Текст книги "Жребий Рилиана Кру"

Автор книги: Пола Вольски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Пола Волски
«Жребий Рилиана Кру»

С любовью Алин Вольски

– Мой молодой господин родился под несчастливой звездой. Это уж точно, – заявил слуга Тринс. – Или же он стал жертвой проклятия. Одно из двух, не иначе. Бедный, бедный мастер Рилиан! – Он отхлебнул эля. На его широком хитром лице появилось выражение сочувствия.

– Проклятия? – отозвалась одна из молоденьких кухарок, в ее голосе слышался лестный для Тринса интерес. – Ваш господин проклят? Неужели?

– Истинную правду говорю, дорогуша. Мастер Рилиан, должно быть, самый невезучий человек на свете. Игрушка в руках рока, вот кто он такой.

– И что же рок ему уготовил?

– Да чего только не уготовил. Но это длинная история. Я всего лишь заезжий гость в Неронсе, и мне не хотелось бы злоупотреблять вашим терпением и гостеприимством, добрые люди, – с преувеличенной скромностью ответил Тринс. Он отхлебнул еще глоток, украдкой изучая аудиторию, состоящую из прислуги. Инстинкт прирожденного актера подсказывал ему, что слушатели у него «на крючке».

Слуги сидели за деревянным столом на кухне замка Горнилардо, достославного дрива Неронского. В соответствии с характерной особенностью местной архитектуры теплая комната с низким потолком была круглой по форме. Обитатели этого края привыкли жить в круглых каменных башнях головокружительной высоты. Считалось, что эти сооружения олицетворяют стремление горожан к высокой духовности. Хотя, скорее всего, в этом выражалось стремление Горнилардо к личной славе. Впрочем, кому нужна такая точность?

Резиденция дрива состояла по меньшей мере из пятнадцати башен различной высоты, соединенных между собой подвесными переходами невероятной красоты и изящества. На верху Гранатовой башни располагались покои Божественной Венайжи, нынешней спутницы Горнилардо, и в этот момент там принимали гостей. Внизу, на кухне, бездельничали слуги, обсуждая своих господ. Как чужестранец и путешественник, Тринс в любом случае оказался бы в центре внимания, а талант рассказчика неизмеримо увеличивал интерес к нему. Тринс наслаждался каждым мгновением.

– Расскажите нам о проклятии, – уговаривала его маленькая кухарка. – Кто его проклял и за что?

Тринс подмигнул ей.

– Да, дружище Тринс, – наседал один из лакеев, – кому понадобилось проклинать твоего господина? Я видел его, когда вы въезжали во двор. Он показался мне очень приятным молодым человеком, вот только руки у него странные, очень уж белые.

– Верно, – согласилась кухарка. – Я тоже его видела. Он был бы очень симпатичным, если бы не его руки. Длинные, белые, как у мертвеца, а пальцы – будто без костей и такие… такие… странные.

– В точку попали, – вздохнул Тринс. – Но руки лишь часть всех злоключений, что мучают мастера Рилиана и его близких на протяжении всей его жизни. Если вам интересно знать, мой господин и я родом из Трейворна. Мастер Рилиан – знатный человек. Двадцать один год назад у сквайра Берлиана Кру, владельца поместья «Вересковый холм» в Западном Гридинге, недалеко от Порпола, родился сын. В той части Трейворна всякий знает нашего славного господина. Конечно же сквайр Берлиан и его жена радовались рождению сына, но радость их длилась недолго. Вскоре после появления младенца дела в поместье пошли из рук вон плохо. Урожаи гибли, налоги росли, арендаторы ворчали. Среди коров началась эпидемия малярии, а по ночам какой-то полоумный принялся поджигать хлева. И все это случилось, когда Рилиану не было еще и двух лет!

– Спору нет, все это очень печально, – заметила кухарка, – но я не понимаю, как можно связывать эти напасти с мальчиком.

