Текст книги "Общество самоубийц"

Автор книги: Рэйчел Хэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Когда отец вышел из ванной, она стояла у письменного стола, глядя в окно.

– Отличный вид, правда? Мне очень повезло, – Кайто улыбнулся.

Лия кивнула:

– Да, красиво.

У отца загорелись глаза:

– Слушай, у меня для тебя есть подарок!

У Лии мелькнула надежда, что подарок – это карточка, спрятанная под стопкой счетов. Может, все просто – например, отца пригласили на какую-то вечеринку, а он хочет взять ее с собой. Но он шагнул к кухонному уголку, открыл мини-холодильник, порылся в нем и что-то вытащил.

– Вот! Не так-то просто было его найти. Оказалось, закрыли не только киоск в Риверсайд-парке.

Отец протянул Лии трубочку мороженого в дешевой яркой обертке, влажную и холодную на ощупь. Конечно, мини-холодильник плохо держал температуру, и мороженое подтаяло. Лии стало ясно, что как только она разорвет обертку, оно начнет капать, а руки у нее станут сладкими и липкими.

– Спасибо.

Уставившись на трубочку, Лия задумалась: где отец ее взял? Она уже много лет не видела мороженого.

– Какие у тебя планы на следующую субботу? – спросила она. – Я подумала, может, встретимся опять. Можно у меня.

Она хотела, чтобы он вспомнил про приглашение на столе, чтобы улыбнулся и сказал: «Тут намечается вечеринка, я как раз надеялся, что ты сможешь пойти со мной».

Но что-то странное промелькнуло на лице Кайто, а взгляд стал непроницаемым. Он отвел глаза.

– В субботу не получится. Может, в воскресенье?

– Почему? – поинтересовалась Лия, стараясь сохранять легкомысленный тон. – Что ты такое делаешь в субботу?

– Да ничего особенного, – пробормотал отец, не уточняя. Взял со стола ее пустой стакан и начал ополаскивать. – Просто кое-какие дела накопились. В воскресенье удобнее.

Лия замолчала, обдумывая его ответ.

– Ну как, ты его есть-то собираешься? – поинтересовался отец.

Она все еще держала трубочку мороженого, пальцы у нее занемели от холода.

– Да, – сказала Лия, разрывая обертку.

Только когда холодная сладкая жидкость оказалась у нее во рту, Лия сообразила, что ест сахар – синтетический сахар, не фруктовый. А еще молочные продукты, консерванты, добавки и пищевые красители. Она подумала о том, сколько дней своего срока потеряет, съев это мороженое, и как подскочит у нее уровень инсулина после большой дозы сахара. Промелькнула у нее мысль и о том, что потом ей снова захочется сладкого, иначе говоря, может возникнуть потенциал для пагубной зависимости.

Но было слишком поздно – Лия успела съесть половину порции, и ей было невероятно вкусно. Она посмотрела, как мороженое тает у нее в руках и капает между пальцами, и жадно откусила еще. Лакомство было почти невыносимо приторное, такое сладкое, что от него сводило скулы, как от незрелого лимона. Или давно забытого секрета.

Домой Лия вернулась поздно – специально, чтобы не пришлось опять объясняться с Тоддом. Тот обычно ложился рано, иногда до заката, добиваясь оптимального соблюдения суточных ритмов. Когда Лия вошла в гостиную, она все еще думала про отца, про его крошечную квартирку и спартанский образ жизни, и потому, увидев, что Тодд сидит на диване в темноте, не сразу сообразила, насколько это странно.

– Привет, – сказала она. – Что это ты не спишь?

– Где ты была? – поинтересовался Тодд.

– На работе, – не задумываясь соврала Лия. Она скинула пальто и потянулась. – Ужасно устала. Почему ты не спишь?

– На работе, – повторил он. – А с какими клиентами ты сейчас работаешь? Я думал, Маски отозвали проект контракта.

Лия посмотрела на Тодда. С ним творилось что-то странное: он то и дело постукивал пяткой об пол, да к тому же еще и нервно подергивал коленом. Лия никогда такого за ним не замечала. На нее он не смотрел. Он смотрел в планшет.

