Текст книги "Синдром синей бороды"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Вадим шагнул в пустую квартиру. Кинул ключи на тумбочку, опустился на пуфик в прихожей.

Где найти силы на бой с призраками прошлого?

И зачем?…

Что он думал, делал все эти годы? Почему не сложил уравнение раньше? Ведь все ясно и младенцу. И кто, и зачем, и как! Верить не хотел?

Нет, скорей даже думать. А вот забыть мечтал, да не получилось. Слишком сильно хотелось ему понять – за что по нему словно бульдозером проехали? И казалось за нечто серьезное, за вину особую.

А оказалось…

А ведь он бы, пожалуй, простил, забыл, заровнял в памяти произошедшие, и холмика не оставил, если б тот бульдозер не задел Ирину.

Ира… Ирка! – застонал невольно. Рука сжалась в кулак и опустилась на поверхность тумбочки.

Глухой стук привел Грекова в чувство. Он встал, расстегнул ворот рубашки, скинул небрежно плащ на пуфик и прошел в зал.

Хватит в сантименты вдаваться. Он еще возьмет реванш, пошалит. Тоже – просто так. Но от души. За все двадцать два года, что он зубами вгрызался в жизнь, сживался с виной, которой не было. Цепляясь за любую соломинку, шел вопреки всем и всему вперед лишь за тем, чтоб дойти до сегодняшнего дня, отомстить, добраться до горла врага.

А горло-то – вот оно, и тянуться не надо было…

Да, нелегко переварить и принять полученную от Кости информацию.

Вадим плеснул себе виски и ткнул пальцем в пульт. Зашелестел диск и колонки выдали сакраментальное:

`…. А двести двадцать один – влюбленный полный кретин! ….

Рука Грекова с бокалом зависла на полпути ко рту. Мужчина повернулся к динамикам и вслушался в слова:

`Достань гранату и будет праздник.

Достань гранату и будет праздник сразу, даром.

Сразу и для всех.

Прийти домой, выпить яд,

взять бормашину в друзья.

Одеть на белый халат цветы, колодец и сад.

И распилить шар земной любимой бензопилой.

И получить результат`

Вадим хмыкнул: вот и ответ на все вопросы.

И, отсалютовав музыкальному центру бокалом, выпил за гениальное решение виски.

– Принято, mon a mi.

Глава 5

Маша крутилась у зеркала меняя наряды: в черном она на ворону похожа. Да и не траур. В белом – грудь сильно большая, вон как выпирает, да и строго больно, как училка на встречу с учениками собралась. Декольтированную кофточку – вульгарно, мать переодеваться отправит. А жаль самое то. Н-да – вздохнула девушка, полюбовавшись на себя, и решительно стянула желтый топ. Взгляд остановился на белых брючках со стразами и темной кофточке с разрезами на плечах и шнуровкой на спине: как раз!

– Не думаю, что детям стоит садиться с нами за стол.

Егор, сложив руки на груди, прислонился к подоконнику и непонимающе посмотрел на супругу:

– Почему? Дети достаточно взрослые. Как ты объяснишь их отсутствие Вадиму? Он не видел племянников восемь лет.

– Ничего страшного, – ровным голосом парировала Вера, продолжая укладывать на тарелку нарезку семги.

– Чего ты боишься, Вера?

– Что ты Егор, ничего я не боюсь.

– Тогда в чем дело? Что за странные предложения?

– Всего лишь корректность по отношению к твоему брату. Он похоронил очередную жену. Ни семьи, ни детей, а лет ему уже немало. А тут мы в полном составе…

– Думаешь, наши счастливые лица вызовут у него оскомину?

– Я не настолько плохого мнения о Вадиме.

– Тогда в чем дело? Объясни свое заявление.

– Не заявление Егор, а всего лишь мнение. Мое. Мы должны быть максимально тактичны по отношению к вдовцу, не счастливому в браке человеку. Вряд ли дети, учитывая их молодость и не воздержанность, смогут вести себя достаточно тактично.

– Вадим не кисейная барышня и плакать по поводу фразеологизмов Ярослава не будет. В обморок от его цепей не упадет. Маша же девочка воспитанная и умная, с ней приятно беседовать. Я думаю, Вадиму наоборот пойдет на пользу общение с детьми. Ты правильно заметила – у него нет семьи. Никого, кроме нас. Мы его единственная возможность почувствовать себя полноценным, отогреться в кругу родных, прийти в себя после череды потерь.

