Текст книги "Змеиная прогулка (ЛП)"

Автор книги: Рэндольф Д. Калверхолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 40 страниц)

Рэндольф Д. Калверхолл
ЗМЕИНАЯ ПРОГУЛКА

«И как же, – презрительно спросил мангуст у змеи, – ты собираешься подняться на гору Кайлас, дом Господа Шивы? У вас, у кого нет ни рук, ни кистей, ни ног, ни пальцев ног, чтобы ухватиться за пропасть?»

«Очень медленно», – ответил змей. «Осторожно. Извиваясь взад и вперед на животе, здесь над камнем, там через расщелину. В конце концов, ты знаешь, я доберусь туда.

Мангуст презрительно фыркнул. Но в глубине души он подозревал, что змей говорит правду.

– Индийская басня

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Воскресенье, 22 декабря 2041 г.

В сыром, захламленном подсобном помещении литографской мастерской находились двое мужчин. Тот, кто стоял перед столом, был одет в выцветшие рабочие штаны и черную кожаную байкерскую куртку. Куртка была старая и потертая, наклейки на ней облупились, а некогда гневный девиз теперь стал неразборчивым.

Другой мужчина сидел в тени. Осанка намекала на молодого человека, утонченного мужчину, которого можно было бы принять в высших слоях общества. Мужчина в черной куртке мог видеть лишь тонкий галстук на белой рубашке и черную ленту, нарисованную посередине ослепительного шоссе, которая светилась бело-голубым светом за единственной люминесцентной рабочей лампой стола. Две руки, обтянутые свинцово-серым твидом, вытянулись из темноты, которой был торс мужчины, и бледные пальцы схватили потрепанные папки, сложенные на столе, бледные пауки суетились среди лунного пейзажа цвета желтой кожи, белых бумаг и шрамов, дерево каштанового оттенка.

«Лучшее, что мы могли сделать в кратчайшие сроки», – сказал байкер. Он был застенчивым, заурядным человеком. Его лицо было испещрено оспинами, а цвет лица напоминал ему стены из красного кирпича, испещренные граффити.

«Что бы ни.» Настороженные, нежные пальцы глубже погрузились в белую бумагу. – Лессер, ты сказал? Лессинг?

«Лессинг. Алан Лессинг». Пожилой мужчина уловил долю тайного веселья в мазке черных литографских чернил, видимом на левом рукаве другого. Ему не помешало бы вычистить это пятно с дорогой спортивной куртки!

«Лессинг. Воевал в Анголе в 2030 году. Затем в Сирии во время Баальбекской войны. Потом он вернулся сюда на некоторое время». Его голос затих, пока он читал. Он посмотрел на человека за столом и закончил: «Достаточно хороший человек. Настоящий наемник».

«Надежный?»

«Откуда мне знать? Никогда с ним не встречался». Кожа скрипнула, когда пожилой мужчина провел толстыми пальцами по седеющим седым волосам. «Все это есть в файле. Американец… средняя школа, год обучения в колледже, семья, которую он не помнит… а они его не помнят».

– Хотя всего лишь. В устах молодого человека этот термин прозвучал застенчиво. – Он… э-э… видел бой? Настоящий бой?

«Это все есть. Прочтите сами». Голос другого стал ворчливым, когда он бросил папку на стол. Он подошел и выглянул в единственное заляпанное грязью окно, когда мужчина за столом взял папку. «Боже, там пошел сильный снег. Мне пора домой.

«Политика? Я не вижу здесь ничего об этом».

«Если это не записано, значит, у него ничего нет».

«Есть ли религиозные или расовые проблемы? Будет ли он сотрудничать с другими членами команды? Негры? Евреи? Арабы?

Мужчина постарше фыркнул и провел коротким пальцем по верхней губе. «Лессинг боролся за… и против… каждой существующей этнической группы».

«Я должен знать».

Пожилой мужчина снова повернулся к окну, теперь представлявшему собой абстрактный кабинет из черной грязи и белого снега. «Он в порядке. Что бы ты ему ни сказал. Ну давай же».

«Еще одна минута. Мы можем все уладить здесь и сейчас».

