Текст книги "Немцы Армавира (СИ)"

Автор книги: Питер Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

Во время черносотенных погромов, прокатившихся по Армавиру 23 октября 1905 г., революционер оказался в числе вооруженных дружинников, охранявших от толпы монархистов дом популярного местного общественного деятеля В.И. Лунина. В разгар погромов, опасаясь расправы, Г.А. Целлер с товарищами бежал из Армавира и несколько дней провел в Ставрополе и Екатеринодаре. Любопытно, что в эти же дни от гнева черносотенцев вынужден был скрывался также его отец Гейнрих, а мать Клара с двумя маленькими дочками временно выехала в Ростов. Данный факт свидетельствует о том, что Гергард Целлер являлся уже довольно авторитетной и влиятельной фигурой в местном революционном сообществе, и был хорошо известен не только среди единомышленников, но и среди идеологических противников.

Вернувшись в Армавир, Целлер занялся вопросами укрепления боевой организации социал-демократов. Для этого он вместе с некоей Христиной был командирован в Ростов для закупки там оружия.

В своей автобиографии и воспоминаниях Г.А. Целлер утверждает, что ему было поручено организовать забастовку среди солдат местного гарнизона. В антиправительственном выступлении, продолжавшемся с 13 по 18 декабря 1905 г., приняли участие драгуны расквартированного в Армавире Кавказского запасного кавалерийского дивизиона. Любопытно, что в данном социальном конфликте, образно выражаясь, "по другую сторону баррикад" от Гергарда Целлера оказались этнические немцы из офицерского состава гарнизона: командир дивизиона полковник барон Тизенгаузен, временно смещенный восставшими со своего поста, и полковник Эбергарт, отличавшийся жестоким обращением с подчиненными и удаленный по требованию кавалеристов из дивизиона.

В следующем 1906 г. Г.А. Целлер вел большую работу по созданию в Армавире целого ряда профессиональных союзов, которые усилиями местных большевиков быстро превращались в организационные центры революционной деятельности. В это же время он сыграл важную роль в налаживании выпуска единственной на Кубани подпольной социал-демократической газеты "Армавирский пролетарий" (Приложение 21). Как писал сам Гергард Целлер, в начале 1906 г. вместе с отцом он изготовил простой деревянный станок, куда вставлялся набор шрифта, и это дало возможность печатать не только прокламации для всего Северного Кавказа, но и издать свою газету. Подпольная типография была оборудована в подвале 5-й школы Общества попечения о детях.

Уже первый номер "Армавирского пролетария" был замечен и внимательно изучен В.И. Лениным, который по этому поводу написал статью "Как армавирские социал-демократы ведут избирательную кампанию?", где дал высокую оценку позиции партийцев селения перед выборами во II Государственную думу. В 1907 г. подпольная типография была разгромлена властями, и выпуск газеты прекратился.

В 1905-1907 гг. Армавир превратился в крупнейший революционный центр не только Кубанской области, но и всего Северного Кавказа. Огромная заслуга в этом принадлежала лично Гергарду Целлеру, так как именно он возглавил местный комитет РСДРП. Во второй половине 1907 г. в Армавир из Екатеринодара перемещается центр Северо-Кавказского союза РСДРП, во главе которого также встал Гергард Андреевич.

Одним из ключевых факторов превращения Армавира в центр революционной деятельности в регионе являлся его сельский статус, определявший слабость местных сил полиции и жандармерии.

По агентурным сведениям начальника Донского охранного отделения, относящимся к сентябрю 1907 г., "во главе Армавирского комитета социал-демократической организации состоит председателем Комитета (он же и секретарь) некий Целлер, служащий в Азовско-Донском банке... Революционная кличка Целлера – "Герард". Тот же источник сообщал, что все приезжающие в Армавир нелегальные лица являются к Целлеру "за получением руководящих начал".

