Текст книги "По ту сторону снов"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 43 страниц)

– Мэм, – приветствовал девушку Горлар, спрыгивая с повозки. Он с трудом дышал, а на лице у него было написано все о безумной скачке от Эронда до Адеона. Порывшись в кожаной сумке, Горлар достал бледно-голубой конверт.

– Только вчера из Варлана! – гордо сказал он.

– Спасибо.

Кайсандра взяла письмо. Большая восковая печать была неповрежденной. Не то чтобы это имело хоть какое-то значение.

– Только представь себе, – сказал Горлар Расселу, – письмо из столицы доставлено сюда меньше чем за два дня!

– Да уж. Ничего себе, – отозвался Рассел с полнейшим равнодушием.

– Дерьмо! – воскликнула Кайсандра.

Она замерла, не успев открыть конверт. Все, что Кулен написал в письме, оказалось неважно. В бумаге имелся биочип с небольшой памятью, к которой получил доступ юз-дубль Кайсандры. Сообщение Кулена было недвусмысленным: политическая ситуация дестабилизировалась, революционеры вынуждены перенести дату.

– Что… – начал вопрос Рассел.

Кайсандра жестом остановила его и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Они собирались начать первый этап, когда Капитан откроет работу нового Национального совета, а письмо добиралось до нее почти два дня. Значит, остался всего один день до того, как ячейки устроят диверсию с запасами воды Варлана. Один день! А ведь буквально за завтраком она думала, что у них осталось около месяца. Вариантов прямо сейчас было мало, но ей пришлось выбирать. Время быстро уходило, а Найджел находился на ферме, в нескольких часах езды.

«Кулену нужно подтверждение, что мы на месте и готовы забрать оружие из-под дворца. Значит…»

– Вот так, – резко сказала она. – Горлар, возьми свежую лошадь: ты едешь на ферму Блэр с письмом для Найджела. Рассел, ты тоже возьми лошадь. Мне нужно, чтобы ты успел на экспресс в восемь тридцать до Варлана.

Рассел скорчил рожу:

– Не так-то просто туда добраться.

– Я знаю. Поэтому давайте поторапливайтесь.

– Вы даже не открыли письмо, – запротестовал Горлар.

Один из обычных работников, преданный Найджелу, но не под принуждением, он мог задаваться вопросами.

– Я знаю почерк, – быстро ответила Кайсандра. – Письмо от старого друга, а значит, в нем может быть только одно. Важная новость. Поэтому прошу тебя ехать как можно скорее. Найджел должен получить мое письмо сегодня же.

– Будь сделано, мэм. Можете на меня положиться.

Он почти что отдал ей честь.

У Кайсандры было достаточно времени, чтобы снять платье и переодеться в практичную одежду: джинсы, белую блузку, замшевый пиджак, поверх всего отличный плащ из тонкой кожи длиной до щиколоток, а также крепкие сапоги. В ее маленьком рюкзаке лежало еще несколько вещей плюс базовый комплект гаджетов Содружества. Она снова почувствовала себя искательницей приключений.

Через четыре часа после того, как она отправила Горлара на ферму, Кайсандра услышала на дороге грохот этой штуки. «Должно быть интересно», – подумала девушка, выходя из конюшни.

Мадлен находилась вместе с ней во дворе конюшни, тоже в дорожной одежде. На ее лице появилась счастливая улыбка.

– Он катит на этой штуке.

– Я знаю. Ничто больше в этом мире так не тарахтит.

Они смотрели на дорогу к ферме, благодаря древним кедрам с обеих сторон практически превратившуюся в зеленый туннель. Механический лязг и время от времени шум выпускаемого пара высокого давления рождали отголоски эха среди стволов и ветвей. Экстравзгляд Кайсандры нашел Найджела ровно перед тем, как он появился в поле зрения. Она тоже разулыбалась не хуже Мадлен.

