Текст книги "За гранью"

Автор книги: Питер Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

– Что было дальше?

– Деннис пошел в сторону кухни. Надо было осмотреть все помещения, ведь тот, кто ее ударил, особенно если это был муж, вряд ли смылся из дома. Может, его даже раскаяние одолело.

– А вы остались с Люси?

– Да. Уложила поудобнее, под голову сунула подушку, одеялом накрыла. Кровотечение у нее почти прекратилось, «скорая помощь» была уже в пути…

– А вы не почувствовали, что в доме опасно?

– Опасно? Нет, совершенно не чувствовала. Иногда бывает – приезжаешь по вызову, а тот, кто вызвал, сам на тебя и набросится. Тут ничего подобного не было, так, обычная бытовуха.

– Понятно. Значит, Деннис решил спуститься в подвал и поискать там скрывшегося мужа. А зачем он вас-то стал звать?

Джанет, смутившись, прикусила губу и замолчала.

– Джанет?

Она умоляюще посмотрела на него:

– А вы там были? Внизу, в подвале?

– Да.

– Картинку на двери помните?

– Как не помнить!

– Деннис позвал меня, чтобы ее показать. Такие у него были шутки. Вот за это я и считала его неандертальцем.

– Понятно. Дверь была открыта? Дверь, ведущая в подвал?

– Нет, она была закрыта. Но из-под нее пробивался свет, странный такой, мерцающий.

– Звуков оттуда никаких не доносилось?

– Нет.

– Кто-либо из вас обратился к находившимся в подвале людям, назвав себя офицерами полиции?

– Не помню.

– О’кей, Джанет. Вы все делали правильно. Продолжайте.

Рассказывая, Джанет переплела и сжала пальцы, уронив ладони на плотно стиснутые колени.

– Ну вот, значит, мы заметили этот мерцающий свет. И еще отвратительный запах, как из канализации.

– Вас это испугало?

– Мы не успели особенно испугаться, но действовали осторожно, как положено в подобных ситуациях. Он же мог быть вооружен, этот ее супруг. И это нас настораживало. Но если вы имеете в виду, ожидали ли мы столкнуться с чем-либо подобным тому, что обнаружили, то нет – не ожидали. В противном случае мы бы пулей вылетели из дома и вызвали вооруженную группу. Деннис и я… ну, в нас обоих мало героического. – Замолчав, она покачала головой.

– Кто вошел в подвал первым?

– Я. Деннис вышиб ногой дверь, отступил назад и с поклоном пригласил меня войти. Я говорила, он обожал такого рода шуточки.

– Отсюда поподробнее, пожалуйста.

Голова Джанет резко дернулась.

– Все произошло так быстро… Я помню свечи, зеркала, девушку, примитивные рисунки на стенах – все это я видела буквально краем глаза и словно не наяву, а во сне. В кошмарном сне. – Дыхание Джанет участилось, она свернулась в кресле, подобрав под себя ноги и обвив тело руками. – А затем появился он. Деннис оказался аккурат за моей спиной. Я чувствовала его дыхание на своей шее.

– Откуда появился Пэйн?

– Не знаю. Откуда-то сзади. Выскочил как черт из табакерки.

– Что сделал Деннис?

– У него не было времени что-то сделать. Он, наверно, услышал или почувствовал движение сзади, обернулся – и следующее, что я увидела, был мой напарник, истекающий кровью. Он закричал. И тогда я вытащила дубинку. Пэйн снова ударил Денниса, и меня окатило кровью. То ли он меня не заметил, то ли не хотел отвлекаться, решив расправиться со мной позже. Но, когда он повернулся ко мне, моя дубинка была наготове; он попытался ударить меня ножом, но я отбила удар. А затем я ударила его… – У Джанет на глазах выступили слезы, и она принялась утирать их тыльной стороной кисти. – Прости меня, Деннис, прости!

– Не надо так волноваться, Джанет, – попытался успокоить ее Бэнкс. – Вы действовали совершенно правильно.

