Текст книги "Немцы Армавира (СИ)"

Автор книги: Питер Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

8 октября 1941 г. умер некто Лебонья Иосиф Яковлевич, записанный как немец, 73 лет от роду, пенсионер, проживавший по ул. Чкалова, 56.

Далее до конца книги сообщений о смерти немцев в Армавире нет.

Сопоставим эти данные с информацией книг записей о рождении городского отдела ЗАГС за 1941 г.

29 сентября 1941 г. родилась Рима Сихварт. Её отец – Давид Александрович (30 лет от роду) работал грузчиком на армавирском маслозаводе, а мать – Христина Абрамовна (28 лет) была домохозяйкой. Жили они по адресу: ул. Туапсинская, 48. Рима может считаться последним ребёнком, родившимся в семье немцев Армавира до депортации и фактического исчезновения их общины в городе.

9 октября 1941 г. есть запись о мертворожденном ребёнке в семье Гиске Андрея Егоровича и Амалии Кондратьевны. Он был военнослужащим, а она домохозяйкой. Однако местом их жительства указан хутор Марьино. Тем не менее, это даёт нам основания предположить, что 9 октября 1941 г. немцы в Армавире могли ещё оставаться.

20 октября 1941 г. внесена запись о рождении дочери в семье Андерст Ивана Андреевича (немца) и Галины Григорьевны (русской). Родителям было в то время по 31 году. В графе "особые отметки" записано: "нация ребёнка – русская". Заявителем о рождении была мать – Андерст Г.Г.

Эта запись нетипична, как минимум, по двум причинам. Во-первых, заявителем, как правило, выступал отец (если он был), во-вторых, ребёнок от такого рода смешанного брака чаще всего записывался как "немец". Бывали и исключения из этих правил, но присутствие их вместе в одной и той же записи, скорее всего, говорит нам о том, что отца девочки на момент её рождения в городе не было. Конечно, можно придумать массу причин его отсутствия, равно как и решения матери записать дочь русской, но одна из них кажется более предпочтительной – немцев депортировали из Армавира до 20 октября или около этой даты.

Таким образом, можно предположить, что депортация немецкого населения из Армавира, вероятнее всего, произошла во второй декаде октября 1941 г.

Запись из метрической книги о рождении дочери в семье Андерст любопытна ещё и по той причине, что выводит нас на следующий (и очень важный) вопрос: кого депортировали из Армавира? Ответ на него лишь кажется простым.

С самого начала репрессий по этническому признаку перед государством встало несколько сложных и неудобных вопросов. Во-первых, что делать с детьми от смешанных браков; во-вторых, что делать с женщинами, вышедшими замуж за мужчин "недепортируемых" национальностей, и имевших от них детей, которые, как минимум наполовину, принадлежали к тем, кого надо было выселять; в-третьих, что делать с женщинами, которые сами не принадлежали к выселяемым народам, но имели неосторожность выйти замуж за мужчин, которых надо было выселять, а также, что делать с детьми от этих браков? Эти вопросы требовали конкретных ответов и последующих действий государства, которое настолько близко подошло к проблеме расовой теории, что предпочло ретироваться. В самом деле, а как определить, является ли ребёнок, родившийся от брака немца и русской, немцем или русским? А если отцом был русский, а матерью немка?.. Главный противник СССР в Великой Отечественной войне имел по этому поводу совершенно конкретные ответы и скрупулёзно разработанные методики их получения. Так вот, затеяв переселять, то есть наказывать людей только по факту их принадлежности к той или иной национальности, сталинский режим вплотную приблизился к необходимости использования подобных методик. И вынужден был отступить. В противном случае, слишком явной была бы аналогия с действиями тех, против кого боролся в тот период весь советский народ.

Действия сталинского режима по депортации более чем 3 млн. советских граждан по признаку этнической принадлежности были противоправными и антиконституционными даже по меркам действовавшего в тот период времени законодательства. В современной исторической литературе этот факт не вызывает принципиальных расхождений, если не считать отдельных суждений, пытающихся смягчить обстоятельства депортации условиями военного времени.