– Правильно, но слушайте дальше. Время шло, а дела в поместье обстояли все хуже и хуже. Леди Джименти, мать мастера Рилиана, упала с лошади и сломала руку. Рука срослась неправильно. У сквайра Берлиана развилась подагра, и обнаружился нрав бешеного волка. Открылось, что управляющий Меб ворует, и Меба рассчитали без рекомендательного письма. Без Меба хозяева совсем запутались в делах и потеряли большие деньги. Пришлось за бесценок продать часть земли. Три дня кряду сквайр пил бренди, неистовствовал и бил посуду, с тех пор он резко изменился. Затем в поместье «Вересковый холм» приехала погостить мать леди Джименти, и с этой пожилой дамой по ночам стали случаться припадки, во время которых она срывала с себя одежду, выбегала в сад и плясала обнаженной в лунном свете. Она уверяла, что бражничала с эльфами, и, вероятно, говорила правду – насколько я знаю, старуха каким-то образом забеременела. А потом однажды ночью тайком вернулся Меб, он попытался отравить колодец и…

– Как бесчестно и несправедливо обвинять во всем этом мальчика! – перебила его кухарка.

– Вы так думаете? Тем временем, – продолжал свой рассказ Тринс, – мастер Рилиан подрастал. В детстве он был таким смышленым, милым и добрым ребенком, что и не передать, но невезенье, как рубашка, уже прилипло к нему. В первую очередь, как вы уже заметили, это, конечно, его руки. Они с самого начала были необычными, соседские дети потешались над ним и прозвали мастера Рилиана Червепалым. Парнишке приходилось нелегко, но это оказалось не самым худшим. С самого первого дня с ним все время что-то приключалось, и его вины в том не было. Он переболел всеми обычными и необычными детскими болезнями. Слыхали ль вы, чтобы трейворнский мальчик страдал судорогами? Или пенной рвотой? Чесоткой Стрелиана или семинедельной мукозити? Так вот, мастер Рилиан перенес все эти заболевания. А значит, и все домочадцы заражались от него: сквайр, госпожа, слуги – все. Поваренок Глимбелт так и не поправился после мукозити, и мастер Рилиан ужасно горевал о нем.

Потом появились учителя. Мой юный господин прилежно учился, но и тут не заладилось. Был доктор натурфилософии, он хотел показать опыт, но перепутал порошки и обгорел при взрыве. Учитель танцев попытался проделать какие-то курбеты, но оступился и разбил себе голову. Затем был еще учитель фехтования, который проколол сам себя. И наставник по верховой езде, которого затоптал конь. Что же касается Рилиана, ему тоже пришлось несладко. Так или иначе, за пару лет он переломал, по-моему, все свои кости. Парнишка прошел через руки дюжины домашних учителей, и, имейте в виду, ни в одном из этих несчастных случаев он не был виноват, но все указывало на него.

Так и проходило детство мастера Рилиана. Наконец он вырос, но лучше не стало. Если бы я рассказал вам, сколько раз его отвергали… Но это слишком печальные истории. Достаточно упомянуть, что вторая дочь сквайра Ворпу была крайне несправедлива, когда обвинила мастера Рилиана в своем бесчестии. А что касается другой девушки – юной леди Дейдженет, то… ну, в общем, лекари уверены, что шрамы на ее лице со временем исчезнут. Уверяю вас, вины моего господина в том не было. Но, как можете себе представить, все это слегка подпортило ему репутацию.

Но как бы там ни было, – продолжил Тринс свое повествование, – годы учения закончились, и мастер Рилиан отправился странствовать. Говорили, что путешествие должно завершить его образование, но на самом деле семья просто хотела от него избавиться. Сквайр Берлиан и леди Джименти с радостью проводили его в путь, и, мне кажется, не вернись он домой, они бы ничуть не огорчились. А мастер Рилиан и не желает возвращаться, прежде чем не избавится от своей горькой доли, а может, и после этого не захочет вернуться. Вот так мы и путешествуем уже шесть месяцев, и куда бы мы ни направились, несчастья следуют за нами. Когда мы посетили Ферай, то там случилось наводнение. Пока мы находились в Виротине, пожар уничтожил герцогский дворец. Во время нашего визита ко двору Эксесскина у старого короля начались припадки. В Осуесле мастер Рилиан оказал знаки внимания даме под вуалью, которая оказалась женою Дорбидадура, и нам пришлось спасаться бегством. В Нижнем Хеце нас объявили персоной нон грата, а из Беруза изгнали под страхом смерти. Теперь мы приехали в Неронс, и кто может предсказать, что здесь случится. Но что-нибудь обязательно случится, это уж точно, друзья мои. Как вы понимаете, – подытожил Тринс, – столь длинная череда несчастий неестественна. Наиболее правдоподобное объяснение, которое я нахожу, это – проклятие. Не знаю, кто и почему наслал его на моего бедного господина, но оно существует. И когда оно потеряет силу, я сказать не могу.

