Текст книги "Жребий Рилиана Кру"

Автор книги: Пола Вольски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Осторожный стук в дверь остался без ответа. Тишина царила три дня и три ночи, и слуги начали подозревать, что сеньор мертв. Однако никто не осмеливался войти в ту комнату, чтобы удостовериться в этом, даже тогда, когда из города прибыл гонец с пергаментом, скрепленным печатью Городского Совета города Вели-Джива. Этот важный документ валялся непрочитанным несколько дней. В конце концов, не придумав ничего лучшего, старший лакей положил пергамент под дверь комнаты, где скрывался хозяин крепости. Дошло ли послание жителей города до своего адресата или нет, никто не знал.

Наконец прислуга стала поговаривать о необходимости взломать дверь, но к тому времени, когда все они пришли к мысли, что в этом вопросе надо посоветоваться с молодым трейворнским господином, у которого, как они полагали, есть голова на плечах, в комнате вновь зазвучал голос.

Монолог Кипроуза казался странным. Теперь он не декламировал и не бубнил: скорее, разговаривал сам с собой или разыгрывал по ролям пьесу. Слов было не разобрать, но, судя по модуляциям голоса, он читал лекции, что-то обсуждал, бранился, задавал себе вопросы и пространно отвечал на них. Временами казалось, что он ссорится сам с собой – голос звучал резко, неприятно. Иногда он отпускал остроты и сам же реагировал на них взрывами одобрительного смеха. Этот смех – низкий похрюкивающий хохот, характерный для Кипроуза, – возникал будто одновременно из всех углов комнаты. Необычный акустический эффект заставил озадаченных слуг гадать, уж не скрывается ли в их повелителе неведомый им до сих пор талант чревовещателя.

Произошло и еще одно событие. Однажды из комнаты послышался звук передвигаемой мебели. Сдавленное бормотание говорило о неумелых усилиях сеньора. Вскоре из окна запертой комнаты на внутренний двор вырвалась лавина зловонных испарений. Потом раздались всплески воды, и смрад, стоявший в коридоре, начал рассеиваться.

Прислуга терялась в догадках, но тайна оставалась нераскрытой. Ни одна живая душа не стала пока свидетелем триумфа сеньора. Никому не дано было разделить с ним те чувства, которые он испытал, заглянув в пробуждающиеся голубые глаза своего первого двойника и услышав заявление, произнесенное голосом, неотличимым от его собственного:

– Я – Кипроуз Гевайн.

* * *

– Бессстолочь. Бессстолочь. Бессстолочь, – насмешливо шипела Нурбо. – Нессспосссобная. Бессстолочь.

– Боюсь, что она права, – призналась Мерит. – Я не могу этого сделать.

Перед ней на столе лежала кучка серого гусиного пуха. На лбу девушки блестели капельки пота, но ее осязание не сдвинуло ни одного перышка.

Рилиан вздохнул. Во время добровольного заточения Кипроуза он усердно учился и тренировался. Его собственное осязание, хоть и было пока слабым, проявляло некоторые признаки улучшения, чего никак нельзя было сказать об усилиях Мерит, остававшихся бесплодными. Ее губы кривила гримаска презрения к самой себе, столь ненавистная Рилиану. Слова утешения и одобрения вертелись на кончике языка, но он не решался произнести их. Малейшее проявление излишней теплоты, не говоря уже о привязанности, возникающей между ним и Мерит, вызвало бы немедленную злобную реакцию змея.

– Мерит, все равно не сдавайся. Возможно, если мы попытаемся выполнить это упражнение в другом помещении, все будет иначе.

Его глаза сказали гораздо больше, чем губы. Рилиан беззвучно молился о том, чтобы она уловила фальшивость его безразличия и поняла, что он боится выдать себя на глазах у наблюдателей со стальной чешуей. Они встретились взглядом, и Кру увидел понимание во взоре девушки. Линия ее рта смягчилась.

Мерит пожала плечами с напускным равнодушием.

– Возможно, – ответила она и почти машинально добавила: – Но тогда мы оба останемся здесь… навсегда.

– Навсссегда. Навсссегда. Навсссегда, – согласилась Нурбо. – Повезло людям. Оссстатьссся здесь навсссегда. Велико милосссердие сссеньора.

