Текст книги "По ту сторону снов"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 43 страниц)

– Видишь? Ты прекрасно знаешь, как заставить некоторые вещи работать.

Она оглянулась на него и очень серьезно ответила:

– Но это из тех вещей, которые были придуманы раньше.

Хавьер прекратил попытки ее ободрить.

Кэб двинулся с места и быстро покатил по полупустым улицам.

– Кулен движется, – объявила Бетаньева через десять минут. – Выходит из здания Национального конгресса. Его ждет кэб, не из нашего списка.

– Я телепну ему, – сказал Хавьер.

Он сосредоточил свой разум и потянулся поверх городских крыш к площади Первой Ночи.

«Кулен! Кулен, любовь моя, поговори со мной, пожалуйста. Я знаю, ты здесь. Ты мне очень нужен».

Уракус, – проворчала Бетаньева. – Что ты ему сказал?

– А что такое? Что случилось?

– Он накрыл свой кэб очень прочным пологом. Экстравзгляд моего агента его вообще больше не воспринимает.

– Почему он так поступил? – Хавьер не мог сдержать боль в своем голосе. – Чем я перед ним провинился?

– Погоди-ка, – Бетаньева откинулась на спинку обитого кожей сиденья, – я сейчас задействую всех членов ячеек вокруг площади Первой Ночи. Товарищи по-прежнему верны нам – по крайней мере, пока еще верны; они проследят за ним. Полог может укрыть кэб от экстравзгляда, но не от старого доброго обычного взгляда.

Через минуту кто-то увидел, как кэб свернул на Флеттон-роуд. Затем Кулен вышел и поспешил в торговый пассаж Тонсли.

– Уракус, там двадцать выходов, – бросила Бетаньева. – Нам бы сейчас пригодилась мод-птица Андрисии.

– Андрисия – сторонница Слвасты.

Бетаньева приоткрыла один глаз и глянула на Хавьера неодобрительно.

– Это ущербная логика.

– Прости.

Хавьер поймал образ, который отправила ему Бетаньева. Он восхищался тем, как она координировала телепатические вызовы от десятков членов ячеек одновременно. Изображения улиц и торговых залов пассажа мелькали перед ним с ошеломляющей быстротой.

– Он там!

Мимолетный проблеск бледной кожи и светлых волос его любимого. Кулен быстро двигался по проспекту Макинс. Бетаньева раздала короткие резкие команды членам ячеек. Люди изменили направление движения, ускорились, замедлились, остановились на перекрестках.

Кулен вызвал кэб на Личестер-роуд. Закрыл его пологом. Кэб из списка Бетаньевы свернул вслед за ним, подобрав предварительно трех членов ячеек.

Последовали еще три смены кэбов. Сбивающий преследователей бег по лабиринту кривых переулков и крошечных темных улочек Саксби.

– Уракус, – восхищенно пробормотал Хавьер, наблюдая, как Бетаньева постоянно перетасовывает членов ячеек, расшифровывает изображения, предугадывает действия Кулена. – Этот город у тебя в кармане.

Она улыбнулась с закрытыми глазами.

Кулен проскользнул в отель «Рейнольдс» и покинул его через боковой выход. Член ячейки из элитного отряда Бетаньевы небрежно прогуливался там в переулке. Последний кэб высадил Кулена на улице Бример, где толпа людей медленно двигалась вперед к Кольбалу. Он затесался в толпу.

– Есть только одна причина, по которой он движется туда, – сказала Бетаньева с удовлетворением.

– Извозчик, – громко окликнул кэбмена Хавьер. – На набережную, и быстро.

Семнадцать лет Филиус Брандт был Капитаном Бьенвенидо. Гордился безупречностью происхождения. Стоял на страже целой планеты. Поддерживал порядок, регулировал экономику, служил гарантом закона, удерживал политиков в узде. Мир принадлежал ему. А теперь все переменилось.

Это был день чистого ужаса для Капитана и его семьи. Только что он лихорадочно обменивался телепатемами с Тревином, первым спикером и капитаном дворцовой стражи; а в следующий момент вокруг дворца раздались выстрелы. Появилась толпа, и какие-то хорошо организованные и обученные вооруженные силы пошли на штурм дворцовых стен. Скрытые снайперы расстреляли дворцовую гвардию. Персонал охватила паника. Кто-то бежал, спасая свою жизнь, но отрадно большое количество людей устремилось в апартаменты Капитана, чтобы укрыть и защитить его семью.