Слуги смотрели на Тринса с сочувствием, смешанным с любопытством.

– Тяжко приходится твоему господину, – заметил лакей.

– И тяжко приходится любому, кто находится рядом с твоим господином, – сказал повар.

– Должно быть, он лежал в черно-рыже-коричневой колыбели! – воскликнул поваренок.

– Что? – не понял Тринс.

– Сочетание черного с рыже-коричневым означает «Посвященный несчастью», – объяснил поваренок. – Добавьте зеленую полосу, и вы получите «Особо посвященный несчастью».

– О…

– А вы не боитесь? – поинтересовалась кухарка.

Тринс снисходительно улыбнулся:

– Боюсь?

– Да, вы не боитесь, что с вами случится что-нибудь ужасное, пока вы на службе у этого несчастного господина?

– А!.. С тех пор как я у него служу, я уже дважды ломал руку, страдал нервным тиком, сидел в колодках в Виротине, мои карманы уже трижды обчищали. Но все это пустяки, я не боюсь подобных вещей. Уверяю вас, меня не так-то легко напугать. Если Бендо Тринс на службе у благородного господина, то ему не страшны никакие проклятия. Плюет он на такие нелепости! Да, Бендо Тринс смеется над ними!

– Если на твоем господине действительно лежит проклятие, тогда почему он не поищет волшебника или колдуна, чтобы тот снял с него заклятие? – спросил повар.

– Колдуны? Волшебники? Ба, да где же водятся такие существа?

– Они живут в Нидруне и правят городом Вели-Джива.

– Враки, – высказался Тринс. – Балаганные фигляры и жулики. Я даже не сомневаюсь в этом.

– Вовсе нет, дружище Тринс. Колдун Кипроуз Гевайн – наследный правитель Вели-Джива.

– Он практикует чародейство открыто?

– Говорят – да, – ответил лакей.

– Тогда почему его не сожгли на костре? – поинтересовался Тринс.

– А как это сделать? – парировал повар. – Колдун не допустит такого, верно? Если он настоящий. Сжигают других, и я готов биться об заклад, что эти-то, кого сжигают, и есть настоящие жулики.

– Может, и так, – согласился Тринс. – Но что-то мне не верится, что какой-нибудь чародей может помочь моему господину.

– Естественно, вы же скептик, – кухарка подавила смешок. – Об этом говорят ваши цвета.

– Каким образом, дорогуша?

– На вас синяя и серая одежда с медными пуговицами.

– Да, это ливрея дома Кру.

– Так вот, синий, темно-серый и медный выражают «Особое неверие второй степени».

– Правда? Вы обладаете совсем иными знаниями, чем мои земляки. А о чем говорят твои цвета, милая? Ну-ка, посмотрим: красный, оранжевый, коричневый, светло-желтые полоски, черные розочки, золотые пуговицы, голубые глазки, розовые щечки… Позвольте отгадать, что сие означает?

– Нет нужды гадать, – ответила девушка. – Они означают: «Скрытая свирепость при защите добродетели».

Дверь в кухню с силой распахнулась, влетел еще один из слуг дрива. Лицо парня полыхало от возбуждения.

– Вот-вот начнется кровопролитие! – воскликнул он. – Скривелчу Стеку придется сегодня потрудиться, доложу я вам!

Тринс мгновенно потерял аудиторию.

– О чем ты, Газ? – спросил поваренок.

– Все дело в чужеземце, в молодом господине из Трейворна. Вы не поверите, если я расскажу вам, что он натворил! Но клянусь, это правда!

– Что же он сделал?

