не будете воевать – не будет кредитов».
Предприятие Рута было метко описано как "тайная разведывательная организация,… [которая] неофициально и тайно использовала инфраструктуру Государственного департамента и армии. Она была тесно связана с Исполнительной властью (президент Вильсон и полковник Хаус) и активно поддерживалась ведущими американскими промышленниками, академиками и рядом квазиофициальных миссий и групп".[633]633
Махони, «Американские заключённые», 57.
[Закрыть] Другими словами, это было прикрытием для «тайных политических действий, чёрной пропаганды, сбора разведданных и контрразведывательных операций».[634]634
Гарри Махони и Марджори Махони, «Сага о Льве Троцком: тайные операции и убийство» (1998), 40.
[Закрыть] Партия Рута покинула Вашингтон на 15 мая, 13 июня прибыла в Петроград и оставалась там около месяца, вернувшись в США 3 августа.
Комиссия заявляла, что представляла американские интересы. Так оно и было, если бы эти интересы простирались не дальше Уолл-стрит и Вашингтона. Было много закулисных манёвров, чтобы добиться назначений или предотвратить другие. Полковник Хаус изо всех сил настаивал на том, чтобы Рут стал шефом. Рут, юрист с Уолл-Стрит и вашингтонский инсайдер, был идеальным воплощением американской плутократии.[635]635
Рут был давним соратником сталелитейного барона Эндрю Карнеги. Позже он стал членом Совета Палаты представителей по международным отношениям.
[Закрыть] Хаус также настаивал на кандидатуре Сэмюэля Ридинга Бертрона, инвестиционного банкира с офисом на Уолл-стрит, 40, и эксперта в области государственного финансирования.[636]636
Сол, 145.
[Закрыть] Бертрон также был вице-президентом «Guaranty Trust» и председателем Американо-российской торговой палаты. Помимо Хауса, он был близким другом Герберта Гувера.
Крейн настоял на включении своего друга и коллеги, чикагского промышленника Сайруса Х. Маккормика, который, конечно же, был президентом "International Harvester Co.", которая имела огромные инвестиции в России. Для пущей убедительности Маккормик был директором "National City Bank", близким сотрудником "J. P. Morgan" и ещё одним членом "Клуба миллионеров" с острова Джекилл. Крейн также добился назначения другого приятеля, Джона Р. Мотта, главы Христианской ассоциации молодых мужчин (YMCA).
Также в списке были два символических левых: Джеймс Дункан, вице-президент Американской федерации труда (AFL), и Чарльз Э. Рассел, журналист-социалист, выступающий за войну. Рассел был ещё одной "рекомендацией" Крейна.[637]637
Сол, 152.
[Закрыть] Завершали дело два военных: адмирал Джеймс Г. Гленнон и бывший начальник штаба генерал Хью Л. Скотт. Внешние достижения комиссии Рута были равны нулю. В России её члены занимались произнесением речей и осмотром достопримечательностей. Вернувшись в Америку, Рут и другие получили официальные благодарности, подали отчёты, которые никто не читал, и произнесли ещё несколько речей.
Крейн, конечно, сам был членом Комиссии, но его связь с Комиссией была чисто номинальной. Он уехал в Россию неделей раньше, пробыл там гораздо дольше и практически не имел ничего общего с остальными. В качестве своего доверенного лица Крейн назначил всегда верного Сэмюэля Харпера в команду Рута в качестве пастуха и "советника". Крейн тем временем занимался своими делами, и, как обычно, только он знал, в чём они заключались. Он непосредственно связался с другом Милюковым, ныне министром иностранных дел Временного правительства, и был очень встревожен в мае 1917 года, когда радикальные социалисты в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов (которые обладали властью, отчасти равной власти правительства) вынудили его уйти в отставку. Крейн мог только наблюдать, как "его" либеральную революцию и американскую республику-клона, которую она должна была породить, захватили Ленин и Троцкий. Или это была та самая "вторая революция", которую он ожидал?
