Текст книги "Немцы Армавира (СИ)"

Автор книги: Питер Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

Судить о грамотности армавирских немцев в 1920-1930-е гг. мы можем только по косвенным сведениям. Такую возможность нам дают актовые записи о браках, в которых молодожёны должны были ставить свою подпись.

Немало подписей немцев Армавира, вступавших в брак в межвоенный период, выдают в своих владельцах людей, занятых каждодневным физическим трудом и редко берущих в руки перо.

Если жених или невеста (или оба) были неграмотны, то в акт вносилось специальное пояснение по этому поводу:

«Оба неграм. за них». Имелось в виду, что за них расписался кто-то из присутствующих доверенных людей

Но иногда встречались и такие варианты подписи вступавших в брак, которые явно выдавали неграмотность их обладателя:

Нам удалось выяснить какую часть в период с 1927 по 1941 гг. составляли неграмотные среди тех немцев, которые связывал себя узами брака. Кроме того, мы обратили внимание на то, что некоторые немцы расписывались с использованием латинской графики, и также включили эти данные в таблицу 24.

Таблица 24. Доля неграмотных среди немцев, вступавших в брак в период с 1927 по 1941 гг.

Периоды Всего вступили в брак (чел.) В том числе неграмотных (чел.) Подписи с использованием латинской графики

мужчин женщин

1927-1931 гг. 329 10 35 24

1932-1936 гг. 243 2 9 9

1937-1941 гг. 139 1 7 2

итого (%) 100 1,82 7,14 5,25

В целом процент неграмотных очень невелик – всего 8,96%. Если бы этот показатель относился к общей численности немецкого населения города, а не только к тем, кто вступал в брак, то немцы Армавира слыли бы на весь СССР, как самая грамотная часть населения. Однако умение поставить свою подпись не всегда свидетельствовало об истинной грамотности, но тем не менее...

Процент подписавшихся с использованием латинской графики был выведен нами из числа грамотных, которых оказалось 647 из 711 новобрачных. Наша попытка проанализировать возрастные или половые группы подписавшихся по-немецки, в принципе, не дала каких-либо определённых результатов. С 1927 по 1931 гг. разборчивых подписей с использованием латинской графики – 24. Возраста были представлены самые разные -18, 19 лет, есть и старше 60 и даже 73 года. С 1932 по 1936 гг. – 9 подписей. С 1937 по 1941 гг. подписей по-немецки всего две. Обе принадлежали женщинам – 20 и 28 лет.

Использование немцами кириллицы в начертании своих имён можно рассматривать, с одной стороны, как общую тенденцию эволюции лингвокультуры этой сравнительно небольшой этнокультурной локальной группы. С другой стороны, необходимость подписывать официальные документы делала более удобным применение русских букв.

В одном ряду с этим явлением стоит использование немцами русских вариантов своих имён. Эта тенденция была распространена уже в досоветский период, причём здесь наблюдалось явное проявление двойных стандартов. Например, в метрических книгах немцы записывали свои имена исключительно на немецкий манер, а в документах, выходивших за пределы сугубо немецкого круга общения, нередко использовались их русские варианты. Едва ли сами немцы прибегали к такому "переводу". Скорее всего, они уступали традициям численно превосходившего их русскоговорящего социума и применяли (или соглашались с применением) адаптированных, то есть привычных для русского уха имён.

Так или иначе, но можно попытаться составить список наиболее распространённых трансформаций немецких имён. Мы сделали его в форме таблицы 25 с опорой на наш опыт работы с различного рода источниками. Использованные нами документы относились к различным периодам истории немецкой общины Армавира, и нам не всегда сразу удавалось понять, что речь в них идёт об одном и том же человеке. В данном случае мы опирались не только на письменные, но и на устные источники. Посмотрим, что получилось.

Таблица 25. Наиболее распространённые русские варианты мужских немецких имён.