Филиус отправлял телепатемы одну за другой, взывая о помощи. Морским пехотинцам, шерифам, офицерам полков, дислоцированных в Варлане. Но все они тоже были в осаде. Один за другим их разумы исчезали из его восприятия.

Затем началась стрельба уже в дворцовых коридорах. Дважды он слышал взрывы, крики умирающих. Души мертвых охранников пролетели через апартаменты Капитана, прося прощения за свою смерть, перед тем как начать долгий полет к Джу.

Семья собралась в центральной гостиной с хрустальными люстрами, бесценной мебелью и полированным полом, с высокими окнами, выходящими на ухоженные сады. Семеро детей Капитана сгрудились вокруг него (Дионены не было, хвала Джу; отсутствовал и Аотори, но Капитан не питал иллюзий насчет судьбы старшего сына – тот и в лучшие времена не пользовался популярностью в народе), младшие плакали, двое старших крепились изо всех сил. Маленькая внучка спала на руках своей ошеломленной матери. Жена Капитана держалась рядом с ним, с гордой осанкой и крепким панцирем, показывая детям пример мужества, но он знал, что душа ее охвачена ужасом. Придворные окружили семью Капитана защитным кольцом, стараясь не дать расцвести их страхам.

Затем пришла телепатема. Кулен предлагал условия капитуляции. Жизнь всех людей во дворце в обмен на взятие семьи Капитана под стражу.

Филиус согласился. Он знал о Кулене все из длинных докладов Тревина о Слвасте и его соратниках. Кулен был самым уравновешенным из революционных вождей. Тем не менее Капитан ожидал, что его застрелят, как только откроются двери; ужас «Лану» и «Альфрида» еще не потускнел в его памяти. Но Кулен сдержал слово, а его ополченцы, вымуштрованные и дисциплинированные, вели себя прилично.

Капитана с семьей отвели под конвоем в крытый фургон и накрыли пологом, когда везли по улицам. Поездка продолжалась долго и закончилась в небольшом отеле в районе Налани. Там они ждали под охраной ополчения Кулена, пока толпы сражались с властями за контроль над городом.

В ополченцах что-то казалось жутко неправильным. Они не разговаривали с арестованными, они прекрасно охраняли заключенных, они не позволяли себе ничего лишнего и не угрожали. Отель постоянно находился под непроницаемым текин-панцирем, поддержание которого наверняка требовало напряженных усилий многих людей, но панцирь ни разу не ослабел за все то время, пока семья Капитана находилась под арестом. Филиус был готов заподозрить в ополченцах паданцев.

Им оставалось только ждать. Капитан запретил детям обсуждать, что с ними будет, но знал: они не могут об этом не думать. Пленные не могли отправлять или принимать телепатемы через прочный панцирь, поддерживаемый ополченцами, но шум боевых действий слышался отчетливо, а из верхних комнат можно было увидеть панораму городских крыш. По всему городу поднимался дым пожаров.

Филиус терпел. И не мог понять, как же это все произошло.

Затем на третий день пленения появился человек по имени Янрис и приказал Филиусу идти с ним.

– Нет! – воскликнула его жена. – Они убьют тебя, они животные, хуже, чем паданцы! Не уходи.

– Это не мы животные, – яростно огрызнулся Янрис. – Я видел того, кого вы держали в подвалах Исследовательского института. Аотори тоже взглянул на него – в последний раз. Крупным планом.

– Ублюдок! Проклятый убийца!

Филиус поднял руку, стараясь не раздражать этого внушительного человека.

– Я пойду с вами. – Он поцеловал жену, отдавая себе отчет в том, что, скорее всего, больше не увидит ее. – Не беспокойся обо мне. Держись ради детей.

На выходе из отеля был странный момент. Там стояли в охране двое ополченцев, тупо глядя перед собой.

– Отойдите в сторону, – приказал им Янрис.

Они не двинулись.

