Текст книги "За гранью"

Автор книги: Питер Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Ваше решение твердое?

– Да.

– Вы считаете, мне хотелось этого? – спросила Энни, вставая.

Джанет посмотрела на нее с улыбкой:

– Да нет, конечно, вы не хотели. Вы законопослушный гражданин, вам нравится поступать правильно, хотя вы, так же как и я, понимаете, что вся эта история дурно пахнет. Но вы все равно будете выполнять свою работу. Гнусную, проклятую работу. А вы знаете, я почти рада, что так произошло, рада оказаться в стороне. Подальше от проклятого лицемерия. Ну что ж, давайте, делайте свое дело.

– Джанет Тейлор, я задерживаю вас по подозрению в убийстве Теренса Пэйна. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы все поняли?

Когда Энни предложила встретиться, чтобы выпить где-нибудь, но только не в «Куинс армс», Бэнкс сразу все понял. Этот паб был для них чем-то вроде явки. Именно сюда они приходили после работы, чтобы посидеть и выпить. Предложив увидеться в облюбованном туристами пабе «Крысолов» на Касл-хилл, Энни давала Бэнксу знать, что у нее есть более серьезные новости, чем те, которыми они обмениваются каждый вечер. Или же она решила сменить обстановку, поскольку старший инспектор Чамберс все-таки разнюхал, что они встречаются.

Бэнкс пришел в «Крысолов» десятью минутами раньше условленного, взял в баре пинту пива и сел за столик возле окна, расположившись спиной к стене. С его места открывался впечатляющий вид. Ухоженные сады были засажены всех оттенков радуги цветами, а на той стороне реки высокие деревья, ронявшие облетающие лепестки, маскировали убожество архитектуры Ист-Энда. Он все-таки сумел разглядеть несколько обшарпанных двухквартирных домов и две высокие жилые башни, торчащие, как два пальца, протянутые для рукопожатия небу, а позади – заросшую пышной растительностью долину с полями ярко-желтого рапса и даже представил себя петляющим на машине меж едва различимых вдали изумрудных Кливледских холмов.

С его места были видны и задворки дома Дженни Фуллер, обращенные к зеленеющей роще. Временами он с тревогой вспоминал о Дженни. В ее жизни, похоже, нет ничего, кроме работы. Вчера она вроде бы шутливо рассказывала о том, как ей не везет в отношениях с мужчинами, но Бэнксу доводилось встречать некоторых ее дружков, и к ним, по его мнению, нельзя было относиться с улыбкой. Он помнил возмущение, разочарование и ревность – да-да ревность, – которые испытал несколько лет назад, явившись допрашивать завзятого игрока-неудачника по имени Деннис Осмонд, проходящего по одному делу в качестве подозреваемого, и увидел через приоткрытую дверь его спальни Дженни: ее волосы были в беспорядке, а халатик из полупрозрачной ткани норовил соскользнуть с плеч. А как-то Бэнксу пришлось выслушать ее горестные излияния по поводу неверного Рэнди. Да, Дженни подбирает совершенно неподходящих партнеров – неудачников и врунов. Самое печальное, что она отлично знает, с кем связывается, но ее это не останавливает.

Энни, что было для нее необычно, опоздала на пятнадцать минут. Идет, словно против воли, подумал Бэнкс, а обычно походка у нее энергичная, так и кажется, что сейчас подпрыгнет. Заказав себе пива, Энни присела за столик, и Бэнкс, понял, что не ошибся: она очень расстроена и взволнована.

– Трудный день? – спросил он.

– Угадал.

У Бэнкса день был ничуть не лучше. Для начала письмо от Сандры, без которого он мог бы легко обойтись. Затем – беседа с Кэнди. Она рассказала много интересного, но в ее информации не хватало самого необходимого – прямых улик, которые будут ему так нужны, если придется объявить Люси Пэйн в розыск и арестовать за что-либо посерьезнее поездок в автомобиле с целью высмотреть сексуальный объект. Беда в том, что эти странные подробности – детство Люси, сатанинские штучки в Олдертхорпе, убийство Кэтлин Мюррей и вот теперь заявление Кэнди – вносили сумятицу в мысли и порождали серьезные проблемы, но в конечном счете, как неоднократно говаривал начальник окружной полиции Хартнелл, «ничего не добавляли».