Мужские имена

немецкое имя русское имя

Беньямин Вениамин

Вольдемар Владимир

Гейнрих Андрей

Георг Егор/Георгий

Готфрид Богдан

Иоганн Иван

Карл Карп

Конрад Кондрат

Михель Михаил

Фридрих Фёдор

Якоб Яков

Нужно помнить, что некоторые немецкие имена, которые имели прямой русский аналог, можно отнести к интернациональным: Александр, Давид, Филипп, Адам, Виктор, Эдуард. Таким образом, почти не оставалось немецких имён, которые никак не интерпретировались бы по-русски.

Примечательно то, что "переводов" женских немецких имён в досоветский период почти не было. Единственное известное нам явное искажение – это изменение имени Амалия на Мария. Надо сказать, что женские немецкие имена в Армавире были менее многообразны, чем мужские. Они изобиловали большим количеством интернациональных вариантов, самыми распространёнными из которых были Екатерина, Елизавета и Мария (Приложение 15, таблицы 8 и 9).

В 1920-1930-е гг. среди имён немецких младенцев в очевидном меньшинстве остались чисто немецкие имена (Приложение 16, таблица 10). Мы видим, что явное предпочтение отдавалось именам, широко распространённым в русскоязычной среде. В этом обстоятельстве мы склонны усматривать явные признаки тенденций к обрусению немецкой этнокультурной группы Армавира.

Распространение русских вариантов личной (семейной) самоидентификации в лингвокультуре немцев Армавира затронуло не только имена, но и фамилии. Причём в некоторых случаях очень сложно объяснить их происхождение. Так, например, Мазур Гейнрих Людвигович сочетался браком с Ивановой Александрой Никитичной в 1929 г. Мазур записан как "немец". Жил по ул. Ленина, 373, то есть за пределами "немецких районов". В 1929 г. 25-летний немец Гусев Иосиф Петрович женился на немке Екатерине Георгиевне Горх. Жил по ул. Д. Бедного, 28. 28 января 1935 г. Мартынов Фёдор Александрович (немец) вступал в брак с Эммой Эбель (немкой). Жили на ул. Кропоткинской, 59. В 1937 г. вступала в брак Татьяна Косенко 20 лет от роду. Она записана как "немка". Этот брак был для неё первым, то есть "Косенко" – это её девичья фамилия. В 1932 г. умерла 5-летняя Кондратова Мария Филипповна. Заявил о смерти её отец. Жила на Кирпичном заводе. Записана как "немка". В 1939 г. родился Кочмар Николай. Его отец был немец, а мать украинка. 20 мая 1941 г. было зафиксировано рождение девочки от брака немца и русской, при этом фамилия обоих супругов – Пономаренко.

В данных примерах мы наблюдаем те случаи, когда немцы принимали славянские фамилии кого-либо из своих родственников. Чаще всего это была супруга. Возможно, детям от смешанных браков давали славянские фамилии матерей. Нельзя сказать, что эта практика имела повальный характер. В межвоенный период такие примеры оставались скорее исключением, чем правилом.

Кроме наметившейся было тенденции заимствования немцами русских или украинских фамилий, мы столкнулись с несколькими примерами их искажения на русский манер.

Так, в 1940 г. зарегистрирован брак Голова Готфрида Александровича (немца) с Дынько Екатериной Прокофьевной (русской). У этой пары 9 февраля 1939 г. родилась дочь Алла. Фамилия родителей и ребёнка здесь также записана как "Голова", хотя подпись отца в акте о рождении разборчива и читается явно как "Галлава". Дело в том, что Галлава (Gallawa) – это старая армавирская немецкая фамилия. Эта семья проживала в Армавире с конца XIX в. (См. генеалогический справочник).

