Текст книги "По ту сторону снов"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)

Портлинн возник как торговый город в конце Нильсон-Саунд, огромного залива, глубоко врезавшегося в земли Ламарна. Здесь находилось устье реки Мозал, чья огромная сеть притоков разветвлялась вокруг по болотистым низинам. Ее водный бассейн простирался до самых гор Буге в тысяче миль к востоку и вплоть до гор Трансо на юге. В такой близости к экватору, с гарантированным выпадением осадков богатая почва идеально подходила для плантаций бананов, хлебных деревьев, косточковых и цитрусовых, а также для обширных рисовых полей. Речная сеть сделала путешествие легким и дешевым, здесь не нужно было вкладывать деньги в дорогие железнодорожные линии, для которых потребовалось бы множество мостов.

Столица региона расположилась на десятках грязевых островов в устье реки. Все дома Портлинна были деревянными, что показалось весьма необычным Кайсандре после каменных и кирпичных городов, через которые проехал экспресс. Древесина накладывала естественные ограничения на высоту зданий, поэтому город рос не ввысь, а растягивался вширь, занимая новые участки болотистой почвы. Между островами имелись узкие мосты, но в их расположении отсутствовала логика, и служили они только пешеходам, а для повозок не подходили. Иногда, если вы хотели попасть на соседствующий с вашим остров, приходилось обойти острова три или четыре. Настоящими дорогами Портлинна служили каналы, их постоянно расчищали, а главным средством передвижения в городе были лодки. Все дома стояли на сваях, толстых стволах деревьев с прочной древесиной, забитых в глубь аллювиального ила и обеспечивавших устойчивость и защиту от паводков в сезон муссонов.

Найджел заказал им номер в отеле «Бейли», большом трехэтажном доме недалеко от доков восточного берега, где от крупнейших складов города отходили длинные причалы. У причалов стояли быстроходные клиперы и паровые морские баржи, а команды мод-гномов и портовых грузчиков трудились над разгрузкой и погрузкой весь день с утра до вечера.

Потребовалось два дня, чтобы собрать припасы, а затем нанять лодку, которая доставит их вверх по течению. На рассвете третьего дня Найджел, Кайсандра, Фергюс, Мадлен и Рассел шли по шатким мосткам к лагуне Кейт в южной оконечности города. Найджел нанял «Готору», грузовую лодку на паровом ходу, с корпусом, построенным из досок анбора – дерева, имевшего чуть ли не самую прочную древесину на Бьенвенидо. В крошечной каюте на корме были койки для капитана Мигрея и трех членов экипажа лодки: Санкала, Джимара и инженера Авинуса. Разумеется, Найджел и все его спутники не поместились бы внутри, и потому путешественники приспособили поверх одного из двух трюмов «Готоры» простую раму из бамбука, на которую натянули парусину. Она служила укрытием пассажирам вместе с их сундуками и припасами. Над вторым трюмом был натянут обычный тент. Там содержались пять земных лошадей (на них путешественники собрались пересекать пустыню) и три мод-лошади – эти повезут их груз.

Портлинн еще только просыпался, когда капитан Мигрей отчалил и направил лодку из лагуны Кейт в устье Мозала, чья ширина составляла три километра. Вода казалась густой, охристо-красной от ила, который она несла. Посередине течение было таким сильным, что лодкам, двигавшимся вверх по течению, приходилось пробираться вдоль берега – там легче получалось ему противостоять. И все равно «Готора» сожгла много дров и не слишком продвинулась вперед за утро первого дня пути. Берега реки на протяжении первых пятнадцати километров от устья все еще выглядели дикими, хотя в нескольких километрах вглубь суши начинались возделанные земли. Деловито пыхтя, «Готора» двигалась вдоль берега, представлявшего собой сплошные болота топкой грязи и зарослей кустарника юго. Она была единственным пассажирским судном в длинной процессии грузовых, идущих вверх по течению. В пятистах метрах по правому борту мимо них проносились вниз по течению суда, нагруженные свежесобранным урожаем, который они разгрузят в Портлинне, откуда его понесут дальше поезда или крупные морские суда.