– Не заводись, Егор. Я не хочу, чтоб ты отталкивал родного брата.

– Тогда тема закрыта. Дети будут ужинать с нами. Или ты думаешь, что Вадим может дурно повлиять на них?

– Нет, речь совсем не о том, – вздохнула женщина, понимая, что скажи она `да' и последует едкая уничижительная тирада, переходящая в крик, обвинения, грязную семейную ссору. Некстати.

– Тогда мне собственно все равно, что ты хотела сказать. Я прекрасно понял, на что ты намекаешь. Боишься, что Вадим позавидует нашей семейной идиллии? Не обольщайся. Во-первых он не завистлив, а во-вторых завидовать нечему.

Вера выпрямилась, оторвавшись, от пучков зелени и уставилась на мужа:

– Не забывайся, пожалуйста.

– Ты тоже. Вадим мой брат. Он был им и им останется!

– Никто не оспаривает…

– Разговор закончен! – Егор вышел с кухни, хлопнув дверью.

Вероника с тоской посмотрела на снедь, разложенную на столе. И сильно пожалела, что не может дать выход своим чувствам: разметать все деликатесы по столу, кухне; разбить тарелки, разломать табуретки… и желательно о головы Грековых. И Егора и Вадима.

Только кого из них она сейчас ненавидит сильней, Вера не знала,

Зато знала, кого боится больше.

Маша наложила макияж, подчеркивающий достоинства ее лица, но не кричащий о них. Уложила волосы, оглядела себя придирчивым взглядом и покосилась на часы: 19.05. А гостя до сих пор нет?

Девушка пошла на разведку.

Дверь комнаты Ярослава казалось, подпрыгивает под разудалое Lumine. `И как его самого от децибел не сносит? – поморщилась девушка, спеша пройти мимо.

Осторожно заглянула в гостиную: отец лежал на диване и хмуро рассматривал потолок. `Наверное, опять с мамой не смогли найти консенсус по какому-то вопросу' – решила девушка и прошла в комнату. Села в ногах мужчины:

– Па, а дядя Вадим скоро придет?

– Когда сочтет нужным, – нехотя ответил Егор. Ему хотелось побыть одному, подумать, и явление дочери было некстати, мешало мыслям.

– Пап, а почему дядя Вадим редко к нам приходит?

– Потому что редко приезжает на Родину.

– А почему мы ни разу к нему не ездили?

– Потому, – недовольно бросил отец.

– Вот так всегда, что не спроси про дядю Вадима – `да', `нет' и весь ответ. Он очень секретный человек, да? Или стесняетесь его? Или храните нашу психику от потрясений? Это потому что у него было семь жен, да?

– Что за глупость? – недовольно прищурился мужчина.

– Не глупость, а вполне закономерный вывод.

– На чем же он основан?

– На вашем молчании. На редких встречах с дядей.

– Извини, дочь, но что-то логики не улавливаю, – сел Егор, смирившись с тем, что ему не дадут побыть одному, подумать в уединении и тишине.

– Смотри: он твой родной брат. По большому счету, на данный момент, наш единственный родственник. Если исключить тетю Алю и бабу Катю из Омска. Обычно люди стремятся поддержать родственные связи, а вы словно наоборот, рвете их. Дядя Вадим живет у себя в Швеции, приезжает сюда от случая к случаю и не к нам, а к себе, в квартиру на Невском проспекте. Почему не сюда? Дальше: вы никогда не говорите о нем, что не спроси – уходите в сторону от ответов. Словно дистанцию сохраняете.

– А тебе что-то интересно?

– Да, конечно, интересно. Все.

– Все – это что?

– Например: правда, что дядя похоронил семь жен? Что с ними случилось?

– Очень вовремя ты задаешь вопросы. И почему тебя интересует именно тема жен Вадима?

– Это все что я о нем знаю. Вернее слышала…

– Или подслушала часть разговора и сделала один тебе понятный вывод, – кивнул мужчина. – Впрочем, в чем-то ты права. Мы действительно стараемся не задевать тему Вадима, но совсем по другой причине, чем ты думаешь.

– Когда-нибудь я ее узнаю?

