Текст книги "Общество самоубийц"
Автор книги: Рэйчел Хэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава шестнадцатая
Только когда они с Аньей – обе не имевшие представления, что же делать дальше, – оказались в гостиной Лииной квартиры, Лия задумалась, не зря ли она это затеяла. Анья осматривалась, бросая взгляд то на высокий белый потолок, то на окно во всю стену и на безупречно чистые льняные шторы, симметрично ниспадавшие справа и слева от него.
Лия откашлялась и предложила:
– Хочешь чего-нибудь выпить?
Анья покачала головой. Теперь она подошла посмотреть на книжные полки в дальнем конце гостиной и потрогала матово-серые прямоугольники колонок, из которых лилось негромкое чириканье и журчанье.
– Попурри дождевого леса номер двести тридцать пять, – сказала Лия. – Могу переключить, если хочешь. Оно автоматически включилось. Новейшая технология. Система считывает наше настроение, когда мы входим в комнату, и выбирает подходящую аудиозапись для оптимального оксидативного восстановления. – Она сама не понимала, что за ерунду несет.
Анья подошла к окну так близко, что коснулась кончиком носа безупречно чистого стекла. Обычно в такой ситуации Лия думала только о том, что останется пятно, и с нетерпением ждала момента, когда останется одна и сможет достать чистую нетканую тряпку. Но сейчас ей было почти все равно, ей было просто интересно, на что Анья смотрит.
– А ты где живешь? – спросила Лия, устраиваясь на диване. Может, если она сделает вид, что это обычный визит, он таким и станет?
– Примерно вон там, – показала Анья. – За одним из тех темно-коричневых зданий.
Там, куда она показывала, находились последние социальные жилые комплексы. Снести их не представлялось возможным – многие их жильцы участвовали в Первой волне экспериментальных программ имплантации и пострадали, когда с их имплантами что-то пошло не так. У зданий был довольно унылый вид – сплошь темный кирпич и крошечные окна.
Анья отвернулась от окна. Лия смотрела на нее против света и видела только темный силуэт с серебристыми очертаниями и распущенные пряди волос, которые поблескивали в лучах солнца.
– Ну так что ты делаешь в «Восстанавливаемся вместе»? – спросила Анья и махнула рукой в сторону окна, будто это все устроила Лия, будто она несла ответственность за раскинувшийся за этим окном город.
Лия решила не принимать это всерьез.
– Ну, – сказала она, – со мной вроде как вышел несчастный случай. А потом Наблюдатели стали всюду за мной ходить. Пришли ко мне в офис, потом домой. Сидели вот тут, – она указала на кремовый диван, пытаясь объяснить, каково это было, что это для нее значило, когда типы из Министерства запросто явились к ней в дом. – Они разговаривали с Тоддом. Он показал им мою музыку.
– С Тоддом?
– Это мой жених. Бывший, – уточнила Лия. – Он здесь больше не живет.
– То есть ты живешь одна? – спросила Анья. Она запрокинула голову, разглядывая потолок, потом перевела взгляд, изучая дальний конец комнаты.
– Да, – ответила Лия. – Это служебная квартира, она мне по должности полагается. Я сама такую не сняла бы. Да это и невозможно, они все принадлежат корпорациям, – она сама не знала, почему оправдывается перед Аньей. – А ты? – поинтересовалась она.
– Я живу с матерью, – ответила Анья.
– Это, наверное, приятно.
Анья молча кивнула, потом улыбнулась краешком губ, но улыбка была какая-то невеселая.
– А твоя мать знает, что ты под Наблюдением? – спросила Лия.
– Нет, – ответила Анья, – не знает.
– Ну да, она, наверное, очень занята.
Анья снова замолчала. А потом неожиданно оживилась.
– У вас тут есть плавательный бассейн?
Лия повернулась, чтобы понять, куда смотрит ее гостья, и, увидев на батарее свой синий купальник, ответила:
– Да, на верхнем этаже. – А потом что-то во взгляде Аньи заставило ее задать вопрос: – Хочешь пойти поплавать? У меня есть лишний купальник, – Лия почувствовала себя неловко: зря она так – Анья наверняка откажется.
Но Анья улыбнулась. У нее засветились глаза, плечи расправились, все ее тело словно распрямилось.
– Правда, можно? Я бы с удовольствием, – сказала она с нескрываемой радостью. – Может, прямо сейчас пойдем?
Когда они пришли к бассейну, на всем этаже не было ни души. Лия поставила сумку на шезлонг и посмотрела на Анью, пытаясь понять, как себя вести дальше.