– Но когда же милосссердие сссеньора позволит сссоединитьссся патриарху Крекиту и матриарху Нурбо? – спросил Крекит. – Из-за Нурбо Крекит накаляетссся как сссталь в огне. Он пылает. Он плавитссся. Он ждет. Ждет. Ждет. Он ссспрашивает, когда же произойдет это ссслияние. Когда?

Рилиан, собственные проблемы которого почти не отличались от проблем влюбленного змея, чуть ли не симпатизировал ему.

– Ссскоро. Ссскоро. Ссскоро. Ссскоро, – успокаивала Нурбо своего суженого. – У сссеньора сссейчассс очень важные дела. Его сссовсем не волнуют эти люди. Он не ссспрашивает о них, не интересссуется ими.

Рилиан не без удивления признал справедливость слов Нурбо. Занятый своими тренировками и изучением книг, он даже не обратил внимания на то, что Кипроуза Гевайна перестали интересовать его успехи.

– Сссолнце всссходит, сссолнце сссадитссся, а сссеньор не заглядывает к нам, – продолжала рассуждать Нурбо. – Ссскоро эти люди не будут нужны ему. Тогда мы убьем их и выпьем их кровь. Тогда Крекит и Нурбо окажутссся вмесссте. Навсссегда.

– Голоссс Нурбо сссловно музыка. Она нассстолько мудра, насссколько прекрасссна.

– Сссмелый Крекит!

– Прелессстная Нурбо!

– Навсссегда!

Рилиан чувствовал неловкость, пошевелился. Он заметил румянец на щеках Мерит. Девушка резко поднялась со стула, подошла к окну и замерла, рассматривая противоположную сторону долины, где стоял Тиран Мглы, окутанный туманом. С тех пор как отсюда убрали три гигантские пробирки, когда-то содержавшие в себе персоны, обзор стал вновь беспрепятственным. Рилиан какое-то время смотрел ей в затылок, а потом заговорил о том, что, несомненно, должно было порадовать ее:

– Так и не слышно о Вазме, Пруке и Друвине?

Мерит, заметно оживившись, повернулась к нему:

– Не слышно. С той ночи, как они отправились в город, никто их не видел и ничего о них не слышал. Раньше тоже случалось, что их не было по нескольку дней, но так долго – никогда. Похоже на длительный отпуск.

– Возможно. Надеюсь, с ними ничего не случилось.

– А что с ними может случиться? Помнишь, ты сказал, что леди Фрайбанни рассказывала о гигантских плотоядных растениях, заглушающих дорогу к Вели-Джива, – выдумки?

– Я имею в виду совсем не плотоядные растения. Кто-нибудь наводил о них справки среди городского люда?

– Насколько я знаю, нет. Похоже, Кипроуз не заметил, что…

– Хватит! – Характер беседы не устраивал Крекита, и он предупреждающе сжал кольца. – Хватит сссплетничать, работайте.

– Зачем? – спросил Рилиан. – Как вы уже отметили, сеньору Кипроузу теперь это, по-видимому, безразлично.

– Не важно. Вы здесссь, чтобы работать. Работайте. Работайте. Работайте. Работайте. Крекит ссследит за этим. Крекит – бич сссеньора!

– Сссильный Крекит! – Нурбо не смогла сдержать восхищения, и Крекит торжествующе изогнулся при звуках ее ликующего шипения. – Царссственный Крекит! Крекит – бич сссеньора!

Чтобы не дать Крекиту повода продемонстрировать свое рвение, Рилиан вернулся к работе. Сила его осязания росла. Теперь он мог, сидя на стуле, без движения, легко перемещать по столу гусиный пух. Он как раз выкладывал аккуратный узор из концентрических кругов, когда в мастерскую вошел слуга. Движение воздуха, проникшее в открытую дверь, смахнуло перышки со стола. Рилиан заметил появление слуги и намеренно позволил Мысленной Стене Юай развалиться. Его сверхнормальная Рука еще мгновение плавала в воздухе, а затем исчезла. Рилиан развернул протянутую ему записку и прочел следующее:

Юноша,

ваше присутствие необходимо в покоях персон. Можете взять с собой Мерит, а можете не брать, как хотите. Приходите немедленно.

