Текст книги "Немцы Армавира (СИ)"

Автор книги: Питер Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

Обратим внимание на то, что А.А. Шнайдер вместе со своей матерью выехал из Кустаная в Армавир в 1946 г., то есть в том же году, что и Ф.Ю. Безе, который проживал в Караганде. Нам совершенно точно известно, что А.А. Шнайдер вполне легально прописался к родителям жены, которая выехала из Кустаная полутора годами ранее, чтобы родить дома их второго сына. А.А. Шнайдер устроился на работу в качестве ремонтника на швейную фабрику или в одно из швейных ателье города, что также невозможно было сделать, находясь на подпольном положении. Он вполне открыто жил и работал, также точно как и Ф.Ю. Безе до весны 1949 г., то есть почти три (!!!) года. Насколько нам известно, не скрывался и А. Бальцер.

По воспоминаниям отца одного из авторов этой книги, число немцев, возвратившихся в Армавир после окончания войны, не ограничивалось этими тремя семьями, но точных цифр у нас нет.

Как так произошло, что некоторая часть немцев, ранее депортированных из Армавира, вернулась и легально проживала в городе около трёх лет? Вероятнее всего, по ошибке контролировавших их комендатур и других компетентных органов тех районов Казахстана, откуда они выехали. Впоследствии им был инкриминирован побег с места поселения, но этот аргумент можно было бы назвать смешным, если бы он не был слишком грустным. Представьте себе 60-летнюю женщину, слабо знавшую русский язык, сбегающую тайком из Кустаная, минующую все патрули и многочисленные проверки в пути следования до Армавира, и три года живущую там в подполье. Именно такой должна была быть Мария Яковлевна Шнайдер, которую также как и её сына, арестовали весной 1949 г.

Нарисованная выше картина не просто абсурдна, она нереальна в принципе. Поэтому освобождение от режима спецпоселения какой-то части немцев было ошибкой репрессивной системы и только так это можно объяснить. Но что же лежало в основе этой ошибки? Возможно, местное начальство, призванное следить за спецпоселенцами, оказалось сбито с толку постановлением Совета Министров СССР от 13 апреля 1946 г. и директивой МВД СССР ╧ 00336 от 19 апреля 1946 г., суть которых сводилась к фактическому освобождению прибалтов коллаборационистов от режима спецпоселения и направления их на родину.

Как бы там ни было, но у нас есть достоверные факты свободного возвращения и легального проживания немцев в Армавире с лета 1946 по весну 1949 гг.

Ещё раз обратим внимание на общую деталь в сведениях об А.А. Шнайдере и Ф.Ю. Безе. Оба они были арестованы в 1949 г. Здесь нужно вспомнить, что 1949 г. был годом массовых "посадок" неблагонадежных граждан, о чем довольно много написано в научной и публицистической литературе. А.И. Солженицын, например, считал, что размах массовых репрессий 1949 г. даже превзошёл 1937 г. Наиболее противоправным шагом сталинского режима тех лет был арест по административному решению. Чудовищным проявлением этого одиозного решения стали т.н. "повторники", то есть те, кто уже вышел из лагерей, отбыв свой десятилетний срок, который был получен ими ещё до войны, когда максимальной мерой наказания было 10 лет лишения свободы. Но после войны он уже составлял 25 лет. Таким образом, часть бывших зэков попадала в лагеря без суда и следствия, просто за то, что когда-то уже имела судимость.

Эти события вряд ли имеют отношение к сути рассматриваемой нами проблемы, но они довольно яркими штрихами обозначают общую картину состояния советской законности в конце 1940-х гг. и отношение сталинского государства к таким явлениям, как например, права человека.