21 сентября 1907 г. при помощи ростовской полиции жандармские власти осуществили в Армавире массовые аресты, взяв под стражу наиболее активных лидеров местных анархистов, социал-демократов и эсеров. Среди арестованных оказался и Г.А. Целлер. При обыске на его квартире было конфисковано более 190 наименований книг и брошюр революционного содержания, а также обнаружены многочисленные кубанские и московские явки членов РСДРП.

Вместе с другими задержанными Г.А. Целлер был помещен в екатеринодарскую тюрьму, где провел 11 месяцев. Здесь он был избран политическим старостой и, когда армавирцев решили переодеть в казенную уголовную одежду, он организовал так называемую "голую забастовку". В конце концов, без предъявления обвинений власти выпустили Целлера и его товарищей на свободу.

После освобождения Целлер временно покидает Кубань и ведет революционную деятельность в Юзовке (ныне г. Донецк) и Харьков. В 1910 г. он возвратился в Армавир, где устроился в отделение Волжско-Камского коммерческого банка на должность заведующего текущими счетами. Одновременно Целлер был избран заместителем председателя правления местного профессионального общества приказчиков. Занимаясь в этом обществе разнообразной культурно-просветительской работой, он, тем не менее, продолжал исполнять обязанности секретаря армавирской организации РСДРП. По свидетельству видного отечественного исследователя пролетарского движения на Северном Кавказе М.С. Шигабудинова, во второй половине 1908-го – 1911 г. "чуть ли не единственным местом забастовочной борьбы (С.К., В.Ш.: на Северном Кавказе) делаются Армавир и его окрестности". Несомненно, что в этом важную роль сыграл руководитель армавирских социал-демократов Г.А. Целлер.

Фото 32. Гергард Целлер (1910-е гг.).

После начала в 1914 г. Первой мировой войны Г.А. Целлер на одной из партийных конференций выступил против военных действий, что привело к расколу в армавирской организации. Опасаясь ареста, он уезжает в Харьков.

После установления советской власти Гергард Целлер в 1920 г. вновь ненадолго оказался на Кубани, где исполнял обязанности "уполномоченного Ревсовтрударма по размещению краевого правительства в Армавире". Дальнейшая судьба Гергарда Андреевича уже не была связана с Армавиром, и мы ограничимся лишь кратким обзором его дальнейшей карьеры.

По какой-то причине, видимо, личного свойства, профессиональный революционер так и не смог обрести прочного и стабильного положения в новых условия, о чем свидетельствует пространный перечень тех разнообразных мест работы, которые он упоминал в своей автобиографии: "После переезда правительства в Ростов, я был назначен уполномоченным Наркомвнешторга по району Армавир-Владикавказ, а в середине 1921 года был назначен заместителем председателя Церабсекции при Бюро Центросоюза... В 1923 г. был послан в штаб РККА на усиление кооперативной работы и зачислен пом. нач. АХО по политической части. Через год вышел в отставку и послан в НКП, прежде на финансовую работу, а затем заместителем начальника Главсоцстраха. В 1927 г. по мобилизации был послан в Вену в Торгпредство, где пробыл до 1929 г. и вынужден был из Австрии уехать, так как вступил в серьезный конфликт с Витнером, Абанвером и другими из нашей колонии. В 1930 году был послан в Стокгольм управляющим нашим банком.... В 1931 г. вернулся из Стокгольма и был назначен зам. директора Института внешней торговли. Поскольку организация института была закончена и было нежелание вновь ехать за границу, я перешел с согласия ЦК ВКП(б) в Упол. КНТП в качестве помощника уполномоченного и после 2 лет работы был послан ЦК в Наркомюст членом Верховного суда. В 1936 г. перешел на работу во ВНИРО (С.К., В.Ш.: Всероссийский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии)".

21 июля 1937 г. Г.А. Целлер, находясь в должности заместителя директора НИИ рыбного хозяйства и океанографии Наркомата пищевой промышленности СССР и проживая в Москве на ул. Звенигородской, был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации. 25 апреля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР он был приговорен к высшей мере наказания. 25 апреля 1938 г. Г.А.Целлер был расстрелян и похоронен в пос. Коммунарка Московской области.