– Его голова лежала у меня на коленях. Я пыталась соединить края артерии, как нас учили на занятиях по оказанию первой помощи. Но у меня не получалось. Мне никогда не доводилось делать этого прежде, ни с одним человеком. Кровотечение никак не останавливалось. Столько крови… – Она зашмыгала носом и поспешила прикрыть его ладонью. – Извините.

– Не за что извиняться, Джанет. А до этого… До того, как вы пытались спасти жизнь Денниса, что вы до этого делали?

– Я помню, как пристегнула этого человека наручниками к одной из труб.

– Сколько раз вы его ударили?

– Не помню.

– Больше одного раза?

– Да. Он продолжал идти на меня, поэтому я стукнула его снова.

– И снова?

– Ну, он никак не останавливался… – Она снова заплакала, а когда успокоилась, спросила: – Он умер?

– Пока нет.

– Этот скот убил Денниса.

– «Когда убивают кого-то из твоей конторы, отпускать убийцу – последнее дело. Для всех – для твоей конторы, для любого детектива, где бы он ни работал». [11]11
  Бэнкс цитирует слова Сэма Спейда, сыщика, главного героя романа Дэшила Хэммета (1894–1961) «Мальтийский сокол»; в одноименном фильме роль Сэма Спейда играет Хамфри Богарт. (Цитата приведена в переводе Ю. Здоровова.)


[Закрыть]

Джанет посмотрела на него, как на безумного.

– Что?

Бэнкс бросил взгляд на Богарта в роли Сэма Спейда. Ага, значит, эти постеры висят здесь просто для украшения, а он-то подумал, что Джанет поклонница великого актера, и решил несколько разрядить обстановку. Но его патетическая попытка явно провалилась.

– Не обращайте внимания, – сказал он. – Я просто попытался представить, что творилось у вас в голове.

– Ничего. У меня и секунды не было на то, чтобы о чем-то раздумывать. Он зарубил Денниса и собирался зарубить меня. Называйте это самообороной, если хотите, но никакого осознанного решения я не принимала. Я хочу сказать, что не размышляла, ударить ли его еще раз или дождаться, когда он поднимется и меня зарубит. Все было не так.

– А как?

– Я же пытаюсь объяснить! Все было как в тумане. Я вырубила ублюдка, пристегнула его наручниками к трубе и попыталась не дать умереть Деннису. В сторону Пэйна я больше ни разу и не посмотрела, мне, честно говоря, было наплевать, в каком он состоянии. Думала только о Деннисе… – Джанет замолчала и уставилась на свои пальцы, обхватившие бокал. – Знаете, что не дает мне покоя? Я так часто на него огрызалась, старалась задеть. И в последний раз… Из-за этих дурацких антифеминистских баек, которые он рассказывал пожарному.

– Не пойму, о чем речь.

– Я на него рассердилась и наговорила всякого. И как раз перед тем, как войти в дом. Сказала, что его родимое пятно может переродиться в раковую опухоль. Жестокая дура, знала ведь, что он законченный ипохондрик. Ну почему я такой страшный человек? А теперь уже поздно… – И она опять расплакалась.

Пусть поплачет, подумал Бэнкс, правда, за один раз она всю свою вину не выплачет, но надо же с чего-то начать.

– Вы еще не обращались в Федерацию? [12]12
  Федерация полиции Англии и Уэльса – организация, выполняющая роль полицейского профсоюза.


[Закрыть]

– Пока нет.

– Свяжитесь с ними завтра. Они могут проконсультировать вас по любому вопросу и, если потребуется…

– Пришлют своего юриста?

– Если до этого дойдет, то да.

Джанет поднялась и заплетающимся шагом направилась к серванту за очередной порцией джина.

– Вы уверены, что вам сейчас это необходимо? – спросил Бэнкс.

Она плеснула себе в стакан и вернулась на место:

– Скажите, сэр, что еще мне предстоит сделать? Стоит ли мне побывать у жены Денниса и его детей? Попытаться объяснить им, как все произошло и почему я в этом виновата? Или, может, просто разнести вдребезги свою квартиру, выйти в город и затеять потасовку в каком-нибудь пабе, где меня не знают? Настроение у меня соответствующее. Но я не думаю, что мне необходимо именно это.