Формальным основанием для ареста тех немцев, которые вернулись в Армавир в 1946 г. стало Постановление особого совещания при Министре Внутренних дел СССР от 9 марта 1949 г. и п.2. Указа Президиума ВС СССР от 26 ноября 1948 г. (Приложение 33). Указ, как следует из его текста, принимался с целью укрепления режима спецпоселения, а также для того, чтобы определить сроки поселения, которые ранее определены не были. То есть, до ноября 1948 г. было неясно, надолго ли были сосланы, скажем, немцы, ингуши или калмыки. Теперь же Указ определял точный срок ссылки – "навечно" и "без права возврата их к прежним местам жительства". За самовольный выезд определялся срок в 20 лет каторжных работ. Кстати говоря, сам термин "каторжный" старательно избегался в советском судопроизводстве и уж тем более в языке Указов Президиума ВС СССР вплоть до первых послевоенных лет. В этом слове слышалось тяжёлое наследие старого режима, советская власть боялась сравнения с ним и брезговала им. Но после войны многое из дореволюционного прошлого снова входит в моду и в том числе в официальную терминологию, например, офицерские звания, мундиры для целого ряда гражданских министерств, название "министры" вместо "комиссары", возвращаются офицерские награды, само понятие "офицер", и многое другое. В том числе перестали чураться и словосочетания "каторжные работы". Что ж поделаешь, если они и в правду каторжные?

Таким образом, на местах кто-то в чём-то не разобрался, и через мелкие прорехи сталинского сита просыпалась какая-то часть тех, кто выйти из него не должен был никогда.

Когда арестовали А.А. Шнайдера и предъявили ему обвинение в побеге, он сказал следователю, что он не сбегал, а их из Казахстана отпустили домой. На что следователь заметил, что те, кто отпустил, уже давно сами сидят. Надо полагать, что это была самая важная и наиболее содержательная часть допроса, о которой счёл нужным впоследствии рассказать своим близким сам Александр Андреевич. О других формальностях допроса, приведших его к 20-летнему каторжному сроку в одном из Воркутинских лагерей, он не говорил.

На следующий день после ареста А.А. Шнайдера его старший сын понёс ему передачу. В сумерках раннего холодного мартовского утра 1949 г. он встретил возле "окна" для передач несколько знакомых и множество незнакомых ему людей, пришедших сюда с той же целью, что и он.

Это смутное детское воспоминание можно считать одним из последних штрихов в картине истории немецкой общины Армавира в том её виде, в котором она существовала с конца XIX в.

Все немцы, осуждённые на 20 лет каторги и дожившие до 1954 г., будут освобождены из мест заключения, а потом направлены в ссылку, от которой также вскоре будут освобождены. Этапы их непоследовательной и запоздалой реабилитации хорошо известны и это перечисление не входит в нашу задачу. Кто-то из армавирских немцев вернулся на родину, кто-то решил осесть в местах бывшей ссылки. Депортация непоправимо изменила судьбу старой немецкой общины Армавира.

Фото 45. Семья Шнайдер во время ссылки в г. Караганде (1956 г.). Стоят: Мария Яковлевна и Владимир. Сидят: Геннадий и Александр Андреевич.

Таким образом, в своей политической активности немецкий этнокультурный локус в г. Армавире вполне соответствовал основным характеристикам, которые были свойственны всем российским немцам. Изолированность колонистского быта, особый социальный статус, корпоративность экономических интересов, конфессиональные отличия – вот, пожалуй, основные факторы, сформировавшие отстранённое отношение немцев к политической жизни России. Во внутренней политике Российской империи, а затем и Советского государства, немцы чаще всего выступали в роли объекта воздействия властей.

Для немцев Армавира наиболее сложные времена наступают вместе с эпохой коллективизации сельского хозяйства. Именно тогда они впервые сталкиваются с такой формой борьбы советской власти с классово чуждыми ей элементами как депортация. Однако в те годы эта мера не носила выраженного этнического характера и касалась немцев в равной мере с представителями других народов, населявших Армавир, причем, немаловажно повторить, что в 1930-е гг. немцев среди высланных были единицы.

Характер отношений России (СССР) и Германии неизменно отражался и на отношении государства к российским немцам. Это отчётливо прослеживается, как в до– так и в послереволюционный период. Самым трагическим образом на судьбе армавирских немцев, равно как и сотен тысяч других, отразилось начало Великой Отечественной войны советского народа против фашистской Германии. В подавляющем большинстве немцы были высланы из Армавира в северные области Казахской ССР (главным образом, в Павлодарскую обл.). Однако некоторая их часть всё же избежала депортации. В большинстве это были женщины, вышедшие замуж не за немцев, и, соответственно, дети от этих браков. Не выселялись также и те женщины, которые повторно вышли замуж не за немцев, при этом имея детей от первых браков (нередко с мужчинами своей национальности). Известно, что некоторая часть депортированных возвратилась по окончании войны в Армавир, но в 1949 г. эти люди были арестованы и осуждены на длительные сроки лишения свободы.