– А хочется прямо сейчас? – устало улыбнулся Егор. Подумал с минуту и сказал. – А ты права, Маша: не правильно, что Вадим живет один в то время, как у него есть родня. И так же не правильно скрывать от вас подробности его жизни. Ты уже большая, чтоб понять… Не скажи я, спросишь у Вадима, да?

– А почему нет?

– Конечно, ты у нас девочка любознательная… Я удовлетворю твое любопытство с одним условием: ты не станешь третировать Вадима своими вопросами. Ненужно бередить старые раны, дочь. К сожалению, они до сих пор не зажили, хоть и прошло уйма лет. Дело в том, что Вадим относиться к вымирающему виду однолюбов. Слышала про таких?

– Да, – кивнула Маша, приготовившись внимательно выслушать отца.

– Очень, очень давно Вадим познакомился с девушкой, полюбил ее. И настолько сильно, что порой себя не помнил. Планы строил, мечтал, стремился, но жизнь имеет свои проекты и нас в них не посвящает. Вадим попал в нехорошую историю. Его девушка повесилась. Долгое время он не мог прийти в себя, черный от горя ходил. А потом нехотя, очень трудно, начал жить заново. Чтоб избежать боли от потери, он придумал теорию, что мужчина может привыкнуть к любой женщине, а большего для нормальных семейных отношений и не требуется. Он четко следовал своей теории, не желая верить, что является однолюбом. Только непонятно было, кому он доказывает, себе, нам?… Впрочем, я понимал его – он цеплялся за соломинку, лишь бы удержаться на плаву, выгрести. А для этого нужно было отвергнуть аксиому о том, что он однолюб. Он решил, что любви нет вообще, есть общность мнений, взглядов. Двое подходящие друг другу по определенным параметрам уже имеют право на совместное будущее. Безоблачное, стабильное. В некоторых аспектах более счастливое, чем у тех, кто, создавая семью, руководствовался чувствами, а не разумом. Первая его жена была француженкой – Николь. Голый расчет привел к перемене места жительства. Ничему больше. Назвать браком переезд за границу я не могу. Тем более Вадим был багажом, если так можно выразиться. Но, он получил что хотел – поменял обстановку, свою жизнь. Ничто не напоминало ему о прошлом. Он начал строить будущее, основываясь на свою теорию. Через три года женился вновь, на шведке Ингрид – партнерше по бизнесу. Но брак с иностранкой, воспитанной иначе, чем он привел его в исходную точку. Он не понимал жену, Ингрид – его. Их разлад в семье, отразился и на делах. Потом была Рита. Русская. Воспитанная, как он думал – правильно. То есть: дом, муж, дети для нее должны были иметь большую важность, чем деньги, карьера. Но не успел он вывести ее за рубеж, как Рита наставила ему рога. Отправилась на пикник со старыми друзьями, один из которых был ее любимым. На деньги Вадима они шикарно покутили, напились и разбрелись по лесу. Не стану вдаваться в подробности, ты взрослая уже, сама догадаешься, чем они занимались… В итоге – клещевой энцефалит. Рита заболела буквально через день, но понятия не имела, чем? В Швецию Вадим вернулся один. Потом была Света – глупенькая, наивная девчонка, которую можно было согнуть под себя, но через год она разбилась в автокатострофе. Еще была Катя: женщина умная, знающая цену добру и злу. Но она утонула на Красном море. Случайность – ожог медузы. Марина. Милая интеллигентная женщина. Невзрачная, тихая, но очень чуткая, преданная – умерла от внематочной беременности, когда Вадим был в отъезде. Последняя, Ира, самоуверенная, самолюбивая, со стервозинкой. Умерла. Здесь она была кем-то, а там стала обычной женой. Это ее не устроило. Она повесилась.

– Кошмар, – передернула плечами Маша, искренне сочувствуя дяде Вадиму.

– Да. Бег по кругу. От себя. Он любил одну, и не мог полюбить другую, но пытался доказать себе что может. Итог: 43 года, а никого рядом.

– У него есть мы. Почему бы ему не пожить у нас?

– Это хорошая мысль Маша. Я бы с радостью принял его в нашем доме не на час или два, а насколько угодно дней, месяцев, но, Вадиму тяжело видеть твою мать, а твоей матери – Вадима. Та девушка, что сыграла роковую роль в его жизни – сестра Веры.

– Тетя Ира? – удивилась Маша.

– Да.

– Но она же умерла еще до моего рождения. Разве можно столько лет помнить женщину?

