Текст книги "Змеиная прогулка (ЛП)"

Автор книги: Рэндольф Д. Калверхолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

– Да, мисс Мейзингер? Никакой фигуры не появилось, ни «Дома», ни гигантского фаллоса в розовой пачке. И это было к лучшему. – У вас есть разрешение? – спросила она Мура. «Приоритет третий. Я дома?

– Да, капитан Мур. Я тебя узнаю, – ответил сам компьютер.

«Отлично. Дайте нам ссылку на терминал Форт-Льюиса. Prime 790, путь C-850, подкаталог DF-66687».

Зеркальная стена за столом затуманилась, сияла светом и показала пятерых мужчин в армейской форме, которые выжидающе смотрели на них. На заднем плане Лессинг увидел компьютерные консоли и инструменты: лабораторию.

– Полковник Кестлер? – спросил один из мужчин. «Майор Теодор Э. Мец здесь. Мы готовы с Магелланом, сэр. – Тогда введите секретный код Т-94-392. Продолжай, Перри.

Капитан Мур дал указания. Стена прояснилась, потемнела и снова сфокусировалась, открыв сбивающую с толку картину: верхняя половина была черной, перемежающейся свистящими летящими огнями; нижняя половина представляла собой изрытую сероватую поверхность, покрытую трещинами и полосами, которые непрерывно устремлялись к зрителю.

Лессинг ошеломленно прищурился. Конечно! Камера была установлена ​​низко в носовой части автомобиля, двигавшегося ночью на высокой скорости по дороге с плохим покрытием.

Кестлер сказал: «Президент Аутрэм попросил вас посмотреть это, министр Малдер. Вы и любой из ваших помощников, которого вы пожелаете. Он подозрительно перевел взгляд с Лессинг на Лизу и Дженнифер. В дрожащем серебристом свете экрана он выглядел как человек, откусивший кислое яблоко. «Вы смотрите… или, скорее, сквозь… Магеллан Модель IX, мобильное устройство, сброшенное в заданную зону на парашюте, а затем управляемое Восемьдесят Пятым по узкому лучу с верхнего спутника. Магеллан представляет собой сплюснутый сфероид диаметром около полутора метров и высотой сорока сантиметров, размером с газонокосилку большой мощности. У него есть колеса, ступени и подъемники для стен и лестниц; имеет инфракрасные возможности; контролирует радиацию, газы и некоторые биологические загрязнители; и вооружен гранатометами. При необходимости он также может перевозить баллон с нервно-паралитическим газом или небольшое ядерное устройство, хотя мы рассматриваем его в первую очередь как инструмент разведки. Магеллан путешествует куда угодно, может просверлить бензобак автомобиля, чтобы получить больше топлива, а если его схватят не те люди, он взорвется с одним ужасным хлопком». Он походил на ребенка, хвастающегося новой игрушкой.

«Что мы видим сейчас?» – спросил Малдер из тени.

«Участок дороги между Олбани и Беркли, Калифорния», – ответил Мур своим удивительно звучным голосом.

Следующий вопрос Малдера вскружил голову: «И рядом с этим местом были замечены мексиканские войска?»

«Да сэр. Ты тоже их увидишь, с минуты на минуту. Мур пробормотал дальнейшие команды Восемьдесят Пятому. Изображение замедлилось и превратилось в темные кусты и кустарник, затем в лес серо-белых стеблей, возвышавшийся высоко над объективом камеры: сухая трава.

На экране теперь показывался пожар впереди, перед рядом ветхих магазинов и супермаркетом. – прошептал Мур, и экран резко разделился на четыре части: вид спереди, сзади и сбоку. Ни на одной из фотографий ничего не двигалось, кроме прыгающего пламени в верхнем левом квадранте, который показывал вид прямо перед собой. Черные горбы, разбросанные по улице в правом верхнем углу площади – справа от Магеллана – могли быть телами.

«Аудио!» – потребовал Кестлер.

Вокруг раздавались крики, пение и случайные выстрелы.

«Ближе!» – настаивал невидимый учёный по имени Мец. Команда Форт-Льюиса видела то же самое, что и они. «Поверните направо через эту парковку».

Изображение развернулось, наклонилось и подпрыгнуло, когда машина пересекла бордюр и выехала на открытую лужайку перед торговым центром.

