Текст книги "Змеиная прогулка (ЛП)"

Автор книги: Рэндольф Д. Калверхолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Среда, 5 октября 2050 г.: 17:30.

«Перетягивать! Перетягивать!» Годдард выл на Чака Гиллема, который вел броневик, который они конфисковали еще в Аннандейле. «Мы не можем пройти!»

Их караван приближался к мосту Теодора Рузвельта с юго-запада. Впереди, через Потомак, над штаб-квартирой Партии Человечества жужжали, кружились и кружились шесть больших военных вертолетов, словно стрекозы цвета хаки. Следы ракет пересекали разорванное туманом небо, и грохот разрывающихся взрывчатых веществ обрушивался на них, словно множественные удары молота. Верх здания был невидим под пеленой дыма, среди которого языки пламени прыгали и колыхались, как изящные алые танцовщицы. Движение на мосту было остановлено. Машины разворачивались во все стороны, и их пассажиры выглядывали, словно испуганные маленькие насекомые, наблюдая, как боги сражаются над их головами.

– Они оцепят отель, – крикнул Лессинг сквозь шум. «Коринек знает, что мы здесь, и он будет ждать, пока мы попытаемся прорваться». Он поднял люк, чтобы проверить. Остальные три машины следовали за ними, как и пожарные машины. Полицейские машины и машины ФАЗЫ без опознавательных знаков были разбросаны дальше в хаосе хаоса на автостраде.

«Выведите городских полицейских на прямое движение», – сказал Лессинг Годдарду. «Представьте, что мы думаем, что это обычная ситуация с заложниками или большой случайный пожар. Протащите пожарные машины вместе с нашими парамедиками и спасательными командами».

– Ты хочешь помочь Коринеку? – крикнул Ренч Лессинг на ухо. Он издал нервный смешок.

«Конечно, нет! Но, имея слишком много свидетелей, Коринек не сможет сразу расстрелять наших людей. Тем временем мы останавливаемся здесь и загружаем наши лучшие войска в машины скорой помощи. Затем мы пытаемся добраться до подвального входа на парковку. Мы подберем выживших… – он отказался думать о Лизе, – … и уберемся к черту из Вашингтона, свяжемся с нашей поддержкой и решим, что, черт возьми, делать дальше!

«Это не будет еще один Понапе», – мрачно пообещал Годдард. «Они надирают задницы, мы надираем задницы. Только мы пинаем сильнее. Он наклонился вперед, чтобы похлопать по плечу Дэна Грота, их специалиста по кукурузному звену. «Поднимите трубку и посмотрите, сможете ли вы поднять наших друзей в Пентагоне в Эндрюсе… Форт-Мейер».

– Форт Мейер близко, – крикнул Гиллем с водительского места. – Я могу доставить нас туда через несколько минут. Мы набираемся собственного военного тепла, возвращаемся и… вонго!

«Не хорошо!» Лессинг возразил. – Коринек к тому времени уже снесет отель. Наши люди будут убиты или взяты в плен… если он возьмет пленных!»

«Иисус…!» Годдард выругался. – Пора… давно пора… кто-нибудь починил повозку этого дукера!

Они остановились на мосту. Бойцы спецназа установили на своих машинах 7,62-мм пулеметы, но вертолеты атаковать не стали. Казалось, потребовалась целая вечность, чтобы выбрать двадцать человек, вооружить их из запаса боевого оружия бронетехники и пересадить в машины скорой помощи. Годдард отправил городскую полицию веером вперед, чтобы расчистить движение и восстановить порядок, в то время как остальным группам спецназа было поручено прорваться сквозь бронетехнику и отвлечь внимание на западной стороне кордона Коринека. Одна машина ФАЗЫ без опознавательных знаков помчалась, чтобы сообщить Штаб-квартира Малдера в Вирджинии. Их враги, вероятно, глушили радиопередачу, а телевизионные станции почти наверняка были разрушены, арестованы или пели песню Коринека в любой тональности, которую он выберет!

Наконец они снова двинулись в путь и помчались по мосту под вой сирен. Металл лязгал и хрустел, когда их бронированный эскорт разбивал препятствия. Люди бегали, кричали и прятались в укрытиях. Один из броневиков пробил мебельный фургон прямо через перила моста в реку. Водитель в последнюю секунду прыгнул обратно на парапет и спасся.