– Слушайте! Трейворнец разоделся в темно-зеленый камзол, расшитый золотом. На нем зеленые бриджи, черная куртка с серой окантовкой, белый шейный платок и белые чулки. И перстень с огромным голубым камнем!

– Вот дурень!

– Если он думает, что Горнилардо стерпит такое, тогда он совсем не знает нашего дрива.

– Я не удивлюсь, если Скривелч быстренько обработает его.

– Молодой господин – чужеземец, – напомнила всем маленькая кухарка. – Возможно, он просто не знает, что к чему.

– Возможно, но Скривелчу Стеку это абсолютно безразлично.

– Эй, вы, погодите! – вклинился в оживленный разговор Тринс. – О чем это вы? Речь вроде идет о моем господине – Рилиане Кру. А что касается мастера Рилиана, то касается и Бендо Тринса.

– Дружище Тринс, похоже, после этой ночи тебе придется искать новую службу, – заметил один из лакеев. – Впрочем, такому бравому парню, как ты, это не составит труда…

– Довольно! – вскричал Тринс. – Моя нынешняя служба устраивает меня, и я не хочу ее менять. Так что ты говорил тут о молодом мастере Рилиане? Что он сделал не так?

– Ну, если нанесение смертельного оскорбления дриву можно определить как «сделал что-то не так», то именно это и случилось, – ответил Газ.

– Не могу поверить. Мастера Рилиана воспитывали надлежащим образом, и манеры у него безупречные. Он не мог никого оскорбить, уверяю вас.

– Его наряд, – произнес Газ.

– А что с его нарядом? На нем зеленый камзол, абсолютно новый, и портной клялся, что создал шедевр портновского искусства.

– Дело в цветах. Дрив, должно быть, вне себя.

– Послушайте, – начал горячиться Тринс, – я вижу, что вы, неронсцы, придаете большое значение цвету. Но ведь мастер Рилиан – чужеземец. Он не знает ваших обычаев, и если кого-то оскорбил, то совершенно случайно. Разве не ясно?

– Возможно, и так. Да, вероятно, так, – согласился Газ. – Видите ли, мы разумные люди и стремимся быть справедливыми. Скривелч тоже человек разумный, но он всегда следует приказу дрива. А дрив… иногда он бывает излишне горяч и никогда не прощает оскорблений. Поэтому я опасаюсь, что вашему молодому господину грозят серьезные неприятности…

– Подожди, – потребовал Тринс. – О каком таком мерзавце Скривелче идет речь?

– Вероятно, не совсем справедливо называть Скривелча мерзавцем, – высказал предположение поваренок.

– Нет, справедливо! Он злобный, коварный старик! – заявила кухарка, передернув плечами.

– Но Скривелч очень серьезно относится к своей работе и никому не позволит встать у себя на пути. Он чрезвычайно гордится своим постом.

– А что у него за пост? – спросил Тринс.

– Наемный Убийца при Высоком суде.

– Постойте, – Тринс перевел дыхание, – кажется, я вас неправильно понял. Не хотите же вы сказать, что ваш дрив Горнилардо замыслил убить моего несведущего господина? Ведь речь идет не об этом, да?

– Увы, дружище Тринс, – вздохнул лакей, – скорее всего, именно об этом. Наш дрив мстителен, он не прощает оскорблений. Если я не ошибаюсь, то Скривелч уже выслеживает твоего господина.

– Совершенно верно, – подтвердил Газ. – Я был наверху, в покоях госпожи Венайжи, и сам видел. Можете быть уверены, Скривелч уже разрабатывает план.

– Значит, ваш дрив Горнилардо – сущий дьявол! – воскликнул Тринс. – Нравится вам или нет, но мне все равно, кто меня услышит! Только злобный, низкий, вероломный варвар-кровопийца отважится убить гостя под своей крышей! Так знайте же, что я думаю о вашем дриве! – И Тринс в ярости плюнул на пол.

Слуги на удивление сдержанно высказали свое возмущение его поступком. Очевидно, их преданность хозяину была не столь глубока, как полагалось бы.