– Что ты делаешь? – спросила Лия.

– Ты о чем? – Тодд опустил руку и встретился с ней взглядом.

– Почему ты смотришь в планшет?

– А, ну просто почту проверяю, знаешь, как это бывает.

Лия прищурилась.

– Нет, Тодд, я не знаю, как это бывает, ты уж мне расскажи, – сказала она спокойно.

– Говоришь, на работе была? – повторил он.

– Слушай, к чему ты ведешь?

Лия подумала – может, сказать ему правду? Сказать партнеру, с которым прожила двадцать лет, почему она стала уходить с работы пораньше и часами пропадать по выходным?

Тодд снова посмотрел в планшет.

– Я звонил тебе на работу, но ты не отвечала.

Нет, нельзя ему говорить.

– Я несколько раз звонил, и наконец ответила Натали.

Руки у Лии похолодели.

– Она сказала, что тебя там нет. Она сказала, что весь день тебя не видела.

Тодд печатал. Он говорил с ней и при этом что-то набирал на планшете.

– Что ты делаешь, Тодд?

– Это я должен тебя спросить, Лия, что ты делаешь. Где ты была?

Лия не смогла удержаться: она подошла к нему и выхватила планшет.

Он не протестовал, просто сложил руки на груди и поджал губы.

На экране было развернуто приложение, которого Лия никогда раньше не видела. Мрачноватый интерфейс, хотя шрифт четкий и современный. Тодд уже успел поставить геометку, и маленькая красная точка показывала на карте, где они сейчас находятся. В графе «настроение» мигал зеленый кружок. Приложение вело запись. В углу экрана светилось стилизованное сердечко.

– Что это? – пожелала знать Лия.

– У нас с Натали был долгий разговор про тебя. Мы беспокоимся, Лия.

Внутри у нее все закипело.

– Ах, Натали беспокоится. Ну конечно. Шанс побеспокоиться за меня – это как раз то, что ей нужно.

Тодд нахмурился:

– Боже, Лия, причем тут ваша… офисная конкуренция? Почему ты всегда предполагаешь…

– Почему я всегда предполагаю самое худшее? – Лия сунула планшет Тодда ему под нос. – Разумеется, не всегда, а то бы я так не удивилась, увидев, что мой собственный жених пытается загнать меня под Наблюдение на всю оставшуюся жизнь.

– Не надо так, Лия.

– Ах, извини, ну конечно, это я во всем виновата.

– В общем, я поговорил с Натали, и ситуация стала яснее. Я понял, что должен что-то сделать, что только вредил тебе, замалчивая очевидное: что ты вечно пропадаешь где-то и странно себя ведешь, что у тебя случаются приступы дурного настроения. Посмотри на себя, Лия: ты приходишь поздно вечером, врешь про то, где была, – где ты, кстати, была? Я не понимаю, что с тобой творится.

– Ну и что дальше? Ты доносишь на меня в Министерство? Каким образом мне это, по-твоему, поможет, а, Тодд? С какой стати принесет мне хоть какую-то пользу?

– Я просто не знаю, что еще делать. Но не хочу, чтобы ситуация ухудшалась… Я всегда рассчитывал на все самое лучшее для тебя! Для нас. Ведь ходят слухи, что вот-вот начнется Третья волна…

Самое лучшее для нас. Картинка пазла наконец сложилась.

– Ты боишься, – сказала Лия сухо. – Ты боишься, что если я в Списке наблюдения, то это повлияет на твои шансы, если начнется Третья волна. На самом деле тебе наплевать на меня, тебя беспокоят только твои чертовы интересы.

Молчание Тодда сказало ей все, что она хотела знать.

Лия дала Тодду неделю, чтобы он съехал из ее квартиры. Он не спорил, это было не в его стиле. Всю неделю ходил по квартире мягкими, осторожными шагами, будто все вокруг было сделано из фарфора. Он стал разговаривать с Лией тихим предупредительным голосом, и лицо у него при этом выражало неизменную озабоченность. Он начал опускать за собой крышку унитаза.