К полудню путешественники увидели первые плантации и пастбища, вклинившиеся в пойменные луга. Между густых рощ мелькали большие, выкрашенные в белый цвет усадьбы. Затем на берегах стали появляться деревни; как и в Портлинне, все дома были построены из дерева и стояли на сваях. Причалы и мостки выступали далеко в реку, у пирсов покачивались пришвартованные лодки, грузчики занимались своей работой.

– Все выглядит так мило, – задумчиво сказала Кайсандра, наблюдая, как симпатичные маленькие деревеньки остаются за кормой.

Девственные джунгли здесь были сведены почти целиком, уступив землю для сельского хозяйства. Гордо высились цитрусовые деревья, посаженные стройными рядами. Группы маленьких мод-гномов двигались по рядам, собирая яркие шары фруктов. Большие повозки, на которых громоздились целые башни плетеных ящиков, полных фруктов, катили к причалам по грунтовым дорогам, обсаженным высокими фандапальмами. Рисовые поля сверкали розовым золотом под полуденным солнцем, и еще более мелкие мод-гномы копошились на них, сажая рис. Скот и страусы паслись на больших пышных лугах. Люди прогуливались или катались на лошадях, все в шляпах с широкими полями от жаркого солнца. Жизнь здесь выглядела такой спокойной и легкой.

– Вы бы хотели жить здесь, сеньорита? – спросил Джимар.

Кайсандра украдкой улыбнулась и огляделась. Джимар стоял возле маленькой рулевой рубки и смотрел на нее. Он поймал ее взгляд и просиял счастливой улыбкой. Кайсандра зарумянилась и отвернулась, глядя на берег реки. Джимару недавно исполнилось, наверное, лет девятнадцать, он был учеником у своего дяди Мигрея. Довольно милый, но…

«Нет, спасибо».

– Спасибо, у меня уже есть дом.

Она еще не успела договорить, а уже пожалела о своих словах. Парень кивнул ей, извиняясь, и повернулся, чтобы уйти.

– Но меня можно уговорить переехать. – Она бросила лукавый взгляд на Найджела. – Мой опекун не сможет руководить мной вечно.

– Опекун? – переспросил сбитый с толку Джимар.

Найджел приподнял шляпу.

– Это я. Пойду-ка я проверю лошадей или что-нибудь, а вы, дети, развлекайтесь. – Для Кайсандры он еще добавил телепатически: «Играй по правилам».

– Ты уже бывал так далеко на востоке? – спросила она Джимара. Юноша поспешил подойти к ней.

– Так далеко еще нет. Но я хожу на «Готоре» только семь месяцев. Когда-нибудь у меня будет собственная лодка.

Она одарила его ободряющей улыбкой.

– Правда? Какая именно?

Когда настала ночь, отраженные огни деревень и отдельно стоящих усадьб замерцали в быстрой тихой воде. «Готора» упорно карабкалась вверх по течению. На следующий день путешественники остановились в деревне, чтобы пополнить запас дров и купить свежие продукты для камбуза. Менее чем через четыре часа они снова отправились в путь.

Чтобы подняться от устья Мозала в верховья реки, им понадобилось восемь дней. Им повезло добраться по большой реке почти до самой южной оконечности горного хребта Буге – тысяча миль на восток от Портлинна. Только последние пятьдесят миль им пришлось проделать по притоку Мозала, реке Вулар, направляясь на север. В последние два дня появившиеся на горизонте горы вырастали все выше.

Земля по обоим берегам Вулара превратилась в длинные участки диких джунглей и кустарников. Усадьбы и деревни располагались все дальше друг от друга. Это было царство дикой местной природы. Вдоль берегов реки росли высокие нателл и куассо, оплетенные лианами, которые украшало изобилие белых и пурпурных цветов. В речной воде гнили упавшие ветви и длинные плети лиан. Жесткая трава бакку топорщилась меж деревьев, покрывая землю сплошным ковром. Капитану Мигрею пришлось снизить скорость. Он и Санкал усердно проверяли экстравзглядами реку, стараясь не напороться на какое-нибудь затонувшее бревно. Они не встречали других лодок уже несколько часов. Наконец, повернув за длинный изгиб реки, они увидели Кройстаун. В деревне было около пятидесяти домов, ни один не имел второго этажа. Дома жались друг к другу, окруженные множеством больших загонов, за высокими и крепкими изгородями которых содержались бизоны и кабаны. В загонах меньшего размера находились нейты. Кайсандра вытянула шею и воспользовалась настройками сетчатки глаз, чтобы увеличить изображение.