– Дрив погорячился, тут можно не сомневаться, – согласился повар. – Но, что ни говори, дриву нанесено серьезное оскорбление. Сочетание в одежде твоего господина зеленого, золотого, серого, черного и белого с голубой точкой!.. Ты не представляешь, что это значит!

– Да меня это и не волнует, – буркнул Тринс. – Ладно, скажите, что же это сочетание означает?

Ответ все разъяснил.

* * *

В роскошных покоях Божественной Венайжи Рилиан Кру пребывал в одиночестве. Полная изоляция среди праздной толпы гостей обращала на себя внимание и настораживала. Рилиан был очень худым молодым человеком с правильными чертами лица, на котором застыло привычное выражение меланхолии, чуть смягченное насмешливым изгибом губ. Весьма бледный цвет кожи говорил о неважном здоровье. Несколько спутанные черные волосы подчеркивали необычную бледность лица. Большие глаза, грустные даже в самые счастливые моменты жизни, теперь потемнели. Чуть ссутулившись, будто плечи его приготовились к кровавым ударам плети, молодой человек стоял, сунув руки в карманы. Это была характерная для него поза, позволяющая спрятать длинные белые, словно фосфоресцирующие руки, которым он был обязан своим ненавистным с детства прозвищем – Червепалый.

Рилиан неторопливо подошел к буфету и налил себе кубок вина. Рядом стоял один из дворян Неронса, надушенный, завитой и напомаженный.

– Гостеприимство леди Венайжи чрезвычайно… – начал было Рилиан, но осекся.

Вельможа смерил его ледяным взглядом, демонстративно повернулся спиной и удалился. Неронские придворные весьма недружелюбны! Безусловно, он не сделал и не сказал ничего оскорбительного. Они с Тринсом прибыли сюда только во второй половине дня. Какой светский промах мог он совершить за столь короткое время?

У дальнего конца буфета стояла Божественная Венайжи собственной персоной, пышно разодетая в бирюзовый атлас и золотое шитье. Божественная жадно перебирала устрицы на блюде, вероятно в поисках сокрытых жемчужин. Рилиан приблизился и обратился к ней:

– Мадам, позвольте выразить мою признательность за вашу доброту, проявленную вами…

Венайжи злобно заиграла веером, высокомерно повела плечом и пошла прочь, тряся золотыми локонами.

Рилиан вздохнул, отпил немного вина и обвел зал задумчивым взглядом. Теплый свет тысяч свечей в хрустальных подсвечниках омывал странно обставленный зал. Стены были затянуты дымчато-серым камчатным полотном, на окнах вздувался шелк цвета древесного угля, под ногами блестел полированный черный мрамор. Скудная мебель состояла лишь из буфета и витых стульчиков черного дерева с сиденьями, обтянутыми серым шелком. Казалось, столь безрадостный интерьер специально создан для того, чтобы подчеркнуть блеск нарядов титулованных гостей. Знать Неронса явно отдавала предпочтение ярким цветам, притом в самых невероятных сочетаниях: серебристый и лимонно-желтый с цветом красного дерева; цвет бургундского вина с переливчато-синим и пунцовым; щегольской розовый с бутылочным и сердоликовым. От такой пестроты рябило в глазах, а в душной атмосфере зала еще и подташнивало. Рилиан тряхнул головой. Не следовало бы ему, как гостю, судить о вкусах и пристрастиях хозяев, но все же… Придворные группками разбрелись по залу и беседовали, казалось, весьма оживленно. Время от времени он ловил на себе их взгляды, в которых явно читалось негодование, враждебность и даже ненависть. Интуиция подсказывала Рилиану, что объектом их разговоров является он. Но почему?