Обрусение немецкой фамилии мы склонны усматривать и в следующем случае. В 1935 г. в одной из актовых книг армавирского отдела ЗАГС мы встречаем упоминание о Мартынове Александре Александровиче и его жене Елизавете Кондратьевне. Оба уроженцы Армавира, немцы. Они проживали по ул. Кропоткина, 59, то есть в самом, что ни на есть "немецком" районе. Эти же Мартыновы упоминаются и в подворной переписи 1929 г., что исключает ошибку в написании фамилии. Однако у нас есть основания полагать, что в данном случае "Мартынов" – это искажённая немецкая фамилия "Мартин". Семья Мартин, также как и Галлава, относится к числу немцев, которые прибыли в Армавир задолго до революции и довольно часто встречались на страницах метрических книг лютеранского молитвенного дома. Мартины прибыли на Кубань из колонии Яблоновка Самарской губернии и первоначально жили в колонии Мариенфельд. Впоследствии они переехали в Армавир. Среди членов этой семьи ещё в досоветский период упоминается супружеская пара – Александр и Елизавета Мартин. А если учесть то, что в актовых книгах ЗАГС их национальная принадлежность записана как "немцы", то для сомнений не остаётся места – перед нами яркий пример обрусения немецкой фамилии, причём, вероятнее всего, по собственной инициативе.

Объективности ради надо сказать, что такие трансформации, подчас, могли происходить и случайно. Например, нам известен случай, о котором рассказал Иоганн Безе, один из наших респондентов, упоминавшийся выше. Во время подворного обхода уже в советские годы какой-то совслужащий спросил у его матери или бабушки фамилию проживавшей здесь семьи. Женщина ответила на чисто русский манер: "Бейзовы мы". Так и записали: "Бейзовы". Потом пришлось то ли догонять чиновника, то ли даже куда-то идти, чтобы исправить эту оплошность.

Так, в актовых записях нам однажды встретилось искажение известной в Армавире немецкой фамилии "Принц" на "Принцевы". Однако в дальнейшем эта ошибка не повторялась.

Особенностью межвоенного делопроизводства отдела ЗАГС в Армавире было то, что немецкие фамилии записывались в единственном числе, в отличие от русских. И по этой причине, довольно странно выглядит запись известной немецкой фамилии Паульзен (Paulsen) (См. генеалогический справочник), как "Паульзины". Повторим, что немецкие фамилии во множественном числе в актовых книгах ЗАГС не записывали в отличие от русских, скажем, "Семёновы", "Ивановы" или т.п.

Таким образом, суть не в том, что в условиях без– и межвластия, то есть, извините за банальность, в годы лихолетья гражданской войны и первых лет советской власти были случаи, которые могли привести к искажению звучания немецкой фамилии, а в том, что впоследствии эта ошибка не всегда исправлялась. И о причинах этого мы можем только гадать.

Возвращаясь к вопросу, который мы поставили вначале этой главы, отметим, что в досоветский период немцы Армавира обладали необходимым набором факторов и символов идентификации своей этнокультурной уникальности в преобладающем иноэтничном окружении. Будучи неоднородными по своему составу, немцы не придавали решающего значения фактору землячества на прежнем месте жительства.

Нам не удалось обнаружить фактов розни между лютеранами и реформатами.

Важным фактором культурного единства немцев в дореволюционный период был молитвенный дом и церковно-приходская школа при нём. Почти наверняка можно говорить о том, что она продолжала действовать и в советское время, приобщая детей к немецкой культуре и письменному языку в течение бóльшей части межвоенного периода.

В 1920-1930-е гг. корпоративность немецкой общины Армавира была изрядно поколеблена. Это проявилось в многократном увеличении смешанных браков, в закрытии молитвенного дома, а потом и немецкой школы. Рост смешанных браков в 1920-1930-е гг. в сравнении с досоветским периодом происходил в геометрической прогрессии. В ряду прочего это свидетельствует о темпах распространения русского языка среди немцев Армавира. Здесь же уместно говорить и о межпоколенной разнице у немцев в степени овладения средствами межкультурной коммуникации, важнейшим из которых был русский язык. В это время в лингвокультуре немцев Армавира явственно проявляется рост значения влияния русского языка.