– Вон там – это верблюды?

– У вас отличное зрение, – уважительно сказал Джимар.

Большую часть путешествия он флиртовал с ней, надеясь на развитие отношений, и влюбился по уши.

– Спасибо.

– И да, скорее всего, это верблюды. Ранчеро наплевать, кого они загоняют в свои коррали, лишь бы получить за них на рынке блестящую монету.

– Там много голов скота, – сказал Найджел, внимательно рассматривая загоны.

Джимар вздрогнул не так сильно, как вздрагивал в начале поездки, когда Найджел обращался к нему.

– Да, сеньор. Саванна – дом для многих животных, они здесь бегают свободно. Хищников немного, только манта-ястребы, роксволки и динго, и ранчеро охотятся на них, чтобы защитить стада. – Он украдкой оглянулся, затем понизил голос: – Я слышал, будто жители Шансвилла любят мясо динго.

Кайсандра устремила взгляд поверх загонов. Позади них местность плавно поднималась к предгорьям хребта Буге – обширные открытые просторы саванны, где сине-зеленые местные ган-травы колыхались, словно ленивое море. Местами гордо возвышались одинокие черные деревья випур – колючие пятна в бесконечных переливах ган-трав.

– Пустыня Костей – там? – спросила девушка.

– Да, за горами, – сказал Джимар. – Лучше бы вам не ходить туда, сеньорита. Это плохое место.

– Почему ты так говоришь?

– Всем известно. Даже паданцы не смеют забредать туда. Люди рассказывают, будто в центре пустыни сложено горой десять тысяч тел, чудовище стережет их кости как свой клад, а души умерших бродят по пустыне, роняя в песок слезы из серого света.

– Потрясающе, – заметил Найджел. – А что за чудовище?

– Никто не знает, сеньор. Если вы его встретите, вам не жить. А те, кто избежал его хватки, на всю жизнь остаются потрясены увиденным; многие потом сходят с ума.

– Десять тысяч тел? Это много людей. Откуда они все пришли?

– Найджел, – с упреком сказала Кайсандра, нахмурившись. Было нечестно с его стороны высмеивать суеверия бедного парня.

Джимар пожал плечами.

– Вы мне не верите, но все эти люди погибли в Пустыне Костей, сеньор. Я не пойду туда даже ради прекрасных глаз сеньориты.

– Я никогда не стала бы просить тебя об этом, – мягко сказала юноше Кайсандра.

«Готора» пришвартовалась к единственному причалу Кройстауна. Жители деревни были разочарованы тем, что лодка не отправится немедленно в обратный путь, увозя их скот на большие рынки, но Найджел заплатил капитану Мигрею, попросив его остаться в Кройстауне до их возвращения.

– Я буду ждать вас месяц, – сказал капитан. – Ваши монеты хороши, сеньор, но «Готора» – это моя жизнь и средство к существованию. Я не могу привязать ее к земле; лодка должна путешествовать по реке.

– Понимаю, – сказал Найджел. – Мы вернемся раньше, чем через месяц.

«Я буду ждать вас, – телепнул Джимар Кайсандре, – и надеяться, что вы вернетесь».

«Не беспокойся о нас, – телепнула она в ответ, – пожалуйста». Найджел радостно насвистывал, сводя свою лошадь вниз по сходням.

– Романтическая история в путешествии на корабле. Лучше не бывает.

– Ой, заткнись уже, – рявкнула на него Кайсандра.

5

Ехать через саванну оказалось тяжело. В первый вечер Кайсандра чуть не плакала, так она натерла ноги седлом. Кажется, даже блокировка нервов, которую установили ее вспомогательные процедуры, чтобы облегчить боль, не слишком помогла. Путешественники разбили лагерь – две палатки. «Небесная властительница» сделала их похожими на обычное полотно, но на самом деле они были из легкого термостойкого полотнища.