Принято считать, что только смерть Сталина положила начало ослаблению режима спецпоселения. Однако, несмотря на всю его строгость, некоторые отступления от намеченного первоначально курса в отношении депортированных народов начались задолго до смерти Сталина. В первую очередь это касалось положения членов семей депортируемых лиц, которые не являлись представителями репрессированных национальностей. Речь идёт, главным образом, о женщинах и детях. Официально о снятии с учёта этой категории граждан упоминалось в постановлении Совета Министров СССР от 24.11.1955 г. Однако из опыта известно, что практически с самого начала депортации их можно было отнести к числу условно сосланных. Женщины же, принадлежавшие к выселенным народам, но находившиеся замужем за мужчинами, которые к таким народам не относились, не высылались вовсе. Например, А. Хунагов приводит следующий факт. 11 января 1945 г. замнаркома внутренних дел СССР В.В. Чернышов на многочисленные просьбы об освобождении со спецпоселения (С.К., В.Ш.: речь шла о северокавказских народах) ответил: "Спецпереселенцы по национальности чеченцы, ингуши, балкарцы и карачаевцы при выходе замуж за местных жителей, не являющихся спецпереселенцами, снимаются с учёта спецпоселенцев и освобождаются от всех режимных ограничений постановлением НКВД СССР". 31 октября 1945 г. Берия предписал освободить от спецпоселения тех бойцов и офицеров Красной Армии, которые оставались на службе, но без права возвращаться в места прежнего проживания. Среди карачаевцев, например, таких лиц оказалось всего 2 543 чел., среди калмыков – 6 184 чел.

Полностью подлежали выселению моноэтничные по составу семьи и дети от этих браков. В смешанных семьях подлежали выселению только мужчины. Жены депортируемых, если они не были немками, а также их дети могли остаться на родине.

Вот, что по этому поводу пишет Т.Н. Плохотнюк: "Для составления списков подлежащих переселению участковые оперативные группы выезжали в колхозы, поселки и города и заполняли учетные карточки на каждую семью, подлежащую выселению, с перечислением всех членов семьи. Семьи, где глава (муж) не являлся немцем, а жена была немкой, не выселялись".

Такой подход порождал целый ряд довольно сложных в разрешении вопросов. Например, что делать с немками, которые вышли замуж за представителей других народов, но овдовели к моменту депортации? А что делать с детьми от этих браков? Последний вопрос распадается на два подвопроса: что делать, если эти дети не достигли совершеннолетия, или если они достигли его и записаны в паспорте как немцы? А интересно, как решалась бы судьба немки, которая до начала войны вышла замуж, скажем, за карачаевца? Дело в том, что в 1941 г. она не должна была высылаться, но в 1943 г. депортировали самих карачаевцев.

Просим простить нас за разговорный оборот речи, но всё это, по большому счёту, очень странно. И эти странности порождали массу частных случаев, которые имели следствием тот факт, что не все немцы в 1941 г. были высланы из Армавира, а также и то, что вместе с немцами в ссылке фактически оказалось некоторое число лиц, не принадлежавших к депортируемым народам. В своих гражданских правах они не были поражены, в ссылке находились добровольно и до сих не считаются пострадавшими от политических репрессий на основании депортации по национальному признаку.

Например, за высылаемым из Армавира в октябре 1941 г. немцем Шнайдером Александром Андреевичем (1912 г.р.) добровольно последовала в Кустанайскую область его жена Евгения Андреевна (в девичестве Торгашева), русская. Вместе с собой она везла их полуторагодовалого сына Геннадия, которого, также как и её, из города никто насильно не высылал, и это притом, что ребёнок был записан в актовой книге о рождении ЗАГСа г. Армавира как "немец". Ниже мы приводим фото страницы этой книги за 1940 г., где это засвидетельствовано (С.К., В.Ш.: запись в графе 16 подчёркнута нами).

