Текст книги "Общество самоубийц"
Автор книги: Рэйчел Хэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Анья сняла бы с урны крышку, погрузила в нее пальцы, удивляясь тому, насколько частицы праха легкие – скорее пыль, чем песок, – а потом метнула бы их в направлении восходящего солнца и пробуждающегося моря. И ее мать унесло бы ветром.
Глава тридцать первая
Анья открыла дверь, и запах, стоявший в комнате, мгновенно заполнил ее ноздри и ее сознание, принеся с собой обычное ощущение бессильного ужаса. Мать лежала там, где и раньше. Все в комнате стояло, лежало и валялось там, где и раньше.
Под неплотно сидящей половицей в углу хранились деньги. Анья опустилась на колени, вытащила спрятанную там пачку купюр и без особой надежды принялась их пересчитывать. Она прекрасно знала, сколько там собрано, знала, что этого недостаточно. Ну хорошо, машину, наверное, достать удастся. И что дальше? Где взять горючее, деньги на дорожные сборы и еду?
Она еще стояла на коленях на полу, когда до ее слуха донеслись чьи-то шаги – кто-то шел по коридору. Причем не один из соседей – Анья знала их походки наперечет, – а кто-то чужой. Эти шаги были громкие и уверенные, деловитые, это шел человек, точно знающий, какое место он занимает в этом мире, и убежденный в своем праве спокойно шествовать по чужим коридорам.
Анья застыла. Как им удалось так быстро ее найти? Она же всего несколько часов назад ушла из столовой. Вряд ли они так быстро закончили допрашивать весь персонал. Или Розали проговорилась, что Анья ушла? Может, ее исчезновение показалось им чрезвычайно подозрительным?
Она слушала, как шаги приближаются – все ближе и ближе – и наконец останавливаются у ее двери. Тишина, пауза. Потом три коротких удара: тук, тук, тук.
Анья вскочила. Опустив глаза, заметила, что все еще держит в руках деньги, быстро засунула пачку за пояс брюк и вытянула свободную рубашку наружу, чтобы скрыть выпуклость. Потом пинком вернула половицу на место.
В дверь снова постучали. Теперь стук стал настойчивее и быстрее – стоявший за дверью человек требовал, чтобы его услышали.
Анья глянула на мать. С такого расстояния можно было представить, будто она все еще оставалась собой, будто просто прилегла вздремнуть, пока Анья прибиралась в доме. Отсюда не видно ни болезненно-прозрачной кожи, ни остекленевших век, зато отлично слышно, как неутомимо работает сердце.
Анья приготовилась… к чему? Может, они сломают дверь и уведут ее в наручниках. Может, она видит мать в последний раз. Ей сообщат адрес, а через несколько месяцев, уже в тюрьме, еще и конкретную ячейку на ферме, куда мать отправят. Навестить ее, конечно, будет нельзя, даже если Анья окажется на свободе. На фермы никого не пускают. Тут невольно задумаешься, что такое ужасное делается на этих фермах, если родственникам не полагается этого видеть.
Нет, она сдастся сама. Больше не придется решать, как поступить, или хотя бы даже пытаться решать. Она сделала, что могла, – мать наверняка бы это поняла. Поэтому Анья взглянула в последний раз на лицо матери и пошла открывать. Не стоит вынуждать их выламывать дверь, шум, насилие и борьба ни к чему.
Анья открыла дверь, ожидая увидеть акулообразного полицейского и его коллег. Но их там не оказалось.
– Анья. Привет. – Перед ней стояла невысокая темная фигурка.
Переключиться было так сложно, что Анья даже не сразу узнала женщину.
– Лия?! – удивилась Анья. – Как… что ты тут делаешь?
Лия посмотрела в коридор, словно там мог скрываться некий соглядатай, и заправила упавшую на лицо прядь за ухо. Анья заметила, что волосы у Лии грязноватые и немного жирные, будто та сегодня не принимала душ.
– Можно я войду? – спросила Лия. – Или сейчас неподходящий момент?
