Текст книги "Общество самоубийц"
Автор книги: Рэйчел Хэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава двадцать шестая
– Три веджибургера, два нутрикоктейля, четыре порции отварных картофельных долек! – крикнула повариха. – Три веджибургера, два нутрикоктейля…
– Все, все, уже беру, – отозвалась Анья, поморщившись. Тарелки она ловко удерживала на предплечьях, а в каждой руке держала по коктейлю.
– За картошкой я вернусь, – сказала она.
– Давай быстрее, дорогуша, у нас уже места на прилавке не хватает. И где, черт возьми, Бранко?
– Без понятия, – ответила она.
– Нашел, когда пропускать смену, – пробормотала Розали, мастерски переворачивая одним движением целый ряд капустных котлеток.
Анья чуть не бегом устремилась обратно в зал. В столовой скопилась масса народу, а Бранко так и не появился. В часы пик в столовой всегда было напряженно, но сегодня здесь царил настоящий хаос. Анья поставила бургеры на стол, однако сидевшее за ним семейство так увлеченно ругалось, что ее появление внимания почти не привлекло.
Она торопливо пошла обратно в кухню, но ее остановил пронзительный голос, перекрывавший шум:
– Мэм! Мэм, можно вас?
Анья развернулась. Женщина из семейки скандалистов, которая только что получила свои бургеры, сняв с одного булочку, махала ею в направлении Аньи. Жемчужные сережки посетительницы поблескивали под лампами дневного света.
– Мы же заказывали гамбургеры с безуглеводными булочками! А это явно обычные безглютеновые! И мы как минимум сорок минут тут сидим, а никто так и не вытер стол, – она ткнула наманикюренным пальцем в виниловую поверхность и скорчила недовольную гримасу.
– Сейчас уточню, – Анья развернулась, собираясь обратно в кухню.
– Вы что, не собираетесь их забрать? – поинтересовалась женщина, повышая голос почти до визга.
– Я хочу сначала проверить ваш заказ, – сказала Анья, улыбаясь через силу.
– Проверить? Что тут проверять? Просто принесите нам то, что мы заказали!
– Разумеется, – Анья собрала тарелки со стола, не прекращая улыбаться.
– У меня четыре порции вафель из кейла в собственном соку вянут, – сообщила Розали, когда Анья вернулась в кухню. – Ты зачем несешь еду обратно? Нет-нет-нет, еду несут из кухни, а не в кухню. Ты перепутала. Разворачивайся.
– Они говорят, что заказали безуглеводные булочки.
– Безуглеводные? У нас безуглеводных не бывает. Что дальше? Они потребуют «Нутрипак» со вкусовыми добавками премиум-категории? Напомни им, что у нас тут столовка, дорогуша, а не бар в Верхнем Вест-Сайде с нулевым коэффициентом питательных веществ. Безуглеводные! Я им покажу безуглеводные! – Розали принялась яростно перемешивать бобы в кастрюле.
Анья вернулась в зал, все еще держа в руках тарелки с бургерами. Пока она стояла и думала, не сказать ли скандалистке, что булочки сделаны из новой смеси, идеально имитирующей текстуру углеводов, дверь с шумом распахнулась и вошел Бранко.
– Где тебя носило? – шепотом поинтересовалась Анья, когда он оказался рядом.
– Надо было кое с кем встретиться, – сказал тот, стягивая стеганую куртку.
– Халима заболела, и тут настоящий дурдом. С кем еще встретиться?
– Потом расскажу.
Он неторопливо снял шарф и аккуратно повесил все на крючок у входа.
– Давай живее! Роз с ума сходит, – прошипела Анья. Бранко молча кивнул и отправился на кухню.
Анья отнесла бургеры обратно скандальному семейству. Она как раз объясняла им, что у поставщика безуглеводных булочек, к сожалению, сегодня случилась авария, когда кто-то тронул ее за локоть.
– Надо поговорить, – сказал Бранко.
Анья с легким раздражением заметила, что руки у него пустые.
– Почему ты не разносишь заказы? – тихо поинтересовалась она.
– Это важно.
– Простите, – теперь клиентка размахивала листиком салата, – у вас в меню сказано «ростки дикорастущего салата рокет», а по-моему, это самый обычный рокет, а вовсе не дикорастущий.
