Текст книги "За гранью"

Автор книги: Питер Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Питер Робинсон
За гранью

Бобу и Луизе с превеликой благодарностью за дружеское отношение и поддержку

Дела людей, порочные и злые,

переживают их…

Уильям Шекспир. Юлий Цезарь

Пролог

Когда у нее начались месячные, ее заперли в клетку. Там сидел Том, он уже не рыдал, потому что за три дня выплакал все слезы. Его била крупная дрожь. Дело было в феврале, погреб не отапливался, к тому же обоих пленников раздели догола. Кормить их не будут, это она знала, но ее это не волновало: она вряд ли доживет до той минуты, когда почувствует, как голод терзает ее внутренности.

Она уже не в первый раз оказывалась в клетке, и каждый раз по разным причинам. Прежде она попадала сюда потому, что делала что-то не так или не то, что ей было приказано. В этот раз ее закрыли из-за того, что творилось с ее телом, и от этого ей сделалось по-настоящему страшно.

Как только на верхней площадке лестницы захлопнулась дверь погреба, темнота как плотный мех окутала ее. Казалось, будто мрак трется о кожу, как кошка об ноги. Ее затрясло от холода и ненависти. Она ненавидела эту клетку сильнее всего на свете – сильнее побоев, унижений. Но она не плакала. Никогда не плакала. Да она и не умела.

Вонь в подвале стояла ужасающая; унитазом служило ведро, которое разрешат опорожнить, лишь когда пленников выпустят. И кто знает, когда это произойдет?

Однако хуже, чем вонь, был слабый, но непрекращающийся скрежет коготков, который начинал доноситься со всех сторон спустя считаные минуты после того, как щелкал замок. Она поняла, что это за звуки, как только почувствовала щекочущее прикосновение маленьких твердых лапок на своих ногах, а то и на животе, если решалась прилечь. Поначалу, чтобы отпугнуть их, она беспрестанно шевелилась и пыталась шуметь, но так уставала от этого, что проваливалась в сон, не обращая внимания на суету многочисленных непрошеных гостей. Несмотря на непроглядную темень, она по весу и по проворству лапок могла отличить мышей от крыс. Крысы были более опасны – одна ее уже укусила.

Она прижала к себе Тома, стараясь хоть чуточку его согреть и успокоить. Ей и самой надо бы успокоиться, но как это возможно здесь, в подвале?

Мыши сновали по ее ногам. Дернувшись от отвращения, она услышала писк придавленной к стене твари. Сверху доносилась музыка, такая громкая, что от басов вибрировали прутья клетки.

Она закрыла глаза, пытаясь оживить в воображении хоть какое-нибудь приятное воспоминание: тепло, темно-голубое море омывает золотой песок, вода в нем теплая и нежная, как солнечный свет, который окутывает тебя, когда выходишь на берег. Но у нее никак не получалось: она не могла представить ни песчаного пляжа, ни сада с яркими цветами, ни светло-зеленого леса, в котором так прохладно летом. Когда она закрывала глаза, то видела лишь темноту, изредка прорезаемую далекими красными вспышками; до ее слуха доносилось неясное бормотание и плач – ее охватывал ужас.

Она то засыпала, то просыпалась, уже не обращая внимания на возню мышей и крыс. Потеряла счет времени и не могла определить, сколько часов пробыла в подвале, прежде чем услышала доносившийся сверху шум. Музыка давно смолкла, и в тишине было слышно попискивание мышей и дыхание Тома. Ей почудилось, будто она различила звук остановившегося возле дома автомобиля. Голоса. Еще один автомобиль. Затем она услышала шаги над головой. Ругань и проклятия.

Внезапно наверху началось нечто невообразимое: кто-то изо всей силы колотил в дверь дубинкой, затем раздался треск, хруст и входная дверь, поддавшись напору, открылась. Том проснулся и тихонько хныкал у нее на руках.

Раздался крик, потом послышался топот, словно дюжина ног забегала по полу. Потом наступила тишина, которая длилась, как ей показалось, целую вечность; наконец она услышала треск, замок из двери подвала выбили одним ударом. Слабый свет пробился в распахнувшуюся дверь – лампочки в подвале не было. Голоса звучали все ближе. Яркий луч фонаря шарил по подвалу, подбираясь к ней, и она прикрыла глаза рукой. Луч осветил ее, и незнакомый голос воскликнул: «О боже! Боже мой!»