Были ли ещё такие женщины в Армавире (а мы думаем, что могли быть) нам не известно. Возможно, кому-то этот поступок покажется безрассудным. Однако позволим себе заметить, что в эпоху массовых репрессий сохранить любовь и верность сосланному или посаженному мужу было подвигом куда как большим, чем те жертвы, которые пришлось принести жёнам декабристов. И с этим выводом, вложенным А.И. Солженицыным в уста одной из героинь романа «В круге первом», нельзя не согласиться.

Таким образом, дети немцев от браков с женщинами других национальностей, в том случае, даже если они были записаны в метрических книгах как "немцы", выселению не подлежали. Об обратных вариантах брачных союзов мы уже говорили выше.

Общаясь с членами Армавирской немецкой городской национально-культурной автономии, мы столкнулись с одним удивительным случаем, о котором рассказал нам Юрий Славдиевич Шмидт. Его прадед Яков Яковлевич Шмидт, о котором мы уже упоминали в главе 6, когда рассказывали о судьбе четырёх домовладений на углу улиц Новой и Тургеневской, был репрессирован в 1937 г. Совершенно случайно, как поведал нам наш респондент, оказался арестован и также расстрелян его сын Иосиф 1908 г.р., у которого осталась двухлетняя дочь (мать Ю.С. Шмидта). Вдова Иосифа Шмидта незадолго до начала войны вышла замуж за русского. Это обстоятельство спасло её саму, а также её дочь от депортации. Эта семья из Армавира не высылалась и не выезжала, и до сих пор проживает в нашем городе. В своём роде, это уникальный случай, когда представители одной немецкой семьи, сохранив свою фамилию, прожили безвыездно (вольно или невольно) в Армавире на протяжении всего изучаемого нами периода, что, по самым скромным прикидкам, составляет более 110 лет.

Показательна судьба сестёр Безе (фото 44). Лидия, выйдя замуж ещё до войны за С. Каноненко, русского по национальности, выслана из Армавира не была, хотя и лишена права проживания в доме сосланных родителей. Мария была замужем за немцем Андреем Руппель, а Нине было 14 лет. В 1941 г. Нина и Мария были депортированы в Кустанайскую область.

Фото 44. Сёстры Безе (слева направо): Лидия, Нина, Мария.

Известны и ещё несколько случаев, когда немки оставались в Армавире потому, что были замужем за русскими, украинцами или представителями других народов, которые не подлежали депортации. Мы не станем на них останавливаться более подробно ввиду того, что это будет уже совершенно избыточной аргументацией. Однако большой интерес представляют те случаи, когда в Армавире оставались мужчины немцы. В это невозможно поверить, но у нас есть три свидетельства о таких фактах.

В 1941 г. по неизвестным причинам не был выслан из Армавира один из представителей старой армавирской немецкой фамилии Я. Э-н. Вплоть до оккупации он преспокойно работал на центральном рынке, остался в городе при наступлении немцев и был ими выслан в Германию. Об этом мы скажем несколько слов в дальнейшем.

Ещё об одном таком случае рассказала нам Надежда Сергеевна Мошейко. Не был депортирован из Армавира Семён Кёниг – сын Соломона Кёниг и Юлии (урожд. Безе), представителей старейших немецких фамилий Армавира. Прадед нашего респондента был родным братом матери С.С. Кёнига. Семён Соломонович был заслуженным человеком, он был лётчиком и орденоносцем. Во время войны он работал инструктором по лётному делу в городе Ейске. В Армавир вернулся только в 1944 г. Однако насколько это могло быть основанием освобождения его от депортации нам сказать сложно. Его потомки и сегодня проживают в Армавире.