15 февраля 1956 г. Военной коллегией Верховного суда СССР дело по обвинению Г.А. Целлера было пересмотрено, в результате чего приговор от 25 апреля 1938 г. "по вновь открывшимся обстоятельствам отменен, и дело за отсутствием состава преступления прекращено".

Вот такой была судьба одного из армавирских немцев, потомка поволжских колонистов, лютеран. Однако, как мы уже говорили выше, это был совершенно нетипичный пример отношения российского немца (особенно из колонистов) к политическим процессам в России.

7.2. Армавирские немцы в межвоенный период

Писать о политической жизни небольшой группы горожан, выделенных по их этнической принадлежности, вне определённого события или процесса достаточно сложно. Что же можно взять за основу повествования?

"Проживание в национально однородной деревне и религиозные различия давали немцам возможность существовать в узком мирке, где можно было отгородиться от внешних влияний, существовать автономно, избегая вмешательства властей в их жизнь. Активное сопротивление властям не было в целом свойственно российским немцам, об этом свидетельствует их пассивность в период русификации или слабое участие в революционных событиях 1905 и 1917 гг.". "Большая часть немецкого населения Северного Кавказа, прежде всего последователи многочисленных протестантских конфессий с присущим им неприятием государства, стремились изолироваться, занять нейтральную позицию в гражданской войне. В эти годы немцы не проявляли неповиновения сменявшимся властям, но в основной своей массе не шли добровольно воевать ни на чьей стороне". Подобных цитат можно подобрать ещё довольно много. Именно это подсказало нам от чего можно оттолкнуться, выводя общий контур политической жизни армавирских немцев. В России они чаще всего были объектом воздействия государства, нежели субъектом его политической жизни.

Голод 1922 г., как и почти любой голод в ХХ в. имел политическую подоплёку. Глобальный рынок в те времена уже был достаточно развит для того, чтобы государство имело возможность не допустить массовые голодные смерти.

В 1921 г. засухой было охвачено 40% посевных площадей. Голодали регионы с населением 90 млн. человек, из которых 40 млн. оказались на грани выживания. На Северном Кавказе в наибольшей степени пострадала Ставропольская губерния. Валовой сбор в 1921 г. составил здесь 81,277 млн. пуд., в то время, как только на продовольствие, корм скоту и семена требовалось 127,5 млн. пуд. Немногим лучше было положение и в других областях. На Кубани в этот же период в неурожайных районах вместо требуемых на продовольствие, фураж и посев 49,4 млн. пудов было получено лишь около 11 млн.

В Армавире, где немалая часть населения занималась сельским хозяйством, голод 1922 г. ощущался сильно. Для сравнения уровня общей смертности горожан в период с 1922 по 1940 гг. нами была сделана выборка показателей по материалам актовых книг армавирского ЗАГСа.

Примерное число всех умерших армавирцев в отдельные годы:

1922 г. – 2 120 чел.

1923 г. – 940 чел.

1926 г. – 1 080 чел.

1931 г. – 1 860 чел.

1932 г. – 1 960 чел.

1933 г. – 2 330 чел.

1935 г. – 970 чел.

1937 г. – 1 290 чел.

1939 г. – 1 330 чел.

1940 г. – 1 450 чел.

По уровню смертности явно выделяются 1922 и 1933 гг. Однако для немцев 1922 г. принёс значительно бóльшие бедствия, нежели 1933 г. В 1922 г. в Армавире умерло 254 немца. В остальные годы этот показатель был значительно ниже. Вторым по числу смертельных случаев среди интересующей нас категории армавирцев был 1932 г., тогда скончалось 116 чел. На третьем месте стоит 1931 г. – 78 чел. В 1922 г. было зафиксировано более 20% смертельных случаев среди немцев Армавира за 18 лет межвоенного периода, нашедшего своё отражение в книгах актовых записей местного ЗАГСа.