Место было полно людей! Мур отправил Магеллана обратно в переулок.

Толпа представляла собой смесь гражданских лиц и солдат. Первые были молоды и выглядели латиноамериканцами: банда молодых людей из пригорода. Униформа последних была мексиканской армии. Горстка женщин, судя по всему, в основном латиноамериканок, завершала ансамбль: фиеста-ночь в Старой Тихуане. Те, кто был ближе всего к огню, лакомились чем-то из огромного котла.

В темноте разрушенных зданий за светом костра были видны дальнейшие фигуры. Больше солдат? Чтобы это выяснить, Магеллан переключился на инфракрасное зрение.

Лессинг пожалел, что не смотрел. В одном магазине без крыши двое солдат охраняли множество обнаженных англоязычных женщин, которые сидели или стояли на коленях на голом бетонном полу со связанными за спиной руками. Им завязали глаза и связали вместе, как скот. Он увидел синяки, грязь и засохшую кровь.

Лиза прижалась к его горлу и издала слабый хныкающий звук. Он прижал ее к себе.

Будь проклята человеческая раса! Он не согласен с Годдардом: люди никогда не учатся. Они продолжали делать одни и те же глупые, безобразные, жестокие, порочные, зверские поступки, какой бы век ни был, что они проповедовали и кто был у власти! Грабежам и убийствам нечего было удивляться; чудо было в том, что они не случались чаще!

«Цена, которую либералы готовы заплатить за мексиканскую помощь!» Мур потерся.

Малдер подался вперед, чтобы посмотреть на экран. «Если бы только это было все! По нашей информации, либералы заключили сделку: Мексика получает Аризону, Нью-Мексико и половину Техаса. Куба и другие страны Карибского бассейна, желающие присоединиться к ним, получат части Флориды, Пуэрто-Рико и Виргинских островов. Они заключили сделку, все в порядке!

Лессинг коснулся руки Кестлера. – Что, черт возьми, происходит, полковник? Особняк Малдера напоминал Понапе: полная изоляция, если только ты сам не отправляешься искать новости. Лессинг этого не сделал. Теперь он хотел знать.

«Прямо сейчас?» Кестлер взглянул на Малдера, который кивнул: люди в этой комнате в безопасности. «Временное противостояние. Мы не можем пройти через Сьерры без больших жертв, а либеральные повстанцы окопаются. В данный момент мы прощупываем Реддинг и Ред.

Блафф, и еще один толчок идет через вулканический парк Лассен. Наши патрули достигли Оровилла, но долина пока слишком сильна для нас. Мы готовим одну ужасную битву вокруг Сакраменто, но сначала думаем о десантировании к югу оттуда, чтобы отрезать им связь со Стоктоном, Фресно и Бейкерсфилдом. Однако их большое имущество охраняется в Лос-Анджелесе и Сан-Диего, включая склады и лагеря их мексиканских союзников. У Калифорнии есть прекрасная естественная защита для наземной войны: океан на западе, Сьерры на востоке, суровая и лесистая местность на севере. О, мы могли бы вставить их города из воздуха, но никто этого не хочет… слишком много дружелюбных людей там все еще живет».

«Что могут получить либералы?» Лессинг задумался. «Они не могут надеяться на победу с территорией и населением, которые они контролируют».

«Они ожидают волну оппозиции политике Outram. Они потеряли свои опорные пункты в больших восточных городах, но думают, что мистер и миссис Северная Америка все равно присоединится к ним, если им представится шанс. По крайней мере, они надеются на отделение и независимость Калифорнии».

«Шестьдесят один процент жителей Калифорнии против», – сказала Лизе. Она достаточно оправилась, чтобы повернуться в объятиях Лессинг. «Либералы ошибаются. Большинство обвиняет старое правительство в слабости, в неудачах и в Пакове».

«Дезертирство? Сдвиг населения? – спросил Лессинг.