Недавно у нас в руках оказалась рукопись воспоминаний Виктора Ипполитовича Михайлова, во второй половине 1930-х переехавшего на жительство в наш город, работавшего на заводе "Армалит" и пережившего в Армавире оккупацию. Анализируя отношение горожан к оккупантам, он разбивает их на несколько категорий и в ряду прочего упоминает дословно следующее: "Были, впрочем, и приятные исключения. Например, начальник ремонтного цеха, немец из старых колонистов, мог бы занять при немцах (С.К., В.Ш.: оккупантах) высокий пост, однако оставался на своём месте и работал весьма прохладно. Сын его погиб под Днепропетровском на фронте ещё в самом начале войны". Это единственный немец "из старых колонистов", о котором упоминает В.И. Михайлов в своих довольно объёмных и детальных воспоминаниях. К сожалению, он не называет его имени. Сведения о том, что его сын мог погибнуть "в самом начале войны", вполне правдоподобны, так как перекликаются с другими упоминаниями о призыве армавирских немцев на фронт в первые месяцы войны (воспоминания И. Безе). Известно также, что мобилизации и направлению в действующую армию подлежали представители и других народов, которые позже подверглись депортации. До принятия соответствующих постановлений ЦК ВКП(б) и указов Верховного Совета СССР они обладали такими же гражданскими правами и обязанностями, как и все остальные.

Большая часть немцев, так или иначе оставшихся в Армавире на период оккупации, пережили её также как и остальные горожане. Нам неизвестно, насколько серьёзно оккупационные власти успели провести работу с т.н. "фольксдойч", к которым были отнесены российские немцы, но некоторые отрывочные сведения о том, что такая работа была, у нас есть. В частности весьма любопытной представляется информация о лагерях для фольксдойч на территории Германии, куда попали и некоторые немцы из Армавира.

В таком лагере оказался уже упоминавшийся выше Я. Э-н. Он был расположен в городке Эбренген близ Фрайбурга. Э-н работал у вдовы немецкого офицера. Пребывание и режим в лагере были довольно свободными, помещённые туда лица нормально питались, не чувствовали притеснений и имели деньги.

Эти сведения перекликаются с тем, что рассказал нам Анатолий Иванович Лехман, которому в 1942 г. исполнилось уже 12 лет. Именно в тот год его вместе с матерью Эмилией Яковлевной (урожд. Фритцлер) 1906 г.р. выслали в Германию.

Эмилия Яковлевна в 1938 г. вторично вышла замуж. Её супругом был русским, и это спасло её от депортации. О судьбе своего отчима наш респондент ничего не сказал, но, вероятнее всего, на момент их высылки в Германию в Армавире его не было.

Итак, вместе с матерью они оказались в лагере для фольксдойч в г. Штаргард, что в Верхней Померании. А.И. Лехман говорил: "В Германии работали на хозяина. Жили в лагере, но не как заключённые, ходили свободно, [нам] давали деньги, хорошо кормили". В Штаргарде их освободили советские войска. После этого Эмилия Яковлевна вместе с сыном вернулась в Армавир. Известно, что её допрашивали органы госбезопасности, но депортирована их семья не была, не говоря уже о более суровых наказаниях.

Все приведённые выше случаи это лишь единичные примеры почти чудесного избавления от того, чего не удалось избежать подавляющему большинству армавирских немцев: депортации, лишения большей части гражданских прав, нищенского существования на новом месте, распада семей и ничем не заслуженного унижения.

Так куда же выселяли армавирских немцев?

Главным источником в вопросе о местах депортации немцев Армавира в 1941 г. стали для нас материалы сайта Международного историко-просветительского правозащитного и благотворительного общества "Мемориал", размещённые в разделе "Жертвы политического террора в СССР" (Приложение 27). Чрезвычайно объёмные списки лиц, сведения о которых размещены на этом Интернет-ресурсе, не оставляют физической возможности их доскональной проработки. По этой причине, нами были приняты за основу для персонального поиска материалы генеалогического справочника. Во-первых, мы проверили наличие в списках пострадавших от политического террора членов семей, которые наиболее часто упоминались на страницах метрических книг армавирского лютеранского молитвенного дома. Во-вторых, нами были проанализированы сведения из генеалогического справочника, содержащие имена и фамилии детей немецких поселенцев, родившихся в период с 1900 по 1919 гг., которые не упоминаются в книгах записи о смерти, как умершие. В-третьих, мы проверили в списках жертв политического террора наличие каждой фамилии из таблицы ╧4 генеалогического справочника, содержащей сведения о семьях, в которых родились дети в 1940 г. Последняя категория лиц с наибольшей долей вероятности должна была присутствовать среди списков депортированных из Армавира в 1941 г.