В 1933 г. немцев умерло 68 чел.

В 1922 г. немало детей в возрасте до 10 лет умерли от истощения. Большая часть из них была в возрасте 4-6 лет. В тот год участились случаи смерти от "воспаления лёгких", что можно считать одним из наиболее вероятных последствий общего истощения организма. Вместе с голодом обострилась и эпидемиологическая ситуация. Свирепствовал тиф, что почти всегда связано с завшивленностью людей.

Вот некоторые примеры.

14 марта 1922 г. умерли от возвратного тифа Марграф Александр 45 лет и его дочь Фрида 2 лет.

Петр Кун (ул. Глухая, 10) умер 15 мая 1922 г. от тифа в возрасте 25 лет.

26 марта 1922 г. умерла Амалия Шмидт (ул. Почтовая, 40) 18 лет от роду, а на следующий день скончалась её младшая сестра Мария 12 лет. Девочки умерли от истощения.

Особенно часто записи о смерти горожан от истощения встречаются весной и в начале лета 1922 г.

В один день 11 мая 1922 г. умерли от истощения Штроман Ольга и Штроман Александр, соответственно 8 месяцев и 7 лет от роду. Жили по адресу: ул. Бульварная, 32.

23 мая 1922 г. вдруг появляется, казалось бы, уже забытая причина смерти, которая не упоминалась в метрических книгах Армавира около 30 лет. Речь идёт о "сухотке", от которой умер 10-месячный Фёдор Битер (ул. Набережная, 10).

"От голода" в 1922 г. умерла 15-летняя Мария Родау. Такой же "диагноз" мы находим на ЛЛ. 8, 62, 490 того же дела.

Летом 1922 г. разыгралась холера. От "холерины" в 1922 г. умер Павел Кюн (Кун – ?). Такие же диагнозы: Д. 131, Л. 268, 345.

Собственно холера фиксируется как причина смерти до конца сентября 1922 г. Позже практически исчезает.

К середине 1922 г. записи о смерти от истощения, сухотки и голода пропадают. Снижается интенсивность смертей от тифа, однако летальные исходы от его различных видов не исчезают вплоть до конца года.

К концу 1922 г. (особенно в ноябре) участились случаи заболевания армавирцев малярией.

Число смертельных случаев среди немцев с ноября 1922 г. становится минимальным. Очевидно, основные трудности к этому времени были в целом преодолены. Вероятнее всего, речь следует вести о сильном недостатке продуктов питания в первые 8-9 месяцев того года.

Источники, относящиеся к 1922 г. крайне скупо информируют нас об этом голодном для армавирцев периоде. Что делали власти, как пережили тот год армавирцы? В городском архиве ответов на этот вопрос почти нет.

Выписка из протокола ╧15 заседания Президиума Армотисполкома от 2-го февраля 1922 г. это почти всё, что у нас есть. В ней, в п. IV говорится: "Предложить Компомголоду приступить к приёмке питательного пункта, пересмотреть его штат на предмет сокращения [...] Отуправлению учредить стол по регистрации беженцев. Всё имущество от эвака отставить за Компомголода".

Как мы уже говорили, голод 1933 г. немцы в Армавире перенесли со значительно меньшими потерями. Большую часть зимы 1932-1933 гг. они пережили благополучно. Вплоть до начала февраля было отмечено только 4 смерти (1 – ребёнок до 1 года, 1 – до 3-х лет, 2 – 60-летних). В диагностике не прослеживалось "голодных" признаков смерти: бронхит, рожистое воспаление, аневризм, воспаление почек.

Первое упоминание о смерти от истощения среди горожан относится к 3 февраля 1933 г. Это была неизвестная девушка 24 лет. То обстоятельство, что она была "неизвестной", позволяет предположить, что она была найдена мёртвой "на улице" в крайне истощённом состоянии. При этом точное указание возраста оставляет вопрос о том, насколько она была "неизвестной".