Момент был неподходящий, но что-то в голосе гостьи заставило Анью на мгновение забыть о собственных проблемах.
– Да, конечно, заходи.
Сделав шаг, Лия закрыла за собой дверь и замерла на месте, будто приклеенная, опустив руки по бокам. Дальше проходить ей, видимо, не хотелось. Потом быстро окинула взглядом обстановку – стены с потеками, пыльное окно, кривые скрипящие полы и, наконец, кровать.
– Моя мать, – сказала Анья и остановилась. Как же это объяснить?..
Лия задумчиво кивнула, немного постояла неподвижно и снова кивнула, не отрывая взгляда от кровати.
Странно было видеть здесь Лию. Мягкий кремовый шелк ее блузки, мастерски скроенная узкая юбка, посадка головы – все это невольно подчеркивало убогость комнаты, делало потолок ниже, а стены грязнее. Анья перенесла вес с одной ноги на другую.
– Ты о чем-то хотела поговорить?
– Она… – Лия запнулась, будто слово застряло у нее в горле.
– Жива ли она? Да ничего страшного, можешь сказать это вслух, она все равно тебя не слышит.
– Я не за нее беспокоилась, – добавила Лия.
Она встретилась взглядом с Аньей, и та увидела, что глаза у Лии наполнены слезами. Анья почувствовала комок в горле. К этому она не была готова. Она приготовилась к тому, что мать заберут, что ей придется сдаться, что ее назовут чудовищем и преступницей. К тому, что она больше ничего не сможет сделать. Но не к этому.
Анья закусила губу.
– Как ты узнала, где я живу?
– Это Джордж. Я ему позвонила, – пояснила Лия. – Он сначала решил, что я Сьюзен, – в уголках ее губ промелькнула улыбка.
Анья не выдержала и хихикнула. И это было так приятно – смеяться, стоять вот так и разговаривать с Лией, а не с полицейскими.
– Ну конечно, это же Джордж, – Анья задумалась и огляделась. – Может, хочешь… Впрочем, с угощениями у нас не очень. – Она подошла к раковине и достала из шкафчика под ней маленькую жестяную банку. Открыв ее, Анья увидела, что чая осталось два пакетика. – Хочешь чаю? Но горячая вода будет из-под крана, чайника у нас нет.
– Да, давай, – сказала Лия тихо.
Анья повернулась к ней. Лия больше не смотрела на ее мать. Она уперлась взглядом в пол, сцепив руки на груди, и теребила пальцами кожу на локтях. Хмурилась она так сильно, что на лбу у нее появились морщины, – раньше Анья такого за ней не замечала.
– С тобой все в порядке? – спросила Анья.
Лия подняла голову.
– Эмброуз, – выдохнула она. – Ты… ты знала про него?
Оторвавшись от процесса приготовления чая, Анья посчитала, какой сегодня день. Ну да, конечно, Эмброуз. Но откуда Лии-то об этом знать?
– Оператор не смог, Мануэль попросил меня его заменить, – объяснила Лия, будто читая мысли Аньи. – Ну я и… заменила.
Вода стала переливаться через край кружки. Анья завернула кран.
Черт тебя побери, Мануэль! Анья сделала в уме заметку: поговорить с миссис Джекман. Мануэль всегда отличался безрассудством, но это уже перебор.
– Мне очень жаль, Лия, – вздохнув, сказала Анья. – Подобного не должно было произойти. Только не таким образом. Для новичка без подготовки и обучения обязанности оператора – это слишком. Как ты себя чувствуешь?
В воцарившейся тишине Анья слышала только стук сердца матери. Она задумалась, слышит ли его Лия.
– Как ты можешь это делать? – сказала Лия, морщась.
– Ты о чем?
– Вот это все. Обществ. Эмброуз. Твоя… – слова застряли у нее в горле, и она жестом указала на мать Аньи.
Анья отвернулась, чтобы не видеть обвиняющих глаз Лии, и погрузила чайные пакетики в воду, которая стала медленно приобретать цвет ржавчины. Потом подошла к Лии, держа кружки в руках, и протянула одну ей. Лия уставилась на кружку так, словно не вполне понимала, что это такое. Анья осторожно поставила кружку на прикроватный столик.
