Текст книги "За гранью"

Автор книги: Питер Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

20

Человека, который так же сильно, как я, не любит больницы, еще поискать, размышлял Бэнкс, шагая по коридору в отдельную палату Мэгги Форрест, и надо же, за последние две недели я провел в Центральной больнице уйму времени.

– Ой, это вы! – обрадовалась Мэгги, когда он, постучавшись, приоткрыл дверь.

Мэгги, как заметил Бэнкс, избегала встречаться с ним взглядом и предпочитала смотреть в стену. Повязка, почти закрывающая лоб, поддерживала тампон, наложенный на затылок. Рана оказалась сложной, и после обработки потребовалось наложить несколько швов. Мэгги потеряла много крови. Когда полицейские ворвались в спальню дома Эвереттов, подушка под ее головой промокла насквозь. По словам лечащего врача, теперь Мэгги была вне опасности и вопрос о ее выписке должен решиться в самое ближайшее время. Усилия медиков в основном были сосредоточены на купировании отсроченного шока. Глядя на Мэгги, Бэнкс вспомнил, как недавно впервые увидел на больничной койке Люси Пэйн: один глаз закрыт повязкой, другой внимательно оценивает ситуацию, черные волосы разметались по белой подушке.

– И это все благодарности, что я заслужил? – спросил Бэнкс в ответ на ее улыбку.

– Благодарности?

– Да, за то, что ворвался к вам в дом во главе отряда легкой кавалерии. Должен признаться, это была моя идея. Я, конечно, только выполнял свою работу, но люди иногда чувствуют необходимость выразить личную признательность. Не беспокойтесь, на чаевые или что-нибудь в этом роде я не рассчитываю.

– У вас, насколько я понимаю, не возникает никаких затруднений, когда нужно изобразить легкомысленного и даже невоспитанного человека.

Бэнкс подвинул стул и сел рядом с кроватью:

– Это совсем не так легко, как вам кажется. Как вы себя чувствуете?

– Отлично.

– Нет, правда?

– Со мной все в порядке. Немного болит.

– Неудивительно.

– Так это действительно были вы?

– Действительно был – где?

Мэгги в первый раз встретилась с ним глазами. Ее взгляд немного расплывался: действовали лекарства, но он разглядел боль, смущение и еще что-то, не поддающееся определению.

– Там, в дверях спальни. Вы спасли меня.

Откинувшись на спинку стула, Бэнкс вздохнул:

– Я виню себя за то, что мне потребовалось столько времени, чтобы догадаться, – ответил он. – У меня в руках были все части головоломки, надо было сложить их уже давно, а не после того как парни из СОКО нашли видеокамеру в пруду возле Хилл-стрит. Должно быть, Люси утопила ее там в последний уик-энд.

– Я иногда ходила на этот пруд посидеть на берегу, подумать, покормить уток. – Мэгги снова устремила взгляд на стену, но через несколько мгновений взглянула на Бэнкса. – Это не ваша вина. Вы ведь не способны читать чужие мысли.

– А люди-то надеются, что способен. Но к данному случаю это не имеет отношения. Мы с самого начала подозревали, что где-то должна быть камера и пленки, знали, что расстаться с пленками Люси будет нелегко. Вы единственный близкий ей человек, и она была у вас в гостях за день до семейного скандала.

– Но она же не могла знать, что случится этот скандал.

– Не могла. Но Люси понимала, что дело идет к концу. Она готовилась к тому, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля, потому ей срочно надо было спрятать видео в безопасном месте. Ну и где записи?

– На чердаке, – ответила Мэгги. – Она знала, что я туда никогда не поднимаюсь.

– И была уверена, что сможет без труда до них добраться. А поскольку вы единственная, кто мог предоставить ей приют, надо было раньше догадаться, что она этим воспользуется. Мы поговорили с вашими соседями, и, когда мать Клэр сказала нам, что вы только что вошли в дом, а другая соседка вспомнила, что два дня назад видела молодую женщину, которая стучалась в дверь черного хода, картинка сложилась.

– Вы, должно быть, считаете, что я поступила как круглая дура.

– Ну зачем же сразу дура, вы повели себя наивно, возможно, не совсем умно.

– Люси казалась такой…

– …несчастной? Настоящей жертвой?

– Да. Я хотелаей верить, мне это было просто необходимо. Может быть, так же, как и ей. Не знаю.

Бэнкс понимающе кивнул:

– Она хорошо справилась со своей ролью. Ей это было нетрудно, поскольку она действительно долго была жертвой.