Анья снова обернулась к Бранко.
– Ну ладно, давай.
Они зашли за барную стойку. Бранко достал несколько бокалов и начал, не глядя, наливать в них напитки.
– В чем дело? – спросила Анья. Теперь, стоя рядом с Бранко, она видела, что руки у того дрожат, а лицо блестит от пота.
– Я знаю одного парня, – проговорил мужчина. – Могу тебя с ним свести.
Анья едва его слышала – в столовой было шумно, да еще и сам Бранко позвякивал бокалами, переставляя их на прилавке.
– О чем ты? Зачем свести? – спросила она с легкой улыбкой. Вряд ли Бранко собирался устраивать ее личную жизнь.
Тот искоса глянул на нее.
– Насчет твоей матери, – сказал он тихо.
Анья наконец поняла.
– Ты что, предлагаешь достать мне… – начала она.
– Не я. Я же сказал, что знаю одного парня. Это будет стоить денег. Но он может достать что угодно. Т-таблетки или другое, ну, знаешь…
Анья не смогла удержаться и истерически расхохоталась.
Т-таблетки! Ох, если бы все было так просто. Если бы дело было только в том, как это устроить. Купить таблетки на черном рынке, развести в воде, влить в горло матери…
Проблема не в том, как решить проблему, а готова ли сама Анья так ее решать.
– Ты чего? – напрягся Бранко. – Я просто хочу помочь.
Анья видела обиду на лице мужчины, но остановиться не могла. Ей не нравился издевательски-горький звук ее смеха. Внезапно она осознала, в кого превращается, и поняла, кем станет, если так пойдут дела и дальше.
Глава двадцать седьмая
Со дня вечеринки Кайто звонил ей регулярно. Один звонок утром, до того, как Лия уйдет на работу, и один – вечером, когда, по его расчетам, она должна вернуться домой. Каждый раз, когда телефон рассыпал привычную трель, Лия бросала все дела и, не отрываясь, смотрела на светящийся экран, где мигало имя ее отца. Она сохранила его номер под именем Кайто Кирино – «Папа» казалось слишком интимным. Ей невероятно хотелось ответить, услышать голос отца, сделать вид, что она не приходила на ту вечеринку и ничего не знает о его планах. Но каждый раз Лия сидела и ждала момента, когда прекратятся звонки.
В тот день, когда Цзян сообщил Лии, что ее отстранили от работы, он вошел в ее кабинет необычно бодрым шагом и с куда более целеустремленным видом, чем обычно. В оранжево-розовой рубашке, отглаженном синем блейзере и блестящих кожаных туфлях. Обычно на работу он так броско не одевался. Редеющие волосы Цзян зачесал назад в попытке изобразить модную пышную прическу, правда, по бокам зачес уже начал оседать.
Он сообщил Лии про отстранение с непривычной интонацией, в которой явно слышалось чувство собственного превосходства. Лия приняла новость спокойно. Она смотрела на руки бывшего шефа – они совсем не дрожали. Разобравшись с Лииным «делом», как Цзян теперь это называл, он явно ожил. Речь его включала выражения вроде «к несчастью», «временно» и «контроль», но Лия прекрасно понимала, что они означают. Непригодность к работе, репутация фирмы, лечение. Цзян вручил ей официальное письмо – печатала его Чу Ли, та секретарша, которая постоянно спрашивала, где Лия покупает туфли, – и внимательно наблюдал, как Лия его читала. В письме не нашлось ничего, что Цзян не озвучил раньше. Она подняла голову – за дверью стояла Натали.
– Натали займется твоими клиентами, – подытожил Цзян и моргнул. Впервые за утро он выглядел виноватым.
Лия кивнула. Воевать смысла не было. Она чувствовала это по странно веселому настроению Цзяна и по его спокойной отстраненности. Цзян и другие партнеры решили, что Лия стала обузой. Конечно, указать причину отстранения таким образом они не могли и потому принялись рассуждать о том, что делается это для ее же блага, а не ради чести мундира фирмы, но она-то знала.