«Что еще тебе нужно? Возьмите Лессинга; Он хорош. Тогда либо ты выбираешь команду, либо позволяешь это сделать Лессингу. Вы предоставляете все необходимое… машины, оружие, что угодно. Я не хочу знать».

«Вы не будете. Просто наладь контакты и приведи его сюда. Где он?»

Палец подошел к удивительно уродливому, комковатому носу. «Индия, я думаю… работаю… э-э, телохранителем… какого-то американского руководителя. Кто-то, кто не хочет там умереть. В Индии сейчас, как и в большинстве остальных стран третьего мира… открыт сезон для иностранцев. Особенно жители Запада… и субботний утренник, посвященный американцам».

Белые зубы мерцали бледным полумесяцем в темноте. Стул заскрипел, когда молодой человек отодвинул его и встал. «Хороший. Возьмите Лессинга. Кто у вас есть в Индии? Да Силва? Гомес? Один из них может сообщить ему подробности, и он сможет послать за любой помощью, какую захочет. Тогда отвези его в Мехико. Мы заберем его там. Пусть он будет там к середине следующего месяца… пятнадцатого января. Сообщите моему секретарю, когда он приедет. Вы будете получать комиссионные по обычным каналам».

«Без проблем.» Мужчина постарше потянулся к кожаным перчаткам, лежавшим на столе, пошарил, бросил одну в кучу бумаги на полу и наклонился, чтобы поднять ее. Он вздохнул. – И вам счастливого Рождества.

Другой не ответил.

На войне ничего не принимайте как должное. Командир, который доживет до возвращения домой, – это тот, кто предвидит не только необычное, но и совершенно неожиданное.

– Рисалат-аль-Харб, мусульманское военное руководство XIвека.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Четверг, 30 января 2042 г.

– Господи, – проворчал Доу. Он качнул бинокль влево, потом вправо. «Да ладно, что это?» Лессинг вырвал очки у маленького человека. Четверо их товарищей были где-то позади них, притаившись в гололедном снегу глубиной по щиколотку. Кто бы мог подумать, что на юго-западе Америки даже в январе будет так много снега? Люди говорили, что климат изменился после вьетнамско-китайской войны в 2010 году.

Подросток извивался рядом с ними. Дуло его автоматической винтовки «Рига-71» было зачернено от смазки, но все еще блестело. Лесс опустил его вниз, чтобы ни один часовой не увидел, как он сверкнул в водянистом зимнем солнечном свете.

Комплекс внизу был пуст. Полуразрушенный грузовик стоял возле облупившейся белой деревянной стены главного дома. Гараж сзади был некрашеным и ветхим, а квадратная маленькая водохранилище – логичное место для часового – представляла собой самое позорное здание, какое Лессинг когда-либо видел. Даже ангольцы строили лучше!

Доу сделал настойчивый жест. Панч и Чех будут наблюдать за крутым склоном позади них, а Чар продолжит разведку, невидимый где-то среди серо-черных скал впереди. Лессинг погрозил Тину двумя пальцами, показывая, что ему следует следить за остальной частью покрытой белым пеленой местности вокруг комплекса. Только когда он был удовлетворен, он посмотрел через очки.

Нога в ботинке высунулась из-за заляпанного грязью заднего колеса древнего грузовика. Это был полноприводный Hideyoshi, выпущенный примерно в 2025 году.

– Он над ней работает? – прошептал Лессинг. Он положил толстое предплечье на колено и поправил очки.

«Слишком тихо. Не двигаюсь. Доу снова потянулся за биноклем, но Лессинг удержал его. «Ворота открыты, но там никого». В английском Доу были заметны остатки немецкого – или, может быть, бельгийского – акцента. Лессинг уже работал с ним раньше, сражаясь в составе тайного американо-израильского ударного отряда в Сирии во время Баальбекской войны в 2038 году.