– Что вы имеете в виду?

Бэнкс рассказал ей об «Олдертхорпской семерке», а потом об убийстве Кэтлин Мюррей. Когда он закончил, Мэгги с белым как бумага лицом, прерывисто дыша, не шелохнувшись, смотрела в потолок. Минуты тянулись бесконечно, пока она наконец не заговорила:

– Так она убила двоюродную сестру, когда ей было всего двенадцать лет?

– Да. Собственно, поэтому мы и решили выяснить степень ее участия в событиях в доме на Хилл-стрит. В конце концов у нас появились косвенные улики, указывающие, что она не тот человек, за которого себя выдает.

– Но ведь у многих людей было ужасное детство, – сказала Мэгги; бледность сошла с ее лица, и оно даже чуть порозовело. – Возможно, не столь жуткое, как у нее, но они же не становятся убийцами. Почему так случилось с Люси?

– К сожалению, я не знаю ответа, – ответил Бэнкс. – Терри Пэйн был насильником, когда они встретились, а Люси уже убила Кэтлин. Так или иначе, но эти люди, соединившись, раскрыли самые темные стороны своей натуры. Почему так получилось, мы не знаем. Да, похоже, никогда и не узнаем.

– А если бы они не встретились?

Бэнкс пожал плечами:

– Ничего бы этого не случилось. Терри в конце концов был бы пойман и сел в тюрьму за изнасилования, ну а Люси вышла бы замуж за приличного молодого человека, нарожала бы ему детей и стала работать менеджером в банке. Кто знает?

– Она рассказала, что это онаубивала девушек, у Терри не хватало на это духу.

– Понятно, у нее уже был опыт.

– Сказала, что убивала из добрых побуждений.

– Возможно, так оно и было. Или с целью самозащиты. Или из ревности. Нормальные люди не в состоянии понять ее мотивы.

– Люси рассказала, как они с Терри познакомились. Он ее изнасиловал, представляете?! Или пытался. Ну а потом она… изнасиловала его так же, как он изнасиловал ее.

Бэнкс пожалел, что в больнице запрещается курить. Сейчас бы сигарету!..

– Мэгги, я не берусь истолковывать извивы человеческой психики. Я полисмен и, хотя чаще сталкиваюсь с отрицательными сторонами человеческой натуры, вряд ли знаю что-то, чего не знаете вы… Для человека с таким прошлым, как у Люси, – с ее-то детским опытом, да еще с такими сексуальными наклонностями, – Теренс Пэйн, вероятно, был чем-то вроде котенка.

– Люси пыталась объяснить: рождаются же овцы с пятью ногами, вот и она не такая, как все.

Бэнкс мысленно представил себе пятиногую овцу и как будто снова оказался в детстве. В те годы передвижные ярмарки, разъезжавшие повсюду весной, на Пасху, и осенью, привозили аттракционы и давали представления на отведенных для этого площадках. В специальных палатках можно было метнуть увесистый дротик в игральную карту или выстрелить в жестяную фигурку из духового ружья и, если повезет, получить приз: золотую рыбку, плавающую в пластиковом мешке с водой. Ярмарочные площадки были залиты морем света, заполнены толпами людей, там звучала громкая музыка. На ярмарке демонстрировали разные диковины; заплатив шестипенсовик, ты мог посмотреть на даму с бородой, человека-слона, женщину-паука… Что-то подобное Бэнкс видел позже в известном фильме Тода Броунинга. [36]36
  Броунинг Тод (1880–1962) – американский актер, режиссер и сценарист, один из основоположников жанра фильмов ужасов. Фильм «Уродцы» – мелодрама, в которой люди с физическими отклонениями играют вместе с «нормальными» актерами.


[Закрыть]А в другой палатке были расставлены сосуды с формалином, где плавали ягненок с пятью ногами, котенок с рогами, щенок с двумя головами, теленок без глаз – такие создания могли возникнуть только в ночных кошмарах.

– Несмотря на то что случилось, – продолжила Мэгги, – вам не удастся превратить меня в циника. Вы считаете меня наивной, знаю, но, если понадобится выбирать, я, скорее, предпочту быть наивной, чем жестокой и недоверчивой.

– Вы по своей наивности едва не расстались с жизнью.

– Думаете, она убила бы меня, не подоспей вы на помощь?

– А вы сами как думаете?

– Не знаю. Люси… она тоже была жертвой. Она говорила, что не хочетменя убивать.