Кипроуз Гевайн.

Рилиан нахмурился. А он-то надеялся, что больше никогда не приблизится к этим безмозглым диким существам. Но, похоже, передышка закончилась.

– Записку вручил сам сеньор? – спросил он слугу.

– Нет. Она лежала на полу около той комнаты на втором этаже. Вероятно, сеньор просунул ее под дверь. Мы решили, что она для вас.

– Понятно. Спасибо.

Слуга ушел, а Кру протянул записку Мерит, которая быстро пробежала ее глазами.

– Что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовался он у девушки.

– Должно быть, ты ему зачем-то нужен, – ответила она. – Возможно, те существа вышли из-под контроля, и ему требуется твоя помощь. Пойдем узнаем.

– Я считаю, тебе не следует туда идти, – сказал Рилиан. – Во-первых, Кипроуз может причинить тебе боль. Вспомни, что произошло прошлый раз, когда он хотел заставить меня сделать кое-что, а ты находилась в комнате?

Рука Мерит непроизвольно потянулась к горлу, где все еще были видны отметины от зубов Нурбо. При воспоминании об этом она вздрогнула, но бодро ответила:

– Сегодня этого не случится. Будь у Кипроуза на уме нечто подобное, он бы просто приказал мне явиться, как в прошлый раз. А какова вторая причина?

– Сами эти твари. Ты же знаешь, что они сделали с леди Фрайбанни. К тому же они просто отвратительны: буйные, невероятно грязные и во всех смыслах непристойные, хотя это относительно маловажный момент. Главное – идти в ту комнату небезопасно. Кипроуз призывает меня туда по одной простой причине – он ни во что не ставит мою жизнь.

– Он столько дней сидит с ними взаперти, должно быть, ему удалось обуздать их, – заметила Мерит. – Как бы то ни было, я хочу увидеть все своими глазами.

– То же самое ты говорила леди Фрайбанни по поводу плотоядных растений.

Рилиану ничего не оставалось делать, как покориться.

Они спустились с башни и направились к комнате, куда до последнего времени вход был заказан любому посетителю. Когда они были уже недалеко от цели, Рилиан предупредил ее:

– Мерит, соберись с духом: от персон и их жилища исходит жуткий смрад. В коридоре у этой комнаты стоит такая вонь, что не описать словами. Когда же входишь в их спальню, то дышать там просто нечем, а само помещение напоминает хлев: разбитая мебель, битое стекло, экскременты и гниющая пища… Будь осторожна, смотри, куда ставишь ногу. Не подходи слишком близко к персонам: они чрезвычайно вольно обращаются со своими кулаками и чудовищно сильны к тому же. Я не пытаюсь запугать тебя, но ты должна быть готова ко всему.

Девушка кивнула и сделала глубокий вдох. Подходя к нужной двери, она с некоторым удивлением заметила:

– Я не чувствую никакой вони. Впрочем, какой-то неприятный запах есть, но очень слабый.

Рилиан принюхался.

– Действительно… Ты бы побывала здесь несколько дней назад! Можно подумать, Кипроуз воспользовался сверхнормальностью для очистки воздуха. Так, встань позади меня. Персоны могут поджидать за дверью. Иногда они, заслышав мои шаги, проделывают такие штучки, очень неприятные, надо сказать. Единственное, что могло отвлечь их в тот момент, – это еда, а у меня сейчас ничего нет.

Он постучал в дверь, и голос Кипроуза Гевайна произнес:

– Войдите.

Дверь была не заперта. Рилиан открыл ее и замер на пороге. Его спина загораживала Мерит обзор. Она вытянула шею, и от того, что увидела из-за его плеча, у нее перехватило дыхание, а у Крекита и Нурбо вырвался пронзительный свист.

Комната, чудесным образом преображенная с момента последнего посещения Рилиана, имела вполне обжитой вид. Пол был чистый, без обломков вещей и конфетных оберток. Мебель симметрично расставлена вдоль стен, а разбитые предметы убраны. Несмотря на зимнюю погоду, все окна были открыты настежь. В комнате еще чувствовался тяжелый запах, однако он уже ничуть не напоминал об испарениях леса Миазма. В углу валялся плоский белый предмет – сложенный пергамент со взломанной печатью.