Суждение о том, что в 1941 г. в СССР немцев депортировали всех поголовно, не вполне соответствует реальности. Не будем забывать, что предметом нашего исследования является история городской этнокультурной группы российских немцев, и попытаемся избежать излишних обобщений. Вместе с тем, на примере Армавира известно, что множество немок и детей от их смешанных браков не были высланы. Напомним, что по нашим подсчётам, в межвоенный период примерно 16% немок в Армавире выходили замуж за представителей других этнических групп, что совсем не мало.

Поэтому было бы неверным утверждение, что в послевоенный период, даже в самые суровые годы сталинизма, немцев в Армавире не было вовсе. Они были.

Режим спецпоселения был отменен в 1955 г., но по-прежнему действовал запрет на возвращение немцев в родные места. В 1964 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР они были реабилитированы. Только через восемь лет, в 1972 г. с них были сняты ограничения в выборе места жительства. Некоторые немецкие семьи возвратились в Армавир, приезжали и те, кто не жил в городе до депортации. Однако вплоть до начала 1990-х гг. не существовало никаких институализированных факторов общности немцев в Армавире, проще говоря, не было никаких организаций, в рамках которых они были бы объединены, или хотя бы имели возможность объединения

ГЛАВА 8. ВОЗРОЖДЕНИЕ

Итак, полностью немцы не были депортированы из Армавира ни в 1941 г., ни позднее. Оставались женщины немки, которые состояли в браке не с немцами, а также дети от этих (смешанных) браков. Кроме того, женщинам, которые были жёнами немцев, но сами немками не являлись, также можно было остаться в Армавире вместе с детьми, которые нередко в метрических книгах были записаны как «немцы».

Сколько же их было и кого здесь считать немцами? Это очень непростой вопрос и ответ на него следует начать со второй части.

Как известно, в СССР большое значение придавалось записи о национальности, которая вносилась в паспорт. Молодой человек, получая этот документ, мог выбрать национальность отца или матери (третий вариант, говорят, тоже допускался, но наверняка мы этого утверждать не можем). Надо думать, что для тех, у кого родители были разных национальностей, за этим решением иногда стояли напряжённые размышления. А иногда и нет. Иногда это решение казалось очевидным, особенно в тех случаях, когда это касалось безопасности, а быть может и самой жизни.

Российские немцы почти с самого начала Великой Отечественной войны превратились в изгоев. Быть немцем в СССР на долгие годы стало опасно. Среди представителей многих народов, подвергшихся депортации, наблюдались отдельные попытки смены национальности. Это делалось, чтобы остаться в армии, в органах, на родине, а также по многим другим причинам, которые объединяет одно слово: "безопасность".

Нередкими были случаи обрусения произношения немецких фамилий, перемена фамилии на русскую, украинскую или другую ненемецкую фамилию жены. Меняли и национальность, точнее выбирали другую при получении паспорта (как самый распространённый случай), особенно если кто-то из родителей не был немцем. У кого повернётся язык упрекнуть мать или бабушку, которая подсказала это решение сыну или внуку? Для женщины благополучие своего ребёнка может быть важнее всего.

Таким образом, начиная с 1941 г. на российских немцев, наверное, как ни на какой другой народ в СССР, надавил тяжёлый пресс этнокультурной ассимиляции. Нельзя сказать, что у государства была какая-то программа на этот счёт, просто очень трудно жить на протяжении десятилетий с чувством вины и собственной второсортности.

В середине 1990-х гг., Федеральное правительство Германии, устав от наплыва поздних переселенцев из России, ввело языковой тест. Его должны были проходить все российские немцы из тех, кто был главным заявителем на статус позднего переселенца. Сутью этого теста было не столько выяснение уровня владения языком, сколько установление принадлежности претендента к немецкому народу. В ходе собеседования интересовали три основных обстоятельства, в соответствии с ╗6 пункта 2 Федерального закона об изгнанных: 1) этническими немцами считаются лица, у которых хотя бы кто-то из родителей имеет немецкое гражданство или является этническим немцем; 2) те, кто до покидания района переселения посредством заявления гражданства или приравнивающегося документа, были отнесены только к немецкой национальности; 3) те, кто на момент вынесения Федеральным административным ведомством решения о ходатайстве на основе семейного посредничества, как минимум, могут вести простую беседу на немецком языке.