В течение февраля отмечены две смерти среди немцев города, причина которых позволяет предположить косвенное отношение к хроническому недоеданию. Мужчина 29 лет умер от "сердечной слабости" и мужчина 34 лет – от непроходимости кишечника.

"Слабость сердечной деятельности" становится очень распространённым диагнозом и причиной смерти среди армавирцев в 1933 г., начиная примерно с середины февраля.

В этом году по какой-то причине начали часто вноситься записи о смерти без указания национальности и рода деятельности умершего.

Нам встретилась причина смерти пятилетнего мальчика – брюшная водянка. Возможно, как результат хронического недоедания.

В марте 1933 г. начинают попадаться записи о причинах смерти, которые прямо свидетельствуют о том, что она была "голодной". 14 марта 1933 г. один из армавирцев умер от "безбелкового отёка в сильной форме" (Д. 439, Л. 4). Следует подчеркнуть, что немцев в тот период этот диагноз по-прежнему обходил стороной. Среди представителей других национальностей города в феврале-марте 1933 г. встречались такие причины смерти как "отёчная болезнь", "упадок сердечной деятельности".

К апрелю 1933 г. умерших немцев было всё ещё очень мало – 18 чел., тогда как в общей сложности армавирцев за три месяца умерло 360 чел. Впрочем, эта цифра была тоже не такой уж высокой, если принять во внимание среднеквартальные показатели смертности в Армавире в 1931 и 1932 гг. Они были заметно выше: 1931 г. – 465 чел., 1932 г. – 490 чел.

Начиная с апреля 1933 г. такая причина смерти как "истощение" пестрит на страницах метрических книг. К 1 мая от истощения умерло 25 немцев.

Старческая дряхлость – причина смерти 64-летнего немца 1 июня 1933 г. ; от отёка умер мальчик 8 лет, немец; 26 июля 1933 г. 22-летний немец также умер от безбелкового отёка; отёчная болезнь стала причиной смерти 57-летней немки; 22 августа в немецкой семье умер ребёнок 6 лет. Причина: истощение и катар кишок и так далее.

"Старческая дряхлость" указана как причина смерти одного немца 25 апреля 1933 г. Примечательно, что это был мужчина 55 лет. Мы склонны полагать, что это один из вариантов завуалированных формулировок, скрывавших причины смерти от голода и сопутствующих ему осложнений. Бросается в глаза высокий уровень сердечных заболеваний, приведших к летальному исходу, в течение всего 1933 г. Это особенно обращает на себя внимание на фоне снижения детской смертности (к 1 мая было всего 4 смерти в возрасте до 1 года). В 1933 г. происходит резкое возрастание смертности среди старших возрастных категорий (также как и в 1922 г.), что, вероятнее всего, свидетельствует о тяжёлом положении жителей города, стоявших на грани голода, а подчас и за этой гранью.

В течение сентября 1933 г. "голодные" диагнозы постепенно сокращаются и сходят на нет.

Голод 1933 г. имел для немцев несколько иные последствия, нежели для представителей других народов СССР. Узнав об их бедственном положении, недавно пришедшее к власти в Германии нацистское правительство попыталось помочь им, что вызвало негативную реакцию сталинского руководства. Однако будет не совсем правильно, если мы начнём свой рассказ о проблемах армавирских немцев, которые проистекали из логики политического курса советской власти в 1930-е гг., именно с этих событий. Мы и без того несколько отступили от принципа историзма, охарактеризовав положение этой группы армавирцев в голодные годы, разделённые 11-летним перерывом. Поэтому давайте вернёмся обратно в 1922 г.