Лия не спрашивала, когда можно будет вернуться. Она знала: у Цзяна нет на это ответа, он просто почтальон. Но когда бывший шеф закрыл за собой дверь, чтобы «дать ей немного времени», и Лия принялась собирать ручки и отключать компьютер, касаясь пальцами прохладной гладкой поверхности своего стеклянного стола, она почувствовала, как в ее груди растет какой-то твердый ком.
Все ее вещи вместились в маленькую коробку, которую Лия оставила в углу кабинета. Она огляделась еще раз, любуясь видом из окон во всю стену, световым фонарем, растениями у стен. Ни гнева, ни боли от потери она не ощущала и сама этому удивлялась. В уме у нее уже складывался план, и его очертания становились все яснее и четче, как силуэт человека, который приближается сквозь туман.
На следующее утро после отстранения Лия решила устроить себе ванну. Она зажгла соевую свечу, от души намазалась скрабом, стараясь делать все не спеша. Потом приготовила свой любимый салат – из кейла и семян подсолнуха – и неторопливо съела его, глядя в никуда, сворачивая листья пальцами и медленно отправляя их в рот один за другим. Но потом, когда Лия сполоснула и высушила тарелку, вымыла раковину и вытерла руки, в квартире стало просто невыносимо тихо. Она поняла, что скучает по негромкому звуку шагов коллег, ходивших туда-сюда по разделявшим этажи стеклянным перекрытиям, скучает по телефонным звонкам, по приглушенным разговорам за стеной.
Лия вышла в гостиную. Там тоже стояла мертвая тишина. Льняные шторы неподвижно и вяло висели по сторонам большого окна, словно холодные белые колонны, обрамлявшие мир за стеклом. Лия на мгновение задумалась, каково это – жить в доме, где ветерок шевелит занавески на открытом окне.
Ее шторы не шевелились. Как и листья растения, неподвижно стоявшего в углу гостиной. Лия оглядела комнату еще раз: все выглядит затхлым и неподвижным. Застывшим. Похоже, требуются серьезные перемены. Почему бы не переставить мебель? Все дело в разнообразии. Она немедленно взялась за работу и отшила кушетку в одну сторону, а столик, занимавший подле нее место, – в другую. Потом аккуратно сняла фотографии гаваней и городов в застекленных рамках со стеллажа у дальней стены и потихоньку переволокла его в другой конец комнаты. Расстелила на полу по диагонали кремовый коврик. Так ей показалось куда приятнее глазу. Наконец пришел черед декоративного горшка с растением. Взяв его в руки, Лия покрутилась по гостиной и, решив, что наиболее подходящее место для цветка – возле кушетки, там, где раньше был столик, установила горшок.
Выпрямившись, Лия снова оглядела помещение. Так гораздо лучше, решила она, более динамичная расстановка. Раньше здесь были сплошные параллели и прямые углы, мебель скучно стояла в ряд вдоль стен. Теперь кушетка располагалась по диагонали, отсекая угол комнаты. Образовался уголок для чтения: стеллаж с журнальным столиком, примостившимся сбоку.
Отдышавшись и немного передохнув после физической нагрузки – перетаскивания мебели, – Лия вновь обратила внимание на тягостную тишину. Ей казалось, что занавески колышутся от ударов ее сердца.
Третья волна. Лия представила, как бы это было замечательно, вообразила изумленное лицо Джесси. Эйфория – она победила, вошла в число избранных! Она бы сразу начала ходить на процедуры – в рекомендованном темпе, конечно. И когда дело дошло бы до имплантов, все проблемы с рассогласованием и прочими побочными эффектами наверняка были бы решены. Каждую неделю Лия выходила бы из клиники, сверкающая здоровьем и могуществом, и становилась бы все сильнее и сильнее, под стать античным богам. Кровь, текущая по ее сосудам, наполнилась бы жизненной силой. Кожа стала бы свежей, невероятно мягкой и одновременно неуязвимой, непроницаемой.
Она стала бы богиней. И ничто в целом свете не могло бы причинить ей боль.
Телефон зазвонил. Опять отец. Впервые за три недели Лия сняла трубку.
– Лия?
– Привет, папа.
– Много дел на работе? Мне никак не удавалось до тебя дозвониться, – голос звучит ровно. Ни обвинений, ни обид, ни тревоги. Будто ничего не произошло.