– Палатки будут поддерживать нужную температуру в пустыне, – объяснил Найджел. – Ночи могут оказаться исключительно холодными. Путешественники попадались на этом.

Кайсандра вяло предложила свою помощь в установке палаток. Она не хотела садиться и неодобрительно смотрела на Фергюса, который показывал ей, как использовать клапан на ее самонадувающемся матрасе.

– Он будет достаточно мягким, – пообещал Фергюс.

– Ничто не будет достаточно мягким, – убежденно отозвалась Кайсандра.

Но поскольку матрас был сделан из удивительной ткани Содружества, он действительно оказался вполне мягким, чтобы лежать на нем, не морщась и не ругаясь. Вошла Мадлен с большим тюбиком крема из аптечки и велела девушке перевернуться на живот.

– Мне тоже понадобится крем, детка, – призналась она Кайсандре, нанося ей мазь на растертую до красноты кожу. – Это была долгая поездка, а я много лет не сидела на лошади.

Кайсандра облегченно вздохнула, когда легкое обезболивающее подействовало.

– А теперь надо распылить сверху синтекожу, – объявил Найджел, – чтобы ты могла завтра сесть на лошадь.

Кайсандра шокированно ойкнула и поспешно натянула полотенце на голые ягодицы. Она бросила на мужчину сердитый взгляд снизу вверх:

– Разве в Содружестве нет представления о приличиях?

– Хм-м… – Найджел почесал затылок, притворяясь озадаченным. – Они сильно зависят от того, на какой планете ты находишься.

– Убирайся!

Он посмеивался, покидая палатку. Кайсандра долго смотрела на клапан выхода. Ее юз-дубль сообщил, что Найджел отправил ей файл, и она неохотно приняла его. Это был перечень свойств синтекожи.

– Всегда должен оказаться прав, – хмыкнула она. – Мадлен, принеси распылитель синтекожи, пожалуйста.

– Конечно, детка.

Рассел развел небольшой костер и приготовил им ужин. Когда солнце наконец зашло, Кайсандра вдруг очень остро почувствовала, что в высоких ган-травах рыскают звери – на периферии ее экстравзгляда, где она не могла их толком различить. Вой одиноких роксволков раздался дальше в саванне, им ответили громкие завывания стаи динго.

– Они не приблизятся к костру, – сказал Найджел, ощутив ее беспокойство.

– Настоящие звери меня не волнуют, – сказала Кайсандра. – Это могут быть паданцы. Яйца неразборчивы, они поглощают того, кто прилип.

– Интересно, – сказал Найджел. – Но базовые параметры выбора у них должны быть. Я хочу сказать, роксволка еще можно поглотить, но им нет никакого смысла становиться бусалорами или мухами.

– Это называется правилом сорока килограммов, – сказала Кайсандра. – Я читала в руководстве, выпущенном Исследовательским институтом паданцев. Если животное весит меньше сорока килограммов, в первый месяц яйцо его не подманивает. Но со временем яйцо становится не таким переборчивым и начинает подманивать существ меньшего размера.

– Значит, они умны даже на стадии яйца, – подумал вслух Найджел.

– Не умны, – сказал Рассел. – Хитры, как любая злобная тварь.

Кайсандра улыбнулась убежденности, с которой говорил мужчина. Даже этот новый Рассел любил, чтобы мир был прост.

– Когда-нибудь мы должны изучить яйцо, – сказал Найджел. – Выяснить, что им движет изнутри.

Он склонил голову набок.

– Хотя Исследовательский институт паданцев уже должен был это сделать. У них имелось самое лучшее оборудование – если оно работало, конечно. Нам нужно получить их результаты, если те опубликованы.

– Кулен найдет материалы, – убежденно сказала Кайсандра.

– Если они существуют. – Найджел бросил на Кайсандру острый взгляд. – Значит, звери-паданцы тоже едят людей?

– Нет. Они едят только тех зверей, которыми стали сами. Это было в руководстве.