1

Мэгги Форрест всегда плохо спала, и, неожиданно вынырнув из сна в предрассветном майском сумраке, она не удивилась тому, что ее разбудили какие-то голоса. Хотя откуда бы им взяться? Она отлично помнила, что, перед тем как отправиться спать, убедилась: все окна в доме надежно заперты.

Любой, самый легкий шум способен был разбудить Мэгги: сосед, отъезжая на работу в утреннюю смену, хлопнул дверцей автомобиля, первый трамвай прогрохотал по мосту, залаяла соседская собака, тихонько треснула рассыхающаяся деревянная панель, включился мотор холодильника… Мэгги просыпалась в холодном поту, сердце безумно колотилось, дыхание с трудом вырывалось из груди, будто она не спала, а тонула. Ей снился один и тот же кошмар: человек, которого она называла «мистер Боунс», постукивая тросточкой по мостовой, прогуливается взад-вперед по Хилл-стрит… кто-то сопит и возится у входной двери, а вдалеке, приглушенные расстоянием, раздаются крики избиваемого ребенка.

Все оттого, что последние деньки выдались – врагу не пожелаешь, успокаивала себя Мэгги, пытаясь снять нервное напряжение. Но тут вновь расслышала голоса, один из них громкий, мужской.

Мэгги встала с кровати и подошла к окну. Хилл-стрит пролегала по склону широкой долины, дом Мэгги располагался чуть выше железнодорожного моста, на восточной стороне улицы. Палисадники здесь так густо заросли кустарником и невысокими деревьями, что с улицы не сразу разглядишь спрятавшийся за ними нужный дом.

Из окна спальни Мэгги отлично просматривались дома на западной стороне Хилл-стрит и лоскутный ландшафт за ними: здания, хозяйственные постройки, разветвляющиеся дороги, складские помещения, фабричные трубы, поля, простирающиеся до самых Пеннинских гор. Бывали дни, когда Мэгги часами просиживала, любуясь открывающимся видом и размышляя над странной цепью событий, приведших ее сюда. Сейчас, перед наступлением рассвета, в размытом свете уходящего вдаль ожерелья уличных фонарей улица и дома на ней выглядели призрачными, словно ненастоящими. Она напряженно вслушивалась в тишину, но город еще не проснулся.

Мэгги стояла у окна и смотрела через дорогу. Она готова была поклясться, что в прихожей дома, где живет Люси, горит свет. Снова услышав раздраженный мужской голос, Мэгги поняла, что оправдываются ее самые недобрые предчувствия.

Голос принадлежал Терри, он кричал на Люси. Что именно – Мэгги не разобрала. Зато она услышала женский вопль, звон разбитого стекла и глухой удар.

Люси.

Мэгги, очнувшись от сковавшего ее оцепенения, потянулась к телефону и трясущейся рукой набрала номер 999.

Констебль-стажер Джанет Тейлор стояла рядом с патрульной машиной с подветренной стороны и, прикрыв глаза козырьком ладони и стараясь не вдыхать глубоко, смотрела, как горит серебристый БМВ. Рядом разглядывал пожар ее напарник, Деннис Морриси. Несколько зевак украдкой наблюдали за происшествием из окон своих спален, больше никого это событие не взволновало. Пылающие автомобили в этом районе города ни для кого не были диковиной, особенно в четыре часа утра.

В предрассветной мгле к небу поднимались черные клубы дыма, извивалось красно-оранжевое пламя с голубыми и зелеными сполохами в глубине, иногда оттуда вырывались, разбрызгивая искры, длинные фиолетовые языки. Даже стоя с подветренной стороны, Джанет ощущала пронзительно-резкие запахи горелой резины и пластика. Головная боль ей обеспечена, а в качестве бонуса форма и волосы несколько дней будут благоухать этим смрадом.

К констеблям подошел старший пожарный, Гэри Каллен, и, словно бы не замечая Джанет, по-приятельски заговорил с Деннисом:

– Догадываешься, чьих рук дело?