Тогда-то Лия и заметила свою первую морщинку – аккуратную складку кожи, идущую из внутреннего уголка правого глаза. Присмотревшись, она осознала, что эта морщинка просто самая заметная, но не единственная. От слезных протоков разбегались паутинкой лучики помельче – они были едва заметны, но все-таки были. А вместе с морщинами пришло напряжение, затаившееся глубоко внутри. Ей казалось, что в животе у нее свился клубок из тугих резинок, причем каждый новый слой в этом клубке стягивает его все сильнее. Все, что касалось Тодда – его манера класть вилку на стол, щетина цвета слоновой кости на его дизайнерской зубной щетке, глаженая рубашка, висящая на оконной раме, – подогревало медленно, но неотвратимо вскипающий в ней гнев.

На третий день молчания, когда Тодд крался мимо Лии со стаканом воды, она ухватила его за запястье. Он замер.

– И долго ты этим занимался? – спросила она.

Покрасневшие глаза Тодда казались несчастными, но теперь в них чувствовалась непривычная жесткость.

– Не очень, – сразу ответил он, будто ждал этого вопроса. – Наблюдатели подошли ко мне после того, как ты шагнула под машину. Сказали, что я помогу им быстрее покончить с этим делом. Поскольку ясно, что скрывать нам нечего. Тебе они попросили не говорить. Ты подтвердишь своим поведением, что у тебя все в порядке, и тебя вычеркнут из Списка.

Объяснение звучало логично, но что-то в голосе Тодда смущало Лию. Говорил он жалобно, будто умолял простить его, но как-то очень уж осторожно. Да и вся история казалась тщательно продуманной, будто он подобрал слова заранее.

– И что ты им рассказывал? – ровным тоном поинтересовалась Лия.

– Да ничего особенного. – Он запустил руку в волосы – мальчишеский жест, призванный подчеркнуть его чистосердечие. – Всякие мелочи. Что ты ела, сколько ты просидела в ванной, сколько раз с утра почесала эту свою родинку на шее. Я не понимаю, к чему это все…

– А что еще? – спросила Лия. Ты рассказывал им про моего отца? Нет, конечно. Тодд не мог знать про Кайто.

– О боже! – воскликнул Тодд. – Ну, когда ты возвращаешься домой. Когда ты приходишь поздно. Когда… – он помедлил.

– Продолжай, – резко сказала Лия.

Он уставился в пол.

– Ну же, Тодд! – повторила она.

– Тебе, наверное, не понравится то, что я скажу, – произнес он медленно и отчетливо, будто у нее плохо со слухом, – но, по-моему, тебе… может, тебе и не помешало бы… обратиться за помощью.

Он говорил все это, и его лицо менялось на глазах. Вскинутый подбородок, широко распахнутые глаза, раскрасневшиеся щеки – что-то в нем появилось безмятежное и далекое.

Только сейчас Лия заметила, какая чистая у Тодда кожа. Светлее обычного, почти прозрачная, и веснушки сияют тускло-розовым светом.

– Что у тебя с лицом? – спросила Лия.

Поморщившись, Тодд глянул на свое запястье, которое сжимала Лия. Она отпустила его руку, на нежной коже остались полукруглые следы ее ногтей.

– Они же специалисты, – продолжил Тодд, будто не слышал ее вопроса. – А мы почти ничего не знаем о группах риска. И насколько мы разбираемся в мерах безопасности? В конце концов, меня это тоже касается. Мы несем ответственность друг за друга. И если ты все-таки повредишь себе, я буду за это отвечать. Я хочу сказать, что…

– Тодд, ты себя вообще слышишь? Это же безумие какое-то.

Он непонимающе уставился на нее, а потом изобразил на лице нежную озабоченность, что было еще хуже.

– Знаешь, Лия, ты просто попробуй сделать все как следует, вот что я хочу сказать. Перестань таиться, секретничать. Отнесись к ним серьезно. Отнесись ко всей этой ситуации серьезно.