Затем они прошли, выйдя на запутанную развязку, ведущую на север мимо Славного Дома Воскресшего Христа – того, что было Центром исполнительских искусств Кеннеди до того, как им завладели Рожденные свыше. Когда они приблизились к Вирджиния-авеню, пробка стала уменьшаться.

Своих первых оперативников они встретили на перекрестке возле автострады Уайтхерст: два старых танка М551 «Шеридан» с затемненными армейскими знаками различия и группа машин меньшего размера. Мужчина в камуфляжной форме десантника выскочил и помахал им рукой, но Гиллем только крикнул: «Красный Крест!» и продолжал идти. Пожарные машины были сразу позади.

«Полный вперед!» Ренч запел йодлем.

Лессинг внезапно вспомнил катящийся корабль и бушующее море. Капитан с длинной челюстью храбро висел на штурвале. Чертовы фильмы! Он думал, что с этим покончено!

«Блокпост!» Гиллем вскрикнул.

«Идите прямо!» Годдард крикнул в ответ.

«Не могу… танки!» Их машину скорой помощи занесло и она остановилась.

Они могли бы прорваться сквозь наспех построенные баррикады из ящиков, мусорных контейнеров и дорожных знаков, сложенных перед ними, но лазерные пушки «Портер» трех танков БМП M717 «Цицерон» требовали повиновения. Десяток солдат в камуфляжной форме осторожно поднялись из-за установленных пулеметов, и офицер подбежал, давая им знак развернуться и уйти.

Гиллем притворился невиновным. Он высунулся, указал на маслянистый дым, видимый над крышами впереди, и постучал по красному кресту, нарисованному на двери их машины скорой помощи. Его смысл был ясен.

Подошел офицер, долговязый чернокожий юноша. – Послушай, чувак, – сказал он, – ты не получил это чертово сообщение? Сегодня вечером сюда никто не пойдет!

«Черт возьми, мы медики», – возразил Гиллем. «Там люди. Ты не можешь…

«Мы только что это сделали». Другой ухмыльнулся и сплюнул. «Как только мы избавим их от террористов… мертвых или сдавшихся… вы можете подлатать то, что осталось».

«Террористы?» Годдард двинулся вперед. Он снял кепку ФАЗЫ, но петлицы на воротнике все еще опознавали его. «Какие террористы? Послушайте, я врач…»

К счастью, Черный не узнал этот знак. «Мне плевать, если ты вскочил, Иисус Христос! Разверните эту фу-фу и зажгите, пока я вас всех не арестовал… или не превратил вас в гамбургеры!»

«Идите сюда!» Годдард согнул палец. «Что?»

«Иди сюда, черный, ублюдок, негр, сукин сын».

Черты офицера потемнели на два тона. Он подошел к машине скорой помощи, держа руку на пистолете в кобуре.

Годдард направил на него что-то похожее на нож коммандос. Он нажал кнопку, и лезвие выскочило из рукояти, пролетело четыре метра и вонзилось в грудь офицера. Мужчина открыл рот и потянулся вперед, чтобы увидеть, что его ударило. Его колени начали прогибаться.

«Всегда хотел попробовать одну из этих малышек!» Годдард ликовал. «Русские их делали: подпружиненный нож, лезвие которого стреляет, как стрела».

Гиллем сразу же вышел из такси. Он обнял чернокожего офицера за плечи. Мужчина попытался крикнуть, но его глаза уже потускнели, а красная лента начала спускаться по подбородку. Гиллем осторожно подошел к их машине скорой помощи, держа умирающего солдата между собой и солдатами, наблюдающими за ними с баррикады в тридцати метрах. Они с Годдардом затащили мужчину в такси.

Если бы им очень, очень повезло, это сработало бы. Волнение и угасающий дневной свет создавали впечатление, что офицер садился в машину «скорой помощи» по собственному желанию. Кроме того, у людей на баррикаде не было причин для подозрений.

Гиллем снова забрался на водительское сиденье, незаметно подталкивая вперед свисающие ноги офицера.