В 1920-1930-е гг. изменяются предпочтения немцев в отношении имён, которые давались новорожденным, в пользу интернациональных, а также широко распространённых в русскоязычной среде, учащаются случаи принятия русских фамилий и искажений немецких фамилий на русский манер.

Источники дореволюционного периода свидетельствуют о наличии у немцев Армавира достаточно прочных внутренних этнокультурных и социальных связей, которые в советские годы были изрядно поколеблены. Применительно к 1920-1930-м гг. нельзя говорить о разрушении немецкой общины и культурной ассимиляции немцев города. Однако такая возможность представлялась весьма вероятной в том случае, если бы выявленные нами социокультурные тенденции не были бы прерваны депортацией.

ГЛАВА 6. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ

6.1. Дома. Соседи. Быт.

Расселение немцев к западу от улиц Сенной и Александровской (совр. Ефремова) было неравномерным. К 1915 г. севернее железной дороги мы находим всего 16 домовладельцев, имевших немецкие фамилии. К югу от железной дороги, в том районе, который осваивался и заселялся примерно в одно время с процессом формирования немецкой общины Армавира, по сведениям на 1915 г. проживало более 40 домовладельцев из числа немецких жителей города.

В списках избирателей городской Думы в 1915 г. в целом по Армавиру мы нашли упоминание о 82 немецких семьях, имевших на тот период собственные дома (Приложение 8). Вывод о том, что перед нами список домовладельцев, а не лиц, по каким-либо иным признакам имевших право голоса, мы делаем на основании действовавшего на тот момент Городового положения 1892 г., согласно которому право на участие в выборах гласных городской Думы имели только те жители, которые обладали недвижимым имуществом на территории города, стоимостью не менее 300 руб.

Чаще всего в этом списке упоминается лишь одно имя на каждый адрес. Однако по косвенным сведениям, добытым нами из материалов метрических книг, и сведённым в генеалогический справочник, ясно, что чаще всего члены семей домовладельцев в списке избирателей не упомянуты. Это произошло, очевидно, потому, что правом голоса обладал именно владелец недвижимого имущества, который чаще всего выступал в качестве главы семейства. Члены его семьи (в том числе и взрослые мужчины), не относившиеся к числу собственников имения, избирателями быть не могли.

Таким образом, если говорить о материальном благополучии немцев в Армавире, и мерилом его считать наличие собственного дома, перед нами встаёт один важный вопрос: насколько же состоятельными были немцы-горожане в 1915 г.? При этом надо вспомнить, что многие из них проживали здесь уже несколько десятилетий, успели жениться, родить детей, а иные даже дождаться внуков-армавирцев. То есть, 1915 г. можно считать уже достаточно отдалённой датой с момента прибытия изрядного числа немецких семей в Армавир, для того, чтобы задаться вопросом о том, а чего же они достигли здесь в материальном плане, чего они добились в результате своего переезда?

82 домовладения на весь город – это много или мало? Ответить на этот вопрос можно двояко.

Так, в уже упоминавшемся списке жителей Армавира, имевших право голоса при выборе думских гласных в 1915 г. всего значится 3 083 домовладельца. То есть, немцы в их числе составляют скромные 2,76%.

В некотором смысле, Армавир, несмотря на то, что с момента его аульского прошлого уже минуло несколько десятилетий, оставался городом черкесо-гаев. В начале ХХ в. они уже существенно уступали в численности пришлому населению, главным образом велико– и малороссийскому, однако их политический вес и имущественное положение в городе оставались очень весомыми. Что значат 82 немецких дома в целом по всему городу в сравнении с более чем 420 усадьбами, принадлежавшими представителям 15 наиболее крупных черкесо-гайских родов? Одни только Каспаровы владели в Армавире в 1915 г. 62 домами. Домовладений одних лишь только Каспаровых в списке 1915 г. указано 62. Имений Бароновых перечислено 37, Джагуповых – 36, Чентемировых – 34, Айвазовых – 32, Алавердовых – 31, Бедросовых – 29, Муратовых – 27, Аслановых – 24, Давыдовых – 22, Кусиковых – 22, Каплановых – 17, Гирагосовых – 17, Аладжевых – 16, Богарсуковых – 15.