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Я только что арестовала Джанет Тейлор.

– Осмелюсь предположить, что истинная причина – вердикт, вынесенный присяжными по делу Хэдли?

– Да. Похоже, об этом знают все, кроме меня. Прокуратура хочет всем показать, что она стоит на страже высшей справедливости. Но чертова политика прет отовсюду, вылезает как шило из мешка.

– Ну это не новость.

Энни уныло посмотрела на него:

– Знаю, но меня это не утешает.

– Они пойдут с ней на сделку.

Энни пересказала разговор с Дженни.

– Тогда процесс обещает быть интересным. Что говорит Чамберс?

– Ему до лампочки. Он отсчитывает минуты, оставшиеся до пенсии. Я тоже ни секунды не останусь в этом отделе. Как только появится вакансия в управлении уголовных расследований, сразу возвращаюсь обратно.

– Конечно, возвращайся, мы будем тебе очень рады, – с улыбкой произнес Бэнкс.

– Алан, – обратилась к нему Энни, глядя при этом не на него, а в окно, – я хотела поговорить с тобой не только о Джанет.

Ну вот, это он и предвидел. Бэнкс закурил сигарету:

– Слушаю. В чем дело?

– Да просто… не знаю… Все как-то не так у нас с тобой. Думаю, нам надо относиться друг к другу… более прохладно, что ли.

– Ты хочешь расстаться?

– Нет. Хочу изменить характер отношений. Мы можем остаться друзьями.

– Не знаю, что и сказать, Энни. И что послужило причиной твоего решения?

– Никакой конкретной причины нет, но…

– Договаривай до конца. Не собираешься ли ты убедить меня, что решила оборвать отношения без всякой причины?

– Я ничего не обрываю и не бросаю тебя, поверь. Просто все будет иначе.

– О’кей. Мы сможем продолжать ужинать вдвоем, ходить вместе на выставки и концерты?

– Нет.

– А спать вместе мы будем?

– Нет.

– Что же тогда мы будем делать вместе?

– Будем друзьями. Будем поддерживать и выручать друг друга на работе.

– Я и сейчас это делаю. Почему я не могу поддерживать и выручать, но продолжать спать с тобой?

– Алан, постарайся понять… Секс – это не совсем то, что мне нужно.

– Уже понял. Значит, ты просто чертовски хорошо притворялась.

Энни поморщилась и слегка повела плечами. Сделав глоток, она возразила:

– Это несправедливо. По-моему, я не заслужила. Мне очень нелегко говорить об этом, как ты догадываешься.

– Так зачем мы вообще ведем этот разговор? Ты же знаешь, наши отношения – нечто большее, чем просто секс.

– Я должна это прекратить.

– Ничего ты не должна. Это из-за нашего вчерашнего разговора? Я совсем не пытался убедить тебя, что нам надо завести ребенка.

– Нет, дело не в этом.

– Ага, значит дело в том, что я рассказал тебе про тот злополучный выкидыш?

– Господи, да нет же! Наверно, это оттолкнуло меня, но не так, как ты думаешь.

– А как?

Энни замолчала, ей было явно не по себе, она отвернулась и, глядя в сторону, едва слышно произнесла:

– Видишь ли, это заставило меня вспомнить кое-что страшно неприятное. Только и всего.

– Что именно?

– Тебе необходимо знать подробности?

– Энни, ты мне небезразлична. Только поэтому я и спрашиваю.

Она провела рукой по волосам, посмотрела ему в глаза и покачала головой.

– Ты знаешь, что два года назад меня изнасиловали, – с трудом начала она. – Этот тип… ну тот, который… он не пользовался… Фу, черт, говорить об этом еще труднее, чем я думала.

Внезапно Бэнкса осенило:

– Ты забеременела? Вот почему история с Сандрой так тебя задела.

Энни едва заметно улыбнулась и положила ладонь на его руку:

– Ты на редкость проницателен.

– И тебе пришлось…

Ее передернуло.