Молодой человек медленно отошел от буфета и уселся на один из неудобных стульчиков. Соседние места тут же освободились. Увешанная драгоценностями старуха удалилась с брезгливым брюзжанием. Рилиан откинулся на спинку стула и стал обдумывать ситуацию. Очевидно, он невзначай нанес кому-то серьезное оскорбление, решил молодой человек, исходя из опыта своей невезучей жизни. Но как исправить оплошность, если не знаешь, в чем она состоит, и как узнать о ней, если никто с тобой не разговаривает? Ясно одно – его пребывание в Неронсе будет непродолжительным. Поутру он выразит признательность дриву Горнилардо и уедет отсюда. Взгляд Рилиана машинально остановился на дриве. Горнилардо, который сидел в дальнем конце зала, закутав свое массивное тело в малиновые, оранжевые и пурпурные одеяния, полыхая ярко-оранжевыми волосами и мясистым лицом, горевшим от негодования, больше всего напоминал извержение вулкана. Жар его ярости ощущался даже на другом конце зала. Время от времени он указывал в сторону Рилиана.

Рилиан с любопытством наблюдал за ним. Дрив увлеченно беседовал с сухопарым долговязым господином, одетым с некоторой консервативностью, что было неожиданно и приятно. На нем был костюм тускло-коричневого цвета, а в руках он держал отполированную трость. Светлые легкие волосы курчавились вокруг его головы, словно пушок серебристого гусенка. На худощавом лице выражение кротости, даже можно сказать – глуповатого добродушия. Вероятно, это педагог, а может, ученый или богослов. Вид у господина был что называется не от мира сего, и Рилиану это понравилось. Чуть погодя консервативный господин отделился от Горнилардо, проскользнул сквозь пеструю толпу гостей и уселся рядом с Рилианом. Рилиан вопросительно приподнял брови.

– Мастер Рилиан Кру из Трейворна? – уточнил незнакомец, застенчиво улыбнувшись. Рилиан кивнул. – Надеюсь, я не помешал вам?

– Совсем нет, – улыбнулся в ответ Рилиан, благодарный воспитанному и благодушному неронсцу за компанию. По крайней мере, хоть кто-то нарушил его изоляцию.

– Чудесно, чудесно. Позвольте представиться. Я – Скривелч, для некоторых острословов – Стек. Прозвище едва ли лестное, но все же оно предпочтительнее абсолютной безвестности. В этом суетном мире скромному труженику предопределено ничтожнейшее место. Простой смертный не производит на своих сородичей никакого впечатления – ни хорошего, ни плохого, поэтому о нем едва ли можно сказать, что он живет.

– Не могу согласиться с вами, – ответил Рилиан, которого позабавила комическая напыщенность этих слов. – Существуют вещи и похуже безвестности, например дурная слава. Что касается прозвищ, то я был бы только счастлив избавиться от своего.

– Какое же оно?

– Червепалый. – Обычно Рилиан не был столь откровенен, но манеры этого человека располагали к доверительности.

Скривелч выразил свое сочувствие:

– Боже мой, Боже мой, как не повезло! Должен признаться, вы правы. И как же вы сподобились получить столь нелестное прозвище?

Рилиан молча показал свои руки. Скривелч внимательно обозрел их.

– Любопытно, в самом деле любопытно. Очень интересно. Вам известно значение… – Он оборвал фразу. – Вероятно, вы один из тех избранных, чьи врожденные таланты приковывают взоры всего мира? – Вопрос был поставлен так, будто господин ожидал положительного ответа.

– Сие мне неведомо. Но кажется, я приковал взгляды всего Неронса, и взгляды явно неодобрительные. – На лице Рилиана вновь появилось привычное выражение меланхолии. – Я чужой здесь и не знаю ваших обычаев. Совершенно очевидно, что я оскорбил дрива. Готов принести свои извинения за совершенную ошибку, если бы вы были столь любезны и объяснили бы мне, в чем она состоит.

Скривелч сделал протестующий жест.

– Не беспокойтесь, сэр. Надо сказать, что жители Неронса настороженно относятся к чужеземцам, довольно долго сохраняя холодную отчужденность. Вероятно, вы еще не успели почувствовать радушие наших сердец.

Рилиан дипломатично промолчал.

– Если бы вы и в самом деле нанесли оскорбление, даже ненароком, клинок беспощадного возмездия ударил бы молниеносно, вы не успели бы осознать враждебность и презрение, вызванное вашим промахом. Поэтому не беспокойтесь, чувствуйте себя свободно.

Рилиан обдумал смысл этого замечания и ни к какому удовлетворительному выводу не пришел.