Результаты наших поисков по сайту оставили двоякое впечатление. С одной стороны, мы нашли сведения по внушительному числу армавирских немцев, которые были выдворены из Армавира в конце 1941 г., с другой стороны, ещё большего числа имён мы не нашли. Основными источниками для составления списков жертв политического террора для авторов и создателей сайта (по крайней мере, в том, что касается предмета нашего научного интереса) стали сведения ГУВД различных краёв и областей, а также мемориальные издания, чаще всего регионального уровня. Объём проделанной работы потрясает воображение, авторы этого ресурса заслуживают самых лестных слов и глубокой признательности за то, что им удалось создать. Трудно сказать, в чём заключается причина неполноты списков депортированных из Армавира немцев. Возможно, в объёме сведений, предоставляемых региональными ГУВД, а возможно в отсутствии строгой структуры этих сведений, что вполне объяснимо. Здесь могли сыграть определённую роль и географическая разбросанность учреждений, и фрагментарность аутентичных источников, на которые они опирались и т.п. факторы. Ни в коем случае не ставя своей целью критику авторов сайта, и тем более, критику источников их информации, мы пытаемся объяснить причины того, почему в приводимых в Приложении 27 списках немецких жителей Армавира, которые были депортированы из города в 1941 г., многие читатели не найдут интересующих их лиц. В частности, это может произойти потому, что мы не включали в эти списки тех людей, место жительства которых было обозначено с точностью до региона. То есть, указывалось, что человек на момент депортации проживал в Краснодарском крае. Мы полагаем, что за этой формулировкой скрывается немало армавирских немцев, чьи имена мы не включили в наши списки. Дело в том, что доказать факт проживания такого человека именно в Армавире очень сложно. Поэтому в Приложении 27 нами упомянуты только те лица немецкого происхождения, в отношении которых в списках жертв политического террора было чётко указано место жительства – "Армавир". Всего нам удалось выявить 402 таких человека. Но и здесь не всё так просто. Во-первых, списки содержат сведения не только о тех армавирских немцах, которые были депортированы по национальному признаку, но также и о тех, кто подвергся другого рода политическим репрессиям. Во-вторых, нередко, как уроженцы Армавира упоминаются дети бывших немецких жителей города, которые родились уже на спецпоселении.

Все эти обстоятельства несколько осложнили решение задач, направленных на выявление мест выселения армавирских немцев, а также на определение числа выселяемых в тот или иной регион. Надо сказать, что абсолютных количественных данных нам узнать не удалось. Так, из 402 чел. общего списка, те лица, которые проживали в Армавире в конце 1941 г. и были высланы из него, составили примерно 300 чел. В главе 3 данной работы мы приходим к выводу, что, вероятнее всего, количество немцев в Армавире накануне Великой Отечественной войны колебалось в пределах от 1 453 до 1 565 чел. В таком случае, полученные нами сведения охватывают не более 20% немецкого населения города, проживавшего в нём на момент депортации.

Итак, надо полагать, что наибольшее число немецких жителей Армавира были направлены на спецпоселение в Павлодарскую область Казахской ССР. В этот регион были переселены примерно 250 чел. из известного нам списка. В этом числе, в сведениях о 158 чел. содержится информация только об области, в которую они были высланы. Например, "Приговор: выселены на спецпоселение в Павлодарскую обл. Казахстана". В том случае, когда место депортации указывалось более точно, чаще всего, упоминается Максимо-Горьковский район Павлодарской области (в 1963 г. был переименован в Качирский). Там на спецпоселении пребывали 55 чел. из представленного нами списка. В г. Павлодаре проживали в ссылке 10 чел., в Урлютюбском (с 1963 г. – Железинский) районе – 9 чел., в Иртышском – 7 чел., в Цюрупинском (с 1963 г. – Щербактинский) и Михайловском районах – по 5 чел.