– Да угонщики подожгли. – Деннис указал подбородком на машину. – Мы проверили номерные знаки. Украдена из респектабельного района Хитон-Мур в Манчестере. Об угоне заявили этим вечером.

– А почему машина здесь-то оказалась?

– Откуда я знаю? Может, по делу приехали, за наркотиками, скажем, а им кто-то отомстил или просто решил дать выход своим чувствам. Но это уж пусть выясняют парни, которые выше нас по должности. Им платят за то, что у них в головах мозги. А мы, считай, свое дело сделали. Ну как, все в порядке?

– Все под контролем. Представляешь, если в багажнике окажется тело?

Деннис рассмеялся:

– Одно могу сказать: сейчас оно уже хорошо прожарено. Постой-ка, кажется, это наша рация надрывается… Ну точно.

Джанет направилась к машине.

– Я отвечу, – бросила она через плечо.

– Диспетчер вызывает триста пятьдесят четвертый экипаж. Триста пятьдесят четвертый, ответьте, пожалуйста. Прием.

Джанет нажала на кнопку:

– Триста пятьдесят четвертый слушает. Прием.

– Поступило сообщение о семейной ссоре на Хилл-стрит, тридцать пять. Повторяю: Хилл-стрит, тридцать пять. Можете проверить? Прием.

Господи, подумала Джанет, проклятая бытовуха! Ни один полицейский не обрадуется такому вызову, да еще в такую рань.

– Мы займемся, – вздохнув, ответила она и глянула на часы. – Будем там через три минуты.

Она окликнула Денниса, в ответ он поднял руку – попросил дать ему возможность договорить с Гэри.

Когда Деннис возвращался к патрульной машине, оба они хохотали.

– Рассказал ему свою любимую хохму? – спросила Джанет, садясь за руль.

– Какую еще хохму? – удивился Деннис, взглянув на нее с невинностью во взоре.

Джанет завела мотор и на полной скорости рванула в направлении нужной улицы.

– Не притворяйся; о блондинке, которая делала свой первый минет.

– Не пойму, о чем это ты.

– Я слышала, как ты рассказывал эту милую историю тому новичку в участке, а ведь парень еще ни разу не брился. Оставил бы ты его в покое, дай ему возможность самому составить мнение о женщинах, Ден, вместо того чтобы отравлять пошлятиной его юные мозги.

Центробежная сила едва не столкнула их с дороги: Джанет слишком круто вошла в поворот в начале Хилл-стрит. Деннис изо всех сил вцепился в приборную доску:

– Боже милостивый! Женщина за рулем! Это не шуточки. А как у тебя вообще с чувством юмора?

Джанет, усмехаясь про себя, медленно двигалась вдоль тротуара, пытаясь разглядеть номера домов на Хилл-стрит.

– Да ты достала! Меня мутит уже! – вспылил вдруг Деннис.

– От чего это? От моей манеры водить машину?

– И от этого тоже! Что ты ко мне привязалась? Теперь уж и не заикнись о том, что у каждого мужика на уме?

– Не стоит, если вместо головы у него канализационный коллектор. Это же грязь, пойми. Ты не меняешься, Ден. А мы должны становиться лучше или придем к тому же концу, что и динозавры. Давай сменим тему, поговорим о родинке.

– О какой еще родинке?

– О той, что у тебя на щеке, возле носа. Из нее волосы торчат.

Деннис поводил рукой по щеке:

– Ну и что такого?

– На твоем месте я бы обязательно сходила к врачу. Рак кожи – это не шуточки… Ага, вот и дом тридцать пять. Приехали.

Она вырулила на обочину и остановилась возле приземистого дома из красного кирпича и песчаника. На этой стороне улицы, перемежаемые пустовавшими земельными участками, стояли в ряд магазины и мастерские. Дом под шиферной крышей был ненамного больше загородного коттеджа; перед входом разбит сад, отделенный от улицы низким забором; к правой стене дома пристроен современный гараж. Звуков ссоры из дома не доносилось.

– В прихожей горит свет, – заметила Джанет. – Давай заглянем.