– Ох, Мэгги, вы бы послушали себя, когда во весь голос звали на помощь! Ведь она задушила по крайней мере семь девушек. Она убила бы вас без сожаления, поверьте. На вашем месте я бы вообще не думал о ней как о жертве.

– Слава богу, что каждый из нас на своем.

Бэнкс глубоко вздохнул:

– Вот и хорошо. Вы переедете с Хилл-стрит?

– Нет, думаю, что останусь. – Мэгги, поправляя повязку, скосила глаза в сторону Бэнкса. – А мне деваться некуда. К тому же нужно закончить эскизы. Еще я поняла, что нужна людям, которые не понаслышке знают, что такое насилие. Я могу выступать от их имени и меня слушают.

Бэнкс согласно кивнул. Он так не считал и подозревал, что публичная поддержка, оказанная Мэгги Люси Пэйн, значительно поколебала ее способность выступать от имени женщин, страдающих от домашнего насилия. А возможно, и нет. О публике только одно можно сказать с уверенностью – то, что ее суждения крайне переменчивы. Глядишь, Мэгги еще признают героиней.

– Вам надо отдохнуть, – сказал Бэнкс. – Я пришел сегодня, потому что хотел узнать, как вы себя чувствуете. Мы еще вызовем вас для подробной беседы, но позже. Спешить теперь некуда.

– Так, значит, все закончено?

Бэнкс посмотрел Мэгги в глаза. Бедная женщина, она страстно желает, чтобы все уже осталось позади, чтобы можно было обдумать случившееся и забыть, зажить прежней жизнью, работать, делать добрые дела…

– Ну, не считая того, что впереди судебный процесс, – ответил он.

– Судебный процесс? Но кого на нем собираются…

– Так вы ничего не слышали? Тогда понятно… вот черт!

– Меня накачали лекарствами, я ничего не знаю… В чем дело?

Бэнкс наклонился и положил руку ей на лоб:

– Мэгги, Люси Пэйн не умерла.

Мэгги отдернула голову, глаза ее расширились.

– Не умерла? Ничего не понимаю, я была уверена…

– Она выбросилась из окна, но при падении не разбилась насмерть. Дорожка в палисаднике проходит через густые заросли, и кусты смягчили удар. Люси упала спиной на край ступеньки и серьезно повредила позвоночник. Очень серьезно.

– И что это значит?

– Хирурги пока боятся делать прогнозы – ей предстоят серьезные исследования, – но предполагают, что она останется полностью парализованной.

– То есть ее ждет инвалидное кресло?

– Если она выживет.

Мэгги снова устремила пристальный взгляд в окно. Бэнкс заметил, что в ее глазах заблестели слезы.

– Так Люси все-таки оказалась в клетке.

Бэнкс встал. Ему было трудно понять сострадание, которое Мэгги испытывала к убийце девочек-подростков. Он не мог бы поручиться, что сумеет сдержаться и не наговорит лишнего, о чем впоследствии пожалеет. Он уже взялся за ручку двери, когда вдруг услышал:

– Инспектор Бэнкс!

Он обернулся:

– Да?

– Спасибо вам.

– У тебя все в порядке, милая?

– В полном. Чего это ты распереживался за меня, а? – спросила Джанет Тейлор.

– Да это я так, – смутился продавец. – Просто…

Джанет, не дослушав его объяснения, положила деньги на прилавок, схватила бутылку джина и вышла из магазина. С чего он вдруг решил проявить участие, злилась Джанет. Можно подумать, у нее вторая голова выросла или третья рука… Был субботний вечер, и Джанет еще не опомнилась от своего ареста и освобождения под залог. Однако неужели она так сильно изменилась со времени последнего посещения этого магазина?

Она поднялась в свою квартиру, расположенную над парикмахерской, открыла дверь и, войдя в прихожую, впервые заметила, как скверно пахнет в ее жилище. А какой беспорядок! Если долгое время живешь в подобной обстановке, просто перестаешь обращать на это внимание, но когда возвращаешься после даже недолгого отсутствия… Повсюду разбросаны грязные вещи, недопитый кофе в чашках покрылся плесенью, а растения на подоконнике засохли. Пахло застарелым потом, гниющей капустой и перегаром. И в значительной степени – она поняла это, повернув нос к своей подмышке, – источником неприятного запаха было ее тело.