– Именем Временного Народного конгресса, который является законным правительством нашей планеты, отойдите в сторону, чтобы я смог исполнить приказ нашего премьер-министра.

Прошло довольно много времени, но в конце концов охранники отошли в сторону. Снаружи ждали три кэба с вооруженными товарищами. Янрис усадил Филиуса в средний из кэбов и набросил плотный полог. Филиус рассматривал мужчину, который явно прежде служил в полку, и размышлял, что же заставило подобных людей пойти против него.

– Мне любопытно, – сказал Филиус, – что именно вы сделали с этими бедными ополченцами? Сначала я счел их паданцами, но я же ошибся?

– Заткнись, – сказал Янрис.

– Возможно, нити у них в мозгах?

– В последний раз говорю: заткнись.

Филиус улыбнулся своей маленькой победе. Он был не слишком удивлен, когда через сорок минут поездки его привезли во дворец. Но когда они наконец выбрались из кэбов во внутреннем дворе и Капитан осмотрелся вокруг экстравзглядом, он был просто уничтожен тем, что увидел.

– Куда вы все дели? – возмутился он. – Что вы сделали со всеми… О нет! Нет!

– Мы решили начать перераспределение богатства сверху вниз, – самодовольно ответил Янрис.

– Моя жена права – вы грязные животные. И жалкие недоумки притом.

Тем не менее Капитан беспокоился о том, что обнаружили ополченцы под дворцом; такая находка будет намного хуже, чем секреты института. «Они ничего не поймут, – сказал он себе. – Хотя сейчас это уже не имеет значения».

Высокая стройная женщина ждала у входа в апартаменты. Ее панцирь был прочнее всех, которые когда-либо видел Филиус. На ее руке сидела мод-птица, и женщина кормила ее мясом. Капитан моргнул. Кусочек мяса подозрительно напоминал человеческий палец.

Когда он приблизился, женщина отослала мод-птицу в небо.

– Добро пожаловать домой, Капитан, – издевательски сказала она.

Филиус не ответил. Однако его беспокойство сделалось еще сильнее, когда Янрис и женщина проводили его по каменной лестнице в хранилища. Похоже, бывший военный точно знал, куда идет.

Последним сюрпризом для Филиуса стал человек, ожидавший его в оружейном погребе корабля. Глаза Капитана сузились при виде пустого рукава куртки, приколотого к груди.

– Капитан Слваста! Тревин предупреждал меня, что от тебя будут проблемы.

– Он был прав.

– Ты собираешься меня убить?

– Нет. И знаешь почему?

– Потому что это докажет всей Бьенвенидо: ты всего лишь дикарь, а твоя жалкая революция – обман.

– Нет. Потому что мне нужно выяснить одну вещь, а ты можешь знать ответ. Это твоя единственная ценность прямо сейчас.

– Иди в Уракус. Даже если бы я знал, где сейчас Дионена, я бы лучше сразу отправился к Джу, чем рассказал тебе.

– Ты здесь не поэтому.

– Тогда что тебе нужно?

Слваста указал пальцем на огромную массу арсенала «Вермиллиона» позади него.

– Что там было?

– Понятия не име… – Капитан Филиус запнулся, подозревая ловушку. – В каком смысле «было»?

– В прямом, – сказал Слваста.

– Я не понимаю.

– Андрисия.

Женщина шагнула вперед.

– Один из наших соратников вывез отсюда пять крупных объектов, которые, как мы полагаем, происходят с корабля Капитана Корнелия. Здесь осталось множество других странных артефактов, ни один из них не мог быть сделан на Бьенвенидо.

Филиус покачал головой.

– Все это лишь жалкие остатки корабля, ничего больше. Они не работают. Вышли из строя тысячи лет назад.

– Похоже, тебя сильно взволновало то, что отсюда что-то вывезли, – сказала Андрисия. – Мы не знаем, какие именно это были вещи, но для кого-то они явно имели ценность. Ополченцы, которыми командовал наш соратник, подверглись воздействию на разум – похоже на гипноз, но намного сильнее. Потребовалось много усилий, не сразу удалось заставить их рассказать мне про вывезенные объекты, но я все же пробила их защиту. Так скажи мне, Капитан, долго ли сможешь противостоять мне ты сам?