– Да, мне пришлось сделать аборт. Не самое приятное переживание в моей жизни, но и не самое ужасное. Я не чувствовала себя виноватой. Я вообще ничего не чувствовала. Но все это так… не знаю… Знаю только, что хочу забыть этот эпизод, оставить его в прошлом, а с тобой мне почему-то приходится постоянно о нем вспоминать.

– Но, Энни…

– Постой. Дай мне закончить, Алан. У тебя за спиной – ноша всей твоей прожитой жизни, и мне тяжело нести ее вместе с тобой. Мне казалось, с моей помощью ты справишься с этим, опустишь ношу, но нет, я ошиблась. Брак так много значил для тебя, что ты до сих пор не можешь смириться с тем, что его уже не существует. Тебе нанесли рану, а я не могу тебя утешить. Я вообще не умею утешать. Временами я чувствую себя слишком глубоко втянутой в твою жизнь, в твое прошлое, в твои проблемы и хочу отползти прочь, снова стать собою. Рядом с тобой мне просто не хватает воздуха.

Бэнкс, вдавливая тлеющий кончик сигареты в пепельницу, заметил, что рука слегка дрожит.

– Я и не подозревал, что ты чувствуешь нечто подобное, – тихо сказал он.

– Вот потому я и завела этот разговор. Я не способна на безоглядную преданность, на эмоциональную близость. По крайней мере сейчас. А может, и никогда не буду способна. Пока эта ситуация давит на меня и пугает.

– А преодолеть это нам не под силу?

– Да я и не хочу преодолевать. У меня нет на это сил и энергии. Мне это сейчас не нужно.

– А что нужно?

– Карьера. Если не считать неудачу с Джанет Тейлор, хочешь верь, хочешь нет, но мне очень нравится работа в полиции и у меня есть способности.

– Да разве я спорю…

– Позволь, я договорю. Мы ведем себя непрофессионально. Никогда бы не поверила, но половине сотрудников управления известны подробности нашей частной жизни. Я слышала намеки и хихиканье за спиной. Ребята из моего отдела тоже наверняка в курсе. Чамберс, инструктируя меня, неспроста намекнул на то, что ты дамский угодник и волокита. Не удивлюсь, если заместителю главного констебля Маклафлину тоже все известно.

– Отношения между коллегами – не такое уж необычное или незаконное дело.

– Да, но для карьеры это серьезная помеха. Алан, я хочу стать старшим инспектором. Я, черт возьми, хочу стать старшим инспектором и главным констеблем. Почему бы и нет?

Ирония судьбы, подумал Бэнкс. Энни обрела прежние амбиции как раз тогда, когда он решил, что ему уже ничего от жизни не надо.

– А я стою у тебя на пути…

– Нет, но ты отвлекаешь меня от цели, уводишь в сторону.

– Делу время…

– Потехе ни часа.

– Так вот оно что! Ни с того ни с сего – все, конец. А все потому, что я человек и у меня есть прошлое, а еще потому, что в тебе вспыхнуло желание сделаться начальником.

– Считай, что да. – Энни поднесла бокал ко рту и сделала несколько больших глотков.

Бэнкс понял, что она торопится уйти. Да пропади все пропадом, подумал он. Его жгли обида и злость, и он не собирался дать ей уйти так просто.

– Ты уверена, что причины только в этом? – спросил он.

– А в чем же?

– Не знаю. Ты ни к кому меня не ревнуешь? Скажи.

– Ревную? К кому? Да и с чего?

– Ну, может, к Дженни?

– Алан, ну что ты, черт возьми, несешь! Успокойся, я не ревную тебя к Дженни. Если и ревную, то только к Сандре. Неужели не понятно? Она значит для тебя больше, чем кто-либо другой.

– Это не так. Во всяком случае теперь – нет. – Тут Бэнкс вспомнил про письмо, вспомнил чувства, охватившие его, когда он читал холодные, деловые слова… – Так, может быть, ты уходишь к другому? – спросил он.

– Алан, да нет никакого другого. Поверь мне. Я все тебе сказала. Сейчас в моей жизни нет места никому.

– А сексуальные потребности?

– Что ты имеешь в виду?

– Если для тебя проблема спать с человеком, который в действительности хоть немного заботится и думает о тебе, так, может быть, легче подцепить какого-нибудь жеребца в баре – никаких требований или обязательств. Можно даже имен друг другу не называть. Тебя это больше устроит?