В остальных областях Казахстана и Западной Сибири находилось на спецпоселении относительно немного бывших немецких жителей Армавира. Если говорить о Казахской ССР, то там нам удалось выявить 17 чел, сосланных в Кустанайскую обл., в Карагандинскую – 2 чел. и по 1 чел. – в Северо-Казахстанскую, Восточно-Казахстанскую и Петропавловскую области. Таким же незначительным было число армавирских спецпоселенцев в областях РСФСР: в Пермской – 7 чел., в Свердловской – 6 чел., в Куйбышевской – 4 чел., в Новосибирской – 3 чел., в Ульяновской – 2 чел. и в Горьковской – 1 чел.

Имеющиеся сведения ещё по 15 бывшим армавирским немцам говорят о том, что они были мобилизованы в трудармию в "Тагилстрой". Число трудармейцев, в том числе и тех, кто оказался в Нижнем Тагиле, было значительно выше, однако мы говорим лишь о тех, кого выявили на страницах упоминавшегося Интернет-ресурса.

Таким образом, на основе данных сайта общества "Мемориал" мы выяснили, что из общего числа выявленных нами немцев Армавира в 1941 г. в Павлодарскую область были выселены свыше 82%; в другие области Казахской ССР – 7,2%; в области Западной Сибири и Урала – 7,6%. В отношении некоторой части армавирских немцев имеются сведения, которые не позволяют выявить точного места их депортации.

Очевидно, подавляющее число немцев Армавира было направлено в Павлодарскую область Казахской ССР. В том числе там оказались представители немецких семей, история которых в Армавире прослеживается с 1890-х гг. То есть те немцы, которые составляли константную часть общины; те, чья семейная история была связана с Армавиром на протяжении нескольких поколений. Многих из них мы не раз упоминали на страницах нашей книги. В далёкой и холодной Павлодарской области оказались семьи Витенбек, Галлава, Гаупт, Гейт, Гергерт (дети армавирского учителя Германа Гергерта), Герлах, Кениг, Кох, Лейман, Лоос, Матерн, Ненштиль, Роо, Узингер, Фриауф, Шваб, Шенфельд, Шмидт, Шнайдер, Штреккер, Якоби и многие другие.

Карта 9. Павлодарская область на карте Казахстана.

Карта 10. Павлодарская область Казахской ССР (начало 1950-х гг.)

Изучая материалы сайта «Мемориал», мы обращали внимание также на немцев из Новокубанского и Успенского районов (Приложение 28). Этот интерес объясняется, прежде всего, тем, что там располагались две крупные колонии с немецким лютеранским населением. Это Мариенфельд (село Марьино) и Фриденталь (село Мирное или Старо-Мирное). Марьино, как отдельный населённый пункт Успенского района Краснодарского края, существует и поныне, а вот Фриденфельд (Мирное, Старо-Мирное) исчез. С одной стороны, причиной этого стала депортация населения бывшей немецкой колонии, а с другой стороны близость хутора Ковалёвского, прикубанской частью которого и стали земли села Старо-Мирное. Жители Мариенфельда и Фриденталя имели тесные связи с армавирскими немцами, известны отдельные случаи переселения жителей этих колоний в город. Исходя из этих обстоятельств, нам показалось небезынтересным проследить пути выселения в 1941 г. немецких жителей Новокубанского и Успенского районов. Разумеется, приводимые нами в Приложении 28 списки неполны, однако в некоторой степени они позволяют выявить основные направления депортации.

По Успенскому району нам удалось выявить 48 имён, из которых трое числились мобилизованными в трудармию в Тагилстрой, а 45 чел. выселенными в Павлодарскую область.

Сведения по Новокубанскому району оказались более "пёстрыми". Из 43 выявленных имён немцев, депортированных из этой части Краснодарского края, шестеро числились мобилизованными на работы в Тагилстрой, 8 чел. были сосланы в Кустанайскую область, по двое – в Северо-Казахстанскую и Свердловскую области, и по одному – в Челябинскую и Читинскую. Однако и здесь прослеживается основное место, куда по разнарядке НКВД высылались немцы Новокубанского района: в Кокчетавскую область Казахской СССР были высланы 20 чел.