Лессинг имел лишь смутное представление о настоящем имени Доу, или, по крайней мере, о том имени, которое он использовал сейчас. На временных миссиях было лучше: сегодняшний товарищ мог стать завтрашним врагом. Такие импровизированные «отряды» часто давали своим членам номера, буквы или искусственные имена, выбранные для облегчения понимания в бою. Когда Гомес, гоанский контакт Лессинга в Бомбее, предоставил ему этот отряд из пяти человек, Лессинг причудливо назвал их цифрами на хинди. Он сам был Эк, «один»; остальными были Доу, Тин, Чар, Панч и Че. Доу и Тин, как и Лессинг, носили автоматические винтовки; У Чара и Панча были легкие израильские ружья и гранаты; Девушка по имени Че, приехавшая из Австралии, или Новой Зеландии, или откуда-то «внизу», носила тяжелую лазерную винтовку.

– Еще один, – пробормотал Тин. Действительно, куча выброшенной одежды возле водонапорной башни превратилась во второе тело.

Мужчина был явно мертв. – Не в форме, – пробормотал Лессинг в ответ. «Но этого следовало ожидать. Это не обычный военный объект. Уже нет.»

Чар подошел, осторожно пробираясь по хрустящему снегу. Как и Лессинг, он был американцем. Оба были крупными мужчинами, дородными и мускулистыми, но Чар был лунолицым, с молочной кожей и шапкой грубых черных волос, тогда как у Лессинга черты лица были тоньше, нос длиннее, а волосы напоминали тонкие серо-светлые пепельные волосы.

«Что удерживает…?» – начал Чар. Тин указал на видимые тела, а Чар затаил дыхание и сел. Лессинг поднял одну руку, предупреждая остальных оставаться на своих позициях.

«Идет в?» – спросил Подросток.

«За что нам платят». Чар потерла одну ноздрю.

«Доу и я», – ответил Лессинг. «Вы двое нас прикрываете. Приведите сюда Че с ее лазерной винтовкой. Она входит, когда я даю знак.

Они расположились среди валунов и оврагов переднего склона. Лессинг и Доу сняли камуфляжные костюмы, обнажив оранжевые охотничьи куртки и холщовые брюки с рюшами. Доу вытащил из рюкзака красную охотничью шляпу и поправил красивое желтое перо на ленте.

– Может, тебе стоит пойодлить, – усмехнулся Тин. «Ты выглядишь швейцарцем».

Доу показал серые неровные зубы, сказал что-то непристойное на непонятном швейцарско-немецком диалекте и добавил описательный жест.

Подросток поморщился. «Ты и твоя обезьянка тоже!»

Тин говорил смутно по-британски, но легко переходил от одного акцента к другому, и кто мог сказать? Только в этой поездке Лессинг слышал, как он использовал кокни, американца чикано и несколько неуверенного техасца. Он говорил по-испански с пилотом, который доставил их всех в Соединенные Штаты, и Доу вспоминал, как он болтал на грязном арабском языке в Сирии. Полезный человек, хотя и с горьким лицом и склонен к сарказму. Многие наемники были похожи на Тина.

Они спустились по склону, двое заблудившихся охотников искали дорогу, чашку кофе или, может быть, телефон. Их собственное оружие осталось вместе с рюкзаками, и теперь у обоих были охотничьи ружья, хорошие, но не модные.

«Что, черт возьми, это за место?» Лессинг громко позвал, очевидно, Доу. «Кто живет здесь далеко? Пожарный?»

«Университетские ученые? Геологи? – задумался Доу.

Лессинг сделал ему знак заткнуться; Немецкий акцент Доу мог бы вызвать подозрения.

Они прошли через открытые ворота, затем через второй, внутренний барьер. Лессинг знал, что десять метров открытой местности между двумя заборами по периметру были усеяны миниатюрными фугасами: достаточно, чтобы сбить человека с ног и, возможно, оторвать ногу. Над внешними воротами была установлена ​​телевизионная камера наблюдения, но, похоже, она была вышел из строя, его запятнанная металлическая линза была направлена ​​вниз, в землю под ним.

Они не пошли в обход. Еще нет. Лессинг забрался на ветхое крыльцо и постучал.

«Привет! Кто угодно!

Ответа не последовало. Доу дошел до конца крыльца и покосился на угол, на дальнюю сторону дома. Он вытянул два пальца параллельно земле: там два тела.

Лессинг выпрямился, отказавшись от позы «потерянного охотника». Он подошел к крыльцу и поднял большой палец правой руки. Фигура отделилась от засыпанных снегом валунов и начала зигзагом спускаться по склону к нему. Остальная часть пейзажа была совершенно зловещей и молчаливой. Ни птиц, ни насекомых – но какие насекомые вообще были в Нью-Мексико в это время года? Он понятия не имел.