– Это не моя вина, – сказала Анья, глядя на мать. – Моя мать сделала это с собой сама. Вот так происходит рассогласование. Ты, наверное, никогда не видела, как это выглядит?
– И что? – отозвалась Лия. – Ты поэтому руководишь Обществом? Это и есть причина позволять уязвимым людям вроде… вроде Эмброуза убивать себя?
Анья сверкнула глазами.
– Они не уязвимые! Они сделали свой выбор. Осознанный выбор.
– Ты же Эмброуза сто раз видела! Ты слышала его в «Восстанавливаемся вместе»? Думаешь, он сделал «осознанный выбор»?
Анья глотнула чаю. Тепленькая жидкость потекла ей в горло, не принося никакого удовольствия. Сердце у нее колотилось изо всех сил. Сейчас был совершенно неподходящий момент обсуждать это все, тем более с Лией. Что она вообще понимает? Она такая же, как все остальные долгоживущие – самодовольные, удобно устроившиеся конформисты, которые навязывают свои догмы всем остальным. Навязывают их людям вроде ее матери.
– Слушай, – сказала Лия негромко, – я понимаю. Наверно. Понимаю, почему ты этим занимаешься. Очень тяжело, когда твоя мать в таком состоянии. Но отсюда не следует, что сделать все наоборот – это правильно.
Анья вздохнула. Она не впервые вела этот спор, хотя впервые с другим человеком. Обычно такая дискуссия каждый вечер бушевала у нее в голове, и все эти аргументы она уже слышала.
– Нет, ты не понимаешь. Не можешь понять, – сказала Анья. – Мне жаль, что тебе пришлось присутствовать при смерти Эмброуза, такого не должно было случиться. Но ты сама захотела во всем этом участвовать, ты попросила меня вывести тебя на Общество. Ты ходила на собрания, помогала в организации. Ты сказала «да», когда Мануэль тебе позвонил.
Лия молчала. Когда она наконец заговорила, голос ее звучал очень тихо.
– Можно? – спросила она, сделав шаг к постели Аньиной матери.
Анья кивнула. Лия подошла к постели и села на стул, на котором обычно сидела Анья. Посмотрела на покрытую пятнами кожу, впалую грудь, белесые глаза, неустанно бьющееся сердце. «Она же не привыкла, к этому запаху, – подумала Анья, – ей должно быть трудно его переносить». Но Лия отвращения не испытывала – или не показывала этого.
Лия протянула руку к лицу Аньиной матери. Анья хотела ее остановить, предупредить, но потом передумала. Она наблюдала, как Лия касается пальцами черепа матери там, где когда-то были ее волосы. Лия не отдернула пальцев, не посмотрела на них в ужасе, не закричала. Она словно прислушивалась к чему-то.
– Ты права, – произнесла Лия. – Ну разумеется, ты права. Она все еще жива. Это чувствуется.
Она убрала руку и положила ее на колени.
– Мне очень жаль, – добавила она.
– Да ничего, – ответила Анья. Она устала, и ей хотелось, чтобы Лия поскорей ушла.
– Ты сказала, что мне не понять, но я понимая Я была на той вечеринке. Где Доминика… где ее… Ну ты знаешь, – Лия замолчала.
Как она могла там оказаться? Анья нахмурилась, проверяя в уме последовательность событий. Нет, Лию она туда точно не приглашала. Приглашение было потом.
– Я пошла туда за одним человеком. Ты с ним встречалась, я видела, как вы разговаривали, – продолжила Лия. Теперь ее голос был спокоен, из него исчезла обвиняющая интонация. – Пожилой мужчина моноэтнического происхождения, азиат. Его зовут Кайто.
Кайто. Да, Анья его помнила. Странник. Добрый тихий человек, про которого думаешь, что такой с удовольствием всю жизнь просидит дома. А он отправился путешествовать по миру, навидался всякого и решил, что хватит. Он многое перенес. Сказал, что пережил сына, вспомнила Анья. Недолгоживущего.