– Все чудесатее и чудесатее, – пробормотал Найджел.

– Звери их узнают, – сказала Мадлен с удовлетворением. – Они всегда отличают настоящих зверей от паданцев. И сразу бросаются на них. Иначе паданцы владели бы Бьенвенидо.

– Но звери-паданцы убивают людей. Всегда убивали, – сказала Кайсандра. – Они знают, что мы их главные враги. Вот почему…

Она взмахнула рукой, обводя ночную саванну.

– Я буду сторожить всю ночь, – заверил ее Фергюс. Он похлопал по мощной охотничьей винтовке, изготовленной «Небесной властительницей», но имеющей вид обычного оружия производства Бьенвенидо. – Вы будете в полной безопасности.

Несмотря на тревогу по поводу зверей-паданцев и ноющую боль в бедрах и ягодицах, Кайсандра уснула быстро.

Прошло еще два дня, прежде чем путники достигли предгорий. Это была самая южная точка хребта Буге. В трехстах милях к востоку лежало побережье океана Истас, а к северу начиналась Пустыня Костей и тянулась почти на восемьсот миль, прежде чем в конце концов разбиться о небольшую гряду холмов, спускающуюся к северному, экваториальному побережью. Северо-восточную границу пустыни образовали Салалсавские горы; пусть не такие высокие, как хребет Буге, они служили действенной преградой для любых дождевых облаков, движущихся от океана Истас. Таким образом, только южная граница пустыни не охранялась высокогорьями, а ветров, которые бы принесли дождевые тучи с той стороны, практически не было.

Путешественники двигались по предгорьям Буге, пока грунт не стал сухим и ган-травы не уступили место группам суккулентов, которые тоже вскоре стали встречаться совсем редко. Суглинки сменились песчаными почвами. В нескольких милях впереди показались первые дюны, и вместе с тем в воздухе появились мелкие частицы песка, жалящие лицо Кайсандры. Их нес сухой ветер, дующий из Пустыни Костей.

– Вон ручей, – сказал Найджел, поднимаясь в стременах. – Там мы разобьем лагерь и подготовимся.

Он слегка подстегнул лошадь, подкрепляя телепатический приказ. Остальные последовали за ним.

Ручей был не более чем извилистой линией камыша, растущего на песчаной почве, показывая, что внизу есть вода. Когда путники отвели в сторону острые лезвия камышовых листьев, открывая медленно текущий ручей, и попробовали воду, она оказалась солоноватой.

– Ничего, сгодится, – сказал Фергюс.

Он взял лопату и начал копать.

– Я помогу, – вызвался Рассел, не упуская случая доказать свою ценность.

Найджел, Кайсандра и Мадлен открыли сундуки, снятые с мод-лошадей, и выгрузили дополнительные связки прутьев, расположив их на земле в порядке, который запомнили по бесчисленным тренировкам. Ох, сколько раз они делали это, прежде чем отправиться в путь. Если бы кто-нибудь осмотрел тонкие композитные стойки, то увидел бы только шесты для палаток.

Однако собранные в правильном порядке и скрепленные между собой стойки образовали квадратные каркасы трех платформ. Кайсандра соединила изогнутые стойки, чтобы получить колеса, и установила на них шины – трубки из сверхпрочного материала, каждая из них весила менее килограмма. Всего шесть штук. Девушка вкрутила шланг насоса в клапан первой шины и принялась накачивать воздух. Это была горячая, изнурительная работа, и Кайсандра вспотела в первую же минуту, но решительно продолжала. Найджел отобрал у нее насос и накачал вторую шину. Как только все шесть шин оказались накачаны, дроиды прикрепили колеса к осям платформ, и у них получились три маленькие тележки, которые могли тянуть мод-лошади.

Рассел нагрузил их водяными бурдюками, изготовленными из того же материала, что и шины.

– Теперь поработаем помпой, – объявил Найджел.

Он использовал второй ножной насос, больше размером, чтобы перекачивать воду из котлована, который выкопали Фергюс и Рассел, через сложный фильтр в бурдюки. На каждой тележке стояло по три бурдюка, каждый вмещал сто пятьдесят литров.