– Алан, я не знаю, чего ты хочешь добиться, но прошу, прекрати говорить со мной в таком тоне.

Поморщившись, Бэнкс потер виски:

– Ты меня сбила с ног, Энни, только и всего. Прости. У меня тоже был сегодня тяжелый день.

– Прости и ты меня. Я не хотела тебя обидеть.

– Так не обижай. Ты только скажи мне, чего я не должен делать и… – Бэнкс взглянул на Энни и увидел в ее глазах слезы.

Он один-единственный раз видел ее плачущей – когда она рассказывала ему об изнасиловании, – и потянулся через стол, желая взять ее за руку.

Она резко отдернула руку:

– Не надо.

– Энни…

– Нет. – Она порывисто поднялась.

Столик качнулся, ее бокал опрокинулся, и пиво потекло Бэнксу на колени.

Энни так стремительно выбежала из паба, что он не успел сказать ни слова. Он остался сидеть, чувствуя, как холодная жидкость впитывается в ткань брюк, и ловя на себе любопытные взгляды посетителей. Бэнкс благодарил судьбу за то, что Энни не назначила встречу в «Куинс армс», где все его знали. Ну и денек выдался, подумал он. А мог бы быть еще поганей…

17

В четверг, закончив занятия в последней группе и проверив несколько письменных работ, Дженни закрыла свой кабинет в Йорке и, выехав на автостраду А1, направилась в Дарем. Из-за множества грузовиков и фур, перевозивших товары, движение на трассе было плотным и напряженным, но это неудобство скрашивал прекрасный солнечный денек без малейшего намека на дождь.

После встречи и беседы с Китом Мюрреем, если он, конечно, согласится, у Дженни, по ее прикидкам, еще останется время, чтобы добраться к концу дня до Эдинбурга и разыскать Лору Годвин. Тогда придется остаться там на ночь – в противном случае ей предстоит долгая поездка в темное время суток, но с этим она разберется позднее. Одна из ее прежних университетских подруг работает на факультете психологии в университете Эдинбурга. Хорошо бы с ней встретиться и поболтать о событиях, которые произошли с ними после расставания. В ее-то жизни, к сожалению, ничего особенно радостного не случилось, с грустью думала Дженни, а уж теперь, после неожиданной встречи с подругой Бэнкса, скорее всего и не случится. С этим надо смириться: если за семь лет знакомства они с Бэнксом так ни разу и не перешли границ дозволенного, значит, как ни печально, и впредь не судьба.

Интересно, эта Энни, внезапно возникшая на пороге паба «Куинс армс», приревновала Бэнкса к ней, Дженни? Она наверняка видела ладонь Бэнкса, лежавшую на руке Дженни, и, хотя это был чисто дружеский жест, истолковать его можно было по-разному: язык тела весьма многозначен. Ревнива ли Энни? Она производит впечатление уверенной в себе и уравновешенной особы, однако, пока они находились рядом, Дженни почувствовала в манере поведения Энни нечто странное и даже занервничала. Бэнкс – единственный мужчина, о котором она беспокоится и которого готова защищать. Почему бы это? При его внешней замкнутости и независимости на деле он куда более уязвим, чем кажется окружающим, но явно не относится к тем, кого сразу бросаются защищать и опекать.

Белая фура на соседней полосе пошла на обгон как раз в тот момент, когда Дженни надо было повернуть, и она, погруженная в свои мысли, едва сумела избежать столкновения. К счастью, сработал инстинкт, и она, резко крутанув руль, разминулась с фурой, но свой поворот пропустила. Изо всей силы она нажала на клаксон – бессильный жест, но с его помощью она пришла в себя и поехала дальше, до следующей развязки.

Съехав с автострады А1, Дженни переключила радио с канала, передававшего тоскливую симфонию Брамса, на какой-то другой, развлекавший слушателей веселой поп-музыкой, которой она могла подпевать, отбивая ритм на рулевом колесе.