– Кайто Кирино, – с ударением произнесла Лия, глядя на Анью в упор.
– Кирино. Ты хочешь сказать…
Лия кивнула.
– Ох, Лия… – произнесла Анья. Теперь ей все стало ясно.
Лия держала руки в карманах, теребя то ли ноготь, то ли завалявшийся кусочек пуха, да еще и кусала губы.
– Неужели для таких случаев нет освобождения по особым обстоятельствам? – спросила она, снова посмотрев на Аньину мать. – Сколько еще таких, как она?
Анья пожала плечами.
– Кто знает?
– И что, ты должна просто ждать, пока она… Пока ее импланты не остановятся? – нахмурилась Лия. – И все?
– Нет, есть такие… специальные места. Их называют хосписами, но на самом деле это просто склады. И они дорогие, в них не попасть, если у тебя органы с черного рынка. А если ты не можешь оплачивать хоспис – а большинство из нас, конечно, не может, – то таких людей посылают на фермы. Это то же самое, что хоспис, только там разлагающиеся тела используют для получения питательных элементов.
Анья не вздрогнула и не заплакала, рассказывая об этом. Как ни странно, от одного присутствия Лии ей стало лучше, она почувствовала себя сильнее. Анья подумала, что, когда Лия уйдет, она непременно достанет машину. Съездит на Рынки.
Лия расстроенно качала головой.
– Как-то это неправильно. Я хотела бы тебе помочь. Анья кивнула. В горле у нее стоял ком.
– Наверняка в подобных ситуациях Директива о святости жизни неприменима, – продолжала Лия. – А Общество? Существуют ведь всякие способы решения проблемы. Неужели им сложно оказать тебе помощь?
Анья сглотнула, все еще думая про отца Лии.
– Не сложно. Но…
– A-а… Дело в тебе, – сказала Лия, постепенно осознавая ужас ситуации. – Ты могла бы это сделать, конечно, могла бы. Т-таблетки, например. Но не хочешь.
Анья на мгновение зажмурилась, потом снова открыла глаза.
– Но в таком случае ты меня понимаешь? – Лия заговорила громче. – Ты же понимаешь, каково мне? Я не могу отцу позволить так распорядиться собой! Разве ты не можешь меня поддержать? Не можешь его остановить?
Анья почувствовала жжение в глазах. Нет, она не знала, каково это. Она потеряла мать, да, но это другой вид потери – теоретически мать все еще была с ней. Анья теряла ее медленно и постепенно, эта потеря просочилась в их жизнь, словно ядовитый газ, который незаметно наполняет комнату, и у тебя все немеет внутри прежде, чем ты успеваешь осознать, что произошло.
Но Анья не знала, как сказать об этом Лии. Не знала, как объяснить, что с тех пор, как мать слегла, только помощь людям вроде Эмброуза позволяла ей находить хоть какой-то смысл в собственном существовании. Она не в состоянии избавить мать от этого подобия жизни, но способна хотя бы принести пользу другим.
– Я не могу заставить твоего отца сделать то, чего он сам не хочет, – задумчиво проговорила Анья. – Ты же понимаешь, помощь Общества ему в общем-то ни к чему. Он и сам легко может найти способ умереть. Но к нам он пришел потому, что хочет, чтобы его смерть была полезна, потому, что у него есть убеждения. И даже если я ему откажу, если не позволю принять участие – а я могу так сделать, да… Он найдет другой способ.
По выражению Лииного лица Анья поняла, что до той наконец-то дошло. Странно, конечно, что эта мысль не посетила Лию раньше. Хотя, в принципе, ясно, почему так получалось. Анья прекрасно знала, что такое туннельное зрение, знала, что в критических ситуациях человеком движет чистая воля, напор которой не позволяет ни на что отвлекаться. Она догадывалась, о чем думает Лия, потому что сама когда-то так думала.
Если бы только я сумела достать Т-таблетки. Если бы только клиники помогли. Если бы Общество помогло. Если бы, если бы, если бы…
Анья далеко не сразу осознала, что загвоздка вовсе не в мире, который ее окружает.