Как сказано выше, нами приведены сведения лишь по наиболее крупным родам черкесо-гаев. Мы не учитывали данные по тем фамилиям, где число домов было меньше 15.

Численность коренного населения Армавира, к которому в официальных документах начала ХХ в. относились черкесо-гаи, в 1911 г. составляла 5 200 чел. Учитывая медленный прирост этой категории жителей, можно предположить, что к 1915 г. она мало изменилась, увеличившись едва ли намного более чем на 100-120 чел.

К 1915 г. число немцев в Армавире составляло 2 866 чел. То есть, уступая в численности коренным жителям примерно вдвое, в имущественном положении немцы проигрывали им многократно. И тут самое время задаться вопросом: где же проживали эти 2 866 немцев? Даже если предположить, что в каждом из 82 домовладений Армавира, которые им принадлежали, проживало в среднем 6 человек, то общая численность немецкого населения города, обеспеченного собственной крышей над головой, едва превысит 500 чел. Остальные более чем 2 300 чел., то есть подавляющее большинство немцев, личного жилья не имели. С большой долей уверенности можно говорить о том, что они снимали жильё, проживали в бараках (например, на кирпичных заводах) или других относительно приспособленных для жизни помещениях. Например, в районе кирпичных заводов в начале ХХ в. нередким явлением были землянки. Мы не утверждаем, что в них жили немцы, но это представляется возможным. Даже после революции жильё в Кирпичном посёлке часто не имело определённого адреса.

Прямых доказательств тому, что немцы в большинстве были квартирантами мало, и мы исходим из наиболее очевидной версии объяснения того, где могли жить люди, не имевшие недвижимости в Армавире. Однако скупые сведения на этот счёт всё же есть. Так, К.Ф. Брем, в предвыборную кампанию 1928-29 гг. был лишён избирательных прав, как "эксплуататор наёмного труда". Суть дела заключалась в том, что он был избран председателем артели возчиков, а свою подводу отдал внаём, так как занимался организационными артельными делами. В объяснительной по этому поводу, направленной в Армавирский окружной избирком, К.Ф. Брем в ряду прочего отмечает, что "мы посевом никогда не занимались и живём всегда на квартире, дома собственного никогда ещё не имели". И это был человек, причисленный властями к "эксплуататорам".

В 1928-29 гг. число немцев, имевших в Армавире собственное жильё, значительно выросло. Согласно подворной инвентаризационной переписи этого времени, мы насчитали 180 немцев собственников жилья (Приложение 11), что более чем вдвое превысило данные за 1915 г. Имея документально подтверждённые сведения о владельцах жилья в 1928-29 гг. мы получили возможность коснуться проблемы квартирантов среди немцев. В этом нам помогли метрические книги архива ЗАГС г. Армавира за те же годы (мы писали об этом в главе 5). В сведениях о родителях новорожденных, о вступающих брак, а также об умерших обязательно указывался адрес их проживания. Таким образом, мы сопоставили полученные данные из материалов архива ЗАГС с данными подворной переписи в те же годы, которые были сведены нами в таблицу, и тем самым получили информацию о немцах, которые проживали по определённым адресам, но не владели этими домами. То есть, с большой долей вероятности, они были квартирантами (Приложение 12, карта 3).

То обстоятельство, что немцы предпочитали квартировать в районах их наиболее компактного проживания, вполне согласуется с теми их настроениями, под влиянием которых они стремились также и приобретать недвижимое имущество в соседстве друг с другом. Известны случаи, когда они это делали вскладчину.

Немцы покупали дома и участки у жителей Армавира или перекупали их уже из вторых или третьих рук.