– Не слишком ли много? – спросила Кайсандра. Она не раз задавала этот вопрос на ферме Блэр, когда они собирали снаряжение для экспедиции.

– Мы идем в пустыню, – терпеливо ответил Найджел. – Восемьсот миль в длину и триста миль в ширину в самом широком ее месте. Мы должны найти в ней одну-единственную точку, которая дает аномальный сигнал, и у меня есть лишь приблизительные ее координаты. Я понятия не имею, сколько времени займет поиск, но на всякий случай планирую пару недель. Лошадь выпивает минимум двадцать пять литров воды в день в нормальных условиях, но вокруг пустыня, а не нормальные условия. И нам самим нужно по три-четыре литра в день. Даже имея тринадцать сотен литров, нам придется возвращаться в предгорья и пополнять запас каждые несколько дней.

– Ладно, ладно, – сдалась Кайсандра.

Они наполнили только три бурдюка из девяти, когда Фергюс сказал:

– Посмотрите-ка туда! Вон там, где воздух прохладнее.

Кайсандра взглянула в том направлении, куда он указывал. Высоко на склоне в трех милях от них она увидела медленно движущиеся серые пятнышки. Когда она увеличила изображение, то поняла, насколько велики эти животные.

– Там слоны? – спросила она.

Ей всегда хотелось посмотреть на слона.

– Мамонты, – сказал Найджел со своей обычной знающей улыбкой. – Черт, я помню, как родился первый из них. Люди несколько месяцев валили толпами в зоопарк Сан-Диего. СМИ даже перестали писать про маленьких панд.

– Они искусственные?

– Нет, нет. Ну… не совсем. Мамонты были земными животными, вымершими во время последнего ледникового периода Земли; затем Фонд структуры генома секвенировал их ДНК из мумифицированных остатков, найденных в вечной мерзлоте Сибири. Сомнительное на тот момент предприятие, особенно если учитывать, во что потом превратился этот Фонд, но в итоге мы привезли животных с собой на половину планет, где поселились. Их и еще дерьмовых додо – хотя зачем воссоздали это недоразумение, я никогда не пойму. Самое глупое существо на свете и уродливое, как смертный грех. А на вкус точь-в-точь курица – кулинарные причины тоже не подходят.

– Звучит очень достойно – возвращение вида из вымерших. Я знаю, на Земле когда-то были большие проблемы с экологией; так говорилось в моей памяти по общей истории.

– Да уж. Люди испытывали что-то вроде гипертрофированного чувства вины по этому поводу. Так появилось Убежище: единственная планета, которую человечество терраформировало с нуля. Двести лет мы сбрасывали на нее миллиарды тонн микробов и прочей биологической дряни, подготавливая ее атмосферу и песок для земных растений. Еще век бомбардировали ее семенами и насекомыми, а потом, как Ной из ковчега, выпустили туда животных, всякой твари по паре. Все виды, за исключением людей. А, кажется, еще ос не хватает. Это единственная истинная чистейшая копия биосферы Земли в галактике, и человек – единственная форма жизни, которой туда вход воспрещен. Супер! И в океанах Убежища много китов. Сплошные киты. У нас была такая огромная коллективная вина перед ними, а теперь все в порядке.

– Ты так цинично это все преподносишь.

– Он самоуничижается, – сказал Фергюс. – На самом деле ему нравится Убежище. Как думаешь, на чьи деньги все это делалось?

– Так было необходимо, – возразил Найджел. – Эксперимент.

– Эксперимент?

– Ну да. Понимаешь, в нашей галактике много пригодных для жизни человека планет; биохимия другая, но не смертельная. – Он взмахнул рукой. – Вот как здесь, мы сосуществуем нормально; есть даже некоторые местные растения, пригодные нам в пищу. Но если наши колонизационные флоты доберутся в другую галактику, а биохимия большинства планет окажется несовместима с нашей, мы должны знать способ терраформировать планету с нуля. Лучше научиться этому до начала путешествия.

– В другую галактику? – Кайсандра прижала руки к вискам. – Неужели для меня нет способа выбраться из Бездны? Я хочу жить там, снаружи. Я хочу на свободу.