Найджел вел паровую машину со скоростью около восьмидесяти километров в час. Фергюс сидел на переднем пассажирском сиденье. Дым из жаротрубного котла вырывался сзади, словно серое пламя, а затем развеивался. Колеса, обутые в толстые, не слишком сильно накачанные шины, крутились так быстро, что ступицы сливались, – подвеска работала на славу. Две лошади, которые мирно трусили по дороге, тотчас перепуганно шарахнулись на обочину, к кедрам. Подводы и фургоны сворачивали, расчищая путь. Кайсандра почувствовала, как множество экстравзглядов из города устремилось к необычному средству передвижения.

Паровой автомобиль был прекрасен, на него хотелось смотреть и смотреть. За последние пять месяцев Кайсандра провела много часов в мастерской, помогая Найджелу с ранними моделями. Вообще-то работу вполне могли выполнять мод-гномы: соединять детали, стучать молотком, даже красить кузов, – но Кайсандре очень хотелось ощущать себя частью великого изобретения. Паровой автомобиль, вероятно, мог по праву считаться самой совершенной машиной, построенной на Бьенвенидо за последнюю тысячу лет. Команда Найджела сконструировала два прототипа, протестировала всю систему котла, а затем изготовила три рабочих экземпляра.

– Тупиковая технология, – припечатал их Найджел. – Так же как дирижабли и пароходы: Но романтики никогда не отказываются от них. Где-то в Содружестве всегда находятся энтузиасты, которые их строят. Они и правда запоминающиеся, словно артефакт из альтернативной истории.

Кайсандра почти обиделась на Найджела за то, что он назвал великолепный автомобиль тупиком. Катание на нем по комплексу фермы доставляло непередаваемое удовольствие. Машина имела два сиденья спереди и три сзади, и все их можно было закрыть выдвижным брезентовым навесом в случае дождя.

Машина въехала во двор конюшни, перепугав лошадей в стойлах. Тормозя, тяжелый автомобиль оставил глубокие колеи во влажной земле. Найджел поспешно выскочил из него, полы длинного коричневого плаща развевались в движении. Автомобильные очки он сдвинул на лоб, отчего вокруг глаз появились круги чистой кожи; остальная часть его лица была сплошь покрыта пылью и горячей маслянистой сажей, которую выплевывал двигатель.

– Ну так что случилось?

– Сообщение от Кулена, – сказала Кайсандра. – Радикалам не терпится перейти к действиям. Пришлось перенести дату начала.

– На когда?

– Первый этап должен стартовать завтра.

– Черт. Это не оставляет нам времени.

– Не волнуйся. Я отправила Рассела на экспресс.

– Какой экспресс?

– В восемь тридцать на Варлан. Завтра ранним утром он будет в столице.

Найджел смерил ее долгим взглядом.

– Хорошо. И что Рассел должен сделать, когда прибудет?

– У него с собой письмо для Кулена.

– Я понял! И что в письме?

Она нахмурилась.

– Подтверждение того, что мы прибудем в столицу. Распоряжение активировать внешние группы и помочь на втором этапе. Рассел также велит Акстену подготовить все для нас в Диосе, а затем свяжется с начальником нашей станции в Виллсдене и убедится в защищенности Южной городской линии железной дороги.

Панцирь Найджела слегка ослаб, позволяя Кайсандре почувствовать насмешливую веселость, окрасившую его мысли, – вместе с твердой как сталь гордостью.

– Значит, ты сказала «да»?

– В смысле?

Найджел положил руки ей на плечи, пристально глядя в глаза.

– Ты сказала «да»? Ты скомандовала Кулену начать революцию?

– Ну разумеется. Расселу непременно надо попасть на экспресс в восемь тридцать. У меня не было времени посоветоваться с тобой. В чем дело?

– Ты понимаешь, что теперь нет пути назад? Ты сделала выстрел из стартового пистолета – выстрел, который будет слышен по всему Бьенвенидо. На самом деле, по всей галактике.

– Ой. Ну да. Я понимаю.

Найджел поцеловал ее в лоб.

– Вот моя девочка. Никаких сомнений. Никаких колебаний.