Но даже не чудесное превращение гадкого хлева в уютную спальню пригвоздило Рилиана к месту. Он увидел перед собой Кипроуза Гевайна в четырехкратном повторении. Четыре массивные фигуры, выстроившиеся в ряд, казались абсолютно идентичными, вплоть до самой последней детали – щегольски напомаженных розоватых кудрей и навощенных усов. Все четверо были облачены в одинаковые черные рясы. Тщательно ухоженные, наманикюренные руки покоились на респектабельных животиках. Четыре курчавые головы одинаково склонились набок. Четыре пары розоватых бровей приподнялись в вежливом вопросе. Четыре полногубых рта изогнулись в одинаково любезных улыбках. Четыре пары голубых глаз излучали снисходительность.

Рилиан смотрел на персон Кипроуза Гевайна и, вопреки своей искренней ненависти к их создателю, испытал восторг перед величайшим гением сверхнормальности:

– Сеньор, я поздравляю вас.

Четыре розоватые головы склонились в знак признания этой дани.

Рилиан с минуту изучал персон. Но как он ни старался, не мог обнаружить между ними ни единого различия и в конце концов признался в своем поражении, спросив:

– А где сеньор Кипроуз?

Четыре голоса ответили как один:

– Здесь.

Четыре одинаково раздосадованных выражения появились на четырех лицах.

Четыре одинаковых рта снова произнесли с подчеркнутым ударением:

– Здесь.

– Нет, милые моему сердцу. – Отрицание прозвучало из уст крайнего слева. – И я люблю вас, как самого себя. Потому что вы – это я. Я люблю вас за красоту моего духа и величие ума, за остроумие, силу, доблесть и безупречность. Но я – ваш создатель, ваш прототип и, в каком-то смысле, отец. Истинный и настоящий Кипроуз Гевайн – это я.

– Ты – прототип, – заметил первый двойник, – как ты сообщил мне, и…

– …я должен верить, – закончил второй Кипроуз. – Но разве право старшего делает тебя…

– …Кипроузом в большей степени, чем меня? – пришел к выводу третий.

По тому, как они завершали фразы друг друга, Рилиан понял, что и думают они одинаково и синхронно.

– Разве сила твоего ума или тела…

– …превосходит мою? Разве ты…

– …обгоняешь меня в мужестве и доблести или…

– …в любом другом врожденном качестве?

– Ясно, что нет, поэтому я…

– …не в меньшей степени, чем ты, обладаю правом…

– …называть себя настоящим Кипроузом…

– …Гевайном.

– Не совсем так, мои дорогие. – Этот Кипроуз, столь неохотно признанный остальными в качестве прототипа, очевидно, и был настоящим сеньором. – Я обладаю исключительным правом в силу того, что я родился естественным путем. Меня произвели на свет родители из плоти и крови, и я достигал зрелости в течение десятилетий. Достигнув оной, я возжелал воспроизвести духовное и сверхнормальное совершенство, коим я располагаю, и тогда я вывел вас, свои персоны. И могу заверить вас, вы – мое лучшее творение. Но творение, мои дорогие, еще весьма юное.

– Возможно, так оно и есть, – заговорил с оттенком грусти один двойник. – Поскольку я смутно помню колышущийся сон в воде, лунный свет, слепящий мои глаза…

– …сквозь стеклянную стенку огромной пробирки, – поддержал его другой. – Возможно, это тело недавно сформировано, но я храню воспоминания…

– …всей жизни: от раннего детства…

– …и первых проявлений моей сверхнормальности до восхищенного обожания всех, кто меня окружал…

– …до замечательных достижений в пору моего взросления…

– …и превращения в самого могущественного сверхнормалиста нашего времени, а возможно, и всех времен.

– Я чувствую, что существую уже десятки лет, и в этом залог уникальности моей личности, – с дерзостью доказывал один из них.