Лия почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Отнестись к ситуации серьезно! А чем же она тогда занимается? Мотается на другой конец города в группу восстановления, терпит Наблюдателей, даже с собственными клиентами работает под присмотром Натали! И тут вдруг Тодд, богатый бездельник с идеальной кожей и акциями «ХелсФин», доносящий на нее в Министерство, советует ей отнестись к ситуации серьезно!

– Тебе лучше уехать прямо сейчас. Собери сумку, остальные вещи я отправлю курьером.

У Тодда дернулась губа.

– Но я не могу уехать. Даже если бы хотел, не могу. Тебе нельзя оставаться без сопровождения. Это для твоей же безопасности.

И все-таки от Тодда исходило какое-то странное сияние. Кончик носа блестящий и розовый, щеки непривычно румяные. Лии представились крошечные кровеносные сосуды у него под кожей – интересно, легко ли их повредить? Если она ударит Тодда? Внутри снова вскипело то давнее чувство.

Тодд поднес стакан с водой к губам и сделал долгий глоток, не отводя глаз от лица Лии. За мгновение перед ней промелькнуло множество самых разных вариантов того, что будет дальше, а потом Лия взмахнула рукой, и стакан Тодда полетел на пол.

Резкий звук бьющегося стекла оказался громче, чем она ожидала. Он словно воплощал в себе хаос. До сих пор Лия слышала этот звук только однажды в ресторане, когда была маленькая. Он прервал обыденный гул разговоров, люди начали вытягивать шеи и перешептываться, пытаясь понять, что происходит. Было слышно, как невидимый шеф-повар сурово отчитывает виновника. Теперь вещи редко бились. Они имели особую укрепленную структуру и отличались повышенной прочностью. Чтобы что-то разбить, надо было как следует постараться.

Осколки стекла лежали в лужице воды. Стакан не разбился, а раскололся на пять крупных фрагментов с зазубренными краями. Раскиданные по полу, они выглядели как детали головоломки или художественная инсталляция. Лия опустилась на колени и подняла самый большой. Это было основание стакана – тяжелый кусок стекла напоминал корону и сверкал, как лед. Она задумчиво повертела его в руке – сколотые края заблестели под светом люстры. В стекле она увидела призрачное отражение кусочка собственного лица – нос как у матери, глаза как у отца.

Лия с силой швырнула осколок в стену. На этот раз к звуку бьющегося стекла она была готова. Ей показалось, что этот звук каким-то образом прошел сквозь ее кожу и разорвал невидимую защитную оболочку, которая до сих пор окутывала всё и вся. В голове гулко и жарко стучала кровь. Что-то давно забытое, пьянящее и живое внезапно переполнило ее восторгом – Лия вспомнила: подобное чувство она последний раз испытывала в детстве, когда еще не умела сдерживать себя, если ей хотелось что-нибудь сломать.

Тодд не пошевелился. Он так и стоял с вытянутой рукой, держа в пальцах воздух вместо стакана. После первоначального шока лицо его снова приобрело выражение спокойствия и даже умиротворения. Словно ему доставляло удовольствие наблюдать, как Лия разбивает вдребезги осколки стакана, как топчет их каблуком блестящей лаковой туфли и вытаскивает из-под ногтей острые стеклянные занозы.

Потом, когда она наконец закончила, когда посмотрела на него шальным, полным вызова взглядом, он достал из кармана планшет. Он поступает правильно. Он помогает Лии.

Тодд поджал губы и приготовился записать все происшедшее.

Глава пятнадцатая

Лия ждала, что, после того как она выгнала Тодда, Наблюдатели немедленно придут к ней домой, но они так и не появились. Всю неделю Лия ждала и нервничала.

Поэтому на очередной встрече «Восстанавливаемся вместе», когда Джордж в качестве приветствия положил свою потную мясистую руку ей на плечо, Лия не сумела побороть отвращение и вздрогнула. Рука Джорджа повисла в воздухе, он вроде слегка смутился.