– Найджел, это решение принимала не я. Мы готовились к нему с тех самых пор, как побывали в Пустыне Костей.

– Совершенно верно, – бодро сказал он. – Мадлен, машине нужны уголь и вода; вели работникам конюшни принести их – и быстро. Фергюс покажет им, что делать. Ты поедешь с нами.

– Да, сэр.

– Мы останемся на ночь в Диосе и погрузим наше снаряжение в экспресс завтра утром.

– Я так и предполагала, – сказала Кайсандра. – Акстен доставит все со складов на вокзал Диоса.

Она выглянула со двора конюшни. Снаружи люди прогуливались по улице, стремясь хоть краем глаза увидеть потрясающий паровой автомобиль. Было много детей.

– У нас правда нет пути назад?

– Правда.

Все началось через несколько минут после полуночи. Паровой двигатель насосной станции на проспекте Холдернесс внезапно лишился давления в одном из поршней. Массивный маховик, который он поворачивал, остановился. Отсечные клапаны сработали превосходно, и пар был выпущен из котла, так что опасного повышения давления не произошло. Насос медленно заглох. Давление воды упало до нуля по всему району.

В насосной станции на Хизер-Грин-роуд сломался сам насос. В смазочное масло подшипников попал песок, отчего подшипники заклинило и они разрушились. Взрывом металл разнесло на куски, которые пролетели через большой зал, вонзились в каменные стены и пробили крышу. От скачка давления разорвалось несколько подводящих труб – это привело к выбросу воды. Несколько минут спустя вода попала в топку двигателя, работающего вхолостую, и потушила огонь – да так, что взрывом пара разбило все окна. Вода продолжала выливаться, устремившись потоком вниз по улице. В насосном цехе на Чертси-роуд произошел сбой в работе регулятора двигателя, из-за чего поршни увеличили скорость насоса. Давление в трубах снаружи резко возросло. В соединениях появились течи, и вода фонтанами выплеснулась из стыков, срывая клапаны внутренних резервуаров.

Получился эффект домино, тщательно просчитанный заранее. Каждая авария сама по себе была недостаточной, чтобы разрушить водопроводную систему Варлана, но всплески и провалы привели к совокупному результату, затронув последующие станции и вынудив их либо отключиться, либо получить серьезные повреждения.

Поскольку потребление воды насосными станциями в городе резко упало, водохранилища Уотлинг, Хайбрук и Руслип открыли свои шлюзовые ворота для поддержания соответствующего уровня. Предполагалось, что они откроются всего на несколько дюймов, но вместо этого шлюзы продолжали открываться, пока ворота не оказались распахнуты полностью. Огромный объем воды с грохотом рванулся наружу. Когда команды ночной смены попытались закрыть шлюзы, механизмы сломались, заклинив шлюзовые ворота в этом положении. Огромные волны покатились по аварийным водопропускным каналам вниз к Кольбалу. Но водопропускные каналы соединялись, к тому же они никогда не были рассчитаны на одновременный спуск воды из трех водохранилищ. Вода вздыбилась на бортиках водопропускных каналов и хлынула через край, превратив улицы в реки, заливая террасы, конторы и фабрики.

К шести часам утра две трети Варлана остались без пресной воды, а потоки воды из шлюзов затопили нижние районы, расположенные ближе к реке. Неочищенные стоки, вымываемые из канализационных труб, смешались с потоками чистой воды и хлынули в здания, кружась водоворотами.

– Виноваты радикалы! – заявил советник от округа Дарнсфорд, гневно взирая на Слвасту со своего места рядом с трибуной первого спикера. – Шерифы должны поймать их и отправить на рудники.