Дарем всегда казался Дженни каким-то заброшенным местечком. Она здесь родилась, но семья переехала, когда ей было три года, и она совершенно не помнила города. В самом начале академической карьеры Дженни обратилась в здешний университет по поводу работы, но не прошла по конкурсу: место получил мужчина, имевший большее количество публикаций. Ей бы здешняя жизнь пришлась по душе, подумала она, глядя на замок, стоящий на вершине далекого холма, и окружающие его густые зеленые заросли. Впрочем, ее и Йорк вполне устраивает, ни малейшего желания начинать поиски новой работы у нее нет.

По карте она определила, что жилище Кита Мюррея находится за университетскими спортивными площадками, а значит, можно проехать по дороге, идущей вокруг собора и колледжей, избежав таким образом привлекающих туристов центральных улиц. А вдруг Кит сейчас на лекциях, подумала Дженни, хотя воспоминания о том, как часто она, будучи студенткой последних курсов, прогуливала лекции, еще не стерлись из ее памяти. Если он все же на лекции, придется дождаться, пока занятия закончатся, а пока посмотреть город и пообедать. Но даже при таком раскладе она успеет добраться до Эдинбурга и пообщаться с Лорой.

Остановившись ненадолго на небольшой парковке у магазина, Дженни еще раз изучила карту. Она уже совсем рядом. Хорошо бы не заехать на улицу с односторонним движением, иначе снова придется кружить.

Со второй попытки она свернула в нужном месте и, съехав с магистрали, оказалась в лабиринте узких улочек. Она была настолько поглощена поисками дома, что только в последний миг увидела машину, позади которой намеревалась остановиться. Когда она, выключив мотор, посмотрела в лобовое стекло, сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Это был голубой «ситроен».

Дженни попыталась успокоиться: с чего она взяла, что это тот самый голубой «ситроен», раз вчера не запомнила номер? Однако это был «ситроен», а в совпадения Дженни не верила.

Что же делать? Следовать, несмотря ни на что, намеченному плану? Если владелец машины – Кит Мюррей, то что он делал в Олдертхорпе и на Сперн-Хед и почему следил за ней? Она представляет для него угрозу?

Пока Дженни напряженно обдумывала, как быть, парадная дверь дома распахнулась и два человека, выйдя из нее, подошли к «ситроену»: молодой человек с ключами в руке и женщина, как две капли воды похожая на Люси Пэйн. В ту минуту, когда Дженни решила отъехать, молодой человек, заметив ее, сказал что-то Люси и пошел к машине Дженни. Он резко потянул на себя водительскую дверцу, прежде чем она успела ее закрыть.

Да, мелькнуло у Дженни в голове, похоже, у нее опять все вышло неудачно…

Утром Кен Блэкстоун позвонил в Миллгарт, но не сообщил ничего нового. Команда СОКО заканчивала работу: практически все в доме Пэйнов было разобрано на мелкие части и вывезено; земля в обоих садах вскопана на глубину от шести до десяти футов и просеяна; бетонные полы в подвале и гараже вскрыты отбойными молотками. Отобраны, упакованы в отдельные мешки и снабжены поясняющими этикетками почти сто предметов, которые посчитали потенциальными вещественными доказательствами. Стены во многих местах просверлили; криминалисты разобрали машину Пэйна, пытаясь найти в ней следы присутствия похищенных девушек. Пэйн был мертв, но дело не закрыто, на многие вопросы так и найдены ответы, да и роль Люси все еще не удалось выяснить.

Зато о ней появилась информация – Люси сняла 200 фунтов в одном из банкоматов на Тоттенхем-Корт-роуд. Если она хочет скрыться, то, вероятно, отправится в Лондон, подумал Бэнкс, припомнив, как он разыскивал дочь главного констебля Риддла. Ему бы следовало поехать туда и организовать такой же розыск Люси – в этот раз в его распоряжении будут все ресурсы столичной полиции. Но что, если Люси все же невиновна и просто ищет новое местожительства, пытается перестроить свою разбитую вдребезги жизнь?

Бэнкс снова посмотрел на рассыпанную по столу кипу бумаг.

Катя Павелик.