Лия рассеянно кивнула, потом сообразила, что Кайто ее не видит.
– Да, я очень занята – новый клиент на работе, – соврала она.
– Ого. И как идут дела?
– Хорошо, – ответила Лия. – Немного трудно, но хорошо.
– Ну ты постарайся не перерабатывать, – сказал отец. Прозвучало очень похоже на Тодда, она ждала, что он добавит: «Здоровый дух, здоровое тело». Но он, конечно, не добавил.
– Не буду. Слушай, мне пора бежать. Много дел.
– Ладно, – отозвался Кайто, потом, помедлив, добавил: – Надо бы встретиться как-нибудь. В ближайшем будущем. Поболтаем. Когда у тебя найдется время.
Разговор закончился.
Когда у тебя найдется время. Лия оглядела пустую гостиную. В ней царила полная тишина, если не считать легкого дыхания вентиляпионной системы, доставлявшей в квартиру свежий воздух. Если сесть неподвижно, закрыть глаза и не шевелиться, может показаться, что тебя нет, что ты никогда не существовал и время никогда не существовало. Прежде Лии не приходило в голову, что этого самого времени может быть слишком много, но теперь, когда исчезла привычная рабочая рутина, предстоящие годы жизни показались ей бесконечными. Не так ли чувствовал себя ее отец?
Ну уж нет. Она вскочила. Третья волна приближается. И она станет ее частью, неважно, согласны с этим Цзян, Тодд и Наблюдатели или нет. Она не собирается вечно прозябать в Списке наблюдения, понимая, что с каждым днем отведенный ей срок становится все меньше, пока наконец не станет слишком поздно. Она добьется внимания и уважения. Она совершит то, чего даже отец не сможет проигнорировать.
Глава двадцать восьмая
«Встречи обычно проводятся в частных домах, – сказала ей Анья. – Вдали от любопытных глаз». Лия, конечно, об этом знала, но кивнула, будто слышит о таком впервые. «Но эта встреча особенная, – добавила Анья. – Она состоится в ресторане».
Ресторан оказался вполне приятный. Он разместился под сводами перестроенной церкви во Втором округе – одного из последних невысоких зданий в Центральных округах (правда, под ним вырыли еще десять подземных этажей). Наверняка его до сих пор не снесли только благодаря какому-то высокопоставленному покровителю, имевшему друзей в Министерстве. Лию удивило, что Общество проводит встречу в таком месте, но потом она вспомнила вечеринку – особняк в богатом районе, гости в шелках и мехах. Как там Джи Кей сказал? Джекманы… у них большие связи.
Входя в ресторан, Лия вспомнила Джи Кея. Мысленно посмотрела на его бледную кожу, наверняка страдающую от солнца, заглянула в его водянистые голубые глаза – сплошь рецессивные гены, которые скоро напрочь исчезнут из генетического набора человечества. Она почувствовала внезапный приступ жалости к Наблюдателю – силит, бедолага, за огромным столом в крошечном офисе и переписывает всякую канцелярскую чепуху, несмотря на все свои дипломы. Теперь, когда они начали сотрудничать, Лия больше не испытывала к Джи Кею ненависти. Она осознала, что в происходящем его вины нет и удовольствия от работы он не получает. А вот при мысли об Эй Джее в ней вскипали прежние чувства – обжигала ярость, вспыхивал гнев. Бедный Джи Кей, тяжело ему работать с таким напарником!
Впрочем, это все мелочи. Лия повеселела и поправила в петельке перламутровую пуговицу на шифоновой блузке. Удивительно, какие компактные делают теперь камеры – такие крошечные, что они помещаются в одно из четырех отверстий обычной пуговицы! Объектив «рыбий глаз» гарантировал съемку на двести тридцать пять градусов во всех направлениях, так что Лии не придется думать о том, в какую сторону поворачиваться. Микрофон, как уверял ее продавец виртуального магазина, тоже очень чувствительный. Он был еще меньше камеры, просто проволочка с закругленным концом с булавочную головку. Лия спрятала его в манжете блузки.
– Чем могу помочь, мэм? – поинтересовался метрдотель в безупречно отглаженном костюме. Руки он сложил на животе, как оперный певец.