Его слова были встречены одобрительными возгласами с разных сторон огромного мраморного зала. Центром здания Национального совета Бьенвенидо служил огромный амфитеатр с рядами огромных деревянных столов, за которыми сидели советники, обсуждающие и подвергающие тщательному рассмотрению законы. Стены поддерживались толстыми рифлеными колоннами и впечатляли огромными древними масляными картинами, изображавшими сцены времен первого тысячелетия истории Бьенвенидо. Статуи прежних Капитанов и первых спикеров смотрели из своих высоких ниш вниз, на шесть сотен советников. Пятьсот девяносто девять из них входили в партию «Гражданская заря». Но, как обнаружил Слваста во время церемонии открытия совета, которую проводил Капитан, в действительности это не означало их единодушия. Палата бурлила от постоянно меняющихся союзов, требующих свою «справедливую долю» от национального бюджета. Город против деревни, финансы и промышленность, регионы, Варланское собрание, поезда против лодок, фермерские хозяйства, военные… У каждой группы имелись свои интересы, требовавшие защиты, и срочные проекты, нуждавшиеся в финансировании, для их продвижения нужна была поддержка. Система оказалась гораздо демократичнее (или, по крайней мере, более сбалансированной), чем ранее полагал Слваста. В тот первый день к нему подошли представители пяти разных группировок, и все хотели, чтобы он проголосовал за их законопроект в обмен на поддержку его предложений.

Но прямо сейчас разногласия были отставлены в сторону и все дружно осуждали его. Слваста бросил красный шар размером с кулак в корзину в передней части своего стола, показывая таким образом, что хочет обратиться к присутствующим.

Первый спикер в самом низу амфитеатра поднялся со своего богато украшенного ониксового трона.

– Слово имеет представитель от Лэнгли; прошу тишины и уважения.

Слваста не получил ни того, ни другого, когда шел по проходу, чтобы встать рядом с трибуной первого спикера.

– Тишина! – объявил первый спикер на весь зал, одновременно вслух и телепатически.

– Господин спикер, – поклонился Слваста в сторону трибуны, как положено.

Он обвел взглядом ряды столов. В большинстве корзин лежали желтые шары в знак несогласия с ним. Презрение и недовольство, излившиеся на него, походили на ментальную бурю.

– Мой уважаемый коллега из Дарнсфорда выдвинул серьезное обвинение. Лично меня абсолютно не трогает его клевета насчет моей связи с происходящим, однако он сделал огромную ошибку, обвиняя тех людей, кто всего лишь высказывался за лучшую жизнь. Он утверждает, будто радикалы ответственны за бедствие в нашей великой столице. Возможно, он назовет конкретную насосную станцию, на которой произошла диверсия? С доказательствами от шерифов? Разумеется, не назовет, ведь все мы знаем: подобного заявления от шерифов не поступало. Мы также знаем, что городские водоканалы находятся в опасном состоянии в течение многих лет. Совершенствовали за последние десять лет трубы и насосы компании, владеющие этими драгоценными установками, жизненно важными для всех нас, как богатых, так и бедных? Прислушивались они к просьбам своих инженеров о выделении средств и ремонте? Разве их огромная прибыль была разумно инвестирована в новые установки, способные решить любую проблему вроде тех, с которыми мы столкнулись сейчас? Проводились ли дебаты или расследования по данному вопросу членами уважаемой палаты, утверждающими теперь, будто знают так много о трубах, двигателях и резервуарах? Конечно, нет. Самоуспокоенность стала девизом Бьенвенидо – пример, к сожалению, поданный уважаемыми членами палаты. И за него палата должна нести ответственность.

Поток оскорблений, устных и телепатических, ошеломлял. Первому спикеру более минуты пришлось стучать молотком, призывая к молчанию, прежде чем уважаемые представители успокоились.

– Я повторяю свой вопрос, – сказал Слваста, когда шум затих. – Можете ли вы назвать акт диверсии? Нет. Разразилась катастрофа, которая давно назревала. Я призываю вас, уважаемые коллеги: не пытайтесь обвинить внешние силы, вместо этого посмотрите в корень проблемы. Любое беспристрастное расследование обнаружит причину нынешней аварии. Если и арестовывать виновных, то среди тех, кто владеет водоканалами, чья безрассудная жадность привела к катастрофе.