То есть, вы должны были в официальных документах проходить только как немец, кто-то из родителей должен был также везде прослеживаться по документам как немец, и вы должны хоть немного говорить на немецком языке. Не вдаваясь в историческую полемику об оправданности этих критериев для российских немцев, отметим, что на этих основаниях очень многие, желавшие выехать в Германию как Spätaussiedler, получили отказ. Особенно лукавым здесь является последний пункт, так как в ходе беседы выяснялся не столько уровень владения языком, сколько уровень владения диалектом российских немцев и степень сохранения немецких традиций в семье.

Надо думать, что для тех, кто был "отбракован" на этих основаниях, стало ещё одним поводом меньше считать себя немцем. Однако немало и тех, кому на это наплевать, и они всё равно считают себя немцами, несмотря ни на какие записи в свидетельствах о рождении, паспорте или где-либо ещё, зачастую, не смотря на свои ненемецкие фамилии и относительное знание или, практически, незнание языка. Такой подход к этнической самоидентификации, кстати, прослеживается не только у немцев.

Из всего вышесказанного следуют два важных вывода:

1. Посчитать точное количество немцев, проживавших и проживающих в Армавире после Великой Отечественной войны почти невозможно. Особенно трудно сделать это сейчас, когда графа "национальность" в паспорте отсутствует, а в остальных документах носит произвольный характер.

2. При количественных подсчётах лиц по признаку этнической принадлежности нельзя исходить из фактора "чистоты крови", то есть утверждать, что тот или иной человек является наполовину, на четверть или на 12,5% русским, немцем или кем-то другим.

В своих подсчётах немецкого населения города (иногда Краснодарского края) за послевоенный период, вплоть до настоящего времени, мы будем исходить из данных переписей, где граждане сами указывали свою национальную принадлежность, а в остальных случаях мы будем говорить лишь о "потомках российских немцев", оставляя им право самим считать себя немцами или нет. Применительно к современному периоду мы будем говорить о членах Армавирской городской немецкой национально-культурной автономии.

Итак, попытаемся ответить на вопрос, на который ответить с точностью нельзя: сколько немцев осталось в Армавире после депортации?

Как мы уже говорили в самом начале этой главы, немки, состоящие в браке не с немцами, а также их дети не высылались. Сколько их было? В главе 5 мы подвели подсчёт смешанных и моноэтничных браков армавирских немцев с 1922 по 1941 гг. В результате этого мы выяснили, что 16% от численности обоих полов представителей немецкой части населения Армавира, вступивших в брак в эти годы, составляли женщины, которые вышли замуж за мужчин не своей национальности. Что нам это даёт? На первый взгляд немного. Во-первых, данные приводятся почти за 20 лет, а это значит, что они не статичны применительно к 1941 г.; во-вторых, в 1941 г. было немало женщин, вышедших замуж до 1922 г., когда процент смешанных браков у немок едва ли достигал и 1,5%. Поэтому наши подсчёты носят приблизительный характер. В главе 3 мы подсчитали, что численность российских немцев в Армавире в 1941 г., вероятнее всего, колебалась в пределах от 1 453 до 1 565 чел., то есть, примерно, 1 500 чел. Запомним это.

Женщины, вступившие в брак в дореволюционный период, к 1941 г. должны были достигнуть старших возрастных категорий, во всяком случае, в подавляющем большинстве быть не моложе 40 лет. Надо полагать, что они составляли не более 20-25% общей численности немок в Армавире.

Допустим, что пропорция смешанных браков, сложившаяся в течение всего межвоенного периода, в целом сохранилась к 1941 г. Тогда, 16% немок, вступивших в смешанный брак, должны были составлять не более 8% от общей численности армавирских немцев. Этот процент был, разумеется, ниже, так как некоторая часть немцев и немок осталась холостыми, хотя наши исследования показывают, что их число должно было быть очень малым. Кроме этого, подсчёт брачных пар не учитывает тех женщин, которые создали свои семьи до 1922 г., а это были почти сплошь моноэтничные браки. В предыдущем абзаце мы оговорили этот момент, отведя этой категории максимальные для тогдашней средней продолжительности жизни 25% женской части немецкой общины. Это значит, что 8% следует уменьшить до 6% (от общей численности немцев города) тех женщин, которые будучи немками, создали свои семьи не с немцами, и на этом основании не были депортированы. Если учесть, что численность всего немецкого населения Армавира к 1941 г. была приблизительно 1 500 чел., то 6% от этой величины составит 90 чел. Возможно, такое число немок осталось в Армавире после депортации.