В Книге Памяти немцев-трудармейцев Усольлага мы нашли сведения о шести немцах из Армавира (Приложение 32).

В известной степени, позволяют сориентироваться в географии "разбросанности" немцев, родившихся в Армавире ещё до революции, сведения метрических книг лютеранского молитвенного дома. Уже в советский период на полях книг делались пометки о том, когда выдавались справки о рождении, смерти или браке. Иногда указывалось то, куда направлялись эти справки:

1. Александр Кремер (1900 г.р.) – выдано в 1951 г. в г. Скопин (?).

2. Анна Шмидт (1901 г.р.) – выд. 30 августа 1951 г., в с. Новый– Васлоган (Васпоган) (?); повторно выд. 29 января 1991 г.

3. Мария Екатерина Шнейдер (1902 г.р.) – выс. 25 июля 1953 г. в Оханский р-он.

4. Валентина Вайншток (1903 г.р.) – выд. 15 марта 1953 г. в г. Новочеркасск.

5. Гейнрих Таг (1903 г.р.) – выс. 17 ноября 1950 г. в Красноярск.

6. Екатерина Галлава (1905 г.р.) – выс. 3 октября 1953 г. в г. Павлодар

7. Мария Елизавета Шиллинг (1905 г.р.) – выс. 6 мая 1964 г. в г. Лабинск.

8. Конрад Сонненгрин (1905 г.р.) – выс. 14 июля 1965 г. в г. Кустанай.

9. Мария Мейер (1905 г.р.) – выс. 24 февраля 1959 г. в г. Краснокамск.

10. Иоганн Генрих Штриккер (1906 г.р.) – выд. 13 марта 1936 г.; повторное – 28 февраля 1952 в Чусовский р-он.

11. Александр Шнейдер (1907 г.р.) – выд. 2 апреля 1939 г.; повторно выслано 9 июля 1975 г. в Караганду.

12. Конрад Якоби (1908 г.р.) – выс. 17 ноября 1950 г. в г. Белово.

13. Евгения Гейер (1908 г.р.) – выс. 10 марта 1965 г. в г. Павлодар.

14. Александр Кениг (1908 г.р.) – выс. 28 ноября 1953 г. в г. Свердловск

15. Иоганн Георг Шваб (1908 г.р.) – выс. 26 мая 1978 г. в г. Мукачево

16. Александр Беккер (1909 г.р.) – выс. 24 февраля 1952 г. в Грузинскую ССР

17. Фридрих Узингер (1910 г.р.) – выс. 29 декабря 1950 г в г. Скопин (?); повторно выс. 17 июля 1968 г. в г. Харьков.

18. Генрих Шмидт (1910 г.р.) – выд. 27 марта 1941 г.; повт. выс. 25 октября 1950 г. в г. Сталинск.

19. Яков Швеммер (1910 г.р.) – выс. 28 мая 1954 г. в Моркинский р-он.

20. Ольга Роо (1910 г.р.) – выс. 6 января 1965 г. в г.Качирский р-он Павлодарской обл.

21. Мария Гаупт (1911 г.р.) – выс. 11 августа 1965 г. в с. Качиры; выс. Повторно в Качирский р-он Казахсктана 19 апреля 1996 г.

22. Вельгельмина Швейцер (1912 г.р.) – выд. 12 октября в станицу Исправную.

23. Христина Шель (1912 г.р.) – выс. 31 мая 1952 г. в г. Барнаул.

24. Александр Ринк (1913 г.р.) – выс. 12 апреля 1967 г. в с.Фёдоровка.

25. Генрих Шнейдер (1913 г.р.) – выс. 1 марта 1991 г. в г. Талгар.

26. Ольга Ненштиль (1913 г.р.) – выс. 16 февраля 1960 г. в Советский р-он Северо-Казахстанской обл.

27. Берта (Конрадовна) Лоос (1913 г.р.) – выс. 19 апреля 1967 г. в Макинский р-он Целиноградской области.