Он снова поклонился первому спикеру и направился обратно на свое место. На этот раз никто не выкрикивал оскорблений, его лишь провожали угрюмыми взглядами. Кое-кто даже убрал желтые шары несогласия из корзин.

«Блестяще, – телепнула ему Бетаньева, когда Слваста уселся за свой стол. – Ты точнехонько вернул им удар. Все, кто смотрит заседание через секретаря совета, будут знать, что ты теперь народный герой».

Рядом с трибуной первого спикера советник от Вюрцена требовал, чтобы с налогоплательщиков из регионов сняли обязанность содержать столицу. Слваста наблюдал за ним с растущим уважением: тот действительно пытался защитить своих избирателей.

«Думаю, нужно больше, чем единственная речь, чтобы закрепить добытый статус».

«Это идеальное начало. То, чего мы хотели».

«К тому же кто смотрит заседания совета? Наблюдать, как мод-пауки выделяют свой дрошелк, и то веселее».

«Не будь пессимистом. Газеты разнесут твои слова. Уракус! Слваста, ты должен сконцентрироваться».

«Да, – вздохнул он. – Я знаю».

Варлан был огромным транспортным узлом на перекрестке четырех основных железнодорожных линий континента: Великой северо-западной линии, Южной городской линии, Восточной трансконтинентальной линии и Большой юго-западной линии. Каждая из линий вела от столицы примерно в том направлении стрелки компаса, которое соответствовало названию. Несмотря на всю их значимость, на долю пассажирских поездов доставалось только пятнадцать процентов движения по железным дорогам, а на грузовые поезда жители в основном обращали мало внимания. Однако грузовые перевозки по железной дороге имели огромный масштаб. В столицу поступало сырье для фабрик, а взамен готовая продукция развозилась повсюду, вплоть до самых отдаленных провинций. Железные дороги служили экономическими артериями города. Кроме всего прочего, они доставляли большую часть продуктов питания на рынки и по домам. Насколько важное значение они имели для выживания Варлана, Слваста понял тогда, когда оказался поврежден мост через Хоси. Железные дороги были крайне уязвимым местом; любой, кто контролировал поток товаров в город и из города, мог диктовать свои условия. Разумеется, правительство тоже знало об этом и потому на любую попытку нарушить положение вещей, несомненно, подготовило быстрый и крайне жесткий ответ. Следовательно, требовалось заблокировать движение таким образом, чтобы на восстановление ушло много времени, а ремонт удалось затянуть еще дольше при помощи небольших стратегических ударов.

Для дела командование выбрало ячейки с верхних уровней сети – людей, присоединившихся к организации с самого начала, тех, кто снова и снова доказывал свою верность и приверженность движению. Тайники с оружием наконец вскрыли, взрывчатку раздали. Девять групп подпольщиков впервые собрались через пять дней после прекращения водоснабжения Варлана. Каждая группа покинула столицу на своем фургоне. Они разъехались к железнодорожным мостам на четырех основных линиях и на близлежащих железнодорожных ветках, которые могли быть использованы в качестве замены для подъезда к Варлану.

После наступления темноты диверсанты тайком взобрались на опоры и арки, где и разместили взрывчатку точно в указанных им местах. «Небесная властительница» рассчитала точки максимальной нагрузки. В два часа ночи вспыхнули запалы. Десять минут спустя взрывы изувечили семь мостов.