– Привет, – сказала ему Лия с сияющей улыбкой, потом весело помахала рукой остальной группе: – Привет, привет!

Вышло довольно скованно.

Ей ответили вялыми кивками и неразборчивыми приветствиями. Взглядом с ней никто не встретился, кроме женщины с мягким круглым лицом – той, у которой муж. Грег. Сьюзен, вот как ее зовут. Повязка на ее мизинце исчезла, а настроение, судя по обнажавшей зубы улыбке, было отличное.

Джордж занял свое место в круге. Лия впервые заметила, что у него особенный стул: все сидели на складных белых, а он – на полированном из настоящего дерева.

– Ну что, – он выпрямил спину и хлопнул в ладоши. – Сегодня у нас встреча благодарности.

Воцарилась тишина. Только Сьюзен усердно кивала, приоткрыв рот, будто слова переполняли ее и рвались на волю.

– Вы все знаете порядок, – продолжал Джордж, разглядывая лица собравшихся, пока наконец не встретился взглядом с Лией. – Не беспокойся, Лия, название точно отражает суть происходящего. На таких встречах мы рассказываем о том, что на этой неделе вызвало у нас чувство благодарности, и тем самым напоминаем себе, зачем мы вообще существуем. Все очень просто. Но часто самые простые вещи сложнее всего делать.

Сьюзен так сильно подалась вперед, что едва не съехала со стула. И не дожидаясь, когда Джордж предоставит ей слово, начала высоким задыхающимся голосом:

– Мне есть за что быть благодарной! Так много всего, так много, но главное, если надо выбрать что-то одно, то это, конечно, Грег! Ну то есть я не то чтобы считаю, что он «что-то», а не «кто-то»! – она так пронзительно захихикала, что Эмброуз поморщился.

– Угу. Грег, да, отлично. – Возможно, Лии просто показалось, но она почувствовала в голосе Джорджа легкое нетерпение. Она покосилась на ведущего, но тот выглядел таким же доброжелательным и полным энтузиазма, как обычно.

– Грег просто ангел! Вы, конечно, про это уже знаете, поскольку вы все слышали про мой Судьбоносный день. Как он все это отмывал, стоя на четвереньках. Сколько времени потратил. Но я не буду опять все подробности рассказывать, не хочу надоедать. Есть еще много всяких мелочей. Например, он никогда не забывает подзарядить мой планшет, пока я сплю, и потом весь день посылает мне милые сообщения. Он даже установил специальный трекер, чтобы отслеживать местонахождение – на случай, если планшет украдут. В наше время всякое бывает. Он шутит, что это на случай, если меня похитят. Ха-ха, кому придет в голову похищать такую старую, толстую клушу, как я? Но вот такой уж Грег, вечно он шутит.

Сьюзен продолжала в таком же духе еще минут пять, раздувая ноздри и едва успевая делать паузы, чтобы вдохнуть. Пока она говорила, лицо ее становилось все более и более оживленным, а под конец стало маской лихорадочного экстаза. Лия чувствовала, как в ней накапливается отвращение, но что-то заставляло ее снова и снова возвращаться взглядом к восторженному лицу Сьюзен. Лия старалась не думать о том, что у нее может быть общего с этой женщиной.

И тут Сьюзен внезапно замолчала. Ее рот еще не успел закрыться, но слова закончились. Она медленно сомкнула губы, на ее лице появилось странное выражение, а потом вырвался долгий вздох – словно воздух вытек из стремительно сдувающегося шарика.

На минуту-другую воцарилось тягостное молчание. Затем Джордж пришел в себя и бодро сказал:

– Замечательно, отлично, спасибо, Сьюзен. Давайте дальше! У нас сегодня куча дел, просто куча дел.

Следующим выступил невысокий темнокожий мужчина с аккуратными усиками. Его звали Арчи, он испытывал благодарность за рассветы – за то, что они всегда такие удивительные, непредсказуемые и неотвратимые, словно текущая из неба кровь.