– Абсолютно неприемлемо для моей гордости, для…

– …моей самооценки, для…

– …самоуважения поверить в то, что я – один из многих, выпеченных из одного замеса…

– …как булочки. Я есть Кипроуз…

– …Гевайн и…

– …не желаю делить ни с кем мою индивидуальность…

– …мою сущность…

– …мое существование. Я смотрю вокруг и вижу три копии…

– …моего собственного лица. Этого нельзя отрицать. Я признаю нашу внешнюю похожесть, наше…

– …братское родство, но всему есть предел. Те другие не такие, как я…

– …ведь сеньор только один, и…

– …я – это он! – прозвучало идеально совпавшее по времени заверение трех голосов.

Человек слева, настоящий Кипроуз, вздохнул и с сочувствием ответил им:

– Дорогие моему сердцу, я признаю и понимаю ваше негодование. Потеря индивидуальности невыносима для благородной души. Позвольте мне заверить вас, что разница между вами, безусловно, существует, хотя бы потому, что вы занимаете три отдельных участка пространства. В силу вашего обособления в пространстве, виды, на которые наталкиваются ваши глаза, звуки и запахи, которые вы ощущаете, короче говоря, все впечатления ваших органов восприятия разнятся у каждого из вас. Эти разные впечатления выльются в слегка отличающиеся друг от друга воспоминания у каждого из вас, что в свою очередь приведет в конце концов к некоторой разнице мыслей. Сейчас этот процесс лишь начался, но с течением времени он разовьется сильнее, в этом неизбежный конечный результат физического разделения ваших тел. Поэтому, дорогие мои, утешьтесь. – Оставив персон размышлять над сказанным, Кипроуз повернулся к Рилиану и Мерит, все еще застрявшим в дверях, и произнес:

– Не сомневаюсь, вы хотите знать, зачем я вызвал вас сюда.

– Подивиться на ваше достижение, сеньор? – дипломатично предложил Рилиан.

– Отчасти верно, юноша. Душа художника подпитывается лестью созерцателей его таланта. Это так. Однако предположение о том, что подобное признание составляет суть моих намерений, выдает ограниченность вашего ума. Будьте добры, зайдите в комнату.

– Ваше нервное топтание на пороге комнаты напоминает поведение зайца, окаменевшего при виде охотника, – проговорила одна персона.

– Это настолько же бестактно, насколько и абсурдно, – подметила другая.

– Отлично сказано, ненаглядные мои, – одобрил Кипроуз. – Я бы не смог выразить эту мысль лучше, чем вы.

Рилиан с Мерит вошли. На мгновение в комнате повисла тишина, нарушаемая только тихим восторженным шипением Крекита и Нурбо.

– Юноша, ваше присутствие потребовалось для проверки знаний моих персон, – объяснил Кипроуз. – Я ничего не имею против того, что вы сочли возможным привести с собой госпожу Мерит, возможно, она тоже может быть полезной.

– Хотя ее полезность остается открытым вопросом, – изрек двойник. – Красота выполняет несколько функций…

– …но ни одна из этих функций не отвечает нашим текущим нуждам… – добавил другой.

– …если не наличествует ум, – завершил высказывание третий.

Мерит залилась густым румянцем, а Рилиан стиснул зубы: «Точные копии».

– Не так давно, – продолжал Кипроуз, – я сообщил вам, что мои персоны в готовом виде разделят все мои знания и воспоминания. Нет сомнений, что вы не сохранили в памяти эту информацию, поэтому мне приходится напоминать вам об этом.

– Я помню, – спокойно ответил Рилиан.

– Ага. Замечательно. Сейчас я собираюсь проверить память моих персон, и в особенности умение узнавать то, что знаю я. – Кипроуз вновь повернулся к двойникам. – Ненаглядные, – обратился он к ним, – побалуйте вашего создателя. Будьте столь любезны, развлеките его, рассказав ему, кто эти молодые люди.

Три пары голубых глаз сосредоточили свое внимание на Рилиане и Мерит. Завороженный, вопреки своей враждебности к ним, Кру ждал вердикта, не замедлившего прозвучать:

– Молодой человек, имя которого постоянно вылетает у меня из головы, родом из Трейворна. Он обладает молодостью, крепким телосложением, здравым умом и изрядной наглостью.