– Однолюбы, девочка, люди очень ранимые и непредсказуемые. Им не понять нас. Нам – их… Теперь тебе понятно, почему мама и я избегаем разговора о Вадиме, а он так редко бывает у нас?

– Да, – с чувством выдохнула девушка: Вот тебе и Синяя борода! А еще говорят, настоящей любви не бывает! – Папа, ты тоже – однолюб?

Егор Аркадьевич отвернулся, скрывая печаль:

– Да.

Только в отличие от Вадима, он подобного в себе не подозревал…

… Она ему просто нравилась: волнистые волосы, длинные, густые и черные, как смола. Чуть вздернутый носик, широкие скулы. Карие глаза, смотрящие на мир с робким восхищением. Мягкий, грудной голос, застенчивая и в то же время лукавая улыбка. Гордая осанка, манера поправлять волосы, приглаживая их у виска. Слушать, не перебивая, понимать с полуслова, читать по глазам, взглядам, и ни вздохом, ни жестом не выдавать прочитанную истину. Аккуратность, педантичность, умение держать себя в руках, быть со всеми ровной и приветливой и при этом не спускать хамства.

Одно было плохо – Ольга была такой же нищей сиротой, как и Егор. Но у него хотя бы была квартира; тетка и брат. Ее же судьба лишила и этой малости…

– Пап, если ты и дядя Вадим – однолюбы, значит и мы с Ярославом?

Егор посмотрел на дочь:

– Разве это главное? Важно оставаться верными себе и тем, кто вас любит.

Маша задумалась над словами отца, улыбнулась, принимая сказанное, и обняла мужчину:

– Я люблю тебя папочка. Ты у меня самый лучший!

Егор вздохнул: может это и есть то лазоревое будущее, ради которого он жил, к которому шел, ломая себя и других? Дети. Их любовь и понимание. Для кого-то пустяк, а для него ценный приз. Они исправят его ошибки, они будут жить иначе – чище, радостнее, легче.

Да, Вадиму не повезло в личной жизни, но в бизнесе он более чем удачен, в отличие от Егора. Кому достанутся его сбережения, недвижимость, что случись? Да что далеко заглядывать? Квартира вон на Невском стоит годами закрытая, а зачем? Одному пять комнат шикарной планировки лишь для того, чтоб периодически останавливаться в квартире, а не в гостинице? Да, Вадим любит покой, а в гостиницах суета, шум. Но снять номер раз в год, три, все же дешевле, чем оплачивать пустое помещение из года в год.

И вообще, почему бы Вадиму не отписать ее племянникам? Пока, хотя бы ее.

Конечно у Грековых тоже прекрасное жилье, но у них дети. Маше уже будет 21, Ярославу 17. Одна выйдет замуж, другой женится.

Да, не время впадать в меланхолию – нужно устраивать будущее детей, и взять наконец реванш над судьбой.

Ладонь мужчины накрыла руку дочери:

– И я люблю тебя, девочка моя. Обещай, что ты не станешь приставать к Вадиму с расспросами. Давай проявим к нему терпение и понимание? Уважение к его горю, сочувствие.

– Обещаю. Я буду приставать к тебе.

– Боюсь, – улыбнулся Егор. – Ладно, закончим экскурс в семейные тайны и начнем накрывать стол. И на счет того, чтоб Вадим пожил у нас – весьма здравая мысль, Маша…

В этот момент в дверь позвонили.

Глава 6

– Вадим! – обрадовался Егор, будто не видел брата лет десять, а не сутки. Протянул руку для пожатия.

– Здравствуй, брат! – щедро улыбнулся ему в ответ Вадим. Маше их улыбки, радостные возгласы показались несколько фальшивыми, но она тут же забыла о том, получив шикарный букет чайных роз:

– Принимай племянница, – оглядел ее придирчиво Вадим, обнял, поцеловал в щеку. – Красавица выросла, – бросил Егору.

Маша покраснела не столько от незатейливого комплимента, сколько от слишком пристального внимания. И объятья и поцелуй дяди родственным ей не показался: слишком ласковыми были руки дяди, слишком долго обнимали. Поцелуй был именно поцелуем, взгляд оценивающим не по-родственному: так на нее обычно смотрели кандидаты в ухажеры и женихи.

Маша встретилась взглядом с матерью и поняла, что та тоже посчитала поведение гостя фривольным. Однако женщина умела держать себя в руках и чтобы не подумала, продолжала приветливо улыбаться, нагоняя во взгляд мягкой доброжелательности.