– Ясно, – сказала Лия. – Ясно. Другой способ, да.
Анье было жаль гостью, но ничего сделать для нее она не могла. Ей надо было заняться решением собственных проблем – время-то поджимало.
– Извини, Лия, – твердо сказала Анья, – но теперь тебе лучше уйти.
Лия уставилась на Анью с непонимающим видом, а потом из нее словно выпустили весь воздух. Она кивнула и направилась к выходу.
У двери Лия остановилась, еще раз посмотрела на мать Аньи и сказала:
– Удачи.
Щеки у нее раскраснелись, глаза заблестели. Что она затеяла?
– Удачи нам обеим.
Не успела Анья ответить, как Лия вышла. Дверь захлопнулась.
И она осталась одна – с матерью.
Г лава тридцать вторая
Выйдя на улицу, Лия невольно поежилась – вечерело, и воздух стал холоднее. Оранжевые лучи заходящего солнца пробивались в щели между зданиями, перечеркивая улицы длинными тенями. Пешеходное движение стало менее напряженным – час пик закончился, все уже пришли с работы домой и теперь пили ежедневные порции питательных веществ или занимались в спортзалах своих кондоминиумов. Лия представила, как опустело ее офисное здание, как каждый этаж тускло освещает мягкий свет, который включается после окончания рабочего времени. Она представила, как Цзян сидит дома с женой, закинув ноги на журнальный столик, и наверняка все еще читает письма на планшете. Она представила Натали в квартире, чем-то похожей на ее собственную.
Потом Лия подумала про Эмброуза. Про Аньину мать, про Анью. Про Кайто. И ощутила тяжесть в пояснице, будто все их проблемы и вся их боль просочились в ее тело и скопились в основании позвоночника, надавливая на ее крестец всем своим весом. Лия пошла домой. Странно, но мать Аньи не вызвала у нее отвращения. Лию куда больше поразил размер комнаты, грязное окно, паутина на потолке и плохо освещенные углы. Это был сильный контраст с контрабандными обедами и роскошными вечеринками Общества.
А вот к Аньиной матери Лию притягивало скорее любопытство. Ей хотелось рассмотреть работу механизма этого тела, увидеть, что там жужжит, понять, как плоть соединяется с силиконом, почувствовать вязкость темной «Умной крови», которая течет по сосудам. Лия вдруг осознала, что в ее артериях и венах циркулирует такая же жидкость. Она поднесла руку к шее, нащупала пульс в мягкой впадине под подбородком и представила себе цвет собственной крови, такой же темно-коричневый, какой она видела сегодня под полупрозрачной кожей Аньиной матери.
Если бы Кайто так лежал, что бы она сделала? Лия прогнала эту мысль. Просто смешно, до этого не дойдет. Она не допустит. Теперь, когда Джи Кей на ее стороне, ее план точно сработает. Она пробьется в Третью волну, а потом добьется того, чтобы и Кайто тоже взяли.
Лия все исправит.
Придя домой, она упала на кровать, не раздеваясь. Усталость припечатала ее так, что и пошевелиться было трудно, – Лия никогда еще не была настолько измотана. В комнате горел свет, но она натянула на ноги одеяло, закрыла глаза и почти немедленно провалилась в глубокий сон без сновидений.
Следующим утром Лия просыпалась медленно. Зубы она вечером не почистила и провалялась всю ночь во вчерашней одежде, однако чувствовала себя на удивление легко и свежо, будто с ее души свалился огромный тяжелый груз. И тут перед Лией возникли глаза Эмброуза, непрозрачные, как ночное небо, немигающие и неподвижные, и она все вспомнила.
Она села на кровати и поставила ноги на пол. Тяжесть в основании позвоночника дошла до живота и неумолимо продолжала разрастаться.
В ванной Лия, медленно раздеваясь, побросала вещи на холодный мраморный пол. «Потом подберу», – подумала она, мысленно добавляя еще один пункт в список дел, которые следовало сделать после завтрака, и пошла к кранам.