– Он обладает врожденными сверхнормальными способностями, до сих пор остававшимися нераскрытыми и неразвитыми.

– Его таланты могут послужить увеличению моих собственных сил, если… обуздать его как следует. Девушка Мерит физически привлекательна и, вероятно, способна произвести на свет младенца со сверхнормальными способностями, но…

– …она враждебна и дерзка. Поэтому…

– …мне доставляет удовольствие изводить ее.

– Стальные змеи – Крекит и Нурбо – творение моих рук. Они…

– …прекрасны, полезны, ревностны и…

– …чрезвычайно преданы мне. Надо бы наполнить крепость такими змеями.

– Сссеньоры! – Змеи вибрировали, словно камертоны. – Сссеньоры! Много сссеньоров! Много змей! Много!..

Закончив свой анализ, персоны замолкли.

– Благодарю вас, ненаглядные. Вы прекрасно справились, впрочем, я в этом не сомневался. Ну, юноша, – поинтересовался Кипроуз, – что вы думаете по поводу этой демонстрации?

– Она выше всяких похвал, сеньор, – отозвался Кру. – Как я полагаю, вы не сообщали им этой информации предварительно?

– Юноша, ваш вопрос настолько оскорбительный, насколько бессодержательный, – отрезал один из двойников, презрительно раздув ноздри.

– Узость вашего кругозора не перестает огорчать меня…

– …хотя мне следовало бы…

– …давно привыкнуть к этому, – заключили все персоны в унисон.

– Это невозможно, – вступила в разговор Мерит. – Вы впервые видите Рилиана или меня, впервые с момента вашего… пробуждения.

Одинаково снисходительные улыбки обратились в ее сторону, и одинаковые голоса ответили, перекрывая друг друга:

– Моей прелестной Мерит не следует вмешиваться…

– …в дела, которые…

– …недоступны ее пониманию.

– Как же я могу не помнить многих приятных часов…

– …проведенных в обществе…

– …моей Мерит? Как же я могу забыть безвозвратно загубленное время, впустую потраченное на бесплодные попытки развить ее сверхнормальные способности?

– Это были не вы. – Мерит обратилась ко всем персонам сразу. – Это был вот тот человек. – И она указала на Кипроуза.

– Воспоминания – мои…

– Ум и мысли – мои…

– Лицо – мое…

– Ум и тело составляют человека. Таким образом, по всем человеческим понятиям…

– …давнишний патрон, защитник, благодетель моей Мерит…

– …это я! – объявили все три персоны.

– Господа, ваши аргументы ложны, – начала Мерит.

– Вы только послушайте! – перебил ее Кипроуз. – Как они умны и красноречивы! Юноша, вы все еще сомневаетесь в моем триумфе? Мои персоны совершенны и безупречны!

– Безупречны? – опрометчиво спросил Рилиан. – Вы уверены в этом? Разве распределение индивидуальности на четыре разных тела не ослабляет ее?

– Она не распределена, ваша аналогия совсем неуместна, – отрезал Кипроуз. – Данная личность подверглась копированию, и сам процесс можно сравнить разве что с чеканкой одинаковых золотых монет.

– Да, мне понятно ваше сравнение: персоны – это фальшивые Кипроузы, сеньор.

– Ваша претендующая на ученость наглость не стоит моего гнева. Вообразите себе, если вы в состоянии, ум, в распоряжении которого четыре тела, выполняющие его приказания. Подумайте только, восемь глаз, восемь рук, восемь ног – и все это подчиняется единому мозгу, единому разуму. Способность находиться сразу в четырех местах – вот что значит обладать четырьмя туловищами, и этот подарок я преподнес себе сам.

– Разве? А как же неминуемые расхождения, о которых вы упомянули пять минут назад? Вы так уверены в постоянной услужливости ваших персон?

– Конечно, – резко оборвал его Кипроуз. Похоже, что расспросы Рилиана показались ему неуместными. – Как могут их желания и намерения отличаться от моих? Расхождение в мыслях послужит лишь дополнительным блеском, скрывающим глубокое единство разума. Мы как единое целое – мои персоны и я. А когда настанет пора работы со сверхнормальностью, наша объединенная мощь будет неподвластна оценке.