Конец 1922 г. в Армавире прошёл в трудах армавирского окружного исполнительного комитета по исполнению постановления Кубано-Черноморского областного исполкома от 4 ноября того года, основанного на положениях декрета СНК 1918 г. об отделении церкви от государства. Все храмы и молитвенные дома, всех без исключения конфессий брались на учёт, а имущество их описывалось. Опись имущества храмов проводилась в двухнедельный срок для городов и в месячный срок для храмов, расположенных вне их. В последующем всё движимое и недвижимое имущество церквей сдавалось отдельским управлением группе верующих по особому договору. Эту группу могли составлять все члены прихода, кроме священнослужителей. В АОАА хранится множество первоначальных списков сведений о храмах и последующих описей их имущества. Есть и упоминание о лютеранском молитвенном доме, однако ни описи имущества, ни договора с прихожанами в деле не обнаружено. Бывало так, что верующие отказывались заключать договор по использованию церковного имущества в религиозных целях. В связи с этим в Армавирское отдельское управление в мае 1923 г. поступило разъяснение о том, что если такие случаи будут иметь место, то об этом трижды публикуется информация в местной прессе, а также вывешивается объявление на дверях церкви. Если через неделю после последней публикации желающих взять на себя ответственность за имущество церкви так и не находится, то оно передаётся в другие храмы, а помещение изымается под культурно-просветительские потребности.

Так происходило угасание отдельных храмов и молитвенных домов по всей России. У нас нет сведений о том, что в их числе оказался и молитвенный дом лютеран Армавира. Важно подчеркнуть, что эти действия советской власти не носили антинемецкой или антилютеранской направленности, а проходили в рамках общегосударственной кампании и были направлены против церкви в принципе. Более подробно мы писали об этом в главе 6.

Реализация основных принципов советской национальной политики в 1920-е гг. имела для армавирских немцев в целом положительное значение. Впрочем, не только для них.

Лояльное отношение советской власти к этнокультурным особенностям народов России в 1920-е гг. (особенно в первой их половине) хорошо известно, и во множестве работ подробно описано. Например, это развитие, а иногда и создание письменности некоторых народов России, перевод делопроизводства на национальные языки, коренизация административного аппарата в регионах (повышение доли местных народов среди советских и партийных управленцев), политика в области образования и многое другое. По нашим наблюдениям, отношение властей к немцам в Армавире в 1920-е гг. вполне соответствовало этим тенденциям.

Кроме вышеописанных примеров, мы обратили внимание на один любопытный факт. Церковные метрические книги лютеран в Армавире заполнялись на немецком языке до 1892 г. После этого на родном языке немцы дублировали в этих книгах написание только своего имени и фамилии. Так продолжалось до 1920 г., то есть до установления в нашем городе советской власти. В следующем – 1921 г. – церковные книги перестали заполняться. Смерти в церкви больше не фиксировались вовсе, а вот браки и рождения через год стали записывать вновь. После 1924 г. в Армавире окончательно переходят на гражданское делопроизодство. Примечательно то, что в течение 1924 г. записи в церковных метрических книгах снова велись исключительно на немецком языке, то есть после перерыва более чем в 30 лет.

О политике региональных властей в отношении нацменьшинств, проживавших в Армавирском округе, во второй половине 1920-х гг. в некоторой степени позволяет судить записка заведующего отделом по работе в деревне Окружного комитета ВКП(б) товарища Виндавы. 21 февраля 1929 г. он направил в Армавирский окрисполком требование разъяснить, что сделано исполкомом для выполнения директив крайкома по "улучшению обслуживания населения". По содержанию этой записки мы можем судить об инициативах крайкома ВКП(б) в отношении немецкого населения Армавирского округа и, очевидно, всего края. Так, Виндава интересуется: что сделано по вовлечению немцев в выборные органы и на руководящую работу; какие меры приняты по улучшению политпросветработы и переподготовке немецких учителей, увеличению ликпунктов, школ малограмотных, оживлению работы изб-читален, переводу работ на немецкий язык; оказывается ли материальная помощь немецкой бедноте; улучшается ли агрикультура.