– Вероника, – улыбнулся ей Вадим. – Рад тебя видеть! По-прежнему прекрасна, как виденье.

Обнял ее, стиснув слишком крепко.

– Что ты Вадим, – не переставая улыбаться, попыталась отодвинуться от него женщина. Но тот словно ничего не заметил, сжал лицо Веры ладонями и расцеловал в щеки. Потом вытащил из кармана плаща бархатную коробочку. – Хранительнице очага, маленький презент.

На красном бархате лежало колечко с черным брильянтиком.

Глаза Вероники вспыхнули от восхищения, губы же прошептали принятые в таких случаях слова:

– О, к чему такие траты? Зачем Вадим?…

– Угодил, – засмеялся Егор, хлопнув брата по плечу. Его взгляд уже взвесил кольцо, отметил чистоту камня, огранку, пробу платины: не поскупился брат.

Пока женщины рассматривали украшение Вадим шагнул к Ярославу и крепко пожал его ладонь:

– Здравствуй! Большой ты. Мужчина!

Тот с насмешкой щурясь, рассматривал родственника, небрежно засунув руки в карманы широких джинсов с цепями висящими чуть не до колен. Толстовка с черепом во всю грудь дополняла имидж пофигиста.

– Металлист? Рокер?

Парень неопределенно пожал плечами, покосившись на отца. Тот осуждающе поджал губы. Вадим же наоборот, казалось, порадовался пристрастиям племянника:

– Молодец. Что слушаешь? Сплин, ДДТ, Ночные снайперы?

– Не люблю ДДТ, а Сплин – класс.

– Смотрю, у нас вкусы схожи? А почему тогда тихо? Включай! И покажи свою подборку, может, обменяемся? У меня из русского рока не мало элитных записей. Да и зарубежного много.

– Да? – заинтересовался парень, и с уважением посмотрев на гостя, пригласил в свою комнату.

– Может тогда женщины стол накроют, пока мужчины беседуют,? – приказным тоном кинул жене и дочери Егор. Вера захлопнула коробочку и двинулась в кухню, старательно прикрыв ресницами раздражение на мужа.

– Все-таки интригующий тип, наш дядька, и мужик вроде мировой, – прошептал на ухо, сестре Ярослав. Та согласно кивнула, не отрывая взгляда от приятного лица гостя. Ей Вадим нравился все больше: и как смотрит, и как ест, и как улыбается. Нравились его манеры, голос, крепкая фигура, ямочка на правой щеке, лукавый прищур глаз.

– Красивый, – добавила с видом знатока.

– А вас баб только одно привлекает – смазливая физиономия, – скривился парень.

– Чтоб ты понимал. Соплив еще судить. Когда доживешь до его лет и сохранишь форму, будешь выглядеть как он, тогда и будешь ремарки свои кидать.

Ярослав фыркнул и, взяв гроздь винограда, спросил мать, сидящую в кресле:

– Ма, я пойду?

– Куда? – насторожилась Вера.

– Так, потусуюсь… – рассказы гостя о Швеции его не интересовали. Пространные речи взрослых навевали скуку.

– Иди, – милостиво разрешил Егор, пресекая возражения жены. Вере осталось лишь закрыть рот и спрятать укоризненный взгляд в тарелке с горячим. Это не укрылось от взгляда Вадима. Он попрощался с племянником и принялся нахваливать хозяйку:

– Прекрасный ужин, Вера. Ты всегда была замечательной хозяйкой. Честно скажу – соскучился я по-домашнему. Рестораны при всем разнообразии меню и мастерстве поваров все ж не то. Сам не могу объяснить что, но `не то'… До сих пор помню твои отбивные.

– Да что ты, Вадим. Когда это было? Лет восемь назад! – оттаяла женщина.

– И все-таки помню.

– Просто ты не часто питаешься по– домашнему, в кругу семьи. Если б ты не сидел в пустой квартире как отшельник, мог бы каждый день вкушать произведения кулинарного искусства моей супруги, – заметил Егор.

– Да, дядя Вадим, почему бы вам не пожить у нас? Неужели не скучно одному? Да и ресторанное питание сами говорите – не идет в сравнение с домашней кухней, – поддержала отца Маша. Вера уставилась на дочь, словно та совершила нечто возмутительное. – Разве я не права, мама? – растерялась девушка.