Но что-то заставило ее повернуться к зеркалу. Лия остановилась, выпрямилась и расправила плечи. Живот и ягодицы она напрягла, бедра развернула, а шею вытянула. И все равно от правды не уйдешь. Лия видела, что ее живот и грудь заметно обвисли. Она заметила складку в основании шеи и желтоватое печеночное пятно на левом бицепсе. На передней части одной голени под кожей просвечивала вена, похожая на сморщенного дождевого червяка.
Лия провела пальцем снизу вверх вдоль припухшей вены. Дойдя до колена, она сделала так еще раз, на этот раз нажимая сильнее. Потом еще раз, ногтем. До крови она кожу не процарапала, но добилась приятной саднящей боли.
Только после этого Лия забралась в ванну. Вода была такая горячая, что казалось, будто с рук и ног содрали кожу. Она зажала нос пальцами и медленно погрузилась в воду. Жар пробрался ей в уши, в голове загудело.
Лия неторопливо и тщательно растерлась губкой – на это у нее редко хватало времени. Она терла кожу до тех пор, пока та не покраснела и не стала мягкой. Лия представила, как затирает вену на голени, как трет выступающий живот до тех пор, пока он не станет плоским. Закончив, она вытащила из ванны пробку. Послышался громкий бурлящий звук, похожий на жадный вдох тонущего человека. Лия ополоснулась очень холодной водой, чувствуя, как поры расширяются и сжимаются, наслаждаясь онемением кожи – от этого ей казалось, что ее тело заковано в надежные латы.
Вытираясь, Лия снова посмотрела на себя в зеркало. Вена никуда не делась, как и печеночное пятно и мягкий живот. Тогда она внезапно вспомнила Аньину мать, и перед глазами встало ее сырое полупрозрачное тело.
Лия решила, что переставит мебель по-старому. Ножки кушетки заскрежетали по полированному полу. Опустив глаза, Лия увидела на деревянных досках пола длинную белую царапину. Она пнула ножку – постаралась при этом поджать пальцы, но все равно было больно.
– Лия? – послышался приглушенный голос, потом в дверь постучали.
Лия раздраженно оглянулась на дверь, доковыляла до нее и глянула в глазок.
Из-за большого букета белых цветов, то ли пионов, то ли какой-то разновидности роз, лица гостя почти не было видно. Но тут он пошевелился, и Лия поняла, что это Тодд. На нем были аккуратная синяя рубашка и коричневый галстук-бабочка, тот самый, который он надевал на вечеринку в честь дня ее рождения. Не так уж давно это было!
Лия отпустила заслонку дверного глазка.
– Чего ты хочешь, Тодд? – крикнула она через дверь.
– Просто поговорить, – ответил тот. – Можно я войду?
Лия задумалась, не ловушка ли это, не ждут ли за углом люди из Министерства в белых халатах, готовые нацепить на нее смирительную рубашку, как только она откроет. Неизвестно, что Тодд рассказал им про их последнюю встречу. Тодд трус. После всего, что случилось, он не пришел бы сюда вот так, в одиночку.
– По-моему, нам не о чем говорить, – отрезала Лия, возвращаясь к кушетке, которую бросила поперек комнаты, и снова приподняла один ее край. Высоко поднять не получилось – казалось, предмет меблировки стал гораздо тяжелее.
– Ну пожалуйста, Лия, – жалобно проблеял Тодд. – Я хочу извиниться.
Он хотел извиниться! Лия ухмыльнулась, оскалив верхние зубы, и снова бросила кушетку. Вот это она точно должна была услышать!
Вернувшись к двери, Лия открыла ее, но цепочку снимать не стала.
– Ты один? – спросила она сквозь щель.
Тодд опустил цветы. Лицо у него было кроткое и загорелое, с такими же точеными чертами и квадратным подбородком, как ей помнилось. Даже лучше, чем ей помнилось. Лия почувствовала тяжесть внизу живота.
– Конечно, один, – сказал Тодд, хмурясь. – Зачем мне кого-то с собой брать?