Филиус снова нервно глянул на оружейный арсенал.

– Я вам не верю. Это хитрость. Никто не…

Он облизал верхнюю губу и не удивился, когда слизнул капли пота.

– Продолжай, – холодно велел Слваста.

– Ничего здесь не работает. Я не лгу.

– Тогда не имеет значения, если ты расскажешь, что здесь было, верно?

– Ничто из этого не поможет вашей обреченной революции. Вы проиграете. Города и округа направят войска в Варлан и вышвырнут вас прямиком в Уракус за ваши преступления.

– Что здесь было?! – взревел Слваста. Его рука сжалась на рукояти пистолета, готовая направить оружие на Филиуса.

– Никто ничего отсюда не вывозил. Я это знаю, потому что никто не может войти внутрь. Вход не работает уже более двух тысяч лет.

Слваста ухмыльнулся. Это очень не понравилось Филиусу.

– Да неужели? Подойди сюда.

Его текин схватил Филиуса, подталкивая его вперед.

Филиус не сопротивлялся. Он приблизился к арсеналу – и застыл на месте. Широкий круг в нижней части перегородки был открыт – место, про которое ему рассказывал отец, служило входным люком, сделанным из удивительного металла, способного благодаря изобретательности Содружества течь, как вода.

– Уракус, – прошептал Капитан. Металл действительно снова сделался текучим; он видел толстый край этого металла вокруг отверстия. – Нет, не может быть.

Он поспешил вперед и с трепетом заглянул в абсолютную тьму, царившую внутри. Много лет тому назад, когда Филиус готовился к капитанству – обучался истинному наследию землян, старым наукам, знанию о природе Бездны и пониманию того, что они никогда не должны ослаблять противостояние паданцам, – отец привел его сюда, к арсеналу корабля, и заставил встать под ведущим внутрь узким сломанным трубопроводом. Филиус направил тогда свой экстравзгляд через крошечное отверстие, исследуя странные мертвые боевые машины, погребенные внутри. Он был напуган и впечатлен рассказами отца об этих машинах.

Теперь же его экстравзгляд свободно перемещался по арсеналу и видел пустые грузовые ложа. На подгибающихся ногах Капитан попятился, а затем обернулся и обжег Слвасту яростным взглядом:

– Они исчезли!

– Вот именно! А теперь скажи наконец, что такое там было?

– Квантумбустеры, – в ужасе прошептал Филиус. – Там было пять квантумбустеров.

Волна эмоций, выплеснувшаяся через непрочный панцирь Слвасты, сочетала в себе гнев с недоумением.

– Что за дерьмо эти квантумбустеры?

– Величайшее оружие, которое когда-либо создавали наши предки. Настолько мощное, что может уничтожить целое солнце и все его планеты. Оно не работает в Бездне. Ни одна из старых технологий больше не работает. – Филиус уставился на открытый люк, воплощение невозможного. – До сих пор не работала.

Двадцать вооруженных людей, которым доверяли Товакар и Янрис, без вопросов погрузились в пять кэбов. Слваста ехал во втором кэбе вместе с Янрисом и Капитаном Филиусом. Андрисия заняла место возницы первого кэба. Управляя лошадьми при помощи текина и кнута, она направила их рысью по бульвару Уолтона, а затем самым быстрым путем к набережной.

– Я телепнул нашим товарищам на пристани, – сказал Янрис. – Они придержали для нас паровой паром.

– Будем надеяться, наше путешествие окажется счастливее, чем для «Лану» и «Альфрида», – ехидно заметил Капитан Филиус.

– Это сделали не мы, – отрезал Слваста.

– В самом деле?

– Да.

– Тогда кто? Ваш таинственный соратник?

– Мне это неизвестно.

Голова у Слвасты раскалывалась от боли, он даже вспотел. Ему постоянно приходилось бороться с собой, чтобы держать глаза открытыми. Он устал до полнейшего изнеможения. Думать было трудно. Но он нуждался в информации, ведь необходимо разобраться в происходящем. Может ли Кулен оказаться противником революции? Но если так, то почему Тревин не арестовал их всех? А Хавьер – почему он вдруг стал ратовать в поддержку модов? И Бетаньева… вот это действительно больно. Как она связана с Найджелом?