Найджел огорченно посмотрел на нее.

– Прости меня и мой рот. Мне пора бы уже научиться затыкать свой фонтан дерьма.

– Нет, – сказала она. – Не вздумай молчать ни о чем. Никогда.

Утром они влезли в свои пустынные одежды из серебристо-белой ткани. Ткань имела те же термические свойства, что и материал палатки. Из такой же ткани были сделаны широкие гибкие колпаки, которые они надели на лошадей, стремясь защитить их головы от прямых солнечных лучей.

Кайсандра тщательно обернула тюрбан вокруг головы, стараясь убрать все волосы с лица. С плотно намотанной тканью было трудно убедиться, что ее затемненные очки правильно подогнаны.

– Я с трудом могу двигать челюстями, – пожаловалась она.

– Я воздержусь от очевидного комментария, – сказал Найджел и встал перед ней, поправляя полоски тюрбана, которые она завернула под подбородок. – Так лучше?

– Вроде ничего.

– Ты готова?

– Уракус, да.

Верхом на лошадях они покинули предгорья, где последние пучки растительности цеплялись за склоны неглубоких оврагов, и оказались среди дюн. Это уже началась сама пустыня. Найджел и Фергюс проверили, справляются ли шины с горячим серым песком, – похоже, все шло нормально. Тележки с бурдюками явно катились достаточно гладко.

Уже через час после того, как отряд выступил в путь, Кайсандра обрадовалась пустынным одеждам. Когда она их надевала, то чувствовала себя словно спеленутой, они казались чересчур сковывающими движения. Но в седле, пока лошадь плелась вперед, Кайсандре не приходилось особенно шевелиться. Зато блестящая поверхность ткани отражала солнечное тепло, в то время как тепловая защита не позволяла горячему воздуху обжечь кожу. За исключением дыхания. Воздух, попадавший в рот, обжигал почти до боли, мгновенно высушивая горло. Кайсандра постоянно глотала воду из трубки, уходящей во флягу, которая была привязана к ее животу под одеждой. С наступлением утра вечная жара пустыни становилась чем-то, о чем Кайсандре не удавалось забыть ни на секунду. Жара охватывала ее со всех сторон, хотя так и не сумела прорваться сквозь ее защиту. Действительно настоящее приключение – бросить вызов столь враждебной среде. Кайсандра начала задаваться вопросом, нашли ли сокровища дерзкие ранние исследователи пустыни. Конечно, никто не мог оказаться настолько безумен, чтобы идти к центру пустыни, как они. «Может, легенды о костях – это просто лихорадочный бред, вызванный жарой?»

Дюны становились все больше, песок – более рыхлым и сыпучим. Путь, который выбирал Найджел, ведя их в сердце пустыни, всегда шел по склону, подъем сменялся спуском. Ровных участков не было. Вскоре предгорья исчезли из виду, остались только горы Буге, невероятные снежные вершины, сверкающие над пустыней.

Раскаленный воздух был насыщен мельчайшими частицами, их перемешивал слабый, но постоянный ветерок. Несмотря на пустынные одежды Кайсандры, песчинки начали пробираться внутрь и царапать ее кожу. Теперь девушка часто моргала, выступающие слезы промывали глаза. Ее лошадь постоянно качала головой в раздражении и коротко ржала, протестуя против ужасной жары. Кайсандре приходилось постоянно отправлять телепатические команды, чтобы удерживать лошадь на правильном пути: резкое белое сияние монотонных песков нервировало животное. Только мод-лошади спокойно топали вперед, окружающий ландшафт их не тревожил.

Через четыре часа Найджел остановился под прикрытием высокой дюны.

– Я просчитался, – объявил он. – Температура становится опасной для животных. Безумие – путешествовать по пустыне днем и уж тем более в полдень. Мы встанем здесь лагерем до вечера и продолжим путь ночью.