Бэнкс понял, что она хочет сказать. Он и сам испытывал подобное чувство, причем не однажды, и даже дошел до точки, когда его подмывало выйти в город и затеять драку. К чему лицемерить, утверждая, будто бесполезно искать забвения на дне бутылки, если он сам прибегал к этому средству? Первый раз это случилось давно, еще в Лондоне, перед самым переводом в Иствейл. Второй – больше года назад, после того как от него ушла Сандра.

И неправда, что алкоголь горю не помощник. Он весьма хорош как временное облегчение; тем более что бутылку заменить-то и нечем, разве что героином, к которому Бэнкс никогда не прикасался. Так что не исключено, что Джанет Тейлор права, можно и выпить, если джин облегчает боль, помогает забыться. Похмелье будет тяжелым, но оно наступит только завтра.

– Вы правы. А я, пожалуй, пойду.

Поддавшись сиюминутному порыву, Бэнкс наклонился и поцеловал Джанет в макушку. Ее волосы пахли горелым пластиком и резиной.

Дженни Фуллер сидела в своем домашнем кабинете, где в компьютере хранились все файлы и записи, связанные с расследованиями, в которых она принимала участие: в Миллгарте подходящего для нее офиса пока не нашлось. Окна кабинета выходили на Зеленую аллею, узкую полоску деревьев, насаженных между ее улицей и жилым районом Ист-Сайд. Через темные кроны деревьев были видны светящиеся окна домов.

Нынешняя совместная работа с Бэнксом невольно заставила Дженни вспомнить подробности их отношений. Однажды она уже пыталась соблазнить его, думала она со смущением, но он вежливо воспротивился, дав ей понять, что счастлив в браке. Но ее все еще тянуло к нему. В счастливом браке он больше не состоял, однако теперь у него была «герлфренд», так Дженни называла Энни Кэббот, которую никогда не видела. Дженни провела долгое время за границей и даже не знала о том, что Бэнкс и Сандра расстались. Будь она в то время здесь… да, все могло бы обернуться иначе. Не исключено, конечно, что она ухнула бы с головой в омут путаных изматывающих отношений без надежды на перспективу. И все же, все же!..

Одна из причин столь продолжительного отсутствия, как она в конце концов призналась себе, вернувшись из Калифорнии, как раз в том и состояла, чтобы сбежать подальше от Бэнкса, от опасной близости к нему, причинявшей ей такие муки; она тряслась от страха, что не выдержит необходимости изображать полное безразличие и холодность, вопреки тому что она в действительности чувствовала. И вот сейчас они снова работают вместе.

Тяжело вздохнув, Дженни заставила себя углубиться в работу.

Основная трудность заключалась в почти полном отсутствии информации от судмедэкспертов, работающих на месте совершения преступления. Без их донесения невозможно провести достоверный анализ – первоначальный обзор, позволяющий получить своего рода «следственный компас», который поможет полиции выбрать направления поиска, а ей – что гораздо сложнее – создать предполагаемый образ преступника. Имей она нужные данные, она могла бы уже начать работу по изучению жертв. Она надеялась, что ее выводы помогут ей выявить противников виктимологии [13]13
  Виктимология – отрасль криминологии, изучающая потерпевших.


[Закрыть]в специальной группе, созданной для расследования – а таких, по ее предположению, было немало, – и представить эффективные доказательства своей правоты и профессионализма.

Англия, по мнению Дженни, находилась еще в периоде Средневековья по части практического использования консультантов-психологов и профайлеров – специалистов в области криминального профилирования, в особенности в сравнении с Соединенными Штатами. Отчасти причиной такого положения было то, что ФБР является общенациональной силовой структурой, обладающей необходимыми ресурсами для разработки программ для всей страны, а в Англии насчитывается пятьдесят, а то и больше, отдельных полицейских подразделений, работающих независимо друг от друга. К тому же профайлеры в США – это прошедшие специальное обучение полицейские, а потому у них не возникает проблем с зачислением в штат. В Британии же профайлеры – обычные психологи или психиатры, и поэтому полиция, да и вся правоохранительная система, относится к ним с недоверием. Дженни знала, что консультант-психолог счел бы за удачу возможность появиться на трибуне для свидетелей в британском суде, не говоря уже о том, чтобы выступить в роли свидетеля-эксперта, а в Соединенных Штатах это обычное дело. Даже если британским профайлерам случается оказаться за свидетельской трибуной, то их показания воспринимаются судом и присяжными недоверчиво и с подозрением, тем более что противная сторона тут же выставляет своего психолога с противоположной теорией.