«Какой информации мне не хватает?»

– Вы знали о нас? – спросил он Капитана.

– Тревин знал, что уничтожение модов – ваших рук дело; это было очевидно с самого начала.

– Почему вы нас не остановили?

– Потому что вас было только четверо – во всяком случае, только ваша четверка имела значение. Вы стянули к себе всех радикалов, все горячие головы; у вас явно имелась какая-то система связи с людьми из трущоб и другими нежелательными элементами. Мы не могли взломать вашу систему контактов – происшествия казались случайными, но все нарушители делали то, что вы им велели. Это впечатляло. И заодно принесло пользу.

– Пользу для вас? Каким образом?

– Они делают то, что вы приказываете. Вы делаете то, что хотим мы. Вот почему мы предложили тебе Лэнгли. И ты его взял.

– Как и все жадные ублюдки до меня.

– Да. Мы недооценили твой фанатизм, только и всего.

– Только? Это стоило вам всего.

– Ты злорадствуешь? После того, что случилось сегодня? Умерь свое высокомерие, Слваста, иначе оно тебя погубит. Уж я‑то знаю.

– Значит, у вас были досье на нас?

– Да.

– Расскажи мне про Кулена.

– Студент, выпускник исторического факультета, вроде бы прибившийся к радикальному движению. Мы так и не смогли выяснить, откуда он прибыл.

– Он приехал из Касселя. Он младший сын семейства, который поступил в университет Варлана, чтобы изучить управление сельским хозяйством и затем участвовать в управлении семейными владениями. Пока учился, он понял, как ваш режим угнетает народ.

– Нет, ты ошибаешься. Или, скорее всего, тебе солгали. Он точно не из Касселя. Тревин проверил.

– Но ведь откуда-то он появился!

– Да, но откуда? Это начинает меня сильно беспокоить – хотя он вел себя вполне достойно со мной и моей семьей, хвала Джу. Кулен – тот самый ваш соратник, который вскрыл арсенал, так?

Слваста кивнул.

– Я сам не мог бы этого сделать. В течение последних двух тысяч лет у Капитанов не имелось подходящих источников электроэнергии. Бездна враждебна электричеству. Я знаю теорию; я даже сделал сам свинцово-кислотную батарею, когда учился, – это такой базовый источник электропитания, даже Бездна его не портит. Послушай, Слваста, я видел проволочную нить, раскаленную докрасна ее энергией: она была почти столь же яркой, как пламя свечи. Она поистине впечатляла. Но ваш Кулен – его знания и способности – совершенно иной уровень. К слову, мы обнаружили нечто странное и новое в паданце с Эйншем-сквер. В его мозгу нашли нити – нити, через которые им управляли, словно марионеткой. Уракус! Такого рода технологии невозможны в Бездне.

– Постой. Кто-то управлял паданцем на Эйншем-сквер?

– Да. И как это обернулось в твою пользу, а? Герой Эйншем-сквер! Похоже, Кулен использует аналогичный процесс для контроля над своим ополчением. Мне почти страшно предположить, откуда он явился. Скажи, он действует в одиночку или является частью более крупной фракции в вашей драгоценной революции?

– Он как-то связан с Найджелом, – прорычал Слваста. У него пересохло в горле.

– Кто это такой?

– Один из тех, кто поддерживал нас. – Слваста вспомнил свое посещение фермы Блэр и весь ее комплекс со множеством новых построек – эффективный, производительный, гудящий от активности; и повсюду сновали сотни модов, отчего у него холодела кровь. – Найджел много знает о машинах. И о политике. Но он не паданец: я видел его кровь своими глазами – она красная.

– У нас точно не было досье на него. Так откуда он?

– Он живет к югу от Варлана.

– Ага, и вот мы по горячим следам преследуем фургоны, которые пересекли реку, направляясь на юг. Скажи-ка вот что. Когда вы взяли меня в плен, единственной крупной железной дорогой, остававшейся нетронутой, была Южная городская линия. Почему вы пощадили ее?

Слвасте хотелось придушить Капитана за тон превосходства в его голосе.