Катя – Кэнди называла ее Анной – была идентифицирована накануне вечером с помощью стоматологической карты. Удачно, что незадолго до исчезновения у девушки заболели зубы и Кэнди направила ее к знакомому дантисту, услугами которого пользовалась сама. Катя, по словам Кэнди, пропала в конце ноября. Точной даты она не помнила, но на улице было холодно и промозгло, а в центральной части города успели включить рождественскую иллюминацию. Вероятнее всего, Катина гибель предшествовала смерти Келли Мэттьюс.

Кэнди, на самом деле носившая имя Хейли Линдон, не раз видела на улицах, по которым прогуливалась, обоих Пэйнов, Теренса и Люси, разъезжающих в машине, но увязать исчезновение Кати напрямую с ними она не решалась. Косвенные улики тем не менее начали выстраиваться в единую систему, к тому же результаты проведенного Дженни психологического расследования давних событий в Олдертхорпе оказались весьма интересными, так что, быть может, настало время вплотную заняться Люси. Но пока надо дать ей возможность насладиться иллюзией свободы.

Катя Павелик прибыла в Англию из Боснии четыре года назад в возрасте четырнадцати лет. На родине Кати шла война, и она разделила страшную участь многих своих подруг: ее изнасиловали, а потом пристрелили сербские солдаты. Девушка спаслась, прикинувшись мертвой; три дня она лежала под грудой трупов, пока ее не обнаружили канадцы из миротворческих сил ООН. Ранения Кати оказались поверхностными, ее подлечили и как беженку направили в Англию, но, к сожалению, из-за пережитого ужаса она часто впадала в буйство, становясь неуправляемой. Девушка – в то время ей было шестнадцать лет – вскоре сбежала от приемных родителей, те пытались ее разыскать, но тщетно.

Бэнкс не переставал удивляться иронии судьбы: пережив на родине ужасы войны, Катя Павелик была изнасилована, убита и закопана в саду на заднем дворе дома Пэйнов. Кто в этом виноват? Ответа от Главного Насмешника, обитающего на небесах, Бэнкс, конечно, не получил, правда, ему показалось, что он слышит раскаты громового смеха.

Оставалась еще одна неопознанная жертва, та, которую погребли раньше других: белая женщина в возрасте около двадцати лет, ростом примерно пять футов и три дюйма по антропологическим данным, предоставленным судмедэкспертами. Бэнкс теперь практически не сомневался, что это тоже проститутка, поэтому с идентификацией трупа выйдут большие сложности.

Одно предположение он уже проверил: попросил приятеля Теренса Пэйна, учителя Джефа Бригхауса, помочь разыскать их коллегу, которую они привели в свой гостиничный номер во время конференции. Бэнкс даже обрадовался, когда, вопреки его сомнениям, оказалось, что она по-прежнему учительствует в Абердине. Напоминание об этом приключении поначалу ее сильно разозлило, но потом она сменила гнев на милость и объяснила, что и сама была виновата в произошедшем: ей захотелось обогатить свой сексуальный опыт. Она была смущена, что так много выпила тогда, а потому допустила глупость, согласившись пойти в номер к двум незнакомым мужчинам. Она чуть в обморок не хлопнулась, когда Бэнкс сообщил ей, что парень, принудивший ее к анальному сексу, и есть Теренс Пэйн. Ей были известны только имена партнеров, а по фотографии в газете убийцу она не узнала.

Бэнкс открыл окно кабинета, выходившее на рыночную площадь: еще один солнечный и теплый день. Прибыли туристические автобусы, из них выплеснулись толпы туристов. Беглый осмотр церквей, стоящих вокруг площади, поход к замку, обед в «Крысолове» – у Бэнкса сразу испортилось настроение при воспоминании о вчерашнем свидании в этом пабе, – а затем туристы повалят назад к своим автобусам, чтобы ехать в замок Болтон или в аббатство Риво.

Как ему хотелось отправиться в какое-нибудь далекое путешествие! И лучше бы никогда не возвращаться назад.

Позолоченные стрелки на голубом циферблате церковных часов показывали пять минут одиннадцатого. Бэнкс, закурив сигарету, принялся обдумывать дела, запланированные на вторую половину дня: встречи с Миком Блэром, Иэном Скоттом и Сарой Фрэнсис, а также с безутешными родителями, Кристофером и Викторией Рей. Уинсом не вынесла ничего нового из бесед с их соседями, никто не видел и не слышал ничего необычного. У Бэнкса все-таки еще оставались некоторые подозрения в отношении этой супружеской пары, хотя он не мог предъявить им ничего, что хоть как-то указывало на их причастность к убийству Лиан.