Лессинг крикнул: «Привет! Есть кто-нибудь дома?» Затем он выбил входную дверь.

Передняя комната была похожа на тысячу других в глухой Америке: два стула, диван, пара ламп, комод, камин с растопкой, сложенной рядом, и журнальный столик, заваленный апельсиновыми корками, журналами и старыми газетами. На полке для безделушек на задней стене, рядом со стеклянными статуями ретриверов и спаниелей, расплывчато улыбались фотографии друзей и родственников. В переднем углу стоял потрепанный стол, заваленный брошюрами, газетами и журналами для любителей активного отдыха. Металлическая вывеска гласила: АРТУР Л. КОППЕР, Департамент охраны дикой природы штата Нью-Мексико.

Ничего не вышло из строя. Все было так, как должно было быть.

И все это было так же фальшиво, как передние зубы ведущего телеигры.

Они торопливо обыскали дом. В коридоре за гостиной находилась ванная комната с желтыми ситцевыми занавесками, сделанными женщиной. За этим они подошли к ничем не примечательной кухне, где на пропановой плите все еще стояли две почерневшие кастрюли. Кто-то выключил огонь, но еда внутри – тушеная говядина и вареный картофель, как заметил Доу, – была холодной и жирной, возможно, двухдневной давности.

В боковой спальне, выходившей на кухню, на двуспальной кровати лежала мертвая женщина.

Лессинг оглядел комнату, ничего не увидел и пошел посмотреть на тело. Женщине было лет сорока, она была седеющей и носила очки. Огненно-розовое покрывало из синели было скомкано вокруг ее широких бедер, одетых в пижаму, а на тумбочке рядом с ней стояла банка с колой. Яркая синяя обложка романа в мягкой обложке торчала из-под ее покрасневшей левой руки. Она была мертва, возможно, день или два. Об этом ему говорил слабый, тошнотворно-сладкий запах, хотя на ней не было и следа. Ее язык высунулся, а черты лица исказились, но не было ни запаха химикатов, ни крови, ни насилия. Розовое покрывало было отброшено в агонии ее смерти, и теперь оно упало на потертый красный ковер, превратившись в мрачную лужу лавы безвкусия среднего класса.

«Умер ночью», – сказал Лессинг. – Прямо перед сном.

«Или так, или она вздремнула после обеда», – предложил Доу.

За ними скрипнула доска, и они оба вскочили с винтовками наготове. Это была всего лишь Че с лазерной винтовкой в ​​коротких руках.

– Боже, что случилось?

– Черт возьми, ты должен был дождаться моего сигнала! Девушка пожала плечами, и Лессинг сказала: «Понятия не имею, что ее убило. Снаружи?»

«Ни одной чертовой души в живых. Зато четверо мертвецов. Че был невысоким, коренастым и круглолицым, как голландская домохозяйка. «Чар и Тин обыскали. Кто-то проделал огромную дыру в гараже… вывел из строя электростанцию. Не утруждайтесь включением света.

«Там будет аварийный генератор. «Лессинг встал, прошел по коридору за кухней в заднюю спальню и ударил ногой в дверь.

Он почти выпустил полдюжины пуль в фигуру, стоявшую перед ним внутри: огромного, угрожающего, бледного гиганта в оранжевой одежде.

Это был сам Лессинг. Дверь чулана осталась приоткрытой, и он чуть не сдул зеркало в полный рост! Он неуверенно нажал на спусковой крючок, думая, как легко было бы убить себя, разлетевшись осколками стекла! Он даже не осознавал, насколько устрашающе он выглядел и насколько нервным был.

«Здесь», – позвал он. Задняя часть чулана была открыта, за ней виднелась кабина лифта. До сих пор план, который Гомес дал ему в Индии, был полностью точным.

Чего они ему не сказали, так это того, что нынешним жильцам будет холодное мясо, когда они прибудут.

«Так. Вот для чего мы здесь? Доу заговорил позади него.