Все еще ощупывая пальцами родинку, Деннис что-то пробурчал. Джанет посчитала это согласием. Она первой вышла из машины и двинулась по тропинке, уверенная, что напарник плетется следом. Сад сильно зарос, и, чтобы пробраться к дому, надо было приложить немало усилий, наклоняясь, раздвигая ветки, обходя кустарники. Адреналин, уже попавший в ее кровь, заставил Джанет насторожиться: решение бытовых конфликтов обычно требует от полицейских повышенной бдительности. Никогда не угадаешь, что тебя ждет. Бывает, с риском для внешности и здоровья оттаскиваешь рассвирепевшего супруга от жены, а спасенная тобою женщина внезапно переходит в атаку и начинает дубасить тебя скалкой.

Джанет остановилась возле двери. В тишине слышалось лишь хриплое дыхание Денниса за спиной. Было еще слишком рано даже для тех несчастных, кто начинает работать ни свет ни заря, а большинство гуляк-полуночников успели расползтись по домам. Где-то в отдалении защебетали первые птицы. Воробьи, наверное, подумала Джанет, мышки с крылышками.

Не обнаружив дверного звонка, Джанет постучала в дверь.

Ни звука, ни шороха.

Она постучала сильнее. Стук эхом прокатился по сонной улице. И снова никакого ответа.

Тогда Джанет, опустившись на колени, заглянула в щель почтового ящика. Приглядевшись, она рассмотрела тело, лежащее на полу у лестницы. Кажется, женщина… Что ж, значит, у них появилась возможность проникнуть в дом без всяких санкций.

– Попробуй открыть дверь, – сказала она Деннису.

Он налег на ручку. Заперто. Жестом попросив Джанет отступить в сторону, он уперся в дверь плечом.

Ничего не получится, подумала она. Вот если отойти назад и попробовать выбить дверь ногой… Но Деннис не зря был форвардом второй линии нападения в команде регби и в свое время здорово натренировал плечи, используя их против разных недоумков, так что после первой же атаки дверь с треском распахнулась и Деннис, словно пушечное ядро влетев в прихожую, едва успел схватиться за стойку перил, иначе споткнулся бы о тело.

Джанет ринулась за ним, но в дом вошла твердой походкой, приличествующей копу при исполнении. Поплотнее закрыла за собой дверь и опустилась на колени перед распростертой на полу женщиной, пытаясь нащупать пульс. Мертва? Потеряла сознание? Пол-лица у нее было залито кровью, и все же пульс Джанет уловила – слабый, но четкий.

– О господи! – с облегчением пробормотала Джанет. – Ден? Ты в порядке?

– Что мне сделается? Позаботься о ней, а я осмотрю дом. – Деннис зашагал вверх по лестнице.

На этот раз Джанет не обиделась на то, что ей дали задание, или на то, что Деннис, не раздумывая, счел оказание помощи раненому женской работой, в то время как он, мужчина, отправился добывать себе славу. Джанет искренне волновалась за судьбу лежащей перед ней жертвы, а потому решила следовать намеченному Деннисом плану.

Ну и подонок,подумала она, имея в виду того, кто ударил женщину.

– Все в порядке, милая, – вслух произнесла она, впрочем, совсем неуверенная, что женщина ее слышит. – Сейчас приедет «скорая». Держись.

Джанет пригляделась: кровь на лице женщины сочилась из глубокого пореза над левым ухом, вокруг носа и губ темнело еще несколько небольших кровавых пятен, видимо, следы ударов кулаком. Рядом с бесчувственным телом валялись разбросанные в беспорядке нарциссы и разбитая стеклянная ваза, а по ковру растеклось большое влажное пятно. Джанет отстегнула от пояса рацию и вызвала «скорую помощь». Ей повезло, на Хилл-стрит устройство сработало. Переносные рации, работающие в УКВ-диапазоне, были менее надежны, чем работающие в FM-диапазоне переговорные устройства в патрульных машинах – полицейские жаловались, что связь часто пропадает, а в многочисленных мертвых зонах ее и вовсе нет.

Деннис, покачивая головой, спустился вниз.

– Нигде не обнаружил этого скота, – сказал он, передавая Джанет одеяло, подушку и полотенце. Кивнув в сторону женщины, добавил: – Это для нее.