Анья как раз снимала футболку, и ее голова скрылась под белой тканью. Через несколько секунд Лия увидела, что Анья улыбается во весь рот.
– Ух ты, – сказала она, с упоением рассматривая зеркальную поверхность ярко-голубой воды. Сверху через огромное окно в потолке струился солнечный свет. Анья попробовала воду ногой.
– Теплая, – сказала она почти с разочарованием. А потом прыгнула.
Анья описала плавную дугу в воздухе и почти беззвучно врезалась в неподвижную воду, вскинув при этом руки над головой в молитвенном жесте. Плыла она быстро, но тихо, будто боялась потревожить воду. Лия стояла и смотрела, как Анья плавает: до конца бассейна и обратно, потом снова туда и обратно. В синем купальнике Лии, со светлыми волосами, слипшимися пониже шеи в темную влажную полоску, она чем-то напоминала более светлый, бледный вариант Лии.
Снаружи начинало садиться солнце, его розоватые лучи освещали помещение через окна во всю стену. Горизонт светился оранжевым, а Анья плавала вперед-назад, вперед-назад. Когда она наконец остановилась, чтобы отдохнуть, Лии было слышно ее дыхание. Анья замерла, глядя в небо.
– Какая красота, – сказала она, все еще слегка задыхаясь. – Я не думала, что город может быть таким красивым.
– Из моего офиса вид еще лучше – мы ближе к центру и выше.
Офис. У Лии заныло в животе, и ощущение тихой радости исчезло. Джи Кей и Эй Джей снова принялись ходить к ней на работу, но теперь они часами сидели у Цзяна в кабинете, а выходя, смеялись и похлопывали друг друга по спинам. А Цзян с ней почти не разговаривал.
– А ты что, не пойдешь в воду? – поинтересовалась Анья, вытирая лицо.
– Пойду, – Лия осторожно спустилась в бассейн. Вода холодила кожу, пробиралась под коленки, между бедрами и в крошечные пространства между ногтями и мягкой плотью. Лия опустила голову под воду, потом вынырнула и пригладила волосы так, что они мокрым шлемом обхватили голову. По коже побежали мурашки.
– И это ты называешь теплой водой? – изумленно сказала она Анье, которая покачивалась, держась за край бассейна.
Анья пожала плечами:
– Ну, дома гораздо холоднее.
– Звучит ужасно, – сказала Лия, дрожа всем телом.
– Да, пожалуй, – Анья расплылась в улыбке. – Мы обычно ходили плавать рано утром. Было так холодно, что ног не чувствуешь. Но ты все равно плывешь, даже когда их не чувствуешь. Мать любила плавать.
Любила. Прошедшее время, употребленное Аньей, заставило Лию вздрогнуть. Она внезапно подумала о своей давно умершей матери. Уджу не любила плавать. Она вообще, судя по всему, мало что любила после того, как ушел отец.
В Аньиных словах Лия уловила горечь недавней потери. Она вдруг заметила, что у ее гостьи под глазами морщинки и красные пятна, будто та недавно плакала. Что-то уязвимое читалось в бледности ее кожи, в острых выступах ключиц, в прилипших ко лбу влажных светлых прядях. Анье тоже было больно. Может, у них больше общего, чем Лии сначала показалось?
– Я тоже теряла близких, – тихо проговорила Лия, глядя в воду на свои ступни. Сквозь рябь воды и волны казалось, будто они принадлежат кому-то другому.
Теперь Анья повернулась к Лии. Лицо ее окрасил оранжевый вечерний свет, капли воды прятались в ямках под ключицами и блестели на переносице. Лиин купальник был ей маловат, и лямки врезались в худые плечи.
– Расскажи, – сказала Анья.
И Лия рассказала Анье про свою мать, Уджу. Про то, какие у нее были руки – изящные, но мускулистые и сильные. Эти руки могли собрать диван, который доставили в виде деталей, или разобрать сломанную посудомойку так ловко, что казалось, будто мать играет музыкальную пьесу. И эти же руки становились жесткими, как ремень, когда маленькая Лия не слушалась. Лия рассказала, как мать познакомилась с ее отцом. Она работала тогда инженером в социальной компании и разрабатывала портативные туалеты для самовольных поселений. Говорили, что отец Лии изменился после Второй волны, но мать тоже изменилась. Она ушла с инженерной должности и устроилась в фирму, хотя ее опыт и специализация там были ни к чему. Потому что фирма была связана с Министерством.