– Деактивированная база, – прорычал Лессинг. Пришло время сообщить его отряду все, что ему нужно знать. «Секретно, осталось со времен Венского договора. Они не знали, что с этим делать. Теперь это просто склад. Он указал на койки, стоявшие вдоль стен. «Казармы и жилые помещения были снесены… Осталось всего несколько человек охранять этот дом и подземное сооружение под ним. Они одновременно выполняли функции смотрителей дикой природы».

«Что здесь?» – спросил Доу.

«Атомная штука? Радиация? Чех добавил.

«Химическая война?» немец упорствовал.

«Хуже», Лессинг не хотел об этом говорить. – Давай, нам пора спускаться.

«Ждать.» Че покусывала тонкую нижнюю губу. «Мы имеем право знать, приятель. Кто же… что… тогда убил этих людей?

Доу потрогал свою щеку узловатым пальцем. «Биологическая война!» Он попятился в сторону передней комнаты.

Гримаса Лессинга подсказала ему, что он попал в цель. «Черт побери, здесь нет ничего, что могло бы нам навредить! Если бы произошла утечка, мы бы уже все были мертвы.

«Но эти люди…?»

«Кто-то еще был здесь прямо перед нами. Я пока не знаю кто. Или почему.

– Чертовски мило, – Чех всмотрелся в молчащий лифт. «Русские? Израильтяне?

«Евреям не придется никого убивать», – усмехнулся Доу. Его дрожащий голос противоречил его агрессивному тону. – Просто попроси у президента Рубина ключ, пожалуйста, да? Скорее всего, это одна из американских повстанческих группировок. Фермеры-банкроты? Банды черных гетто? Налоговые протестующие? Антивоенный? Провоенный? Иммигранты из Мексики?

«Или матери против жестокого обращения с детьми!» Че задумчиво нахмурила бледные брови. «По крайней мере, у американской армии, вероятно, слишком заняты дела, чтобы сразу же возиться с нами. Сколько у нас есть времени?»

«Кто знает?» Лессинг пожал плечами. – Должна быть сигнализация, даже на этом разваленном курятнике-базе.

«Они пришлют кого-нибудь, а? В конце концов?»

Лессинг указал на лифт. «Это верно. Давай покончим с этим. Быстрый. Что бы здесь ни произошло, произошло примерно полтора дня назад. Либо мы закончим и спрячемся в холмах, пока нас не подберут, либо прервем дело.

– Прервите, я говорю, – выпалил Доу. «Нет для меня микробов-убийц!»

«Нет миссии, нет денег», – прорычал Лессинг в ответ.

«Проклятье. Вы идете. Я стою на страже. «Отлично. Я сделаю это один».

«Нет причин быть эксклюзивным и снобистским, приятель». Че подошел и встал рядом с ним. «Нас все еще двое. Просто скажи, каковы наши шансы.

Спутник был более желанным гостем, чем Лессинг хотел признать. Он сказал: «Мы пока не видели никого живым. Если они тоже мертвы внутри, мы хватаем то, что нам нужно, и возвращаемся через десять минут. Мы можем кричать, если у нас возникнут проблемы. Он хлопнул по гладкому переговорному устройству, висевшему у него на поясе. – Ты, Доу, найди остальных. Выведите их, чтобы обыскать двор, тела, гараж. Нарушайте радиомолчание, только если заметите, что кто-то идет сюда.

– Смотри… – неуклюже начал Доу.

Лессинг позволил себе улыбнуться. «Без проблем. Мы будем кричать, если вечеринка станет захватывающей.

«Верно.» Немец глубоко вздохнул, затем кашлянул в кулак. Он был хорошим человеком в огненном бою, но черная катакомба, возможно, наполненная невидимой, миазматической смертью, могла бы устрашить более сильного человека.

Шаги Доу пронеслись по дому и вниз по ступенькам. Че ерзал, пока Лессинг осматривал лифт. На панели было три кнопки и никаких ловушек, которые он мог бы обнаружить. Он понял, что застопорился; он потеряет самообладание, если будет ждать слишком долго. Он быстро нажал среднюю кнопку. Дверь закрылась, загорелся свет, и машина начала спускаться. Аварийное питание действительно работало.