– У вас должен быть зарезервирован стол на имя Аньи Нильссон, – улыбнулась ему Лия. Ей казалось, что всем слышно, как стучит ее сердце под тонким шифоном. «Антисанкционно, – гудело у нее в голове, – антисанкционно, антисанкционно…»
Метрдотель вежливо кивнул и жестом пригласил ее следовать за ним. Сигнала тревоги не прозвучало, никто не стал обмениваться понимающими взглядами или звонить, никто не побежал за работниками Министерства.
Перед Лией распахнулись двери в огромный сводчатый зал – сплошь серый камень и цветные витражи. Потолки были очень высокие, выше, чем она когда-либо видела. Столы, на которых горели свечи в подсвечниках, и хорошо одетые люди казались в этом зале чем-то незначительным. Лия отметила, что посетители здесь выглядят точно так, как и в других заведениях подобного уровня, – ухоженные и тщательно причесанные долгоживущие, которые изысканно потягивают свои «Нутрипаки» со вкусовыми добавками. «Очень подходящее место для моих клиентов», – подумала Лия и украдкой огляделась – не узнает ли кого? Не узнала.
Метрдотель повел Лию через зал – и никто не обращал на нее ни малейшего внимания, да и с какой стати? Она выглядела как и все прочие. Она такая и есть, сказала себе Лия, нервно теребя пуговицу на блузке.
Метрдотель подвел ее к скользящей двери в глубине зала и дважды негромко постучал.
– Входите, – отозвался незнакомый голос.
Лия вслушалась. Нет, это точно не Анья.
Метрдотель, отодвинув дверь, приветственно взмахнул рукой. Лия шагнула внутрь, и створка за ее спиной встала на свое место.
Освещение здесь оказалось более тусклым, чем в основной части ресторана. Когда глаза Лии привыкли к полумраку, она увидела, что большую часть зала занимал длинный стол, по обеим сторонам которого на деревянных скамьях, судя по всему, когда-то стоявших в церкви, сидели люди.
– Лия, ты пришла! – с другого конца стола ей махала Анья. – Извини, я бы встала, но эти скамейки… – она ткнула рукой куда-то вниз. – Чертовски сложно выбираться. В общем, народ, это Лия. Знакомьтесь!
Небольшое помещение наполнил гул приветствий. Эхо пошло гулять от стены к стене, и Лии показалось, что оно отражается от костей черепа прямо в ее голове. Она помахала рукой в ответ.
– Всем привет!
Кто все эти люди? Знакомы ли они с ее отцом?
Что, если отец здесь? Внезапно Лию охватила паника. Она не подумала о том, что станет делать, если сюда пригласили и его. Лия повертела головой, пытаясь разглядеть в тусклом свете лица собравшихся, но быстро поняла, что Кайто в зале нет. Если бы он сидел тут, Лия бы это почувствовала. Как тогда на тротуаре – когда это было? Почти два месяца назад! Краткий миг на фоне прожитых ею лет, но с тех пор столько всего случилось, что хватило бы на века. Тогда она была совсем другой и все в ее жизни было другим – четким, ясным и правильным: Тодд, Цзян, надежный статус долгоживущей.
Собравшиеся с интересом смотрели на нее. Лия тряхнула головой и заставила себя улыбнуться.
– Где мне сесть? – спросила она, надеясь, что ее подзовет Анья. Но та не шелохнулась – даже не попыталась подвинуться и освободить место для Лии.
– Можно здесь, – послышался женский голос.
Занимая указанное место, Лия поняла, что слышала этот голос раньше. А когда оказалась рядом с пригласившей ее к столу женщиной – та сидела спиной к двери, и потому Лия, когда вошла, не видела ее лица, – мгновенно узнала эти выступающие скулы и глубокие темные глаза. Правда, знакомое красное платье в блестках сменил другой наряд.
– Как вас зовут? – спросила соседка по столу.
– Лия, – ответила она, не успев задуматься, стоит ли называть свое настоящее имя. Но было уже поздно, да и Анье известно и кто она, и где живет. – Лия Кирино.
Она подумала про крошечный микрофон в манжете блузки. Руку Лия положила на стол, на накрахмаленную белоснежную скатерть, чтобы спрятанное в рукаве миниатюрное устройство могло работать без помех.