27 мая 1929 г. Армокрисполком подготовил подробный отчёт по пунктам, близким тем, что мы нашли в записке Виндавы. Можно предположить, что это был ответ именно ему, но в отчёте нет обращения, и к тому же отмечено, что это ответ на напоминание от 16 мая 1929 г., что не соответствует дате, к которой относится приведённая выше записка. Тем не менее, в документе отмечен ряд моментов, характеризующих отношение советского государства к национальным меньшинствам региона. В отчёте отмечено, что в Армавирском округе всего 8 немецких изб-читален, в том числе в Армавире 1. Работа в избах-читальнях велась как на русском, так и на немецком языках. Основной задачей просветительской работы отмечено проведение "классовой линии". В этой связи расширялась сеть ликпунктов и школ малограмотных, которые охватили всего 704 чел. немецкого населения округа. Пропагандировалось кооперативное движение. Приобреталась литература на немецком языке. Велась антирелигиозная работа. В данном случае уточнялось, что делается это путём пропаганды естественнонаучных знаний и художественных постановок, с учётом высокой религиозности немцев. Распространялись газеты немецких коммунистов. Велась переподготовка немецких учителей. Существовали даже специальные формы, напоминавшие, своего рода, планы по работе с "нацмен". Один из таких источников мы обнаружили в материалах Армокружкома за 1927 г.

Вместе с тем, проблемы политического свойства, которые затронут и часть немецкого населения Армавира, были уже не за горами. На рубеже 1920-х и 1930-х гг. до нашего города докатились события решающей битвы советской власти с её классовыми врагами, частью которой стала политика сплошной коллективизации сельского хозяйства.

Одним из способов борьбы с классово чуждыми элементами советская власть избрала лишение избирательных прав. Мы проанализировали списки "лишенцев" по Армавиру за 1930 г. и выделили несколько наиболее распространенных причин, которые рассматривались властями, как основания для поражения в гражданских правах:

∙ спекулянт;

∙ скупщик;

∙ торговец;

∙ кулак;

∙ бывший белый офицер;

∙ барышник;

∙ служитель культа;

∙ душевнобольной;

∙ машиновладелец;

∙ живший на нетрудовые доходы;

Лишались избирательных прав также и члены семей лиц, причисленных к этим категориям, вероятно, за исключением душевнобольных. Главным образом, речь шла о материально зависимых членах семей "лишенцев", то есть об иждивенцах. Ими, чаще всего, были супруги.

В 1930 г. в Армавире были опубликованы, надо полагать, для избирательных комиссий, списки горожан, лишённых права участия в выборах. На 4-х огромных листах, каждый размером в газетный разворот, в алфавитном порядке были внесены фамилии, имена и отчества лишённых избирательных прав, а также причины, по которым это решение было принято. Всего среди армавирцев таких лиц в 1930 г. оказалось 2 071 чел. Немцев в этом числе, если судить по фамилиям, было 26 чел.:

∙ Айслер;

∙ Бетхер;

∙ Бюхнер;

∙ Керн – 2 чел.;

∙ Кинцель – 3 чел.;

∙ Клюнг – 3 чел.;

∙ Лоос – 8 чел.;

∙ Рейн;

∙ Флаг – 4 чел.;

∙ Шмидт;

∙ Якоби.

В деле под заголовком «О выселении и конфискации имущества как кулаков», охватывающим период с 11 марта по 23 июня 1930 г., фигурировали и другие немецкие жители Армавира, к которым применялись меры репрессивного характера. Речь могла идти не только о лишении избирательного права, но также о конфискации имущества и иногда о выселении за пределы города и края. У «кулаков» чаще всего отбирали инвентарь, в том числе механизмы, с помощью которых они эксплуатировали чужой труд. О том, насколько эта эксплуатация действительно имела место, мы скажем ниже. В некоторых случаях у зажиточных горожан могли конфисковать и домовладение, но это, как правило, уже было составной частью решения о депортации. Нередкими были случаи, когда обвиняемые в принадлежности к эксплуататорским классам, после многочисленных жалоб и разбирательств, добивались того, что с них снимали это обвинение. Встречались такие случаи и в отношении немцев.