– Очень хорошо, Арчи. Красота природы – это важно. Но впредь постарайтесь обходиться без слова на букву «К», – Джордж многозначительно повел бровями в сторону любителя рассветов.

Другие выступающие упоминали семью («Это так вдохновляет, в наше-то время», – восхищался Джордж), потом опять красоту и другие подобные вещи, полные надежды, возможности выбора и веры в будущее. Когда очередь дошла до Лии, она закусила губу и произнесла что-то невнятное про жениха и будущих детей. Она старалась не смотреть, как Джордж делает какую-то пометку в планшете.

– А теперь работа в парах! – жизнерадостно объявил Джордж и поправил очки. На левом стекле он оставил жирный отпечаток пальца, но, похоже, даже не заметил этого. – Молодцы, я вас услышал, мы все друг друга услышали. А теперь разговаривайте между собой. На старт, внимание, марш!

Эмброуз и мужчина с вечно забитым носом, сидевшие рядом с Лией, немедленно развернулись к своим соседям с другой стороны. Она осталась сидеть как неприкаянная, сложив руки на коленях. Джордж склонился над Сьюзен, которая лихорадочно шептала ему что-то, тыча пальцем в воздух.

На Лию никто не смотрел. Все были заняты разговорами. Лия поерзала, стараясь не показать, что ей неприятно всеобщее безразличие, хотя совсем недавно она об этом только и мечтала. Группа «Восстанавливаемся вместе» являлась последним в мире сообществом, частью которого ей хотелось быть. Хуже только кладбище. Слово на букву «К». Лия тихонько фыркнула.

– Лия, рад, что ты опять улыбаешься. Наверное, в тебе проснулось ощущение благодарности, – одобрительно заявил Джордж. Он не слушал горячо нашептывающую ему что-то на ухо Сьюзен – та явно ничего не замечала, – а наблюдал за Лией. На лице Джорджа расплылась довольная ухмылка, но взгляд за стеклами очков казался твердым, как сталь.

Лия отвела глаза. Смеяться расхотелось. Она обвела взглядом ковер горчичного цвета, гордо висевшие на стене поцарапанные таблички, маленькое мутное окошко в дальнем конце комнаты. Ей показалось, что полупустая комната вдруг стала меньше.

– Я, Джордж, подумала о друзьях, – сказала Лия, осторожно улыбнувшись ему, – о товариществе, как у нас тут на встречах. Вот за это я благодарна. За группу «Восстанавливаемся вместе».

– Конечно. И у тебя полно друзей, которые за тебя переживают, так ведь?

В голосе Джорджа определенно слышалось предупреждение. Неужели он знает про Тодда?

По нервам Лии словно пробежал электрический разряд, поле зрения сузилось, лежащая на коленях рука невольно сжалась в кулак. Из груди рвалось обжигающее пламя – знакомый, привычный гнев. Усилием воли она заставила себя выдохнуть, сосчитала до десяти. Сила эмоции, в отличие от того, что мог наговорить Джордж, Лию всерьез испугала. Она еще раз выдохнула, считая до десяти.

Сьюзен продолжала жалобно бубнить. Лия разобрала что-то про щенка – бедный шеночек болен, Грег расстроен из-за щенка, и Сьюзен очень важно их поддерживать. Служить для всех опорой.

– Да, конечно, – сказала Лия. – Друзья – это важно.

Она огляделась. На другой стороне круга сидела Анья, тоже молча: оба ее соседа развернулись в противоположные от женщины стороны, симметрично сгорбившись справа и слева от нее, будто сложенные крылья.

Лия нехотя перетащила стул по старому заплесневелому ковру поближе к Анье. Она не могла не думать о том, сколько опасных микроорганизмов и пыли поднимается при этом с пола и попадает ей прямо в легкие. «Сальмонелла, кампилобактер, листерия, шигелла», – продекламировала Лия про себя.

– Ну, и как мы будем это делать? У тебя что-нибудь вызывает чувство благодарности? – Лия понимала, что Джордж продолжает следить за ними, оценивая их поведение. Она подбирала правильные слова, надеясь, что Анья ей подыграет. Но лицо той оставалось непроницаемым. И дышала она очень странно – выдохнув, делала долгую паузу, потом внезапно начинала медленно вдыхать, будто спохватившись.