Почти одновременно с миссией Рута Вильсон направил отдельную, меньшую железнодорожную миссию для изучения транспортных потребностей России. В то время как Временное правительство отчаянно нуждалось в американских локомотивах и подвижном составе, американские "эксперты" им только мешались под ногами. США настаивали на том, что, если Железнодорожной миссии не будет позволено выполнять свою работу, никакой помощи не будет. Во главе Миссии стоял Джон Ф. Стивенс, бывший главный инженер Панамского канала и человек с большим опытом строительства и эксплуатации железных дорог. В то время Стивенс управлял консалтинговой и строительной фирмой на Уолл-стрит и был тесно связан с "American International Corporation". В России он, вероятно, действовал как неофициальный её агент, выявляя минеральные ресурсы и другие потенциальные активы вдоль Транссибирской магистрали. Как бы то ни было, Стивенс нанял ещё четырёх инженеров и в мае 1917 года отправился в Россию. Он и его команда прибыли в Петроград раньше Рута и оставались там до 28 октября, как раз до захвата власти большевиками. Вернувшись в Сан-Франциско, Стивенс собрал корпус железнодорожников численностью 300 человек с целью взять на себя управление Транссибирской магистралью. Большевистские чиновники во Владивостоке сначала блокировали это, но в 1918 году, под прикрытием вмешательства союзников, Стивенс и его Американский корпус железнодорожной службы взяли под контроль большие участки Транссиба. Контроль над сибирскими железными дорогами был мечтой интересов Уолл-стрит в течение многих лет.
Тем временем Временное правительство отправило свою собственную миссию в Америку. Посол царя Георгий Бахметев подал в отставку со своего поста 17 апреля 1917 года. В Петрограде Милюков назначил Бориса Александровича Бахметева (не родственника), помощника министра торговли и промышленности, на должность посла в Вашингтоне. Политически Бахметев был меньшевиком, провозгласившим о своей верности кадетам. Он посетил США в 1916 году, где познакомился с Чарльзом Крейном, и почти наверняка именно Крейн надавил на Милюкова, чтобы тот назначил его послом. Дальнейшая связь подтверждается тем фактом, что Крейн поручил Линкольну Стеффенсу сопровождать Бахметева в Америку.
Делегация Бахметева, состоявшая почти из 50 человек, покинула Петроград в мае, и 5 июля он вручил свои верительные грамоты президенту Вильсону. Затем миссия российского дипломата отправилась в Нью-Йорк, где их чествовали на публичных мероприятиях и частных собраниях. Грандиозный приём в мэрии Нью-Йорка устроил не кто иной, как Джейкоб Шифф.[638]638
“Русский посланник в восторге от Ист-Сайда”, «Нью-Йорк таймс» (10 июля 1917 года).
[Закрыть] Также присутствовали «Друзья свободы России» Джордж Кеннан, Уолтер Липпманн, Оскар Штраус, Николас Мюррей Батлер (президент Колумбийского университета и близкий друг Элиху Рута) и стальной магнат Чарльз Шваб. 8 июля Бахметев обратился к толпе из 12 тыс. человек, в основном русских евреев, в Мэдисон-сквер-Гарден. Организатором этого мероприятия был эсер Пётр Рутенберг, тот самый, который 11 годами ранее убил попа Гапона. Теперь Рутенберг был завербован в секретную пропагандистскую кампанию Уильяма Уайзмана.[639]639
WWP, 10/255, “Россия”, 3.
[Закрыть] Бахметев также посетил «поселение Генри Стрита» в Нижнем Ист-Сайде, где его приняли Лилиан Уолд и, опять же, Джейкоб Шифф.
С российской миссией были связаны железнодорожный эксперт Юрий Ломоносов, который позже стал представителем большевиков в США, и Александр Поздников, партнёр Ксенофонта Каламатиано в "International Manufacturers’ Sales Corporation". Мир продолжал быть тесен.
Однако среди всех этих торжеств у Уолл-стрит нашлась для Бахметева и ложка дёгтя. Американские "коммерческие интересы" были расстроены тем, что, несмотря на всё военное оборудование, поставляемое в Россию с американских заводов, со стороны российского правительства было слишком мало "взаимности" в отношении экспорта "сырья".[640]640
“Просить взаимности для русской торговли”, «Нью-Йорк таймс» (8 июля 1917 года).
[Закрыть] Американцы хотели «более либеральной экспортной политики», и это было явная угроза того, что, если они её не получат, пострадает поток военных поставок.