Новости просочились в город, когда рассвет озарил здания и подтопленные улицы. Как и в прошлый раз, именно рынки вроде Уэлфилда предупредили друзей и торговых партнеров об отсутствии поездов. Люди стали осматривать окрестности при помощи экстравзглядов и обнаружили сортировочные станции, забитые поездами, которым, судя по расписанию, давно следовало уехать. Железнодорожников вызвали на работу с самого утра и усадили в специальные поезда, они осторожно двинулись по путям. Вызвали также сотрудников главной конторы и быстро отправили на места верхом и в кэбах с приказом точнее оценить повреждения. Были поставлены в известность главные шерифы каждого района; они встретились в кабинетах Министерства юстиции со старшими должностными лицами правительства и лейтенантом Тревина. К семи часам утра весь Варлан знал, что на железнодорожных мостах к северу, востоку и западу от города произошли диверсии. Речь не шла о естественном обрушении, заблокировавшем дорогу сходе поездов с рельсов, подмывшей опоры воде, разрушении конструкций от времени. Мосты взорвали. Картины, переданные людьми, выехавшими из города и вернувшимися обратно, распространились по всему городу, подтверждая разрушение мостов. Из всех путей сообщения Варлану остались дороги, река и Южная городская линия железной дороги.

– Никто не отвечает, – устало сказала Бетаньева. Она сидела за кухонным столом в доме номер шестнадцать на террасе Джейсфилд с пальцами, прижатыми к вискам, и отправляла по своей сети одну телепатему за другой. – Я просто не понимаю, что случилось.

– Поезда со станции Виллсден уходят по расписанию, – сказал Слваста. По сложной сети, охватывавшей весь город, к ним добрались сообщения от пяти членов ячейки в Виллсдене, которые были отправлены туда специально, чтобы сообщать о действиях и заявлениях управляющих Южной городской линии. – С шести утра компания телепатически рассылает общие заверения. Три команды шерифов направлены охранять ближайшие мосты.

– Уракус! Они же не могли перехватить все наши диверсионные отряды. Просто не могли. Это не имеет смысла. Тревин либо знает о нас все, либо нет. Он не стал бы арестовывать два отряда и оставлять остальные на свободе. Так где же они?

– Может, спасаются бегством. Или попали в аварию. В фургонах было много взрывчатки.

– Мне это не нравится. – Бетаньева впервые демонстрировала неуверенность. – Мы бы знали, если бы фургоны взорвались.

– Значит, они не взорвались. Отвалилось колесо. Или лошадь испугалась и понесла. Кто знает?

– Я должна знать!

Слвасте хотелось попросить ее успокоиться, но он знал, что это будет ошибкой. Она была не в себе от волнения. И от ужаса.

– Мы скоро узнаем. По крайней мере, их не арестовали.

– Откуда ты знаешь? – закричала она.

– Потому что никто не пришел арестовать нас.

– Конечно. Прости меня.

– Все в порядке. – Слваста протянул руку через стол и взял Бетаньеву за руку. – Я должен идти.

Она кивнула, отчего ее волосы упали на лицо и скрыли удрученное выражение лица.

– Будь осторожен.

– Постараюсь. Но я должен быть в Национальном совете.

– Все наши на месте. Они передадут твое выступление без цензуры.

Они обнялись. Слваста почувствовал дрожь Бетаньневы и подумал, что она наверняка тоже ощущает его страх, хотя он держал самый прочный панцирь, какой только мог. Его экстравзгляд обнаружил Андрисию, Кулена и Янриса, которые ожидали их внизу, в вестибюле.

– Пойдем, – мягко сказал он. – Пора выходить. Я хочу быть уверенным, что ты в надежном месте, когда выступлю с обвинением.

– Будем надеяться, что место надежное.

– Ха! И кто из нас пессимист?

Бетаньева улыбнулась и теснее прижалась к нему.

– Очень тебя прошу, береги себя.

– Ты тоже.

Они долго не могли разжать объятия.

Кулен и Янрис выглядели одинаково задумчивыми, зато у Андрисии был радостный вид.

– Как наши дела? – поинтересовался Слваста.

Они с Бетаньевой были так заняты железнодорожными мостами и подготовкой его выступления в Национальном совете, что второй частью операции полностью занимались Кулен и Хавьер.

– Раздача оружия идет довольно гладко, – сказал Кулен. – Тайники были вскрыты в четыре часа утра, и мы вооружили большинство доверенных третьего уровня.

– Доверенные третьего уровня? – перепросил Слваста. – Это что такое?