– А вас? – с улыбкой отозвалась Лия. Будто не знала, кто перед ней.
– Кассандра Джекман, – ответила собеседница. – Меня обычно называют миссис Джекман, – она улыбнулась.
Зубы у женщины оказались очень белые, но неровные по краям, будто она скрежетала ими во сне. Может, она и правда так делала? Скрежетала зубами, вспоминая всех людей, которых она убила. Или свою дочь Доминику.
– Вы новенькая, не так ли? – уточнила миссис Джекман. – Анья мне про вас рассказывала. Про наблюдение и сеансы групповой терапии. Поверьте, мне очень жаль, что вам приходится терпеть это так называемое «лечение». Что за кошмарный фарс…
Она постучала длинным ногтем по основанию своего бокала. Раздался резкий высокий звук, и Лии показалось, что он отдается эхом у нее в позвоночнике. Все в миссис Джекман действовало ей на нервы. Лию раздражало ее пропахшее табаком дыхание, казавшаяся гофрированной кожа на шее и особенно – ее сильные руки с белыми ладонями, чем-то напоминавшие руки Лииной матери. Дряхлеющая, но опасная, ухоженная, но безрассудная.
– О боже, этот цирк! Мне тоже приходилось туда ходить, – сказал человек, сидевший напротив Лии и миссис Джекман. У него были мягкие выразительные черты лица, часто встречавшиеся среди долгоживущих смешанного происхождения, кудрявые черные волосы падали на ослепительно белый воротник рубашки. Он поставил локоть на стол и подпер подбородок ладонью, словно подросток, готовый поболтать. – Слушайте, а Джордж все так же ужасно потеет?
– Вы были в «Восстанавливаемся вместе»? – удивилась Лия. – Вы были в Списке наблюдения?
– Все мы там были, деточка. Министерству же нечем больше заняться, – мужчина рассмеялся, и те, кто сидел рядом, засмеялись тоже.
– Не понимаю, – пробормотала Лия.
Но не успел неожиданный собеседник ответить, как в помещение вереницей вбежали официанты. Они выстроились за обедающими, держа тарелки на согнутых под прямым углом руках, а потом, словно по какому-то невидимому сигналу, одновременно наклонились и поставили тарелки перед гостями.
– Отлично! – сказал мужчина напротив и взял нож.
«Традиционный обед», – подумала Лия. Конечно. Ведь на столе лежат ножи и вилки разных размеров, а не только ложка, как для «Нутрипака». Но хотя Лия сама интересовалась традиционной кулинарией, она не узнала оказавшийся перед ней овощ – аккуратный прямоугольник цвета заката, что-то среднее между розовым и желтым. Когда окружающие начали разрезать эти прямоугольники, Лия поняла, что это какой-то паштет. На дорогих традиционных обедах часто использовались разные паштеты, а также желе и муссы. Наверное, это цветная капуста или редис, в которые добавили немного помидоров – это объяснило бы цвет блюда.
– Приятного аппетита, – сказала миссис Джекман и положила салфетку на колени. Она отрезала от своего прямоугольника аккуратный квадратик и положила его в рот, подцепив на вилку.
Последовав ее примеру, Лия взяла в руки нож и вилку и повторила последовательность операций. Но как только кусочек еды попал к ней на язык, она поняла, что тут что-то не так. Паштет оказался тяжелым, липким и жирным – на тарелке он ничем не пах, но во рту запах был невыносимый! Он пах потом и травой. Он пах животным!
Лия хотела выплюнуть эту гадость, но паштет уже растворился и заполнил весь рот, пробрался между зубами, стек под язык, в горло. Она помнила запах стейка на вечеринке. Эта штука не была похожа на стейк. Маслянисто-сладкий, пряный и резкий вкус определенно отдавал гнилью. Лия схватила бокал и сделала большой глоток воды, чтобы ополоснуть рот.
Но и вода в бокале водой не была. Жидкость обожгла горло, и Лия закашлялась. На глазах у нее выступили слезы.
– Помедленнее, дорогуша, это только первое блюдо, – сказал мужчина.
– С вами все в порядке? – поинтересовалась миссис Джекман.
Кашель потихоньку проходил.