Кестлер пожал плечами. «Как только Аутрам начал нарушать законы о «гражданских правах», люди бросились в обе стороны: негры, чикано, евреи, геи, левые студенты из колледжа и все идиоты страны в сторону либералов, ребе; к нам пришло много белых и несколько жителей Востока. Черт, мы даже подобрали несколько дружелюбных чернокожих: поддержите законное, конституционное правительство… а потом нас перебросят по воздуху в рай в Африке. Большая часть Тихоокеанского флота тоже наша, он пришвартован в Перле на Гавайях, но у либералов есть несколько судов в Сан-Диего. Однако большая часть флота разбросана по всему земному шару, где бы они ни находились, когда Паков и Старак нанесли удар. Некоторые вернулись домой, другие остались за границей, чтобы помочь… или обосноваться. Некоторые были убиты недружелюбными местными жителями, когда их отрезали. Полковник колебался. «И у нас, и у либералов достаточно ядерного оружия, чтобы трижды разнести мир как прыщик. Рано или поздно у нас также возникнут проблемы с тем, что осталось от Иззи, индийцев, пакистанцев и сумасшедших простых генералов в России, унаследовавших советскую технику».

Лессинг подумал о Копли, который водил веснушчатыми руками по своим картам и любовно щебетал про себя об Уфе, Куйбышеве, Горках и, возможно, когда-нибудь о самой Новой Москве. Петр Великий, не иначе!

«У нас больше нервно-паралитических газов, ракет и специального оружия, чем нам когда-либо понадобится», – вмешался Мур.

«Паков?» – огрызнулась Лиза. «Старак? Агенты биологического оружия?

Никто не ответил. В комнате было тихо. Затем Малдер заговорил: «Формулы исчезли, Лиза. Умышленно и безвозвратно потерян. Восемьдесят Пять знает их, но сохранил их в подземелье, из которого их невозможно извлечь. Это конец. Больше никогда!»

– Если они тебе нужны, держу пари, что я смогу их получить! Неровные зубы Мура сверкнули потускневшим серебром в свете экрана. «Компьютер не был построен так, чтобы я не мог проникнуть в него или выйти из него!»

На этот раз молчание длилось дольше.

Его сломала Дженнифер Коу. Она ахнула: «Смотри! Что-то приближается… там, на улице!»

«Уберегите Магеллана от опасности!» приказал Кестлер.

Мур направил устройство назад, под колеса грузовика, в лужу тьмы за разбитым мусорным контейнером. Магеллан был почти бесшумен, его тихое жужжание заглушалось шумом толпы.

На улице возле торгового центра только что остановился бронетранспортер. На боку была нарисована грубая красная буква «Х», а солдаты, спрыгнувшие из заднего люка, носили красные повязки: либералы. Они были хорошо экипированы камуфляжной формой, касками, ранцами и автоматами М-25. Двое несли лазеры, еще двое имели ракетные установки, а один несчастный песик шел, раскинув ноги, под непосильным весом ITRAC: индивидуальной тактической безоткатной бронебойной пушки. Они быстро развернулись перед своей машиной.

Двое гражданских вылезли из кабины водителя и подошли к огню: невысокий, коренастый Белый мужчина и веселый на вид молодой Черный. Навстречу им вышла пара мексиканцев – офицеров, судя по знакам отличия, хотя Лессинг не мог их прочитать.

– Звук, черт возьми! Кестлер зашипел на Мура. «Направленный!»

– Пытаюсь, сэр.

Треск огня стал оглушительным; затем мексиканец рыгнул с таким ревом, что они вздрогнули, а затем последовало испанское ругательство, от которого у них застучали зубы. Мур пробормотал извинения и нацелил датчики Магеллана на встречу противника тет-а-тет.

«…Пуэс», – говорил щеголеватый мексиканский командир. «Если ты этого хочешь».

– Я чертовски хочу, чтобы так и было, – протянул белый гражданский. «Посмотри на карту и скажи мне, что я прав. Джек. Эти ребята не собираются разбивать здесь лагерь сегодня вечером. Им было приказано продолжать путь, пока они не минуют Ричмонд, а завтра доберутся до Сакраменто. «И вот они, отвали, Иутин, едят» и все такое! Карандашный фонарик танцевал над скомканной картой.

– Солдаты, сеньор, – медлил мексиканец. «Могу ли я увидеть ваши полномочия, пожалуйста?»

«Я Марк Сильвер, а это Джек Харрис. Вот наше удостоверение личности. Мы – связное, чтобы доставить вам мексиканскую одежду в Сакраменто.