– Мы не собирались. Я не знаю, что случилось с отправленными туда нашими диверсионными командами. Хотя теперь могу предположить. А сегодня днем был взорван мост Голфорд.

«Что там сказала Бетаньева? Сразу после того, как по нему прошел экспресс».

– Значит, они увезли квантумбустеры на юг. Вот только я по-прежнему не понимаю зачем. Даже если бы они смогли заставить их снова работать, в чем я лично сомневаюсь, какой в том смысл? Если они взорвут квантумбустер, он уничтожит Бьенвенидо, Лес и, скорее всего, наше солнце тоже. Ни люди, ни паданцы не выживут.

– Тогда зачем? Для чего все это было затеяно?

– Не знаю, – сказал Филиус. – Но если ты хочешь узнать, тебе надо догнать своих соратников. И быстро.

Они потеряли Кулена, как только он сошел с парома на южный берег. В принципе, Виллсден считался районом Варлана. На самом деле это был довольно приятный город с домами приличного размера и обширными парками; на его периферии располагался только один трущобный городок, не слишком большой. Бизнес здесь занимался в основном торговлей, перемещением и хранением товаров, доставляемых железной дорогой и лодками. Широкая полоса города между причалами и вокзалом полностью состояла из складов.

Одним из последствий революции стала такая проблема, как массовое перемещение людей. Каждый час прибывали сотни беженцев, все они отчаянно нуждались во временном жилье и средствах дальнейшего движения на юг, в сельскую местность.

Членов ячеек в Виллсдене изначально насчитывалось немного. А те, которые были, несколько дней назад получили задание выяснить, что случилось с товарищами, отправившимися взрывать мосты. Бетаньева вызвала нескольких человек в район берега реки – помочь в поисках, но они добирались медленно.

Когда Бетаньева и Хавьер покинули паром, солнце уже висело над самым горизонтом, словно собираясь погрузиться в реку. Длинные золотисто-розовые блики играли на воде, а воздух окрасился в медные тона. Бетаньева и Хавьер с тревогой огляделись. Хаос здесь был почти таким же ужасным, как и тот, что они оставили на противоположном берегу, только масштабы меньше.

– Есть идеи? – спросила Бетаньева.

– Ну, теперь, когда мост Голфорд разрушен, Кулену придется найти лодку или лошадь.

– Он умеет ездить верхом?

– Понятия не имею. Я никогда не видел его верхом на лошади, но это ничего не значит.

Хавьер почувствовал, как его желудок напрягся, когда он высказал вслух это признание. «Что я на самом деле знаю о нем? Я думал, будто знаю все».

– Я тоже не видела его верхом, – сказала Бетаньева. – В любом случае, если он отправится на лошади, нам его не найти. Остается лодка.

Они посмотрели на реку. Сейчас здесь в основном были пришвартованы паромы и небольшие лодки, которые только что получили огромные деньги за перевозку отчаявшихся людей. У причалов стояли только два крупных океанских грузовых корабля, оба со сложенными парусами. Толпы людей на причалах яростно соревновались, кто даст больше денег и получит место на корабле.

– Они не отчалят сегодня вечером, – сделала вывод Бетаньева.

Еще несколько судов, в основном баржи, похоже, собирались отправиться на другой берег Кольбала. Она снова окинула взглядом дома Виллсдена. Местность здесь была ровной, в отличие от Варлана, но все равно не удавалось рассмотреть ничего за пределами города. Бетаньева прищурилась, пытаясь прочитать указатели на столбах у начала дорог, ведущих прочь от реки.

– Если он просто хотел уехать из города, – медленно произнесла она, думая вслух, – он бы мог взять кэб или воспользоваться одной из местных железнодорожных линий, на которых мы не устраивали диверсий. Но он переправился через реку. Значит, он хочет попасть в какой-то определенный пункт назначения в южном направлении.

– Ага. Ну и что?

– Янрис сказал, он видел Кайсандру в фургоне на бульваре Уолтона. Группа повозок направлялась на юг.

– Думаешь, они тоже переправились через Кольбал?

– И вскоре после этого мост Голфорд был взорван.

– Но, когда это произошло, Кулен находился в здании Национального совета, – возразил Хавьер.