Натуральное Средневековье!

Когда Дженни пришла к такому выводу, она поняла, что большинство полицейских, с которыми она работала, считали ее чем-то вроде ясновидящей, а привлекали к работе только потому, что для них это было легче, чем не привлекать. Но она сопротивлялась. Понимая, что профилирование все еще считается скорее искусством, чем наукой, и что профиль может иногда, в лучшем случае, описать особенности убийцы, она все же верила, что ее разработки помогут сузить область поиска и сделать расследование более целенаправленным.

Рассматривание фотографий на экране монитора не давало Дженни нужных ощущений, поэтому она снова разложила напечатанные фото на письменном столе, хотя уже изучила их все самым подробным образом: Келли Мэттьюс, Саманта Фостер, Лиан Рей, Мелисса Хоррокс и Кимберли Майерс – все привлекательные девушки-блондинки в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет.

Дженни пришлось проанализировать множество допущений, главное из которых заключалось в том, что все пять девушек были похищены одним и тем же человеком или одними и теми же людьми. Она еще раньше сообщила Бэнксу и его команде, что, даже располагая такой скудной информацией, легко может доказать, что между пропавшими девушками не существовало никаких личных связей.

Молодые девушки пропадали обычно тогда, поначалу утверждала Дженни, когда находились в конфликте с родителями, и по этой причине убегали из дома. Но Бэнкс убедил ее, что собранные данные и дотошные расспросы друзей, членов семей, учителей, соседей и знакомых показывают: все эти девушки – кроме, может быть, Лиан Рей – жили в нормальных, крепких семьях и, за исключением обычных размолвок по поводу бойфрендов, одежды, слишком громкой музыки, ничего необычного или значительного в семьях этих девушек во время, предшествующее их исчезновению, не происходило. Эти дела, особо подчеркнул Бэнкс, не имеют ничего общего с банальными побегами подростков, принявшими в последние десятилетия масштабы настоящей эпидемии. И не забудьте, сказал он, что школьные рюкзачки пропавших найдены недалеко от тех мест, где девочек видели в последний раз. Короче говоря, если вспомнить вяло проведенное и бесславно закончившееся расследование дела Йоркширского Потрошителя, которое все еще висит на шее местной полиции, Западный Йоркшир вообще не имел никаких шансов.

Число пропавших достигло четырех, затем увеличилось до пяти, но их следов так и не было обнаружено, правда, для поисков использовались обычные информационные средства: группы поддержки молодежи, Национальная горячая линия сообщения о пропавших, обращение ко всем возможным свидетелям в телепрограмме «Краймуотч», расклейка постеров с фотографиями девушек, призывы и обращения в СМИ, усиленная работа полицейских на местах.

В конце концов Дженни согласилась с аргументами Бэнкса и продолжила работу, полагая, что все исчезновения связаны между собой, и в то же время строго отмечая явные различия между отдельными эпизодами. По прошествии недолгого времени она была вынуждена признать, что подмеченные сходства явно преобладают над различиями.

Пропавшие девушки. Что между ними общего? Все они молоды, почти подростки, у всех светлые волосы, длинные ноги и изящные фигуры. Достаточно, чтобы описать, какого типа девушки во вкусе этого мерзавца, решила Дженни. Вкусы-то у всех маньяков разные.

Анализируя жертву номер четыре, Дженни подметила, что интервалы между преступлениями становятся все короче: вторая жертва исчезла через два месяца после первой; пять недель прошло между вторым и третьим исчезновением, а между третьей и четвертой жертвами – всего лишь две с половиной недели. Его голод обострялся, пришла она к выводу, значит, он, скорее всего, стал менее осторожным. Дженни была уверена: распад личности убийцы неминуемо усиливался.