«Сейчас!» Годдард тяжело вздохнул: «Прогоните эту мать! Когда мы подойдем к этим танкам, Ренч, ты поднимешь руку сзади и помахаешь этому ублюдку рукой! Сделайте так, чтобы он выглядел по-настоящему живым и дружелюбным! Вытри кровь с его чертового лица!

«Ты абсолютно сумасшедший!» Лессинг в смятении покачал головой. «У них будут пароли… приказы…»

– Так что еще нам делать?

Никакого ответа в голову не пришло. Первоначальный шок прошел, и ментальный контроль Лессинг начал возвращаться к жизни. Им нужно было попасть в отель. Лиза была там. То же самое было с Малдером и многими другими.

Они подошли к баррикаде, черный офицер зажат между Годдардом и Гиллемом, а Ренч небрежно оперся на спинку сиденья позади них.

Это было удивительно: никто этого не заметил. Люди видят то, что они ожидают увидеть.

Вышел молодой белый солдат, покосился на кабину и дал знак танкистам пропустить их. Ренч энергично помахал мертвецу рукой.

– Не переусердствуй, придурок! Годдард зарычал.

«Привет…! Выверните кукольника!» – крикнул человечек. «Поет, танцует, играет на банджо, машет руками, как чернокожий!»

«Застегни молнию!» – постучал Лессинг. Он указал в окно на несколько групп солдат, ожидающих возле накрытых брезентом грузовиков вдоль дороги. Оружие тускло блестело, а красный свет костра отражался от боевых доспехов, шлемов, масок и боевого снаряжения. Он оценил численность зачистки в двести или больше.

«Что мы делаем?» Дрожь Ренча вернулась.

Годдард обернулся, чтобы посовещаться. «Мы войдем первыми», – сказал он. «Мы – невинная медицинская команда, которая так и не получила приказа не приходить на эту вечеринку. Насколько нам известно, это террористическая операция, и ублюдки подожгли отель. Мы здесь, чтобы спасать людей. Оказавшись внутри, мы поднимаемся в номер Малдера и вытаскиваем его и остальных наших людей. Затем мы спускаемся на лифте в подвальные силовые туннели. Лессинг, разве ты не наметил оттуда путь отхода?

Лессинг лишь хмыкнул в знак согласия.

– Что-то случилось?

Там было. Он ткнул большим пальцем в труп, валявшийся между Годдардом и Гиллемом. «Зарезать ножом этого парня, когда его войска следовали за ним, было самым тупым и безрассудным поступком, который я видел за долгое время. Ты чуть не убил нас всех. Мы могли бы договориться, если бы ты не был таким нетерпеливым.

«Иисус!» Годдард зарычал. «Я устал от разговоров. Сейчас время убивать, а не говорить!»

– И ты мне надоел, Годдард! Ты чертов фанатик».

«Фанатик? Фанатик! Ты чертовски прав! Фанатики – это люди, которые меняют вещи! Иначе мы бы все равно вернулись в пещеры! Фанатик – это парень, который достаточно верит в свое дело, чтобы победить! Александр Македонский был фанатиком. Он пережил ужасные лишения, а затем заплакал, когда подумал, что больше нет земель, которые можно было бы завоевать! Иисус Христос был фанатиком. Зачем умирать на кресте, когда было бы так легко заткнуться и управлять столярной мастерской своего старика? Мухаммед, Ганди, Колумб, Кортес, Эдисон, Жанна д'Арк, братья Райт, Генри Форд, Флоренс Найтингейл – Первый Фюрер – история полна фанатиков, которые провели свою жизнь, горбатясь за то, во что они верили, вместо того, чтобы сидеть дома на благотворительной выпивке, пиво и смотреть телевизор! Это безопасные, робкие, маленькие люди, которые никогда не выигрывают по-крупному, никогда не проигрывают по-крупному, никогда ничего не делают и никогда ничем не становятся. О, они жалуются и ноют о «фанатиках», но они счастливы нажиться на крови и слезах этих фанатиков, на их открытиях, их изобретениях, их борьбе и их мученичествах! Черт возьми, мы противостоим людям, которые знают, что такое расовое выживание! Эти люди играют жестко. Либо мы играем лучше, чем они, либо мы выходим из игры! А теперь, Лессинг, присоединяйся к игре или убирайся из нашей команды!»

Он погрузился в гневное молчание.