Совпадающие с ним во мнении персоны перебили его:

– Прототип прав. Силы этих персон…

– …в огромной степени увеличат мою собственную…

– …сверхнормальность, что ведьма Ванэлисс Невидимая…

– …вскоре испытает на себе.

– Бесстрашные натуры! – восхищенно произнес Кипроуз.

– Они в самом деле обладают сверхнормальным даром? – спросил Рилиан. Три размноженных усеченных подбородка высокомерно задрались вверх.

– Мой сверхнормальный талант остается, по-прежнему, непревзойденным…

– …на данный момент.

– Более того, юноша, я негодую по поводу того, что…

– …вы настойчиво продолжаете обращаться исключительно к прототипу, как будто…

– …я лишен понимания.

– Вам нужно немедленно изменить свою линию поведения.

Персоны обменялись злобными взглядами.

– Я негодую, – обратились они одновременно друг к другу, – по поводу того, что мои копии продолжают заканчивать за меня мои фразы.

– Твои фразы?! Увы, нам приходится делить их между собой.

– Существование во множестве, безусловно, редкая привилегия, но…

– …в некоторых смыслах – обременительная.

– Полюбуйтесь на них, послушайте их! – бурно восторгался Кипроуз. – Они – само совершенство! Любая мысль, любое слово, жест выдают в них истинного Кипроуза Гевайна!

Рилиан и Мерит уныло молчали.

Но Крекит не мог сдержать восторга:

– Сссеньоры! Госсспода! Много сссеньоров! – Возбуждение сделало его голосок еще пронзительнее. – Теперь, когда вассс много, вам больше не нужен человек, на котором ездит Крекит. Отбросссьте его. Может ли теперь Крекит сссоединитьссся ссс Нурбо?

Кипроуз раздраженно передернул плечами.

– Не стоит досаждать мне подобными вопросами. Мой ум занят гораздо более важными делами, тогда как весь мир продолжает докучать мне. Я еще не решил, что делать и надо ли вообще что-то делать с человеком, на котором ездит Крекит. Горожане жаждут его крови. – Кипроуз ткнул пальцем в сторону пергамента, валявшегося на полу. – Они зашли так далеко, что поставили мне ультиматум о выдаче им этого молодого человека вместе с Кулаком Жи в обмен на жизни моих никчемных племянников. Возможно, я бы соблаговолил согласиться, если бы не понимал, что моя уступчивость оскорбит мое величие. Как смеют горожане диктовать условия своему повелителю? Вероятно, придется наказать их за самонадеянность. Более того, не исключено, что Кулак и даже этот юноша еще могут пригодиться в будущем. Поэтому я не отдам ни того, ни другого. Так или иначе, но у меня нет сейчас свободного времени на обдумывание этих вопросов. В данный момент все мои мысли и надежды связаны исключительно с моими персонами. Я буду работать с ними, и мы постараемся слить воедино наши силы – искусство, которым я никогда прежде не занимался. Ненаглядные, мы будем учиться вместе. Перспектива у нас блестящая. – На мгновение сияющий сеньор и его сияющие персоны погрузились в счастливые мечтания, но затем Кипроуз вспомнил о присутствии Рилиана. – Юноша, вы выполнили поставленную перед вами задачу, и ваше присутствие здесь больше не является ни необходимым, ни желательным. Я хочу уединиться с моими дорогими существами. Вы – свободны.

В последующие дни Кипроуза было почти не видно. Сеньор оставался взаперти со своими персонами. Прибытие второго запечатанного пергамента от Городского Совета осталось без внимания. В течение всего дня из комнаты на втором этаже доносилось бормотание одинаковых голосов. Характер столь затянувшегося общения оставался неизвестен. Но вот наконец Кипроузы появились, и ошеломленные слуги оказались перед квартетом совершенно неотличимых друг от друга их хозяев.