Женщине пришлось выдавить вежливое согласие. На большее ее не хватило.

– Это не удобно, Маша, – возразил Вадим с мягкой улыбкой. – Не стоит вас стеснять.

– Ты можешь стеснить родных? – бросил на него внимательный взгляд Егор: брат явно не против предложения Маши, но колеблется из вежливости.

– У вас большая семья…

– Которая давно не принимала гостей! – заметив поощрительный взгляд отца, воскликнула девушка.

– Слушай, что твоя племянница говорит, – кивнул Егор. – Она родного дядю видит реже, чем президента по телевизору. Согласись это не правильно. Как и питаться Бог знает, где и жить в уединении, словно сирота. Надолго ты на Родину приехал? И когда в следующий раз приехать решишь? Когда Маша уже замужем будет, а Ярослав институт закончит? Неужели не хочется с племянниками побыть, пожить в кругу семьи? Понежиться в тепле и уюте, не холостятскими харчами, а домашним желудок побаловать?

Вадим с улыбкой посмотрел на Машу:

– Хочу побыть с племянниками, это ты, верно, заметил, Егор. Умеешь ты прельстить…

Девушка поспешила отвести взгляд: ей почудился фривольный подтекст во фразе. И голос дяди был слишком сладким, и взгляд игривым, чуть насмешливым – зовущим.

Вера брякнула вилкой, отложив прибор.

– Боюсь, хозяйка против, – усмехнулся Вадим, кивнув на побледневшую женщину.

– Хозяйка, ты против? – качнулся к ней Егор. Она бы сказала ему громко и внятно не только `да', но и почему. Однако, встретившись с предостерегающим взглядом мужа, смогла лишь выдавить улыбку гостю и слабо воспротивиться его предположению:

– Что ты Вадим, тебе всегда рады в этом доме.

– Весьма размытая формулировка ответа. Как ее понимать? – прищурился Егор.

– Что теперь ужин за мной. Что встретимся еще раз как-нибудь, – улыбнулся Греков младший.

– Ничего подобного, – вздохнула Вера.

– Видите, мама не против, а `за' как и мы! – сказала Маша.

– Нет, – попытался возразить Вадим, но его прервал Егор.

– Да! Решено! Остаешься, живешь у нас, пока мы тебе не надоедим. Я хочу, чтоб мои дети ближе познакомились с моим единственным братом! Хочу, чтоб мой брат ближе узнал своих племянников. И сам хочу видеться с тобой каждый день, а не от случая к случаю, встречаясь где-нибудь на набережной или в кафе. Надоело, Вадим, правда. Что мы как не родные? Посидим, как в старые времена на кухне под пиво да рыбку, старых знакомых вспомним. Маша вон пока на больничном, город тебе покажет. Питер сильно изменился за те четыре года, что ты здесь не был. С Ярославом на рок концерт сходишь, раз выяснилось, что вы с ним по одним группам фанатеете. Уедешь, будет хоть что вспомнить и тебе и мне. Не молоды ведь мы Вадим. Каждый день уже под гору катит.

Вадим склонил голову, делая вид, что очень хочет согласиться, но не может.

– И не возражай…

– Мы с мамой вам комнату приготовим!

Вера сглотнула вязкий ком в горле, посмотрев на дочь, как на врага. И взяв себя в руки, кивнула:

– Конечно. Гостиная давно не принимала гостей.

– Каламбур!.. Видишь, все хотят, чтоб ты остался. Не ломайся Вадим. Как старший брат настаиваю!

– Что ж с вами сделаешь? – пожал тот плечами, оглядев присутствующих. – Раз настаиваете… с радостью!

– Вот это другой разговор! – поднимая бокал с шампанским, заулыбался Егор. – Вот это подарок для всех нас! Спасибо брат!

Вера сидела ни жива ни мертва, и мечтала лишь об одном, чтоб время повернулось вспять.

Женщина с недовольным лицом стелила постельное белье на диван в гостиной. Маша помогала, настороженно поглядывая на мать. Она чувствовала, что в чем-то перед ней провинилась, но не могла понять – в чем?

– Я что-то не так сделала? – спросила тихо, укладывая подушку.

Вера молчала: сейчас она не могла говорить – лишь кричать, что не допустимо по многим причинам.

Положила одеяло и пошла на выход, процедив:

– Позже поговорим.