Лия рассказала Анье про смерть Сэмюэла. Трещина в отношениях родителей появилась еще раньше, а эта смерть окончательно отдалила их друг от друга. Мать все больше увлекалась новыми веяниями, а отец все больше остывал к ним. Будто назло миру, который стремился к бессмертию, он начал есть вредную пищу и избегал физической активности. Однажды Лия видела, как он замер в дверях комнаты Сэмюэла и целый час простоял там, словно во сне.
Она лишь мимоходом упомянула про то, что отец исчез, не сказав Анье почему. Не стала она говорить и о том, что он вернулся, хотя его разыскивает Министерство. И о том, как сильно она боится за отца.
Анья внимательно слушала, покачиваясь на воде, изредка кивала и иногда говорила «угу» или «понятно».
Когда Лия закончила рассказ, солнце село, и теперь помещение заливал прохладный искусственный свет. Небо снаружи было фиолетовое, как синяк, последние лучи солнца исчезали за тонкими полосами облаков.
Какое-то время они молча покачивались на воде у края бассейна. Лия больше не испытывала потребности чем-то заполнить молчание, теперь ей было легко и уютно в тишине.
– А ты ведь еще не плавала, – сказала Анья наконец.
– Точно, не плавала. – Кончики пальцев у Лии сморщились, как изюм.
Анья ушла под воду с головой, потом стремительно вынырнула, задорно улыбаясь.
– Давай наперегонки!
– Что?
– Ты меня слышала?
Лия покачала головой в нерешительности, но в конце концов все-таки улыбнулась.
– А давай! – сказала она. – Туда и обратно?
– Туда и обратно, – кивнула Анья.
На счет «три» они поплыли. Вода шумела у Лии в ушах. Она плыла быстрее, напористее, чем обычно, даже не оглядывалась посмотреть, где Анья, кто из них впереди, но победить ей очень хотелось. Лия сосредоточилась на том, чтобы плыть правильно – четко двигать ногами, гребки руками выполнять продуманно и под нужным углом. Доплыв до дальней стороны, она развернулась и в этот момент заметила Анью. Они шли вровень. Лия поплыла быстрее и на обратной дистанции выложилась еще больше. Ей даже не пришло в голову подумать о риске микроразрывов и перенапряжения связок. Эти несколько минут для нее существовали только ноющие от напряжения икры, легкие, заполнявшиеся воздухом, и колотившееся у нее в груди все еще органическое сердце.
Лия коснулась края бассейна и обернулась, чтобы победно посмотреть на Анью – она была уверена, что пришла первая. Но Анья оказалась рядом – она тяжело дышала, закинув руку на бетонный бортик.
– Кто победил? – спросила Лия.
– Не знаю, – весело отозвалась Анья.
– Тогда я, – сказала Лия, массируя икроножную мышцу.
– Я пыталась быть тактичной, – рассмеялась Анья.
Лии не хотелось уходить из бассейна. За последние несколько часов ей стало казаться, что все не так уж сложно, и она боялась, что, когда выберется из воды и вытрется, это ощущение уйдет. Но Анья уже вылезала на холодную плитку. Вода стекала по ее ногам, повисая капельками на крошечных светлых волосках.
И Лия последовала за гостьей. Пока они вытирались и надевали одна – халат, другая – футболку, Анья спросила, нельзя ли ей переночевать у Лии. Она произнесла это так тихо, что Лия стала сомневаться, не показалось ли ей. Но когда она повернулась к Анье, та так деловито поправляла лямку купальника, избегая зрительного контакта, что Лия поняла – она все правильно услышала.
– Конечно, – сказала Лия, чувствуя странное тепло в груди. – Я тебе постелю в гостевой комнате.
Гостевую комнату она использовала как студию. Вспомнив об этом, Лия инстинктивно встревожилась, а потом сама над собой посмеялась: Анья явно не из тех долгоживущих, кого беспокоят подобные вещи. И когда они спустились вниз, Лия сложила картины аккуратной стопкой в углу комнаты и впервые за много лет застелила диван-кровать.
Анья и правда не выразила удивления по поводу картин. Она вообще ничего о них не сказала, хоть и задержалась взглядом на забрызганном краской зеркале и на начатом холсте, который стоял на мольберте. Подойдя к окну, она провела пальцами по резиновой пломбировке внизу окна, на стыке стекла с цементом, и спросила:
– Как это открывается?
Лия уставилась на нее. Это она серьезно? Но Анья по-прежнему вопросительно смотрела на нее. Лия ответила с изумлением:
– Никак. Директива 7077А.
– Какая жалость, – отозвалась Анья, – Тут такой замечательный ветерок, – она перестала ощупывать пломбировку.
– Готово, – сказала Лия, закончив взбивать последнюю подушку.
– Спасибо, – Анья благодарно улыбнулась, будто Лия сделала ей большое одолжение.