«Хороший. Наш транспорт стоит там, на соседней улице, за этими магазинами. Мы будем готовы двигаться дальше на рассвете.

«Бред сивой кобылы! Сейчас ты собираешь свои задницы и рвешь задницу за Сакраменто. Я дам вам отряд, который будет идти и держать вас за руку. Мы ожидаем, что фашисты Улрама нанесут удар в течение недели, и вашему подразделению лучше быть там!»

Малдер внезапно заинтересовался. «Восемьдесят пять, сообщите президенту и Объединенному комитету начальников штабов, что мы, возможно, захотим отказаться от Натиска и отправиться в Кенгуру». Для удобства остальных он хриплым шепотом перевел: «Кенгуру предполагает спуск от Ред-Блаффа к Уиллоусу и Вудленду, затем на запад, к побережью, минуя Сакраменто, пока парашютисты не отрезали его от Стоктона. Это даст нам время совершить отвлекающую посадку возле Юрики в заливе Гумбольдта.

На экране гражданский черный либерал Харрис дернул Сильвера за рукав.

«Заключенные? Где?» Сильвер посмотрел. – Ох, ради бога! Он встал нос к носу с мексиканским командиром. «Вы отпустили этих женщин, черт вас побери! Сейчас! Пронтол Энлиенде Устед!»

Офицер пробормотал что-то о женщинах-шпионках и партизанах. Сильвер поднял руку в сторону ожидающих солдат. Мексиканец пожал плечами и выкрикнул приказ.

Мур медленно развернул Магеллана, пока одна камера не направила его на заключенных. Среди них шли трое мексиканских солдат и разрезали их путы. Они делали отпугивающие жесты. Все женщины, кроме двух, разбежались, подбежав достаточно близко к укрытию Магеллана, чтобы можно было увидеть обнаженные груди, бледные конечности и глаза, красные от света огня и ужаса. Двое оставшихся прижались к своим мексиканским защитникам.

У пленников были причины опасаться. Охранник исподтишка махнул рукой, и пятеро или шестеро его товарищей ускользнули в тень, куда не могли видеть либералы. Сенсоры «Магеллана» уловили звуки грохота, крики, вопли и смех. Они услышали грохот выстрелов.

«Пендехос!» мексиканский офицер выругался так громко, что мог бы сидеть у Мура на коленях; они забыли, что микрофон Магеллана был направлен на него. «Хихос де путас!»

Сильвер выставил кулак. – Отзови своих собачек, капилан! Мое последнее слово!»

Наводчик тяжелого пулемета на БТР прорычал: «Нам не нужны эти болваны, чтобы сражаться за нас, сэр. Давайте их пощупаем!»

Мексиканский офицер пролаял команду. Из переулка робко вышли пятеро солдат. На брюках одного мужчины виднелись темные, блестящие брызги.

М-25 издал хриплый звук, пятеро мексиканцев отшатнулись назад и упали.

Кто-то застонал: «Чёрт возьми, Дэвид…! Зачем ты это сделал?

Повсюду появлялось оружие, поскольку обе стороны пытались укрыться.

«Прекратить огонь! Прекратите огонь! Прекратите свой чертов огонь, матери!» Харрис закричал.

Еще один выстрел приведет к обстрелу. Все так думали. Затем мексиканский офицер протянул руки ладонями вверх. Сильвер сделал то же самое. Их подчиненные требовали порядка.

Наступил хаос. Дюжина мексиканских солдат выступила вперед и потребовала жизни либерала, застрелившего их товарищей; офицеры и штатские ссорились и спорили; одна из двух пленниц, оставшихся с мексиканцами, худощавая блондинка, сидела на корточках на тумбе и истерически плакала, пока покровительница ее утешала.

«Иисус!» Мур внезапно выругался.

На экране заднего вида «Магеллана» было видно круглощекое смуглое лицо, осматривающее машину с расстояния менее метра! Один из мексиканцев, возвращавшихся после преследования пленников, решил укрыться за мусорным контейнером Магеллана.

«Держи Магеллана в покое!» Мур направил без надобности. – Молись, чтобы этот ублюдок не смотрел слишком внимательно!