Преступник тщательно выбирал места охоты. Вечеринки на открытом воздухе, пабы, танцы, кинотеатры и концерты поп-музыки – именно на таких площадках тусуется молодняк, ну а потом этим мальчикам и девочкам необходимо добраться до дому. Дженни знала, что среди членов команды убийца получил кличку Хамелеон, и была согласна с их мнением: преступник демонстрировал умение раствориться в окружающей обстановке, высокий уровень интеллекта при похищении жертв и не оставлял никаких улик. Девушки исчезали по ночам по преимуществу в спальных районах, на пустынных и плохо освещенных участках городских улиц. Он преуспел также и в том, чтобы не попадать в поле зрения камер видеонаблюдения, которые уже были установлены во многих городских центрах и на площадях.

Одна из свидетельниц рассказала, что она видела Саманту, брэдфордскую жертву, беседующую с кем-то через окно темного автомобиля, и это была единственная информация о способе похищения, предположительно используемом убийцей, которой располагала Дженни.

Что ж, новогоднюю вечеринку, концерт поп-музыки в Харрогите, кинотеатр и университетский паб действительно можно считать вполне пригодными «охотничьими угодьями», но с субботнего утра Дженни не давал покоя один вопрос: каким образом убийце стало известно о школьных танцах, после которых пропала Кимберли Майерс? Он живет по соседству? Случайно проходил мимо? Насколько ей было известно, подобные мероприятия не рекламируются за пределами мест, где они происходят.

Теперь-то она была уверена: Теренс Пэйн жил на той же улице, преподавал в той же школе. Он знал жертву.

В этот день ей стали известны и еще кое-какие любопытные факты, позволившие задуматься над вопросами, которые накопились за последние недели. Четыре похищения из пяти произошли вечером в пятницу или в ранние часы субботнего утра, и это навело Дженни на предположение о том, что рабочий распорядок убийцы – обычная пятидневка, и своему любимому хобби он может уделить лишь уик-энды. Ее озадачило лишь то, что из этого ряда выпадала Мелисса Хоррокс, но теперь она знала, что Пэйн был школьным учителем и дата похищения – восемнадцатого апреля, вторник, – имела свое объяснение. Это был день пасхальных каникул, и Пэйн был свободен от школьных занятий.

На основании скудной информации, собранной еще до похищения Кимберли Майерс, Дженни пришла к выводу, что похититель, с которым они имели дело, был на редкость везучим. Он курсировал в выбранном месте, выглядывая жертву подходящего типа, а когда находил то, что хотел, нападал на нее с быстротой молнии. Не было никаких свидетельств, что кто-либо из исчезнувших девушек чувствовал за собой слежку или какое-то подозрительное внимание перед похищением, хотя на это могли просто не обратить внимания. Но Дженни была уверена, что он тщательно изучал местность, все пути подхода и отхода, каждый укромный уголок, каждую щель, откуда и под каким углом просматривается то или иное место. В подобных ситуациях всегда присутствует определенный риск. Достаточный, по всей вероятности, чтобы вызвать быстрый всплеск адреналина, что тоже, видимо, являлось частью захватывающего действа. Теперь Дженни знала: он пользовался хлороформом для подавления сопротивления жертв – это уменьшало степень риска.

До недавнего времени Дженни не имела возможности воспользоваться информацией с места совершения преступления, поскольку оно было неизвестно. Ни одно тело не было найдено, и потому Дженни считала, что тела или спрятаны в отдаленных местах и пока не обнаружены, или закопаны в лесу, утоплены в море или в озере. Поскольку время шло, число жертв увеличивалось, но ни одного трупа не нашли, Дженни продвинулась дальше в своих теоретических изысканиях, предположив, что интересующий их человек – коллекционер, иными словами, он собирает, хранит и наслаждается своими жертвами, а затем, возможно, избавляется от них таким образом, как это делает, например, коллекционер бабочек, накалывая свои трофеи на булавку и отравляя их газом.