Лия знала, что пора пожелать Анье спокойной ночи, выйти из гостевой комнаты и уйти спать. Но ей не хотелось. Поэтому она сказала:
– Музыка! Ты же сказала, что хочешь увидеть мою коллекцию. Послушать музыку. А мы так до нее и не добрались.
– Да, – произнесла Анья, – музыка.
Гостья вдруг показалась Лии очень усталой и при этом совсем юной, почти ребенком. Лия впервые задумалась о том, какой у Аньи срок. Она осознала, что весь день говорит только о себе.
Лия отвела Анью обратно в гостиную. Ей до смешного хотелось порадовать гостью, поэтому она начала с самого интересного, что у нее было. Она открыла шкафчик и продемонстрировала несколько полок компакт-дисков в пластиковых футлярах. Чтобы собрать их, Лия потратила много лет и немалые деньги. Поскольку официально слушать классическую музыку не рекомендовалось, ее не транслировали по обычным каналам – да в общем-то совсем нигде не транслировали. Чтобы послушать ее, требовались записи на физических носителях, а достать их было трудно – они встречались редко и стоили дорого.
Анья провела пальцами по пластиковым корешкам дисков. Лия не отрывала от нее взгляда, втайне надеясь, что ней сейчас лицо гостьи засияет от радостного волнения и изумления, что она начнет увлеченно обсуждать с Лией ее постыдную, тайную страсть к музыке.
А Анья вела рукой вдоль ряда дисков – слева направо, одна полка за другой – и задумчиво хмурилась, наклоняя голову набок и читая названия. «Она что-то ищет», – поняла Лия.
Наконец Анья остановилась. Ее указательный палец застыл на каком-то диске, и она уставилась на него, не моргая. Лия ждала, что Анья вытащит диск, подержит в руках, спросит, нельзя ли его послушать. Но та ничего такого не сделала – замерла, словно статуя, только губы чуть-чуть подрагивали.
– Хочешь это послушать? – спросила наконец Лия.
Ее вопрос словно снял заклятие. Анья, сглотнув, кивнула, но диск с полки так и не вытащила.
Лия наклонилась посмотреть, что же Анья выбрала. Это были «Страсти по Матфею», запись, которую Тодд ставил несколько недель назад, где пела та знаменитая шведская контральто. На секунду Лия задумалась – может, Анья слушала ее у себя на родине? Лия мягко отодвинула Аньину руку, с удивлением отметив, какими холодными стали у гостьи пальцы, вытащила пластиковый футляр, открыла его и сняла диск с зажима, на котором он держался. Ей очень нравился щелчок, который при этом издавал зажим.
Лия открыла другой шкафчик, где стоял старинный проигрыватель компакт-дисков – в доме ничего ценнее для нее не было. Она искала такой проигрыватель много лет и специально ездила за ним на Внешние рынки.
Лия нажала на кнопку «Пуск». Из динамиков заструился, заполняя комнату, меланхоличный звук солирующей скрипки. На душе у Лии было тепло от всего, что случилось за сегодня, – приятной усталости от плавания, откровенного разговора, потока музыки, наполнявшего ее сейчас. Она с улыбкой повернулась к гостье, чтобы разделить с ней этот момент.
Анья сидела совершенно неподвижно: ноги ровно стоят на полу, спина прямая, руки по-детски сложены на соединенных коленях. Глаза она закрыла.
Лия потихоньку присела на другом конце дивана. Анья не пошевелилась.
Когда первая ария закончилась, Анья так и сидела, как статуя, а по щекам ее из-под закрытых век медленно текли слезы. Подчиняясь внезапному порыву, Лия придвинулась к ней вплотную и осторожно обняла за плечи. Лия почувствовала, как Анья почти неслышно вздохнула, и этот вздох всколыхнул все ее тело, будто исходил из самой глубины ее существа.
Они просидели так одну арию, потом другую, потом третью…
Глава семнадцатая
Анья ходила кругами по плюшевому ковру. Нервы у нее были натянуты до предела. Проходя в двенадцатый раз за утро мимо большого окна в эркере, она заметила, что внизу начали собираться гости. Женщины с обнаженными плечами и высокими прическами, мужчины с прямой осанкой и ухоженными бакенбардами.