Так, в 1930 г. конфисковали имущество (дом оставили и не выселили) у Кондрата Петровича Маудера, проживавшего по ул. Новой, 70 и Фёдора Михайловича Штриккера, проживавшего по ул. Володарского, 13. В решениях Армокрсовета по подобного рода вопросам был специальный пункт: "внести в списки подлежащих выселению". По К. Маудеру и Ф. Штриккеру такой меры предусмотрено не было. Обвинённые было в классовой чуждости Филипп Брэм (Инвалидная, 56), Георг Шмидт (Новая, 73) и Александр Галава были вскоре оправданы.

В использовании наёмной рабочей силы обвинялся в 1930 г. Иван Иванович Ланг 51 года от роду (ул. Новая, 113). Проживал с женой, пятью детьми, невесткой и внуком. Наказание не известно.

Наиболее пострадавшей в период раскулачивания выглядит семья Лоос. Нам известно, что Кондрат Филиппович Лоос был в конечном итоге выслан из Армавира, но остался в пределах Северного Кавказа, вплоть до депортации 1941 г. Очевидно, за ним последовали члены его семьи. Не исключено, что такая же участь постигла и его братьев. Вместе с тем, применительно к 1934-35 гг. нам встречались упоминания о членах семьи Лоос, которые продолжали проживать в Армавире.

В списках лиц, подлежащих выселению из города в 1930 г. мы находим: Кинцель Якова, Ланг Ивана, Пиер Филиппа (ул. Инвалидная, 23), Шлотгауэр Андрея (ул. Луначарского, 22), 5 членов семьи Лоос и 22 имени их иждивенцев (ул. Бакунина, 16, 18 и 20).

В марте 1931 г., из общего списка в 72 пункта, к числу явно кулацких были причислены хозяйства Кондрата Роо (ул. Инвалидная, 105), Петра Гаупта (ул. Шаумяна, 50), Фёдора Узингера (ул. Новороссийская, 25) и Карла Шлегеля (ул. Д. Бедного, 26). Все они подлежали выселению. Вместе с главами семей выселению подлежали и их иждивенцы. У К. Роо их было 6 чел., у П. Гаупта – 3 чел, у Ф. Узингера – 9 чел. Достоверных сведений о том, что это предписание было исполнено у нас нет.

Любопытно, что в списках бывших владельцев торговых предприятий немцев вообще не было.

В архивном отделе администрации г. Армавира в фонде Р-1309 в описи ╧1 хранится 4 713 личных дел тех, кто был лишён избирательных прав и посчитал необходимым опротестовать это решение. Дело могло состоять из многочисленных жалоб, ответов, заявлений, автобиографий и т.п., а могло насчитывать 1-2 листа. Самой ранней датой, к которой относились такого рода дела, был 1928 г., а самой поздней – 1936 г. Заявления "лишенцев" направлялись в Армавирскую городскую комиссию по рассмотрению жалоб лиц, лишённых избирательных прав. Так она официально называлась. Среди 4 713 дел, скопившихся за 8 лет, мы нашли, как минимум, 80 дел, касающихся армавирских немцев. Здесь нам встретились такие хорошо известные ещё с начала ХХ в. фамилии как Бауэр, Брэм, Гаупт, Кинцель, Ланг, Лоос, Маудер, Майер, Рейн, Роо, Флаг, Шлегель, Шредер, Штриккер, Шмидт, Шлотгауэр, Шваб и нек. др. Все эти люди и члены их семей по той или иной причине должны были подвергнуться в лучшем случае лишению избирательных прав, а в худшем к этому добавлялась конфискация имущества и выселение за пределы города и края. Мы говорили выше, что, вероятно, лишь малая часть из "лишенцев" была выселена из Армавира. Достоверные данные у нас есть только по семьям Кинцель и Лоос. Но даже в этих случаях были выселены не все носители этих фамилий.