Джанет подошла к зеркалу и не удивилась, увидев прилизанные безжизненные волосы и темные мешки под глазами. Она боялась засыпать, потому что стоило ей закрыть глаза, как события в подвале начинали с бешеной скоростью прокручиваться в мозгу. Заснуть на час или на два удавалось лишь после приема хорошей порции джина. Тогда она спала без сновидений, а вернее, впадала в беспамятство. Стоило ей пошевелиться, как воспоминания вновь вламывались в голову и на Джанет наваливалась депрессия.

Джанет не сильно беспокоилась о дальнейшей судьбе: голова была не тем занята. Черт с ними, пусть выгонят с работы, пусть хоть в тюрьму сажают – ей плевать, только бы избавили ее от страшных воспоминаний. Может, у них все же есть специальные приемы или лекарства, с помощью которых это можно сделать, или так бывает только в кино? И все-таки мне лучше, чем Люси Пэйн, утешала она себя. Всю жизнь в инвалидном кресле – подумать только! Но она заслужила. Джанет вспомнила Люси – в прихожей, с лужей крови вокруг разбитой головы, вспомнила, как переживала и беспокоилась из-за этой женщины, жертвы домашнего насилия. Джанет еще злилась на Денниса за его мужской шовинизм. Какая ерунда! Сейчас она отдала бы что угодно, лишь бы вернуть его к жизни, и была уверена, что даже вечность в инвалидном кресле – слишком мягкое наказание для Люси Пэйн.

Отвернувшись от зеркала, Джанет сорвала с себя одежду и швырнула ее на пол. Надо принять ванну, решила она. Может, станет получше. Налила себе хорошую порцию джина и с бокалом прошла в ванную комнату. Включив водонагреватель и открыв краны, она установила нужную температуру, и горячая вода, пузырясь и пенясь, стала быстро наполнять ванну. Джанет оглядела себя в зеркале, закрепленном на внутренней стороне двери. Груди уже начали обвисать, на животе образовались складочки. Раньше она тщательно следила за собой, раза три в неделю посещала полицейский тренажерный зал и бегала по утрам. Но та жизнь закончилась две недели назад. Одной порции точно не хватит, подумала Дженни и на минутку вышла, чтобы захватить бутылку. Она поставила джин на край ванны и погрузилась в воду – тело покрылось мелкими пузырьками воздуха. Если вымыться, размышляла Дженни, продавец винного магазина перестанет обращать на нее сочувственное внимание. Мешки под глазами так сразу не исчезнут, но она и этим займется. И обязательно нужно убраться в квартире.

Но можно иначе решить проблему – эта мысль пришла ей в голову, после того как она основательно приложилась к бокалу – в стенном шкафчике лежат бритвенные лезвия. Всего-то и нужно – встать и протянуть руку. Да и вода вполне подходящая, горячая. Боли она не почувствует, в этом Джанет была уверена. Провести лезвием по запястьям, опустить руки в воду… и начать медленно отплывать в океан сна, только в этом сне уже не будет кошмаров.

Лежа в ванной, Джанет почувствовала, как опускаются внезапно потяжелевшие веки… И вот она снова очутилась в том самом подвале с истекающим кровью Деннисом, а маньяк Пэйн надвигался на нее с мачете. Что она могла сделать в сложившейся ситуации? Это и есть главный вопрос, на который никто не может или не хочет ответить. Что она должна быладелать?

Джанет толчком вернулась в реальность, хватая ртом воздух, и вода показалось ей кровью. Потянулась за джином, рука дрогнула, и бутылка упала на пол, разлетевшись на мелкие осколки.

Вот черт!

Теперь нужно опять идти в магазин. Джанет потянула к себе коврик, постаралась вытряхнуть мелкие кусочки стекла и, опершись на руки, поднялась в ванне. Ступив на коврик, она качнулась, сделала шаг в сторону и сразу почувствовала, что в ступню вонзился осколок. Джанет поморщилась. Оставляя на полу тонкий кровавый след, она доковыляла до гостиной, села и вытащила из ступни два крупных осколка стекла. Плюхнувшись на пуфик перед туалетным столиком, она залила ранки перекисью водорода и чуть не закричала, однако резкая боль, постепенно ослабевая, превратилась в пульсирующую, а потом ступня онемела. Наложив повязку, она прошла в спальню, надела чистое белье, натянула на ноги носки толстой вязки.