Времени на дальнейшие споры не было. Они повернули последним и увидели, что вертолеты закончили свою смертоносную работу и улетают. Горящие обломки и пепел все еще сыпались с верхних этажей старого отеля впереди, подпрыгивая через балки, куски бетона и битое стекло и достигая бокового входа на парковку.

Кто-то с опозданием решил, что машинам скорой помощи не следует находиться там, где они сейчас стоят, и за ними помчался джип, полный солдат. Гиллем ввел большую машину в темноту гаража, резко повернул налево, нажал на тормоза и заглушил двигатель. Четверо ФАЗОВЫХ людей Годдарда выскочили и заняли позиции за колоннами. Их вторая машина скорой помощи с ревом подъехала всего на несколько секунд позже. Пожарные машины остановились снаружи, и их бригады начали разбирать оборудование. Это должно было бы поставить под сомнение стиль Коринека!

У джипа противников не было шансов. Когда он въехал в гараж, раздалась короткая стрельба, и маленькая машина спокойно поехала вперед и остановилась, столкнувшись с блестящим черным седаном Dceda. Шесть солдат внутри были мертвы.

Годдард вытащил свой подпружиненный клинок и грубо швырнул тело черного офицера на бетон. Он приказал Гиллему и четырем сотрудникам ФАЗЫ оставаться с машинами скорой помощи; В следующий раз Коринек пришлет нечто большее, чем просто джип. Десяти другим, оснащенным огнестойкой одеждой, кислородными баллонами и спасательным снаряжением, было приказано подняться по главной лестнице, чтобы найти выживших. Лессинг, Ренч и сам Годдард взяли с собой пять бойцов спецназа, оснащенных легким противопехотным оружием и спасательным снаряжением. Они бы поднялись на лифте в пентхаусе, если бы он еще работал; в противном случае они воспользуются одной из лестниц. Остальные пять человек должны были рассредоточиться в вестибюле и на нижних этажах и стрелять по любым приближающимся противникам. Оружие бывших пассажиров джипа – М-25, боевые дробовики, гранаты, лазерная винтовка и даже ручной пулемет – было бы очень кстати.

Лифты не работали, но лестницы были открыты. По мере того, как они поднимались, звонкий топот их ног становился все более гипнотическим. На площадке между третьим и четвертым этажами они встретили первых выживших. По словам Ренча, этот человек был клерком из «Рекордс»; ему нужен был кислород, и ему давали то, что могли. Второй жертвой стала перепуганная сорокалетняя матрона, работавшая в отделе печати и рекламы Лизы. Она не видела Лизу.

Годдард указал им вниз по лестнице, к машинам скорой помощи: лучшее, что он мог сделать.

Сверху начали опускаться струйки дыма, и они остановились, чтобы надеть кислородные маски и включить электрические фонари. На седьмом этаже они прошли мимо нескольких тел, сваленных в кучу у двери лестничной клетки. Эти люди умерли от удушья и от того, что их затоптали товарищи. Лессинг крикнул в освещенную красным темноту, но единственным ответом было шипение и капание спринклерной системы, героически выполнявшей свою работу перед лицом невероятных препятствий. Они пошли дальше.

Два верхних этажа здания полностью исчезли.

Над входом в последнюю разрушенную лестницу башни пламени устремились к небу. Стальные балки и секции бетонной стены возвышались над разрушениями, словно сломанные ветки костра. Где-то парапет рухнул и с грохотом рухнул в ад, и угли и искры застучали по пластиковым плащам. Жара была нестерпимой.

Здесь никто не мог жить.

– Вот и пентхаус, – прохрипел Годдард. Он прикрыл лицо рукой и отступил в относительную прохладу лестничной клетки.

«Может быть, и для Малдера это тоже», – согласился Ренч. «Боже, а что, если его передернули?» Он выглядел пораженным; такая возможность, казалось, только что осенила его.

– Назад, – выдохнул Лессинг. «Мое место. Лиза.