– Что… что это такое?! – с трудом выдавила Лия, отодвигая бокал. – И это? – она указала на свою тарелку.
– Всего-навсего лучший фуа-гра, – с улыбкой произнес мужчина, раскатисто произнося звук «р». – А напиток – это в честь нашего нового лидера. Аквавит, традиционная шведская выпивка.
– Мануэль! – миссис Джекман глянула на него с упреком.
– Это же… это животное мясо, – сказала Лия. Теперь, когда жжение ушло, она снова почувствовала этот особый вкус. «Омерзительно», – подумала она.
– Это, детка, не просто мясо, – оскорбленно пояснил Мануэль. – Это чистый, беспримесный жир из печени гусей на вольном выпасе, импортированный – за огромные деньги, кстати! – из одной из последних цивилизованных зон в Европе!
– Вы раньше не ели мяса? – тихо спросила миссис Джекман.
Вроде бы невинный вопрос, но Лия услышала напряжение в ее голосе и поняла, что это проверка.
– Конечно, ела, – ответила Лия, нервно сглотнув. – Но только курятину и рыбу. Один раз свинину. Его так трудно найти, вы же знаете. Но ничего… подобного я не пробовала…
Миссис Джекман замерла с вилкой и ножом в руках, обдумывая слова Лии. Лия заметила, что в темных озерах ее глаз мерцают желтые искорки, как у кошки.
– К этому вкусу нужно привыкнуть, – задумчиво сказала она наконец. – Попробуйте еще раз. Если хотите.
Лия подумала про пуговицу на блузке и про отца. Потом она снова взяла нож и вилку и, отрезав на этот раз кусочек побольше, размером с почтовую марку, быстро, чтобы не дать себе времени на сомнения, положила его в рот. И заставила себя жевать.
– М-м-м, – произнесла она, на мгновение прикрыв глаза и громко вздохнув – так ел Мануэль. Лия постаралась вытряхнуть из головы мысли про триглицериды, липопротеины, канцерогены и консерванты, укорачивающие длину теломер. «Думай о долгосрочных перспективах! – велела она себе. – Чего стоят несколько лет жизни, если получится закрыть Общество и спасти отца. Ты станешь бессмертной!»
– Ей нравится! – в восторге воскликнул Мануэль.
Миссис Джекман долго смотрела на Лию, не моргая, а потом все-таки улыбнулась.
– Рада, что вам понравилось, – сказала она и вернулась к своей тарелке.
Испытание Лия прошла. Но она все равно заставила себя продолжать есть, задерживая дыхание каждый раз, когда приходилось глотать.
– Так вы знаете Джорджа? – поинтересовалась Лия у Мануэля, одолев часть отравы.
– Старый добрый Джордж. Имел такое удовольствие, м-да, к несчастью. Пару лет назад, когда меня впервые записали, – он продолжил театральным шепотом, – в антисанкционники! – мужчина драматически поскрежетал зубами, потом подцепил еще кусочек фуа-гра, отправил его в рот и прикрыл глаза.
Окружающие посмеивались, попивая свои напитки.
– Ой, Мануэль, ты просто ужасен, перестань. Не дразни новенькую.
– И что было дальше? – сказала Лия, тоже улыбаясь, чтобы не отставать от компании. – Как вы добились, чтобы вас вычеркнули из Списка?
– Вычеркнули из Списка! – Мануэль расхохотался. – Да вы юмористка! Ха-ха-ха! С вами не соскучишься!
Отсмеявшись, он увидел, что Лия все еще смотрит на него и ждет ответа. Мужчина помрачнел и слегка нахмурился.
– А почему вы спрашиваете? – поинтересовался он. – Хотите, чтобы вас вычеркнули?
– Да нет, – Лия поспешно мотнула головой, – мне все равно. Я просто не хочу больше ходить в эту дурацкую группу.
– А вы подумайте как следует, – Мануэль снова повеселел. – Если вы перестанете туда ходить, что они вам сделают? Лишат процедур по продлению жизни? Сократят ваш срок? Позволят вам умереть?
Все остальные затихли, наблюдая за Мануэлем и Лией.
– А разве не этого мы все на самом деле хотим? Разве не этого вы хотите?