Портреты на стене тоже добавляли нервозности. Одно и то же лицо глядело на нее со множества застекленных изображений. Анья никогда не встречала женщину с этих портретов, но почему-то ей казалось, что они знакомы. У женщины был прямой нос с высокой переносицей, рассекавший ее лицо пополам, высокие скулы, темные волосы и будто перепачканные вином темные-темные губы. На всех портретах она выглядела счастливой и сдержанно, но искренне улыбалась – тут получала какой-то кубок, там держала в руках пойманную рыбину. Везде она была совсем юной – потом, наверное, стала жить отдельно, а родители оставили комнату в неприкосновенности. Анье хотелось знать, какой она стала, когда повзрослела, – мягче стали с возрастом черты ее лица или резче, сохранила ли она свою детскую стрижку. Потом Анья сообразила, что скоро все увидит сама.
Скрипка так и лежала в футляре, Анья его не открывала. Она сказала хозяевам, что ей нужно тихое место, чтобы подготовиться. Они ничуть не удивились и, перекинувшись несколькими фразами, отвели ее сюда.
Но готовиться ей было незачем. Подготовилась она три дня назад, сидя у Лии на диване, пропуская музыку через себя. Теперь Анья помнила каждое крещендо и декрещендо, каждую паузу и фермату. Больше того, она помнила, как эта музыка отдается внутри нее, в животе, в нервной системе, в костях.
На самом деле Анья просто хотела скрыться от толпы на первом этаже. Когда она пришла, гости только начинали собираться, но висевший в воздухе густой резкий запах тел, пропитанных летней жарой, коснулся ее чутких ноздрей.
Анья села на кровать, положила на колени футляр и раскрыла его. Внутри на темном бархате лежала скрипка, полированное дерево словно испускало невидимый свет. Анья подняла ее к подбородку и закрыла глаза. Коснувшись смычком струн, она ощутила скрытую внутри музыку, соприкоснулась с ее внутренним напряжением и, не издав ни ноты, начала играть пьесу в уме.
Анья так и сидела, когда дверь открылась – тихо, с едва уловимым звуком.
– Какое красивое платье.
Анья открыла глаза. В дверях стояла высокая стройная женщина, собранные на макушке волосы делали ее еще выше.
– Миссис Джекман, – сказала Анья, вставая и протягивая ей руку. – Сожалею о вашей… – она сбилась и покраснела. Можно ли это назвать потерей?
Миссис Джекман ни капли не смутилась. Она широко улыбнулась, продемонстрировав сверкающие белые зубы, и взяла Анью за руки. У нее были такие же мягкие и теплые руки, какими когда-то были руки Аньиной матери.
– Нет-нет, обойдемся без этого, – сказала миссис Джекман. – Я-то не против, но вы же знаете, кое-кому подобные вещи не по нраву.
Она положила ладонь на талию Аньи. Сквозь тонкую ткань чувствовалось, какая теплая у нее ладонь и твердая хватка.
– Такой чудесный материал. Где вы купили это платье?
Анья покраснела.
– Еще дома, в Швеции. Оно у меня уже давно, – соврала она.
Миссис Джекман кивнула так серьезно, будто Анья сказала что-то очень важное.
– Если вы не против подобных вопросов, я хотела бы уточнить – что вы сегодня будете играть?
– Баха, – сказала Анья. – Как мы и договаривались.
– Да, конечно, – кивнула миссис Джекман. Кажется, она хотела сказать что-то еще, но передумала и посмотрела на фотографии на стене.
– Для меня честь… – начала Анья.
– Ш-ш-ш-ш, не стоит. Вы столько сделали для Общества. Идея с видео просто отличная, даже Доминика не придумала бы лучше. Жаль, она не успела увидеть эти ролики – она бы оценила. Благодаря видео, мы достучались до гораздо большего числа людей. Похоже, теперь общественное мнение действительно начинает склоняться в нашу сторону. Конечно, ситуация неоднозначна – некоторых правоверных мы вконец разозлили. Но даже так называемые жизнелюбы заговорили о том, что ситуация кардинально меняется. И все благодаря вам и вашей идее.
Анья кивнула. На мгновение она задумалась, как ее мать отнеслась бы к этим съемкам, но потом прогнала эту мысль.
– И потому мы очень рады, что вы согласились. Никто другой не смог бы заменить Доминику, – на мгновение умолкнув, миссис Джекман потрогала одну из фотографий. – Думаю, она бы не возражала.
А женщина с фотографий, более молодая и круглолицая версия миссис Джекман, по-прежнему смотрела на них со стен. Какой она была бы сейчас, если бы все пошло по-другому? Может, со временем ее скулы стали бы выступать резче, как на точеном лице миссис Джекман. А может, с возрастом она стала бы больше похожа на мистера Джекмана – кожа смуглее, лицо мягче. «Теперь этого никто уже не узнает», – подумала Анья. Она взяла скрипку за гриф и вышла из комнаты вслед за миссис Джекман.