В дореволюционный период привилегированное положение по многим аспектам внутренней жизни села Армавир имели его коренные жители – черкесо-гаи. В том числе только они имели право на бесплатное наделение участком земли под усадьбу. Любой молодой человек из черкесских армян по достижении 18-летнего возраста, получал участок земли по решению сельского схода, который составляли также только черкесо-гаи. При необходимости, вызванной недостатком земли в старых районах селения, его границы расширялись. Армавирская окраина постепенно отодвигалась всё далее от Кубани – на юг. Во многом, именно так прирезались земли района, в котором в конце XIX – начале XX вв. начали активно селиться немцы. Молодые черкесо-гаи зачастую не нуждались непосредственно в земле, так как имели её более чем достаточно в своей семье или занимались каким-либо доходным делом, которое требовало дополнительного капитала, а не собственно земельного надела. По этой причине черкесо-гаи, не отказываясь от своей привилегии, получали надел нередко лишь для того, чтобы вскоре его продать (или застроить и сдать жилье в аренду квартирантам). Такие участки продавались целиком или по частям. Чаще всего, как пустошь, реже с постройками.

Некоторые немцы, хозяйственная деятельность которых на Кубани сложилась удачно, или те, кто имел достаточно капитала при выезде из Поволжских губерний (хотя, кто поехал бы за тридевять земель, если и дома денег достаточно для того, чтобы купить участок?), составляли одну из категорий лиц, которым черкесо-гаи сбывали свои наделы. Бывало, что немцы покупали земельный план, который уже поменял двух или трёх хозяев. Иногда на участке уже были постройки, и в этом случае он приобретал гордое наименование "имение".

В архиве КТИ г. Армавира хранится достаточно много купчих, которые оформляли такого рода сделки.

Например, в 1911 г. нотариус Адам Петрович Мазарек в присутствии свидетелей И.К. Карташева, А.Ф. Николенко и П.С. Айвазова, оформил купчую крепость. "Таганрогский мещанин Григорий Иосифович Дубина продавал поселянину Самарской губернии, Новоузенского уезда Карлу Георгиевичу Петри, живущие: первый в селении Армавир, а последний в г. Екатеринодаре... благоприобретённое недвижимое имение, доставшееся [Дубине] по купчей крепости..., состоящее в Кубанской области, Лабинского отдела, в селении Армавир, по ул. Шереметьевской под ╧ двадцать третьим".

Любопытно, что в той же купчей указано, что Дубина купил "имение" в 1910 г., то есть владел им только 1 год. Здесь же мы находим, что до переезда в Армавир Петри жил в Екатеринодаре, что лишний раз говорит о том, что обладателями недвижимости в Армавире становились те немцы, которые сумели заработать необходимую сумму уже на Кубани.

Соседями Петри в купчей были указаны Ефим Ткаченко, Мартирос Даньянц (Данов), Егор Айвазов и Иван Айдинов.

В переводе на метрическую систему мер, это могло бы составить от 520 до 670 кв.м., то есть, примерно 5-6 соток. Из построек здесь имелся "деревянный дом, крытый соломой, деревянный сарай, крытый камышом, турлучный к[...], крытый тёсом и ещё несколько незначительных хозяйственных построек".

В советский период право собственности владельцев жилья стало ограничиваться. Так, например, нам известно, что Карл Петри упомянутый земельный участок и постройки на нём не продавал и не закладывал свою недвижимость. По крайней мере, в техническом паспорте его "имения" нет таких сведений. Вместе с тем, в 1923 г. мы находим в архивном деле по его имуществу такую справку: "Дана сия гр. Карлу Георгиевичу Петри в том, что находящееся в г. Армавире Кубчеробласти, в "4" милицейском районе ... по Шереметьевской /Энгельса/ ул. под ╧41 недвижимое имущество со всеми строениями жилыми и нежилыми предоставляется Петри Карлу Георгиевичу в полное пользование и распоряжение до совершения актов отчуждения включительно, но с обязательством, на основании положения о сохранности жилищ, заботиться о целостности и сохранности всех строений, не допуская до слома или сноса таковых без особого на то разрешения Армкоммунхоза".