Джанет осторожно подложила подушку под голову женщины, накрыла ее одеялом и прижала полотенце к ране. Да, подумала она, вот уж не ожидала подобной заботы от нашего Дена.

– Как думаешь, может, он из тюрьмы сбежал? – спросила она.

– Не знаю. Посмотрю в задней части дома. А ты побудь здесь до приезда «скорой».

Прежде чем Джанет успела ответить, Деннис уже скрылся. Не прошло и минуты, как она услышала его крик:

– Джанет, иди сюда скорее! Тут есть на что посмотреть!

Заинтригованная Джанет взглянула на женщину. Кровотечение прекратилось, и сидеть возле нее смысла не было, но все же Джанет с большой неохотой оставляла несчастную одну.

– Джанет! – снова позвал Деннис. – Быстрее!

Она бросила последний взгляд на распростертое на полу тело и пошла в заднюю часть дома. В кухне было темно.

– Спускайся сюда.

Она не видела Денниса; его голос звучал откуда-то снизу. Справа от Джанет виднелась раскрытая дверь, за которой три ступеньки вели вниз на площадку, освещенную голой лампочкой. Там находилась еще одна дверь, по всей вероятности, в гараж, а ступени спускались дальше, в подвал.

Деннис стоял в самом низу, на площадке перед третьей дверью, к которой был прикреплен постер с фотографией голой женщины. Она лежала на спине на роскошной кровати, с широко раскинутыми ногами, глядела на зрителя поверх пышных грудей, манящей улыбкой приглашая его заняться любовью. Деннис с широченной усмешкой стоял перед постером.

– Придурок! – злобно прошипела Джанет.

– Где же твое чувство юмора?

– Да это же не смешно.

– Неужели? А как тогда?

– Не знаю. – Джанет заметила пробивавшийся в щелки свет, слабый, дрожащий и мигающий, как лампочка с плохим контактом. А еще из-под двери доносился необычный запах. – Чем это пахнет? – спросила она.

– Откуда мне знать? Сыростью, затхлостью? А может, там канализация течет?

Но Джанет почудился трупный смрад, дух тления, смешанный с дымом ароматических сандаловых палочек. Ее передернуло.

– Ну что, попробуем войти? – спросила она почему-то шепотом.

– Давай, – кивнул Деннис.

Джанет шла впереди, последние несколько шагов перед дверью она сделала на цыпочках. Адреналин бешено клокотал в ее крови. Оказавшись наконец у двери, Джанет толкнула ее и подергала. Заперто. Она отошла в сторону, и Деннис использовал в качестве ключа свою ногу. Замок вылетел вместе с кусками дерева, и дверь широко распахнулась. Деннис, стоя сбоку от дверного проема, склонился в шутовском джентльменском поклоне и произнес:

– Только после вас!

Джанет шагнула в подвал. Деннис – следом, почти упираясь ей в спину.

У нее едва хватило времени на то, чтобы осознать первое впечатление от маленького помещения, в которое она попала: зеркала; десятки горящих свечей вокруг брошенного на пол матраца; девушка на матраце, нагая и связанная; что-то желтое вокруг ее шеи; ужасный запах, который курящиеся благовония делали еще более несносным, – пахло так, словно рядом с протухшей коровьей тушей произошел разрыв канализационной трубы; примитивные рисунки углем на белой стене – это запечатлелось в ее памяти перед тем, как все произошло.

Он появился откуда-то из-за их спин, вернее, из темного угла подвала. Деннис повернулся, чтобы встретить его, нащупывая висевшую на боку полицейскую дубинку, но было слишком поздно. Первый удар мачете пришелся ему по щеке и раскроил ее от глаза до губ. Прежде чем Деннис успел протянуть руку и отереть кровь или понять причину внезапно пронзившей щеку боли, нападавший ударил его снова – на этот раз удар пришелся сбоку по шее. Деннис, издав булькающий горловой звук и широко раскрыв глаза, рухнул на колени. Теплая кровь обильной струей залила лицо Джанет и забрызгала побеленные стены со странными рисунками. Густой запах крови вызвал у нее приступ тошноты.

Времени думать не было. В таких случаях времени всегда не бывает. Джанет понимала, что ничем не может помочь Деннису. Пока не может. Перед ней стоял мужчина с ножом, и ей предстояло с ним разобраться. Держись, Деннис, молча взмолилась она. Держись.