Дверь отодвинулась в сторону, пробуждая бестеневые флуоресцентные трубки на потолке кремовой прихожей. Лессинг двинулся вперед, присел и снова двинулся вперед, а Че прикрывала его из своей лазерной винтовки. Никого не было; в комнате была только мебель с чехлами. Открытая дверь в задней стене вела в коридор длиной около десяти метров. У него было две двери с каждой стороны и пятая в дальнем конце, на которой была нанесена трафаретная табличка цвета старой, запекшейся крови: ТОЛЬКО ПРОПУСК 1-А.

Три боковых комнаты были офисами, запыленными и неиспользуемыми; четвертая была кладовой. На стенах стояли яркие банки с воском для полов, коробки с рулонами туалетной бумаги и коробки с бумагой для дубликаторов. Лессинг провел лишь беглый поиск. Секретная дверь была возможна, но маловероятна.

В комнате в дальнем конце коридора Артур Л. Коппер лежал лицом вниз в куче картонных коробок и электронных компонентов; значок на его грязной и мятой белой рубашке удостоверял его личность. Лессинг перевернул его. Коппер был толстым, пожилым, невысоким человеком, образцом мелкого бюрократа. На его лысеющей голове только начали проявляться багрово-коричневые пятна разложения.

– Радиорубка, – пробормотал Лессинг. Он перешагнул через труп, чтобы осмотреть средства связи, закрывавшие заднюю стену.

Он увидел это сразу. Один предмет был чужой: серебристая канистра размером с кулак, вмонтированная в консоль.

«Колибри!» Чех вздохнул. «Чешский или корейский?»

Колибри представлял собой небольшой компьютер с автономным питанием. Подключенный к системе безопасности, он отключал сигналы тревоги, подавлял местные сигналы и продолжал отправлять сообщение «ситуация зеленая, все в норме», запрограммированное в системе. Колибри нельзя было отключить, и обычно в ней была бомба, чтобы не допустить, чтобы занятые пальцы возились с ней.

Лессинг тыкал в рассыпавшиеся электронные детали прикладом винтовки. Тишина тревожила больше, чем останки Артура Л. Коппера. – Объезжаешь колибри, чтобы передать сообщение? – спросил он труп в разговоре. Бывший мистер Коппер не ответил.

Чех подошел к панели связи и всмотрелся в безобидный цилиндр. Она не прикасалась к нему. «Нет резервной системы безопасности?»

«Они построили это место сразу на рубеже веков, возможно, во время ракетного кризиса в 2013 году», – сказал Лессинг. – Тогда у власти были Рождённые свыше, и их безопасность была на самом современном уровне для того времени. Колибри появились позже».

Артур Л. Коппер ничего не сказал, его остекленевшие глаза мертвой рыбы были устремлены в потолок.

Лессинг потер переносицу. «Всегда портишь спорт. Кто-то разрабатывает гаджет, кто-то делает его устаревшим». Он вздрогнул. Смерть Коппера была свежей, но здесь, внизу, была и старая смерть.

Он отступил к двери. «Ну давай же. Даже если колибри все еще посылает четкий сигнал, возможно, кто-то позвонил и не получил ответа. Они будут в пути.

Че остановился, чтобы в последний раз взглянуть. «Нет смысла колибри после нападения. Вы включаете его первым, чтобы отключить сигнал тревоги. Внутренняя работа? Ласка?

Они оба непроизвольно подняли оружие. – Черт, – прошептал Лессинг. – Этот ублюдок, возможно, все еще здесь.

Они добрались до лифта в рекордно короткие сроки.

Наверху Лессинг повернулся к девушке. Он не дал себе времени подумать, подумать, не станут ли 75 000 американских долларов, полученные Гомесом, плохой платой за свою жизнь. Он сказал: «Мне придется снова спуститься, на этот раз до самого дна. Вам не нужно приходить. Возвращайтесь к остальным и ищите транспорт.

«Ни Тин, ни я не видели никаких транспортных средств», – упрямо сказала девушка.

«А как насчет персонала здесь? Им нужно было что-то иметь. Тот ржавый грузовик во дворе – мусор… витрина».

– Совершенно верно, но… Я скажу Доу, чтобы он расширил круг поиска.

«Выходи и присоединяйся к нему, черт возьми! С остальным я справлюсь сам».