Муниципализация домов проходила в Армавира в течение 1920-х гг. Надо сказать, что в центральной, части города она началась раньше, чем в тех районах, где в большинстве своём проживали немцы, и некоторые из них имели свои дома. Остановимся на одном примере более подробно.

По улице Глухой (в межвоенный период – Бакунина, совр. Первомайская) проживала довольно многочисленная и относительно небедная семья Лоос.

В списках домовладельцев г. Армавира, составленных в 1915 г. по случаю подготовки выборов городской Думы, мы находим пять поселенцев с этой фамилией. Судя по отчествам, а также по имеющейся у нас информации генеалогического характера, все они являлись родными братьями. Их адреса не всегда указаны полностью и для выяснения общей картины мы использовали материалы подворной переписи, а также инвентаризации дворов и построек 1929 г.

В 1915 г. информация была такой:

∙ Лоос Адам Филиппович ул. Глухая (ныне Первомайская), 16.

∙ Лоос Готфрид Филиппович уг. ул. Новой (ныне Ворошилова) и Глухой, 20.

∙ Лоос Кондрат Филиппович ул. Глухая, 18.

∙ Лоос Филипп Филиппович ул. Маламинская (ныне Луначарского), 36.

∙ Лоос Христиан Филиппович ул. Новая, 22.

Очевидно, их отец – Филипп Лоос – к этому времени либо умер, либо не являлся домовладельцем. Кроме того, нам известно, что у братьев Лоос было ещё три сестры. Эта семья была не только очень большой, но и очень дружной. Их трудолюбие, взаимное доверие и выручка помогли им достичь сравнительно высокого уровня достатка, что в период раскулачивания стало основанием для их выселения из Армавира. Улица Глухая была одной из самых "немецких" улиц города, а особенно её участок между современными улицами Ворошилова и Чкалова. Именно там жили Лоосы. Надо полагать, что их семья может послужить примером крепких родственных связей ещё и по той причине, что в непосредственной близости от них – на ул. Глухой в доме ╧10 – жила семья Шваб, которая, также как и Лоосы, приехала из поволжской колонии Кано. Более того, жена Кондрата Лооса, которую звали Шарлоттой, в девичестве носила фамилию Шваб.

Фото 24. Кондрат (Конрад) Лоос, его жена Шарлотта и дочь Анна (примерно конец 1910-х гг.).

Выяснение истории обустройства Лоосов в Армавире дало нам следующую картину. Пространный земельный участок, на котором в наши дни располагаются три домовладения с небольшими земельными наделами, 4 июня 1909 г. у коренного армавирца Исая Карповича Аксентова приобрёл Готфрид (в более позднее время в документах именуется "Богданом") Лоос. Имение представляло собой практически пустой план с небольшим деревянным сараем. Готфрид Лоос отдал за него 700 руб. Уже в 1910 г. он выделяет из своего владения долю своему брату Кондрату и примерно тогда же дарит часть плана брату Христиану.

Впоследствии на этих трех смежных участках, в непосредственном соседстве построили свои дома Готфрид, Христиан, Адам и Кондрат. Это произошло в 1910 г.

Готфрид отделил часть земли своим братьям Христиану и Кондрату. Тогда же он построил и для себя одноэтажный турлучный дом на 13 окон, впоследствии обложенный кирпичом. Он сохранился и сегодня. Его современный адрес: ул. Ворошилова, 80 (фото 25). Так как он угловой, то со стороны Первомайской это дом ╧68 (фото 26).

Фото 25. Фото 26.

Дом Христиана Лооса располагался по соседству (современный адрес ул. Ворошилова, 82). К сожалению, он не сохранился. Уже в 1929 г. он принадлежал другой семье.

Дом Кондрата Лооса был рядом с домом Готфрида, но со стороны улицы Глухой (совр. Первомайская). Дом этот был турлучным, обложенным кирпичом, или саманным и до наших дней не сохранился. Сегодня на этом месте дом по адресу ул. Первомайская, 66.