Лия задумчиво вгляделась в его черты. Тодд демонстрировал свое самое отработанное выражение почти детской невинности – глаза не мигают, губы чуть выпячены и блестят от слюны.
Лия снова притянула дверь и, сняв цепочку, отворила ее. Выглянула в коридор, посмотрела налево и направо – и правда, ни души – и перевела взгляд на Тодда.
Выглядел он даже лучше, чем раньше: дельтовидные мышцы четче выражены, бедра уже – Лия поймала себя на том, что это ее ужасно раздражает. Тодд отпустил небольшую бородку, и теперь равномерный светлый пушок покрывал его подбородок, словно аккуратная травка – недавно подстриженный газон. Лия снова почувствовала теплую тяжесть внизу живота и скрестила руки на груди.
Может, заняться с ним сексом прямо здесь и сейчас, в коридоре? Она шагнула к бывшему жениху и вдохнула его мальчишески-мыльный запах. Можно толкнуть его на пол и сесть ему на лицо. Тодд попятился и выставил вперед букет. Лия вздохнула, взяла цветы и бросила их себе за спину.
– Ну, рассказывай, – сказала она, касаясь кончиками пальцев мускулистой груди Тодда. – Ты, значит, хочешь извиниться.
– Лия, – прочувствованно начал он. – Я так рад тебя видеть! Ты выглядишь…
Лия поняла, что Тодд разглядывает ее уставшую кожу, влажные слипшиеся волосы. Лицо его стало мягче – похоже, бывшему жениху стало ее жаль.
Лия схватила его сквозь ткань рубашки за левый сосок, а другой рукой коснулась паха. Тодд дернулся и напрягся, по его телу прошла волна дрожи. Это заводило не на шутку.
– Ну же, – повторила Лия, – расскажи мне, за что ты хочешь извиниться. – Она чувствовала, как внутри нее пробуждается хищное желание. Раздражение, накопившееся за последние недели, стало острее. Лия стиснула сосок Тодда и сжала ладонь внизу. Улыбнулась, когда мужчина содрогнулся. Он возбудился, хотя не имел такого намерения, и теперь ему явно было не по себе. Лия заметила, что его коричневый галстук-бабочка усыпан крошечными розовыми горошинками.
– Извини, что я на тебя доносил, – выговорил Тодд срывающимся голосом. – Я думал… думал, что помогаю тебе.
– Да неужели? – Лия принялась расстегивать ремень на его брюках. Тодд попытался отпихнуть ее руки, но безуспешно.
– Лия, – прошипел он, – что ты делаешь? Я пришел поговорить.
– Ну так говори. – Лия высвободила его член, разбухавший прямо на глазах, – казалось, кончик его подвешен на невидимой нити.
– Лия, – выдохнул Тодд.
Он раскраснелся и быстро-быстро моргал. «Какие красивые ресницы», – подумала Лия. Дыхание мужчины ускорилось, он покраснел еще сильнее. Может, он еще и заплачет?
Больше Тодд не пытался ее остановить. Лия втянула его в квартиру и закрыла дверь.
Они занялись сексом прямо на полу в коридоре. Лия оседлала покорного Тодда и, сжимая бедрами его небритые щеки, ритмично опускаясь на его мягкий рот, почти забыла обо всех своих проблемах, об Анье и ее матери, об Обществе. Она рассеянно подумала, что в такой позе может, пожалуй, сломать Тодду шею. Очень приятно было наблюдать, как послушно его подтянутое тело дергается между ее ног. Тодд, несмотря на все его недостатки, был все-таки потрясающе красив.
Когда они закончили, Лия переползла на его живот и села верхом.
– Так ты меня простила? – спросил Тодд так тихо, что Лия почти почувствовала себя виноватой. Но потом вспомнила – именно такое выражение было на лице ее бывшего жениха, когда она выяснила, что он на нее доносит, – и промолчала.
– Я просто хотел сказать, – продолжил он, – а ты не дала мне закончить. Я действительно думал, что помогаю тебе. И только вчера, когда мне сказали, я понял, что на самом деле натворил.