Четверка была неразлучна. Они вместе ели, вместе спали; читали от корки до корки фолианты из библиотеки и вместе гуляли по саду. Те из слуг, кому удавалось услышать обрывки их разговоров, отмечали, что все беседы вертелись вокруг сверхнормальности. Настоящий Кипроуз, к которому остальные обращались как к прототипу, все время убеждал своих компаньонов утроить усилия. Они беспрерывно практиковались. Их сверхразвитые пальцы постоянно выделывали разные замысловатые пассы в воздухе, а с губ слетали приглушенные заклинания. Результаты этих упражнений подчас оказывались ошеломляющими. Однажды материализовались четыре миниатюрных облачка, обронивших снег в четырех углах крепостного двора, но прототипа это, похоже, не удовлетворило. Прислуга не могла понять почему. Цели сеньора оставались неясными для посторонних наблюдателей, которые мудро воздерживались от вопросов.

Казалось, Кипроуз забыл о Рилиане. Его интерес к состоянию сверхнормального дара его протеже улетучился напрочь. Сеньор больше не требовал доказательств прилежания юноши, и Рилиан вполне мог бы забросить свои занятия, если бы пожелал. Однако на самом деле все обстояло иначе. Рилиан занимался упорнее, чем прежде, занимался весь день, работал как человек, дни которого сочтены. Было совершенно очевидно, что рано или поздно Кипроуз передаст юношу в руки горожан. А уж что решат жители Вели-Джива – повесить ли его прилюдно или передать в руки Скривелча Стека, – не имело значения, это все равно, что выбирать между веревкой и клинком. Поэтому Рилиан перестал отдыхать и безжалостно доводил себя до такого состояния, когда обычно бледный цвет его лица принимал синюшный оттенок трупа, а под глазами ложились черные круги. Он знал, что только в сверхнормальности их единственная надежда на спасение. Безусловно, его сила крепла. Его видение стало еще острее, а к сверхнормальной Руке ему удалось добавить третий палец, но на практике ему не удавалось пока оторвать от своей шеи живой ошейник – сил не хватало. А Мерит, которая нередко занималась вместе с ним, так и не добилась никаких результатов.

Рилиану нечасто удавалось лицезреть персоны, и он почти ничего не знал об их успехах. Только однажды, гуляя по зимнему саду в один из редких перерывов в занятиях, юноша наткнулся на Кипроуза и его двойников, они были заняты и не заметили его. Рилиан скользнул за дерево и, затаившись, наблюдал. Его снова привело в восхищение совершенство результата самокопирования Кипроуза Гевайна. Перед ним двигались четыре одетые в черное фигуры с одинаковыми жестами, походкой, интонациями и выражениями лиц. Выяснить, где сам оригинал, удалось только тогда, когда один из них заговорил.

– Ненаглядные мои, давайте попытаемся еще раз, – проговорил Кипроуз Гевайн. – Мы должны думать и действовать как один. Только тогда наши силы сольются в единый поток. Приготовились, пли!

«Целью» оказался вкопанный на некотором расстоянии от сеньоров шест из тусклого черного материала, увенчанный ветвистыми оленьими рогами. Четверо Кипроузов бормотали что-то вполголоса, пальцы их извивались. Раздался хлопок, и воздух перед ними ярко засветился. Закружился легкий дымок, и из него вылетели четыре крошечные молнии алого цвета. Радужный снаряд Кипроуза Гевайна ударил в цель, и среди веточек рогов дугами разлетелись искры. Три другие молнии почти сразу потеряли высоту, вспыхнули и самоликвидировались. Персоны недовольно забурчали, а Кипроуз принялся утешать их:

– Вы не виноваты, ненаглядные мои. Нужно еще немного потренироваться, только и всего. Вы должны верить в себя и своего создателя. Скоро наши силы сольются и тысячекратно возрастут. В этот счастливый день космос откроется для нас, и наше знание превзойдет даже наши силы. Итак, старайтесь, мои дорогие, старайтесь! Цель вполне достижима! Ну, еще раз, все вместе!

Восемь белых рук вновь быстро задвигались.

Рилиан не стал дожидаться результата. На него навалилось предчувствие неминуемой беды, и он постарался смягчить его единственно известным ему способом: вернувшись в мастерскую, он еще с большим рвением принялся за работу. Прогресс был налицо, но медленный, а, как подозревал Кру, времени у него оставалось в обрез.

* * *

– Песнь двадцать пятая. Строфа пятьдесят первая, – объявил господин Мун.