Справа от дома Кондрата по купчей от 12 марта 1912 г. участок (в 1909 г. его владельцем числился черкесо-гай Григорий Аладжев) приобрел Адам Филиппович Лоос, на котором в 1911 г. построил турлучную хату. Сегодня здесь стоит новый дом по ул. Первомайская, 64.

Рядом по ул. Глухой (ныне ул. Первомайская, 60-62) располагалось домовладение земляка и свояка Лоосов Иоганна-Гейнриха Федоровича Шваба, купленное им 1 марта 1910 г. Справа к нему примыкало имение Филиппа Филипповича Лооса, приобретенное им у коренного армавирца Тараса Бедросова в 1909 г. Возведенный здесь Филиппом Лоосом в 1910 г. турлучный дом сохранился до наших дней (ул. Первомайская, 58). Как уже упоминалось, Филиппу Лоосу в 1915 г. принадлежало еще одно домовладение по ул. Маламинской (ныне Луначарского, 66).

Замыкал этот ряд немецких недвижимых имений угловой кирпичный дом Фридриха Георгиевича Ваймера, возведенный им в 1913 г. на участке, купленном 7 апреля 1910 г. у некоего Петра Чернятина.

Таким образом, мы видим, что в течение весьма короткого периода с 1909 по 1912 гг. вся четная (южная) сторона современной улицы Первомайской от ул. Ворошилова до ул. Чкалова перешла от коренных армавирцев (иногда уже через вторые руки) к немецким семействам Лоосов, Швабов и Ваймеров. На противоположной северной стороне улицы ситуация начинала развиваться по похожему сценарию, хотя и не достигла здесь законченного вида.

В 1921 г. Богдан (он же Готфрид), Кондрат и Христиан Лоосы приобретают домовладение на улице Глухой, 17, расположенное почти напротив двора Кондрата Лооса. Это имение было куплено братьями у Давида Михайловича Михель, а ранее им владел Петр Флаг, приобретя его (видимо, пустопорожним планом) у коренного жителя села Григория Кусикова.

Этот кирпичный дом сохранился до нынешнего времени (фото 27). Его современный адрес – Первомайская, 39.

Фото 27.

Трудно сказать с какой целью братья Лоосы приобретали этот дом. Возможно, они рассчитывали использовать его как доходный. Так или иначе, но уже 2 мая 1922 г. он был у них отчуждён и передан в муниципальный фонд. Попытка демуниципализации этого дома в 1928 г. была неудачной, а вскоре Лоосы в полном составе были лишены избирательных прав и внесены в списки раскулаченных.

В дореволюционной оценке этот дом стоил 8 274 руб. Размер полезной площади составлял 87, 55 кв. сажень, жилой – 27,4 кв. сажень.

Обратимся к другому примеру.

В 1909 г. Егор Михайлович Мейснер, записанный как поселянин Самарской губернии, в сопровождении известных ему свидетелей заключил купчую с коренным армавирским жителем Давидом Григорьевичем Кусиковым на имение последнего, доставшееся ему по приговору армавирского сельского сбора и находившееся на ул. Глухой. Из текста купчей следует, что Кусиков часть надела одновременно продал Петру Флагу. Размер участка продаваемого Кусиковым Мейснеру составлял по ул. Глухой и сзади по 7 сажень (ок. 15 м) и в глубину квартала – по длинной стороне – 22 сажени (ок. 47 м.), что составило, примерно, 7 соток. Очевидно, что у Кусикова на весь участок одного покупателя не нашлось, поэтому пришлось разделить его вдоль большей стороны, так чтобы оставались выходы на улицу, и продать частями. Как мы уже сказали выше, один участок купил П. Флаг, а другой Е. Мейснер. На участке последнего были только ветхие хозпостройки, например, "плетнёвый сарай, крытый соломой, нигде от огня не застрахованный". За это "имение" Егор (Георг) Мейснер заплатил Давиду Кусикову 500 руб.