– Товарищи, которым можно доверить оружие, – ответила Бетаньева. Они вышли на улицу, где ждали два кэба. – Мы же не можем вооружить всю улицу, всех до последнего молодца. Настанет анархия, а нам нужно развитие событий по плану.

– Верно, – нахмурился Слваста. Ее слова – или их тон – обеспокоили его, но он не мог понять, ни чем именно, ни почему. – А снайперы?

Ему претила сама идея снайперов, хладнокровного убийства людей, но остальные уговорили его.

– Все снайперы наготове, – сказал Янрис.

– Ну, хорошо.

Слваста посмотрел на Бетаньеву, замершую рядом с кэбом: простое бордовое платье, волосы собраны в прическу заколками, хмурое озабоченное лицо с крупными чертами, – и постарался как можно лучше запечатлеть картину в памяти. Потому что, если все полетит прямиком в Уракус, он видит ее в последний раз… Слваста усмехнулся своему пессимизму.

Она приняла его усмешку за ободряющую.

– До вечера, любовь моя.

– До вечера.

Кулен и Андрисия забрались в кэб вместе с Бетаньевой. Слваста хлопнул дверцей, и лошадь быстро двинулась по улице. Мод-птица Андрисии следовала за ними по воздуху высоко над головой. Слваста с Янрисом сели в свой кэб и набросили полог.

– Дерьмо! – проворчал Янрис.

– Точно. Каждый день я задаюсь вопросом, неужели это все реально.

– Реальнее не станет, капитан. Не сегодня.

Их кэб хорошенько помотался по всему городу. Над столицей раскинулось безоблачное синее небо, на нем ослепительно сияло жаркое солнце. Слваста не мог решить, считать погоду благоприятным знаком или нет. Туман, наползающий от реки по утрам, стал стремительно рассеиваться, исчезая с широких бульваров и проспектов. Взгляду открылись глубокие лужи и ручьи, текущие по улицам. Вода все еще не ушла, хотя миновало уже шесть дней после того, как прорвало трубы и водохранилища залили город. Влага пропитала все вокруг. Над поверхностью луж витал легкий парок – вода испарялась под жарким утренним солнцем. Целые районы до сих пор оставались без пресной воды; люди, живущие ближе всего к реке, шли с ведрами на набережную и тащили их домой, подобно обитателям трущоб. В северных районах снабжение водой зависело от аварийных цистерн, из которых раздавали каждому домашнему хозяйству по два ведра в день. Ил и грязь, принесенные потоками, оседали в зданиях и на улицах по мере падения уровня воды. Рабочие бригады городского совета изо всех сил пытались убрать вонючее месиво. Пожарные экипажи при помощи передвижных помп помогали осушать подвалы и нижние этажи. Люди начали поговаривать о том, насколько было бы проще, если бы у них имелись мод-обезьяны и гномы на подмогу. Все инженеры, работавшие на водоканалы, трудились по шестнадцать часов в день, пытаясь отремонтировать сеть и восстановить водоснабжение.

Два дня назад сам Капитан Филиус совершил поездку по наиболее пострадавшим районам. Он даже вышел из кареты, чтобы поговорить с владельцами затопленных домов, разрушенных предприятий и торговых точек и выразить сочувствие: «Я прекрасно знаю, в каком вы положении: у нас во дворце тоже нет воды». Типичная ложь политика: во дворце имелся свой источник пресной воды. Капитан также пообещал наказать «тех, кто виновен в случившемся», и заставить городские власти и Национальный совет принять более строгие правила, чтобы такого больше никогда не повторилось.