Он смотрел на нее, пока она не опустила взгляд и не ушла. В грязной маленькой спальне было душно, дешевая мебель хитра и скрытна. Лессингу стало трудно дышать; воздух был пропитан запахом нафталина и старой одежды.

Он все еще изучал панель лифта, когда услышал шаги.

Это был Чех. Он не сказал ей вернуться и поднял голову в знак протеста.

«Передал ваше сообщение». Она откинула со лба прядь коротких, тонких, грязно-светлых волос. – Я тоже пойду. Вам понадобится подкрепление там, внизу.

«Нет!» – отрезал он. «Незачем. Никто…»

«Нажми чертову кнопку». Она не дала ему возможности спорить, а сама нажала на третью, самую нижнюю кнопку на панели.

Вместе они снова спустились в преисподнюю.

Самый нижний уровень был больше: дюжина комнат и кабинок, погребенных в двадцати метрах под пустыней Нью-Мексико. Люминесцентное освещение все еще работало, и тихий холл и вестибюль были яркими и безлично-деловыми, с креслами из некрасной кожи, шкафами для документов желтовато-желтого цвета и столами, облицованными панелями из неискажающегося пластика из настоящего дерева. Над одним столом все еще висела самодельная вывеска с надписью: КУРИЛЬЩИКИ БУДЕТ ЗАМОНЕНЫ ЖИВЫМИ. Лессинг обменялась улыбками с австралийкой. Лишь немногие старожилы все еще курили табак.

Боже, однако здесь было холодно. Отопление должно быть выключено. Лессинг остановился, чтобы принюхаться. Обнадеживающий гул где-то далеко за стенами сообщил ему, что кондиционер работает. Здесь пахло, как в пылесосе, как и в любом другом герметичном здании.

Было совершенно тихо. Если здесь внизу пряталась ласка, то она либо была очень хороша, либо замерзла, как соевое мороженое!

За прихожей, в конце короткого коридора, они подошли к тяжелой бронированной двери. Она стояла открытой и, очевидно, в идеальном рабочем состоянии. Сканер сетчатки глаза был отключен, но сигнальная лампа рядом с дверью светилась приятным зеленым светом, показывая, что колибри работает. Это все больше походило на внутреннюю работу. В конце концов, им может не понадобиться Чар, их специалист по электронике.

Лессинг осмотрелся у двери. Он знал, что некоторые из этих мест защищены вторичными системами: газом, автоматически активируемыми пулеметами, лазерами. Он ничего не нашел, подал знак Чеху и осторожно переступил через подоконник.

Лаборатории, ведущие к проходу за дверью, уже давно были разграблены. Все подвижное исчезло, и только оголенные провода и менее пыльные квадраты на столах с пластиковыми столешницами показывали, где когда-то стояло оборудование. Голые полки и стеллажи, шкафы для документов, несколько единиц тяжелой техники неизвестного назначения – все было завернуто в пластик. Это был морг, могила мумии, гробница убийственных отпрысков параноидального двадцатого века.

Не то чтобы двадцать первый был менее кровожадным.

Тишина могла быть обманчивой. Лессинг заставил себя вспомнить о шансах появления здесь одного или нескольких врагов. Он приседал и скользил от двери к двери, от стены к стене, как будто здесь было полно русских «советников», как и в Анголе. Позади него Че сделал то же самое. Лаборатории были безжизненными, флуоресцентные лампы были яркими и немигающими. Холод усилился. Должен быть выход прямо к зимнему пейзажу наверху. Однако воздух не пах свежестью; здесь пахло древними химикатами.

Его уши уловили пульсирующий звук мотора чуть выше порога слышимости, доносившийся из комнаты впереди. Он поднял винтовку, как делал это уже сто раз в дюжине разных стран, и скользнул вперед.

Впереди он увидел еще одну открытую бронированную дверь, на этот раз ключи которой торчали из двойных замков. Дальше была комната. Лессинг бочком вошел, Чех осторожно прикрыл его.

Это место было обставлено: снова шкафы для документов, стулья, столы, красный кожзам, пластик и потрескавшийся металл. Здесь находилась комната для хранения того, что еще хранилось на базе.