Он еще не пришел в себя после очередной бессонной ночи – на этот раз причиной бессонницы стала Энни. Чем дольше он думал о ее решении, тем более разумным оно ему казалось. Он не хотел терять Энни. Если уж начистоту, ему было с ней хорошо во всех отношениях. Теперь, вспоминая развитие их связи, он понимал, что в бочке меда их с Энни жизни была и ложка дегтя, а если вдуматься, не одна. Раз уж он причиняет ей невыносимую боль, отягощая ее собственные воспоминания своим прошлым, тогда Энни, конечно, поступила правильно. Для нее настало время идти вперед, оставаясь просто его другом. Ну что ж, он искренне желал ей успешной карьеры, а он… он постарается в одиночку изгнать демонов, отравляющих ему жизнь.

Едва он успел докурить сигарету, как в дверь кабинета постучали и вошла констебль Уинсом Джекмен, выглядевшая сверхэлегантно в английском костюме в мелкую полоску и белой блузке. У этой женщины потрясающий вкус, подумал Бэнкс, не то что у меня или у Энни Кэббот. Ему нравилось, как одевалась Энни – у нее был свой стиль, – но чаще всего он видел ее в джинсах и мужской рубашке. Об Энни лучше забыть, подумал Бэнкс и обратился к Уинсом:

– Проходите. Садитесь.

Уинсом села, закинув ногу на ногу, с неодобрительным видом принюхалась и сморщила нос, почуяв табачный дым.

– Знаю-знаю, – опередил ее Бэнкс. – Скоро брошу, даю слово.

– Я насчет того дела, которое вы мне поручили, – начала она. – Думаю, вам будет приятно узнать, сэр, что интуиция вас не подвела. По данным полиции, это была машина, угнанная с Дизраэли-стрит между половиной десятого и одиннадцатью часами в тот вечер, когда пропала Лиан Рей.

– Да что вы! А Дизраэли-стрит – это улица, которая сразу за углом от паба «Олд шип»?

– Да, сэр.

Бэнкс, потирая руки, опустился на стул:

– Рассказывайте подробно.

– Владельца зовут Сэмюэл Гарднер. Я разговаривала с ним по телефону. Очевидно, он припарковал там машину, чтобы заглянуть в «Кок энд Булл» на Палмерстон-авеню, где, как он уверяет, выпил всего лишь пинту шанди.

– Кто бы сомневался! Выпей он хоть глотком больше, мы бы как пить дать привлекли его за езду в состоянии алкогольного опьянения – это теперь-то, два месяца спустя!.. Ну да бог с ним. Что вы думаете об этой истории, Уинсом?

Уинсом повернулась на стуле и, поменяв местами скрещенные ноги, одернула юбку, прикрывая колени:

– Не знаю, сэр. Кажется, налицо некоторое совпадение.

– А Иэн Скотт живет по соседству?

– Да, сэр. В том районе живет множество парней, которые угоняют машины, но… тут совпадают и время, и место…

– Точно, и то, и другое… А когда поступило сообщение об угоне?

– В тот же вечер, в десять минут двенадцатого.

– А нашли машину?..

– На следующее утро, сэр. Один из патрульных наткнулся на нее, она была припаркована в неположенном месте неподалеку от паба «Ривербоут».

– Это ведь рядом с «Олд шип»?

– В десяти минутах ходьбы.

– Ну что ж, Уинсом, картина начинает проясняться. Вы не хотите сходить и побеседовать с этим Сэмюэлом Гарднером, может, удастся выяснить у него какие-нибудь подробности? Только его надо успокоить, втолковать, что нас не волнует, сколько он выпил в тот вечер, да хоть бутылку виски, но он должен припомнить все подробности и доставить свою машину в полицейский гараж – криминалистам на обследование. Сомневаюсь, что мы что-то найдем: много времени прошло, но Скотт и Блэр об этом не знают? Или знают?

Уинсом заговорщически улыбнулась:

– Сильно сомневаюсь, сэр.