Мужчина сделал это. Он наклонился, постучал по Магеллану прикладом винтовки, выразив удивление, перешедшее в волнение, а затем в страх. Он позвал своих товарищей. Команда Кестлера, вероятно, покрасила Магеллана в какой-нибудь дурацкий военный цвет и написала на нем надпись «АРМИЯ США, СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»! Надо было написать по трафарету: «ГОРОДСКОЙ САНИТАРНЫЙ ОТДЕЛ». Жаль, что мексиканец умеет читать по-английски.

«Убирайтесь отсюда!» – прохрипел Кестлер. – В какую сторону, полковник? – ответил невозмутимый голос Восемьдесят Пятого.

«Мне плевать…!»

«Он не понимает подобных приказов», – отругал Мур. «Восемьдесят пять, отойди, по переулку, подальше от огня».

Мексиканцы уже были там, за ними следовали три собачки Сильвера. На четырех экранах были видны ботинки, руки и озадаченные лица.

Голоса бормотали на английском и испанском языках. Сильвер и мексиканский офицер протиснулись в толпу.

«Блин, это какая-то бомба!» Сильвер заржал. «Джек, возьми…!»

Ногами молотили и пинали. На мгновение камеры качнулись, но Магеллан был слишком хорошо сбалансирован, чтобы опрокинуться. Переулок опустел.

«Что теперь?» – спросил Мур желчным тоном.

«Набирай скорость, уходи от проклятого огня! Скрыть!»

Двигатель машины работал, а камеры подпрыгивали и размыты, пока Магеллан повиновался. Они видели пустые дверные проемы, опрокинутые коробки, мусорные контейнеры, мусорные баки и мусор. Мексиканский солдат появился и в изумлении отпрыгнул прочь. Пули из его автоматического оружия свистели от кирпичных стен. Один отлетел от Магеллана.

Восемьдесят Пятый спокойно объявил: «Незначительное попадание. Моё повреждение.

«Вон там… в этом магазине!» Кестлер заплакал.

Магеллан остановился. На экранах бокового и заднего обзора были видны затененные здания, развевающиеся фонарики, бегущие фигуры и факелы. Впереди, в тупике, во дворе, где раньше располагались маленькие, вычурные магазинчики, находился бутик со сломанной дверью и разбитой витриной. Послушно Магеллан направился к двери, но обнаружил, что нижняя часть панели все еще на месте. Машина ударилась о него, но крепкое дерево выдержало.

«Вверх! Через витрину!»

Магеллан вытянул тонкие, крючковатые руки, ухватился за деревянный подоконник на полметра над собой, затем убрал карабины и поднялся вверх. Коготь метнулся к углу металлической подставки внутри окна, но хрупкая штука рухнула ливнем звенящих металлических трубок и сломанных манекенов. Магеллан вернулся на тротуар с таким грохотом, что мог бы предупредить каждого либерала в Калифорнии. Неподалеку послышался голос, выкрикивавший неразборчивые слова по-испански.

Магеллан попробовал еще раз. На этот раз его когти зацепились за брусья размером два на четыре, которые составляли основу витрины внутри окна. Его двигатель зажужжал, когда он поднялся.

«Por allal» Мимо пробежал солдат, размахивая винтовкой, за ним следовал деревенский юноша с желтоватым лицом в ветровке и узких штанах. Последний остановился и завыл: «Аки, акви! Ола, pendejo, aqu'd Venga!»

Ребенок, должно быть, видел царапины Магеллана на цементной стене под окном. Само устройство было погребено под вычурной одеждой, манекенами, медными трубками и блестящей бумагой.

Солдат медленно вернулся с винтовкой наготове. Лессинг обнаружил, что хочет, чтобы машина выпрыгнула из окна и побежала к нему. «Магеллан», вероятно, не смог бы: сначала ему нужно было набрать скорость.

«Ушел!» – приказал Мур.

Что-то хлопнуло, и в пяти футах позади солдата и ребенка взорвался огненный шар, словно Четвертое июля. Оба полетели вперед. Мальчик врезался в потолок внутри, над витриной, а затем рухнул на обломки сверху Магеллана. Солдат вылетел через окно и приземлился среди разграбленных стеклянных витрин внутри магазина.

– Осколочная граната, – кратко заявил Мур. – Получил три рубля по три штуки.