– А вы, уважаемый, – поинтересовался он, не найдя лучшего повода для возобновления разговора, – осмелюсь спросить, почему вас называют Стек?

– Отчасти из-за моего костлявого, высохшего от старости тела, едва ли уместного на званом вечере у красивой женщины, – отвечал Скривелч с обезоруживающим самоуничижением. – Отчасти из-за моей трости, которая служит и опорой при ходьбе, и является моим личным тавром. Применение ее многообразно.

– Понятно. – Рилиан внимательно посмотрел на своего собеседника, отметив про себя его добродушный вид. – Простите невежество чужестранца, вы говорили о «клинке беспощадного возмездия», что поражает обидчиков. Что вы при этом имели в виду?

– То, что случается с врагами его высочества дрива, когда они встречаются с Наемным Убийцей при Высоком суде, – ответил Скривелч Стек.

На мгновение Рилиан лишился дара речи. «Сколько стран, столько и… – напомнил он сам себе. – Странствия призваны расширить твой кругозор. А этот эпизод явно его расширит». Вслух он поинтересовался довольно глупо:

– Наемным Убийцей при Высоком суде? Вы хотите сказать, что это официальная должность? – Скривелч кивнул пушистой головой. – Какая-нибудь новация?

– Напротив, древнейшая традиция Неронса. Теперешний Наемный Убийца на этой должности уже двадцать лет. Как летит время!

– И ему нравится его работа?

– Он прилагает все усилия, чтобы реализовать потенциал своей службы сполна, и, думаю, небезуспешно.

– Как же ему удалось получить столь высокий пост, господин Скривелч?

– Он удавил своего предшественника, тем самым продемонстрировав более высокую квалификацию и большую точность действия.

Рилиан не смог превозмочь себя и выразить явно ожидаемое восхищение, хотя реплика вроде бы не предполагала ответа. Но молодой человек был из породы людей пытливых.

«Вот общество, – размышлял он, – которое узаконило, даже возвеличило тайного убийцу. Когда еще представится мне подобный случай для изучения зарубежных тайн?» Вслух же он произнес:

– Интересно, какие орудия умерщвления использует этот человек?

– Если по собственному усмотрению, то свой клинок. Но он считает себя мастером умерщвления и потому использует самые разные методы: сталь, огонь, шнур, проволоку, сжигающие яды, замораживающий лед, отравленные стрелы, плотоядных насекомых, слепящие туманы, псевдоудар, крутой обрыв – короче говоря, все, что под руку подвернется. Его профессия требует универсальности, и потому нашему придворному Наемному Убийце пришлось достичь мастерства во многих искусствах.

– Традиции Неронса весьма экзотичны. Обычно государство создает какую-то юридическую систему, чтобы вершить правосудие – или, если угодно, возмездие – над преступниками. Существуют суды, трибуналы, где обвиняемому предоставляется возможность…

– Негибкие, громоздкие, обременительные анахронизмы, – перебил его Скривелч. Он подался вперед и с чувством заговорил: – Что такое суд, как не скрипучая телега, везущая преступника на казнь с мучительной скоростью улитки? Подумайте о времени, потерянном навсегда! Вспомните беспричинные задержки, всевозможные пустые формальности! Вся длинная процедура, несомненно, представляет собой безоговорочную победу формы над субстанцией. Но в государстве по-настоящему прогрессивном отпадает необходимость в судах, тюрьмах и публичных казнях – это все достойные сожаления пережитки примитивной эпохи! Возьмите, к примеру, нашу современную неронскую систему, где правосудие действует мгновенно, милосердно и безошибочно – во благо всем. Этого блестящего результата достигли естественным и простым путем – с помощью придворного Наемного Убийцы, величайшие достоинства которого – его увлеченность работой, его мастерство, которым он по праву гордится, его удивительная целеустремленность.

Наемный Убийца, этот истинный меч правосудия, получает инструкции от своего правителя, отмечает жертву, выбирает подходящее оружие. Все свершается в считанные часы, – и вот! – справедливость торжествует. Вы понимаете, что своим совершенством эта концепция обязана чрезвычайной простоте. В ней нет места унизительному аресту и дознанию, вульгарному трибуналу, подходящему лишь для быдла, нет зловонной темницы, неумелого палача. Краткий всполох искусного клинка – и все. Скажите мне, любезный Рилиан, если бы вы были приговорены, разве вы предпочли бы иное?