– Вадим, я постелила тебе в гостиной. Комната в твоем распоряжении. Если что-то понадобиться, скажи.

– И будь, пожалуйста, как дома, – сказал Егор. Вадим развел руками:

– Что с вами поделаешь – буду. Но раз так, давайте помогу убрать со стола.

– Пусть этим занимаются женщины. А мы с тобой еще посидим. Коньяк?

– Нет. После шампанского? Уволь.

– Я тоже не любитель смешивать напитки… Так что ты о вложениях говорил?…

Пока мужчины чинно развалившись в креслах, беседовали о бизнесе, женщины сгребли грязную посуду и отнесли на кухню. Вера начала мыть тарелки, Маша протирать их, косясь на мать в предчувствии нагоняя.

– Мам, ты сердишься?

– Нет, я вне себя, – ровным голосом ответила Вероника, подала тарелку, не взглянув на дочь. Это было очень плохим признаком.

– Мам ты из-за дяди Вадима? Я что-то не то сказала?

– Зачем ты пригласила его пожить у нас? Как такое пришло тебе в голову? – не сдержавшись, прошипела женщина. И опомнилась, выглянула за дверь – не слышит ли кто?

– Мам, что плохого в том, что родной папин брат поживет у нас? Ты сама говорила нужно проявить чуткость.

– Приглашение по-твоему проявление чуткости?

– Да. Дядя Вадим очень милый, но несчастный человек…

– Что?! – лицо Веры исказила гримаса возмущения. Она махнула рукой в сторону выхода в коридор. – Этот человек – несчастный?!

– Да. Он нуждается в нас, в настоящей семье…

– Вадим?!! – воскликнула женщина, и, сообразив, что слишком громко говорит, захлопнула дверь кухни. Развернулась к дочери. – О ком ты говоришь?! Об этом Вадиме?! Ты его знаешь? Знаешь, что он из себя представляет?!

– Да, папа рассказал мне о его несчастливой жизни.

Вера застыла. Ее зрачки расширились: вот значит в чем дело?!

– Так это отец тебя надоумил?

– Да… вернее – нет. Я решила, что таким образом мы поможем дяде, а папа согласился…

– Папа, – выдохнула Вера, качнула головой с пониманием. – Что еще он тебе сказал?

– Ничего, – растерянно пожала плечами Маша.

– Тогда объясни: почему тебе вздумалось пожалеть Вадима?

– Он потерял жену…

– Ах, вот как! А какую по счету, папа тебе сказал?

– Седьмую. Но это не имеет значение. Дяде катастрофически не везет. Все, потому что он однолюб.

– Да. Я поняла: отец рассказал тебе жалостливую историю о бедном брате, белом, пушистом, почти ангеле. Ты прониклась, поверила. Наивная девчонка!

– Мама! Перестань нервничать! Я не понимаю что с тобой, почему ты взволнована, почему сердишься? Причем тут отец? Ты из-за тети Иры?…

– О-о! Тему Иру тоже отец поднял?! Боже мой!… Зачем?! Что он тебе сказал?

– То, что я знала – она умерла. Но я не знала, что дядя Вадим сильно любил ее и любит до сих пор.

У Вероники не было слов. Она прикрыла ладонью глаза, в попытке сложить услышанное и совладать с эмоциями.

– Мама?! – испугалась дочь.

– Послушай меня, Маша, – Вера села на табурет и попыталась доходчиво объяснить девушке суть происходящего. – Твой отец человек сентиментальный. Родственные узы для него самое главное. Меня не удивляет, что он причислил Вадима к образу святых, но хочу заметить, что святым он от этого не стал, как никогда им не был. Егор, склонен преувеличивать достоинства близких, сводя на нет их недостатки. Я хочу тебя предостеречь – не верь, и грамма не верь! Сейчас уже не переиграть, Вадим будет жить у нас… надеюсь недолго. Однако меня и сутки его пребывания в нашем доме не успокоят.

– Почему, мама? – забеспокоилась Маша, села рядом приготовившись вытянуть из матери причину ее неприязненного отношения к Грекову младшему.

– Вадим очень просчитанный человек, коварный. Он непредсказуем. Границ дозволенного для него не существует. Он привык к власти и роскоши.