Джанет решила, что должна выйти из квартиры на свежий воздух, и не только для того, чтобы побывать в винном магазине. Поездка на машине поможет стряхнуть наваждение – в открытые окна задувает ветер, звучит рок из приемника. А что если заглянуть к Энни Кэббот, единственной среди них, кто может называться настоящим копом? Или поехать за город, найти отель, где никто не знает, кто она и что она сделала, и остаться там на ночь, а то и на две? В общем, куда угодно, лишь бы подальше от этого мерзкого, вонючего места.

Джанет немного поколебалась, прежде чем взять ключи от машины. Ну что еще они могут ей сделать? Обвинить в оскорблении присяжных и в вождении автомобиля в нетрезвом виде? Да плевать на них, решила Джанет, торопливо шагая вниз по ступенькам и улыбаясь.

В тот же вечер, спустя три дня после того, как Люси Пэйн выбросилась из окна спальни Мэгги Форрест, Бэнкс в своей уютной гостиной с потолком цвета расплавленного сыра бри и стенами, выкрашенными в голубой цвет, слушал «Тайс». Навестив в больнице Мэгги Форрест, он впервые с начала расследования не вернулся к себе в кабинет и сейчас, забыв о нудной бумажной волоките, наслаждался оперой Массне. Бэнкс все еще не был уверен, останется он на работе или уйдет, потому решил, что надо отдохнуть и как следует все обдумать. У него накопились неиспользованные отпуска, он уже поговорил с начальством и просмотрел несколько рекламных брошюр бюро путешествий. Теперь дело было за малым – решить, куда, собственно, ехать.

В последние два дня он, стоя у окна своего кабинета и глядя на рыночную площадь, часто думал о Мэгги Форрест, о ее доброте, о непоколебимом чувстве сострадания и вот теперь опять вспомнил о ней. Люси Пэйн отправила Мэгги на больничную койку, чуть не задушила ее – хорошо, что подоспела полиция, – а Мэгги все еще считала Люси жертвой и оплакивала ее судьбу. Да кто она, в самом деле, недоумевал Бэнкс, святая или дура?

Когда он вспоминал о девушках, замученных, изнасилованных и убитых Люси и Терри Пэйн – о Келли Мэттьюс, Саманте Фостер, Мелиссе Хоррокс, Кимберли Майерс и Кате Павелик, – паралич казался ему слишком мягким наказанием, не соответствующим той боли, которую причинили эти нелюди. Но когда он вспоминал о бесчеловечных и исковерканных насилием детских годах Люси в Олдертхорпе, быстрая немучительная смерть казалась ему более подходящим для нее наказанием, чем вечное заключение в неподвижном теле.

Но что бы он ни думал о наказании для Люси Пэйн, судебное решение и приговор выносит не он. Самое лучшее для него – выбросить Люси Пэйн из головы, что, конечно, рано или поздно непременно произойдет. Она все равно останется где-то в глубинах его памяти – как и все они, и убийцы, и их жертвы, – но ее образ потускнеет, не будет мучить вопросами, на которые нет однозначных ответов.

Бэнкс постоянно возвращался мыслями к шестой жертве. У нее ведь было имя, и, если ее детство не было похоже на детство Люси Пэйн, кто-то любил ее, заботился, шептал слова утешения после привидевшегося страшного сна, успокаивал, когда она разбивала в кровь коленки. Надо запастись терпением. Судмедэксперты – мастера своего дела, когда-нибудь они непременно узнают, как звали убитую девушку.

Первый диск оперы подходил к концу, сейчас зазвучит его любимое «Размышление». Но только поплыли сладостные звуки, как неожиданно зазвонил телефон. Не стану снимать трубку, решил Бэнкс, мои служебные обязанности на сегодня закончились. Однако любопытство и на этот раз победило.

Голос Энни Кэббот был еле различим – слышались автомобильные гудки, сирены спецмашин, скрип тормозов, команды и приказы, выкрикиваемые повелительными голосами.

– Энни, да где ты, черт побери?

– На развязке на Рипон-роуд, чуть севернее Харрогита, – ответила Энни, старясь перекричать шум.

– Как тебя туда занесло?

Кто-то обратился к Энни, но Бэнкс не расслышал, о чем речь. Она резко и коротко ответила, после чего снова заговорила в трубку:

– Прости, тут настоящий хаос.

– В чем дело?

– Я думала, ты уже знаешь. Дженни Тейлор…

– Что с ней?

– Столкнулась лоб в лоб с другой машиной.

– Как она?

– Она мертва, Алан. Мертва.Пока не удается извлечь тело из машины, но понятно, что она погибла. В сумочке нашли мою карточку с номером телефона и позвонили.