– Вот именно. Так что он застрял здесь, если только… Ты же сейчас отвечаешь за железные дороги, верно?

– Ну, типа того.

– Вам удалось национализировать Южную городскую линию?

– Да. Вчера мои люди заняли их конторы. Я собирался в ближайшее время побывать там.

– Они взорвали только мост Голфорд, – сказала Бетаньева. – Мы планировали вывести из строя три моста к югу от реки. Ты можешь телепнуть своим и узнать, какие железнодорожные линии за пределами города функционируют?

– Конечно.

Ответ пришел через минуту.

– Две линии местного значения, – сказал Хавьер с закрытыми глазами, получая телепатему. – Станции Балком и Скотдейл, направления на восток и на запад.

– Хорошо, а теперь выясни, идет ли одна из этих дорог через Голфорд. Они соединяются с главной дорогой к югу отсюда?

Усталое лицо Хавьера расплылось в медленной улыбке.

– Уракус, ну ты и голова! Дорога от станции Балком через пятьдесят миль разделяется, и один путь идет на юг. Он соединяется с главной южной линией в Фосбери.

– Когда следующий поезд? – спросила Бетаньева.

– Через двадцать три минуты.

Станция Балком была небольшой: две платформы, обе под примитивными деревянными навесами, и каменная будка кассы. Типичная железнодорожная станция в приятной части города. Бледно-желтые цветы лиан, которые густо заплели внешнюю стену билетной кассы, наполняли воздух сладким ароматом. Когда Бетаньева и Хавьер добрались до станции, касса не работала, и окна прятались за прочными ставнями. А вот на платформе толпился народ. В глубокой тени, отбрасываемой навесом, люди стояли по всей длине платформы, в пять или шесть рядов. Семьи старались держаться рядом, дети уже выплакались и теперь просто в оцепенении смотрели на рельсы. Люди, стоящие рядом с кассой, испуганно глянули на Хавьера. Он даже не задумывался о том, что через плечо у него поверх куртки из дрошелка переброшен на ремне карабин, а к поясу прикреплено четыре магазина. Революционеры привыкли открыто носить оружие – своего рода знак доблести среди товарищей. Карабины, которые поставил им Найджел, отличались от других: они обладали высокой скорострельностью и почти никогда не заедали. К этому времени все в Вардане знали, как они выглядят.

Передаваемый образ Хавьера распространился по платформе быстрее звука. Это вызвало всплеск тревоги и беспокойства. Дети цеплялись за родителей; мужчины вызывающе мерили его взглядами.

Рука Бетаньевы машинально потянулась к пистолету в кобуре у нее на поясе. Ее огорчило то, как люди реагировали на нее и Хавьера, но и разгневало тоже. «Мы же действовали во благо. Почему вы этого не понимаете? Мы хотим дать вам лучшее будущее».

«Что вам надо?» – телепнул кто-то из толпы.

«Оставьте нас в покое!»

«Вы еще недостаточно людей убили?»

«Дикари».

«Они убили моего брата. Он был шерифом, защищал нас от преступников».

«Я ее знаю. Она невеста Слвасты».

«Сука».

Люди пятились от них, оставляя их одних в центре потока ненависти.

«Мы здесь не затем, чтобы навредить вам, – телепнула во всеуслышание Бетаньева. – Мы ищем одного человека».

Она разослала образ Кулена.

«Кто-нибудь видел его?»

«Нет!»

«Что он вам сделал?»

«Наверное, давал людям работу».

«Его вы тоже хотите убить?»

«Прошу вас помочь, – телепнула Бетаньева. – Он наш друг».

«Ну да, конечно».

«Лживая шлюха».

Чей-то текин ударил по ней. Прочный панцирь Бетаньевы выдержал удар; иначе всплеск ментальной силы пришелся бы ей по глазам. Как бы то ни было, она отшатнулась.

– Эй! – заорал Хавьер. Он поднял карабин. – Прекратите это. Мы здесь по официальным делам.

«Ты не мое правительство, придурок».

«Кто за тебя голосовал?»

Вдали раздался гудок поезда.

Несколько ударов текина пришлись по Хавьеру. Он покачнулся – и снял карабин с предохранителя.