Теперь, когда она видела помещение в подвале, где убийца хоронил тела, никаких сомнений в том, что это было сделано неслучайно, у нее не осталось. Пальцы ног жертв торчали из-под земли не потому, что Теренс Пэйн был небрежным человеком, нет, он именно так и задумал, это была одна из причуд его фантазии – он тащился от них,как говорят в Америке. Они были частью его коллекции, экспонатами выставки трофеев. Или его садом.

Теперь Дженни предстояло переосмыслить его профиль, исходя из новых фактов и улик, которые в течение предстоящих нескольких недель работы группы СОКО в доме тридцать пять по Хилл-стрит появятся в избытке. Кроме этого, ей предстоит выяснить все возможное о личности самого Теренса Пэйна.

Было и еще одно, не менее важное дело: Дженни предстояло разобраться с Люси Пэйн.

Знала ли Люси о том, чем занимается муж?

Вполне возможно, что да; по крайней мере у нее должны были возникнуть подозрения.

Почему она не вмешалась?

Из-за ложного чувства преданности – он был ее мужем? Или просто боялась? Если он в последнюю ночь ударил ее вазой, то наверняка бил все время, предупреждая, какая судьба ждет ее, если хоть кто-то узнает правду о его делах. Хотя для Люси жизнь наверняка была кромешным адом, Дженни вполне допускала, что все обстояло именно так. Множество женщин всю свою жизнь проводят в подобном аду.

Принимала ли Люси непосредственное участие в преступлениях мужа?

Такое тоже возможно. Дженни с осторожностью предположила: способ похищения не исключает того, что убийца имел помощника: кто-то заманивал девушку в машину или отвлекал ее внимание, пока сам маньяк подходил к ней сзади. Женщина как нельзя более подходит для этого и облегчает процесс похищения. Молодые девушки опасаются мужчин, но без страха наклоняются к окну съехавшего на обочину автомобиля, чтобы узнать, чем они могут помочь находящейся в нем женщине.

Способны ли женщины на подобные зверства?

Разумеется. И если их ловили на подобных делах, гнев против них был гораздо более сильным, чем против мужчин. Стоит лишь вспомнить, как люди реагировали на «подвиги» Майры Хиндли, Розмари Уэст и Карлы Хомолки, [14]14
  Майра Хиндли вместе со своим сожителем Иэном Брэди убила пятерых детей в возрасте от 10 до 17 лет в период с 1963 по 1965 гг. в районе Большого Манчестера. Супруги Фред и Розмари Уэст издевательски умертвили 12 девочек и молодых женщин, включая двух собственных дочерей, закопав тела в саду. Карла Хомолка с мужем Полом Бернардо признана виновной в убийстве и изнасиловании в 1991–1992 гг. двух девочек-подростков и своей родной сестры.


[Закрыть]чтобы развеять все сомнения.

Итак, была ли Люси Пэйн убийцей?

Бэнкс чувствовал невыносимую ломоту в костях, когда около полуночи въезжал на узкую поляну рядом со своим коттеджем в Грэтли. Лучше было бы переночевать в каком-нибудь отеле в Лидсе, как он неоднократно проделывал раньше, или, на худой конец, воспользоваться диваном, предложенным Кеном Блэкстоуном, но ему очень хотелось провести эту ночь дома, хотя Энни и отказалась встретиться с ним; и он, не раздумывая, поехал в такую даль, что, по его мнению, помогло ему расслабиться.

На автоответчике имелось два сообщения: первое от Трейси – она сообщала, что слушала новости и надеется, у него все в порядке; второе от отца Лиан Рей, Кристофера, который, посмотрев по телевизору пресс-конференцию и вечерний выпуск новостей, хотел узнать, обнаружила ли полиция тело его дочери в доме Пэйнов.

Бэнкс не стал отвечать ни на одно из сообщений. Во-первых, было уже слишком поздно, а во-вторых, у него вообще не было никакого желания разговаривать. Он пообщается с ними утром. Бэнкс добрался до дома и, честно сказать, был даже рад, что Энни не приехала. Мысль о том, чтобы провести ночь с кем-то, даже с Энни, не привлекала его, а после всего, что он повидал в течение дня, идея заняться сексом возбуждала в нем такой же интерес, как поход к дантисту.