– Господи боже мой! – Бэнкс словно окаменел. – Как это произошло?

– Пока не знаю подробностей, – ответила Энни. – Водитель автомобиля, который следовал прямо за ней, говорит, ему показалось, будто она, въехав на развязку, сильно увеличила скорость, вместо того чтобы сбросить ее, и врезалась в машину, совершавшую поворот. За рулем сидела мать, забравшая дочь из музыкальной школы.

– Боже! А с ними что?

– Мать в порядке. Порезы, ссадины. Только шок.

– А дочь?

– В критическом состоянии. Врачи «скорой» подозревают внутреннее кровотечение и не уверены, довезут ли ее до больницы. Девочка тоже еще в машине.

– Джанет была пьяна?

– Не знаю. Но, честно говоря, не удивлюсь, если окажется, что да. У нее была жуткая депрессия. Быть может, она пыталась совершить самоубийство. Если это так… то… – Голос Энни сорвался.

Бэнкс не дал ей продолжить:

– Энни, я знаю, что ты хочешь сказать, но, даже если она сделала это намеренно, твоей вины тут нет. Ты старалась провести непредвзятое расследование.

– Непредвзятое! Господи, Алан, да я из кожи вон лезла ради того, чтобы выказать ей свое сочувствие.

– Тем более. Это не твоя вина.

– Тебе легко говорить.

– Энни, она, вне всякого сомнения, была пьяна и не справилась с управлением.

– Наверное, ты прав. Не могу поверить, что Джанет, если она решила уйти из жизни, сознательно прихватила кого-то с собой. Пьяная она была или трезвая, самоубийство это или нет, случилось то, что случилось.

– Но ты не имеешь к этому никакого отношения.

– Да, это наше начальство опять играло в свои проклятые политиканские игры.

– Хочешь, я приеду к тебе?

– Нет. Я в порядке.

– Энни…

– Прости, мне надо ехать. Они переносят девочку в «скорую помощь».

Энни выключила телефон. Бэнкс, тяжело дыша, неподвижно стоял с зажатой в руке трубкой. Джанет Тейлор. Еще одна жертва семейства Пэйн.

Первый диск закончился, но у Бэнкса после новости, которую он только что услышал, пропало всякое желание слушать второй. Он плеснул в стакан «Лафройга», взял сигареты и пошел к своему месту над водопадом. Догорал закат. Он выпил за упокой души Джанет Тейлор и той, пока безымянной, мертвой девушки, закопанной в саду Пэйнов.

Не прошло и пяти минут, как он решил, что ему надо ехать к Энни, он долженехать к ней, хотя она отказалась от его помощи. Романтические отношения, предположим, закончились, но он обещал остаться ей другом и поддерживать ее. Если его помощь не нужна ей сейчас, то наверняка потребуется чуть позже. Он посмотрел на часы. За час, в худшем случае за час с небольшим, он доберется; если ехать побыстрее, удастся, наверно, отыскать ее в больнице.

Бэнкс вернулся в дом, поставил недопитый бокал с виски на журнальный столик и пошел за курткой. Не успел он просунуть руки в рукава, как телефон зазвонил снова. Уверенный, что это звонит Энни, чтобы сообщить ему последние новости, он ответил. Звонила Дженни Фуллер.

– Надеюсь, не помешала? – спросила она.

– Прости, я как раз уезжаю.

– О! Срочный вызов? Я просто подумала, может, мы встретимся, чтобы выпить – ведь все закончилось…

– Обязательно, Дженни. Только сейчас я не могу. Позвоню тебе позже, договорились?

– Вот история всей моей жизни.

– Прости. Я должен идти. Я позвоню. Даю слово.

По голосу Дженни Бэнкс понял, что она разочарована, и почувствовал себя бессердечной скотиной – она приложила немало сил, чтобы расследование успешно завершилось. Но сейчас он не хотел рассказывать ей, что произошло с Джанет Тейлор, да и отмечать окончание расследования был не в настроении.

Ведь все закончено,сказала Дженни. Бэнкс покачал головой: с этим он был не согласен. Чета Пэйн еще долго будет преследовать своих жертв. Замучены шесть молоденьких девушек, одна все еще не опознана, Кэтлин Мюррей убита девять лет назад. Констебль Деннис Морриси мертв. И вот теперь Джанет Тейлор погибла, а маленькая девочка серьезно ранена.

Бэнкс похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли ключи и сигареты, и зашагал в сгущающиеся вечерние сумерки.