Лессинг не обратил на это внимания. Он смотрел на лицо, прижавшееся к левому обзорному экрану Магеллана. Черты лица были раздавлены и сломаны, один глаз открыт, другой исчез. Кровь стекала по щекам, как вялые, малиновые слезы, а оттуда на кружевное неглиже. Лицо принадлежало одному из манекенов; Кровь текла из тела парня из района, пронзенного копьем трубки, торчащей из беспорядка, наполовину в, наполовину из окна.

Пеньюар был ледяно-голубого цвета.

Оставшийся глаз манекена, большой, темный и блестящий, безмятежно смотрел на Лессинг. Воспоминания….

Перед бутиком остановилась фигура: либерал из ITRAC. Гранатомет Магеллана запыхтел, и снаряд с грохотом отлетел от тротуара рядом с ним. Он не взорвался.

Все экраны побелели, когда стрелок ITRAC нанес прямой удар по укрытию Магеллана. Взрыв закончился на середине взрыва, когда машина и ее датчики распались. Это спасло Лессинг – и остальных – слух.

«Дерьмо!» – пренебрежительно заметил Восемьдесят Пятый в звенящую тишину. «Чушь! Вам, людям, нужны уроки точного производства!»

Триумфальный прогресс технической науки в Германии, чудесное развитие немецкой промышленности и торговли заставили нас забыть, что предпосылкой этого успеха было мощное государство. Напротив, некоторые круги дошли даже до того, что дали волю теории, будто государство обязано самим своим существованием этим явлениям; это было, прежде всего, экономический институт и должен быть создан в соответствии с экономическими интересами. Эта договоренность рассматривалась и прославлялась как здравая и нормальная. Правда в том, что само государство не имеет ничего общего с какой-либо конкретной экономической концепцией или конкретным экономическим развитием. Оно не возникает из договора, заключенного между договаривающимися сторонами на определенной ограниченной территории с целью достижения экономических целей. Скорее, государство – это организационная структура, внутри которой существует сообщество живых существ, имеющих родственную физическую и духовную природу; они организуют государство с целью обеспечить сохранение себе подобных и помочь в достижении тех целей, которые Провидение возложило на эту конкретную расу или расовую ветвь. В этом и только в этом заключаются цель и смысл государства.,… Качества, которые используются для основания и сохранения государства, соответственно, имеют мало или вообще ничего общего с экономической ситуацией. И это наглядно демонстрирует тот факт, что внутренняя сила государства лишь изредка совпадает с тем, что называется его экономической экспансией. Напротив, есть множество примеров, показывающих, что период экономического процветания свидетельствует о приближающемся упадке государства. Если бы было правильно приписать основу человеческих сообществ экономическим силам, то мощь государства как такового была бы на самом высоком уровне в периоды экономического процветания, а не наоборот.

– Майн Кампф, Адольф Гитлер

Телевидение – это голос истеблишмента. Тот, кто контролирует его, правит, и любые ценности, которые он пропагандирует, становятся ценностями земли. Такова сила СМИ. В Древнем Риме именно арена в большей степени, чем Форум или даже дворец, влияла на толпу: Нерон жаждал стать певцом и музыкантом, Коммод – гладиатором и т. д. Наша современная арена – это экран телевизора, и именно актер, комментатор, рок-звезда, евангелист «Рождённых свыше», спортсмен или – да помогут нам небеса – «такой человек» (от «душа-человек»), которого осыпают аплодисментами, деньгами и признанием публики. У нас уже были президенты и законодатели, которые мало что могли предложить, кроме своей мимолетной популярности на телевидении. Некоторые из них были подкреплены интересами, которые не заботились об общественном благе, а имели лишь самые грубые, самые разнообразные коммерческие мотивы. Мы видели результаты: мыслитель, философ, педагог, солдат, государственный деятель – ни один из них не может сравниться с рейтингом раскрашенного и пернатого танцора-пог-бангера, простого оратора, рожденного заново. – языки или футбольный защитник в стальной броне. Когда такие люди станут центром нашей культуры, вершиной наших амбиций, образцом для подражания нашей молодежи и кумирами нашего рынка, тогда мы действительно заслуживаем Темные века, которые обязательно должны наступить в будущем.

– Поющие в аду, эссе Карта Хемсток, Futurist Alliance Books, Линкольн, Небраска, 2048 г.