Лия напряглась.
– Что тебе сказали? И кто?
Тодд повернул голову набок и заговорил еле слышно. Светлый локон упал ему на правый глаз.
– Я не должен никому говорить, пока об этом не объявят публично. Но людей уже начали информировать.
Руки у нее похолодели.
– Третья волна началась, Лия. Кто знал, что это произойдет так скоро? Но говорят, это и правда она. И мы окажемся среди первых, – в голосе мужчины слышались тихое изумление и серьезность, которой раньше Лия в нем не замечала. Внезапно Тодд показался ей очень немолодым усталым человеком.
Лия уперлась одной рукой ему в грудь.
– О чем ты? – поинтересовалась она. – Что значит «мы окажемся среди первых»?
Тодд снова взглянул на нее.
– Извини, я имел в виду «мы» в смысле… Извини, – сбивчиво ответил он. – Понимаешь, меня известили, – пояснил он, – и я подумал, ну, может, тебя тоже. Тебя известили, Лия?
Тодд внимательно вглядывался в лицо Лии, но жалость в его глазах сказала ей, что он уже знает ответ. Догадался, спросил или как-то выяснил.
Лия наклонилась к нему поближе – кончики их носов разделяли несколько сантиметров, – обхватила руками его шею и почувствовала, какая она твердая и мощная, какая теплая. Представила себе цвет текущей внутри «Умной крови». И чуть-чуть сжала. Он запаниковал – это чувствовалось по его дыханию, по цвету кожи.
– Лия! – изумленно выдохнул Тодд. Она продолжала сжимать – легко, словно играя.
– Лия! – вскрикнул он, дернул бедрами и сбросил ее в сторону.
Лия упала на холодный пол. Ее локоть взорвался болью.
Теперь Тодд стоял над ней.
– Боже, Лия, да что с тобой? – он потер шею и протянул ей руку. – Прости, – повторил он, снова полный раскаяния. – Я сделал тебе больно? Мне так жаль.
Лия схватилась за локоть и попыталась выпрямить руку. Рука не шевелилась.
– Ну же, Лия! – сказал Тодд. – Я пришел сказать, что, может, мы сумеем вместе все исправить. Раз уж меня известили. Может, я смогу замолвить словечко за тебя.
Может, они сумеют вместе все исправить. Может, сумеют. Лия вспомнила про съемку смерти Эмброуза и свой разговор с Аньей, записанные на крошечную камеру в пуговице и еще не отправленные Джи Кею. Чего она ждала? Почему еще не переслала записи, не оправдалась, не вернулась к нормальной жизни? Тодд мог бы въехать обратно. Она могла бы вернуться к работе.
Но глядя в безупречные золотые глаза Тодда, Лия с ужасом поняла, что она этого не хочет. Вот в чем все дело. Ее прежняя жизнь казалась далекой и до смешного пустой. Она не могла себе представить, как снова входит в офис, сидит у себя за столом, как расчетливо обсуждает с клиентами фантастические суммы, которых не истратить и за несколько жизней – впрочем, этих жизней у них все равно не будет. Она не могла себе представить, как продолжит встречаться с Тоддом, ходить на вечеринки с витаминными коктейлями, сплетничать о том, чей тренер переспал с чьим клиентом, и шепотом обсуждать сроки друзей.
А чего она хочет?
Ответ пришел ей в голову мгновенно.
– Мне надо идти, – объявила она Тодду.
– Куда?
Лию больше не беспокоило, что он уставился на нее с подозрением. Какая разница, что думает Тодд, что они все думают?
Она быстро встала и начала одеваться, потом, взяв сумочку, окинула взглядом квартиру. На секунду ее охватило странное чувство потери, смутное ощущение, что больше она сюда никогда не вернется. Однако тяжесть в животе исчезла, и в горле у нее защекотало что-то задорное, свободное и безрассудное.
– Куда ты идешь, Лия? – Тодд удивленно смотрел на нее, все еще лежа на полу.
– Пока, Тодд, – сказала Лия.
И не дожидаясь реакции, закрыла за собой дверь.