– И что? Я не понимаю. Да и прости, не верю. Дядя производит самое приятное впечатление: умен, тактичен…

– Он удачливый делец и знает, как и с кем себя вести. Вскружить такой глупышке как ты голову, ему не трудно. Он может быть очаровательным, остроумным. Для него это всего лишь игра.

– Но зачем ему играть с нами?

– Я не сказала, что он играет с нами, я всего лишь предупреждаю тебя, чтоб ты не верила ни ему, ни своему отцу.

– Мама, что ты говоришь?

– Правду, которую ты никогда не услышишь от отца! Вадим, законченный негодяй. Да, у него было семь жен. Вдумайся! Семь женщин! И каждую он использовал к своей выгоде. А когда они ему надоедали – они умирали. Француженка вывезла его за границу. И он ее сразу бросил. Шведка помогла наладить бизнес, и тоже была откинута. Потом была Рита. Милая девочка, бесхитростная. Поехала на выходные с друзьями на базу отдыха. Вадим был очень занят, не смог с ней поехать – в сауне развлекался. Риту укусил клещ. Думаешь, Вадим помог ей? Нашел врача? Просто поддержал? Ничего подобного! Оформил развод и отбыл за границу, а девочка умирала на руках своих родителей! В этом весь Вадим – жестокость его стиль. Наплевательство – реноме! У него есть только он. Его мнение, его желание – все остальное не в счет. Думаешь, почему он женился в четвертый раз? Ему было скучно одному. Не привык он себя обслуживать: стирать, убирать, готовить. Нужна жена. Женщины за рубежом воспитаны иначе, чем у нас. Они не станут заниматься рутиной повседневных дел, безмолвно снося роль домработницы. Поэтому Вадим женился лишь на россиянках. Приехал и, очаровав очередную подходящую ему дурочку, увез ее в Швецию. Ей было 18. Совсем ребенок… Одна в чужой стране, без знания языка, местности. Кошмар! Девочка погибла: он довел ее до того, что она сломя голову, в дождь, поехала, куда глаза глядят лишь бы не видеть его. И конечно дело кончилось плачевно. Управлять машиной на серпантине в дождь, в состоянии неадекватности… Года не прошло, Вадим женился вновь! Женщина с ребенком. Не знаю, что она думала себе, но вышло, как хотел он. Не подошла она ему. Отвез на Красное море и утопил. Сына выкинул домой, к старенькой матери покойницы. Ребенку было 8 лет! Вадим сломал ему психику, превратил в истерика. Итог – парень попал в тюрьму. Думаешь, отчим хоть раз поинтересовался его судьбой? Нет. Он забыл его, как только посадил в самолет!… А Ира, его последняя жена? Умница. Красный диплом об окончании двух институтов! И должна была сидеть в глуши, прислуживая ему, как падишаху. Она не выдержала давления.

Маша верила и не верила матери. Услышанное никак не сходилось с тем, что говорил отец, не подходило к тому человеку, что сидел в столовой. Складывалось впечатление, что речь идет о двух разных людях. `Может мама из-за сестры на дядю Вадима зла, вот и наговаривает'? – подумала девушка.

– Ты говоришь – однолюб. Если бы, – словно угадав мысли дочери, сказала женщина. – Вадим вообще не способен любить кого-то кроме себя. Ты можешь подумать, что я не объективна в суждениях из-за тети Иры. Чтоб ты поняла, что это не так, я расскажу, что с ней случилось – она повесилась, как его последняя жена. Из-за него. Он всегда умел влюблять в себя, привязывал крепко. Ира очень любила его, верила, готова была пойти против родителей. Да, твоя бабушка видела Вадима насквозь и понимала, что ему нужна квартира. Связи. Статус, а не дочь. Она была против встреч. Но Ира никому не верила. Вадим – вот был ее алтарь. А потом получила подтверждение словам матери: Вадима посадили за изнасилование!

Зрачки Маши расширились от удивления:

– Дядя Вадим сидел? Он насильник?!

– Да. Когда Ира узнала, в чем его обвиняют, она сначала не поверила, даже уговорила отца помочь Вадиму. Твой дед был великодушным и слишком мягкосердечным человеком. Он взялся помочь, но, узнав нюансы дела – не стал. Предоставил дочери факты преступления ее любимого. Ира и тогда не поверила – решила встретиться с потерпевшей…. И убедилась в правоте родителей – ее непорочный, всеми оклеветанный Вадим оказался зверем. Она не захотела с этим жить и повесилась.