– А, да, – наконец сказала Анья, – чувство благодарности.

– Да, это сложный вопрос, – подхватила Лия. – Никогда не знаешь, откуда оно нагрянет. На свете ведь столько всего, что вызывает благодарность.

Анья слегка тряхнула головой, прищурилась, а потом, рассеянно обратив взгляд на Лию, будто только что ее заметила, обронила:

– Музыка, наверное. – И вновь умолкла.

Лия понимающе кивнула, подперев подбородок рукой. Она понятия не имела, о чем говорит Анья, но осознавала, что Джордж, не отрываясь, смотрит на них. Туго натянутая кожа на скулах Аньи под ярким искусственным светом казалась полупрозрачной.

– Вот за что я благодарна. За музыку.

– Ты играешь на музыкальных инструментах? – спросила Лия.

– Я играю на скрипке, – сказала Анья. У нее была манера смотреть на вещи и на людей так, будто от них исходил слепящий свет, и именно так она сейчас смотрела на Лию.

– Ну и… – Лия ждала продолжения.

– Ты разве не знаешь? Ну да, конечно, – вмешался Джордж.

Анья, казалось, превратилась в каменную статую, словно клетки ее тела вдруг сдвинулись вместе и все пустые туманные пространства между ними исчезли.

– Анья у нас знаменитость.

– Я не знаменитость, – голос Аньи звучал спокойно, но воздух вокруг нее вдруг стал плотнее.

– И ее мать тоже. Настоящая звезда. Когда-то пела в Карнеги-холле.

«Карнеги» Джордж произнес так, будто это было французское слово, и его толстые влажные губы гротескно вытянулись на последнем слоге. Анья молчала.

– Не знаю, чего ты так стесняешься. Конечно, профессия не самая полезная для здоровья. Наверное, потому ты к нам и попала. У нас много артистических натур. Был как-то художник, совсем безнадежный случай – кончил тем, что угодил в изолятор, бедняга. Теперь питается исключительно внутривенно. Но, по крайней мере, он жив.

Джордж задумчиво свел вместе кончики пальцев. Потом повернулся к Сьюзен, которая взволнованно теребила его за локоть.

Анья так и сидела неподвижно, словно статуя. Лия поддалась внезапному порыву и накрыла ее руку своей. Обычно она не прикасалась к чужим людям, но что-то такое было в лице Аньи, что заставило ее это сделать. Со стороны казалось, что руки у Аньи бледные и холодные, но на самом деле они были теплыми, почти горячими, и едва заметно дрожали.

– Она и правда была знаменитостью, – сказала Анья так тихо, что Лия едва расслышала.

– А она еще выступает? – спросила Лия. Ей сразу захотелось задать массу вопросов. Что она пела? Неужели до сих пор еще бывают концерты? Почему вообще кто-то становится музыкантом, зная статистику по рискам?

– Нет. Не выступает.

Лия искоса глянула на Джорджа. Он сидел, склонившись над шепчущей Сьюзен, то и дело серьезно кивал, прижимаясь мясистым бедром к ее коленке.

– Что с ним вообще такое? – невольно вырвалось у Лии. Она, кажется, не совсем верно выразилась, но Анья склонила голову набок и задумалась, будто хорошо поняла ее. Наконец она пожала плечами.

– У людей бывают странные призвания, – сказала она. – Не думаю, что у него злые намерения.

Лия снова огляделась. Все еще были увлечены беседой.

– У меня после первой встречи все стало еще хуже. Наблюдатели явились ко мне домой, сидели в гостиной, представляешь?

Анья никак не отреагировала. В ее лице не отражалось ничего, кроме отрешенной и какой-то усталой пустоты, которую Лии почему-то хотелось заполнить. Точнее сказать, она ощущала необходимость этого.