Чтобы избежать необходимости отвечать, Лия поскорее положила в рот еще кусочек фуа-гра. Его вкус уже не казался ей таким ужасным. Лия, сказав себе, что теперь знает, чего ей ждать, успела приготовиться и проконтролировала рвотный рефлекс. Это оказалось не так и сложно. А вот когда очередь дошла до жареного мяса, Лия, отрезав себе кусочек, а потом еще один, почувствовала, как у нее во рту скапливается слюна. Это было уже знакомое ей предвкушение. Это было желание.
Лия посетила еще несколько встреч. Завязала приятельские отношения с несколькими членами Общества, особенно теплые – с Мануэлем; по тому, как все прислушивались к мнению этого мужчины, заметно было, что роль его в организации довольно велика. Со временем Лия поняла, что в тот вечер попала на обед для основных, доверенных участников Общества. Правда, она понятия не имела, просто терялась в догадках, почему Анья ее туда пригласила.
Лия продолжала общаться с Аньей как в Обществе, так и на встречах «Восстанавливаемся вместе», но вернуться к прежним отношениям не получалось – после той давней вечеринки между ними явно пробежала черная кошка.
Постепенно Лию начали вовлекать в работу Общества. Любая достаточно большая разветвленная организация не может обойтись без логистики, и Лии стали давать поручения по этой части – простые базовые вещи, иногда настолько простые, что это ее откровенно бесило. Но после изгнания из офиса Цзяна Лии требовалось чем-то заполнить длинные пустые дни, и потому она охотно двигала стулья перед встречами, распечатывала листовки, договаривалась об угощении. Она повсюду ходила со своей шпионской камерой и снимала перестановку мебели, обрывки разговоров, иногда счета. Но ей никак не попадалась информация, которую можно было бы принести Джи Кею, – ничего подобного тому, что произошло на вечеринке, не повторялось. Лия злилась и в то же время испытывала некоторое облегчение.
Постепенно она познакомилась со многими членами Общества и начала осторожно выяснять, зачем они вступили в эту организацию. Ответы звучали разнообразные. Кто-то хотел избежать даже малейшего шанса попасть в ловушку бессмертия. Кто-то, заглянув в наводящие ужас зрачки вечной жизни, пришел к мысли, что должен сам избрать свою смерть. Кто-то хотел заявить о себе. А кто-то – поэты, мученики, идеалисты, люди принципа – верил, что борется за идею, за фундаментальные права человека. «Они-то и есть главные эгоисты. Вроде отца», – решила Лия.
Жизнь ее стала напоминать какой-то странный сон.
На следующем сеансе ухода Джесси не спрашивала Лию ни про Наблюдателей, ни про человека, который в прошлый раз взбудоражил всю клинику, – вообще ни о чем, имеющем отношение к жизни Лии. Ее интересовали только практические моменты, связанные с телом Лии. Лия подумала, не спросить ли Джесси про Третью волну, но та вела себя так непроницаемо-профессионально и так быстро и деловито двигалась, что ясно было – задавать вопросы нет смысла.
Теперь жизнь Лии определял размеренный ритм встреч в Обществе и в «Восстанавливаемся вместе», и в этом наблюдалась некая симметрия. С точки зрения Лии, эти группы представляли собой две стороны одной медали. Теперь она составила план действий и не думала ни о чем, кроме его исполнения. Жить таким образом оказалось на удивление спокойно. Цзян не нависал над ней, действуя на нервы, Натали не воровала у нее клиентов, пытаясь подсидеть на службе, Тодд не ходил за ней по квартире, заглядывая ей в глаза с вялым оптимизмом и ничего не понимая. Пока они жили вместе, Лия и не догадывалась, насколько этот человек ее утомляет.
Вероятно, размеренность существования была тому виной, но, когда Мануэль позвонил Лии и предложил принять участие в том, чего она, по идее, ждала все это время, ее, к собственному удивлению, что-то кольнуло. Нет, сказала она себе твердо, это ни в коем случае не сожаление – она просто чувствует напряжение, потому что наступил ключевой момент. Теперь у нее появится материал, который ей нужен, чтобы вернуть свою жизнь в прежнее русло. Лия раздавила непрошеную эмоцию, растоптала ее усилием воли и сказала Мануэлю, что, конечно, придет.