Подчёркиваем, что эти подсчёты имеют вероятностный характер, основанный на двух количественных предположениях. Они не подтверждены никакими официальными документами, потому что их не существует. По этой причине, мы просим читателей не ссылаться на эти данные как на однозначно достоверные.

Однако если допустить, что мы близки к истине, и в Армавире после 1941 г. осталось порядка 90 женщин немецкого происхождения, то учитывая детей от смешанных браков, мы можем говорить ещё о некотором количестве потомков российских немцев, смело увеличив первоначальную цифру втрое. Здесь мы учли и детей от тех браков, где отцами были немцы, а матерями женщины других национальностей.

Одно можно утверждать наверняка: с самого начала формирования в Армавире немецкого социума и до настоящего времени численность немецкого населения города никогда не была равна нулю.

Миграционные процессы российских немцев оживились после того как Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 декабря 1955 г. с них и членов их семей были сняты ограничения в правовом положении. При этом тот же Указ отмечал, что снятие с немцев ограничений по спецпоселению не влечёт за собой возвращения имущества, конфискованного при выселении, и что они не имеют права возвращаться в места, откуда они были выселены. И только в 1972 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР с немцев и некоторых других народов окончательно был снят запрет на выбор места жительства.

В 1939 г. в Краснодарском крае насчитывалось 33 894 немца, а в 1959 г. эта цифра составила 4 510 чел. К сожалению, мы не знаем, сколько из них проживали в Армавире. Отрицательный прирост численности немцев по краю составил за 20 лет – 86,7%. Если допустить, что Армавиру была характерна общекраевая тенденция, то численность немцев в 1959 г. предположительно могла составлять здесь чуть более 200 чел.

В этот же промежуток времени, ограниченный двумя всероссийскими переписями, отмечалось усиление процессов ассимиляции, затронувших в наибольшей степени те народы, которые, во-первых, подверглись депортации, а, во-вторых, фактически не были реабилитированы на тот момент. Например, у греков доля лиц с родным языком своей национальности снизилась с 1939 по 1959 гг. с 79,7% до 39,9%, у немцев в те же годы владение немецким языком, как родным, снизилось с 86,7% до 41,2%. Справедливости ради надо отметить, что подобные процессы наблюдались у многих народов СССР в те годы, однако эти цифры имели значительно меньшую разницу.

Существующий запрет на выбор места жительства для немцев не слишком сковывал их приток на Кубань, ведь многие были высланы не из этого региона. Данное обстоятельство, очевидно, способствовало тому, что среди немецких мигрантов в Краснодарский край в 1950-1960-е гг. значительную часть составили те немцы, которые до депортации не проживали на Кубани. С 1959 по 1970 г. численность немцев в Краснодарском крае возросла с 4 510 до 17 326 чел., что составило 384% прироста. В следующее десятилетие этот показатель был меньшим. В 1979 г. немецкое население края составило 22 849 чел., что только на 13% больше, чем по итогам переписи 1970 г.

К счастью, у нас есть точные сведения о численности представителей различных народов, проживавших в Армавире в 1979 г. (год очередной всесоюзной переписи населения).

В 1979 г. в Армавире насчитывалось 176,6 тыс. чел. 86-ти национальностей. В этом числе русских – 153 400 чел. (87,8%), армян – 9 498 чел (5,5%), украинцев – 5 844 чел. (3,4%), белорусов – 1 187 чел. (0,7%), немцев – 608 чел. (0,3%), татар – 466 чел. (менее 0,3%).

608 армавирцев в 1979 г. были учтены переписчиками как "немцы". Сколько было в Армавире российских немцев и их потомков, записанных или пожелавших записаться уже как "русские", нам не известно.

В 1979 г. армавирские немцы составляли 0,3% населения города и 2,66% всего немецкого населения Краснодарского края.