Кайсандра не возражала. Конечно, ей хотелось двигаться дальше и добраться до центра пустыни, разгадать ее тайну. Но ее лошадь нервничала все сильнее, и она ощущала угнетенные мысли животного. Когда Кайсандра спешилась, несчастная лошадь громко заржала, испугав ее. С тех пор как они вошли в пустыню, их окружало безмолвие. Кайсандра подняла очки на лоб, чтобы вытереть глаза, и ослепительное сияние вокруг ее потрясло.

Путники установили большой тент и привязали животных, хотя они и так вряд ли бы куда-нибудь убежали. Затем Кайсандра помогла Мадлен и Расселу поставить палатки, а Найджел и Фергюс осмотрели оси тележек с бурдюками и добавили свежее масло в подшипники, чтобы компенсировать попавший внутрь песок.

Кайсандре не терпелось оказаться в палатке. Странно противоречивое чувство клаустрофобии, которое ей доставляла одежда при каждом движении, пока девушка соединяла шесты и ввинчивала колышки в песок, приводило ее в бешенство. Как только Кайсандра напоила свою лошадь и задала ей корма, она поспешила в палатку и разделась до нижнего белья. Горячий, на грани невыносимого, воздух внутри палатки обжигал, но ей было наплевать – такое облегчение она испытала, освободившись от одежды. Кайсандра долго пила из охлаждающей воду фляги, задыхаясь от того, какой ледяной оказалась вода – чуть выше точки замерзания.

«Я вхожу», – телепнул Найджел.

Кайсандра вытащила рубашку из своей дорожной сумки и набросила ее.

– Как дела? – спросил Найджел, снимая свою пустынную одежду.

– Мне снова понадобится мазь, – призналась она.

Задняя поверхность ее бедер все еще была красной и воспаленной, несмотря на мази, которые она применяла каждое утро и вечер.

– Мне тоже.

– С лошадьми все будет в порядке?

– Температура под тентом намного ниже. Они выдержат. Здесь, в палатке, тоже станет прохладнее, если мы не будем открывать клапан. Примерно через час.

Он сбросил одежду на пол.

– Хорошо. – Кайсандра развернула свою постель и ждала, пока самонадувающийся матрас надуется. – А ты еще боялся, что мы замерзнем ночью.

– Даже я могу ошибаться. Кто знал?

Она растянулась на матраце, убеждая себя, что уже стало чуточку прохладнее.

– Значит, мы с тобой тут останемся часов на семь?

Даже сейчас она не могла заставить себя делить палатку с Мадлен или Расселом. А Фергюс остался снаружи, под навесом с лошадьми, и, как всегда, бдил.

– Ага. Потом перекусим – и в путь. Со всеми модулями, которые у нас с собой, ехать ночью будет совершенно безопасно.

Вопреки ее опасениям, Кайсандре удалось неплохо вздремнуть, пока безжалостное солнце раскаляло пустыню – в полдень температура поднялась до пятидесяти градусов по Цельсию. В палатке было не выше двадцати пяти. Кайсандра не проголодалась; она просто не хотела ничего делать. Но Найджел настоял, чтобы в конце дня они поели. Девушке досталась лепешка, которую пекли до тех пор, пока она не стала твердой и плотной, как печенье; зато такие лепешки не портились неделями. Мясную пасту тоже выбрали из-за ее длительного срока хранения. Кайсандра затолкала в себя все это и запила большим количеством воды из охлаждающей фляги. Кульминацией трапезы послужило яблоко – они купили целый мешок яблок в Кройстауне. На вкус так себе, и шкурка уже начала морщиться…

Путешественники снова надели пустынные одежды и снялись с лагеря. Остальная часть дня прошла так же, как утреннее путешествие. Равномерное продвижение вперед. Вверх по склону дюны, вниз по ее противоположному склону. Опять. И опять. Крошечные ручейки песка струились из-под копыт, оставляя за ними след порушенного песка. Двойные канавки от колес тележек с бурдюками уходили вдаль.

Через час солнце село за горы Буге, оставив пустыню в розовых сумерках. Плотно слежавшийся песок приобрел тусклый рыжий цвет. Краски быстро выцвели до темно-серого цвета. Чистое небо потемнело, и с него заструился слабый свет туманностей. Температура воздуха начала падать к сорока градусам по Цельсию.