Они снова отступили в тлеющую, удушающую тьму. Вокруг и вниз, вокруг и вниз, пока колотящееся сердце Лессинга не сообщило ему, что они достигли его этажа. Партийным офицерам на верхних средних этажах отеля были выделены небольшие экономичные апартаменты, которые они могли использовать всякий раз, когда они были в Вашингтоне. Здесь были апартаменты Лессинга и Лизы, а также Годдарда, Ренча, Дженнифер Коу, Моргана, Эбнера Хэнда, Тима Хелма и некоторых других. Были также комнаты для случайных посетителей, таких как Грант Симмонс.

Дверь лестницы открылась в коридор ада, места, наполненного пламенем, дымом и зловонием гари. В дальнем конце коридора, где находился номер Ренча, ракета «воздух-земля» проделала огромную дыру прямо в одном углу здания. Они смотрели на открытое небо и клубы сердитого, наполненного искрами дыма, поднимающегося к металлическим облакам над головой. Далеко внизу на черном бархате злобно мигали прожекторы Коринека, автомобильные фары и красные мигалки. Здание заскрипело, и на их глазах огромная комета из пылающих обломков рухнула во тьму снаружи. Гром его падения затерялся в грохоте пламени над ними.

– Ты туда не пойдешь! – воскликнул Ренч. «Это безумие… самоубийство!»

«Изо всех сил.» Лесс оттолкнул человечка в сторону. «Моя комната отсюда выглядит нормально. Мне нужно найти Лизу. «Останови его. Счет! Эй ребята…!»

Лессинг закруглился на них. «Никто меня не останавливает. Возвращаться. Продолжай без меня. Я должен знать.

Он двинулся по коридору. Пламя лизало его с обеих сторон, пока он шел. На обоях появилось черное обугленное пятно, и в нем открылось огненное око. Первым он пришел в апартаменты Эбнера Хэнда. Дверь была приоткрыта, и он увидел, что место пусто. На противоположной стороне коридора дверь Годдарда была закрыта. Дым клубился через замочную скважину и вокруг панелей. Смерть будет ждать внутри.

Квартира Сэма Моргана находилась рядом с квартирой Хэнда; он, по-видимому, был неповрежденным. Лесс прошел мимо, не останавливаясь. Его собственные апартаменты находились прямо за ним. Он обнаружил, что его ноги тянутся, удерживая его. Дверь была открыта, но он не хотел входить.

На пороге лежало тело мужчины.

Это был Горди Монк, его черты лица были безразличны и умиротворены в мерцающем алом свете. Он умер, задохнувшись дымом.

Лессинг проверил кислородную маску и осторожно переступил через тело. Внутри его комната выглядела нормально, если не считать клубящегося дыма. Ковер горчичного цвета, пустая кофейная кружка Ренча, кофеварка в кухонном уголке – все было так, как он их оставил. Он наклонился и положил ладонь на пол; было не жарко. Он подошел к двери спальни. Там лежало тело женщины. Он перевел дыхание и перевернул ее. Слава богу, она не была Лизой! Это была некая Джанет, телефонистка из отдела связи. Люди, должно быть, отступили сюда, чтобы спастись от войск Коринека внизу, а затем обнаружили, что крыша горит, и спасти вертолет с этой стороны невозможно.

Он коснулся двери спальни. Там тоже было не жарко. Как ни странно, было холодно. Он осторожно распахнул ее.

И чуть не потерял равновесие.

Спальня почти исчезла, превратившись в зубчатую, разбитую, светящуюся красным, обугленную бездну! Ракета оторвалась не только от свиты Ренча; он прошел в одну сторону и по диагонали через соседнюю стену, оставив огромную, извилистую дыру диаметром пять метров! Лессинг балансировал на потрескавшемся и обугленном бетонном язычке, выступавшем на полметра над небытием!

За углом слева, в трех метрах от него, Лессинг увидел часть своей ванной комнаты. Выглядело оно удивительно целым: раковина, краны, аптечка – все было идеально. Даже его банное полотенце в сине-белую клетку все еще криво висело на вешалке. Угол не позволял ему видеть больше, чем один конец ванны.

Рядом с ванной, на бледно-лазурном коврике Лизы, виднелась женская нога. Нога была длинная и тонкая, с хорошо изогнутой и сужающейся лодыжкой, в сером шелковом чулке, без обуви. Лессингу показалось, что он разглядел лишь клочок серой ткани под икрой. Никакой другой одежды он не видел. Он высунулся, чтобы увидеть больше, но не смог, пошатнулся, пошатнулся на шаткой ноге, чуть не упал и ухватился за дверной косяк. Под ним зияла пустота.