Атмосфера невзгод и возмущения, пронизывающая Варлан, была столь же густой и ядовитой, как зловоние канализационных стоков, забивших улицы. А теперь, когда среди населения распространились новости о железнодорожных мостах, место стоического перенесения невзгод заняло чувство неуверенности в будущем. В то утро несколько крупных оптовых рынков закрыли свои ворота; поскольку поезда не прибыли, у них просто не оказалось свежих продуктов на продажу. Все продукты питания на городских складах резко подорожали, и их стало трудно достать. Торговцы, которые все-таки открыли свои лавки, быстро распродали товар, а большинство магазинов вообще не работало. На городских рынках стали собираться толпы людей, громко возмущаясь при виде пустых лавок. Приехали шерифы. Члены ячеек, расставленные в стратегических точках, спровоцировали людей на стычки. Состояние толпы, поначалу походившее на беспокойство и неудовлетворенность, начало перерастать в нечто более скверное.

Когда первое потрясение от транспортных сбоев улеглось, крупные и малые предприятия стали осознавать истинные масштабы проблемы. Столица вскипела приватными телепатическими разговорами. Банки обнаружили перед своими дверями очереди еще до открытия. Были вызваны шерифы, чтобы следить за порядком, поскольку очереди все росли. Первые клиенты, которые ворвались в банки, как только нервные служащие открыли двери, потребовали снятия огромных сумм наличных. Банки не хранили большие суммы денег в отдельных филиалах. Согласно распоряжениям Казначейства на случай экстренной ситуации, управляющие получили приказ ограничить снимаемые суммы пятьюдесятью серебряными шиллингами на одного клиента. Уважаемые представители среднего класса оказались этим очень недовольны. Были произведены аресты. Филиалы банков попытались закрыть, но толпа воспротивилась и заблокировала двери. По телепатическим каналам поспешно отправлялись очередные запросы на шерифов.

К десяти часам утра мощная экономика Варлана с треском остановилась. Ситуация была беспрецедентной. Начал набирать обороты настоящий страх. Именно это и требовалось революции. Страх – то состояние, на котором легко сыграть.

– А ты знал, что активистов разделили на категории? – спросил Слваста, когда кэб прибыл в центральный – правительственный – район. Здесь проспекты сияли чистотой и аккуратностью, не тронутые наводнением и разрушениями – специально, с целью способствовать недовольству народа.

– Вы о чем, капитан? – не понял Янрис.

– Членов ячеек разделили на тех, кому можно доверять, и остальных?

– Я знал, что были отданы команды решить, кому дать оружие. Бетаньева права: оружие нельзя раздавать всем подряд. А в чем дело?

Слваста покачал головой.

– А вот я не знал. Или забыл. Джу свидетель, нам столько всего пришлось планировать. Кулен тщательно подбирал свое дворцовое ополчение. Я помогал ему и Хавьеру с составом групп для взрыва мостов: мы не можем позволить себе ошибиться, когда речь идет о жизненно важных частях плана. Так много деталей…

И все же Слваста чувствовал: его беспокоит нечто другое.

В двух километрах от дворца проспект Байворт заканчивался площадью Первой Ночи. Огромную вымощенную булыжниками площадь по периметру окружали белоснежные деревья риккалон. Считалось, что именно здесь пассажиры капитана Корнелия разбили лагерь ночью после высадки на Бьенвенидо. Круглое здание Национального совета высилось в дальнем конце площади, доминируя над ней. Ржаво-красное кирпичное здание охватывали восемью кольцами фрески на сером камне. Зеленый медный купол наверху сиял матовым лаймом в лучах утреннего солнца. Местные птицы сидели на карнизах, глядя сверху вниз на огромную толпу, клубившуюся на площади. Собралось уже более двух тысяч человек, в основном мужчины, и определенно никаких детей. Указания на этот счет, которые распространялись по сети ячеек еще рано утром, были очень ясными. Никто не хотел повторения случая с Харанной.

Мрачная ментальная аура, излучаемая толпой, соответствовала их поведению. От этого становилось душно, будто температура воздуха поднялась на десять градусов. Кэбы, доставляющие членов Национального совета на утренние дебаты по чрезвычайной ситуации, подвергались освистанию и тычкам текинов, отчего лошади пугались. Очень нервные советники торопились скорее скрыться в убежище грандиозного здания совета, старательно избегая смотреть на лес транспарантов с грубыми лозунгами и карикатурами на Капитана.