Всесоюзная перепись населения 1989 г. зафиксировала на территории СССР 2 038 603 немца (0,7% населения страны). В Краснодарском крае в 1989 г. проживала 31 751 чел. (0,6% населения края). Таким образом, в течение 1980-х гг. не только увеличилась численность российских немцев на территории Краснодарского края, но на 0,1% повысился их удельный вес в общей численности населения региона. В 1989 г. численность немцев на Кубани почти достигла довоенной, не "дотянув" до показателя 1939 г. всего 2 143 чел.

Надо признать, что к концу 1980-х гг., как впрочем, и в течение всего послевоенного периода российские немцы не составляли среди армавирцев такой заметной части, какой она была до депортации 1941 г. Годы изгнания и тяжёлый эмоциональный груз несправедливых обвинений не способствовали их консолидации. Однако в конце 1980-х – начале 1990-х гг. всё резко изменилось.

Впрочем, "резкими" эти изменения мог бы назвать только сторонний наблюдатель. Незавершённость реабилитационных процессов, выражавшаяся, прежде всего в том, что российским немцам так и не была возвращена отнятая у них в 1941 г. национально-территориальная автономия в Поволжье, не раз в 1960-е и 1970-е гг. становились предметом общественно-политической полемики.

Газета "Нойес лебен" весной 1988 г. сплотила активных сторонников восстановления немецкой автономии на Волге. В течение лета и осени 1988 г. ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета СССР посетили несколько делегаций российских немцев, целью которых была окончательная реабилитация немецкого народа.

В результате этих событий в марте 1989 г. в Москве прошла учредительная конференция Всесоюзного общества советских немцев "Возрождение" ("Wiedergeburt"). Это стало знаковым событием в консолидации немцев СССР. Авторы известного учебника "История немцев России" справедливо отмечают, что сам факт создания "Возрождения" пробудил огромные надежды в среде советских немцев. На местах сразу же начинается работа по созданию республиканских, областных, районных отделений общества. В считанные месяцы в его рядах были уже десятки тысяч членов, которые с невероятным энтузиазмом взялись за работу: вступили в контакт с местными властями, стали организовывать самодеятельность, создавать курсы немецкого языка для взрослых. Это наблюдение как будто списано с того, что происходило тогда в Армавире.

Процессы этнокультурной консолидации затронули многие народы в тот период. Армавирские немцы были одними из первых, кто встал на этот путь.

Наиболее важным событием для немцев Кубани стало создание и официальная регистрация краевой общественной организации российских немцев "Возрождение". Это произошло в 1989 г. За период с 1991 по 1996 гг. в Краснодарском крае было создано 104 национально-культурных общественных объединения: 35 армянских, 8 греческих, 6 русских, 5 славянских, 5 немецких, 4 турко-месхетинских, по 3 общества создали в крае корейцы, украинцы, адыгейцы, евреи, курды, ассирийцы, по 2 – азербайджанцы, белорусы, грузины, поляки и по 1 – абхазы, болгары, дагестанцы, осетины и др.

Надо сказать, что, несмотря на высокую степень политизации советского общества тех лет, значительная часть населения всё же была больше наблюдателями, нежели созидателями чего-то принципиально нового, как в социальном, так и в политическом смысле. Так же было и у нас в городе. Для начала этнокультурной консолидации немцев в Армавире, а проще говоря, для создания их общественного объединения, нужен был толчок. А кроме толчка, требовался ещё и тот, кто смог бы стать лидером этой организации. И такой человек нашёлся. Это был учитель истории одной из городских школ Александр Брызгалов.

К сожалению, мы не нашли каких-либо документов о начальном этапе истории немецкой городской организации Армавира. Этих документов нет ни в современной национально-культурной городской автономии немцев, ни в городском архиве. По этой причине мы не можем назвать точную дату создания организации. Мы склонны считать, что вероятнее всего она возникла в 1991 г.

В марте 1991 г. в газете "Армавирский собеседник" был опубликован очерк А. Брызгалова, передающий его впечатления от поездки в ФРГ. Там он посетил родственников по материнской линии, которые уехали из СССР около года до описываемых событий. В этих и других статьях А. Брызгалов раскрывается как способный публицист, обладающий ярким стилем, острой наблюдательностью и критическим типом умонастроения. Именно такой тип представителя "пишущей общественности" был наиболее востребован в те годы.