Лиза?

Это была там Лиза? Боже мой!

Лиза! Это была Лиза! Этим утром на ней было синее платье и серые шелковые чулки. Должно быть, она вернулась, чтобы найти его.

Бушующий огонь наверху давал достаточно света, чтобы показать, что через пропасть нет пути. Лессинг выкрикнула имя Лизы, но она не ответила и не пошевелилась. Через некоторое время стало ясно, что женщина напротив мертва.

Ренч и Годдард нашли его свернувшимся на ковре в гостиной, без кислородной маски и с брошенным рядом рюкзаком. Они наполовину вынесли, наполовину вытащили его наружу, по коридору и на лестничную клетку.

«Может быть, это была не Лиза». Ренч сделал успокаивающие движения.

Лессинг ответил только: «Так и было».

– Подожди, мы переберёмся через эту дыру и… э-э… посмотрим, кто это был… есть.

«Будь ты проклят.» Он очень устал. «Оставь меня в покое.»

«Вы пойдете с нами», – заявил Годдард. «Как только наши ребята вернутся с разведки, я велю отвезти тебя в машину скорой помощи». Он осторожно протянул руку.

По какой-то причине Лессинг нашел этот жест утешающим. Он позволил Годдарду помочь ему подняться.

– Ты выглядишь дерьмово, – сказал Ренч незлобиво. «Иди обратно. Мы можем закончить поиски выживших, хотя я готов поспорить, что их нет. Если бедный Малдер был здесь, то сейчас он промахнулся. Наши люди, должно быть, направились через главные двери прямо в объятия собачек Коринека. Он не стрелял в рыбок, а только в партийных офицеров… вроде нас».

«Лизе, вероятно, среди заключенных», – сказал Годдард. – Даже Коринек не стал бы стрелять в женщину. Большой Медведь Билл: вечный сексист! Как-то он звучал не очень уверенно.

«Послушайте, мне зеленый свет», – сказал им Лессинг. «Нам еще есть над чем работать. Я уже терял друзей в бою». Перед ним предстало яркое видение: хорошенькая тонколицая девушка в пыльной военной форме. Девушка была мертва, ее конечности вытянулись и искривились под странными углами в окопе, окаймленном сухой желтой травой и заваленном белесыми сырцовыми кирпичами. Где он это видел? Сирия?

А еще там был… ледяной синий цвет.

«Боже… поймай его!» – вскрикнул Вренч. «Он падает!» Внутри стало темно так же, как и снаружи.

Позже он обнаружил, что растянулся между Годдардом и Ренчом на твердой ступеньке почти в темноте. Рядом на полу стоял один из их электрических фонарей, его луч был направлен в яблочко на закопченную стену. Здесь стоял сильный запах гари, но воздух из спринклерной системы был прохладным и влажным. Должно быть, они спустились на этаж или два. Он не мог вспомнить.

Лиза. О, Лиза!

– Он приближается, – пробормотал Ренч. «…Ненавижу терять Лизу», – говорил Годдард. «Она нужна партии».

«Ага. Как будто это была твоя единственная причина!».

– Я знаю, – сказал Ренч. Он протянул руку и положил руку на руку Годдарда. «Я знаю, чувак. Ты тоже был в нее влюблен. Люди почти никогда не говорили об этом лично с Биллом Годдардом.

Годдард не обиделся. – Больше, ты знаешь. Лессинг чувствовал свое горе, словно физическое одеяло, окутывающее их.

«Я помню, как Лессинг женился на Джамиле», – продолжил Ренч. – Вы хотели, чтобы Лессинг и его золотая малышка вышли из партии, чтобы у вас был шанс с Лизой.

Ноздри Годдарда раздулись; по крайней мере Ренчу удалось сменить тему. «Лессинг поступил неправильно, женившись на Джамиле Хусайни! Он ни черта не знал о расе, о генетике, о евгенике! Он до сих пор этого не делает! Просто мистер Среднестатистический американский придурок, которому промыли мозги средства массовой информации и который считается «образованием!» Может быть, не стоит винить кого-то в невежестве, но Лессинг очень старается! Никаких амбиций, никакой цели, никакой особой морали, никакой идеологии… никаких причин выходить из-под проклятого дождя!»