Нападавший чуть помедлил, намереваясь, очевидно, нанести Деннису еще один удар, не уверенный, покончил он с ним или нет, потому Джанет успела выхватить из чехла дубинку. Когда мужчина сделал первый выпад в ее сторону, она сумела, схватившись за боковую рукоять, прикрыть дубинкой руку, искренне удивив противника своим проворством: он-то был убежден, что лезвие войдет в плоть, а оно наткнулось на прочную дубинку.

Он раскрылся – это как раз и было нужно Джанет. Сейчас пригодились и изнурительные тренировки, и отработка приемов. Увернувшись, она нанесла ему удар в висок. Закатив глаза, он отшатнулся к стене, но остался стоять на ногах. Подойдя ближе, она ударила его по запястью руки, сжимавшей нож, услышала, как что-то хрустнуло. Нападавший закричал, и мачете со звоном упало на пол. Джанет пинком отшвырнула нож в угол, ухватила дубинку обеими руками, замахнулась и еще раз нанесла ему боковой удар в голову. Он попытался дотянуться до мачете, но она, собрав все имеющиеся силы, двинула ему по затылку, затем по щеке и еще раз – в основание черепа. Мужчина, стоя на коленях, зарычал от бешенства и обрушил на нее поток грязных оскорблений, на которые она ответила ударом, раскроившим ему висок. Он отлетел к стене, сполз вниз, прочертив разбитым затылком долгий кровавый след, и остался лежать на полу, раскинув ноги. В углу рта показалась кровавая пена. Джанет нанесла для верности еще один удар по голове, достала наручники и приковала его к трубе, проложенной внизу стены. Он зарычал и заерзал, за что дубинка еще раз обрушилась на его голову. Когда он затих, она подошла к Деннису.

Его тело все еще подергивалось, но кровотечение из ран становилось все слабее. Джанет изо всех сил напрягала память, стараясь вспомнить методы оказания первой помощи, которые изучали на занятиях. Она плотно прижала носовой платок к перерезанной артерии, пытаясь хоть как-то соединить перерубленные концы. Попыталась связаться по рации с диспетчером – офицеру полиции срочно нужна помощь. Но единственное, что она слышала, – это помехи. Мертвая зона. Оставалось только сидеть и ждать приезда «скорой». После пережитого Джанет обессилела – не могла пошевелиться, да и как оставить Денниса в таком состоянии?

Джанет сидела, скрестив ноги, уложив голову Денниса на колени. Она убаюкивала его, нашептывала ему в ухо разные глупости. «Скорая» вот-вот приедет, убеждала она его. С тобой все будет в порядке, вот увидишь. Но как ни старалась она как можно сильнее зажимать рану носовым платком, кровь Денниса пропитала ее форму. Пальцы, живот, бедра ощущали ее теплоту. Пожалуйста, Деннис, молила она, ну пожалуйста, держись.

Над домом Люси Мэгги увидела новорожденный серебряный серп, который, будто драгоценная оковка, светился по краю темной поверхности старой луны. Старая луна в руках новой луны.Дурное предзнаменование. Моряки верили, что такое зрелище на небе предвещает шторм и многочисленные человеческие жертвы. Мэгги била дрожь. Она не была суеверной, но в этой картине было нечто, вызывающее озноб, будто она загляделась на небо вместе с далекими предками, которые искали в фазах луны страшные предзнаменования и предсказания будущего.

Скользнув взглядом ниже, она увидела подъехавший полицейский автомобиль, услышала, как женщина-коп стучала и обращалась через дверь к ее соседям, затем ее напарник высадил дверь плечом.

Минут пять, может, десять Мэгги напряженно вслушивалась в тишину, но вот из соседского дома донесся пронзительный душераздирающий вопль. Или ей это просто померещилось? Небо к тому времени поголубело, и начал распеваться предрассветный птичий хор. А вдруг это кричала птица? Но нет, Мэгги знала, такой страшный и безутешный крик не может издать ни одна птица, даже полярная гагара, живущая на озере, или кроншнеп, обитающий в поросшем вереском торфянике.