Вместо этого он налил себе солидную порцию виски, выбрав шотландское «Лафройг», и попытался найти какую-нибудь подходящую под настроение музыку. Ему необходимо было расслабиться, но он сам не знал, что хочет послушать. Обычно он без труда отыскивал музыку по душе в своей огромной коллекции дисков, но сегодня никак не мог выбрать. Бэнкс понимал, что нужен ему сейчас не джаз или рок и не что-то слишком необузданное и примитивное в этом стиле. Вагнера и Малера ему тоже не хотелось, так же как и романтиков: Бетховена, Шуберта, Рахманинова и остальных. Весь двадцатый век был тоже ему не по вкусу. В конце концов он остановил свой выбор на виолончельных сюитах Баха в исполнении Ростроповича.

Рядом с коттеджем проходила низкая каменная стена, отделяющая грунтовую дорожку от неспокойного ручейка и напоминающая что-то вроде небольшого парапета над водопадом Грэтли; ручей стекал по невысоким террасам и, пересекая участок перед домом по диагонали, уходил в сторону деревни, где под маленьким каменным мостом разливался небольшим водоемом. После переезда прошлым летом в коттедж, у Бэнкса вошло в привычку постоять здесь в последние минуты дня, если позволяла погода, или посидеть на каменной стене, болтая ногами над ручьем, с наслаждением прикладываясь к стаканчику спиртного и затягиваясь сигаретой, перед тем как отправиться спать.

Тихий ночной воздух был пропитан запахами сена и разогретой травы. Долина, лежащая перед ним, спала. В одном или двух фермерских домах, расположенных в дальнем ее конце, еще светились окна; стояла тишина, изредка нарушаемая лишь блеянием овец в поле за ручьем да криками ночных обитателей леса. В ночном мраке он мог мысленно представить себе отдаленные пороги водопада и берега ручья, выступающие неровными краями на фоне темного неба. Ему показалось, что он услышал зловещую трель кроншнепа, донесшуюся сверху, из вересковых зарослей. Молодой месяц не баловал светом, но сейчас небо было усеяно звездами намного гуще, чем в последние несколько месяцев. Он увидел, как упала звезда, прочертив черноту ночи тонкой, молочного цвета линией.

Желания Бэнкс не загадал.

Он чувствовал себя усталым и опустошенным. Душевный подъем, наступления которого он ожидал после поимки убийцы, почему-то прошел мимо. Он не чувствовал, что все кончилось, что зло найдено и уничтожено. Каким-то необъяснимым образом он предугадывал, что зло только начинается, и постарался избавиться от этого мрачного предчувствия.

Он услышал мяуканье возле себя и посмотрел вниз. Это был тощий рыжий и довольно дикий кот. Их знакомство состоялось весной, после этого кот несколько раз приходил как раз в такое время, когда Бэнкс оказывался на этом месте поздно вечером. На вторую встречу Бэнкс принес ему молока, которое тот вылакал, после чего растворился в зарослях. Он никогда не видел этого кота в другом месте и в другое время дня или ночи. Однажды он захватил с собой немного кошачьего корма в порядке подготовки к визиту, но кот к корму не притронулся. Мяукнул, выпил молоко, потерся о ноги Бэнкса и скрылся там, откуда появился.

Бэнкс принес блюдечко с молоком и, устроившись поудобнее, стал наполнять свой стакан. Глаза кота горели в темноте янтарным светом, как будто проверяли, все ли в порядке, перед тем как начать пить.

Бэнкс прикурил сигарету и, облокотившись о стену, поставил стакан на ее шершавую неровную поверхность. Он пытался вытеснить из сознания все ужасные видения этого дня. Кот потерся о его ногу и скользнул в лес. Звучала виолончель Ростроповича, вплетаясь в странный контрапункт с дикой музыкой водопада Грэтли, недавно вздувшегося из-за весеннего половодья, и по крайней мере на несколько мгновений Бэнксу удалось избавиться от воспоминаний.