«Невинный, как дырка младенца, вот наш Алан». Пальцы Ренча прикоснулись к правому веку Лессинг. «Боже, он все еще в шоке. Что мы делаем?»

Годдард проигнорировал его. «Я никогда не нравился Лессингу. Я фанатик, парень, который не отступает от насилия, тот, кто так же готов встать и сражаться, как и наши враги. Он никогда не понимал расового выживания, зла смешения рас и истинной природы нашей оппозиции».

– Нет, – медленно сказал Ренч. «Я не думаю, что он когда-либо это делал. Ему следовало бы сейчас…

– Лиза… – Годдард очень тихо прошептал ее имя.

Ренч приподнялся и оперся на металлические перила. «Нам пора идти. Где, черт возьми, наши ребята?

«Я послал их посмотреть, смогут ли они найти выход отсюда. Коринек и его евреи загнали нас в ловушку.

«Всегда евреи. Фанатики… – Ренч нервно хихикнул, – …как и мы.

«Ага. Они делают то, что должны: свои террористические банды, свои группы давления, свои деньги, свой контроль над СМИ. Даже после Пакова, после всего, что произошло, они вернутся. Я их не виню; Я просто сражаюсь с ними. Такие парни, как Лессинг, думают, что если мы будем к ним добры, то откинемся назад, чтобы быть «непредвзятыми», дадим им больше, чем их доля наших вкусностей, позволим им управлять нашим правительством и нашими средствами массовой информации, позволим им пугать нас их обвинения в «антисемитизме», то они будут жить с нами в прекрасном мире и согласии. Это все такое «экуменическое», такое дерьмовое «либеральное»!»

– Должен признать, это отличный урок воскресной школы.

«Пропаганда! В течение двух тысяч лет евреи изо всех сил старались захватить наше общество. Они попадают, их принимают, а затем берут на себя ответственность. Они умные: трудно заставить людей увидеть, что происходит прямо у них под носом».

– Тебе не обязательно мне говорить! Тем не менее Ренч позволил Годдарду говорить; это помогло избавиться от горя и гнева в организме большого человека.

«У нас есть два варианта: мы экспортируем их, как это делали немцы перед Второй мировой войной, или мы их полностью вывозим. Я не против любого решения. Они делают то, что должны, и мы тоже. Когда на карту поставлено расовое выживание, цель оправдывает средства. Единственная мораль – это мораль живых».

Снизу раздался грохот и продолжительный стук. Ренч судорожно подпрыгнул. «Что это такое?»

«Граната!» – воскликнул Годдард. «Стрельба! Черт, нам лучше придумать план! Если собачки Коринека ринутся вверх по лестнице, кто же такой Tefungled!

Ренч помахал рукой перед лицом Лессинг. «Что нам делать с этим чудаком? Он в чертовом шоке… вышел из себя.

Лессинг выплыл на глубину сотни лиг. Он сказал: «Нет, мне теперь зеленый свет. Дай мне домкрат. Он выпрямился. «Отдай свою М-25, Ренч. Я могу использовать это лучше, чем ты».

Он чувствовал себя тысячелетним кораблем, поднятым из водной могилы. Он цеплялся за топ-мачту и вытаскивал водоросли и мусор из своих гниющих костей. Древний моряк? Дэви Джонс? Нет, это был какой-то другой фильм!

Он споткнулся, схватил автомат и, шатаясь, побрел вниз по лестнице, оставив двоих других следовать за ним.

Один, второй, третий этажи они спускались молча, Лессинг шел впереди. Ренч посередине, Годдард замыкает шествие. На некоторых этажах еще работала спринклерная система; на других не было ни звука, ни света: только сырая и дымная тьма, пахнувшая гарью.

Ноги скрипели на лестнице внизу, и Лессинг поднял руку. Он указал на пожарную дверь на лестничной площадке, и Ренч и Годдард проскользнули внутрь и заняли позиции за ней. Сам он поднялся на половину пролета к лестничной площадке между этажами и присел за стальными перилами, чтобы видеть, кто идет. Он проверил свою М-25 и положил рядом с собой бельгийский автомат в качестве запасного. Затем он выключил электрический фонарь.