В дальнем конце тяжелая стальная дверь стояла приоткрытой, ее стеклянное окно блестело белым в безличном флуоресцентном свете.

Белый? На краску это не было похоже. Мороз?

И шум мотора, и холод исходили из этой внутренней камеры.

Лессинг понял. – Холодильник, – прошептал он. Затем, на случай, если австралийцы назовут это как-то иначе, он добавил: «Холодное хранилище».

Девушка кивнула, ее водянистые голубые глаза были большими и круглыми. Настала ее очередь двигаться вверх.

Лессинг стоял на страже над безмолвной мебелью, глубокое предчувствие таилось прямо под горизонтом его сознания. Голова у него болела, а глаза в глазницах казались камешками из песчаника. Он изо всех сил пытался сосредоточиться. На столе перед ним лежали запачканная промокашка, степлер и календарь с откидной крышкой, на котором все еще весело отображался апрель 2035 года. Он откладывал деньги на аккуратно сложенные в ящиках канцелярские принадлежности, конверты и коробки со скрепками. Карандаши, шариковые ручки, коробки с лентами для принтеров – все было на месте и под рукой, ожидая, когда какой-нибудь скучающий армейский секретарь суетливо вернется после перерыва на кофе и приступит к работе. Однако большая часть личного и человеческого исчезнет: фотографии друзей и детей, старые рождественские открытки, приглашения на вечеринки, сувенирная салфетка с чьего-то свадебного приема, нож для вскрытия писем, купленный во время забытого отпуска в Мексике. Пустая, вневременная комната носила обвинительный вид, словно старая подруга, которой ты больше не звонишь. Когда-то в этот отдаленный подземный лабиринт была заложена жизнь; теперь оно было отозвано.

Хриплый крик Че вернул его в настоящее. Австралийская девушка стояла у двери холодной комнаты. Она настойчиво поманила меня.

«Вот… мертвец!»

В дальнем углу приемной, за одним из столов, прислонившись к решетке воздуховода кондиционера, лежал мужчина.

Он не умер легко. След крови и внутренностей зигзагом возвращался к тяжелой двери холодной комнаты, а пятна на панелях стола и плинтусах указывали, куда он тащился. Он был молод, с тонким лицом, спортивного телосложения, красив, в духе скромного американского представителя среднего класса. Глаза его были закрыты, ресницы черные полумесяцы в глубоких глазницах. Холод замедлил разложение, и только меловой оттенок на его загорелых щеках намекал, что он не просто спал. Лицо его было расслабленным и умиротворенным, но нижняя часть спины представляла собой разрушенную развалину. Стежковый пистолет вонзил шесть, может быть, семь крошечных взрывных игл сзади в его позвоночник, ягодицы и бедра.

Лессинг быстро осмотрел труп. Был ли этот человек одним из местных жителей или лаской, можно будет обсудить позже. Миссия требовала точности, и он знал, что нужно сделать. Пять шагов привели его к толстой двери холодильной камеры. Потребовалось всего мгновение, чтобы осмотреть отсеки и контейнеры внутри в поисках алюминиевых ящиков, которые хотел Гомес. Эти случаи будут отмечены идентификационными номерами армии США и буквами PCV: «Паков», как маленький гоанец произносил эту аббревиатуру. Предполагалось, что это будут два отдельных контейнера ПКВ: ПКВ-1 и ПКВ-2.

Двери были приоткрыты, коробки и контейнеры валялись в беспорядке на матовом полу из черного пластика, а кто-то даже открыл сервисный люк холодильной установки, обнажив змеевики и покрытые льдом механизмы внутри. Двигатель работал на полную мощность, безуспешно пытаясь охладить не только эту камеру хранения, но и остальную часть комплекса – и весь юго-запад за его пределами!

Он сразу заметил случаи PCV. Они лежали открытыми внутри одного из отсеков для хранения вещей: три коробки из тускло блестящего металла с надписью «PCV-1». Десять яйцеобразных углублений в сером пенопласте внутри каждого ящика были пусты. Лессинг огляделся и увидел еще три коробки, меньшие и более плоские, чем первая, с надписью «PCV-2». Они тоже были открыты, и в их глубоких квадратных глазницах ничего не было.