Бэнкс посмотрел на часы:

– Когда поговорите с Гарднером и его машина будет в нашем гараже, доставьте сюда Мика Блэра. Сдается мне, непродолжительная беседа в допросной окажется весьма результативной.

– Полностью с вами согласна.

– И привезите сюда Сару Фрэнсис. Нужно, чтобы они увидели друг друга где-нибудь в коридорах участка. Сумеете?

– Не сомневайтесь, сэр. – Уинсом, улыбаясь, встала и вышла из кабинета.

– Послушайте, – сказала Дженни. – Я еще сегодня не обедала. Чем стоять на улице, может, зайдем куда-нибудь поесть?

Бояться она перестала, поскольку молодой человек, не проявляя никаких агрессивных намерений, просто спросил, кто она и что ей здесь нужно. Но все же она предпочла бы продолжить общение в каком-нибудь людном месте, а не в квартире.

– Чуть дальше по дороге есть кафе, – ответил парень. – Если хотите, можно пойти туда.

– Отлично.

Все вместе они прошли немного назад вдоль дороги, пересекли ее по зебре и вошли в кафе, откуда доносился запах бекона. Дженни старалась следить за фигурой, но сейчас не сумела устоять перед аппетитным запахом и заказала сандвич с беконом и чашку чаю. Парень с девушкой заказали то же самое, и Дженни заплатила за всех. Бедные студенты редко противятся подобной щедрости. Теперь, когда они одной компанией расположились за столиком у окна, Дженни наконец поняла, что обозналась. Девушка действительно была похожа на Люси – те же темные глаза, блестящие черные волосы, но выражение лица у нее было совсем другое, а в живых глазах светился ум, такие глаза никому не внушили бы страха.

– Вы Лора, верно? – спросила Дженни.

Девушка удивленно подняла брови:

– Да. Как вы узнали?

– Ну, это нетрудно, – с улыбкой ответила Дженни. – Вы очень похожи на свою сестру, а рядом с вами ваш двоюродный брат.

Лора вспыхнула:

– Я приехала его навестить. Это не… понимаете, я не хочу, чтобы вы думали о нас невесть что.

– Не волнуйтесь, – успокоила ее Дженни. – Я не делаю поспешных выводов.

А если и делаю, то нечасто, подумала она.

– Давайте вернемся к вопросам, которые я вам задал, – прервал их Кит. Он вел себя решительнее, чем Лора, и был не склонен вести светскую застольную беседу. – Так кто вы и зачем вы здесь? Может, заодно расскажете, что вы делали в Олдертхорпе? Что вас туда привело?

Лора с удивлением взглянула на Дженни:

– Она была в Олдертхорпе?

– В субботу. Я ехал за ней до Изингтона, потом до Сперн-Хед. А когда она свернула на шоссе М62, повернул обратно. – Он снова перевел взгляд на Дженни: – Не хотите ответить?

Кит был симпатичный молодой человек. Каштановые волосы, явно уложенные у дорогого стилиста, чуть прикрывали уши и спадали на воротник, да и одет он был получше, чем большинство студентов Дженни: легкий пиджак спортивного покроя, слаксы из твила и до блеска начищенные туфли. Он немного пыжился, смешно гордясь своим консервативным, на академический манер, внешним видом. Лора, напротив, была одета в свободные, бесформенные вещи, надежно скрывающие от мужских глаз все привлекательные особенности ее фигуры. Девушка была немногословна, держалась неуверенно, поэтому Дженни очень хотелось успокоить ее, уговорить не волноваться, убедив в том, что она, Дженни, не причинит им вреда. Видя, как бережно Кит относится к сестре, она размышляла над тем, как складывались их отношения после Олдертхорпа.

Дженни рассказала, кто она и чем занимается, объяснила, что ее интерес к прошлому Люси Пэйн вызван необходимостью разобраться в ее настоящем. И Лора, и Кит слушали очень внимательно. Когда она закончила, они переглянулись – у Дженни возникла мысль, что они общаются друг с другом каким-то неведомым ей способом. Она, конечно, не верила в телепатию, однако понимала: все пережитое ими в детстве создало такие прочные и глубокие узы, что они понимали друг друга без слов.