– А потом я узнаю, что мой жених доносит на меня в Министерство. Думаю, это его рук дело, – Лия стрельнула глазами в Джорджа. – Только он мог все это устроить. И то, как он говорил с тобой… Это переходит все границы.

Анья без всякого выражения, будто на деталь интерьера, посмотрела на Джорджа. Тот с очень серьезным видом что-то растолковывал Сьюзен, жестикулируя при этом так, словно вкручивал невидимую лампочку.

Внезапно Лия увидела его глазами Аньи: потрепанный человечек в очках, с толстыми мясистыми губами. На воротнике тщательно выглаженной рубашки – маленькое ржавое пятнышко.

– Джордж такой же, как мы. За ним тоже наблюдают. Дело не в Джордже. Дело во всех нас.

Лия ничего не поняла. Она вдруг осознала, что ее рука все еще лежит поверх Аньиной, и по контрасту с ее собственной смуглой кожей было особенно заметно, что у Аньи пальцы бледные до прозрачности. Лия убрала руку.

– Тогда какой в этом смысл? Во всех этих разговорах, встречах, в этих штуках? – Лия махнула в сторону золоченых табличек на стене, однообразно блестевших в резком свете люстры.

Анья снова пожала плечами. Ее серая шерстяная шаль соскользнула с одного плеча.

– А ты? – спросила она.

– Я?

– За что ты испытываешь чувство благодарности?

– Почему мы вообще говорим об этом? Какая разница? – Лия скрестила руки под грудью и начала сквозь ткань блузки прощупывать собственные ребра, пересчитывая их в уме.

Анья тяжело и шумно вздохнула.

– Я рисую, – призналась Лия, понизив голос.

– И это вызывает в тебе чувство благодарности? – Анья посмотрела на нее.

– Нет! Но они приходили ко мне домой – там я храню свои картины. Они видели мою коллекцию музыкальных записей.

Анья никак не отреагировала. Если Лиины слова и взволновали ее, она никак этого не показала. Хотя, если она сама музыкант, вряд ли можно удивить ее чем-то подобным.

– Если они узнают про картины, меня в жизни из списка не вычеркнут, – сказала Лия уже практически сама себе.

Анья подняла голову.

– Из какого списка?

– Из Списка наблюдения, конечно.

Изо рта Аньи вырвался сухой свистящий кашель, как у кошки, когда она пытается избавиться от застрявшего в горле комка шерсти. И только встретившись с собеседницей взглядом и увидев, что от сощуренных глаз Аньи разбегаются морщинки, Лия поняла, что это смех.

– Так ты, значит, любишь музыку? – спросила Анья наконец.

– Музыку?

– Ты сказала, что у тебя есть коллекция записей.

Лия внимательно посмотрела на Анью, но лицо той опять стало непроницаемым, как раньше, – и ни следа смеха.

– Какую музыку? Поп? Рок? Джаз? Фанк? Ритм-энд-блюз? Классику? – настойчиво продолжала интересоваться Анья.

– Классику, – призналась Лия почти шепотом. Она огляделась вокруг, но остальные члены группы все еще пребывали в восторженно-исповедальном трансе и не обращали на нее ни малейшего внимания. – «Страсти» Баха, ну, знаешь, – пробормотала она, отчаянно краснея.

Анья кивнула с одобрением, потом поднесла палец к губам и прикусила ноготь. Она явно что-то задумала.

– А что касается чувства благодарности, – начала Лия, – у меня в целом очень неплохой начальник. Никогда на нас слишком не давит, даже если…

– Можно я приду послушаю?

Лия замерла.

– Что?

– Твою коллекцию. Ты сказала, у тебя есть «Страсти». Можно я приду послушать?

Лия отрицательно покачала головой. Она что, с ума сошла?

– Пожалуйста, – сказала Анья. – Я так давно не слышала настоящей музыки.

Лия собралась было повторить свой отказ, но тут ей вспомнились слова Аньи. Дело не в Джордже. Дело во всех нас. И как она засмеялась, когда Лия упомянула про Список наблюдения. Может, с ней стоит поговорить? Может, Анья что-то знает?