– Вероятно, нет, но только в том случае, если бы смерть была неизбежной.

– Существенная оговорка, но второстепенная. По существу мы договорились.

Рилиан уклонился от прямого ответа, поскольку полагал: выскажи он свое истинное мнение по этому поводу, и лишится общества единственного неронсца, склонного поговорить с чужаком. Он только добавил:

– Вы возбудили мое любопытство. Могу ли я быть представлен вашему прославленному Наемному Убийце?

– При первой же возможности. Даю вам слово.

– И мои вопросы не оскорбят его?

– Думаю, что нет. Наш Наемный Убийца застенчив по натуре, но я не вижу причины, по которой ваше любопытство не может быть удовлетворено. Ведь просьба столь незначительна.

– Превосходно! С нетерпением буду ждать нашего знакомства.

– Я – с неменьшим нетерпением, мой друг. С неменьшим.

Вскоре после этого Рилиан, пожелав спокойной ночи словоохотливому Скривелчу, выскользнул из удушливой атмосферы покоев Божественной в поисках спасительного уединения в отведенной ему спальне. Там он обнаружил ожидающего его Тринса.

– Мастер Рилиан, вы должны немедленно покинуть Неронс, – без долгих вступлений объявил слуга.

– Согласен. Климат здесь сырой, архитектура – отвратительная, жители – варвары, а правитель – человек сомнительной репутации. Что до меня, то мы можем выехать хоть завтра.

– Мастер Рилиан, вы должны уехать сегодня ночью. Точнее, прямо сейчас.

– Сейчас? Ты это серьезно? Для путешествий слишком поздний час – уже давным-давно стемнело. Пусть нам не по душе это место, но ночь, проведенная здесь, нас не убьет…

– Она убьет вас! Именно это и произойдет, мастер Рилиан!

Рилиан уставился на слугу:

– Что ты узнал, Тринс?

– Наконец-то до вас дошло. Я разузнал, что вы – в ловушке. Если вы не выберетесь отсюда сегодня ночью, к утру будете мертвы.

– Гостеприимство по-неронски?

– Я не шучу. Поверьте мне.

– Я тебе верю. Я только что узнал, что у дрива на официальной службе находится Наемный Убийца. Подумать только, насколько беспечно относится Горнилардо к крови, проливаемой под крышей его дома, раз открыто признает использование Наемного Убийцы!

– Да, мастер Рилиан, наслышан я об этом Скривелче Стеке.

– При чем тут Скривелч? Я уже познакомился с ним. Забавный старикашка с бредовыми идеями в голове, хоть излагает он их занятно.

– Скривелч Стек – забавный старикашка? Да это он и есть! Наемный Убийца дрива! Вот такой смешной старичок! Подумайте над этим.

Рилиан помолчал.

– Откуда ты знаешь?

– Слуги дрива предупредили. К слову сказать, они не такие плохие, как их хозяева. Они рассказали мне о Стеке и еще кое о чем. Скривелч собирается перерезать вам горло до восхода солнца.

– Всего лишь четверть часа назад он излагал мне свою весьма своеобразную философию.

– Говорят, он любит слегка попривыкнуть к жертве, прежде чем заняться ею. Вероятно, проявление человечности.

– Возможно. Но отчего же меня? – Рилиан задумался. Страха не было. Жизнь, полная неудач, научила его стойкости. – Чем я мог так разозлить Горнилардо?

– Я слышал, что разозлить его несложно. Но на этот раз я, похоже, знаю точный ответ. Дело в цветах вашего костюма. Вероятно, вы уже заметили, что у неронсцев свой язык цветов, отличный от нашего. Так вот, ваш зеленый камзол и все остальные детали вашего наряда пришлись дриву не по нраву.

– И это все? Тогда лучше уладить недоразумение. Я пойду к Горнилардо и объясню…

– Не ходите, господин! Дрив так зол, что и слова вам вымолвить не даст!