Мэгги, не переставая наблюдать, рассеянно потерла затылок. Через несколько секунд подъехала «скорая помощь». Следом за ней еще один полицейский автомобиль. Затем прибыли спасатели. Команда «скорой помощи» оставила входную дверь открытой, и Мэгги было видно, как они стояли на коленях вокруг прикрытого желто-коричневым одеялом тела, лежавшего на полу в прихожей. Уложив тело на каталку, они повезли его по тропинке к машине, задние двери которой были уже открыты в ожидании пострадавшего. Мэгги не могла рассмотреть, кто именно лежал на носилках, но ей показалось, что по белой подушке разметались угольно-черные волосы Люси.

Итак, случилось то, чего она боялась. В задумчивости Мэгги грызла ноготь большого пальца. Могла ли она это предотвратить? Она подозревала неладное, но могла ли что-нибудь сделать?

Следующим на место происшествия прибыл офицер полиции в штатском, а вскоре за ним – пять или шесть мужчин, которые, перед тем как войти в дом, облачились в одноразовые белые комбинезоны. Копы натянули бело-голубую ленту перед входом, заблокировав большую часть тротуара и автобусную остановку. На прилегающей к дому номер тридцать пять полосе движения стояли полицейские автомобили и машины «скорой помощи», вполовину сузив транспортный поток, идущий по Хилл-стрит.

Господи, как бы узнать, что там произошло! Раз собралось столько полицейских, значит, что-то действительно серьезное? Неужели Люси мертва? Неужто Терри все-таки убил ее? Видимо, так и есть, иначе с чего бы они засуетились?

Скоро совсем рассвело. Когда медики выкатывали вторые носилки, первый утренний автобус, проезжая по Хилл-стрит, загородил от Мэгги дом напротив. Пассажиры автобуса, как по команде, повернули головы; те, кто сидели у окон, выходивших на ее сторону, вскочили со своих мест, жадно пялясь на место происшествия, и она так и не успела разглядеть, кто лежал на носилках. Автобус проехал, и Мэгги увидела двух полисменов, которые установили носилки в машину, сели туда и захлопнули двери.

Затем какая-то сгорбленная фигура, закутанная в одеяло – с обеих сторон ее поддерживали полицейские в форме, – проковыляла по дорожке. Вроде бы женщина, решила Мэгги, заметив краем глаза аккуратно подстриженную темноволосую голову. Но постойте, кажется, под одеялом виднеется темно-синяя форма. Женщина-полицейский.Да что же там такое случилось, если в дом она вошла уверенной походкой, а обратно ее выводят под руки? У Мэгги перехватило дыхание.

Вероятно, произошло что-то настолько серьезное и страшное, чего Мэгги – а она-то считала, что знает о семейных конфликтах всё – и представить себе не могла. На Хилл-стрит продолжали прибывать полицейские машины – не меньше полудюжины, – некоторые без специальной маркировки. Сухощавый человек с коротко стриженными темными волосами вылез из голубого «рено» и по-хозяйски прошел в дом. Другой мужчина, шедший следом за ним, показался Мэгги врачом, в руке он нес черный чемоданчик. Люди уже спешили на работу, открывали гаражи или ожидали автобуса на временной остановке – указатель установили работники автобусного парка. Прохожие маленькими группками собирались возле тридцать пятого дома, но тут же появлялись констебли и просили их разойтись.

Мэгги посмотрела на часы: половина седьмого. Она два с половиной часа простояла у окна на коленях, даже не заметив, как пролетело время. Когда она вставала, коленные суставы громко хрустнули, а на коже Мэгги обнаружила глубокие крестообразные вмятины, оставленные толстыми нитями основы ковра.

Суета возле дома Люси постепенно стихла, лишь изредка полицейские входили и выходили, останавливаясь на тротуаре, чтобы перекурить; они качали головами и тихо переговаривались. Беспорядочно припаркованные автомобили продолжали мешать движению.

Мэгги, усталая и растерянная, надела джинсы и футболку и спустилась вниз приготовить себе чай и несколько тостов. Наливая воду в чайник, она обратила внимание, как дрожит ее рука. Копы обязательно захотят поговорить с ней, в этом нет никаких сомнений. И когда они придут, что она должна будет им рассказать?