28. Иоганн Беккер (1914 г.р.) – выс ? в Свердловскую область в Гаринский р-он.

29. Маргарита Шимпф (1914 г.р.) – выд. 11 декабря 1929 г.; повт. выс. 24 июля 1954 г. в г. Севастополь.

30. Александр Зоннегрин (1914 г.р.) – выс. 10 апреля 1974 г. в Кустанайский р-он.

31. Розалия Флах (1915 г.р.) – выд. 5 октября 1952 г. в М-Горьковский р-он.

32. Виктор Роо (1915 г.р.) – выс. 17 апреля 1967 г. в г. Куйбышев.

33. Виктор Швейцер (1995 г.р.) – выс. 10 мая 1950 г. в Воркуту.

34. Виктор Бретман (1915 г.р.) – выс. 28 февраля 1950 г. в Похвистнево.

35. Адам Биттер (1915 г.р.) – выс. 27 сентября 1950 г. в г. Скопин (?).

36. Виктор Герлах (1916 г.р.) – выс. в г. Ульяновск в ? г.

37. Анна Шваб (1918 г.р.) – выд. 28 марта 1952 г. в "М – Горьковский р-он".

38. Амалия Шатц (1918 г.р.) – выс. 20 июля 1955 г. в Павлодарскую область.

39. Ольга Узингер (1918 г.р.) – выс. 28 мая 2005 г. в Качирский р-он Павлодарской обл.

И в заключительной части этого параграфа мы коснёмся, пожалуй, самого странного и нелогичного эпизода истории немецкой общины Армавира: возвращения в город некоторых высланных ранее немцев почти сразу после окончания Великой Отечественной войны.

В справке о реабилитации Шнайдера Александра Андреевича уроженца Армавира 1912 г.р., выданной УВД Краснодарского края 11.02.98 г. ╧ 23/16-7 (Приложение 30) указано, что Шнайдер А.А. в соответствии с Постановлением ГОКО (С.К., В.Ш.: так в источнике) СССР ╧698 от 21.09.1941 г. как лицо немецкой национальности по политическим мотивам был выслан в административном порядке в 1941 г. на спецпоселение в Кустанайскую область Казахстана с октября 1941 г. по июнь 1946 г. Точно такая же запись содержится и в справке о реабилитации его матери Шнайдер Марии Яковлевны. Она тоже находилась в Кустанайской области до июня 1946 г. А где же они были после этого, если известно, что до самых ранних признаков реабилитации (позволим себе именно так назвать изменение отношения государства к немцам в 1950-е гг.) было ещё очень далеко?

Нам доподлинно известно, что в июне 1946 г. они отправились не куда-нибудь в другое место на спецпоселение, а прямиком к себе домой – в город Армавир.

Точно также поступил и Андрей Бальцер (С.К., В.Ш.: к сожалению, мы не знаем его отчества) старый друг А.А. Шнайдера.

Мы имеем ещё одно свидетельство о возвращении немцев в Армавир сразу после войны, закончившееся арестом и судом. Безе Фридрих Юлисович 1929 г.р., уроженец Армавира пишет: "В 1941 г. меня и мать выслали в Казахстан в Кустанайскую область... В 1944 г. я переехал в Урицк. В 1946 г. переехал с матерью в город Караганду. В этом же 1946 г. я вернулся в город Армавир. В Армавире я получил паспорт и устроился на работу в Армавирскую Ремстройконтору в качестве маляра. В 1949 г. меня арестовали и посадили в Краснодарскую тюрьму. Там я находился 9 месяцев. Затем перевели в Новороссийскую тюрьму.... Здесь же прокурор по надзору зачитал мне постановление Особого совещания при МВД СССР от 29 ноября 1948 г. Приговор – 20 лет каторжных работ. После этого этапом был отправлен в Вологодскую область... Через год меня этапом отправили в Коми АССР. В Воркутлаг. В 1954 г. был освобождён и направлен в город Караганда.... В 1957 г. Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 26 ноября 1957 г. меня реабилитировали". В Армавир Ф. Безе уже не вернулся.