«Вынь пистолет, – телепнул он Бетаньеве. – Может стать хуже».

Она неохотно последовала его совету.

«Будете стрелять в тех, кто вам возражает?»

«Мы больше не можем высказаться?»

Хавьер направил карабин в воздух и дал два выстрела. Закричали дети. Все пригнулись. Толпа отступила от них еще дальше.

– Я в последний раз вежливо спрашиваю вас, – сказал Хавьер. – Кто-нибудь видел этого человека?

Он телепатически разослал им образ Кулена.

Бетаньева обвела взглядом лица людей, встревоженная излиянием неприкрытой ненависти. В общем ментальном поле толпы стали мелькать мерзкие образы – картины насилия над ней, фантазии о том, как Хавьера пинают, бьют кулаками, избивают, накидывают ему петлю на шею. Она крепче сжала пистолет, удивляясь, до чего стремительно все обернулось так неправильно.

Снова прозвучал свисток поезда, на этот раз громче.

Затем на фоне всей враждебности появилось несколько проблесков самодовольства. Она увидела презрительные и надменные улыбки на лицах вокруг. Люди смотрели куда-то ей за спину. Тишина распространилась так быстро, что Бетаньеве показалось, будто она лишилась слуха.

«Пожалуйста, не двигайтесь, мои любимые». Телепатический голос был таким добрым, таким искренним; он проникал прямо в центр ее разума, как будто у нее вообще не имелось панциря. Он привел ее в такой трепет, что Бетаньева, не задумываясь, сделала то, о чем ее просили.

Кулен прошел между ней и Хавьером. При виде него ее сердце забилось быстрее; облегчение от того, что с ним все в порядке, было колоссальным. Она приветственно улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ, и Бетаньеве захотелось обнять его от счастья. Но он попросил ее не двигаться, поэтому она осталась на месте.

– Не беспокойтесь обо мне, – сказал Кулен, когда поезд уже подходил к станции. – Все будет хорошо, я обещаю. Мне нужно уехать на неделю или около того, а потом я вернусь, и это будет совершенно новая жизнь для всех на Бьенвенидо. Вот увидите.

Бетаньева вздохнула от восторга. С ним все хорошо, и с миром тоже будет все хорошо.

Паровоз уже двигался мимо них. Ходили поршни, из клапанов вылетали горизонтальные струи пара и развеивались над платформой, из трубы шел густой дым. Паровоз тянул пять вагонов.

– Я обращаюсь ко всем, – сказал Кулен и поднял обе руки, призывая к вниманию. Поезд прибыл. Давайте занимать места. Не нужно неприятностей. Эти добрые люди никому не причинят вреда.

Бетаньева видела, как лицо стоящего рядом с ней Хавьера застыло маской подавленной страсти.

Толпа устремилась в вагоны. Бетаньева не возражала. С Куленом все в порядке; все остальное не важно. И она знала, что прямо сейчас сильно помогает ему – для этого достаточно было оставаться на месте.

Кулен чуть кривовато улыбнулся Хавьеру.

– Скоро увидимся, – пообещал он и нежно поцеловал Хавьера. Повернулся и направился к поезду.

Карабин взревел оглушительно и внезапно. Это нарушило транс Бетаньевы, и она с криком бросилась на землю, зажимая уши руками. Прямо перед ней, на расстоянии меньше четырех метров, ягодицы и нижняя часть туловища Кулена превратились в массу разорванной плоти и струящейся крови. Выстрелы прошили его насквозь, брюшная полость взорвалась, сквозь порванную рубашку хлестнула кровь. Тело рухнуло на платформу, развернувшись так, что голова была обращена вверх. Глаза умирающего спокойно глянули в сумеречное небо, а затем закрылись.

Бетаньева словно оглохла. Ее поле зрения превратилось в длинный серый туннель, в конце которого лежал труп Кулена. Больше в мире ничего не было.

Затем в ее сознание пробились звуки. Крики, так много криков, и такие громкие, что она больше не могла от них отстраняться. Одним из вопящих голосов был ее собственный. Кулен мертв, ее давняя любовь, ее спаситель. Мертв. Убит… кем?