В дальнейшем на страницах главной городской газеты мы нашли ещё две заметки А. Брызгалова, и обе они могут быть отнесены к жанру воззвания. Первая вышла в ноябре 1991 г. под названием "Ждём помощи". Для того чтобы понять суть этой статьи, а также значение процессов, в которые были вовлечены армавирские немцы того периода, нужно коротко коснуться событий общесоюзного масштаба.

Главной задачей всесоюзной организации "Возрождение" было восстановление автономии на Волге. Взгляды лидеров "Возрождения" на средства и методы достижения этой цели довольно скоро приводят к её расколу. В 1990 и 1991 гг. общественности предлагались различные варианты решения проблемы окончательной реабилитации советских немцев, но ни один из них не обрел формы общепринятой и общепризнанной идеи среди них самих. Кстати именно тогда, среди прочего, прозвучала и идея экстерриториальной автономии, выраженной в создании так называемой ассоциации советских немцев.

В ходе этих бурных событий, в ноябре 1990 г. состоялся визит М.С. Горбачёва в ФРГ, где в частности были затронуты и проблемы немцев в СССР. Вскоре после завершения этого визита было принято постановление Совета Министров СССР "О подготовке и проведении съезда советских немцев". Съезд должен был открыться 10 марта 1991 г., но накануне этой даты Совет Министров СССР решил перенести его на более поздний срок. Делегаты, уже съехавшиеся в Москву, всё же провели заседание, которое впоследствии назвали первым этапом I Съезда советских немцев. Раскола в национальном движении преодолеть не удалось.

В октябре 1991 г. состоялся отложенный I Съезд советских немцев. Он открылся 18 октября в московском кинотеатре "Октябрь". Это было сложное время в стране, доживавшей свои последние дни. Трудно было ожидать от властей смелых (к тому же и весьма затратных) решений, каким, несомненно, представлялось восстановление немецкой автономии в Поволжье. Этого и не произошло. Б.Н. Ельцин на съезд не приехал. Итоги форума вызвали разочарование. Усилились эмиграционные настроения.

Вот в какой момент в "Армавирском собеседнике" выходит статья А. Брызгалова и В. Коха "Ждём помощи". Прежде всего, необходимо отметить, что В. Кох являлся делегатом съезда советских немцев. То есть, армавирские немцы были представлены на этом форуме, который обещал стать историческим. Авторы с досадой пишут о борьбе на съезде "Союза немцев СССР" и "Возрождения", на тот момент двух наиболее крупных организаций. Симпатии армавирцев были явно на стороне последней. А. Брызгалов отмечает, что обычно по поводу таких событий они созывали общее собрание. Однако событие такого уровня к тому времени было только единожды – это первый этап I съезда советских немцев. Организация армавирских немцев в данной статье названа "Армавирский НКЦ", что надо понимать, как "Немецкий культурный центр". Далее по тексту она же упоминается, как Армавирский центр "Возрождение". А. Брызгалов подписался под статьёй как "председатель городской организации немцев". Примечательно, что в своих мартовских очерках он назван только как учитель истории 11-ой школы.

Эта же статья позволяет судить и о некоторых чертах повседневной деятельности Армавирского НКЦ. Так, его председатель сетует на отсутствие помещения, а также напоминает, что по субботам в 16 часов и по воскресениям в 14 часов в 11-ой школе проходят занятия по изучению немецкого языка.

С 20 по 22 марта 1992 г. состоялся второй съезд немцев бывшего СССР, который, также как и первый, не привёл к восстановлению автономии в Поволжье.

Накануне этого события А. Брызгалов вновь обращается с эмоциональной статьёй к немцам Армавира, которая была озаглавлена "Немцам предстоит выбор". Её содержание мы приводим полностью: "На 20 марта в Москве запланировано открытие Второго съезда немцев бывшего СССР. Однако у лидеров немецкого движения есть все основания считать, что съезд опять может быть сорван. Поэтому, параллельно с подготовкой к съезду, общество "Возрождение" проводит выборы делегатов на московскую конференцию. В случае срыва съезда его делегаты примут участие в работе конференции. И наоборот.