Он ждал.

Тусклый свет опускался и танцевал внизу.

– Никто, – завыл голос. «Мы взяли их всех, каждого…»

«Та маленькая рыжеволосая малышка, которую Джонсон нашел на пятом этаже. Она была так чертовски напугана, что… Остальное было непонятно. Акцент был латиноамериканским, вероятно, иностранным новобранцем в армии США.

– Какого черта ему пришлось в нее стрелять? Другой солдат, судя по тембру голоса, чернокожий с глубокого Юга, пожаловался. «Мы все могли бы подраться».

«Замолчи!» – приказал кто-то еще более высоким и резким тоном. Голос почти наверняка принадлежал Коринеку! «Здесь может быть больше выживших». Шаги прекратились. «Эй, Томсон, разведчик наверху, ладно? Убедитесь, что никто не врет, черт возьми.

Единственная пара ботинок осторожно хрустела пеплом и обломками, разбросанными по лестнице, а яркий овал света выделял резкие тени на стенах. Лессинг приготовился нырнуть обратно на следующий рейс.

Акустика на лестнице обманула его. Прежде чем он успел отступить, он обнаружил, что смотрит вниз на блестящий безликий пластиковый козырек шлема, наклоненный к нему. Он постарался вовремя поднять неуклюжую М-25, понял, что уже слишком поздно, стал как можно меньше и стиснул зубы в ожидании смертельного обстрела.

Солдат поднял дуло своего оружия.

Затем медленно опустил его снова.

Правая рука мужчины очертила жесткое приветствие партии. Другая рука подняла козырек. Песик был молодой и светловолосый. Он улыбнулся и тихо произнес: «Полковник Лессинг?»

Лессинг обмяк от облегчения. Он не знал этого мальчика, но в этом не было ничего необычного. Он почти не помнил никого из своих новых учеников. Возможно, этот ребенок видел его только по телевизору.

Левой рукой песик изобразил цифру «восемь» и указал вниз. Затем он поднял два пальца, снова указал вниз и указал на Лессинга и себя: еще двух друзей партии. Коринек невольно выбрал трех очень неподходящих помощников.

Может быть, им удастся схватить этого ублюдка и положить этому конец легким путем.

Этого не произошло. Картина была разорвана выстрелами с площадки внизу: визг, рычание, непрерывный грохот автоматического оружия, перемежающийся четырьмя выстрелами из боевого дробовика. Раздались крики и крики.

Лессинг упал на пол и откатился за перила. Пули полетели ему вслед; молодой солдат невольно дал очередь из М-25. Цементные куски летали над его головой, как пчелы, скуля, жужжая и жаля.

Осколочная граната с грохотом упала вниз. Шум, дым и сотрясение мозга были неописуемыми. Мальчик вскрикнул, широко раскрыв глаза и рот; затем он поднялся и полетел вперед, как брошенная тряпка для посуды, и врезался в ступеньки лестницы, прямо под площадкой Лессинга. Его конечности свело судорогами, и он лежал неподвижно.

Стрельба прекратилась.

В звенящей тишине Лессинг опустился на колени. Он провел трясущимися руками по своему телу и обнаружил, что остался цел и невредим, если не считать порезов от летящей цементной крошки. Его слух, вероятно, уже никогда не будет прежним, но, по крайней мере, он был жив. А что насчет остальных? Кто бросил гранату? Вероятно, Годдард, который понятия не имел, что эта штука может делать в этом замкнутом пространстве.

Что теперь? Он схватился за стену. Боже, он стал слишком стар для этого! Вы перестали играть капитана Марлоу Страйкера, когда вам исполнилось сорок, или наняли каскадеров, чтобы они делали за вас самые сложные моменты. Его колено болело, и он видел, что оно кровоточит. Он вытащил из икры кусок металла длиной в дюйм: сувенир с перил.

Лессинг наклонился и прижал дрожащие пальцы к горлу молодого солдата. Он не нащупал пульса. Он перевернул его и увидел, что тот мертв. Осколки гранаты отрикошетили вверх по лестнице и за угол. Пластиковый шлем защищал голову мальчика, но его плечи и спина были в беспорядке. Лессингу повезло; он почти полностью обогнул следующий угол выше.