355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Питер Ф. Гамильтон » По ту сторону снов » Текст книги (страница 2)
По ту сторону снов
  • Текст добавлен: 4 января 2021, 21:00

Текст книги "По ту сторону снов"


Автор книги: Питер Ф. Гамильтон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 43 страниц)

– Да мы об этом не просто думаем, а молитвы возносим, – отозвался Ибу.

Рохас, пилот шаттла, сел рядом с Джоуи. Капитан Корнелий вывел его из стазиса месяц назад, прося помощи в планировании посадки «Вермиллиона» на планету. У него была здоровая белая кожа северянина и мощный подбородок, покрытый проступившей к вечеру щетиной, и Лора подумала, что он единственный из них не похож на третьесортного зомби.

– Попытки мыслями привести системы в рабочее состояние были, – сочувственно сказал Рохас. – Бодрствующий экипаж из года в год пытался мысленно влиять на оборудование корабля. Пустая трата времени. Бездна так не работает. Нельзя силой мысли заставить нашу технику действовать.

– У Бездны что, есть распорядок работ? – недоверчиво спросила Аянна. – Ты говоришь так, будто она живая или как минимум обладает сознанием.

– Кто знает? – небрежно бросил Рохас. Он кивнул на одну из больших настенных панелей, которая показывала изображение Леса. – Вот наше задание, и давайте сосредоточимся на нем, прошу вас.

Ибу решительно вскинул голову.

– Ладно, давайте. Что мы знаем?

– Лес – это скопление отдельных объектов, которые мы называем искажающими деревьями. Лес имеет более-менее яйцевидную форму, его длина по оси составляет около семнадцати тысяч километров, а максимальный диаметр – пятнадцать тысяч. Учитывая средний размер дерева в девять километров и распределение, нанесенное нами на карту, мы оцениваем общее количество деревьев как двадцать пять – тридцать тысяч.

– Они все одинаковы? – спросила Лора.

– С этого расстояния – да, – сказал Рохас. – Когда подойдем ближе, сможем провести более детальный анализ.

Включилась еще одна панель и продемонстрировала вытянутый силуэт искажающего дерева. Единственное, что он напоминал Лоре, – это сосульку, обтекаемой формы сосульку с основанием в виде луковицы. Очертания ее мерцали. Несмотря на переменчивый муаровый узор на поверхности, она казалась гладкой.

– Они похожи на хрустальные ракеты, – благоговейно сказала Аянна.

– Не упусти эту мысль, – сказал Ибу. – Кто-нибудь знает, как выглядели боевые корабли райелей?

Джоуи бросил на него острый взгляд.

– Думаешь, это их древний флот, вторгшийся в Бездну?

– Просто спрашиваю. Корабли-ковчеги райелей, с которыми мы сталкивались, представляют собой искусственные организмы.

– Их корабли-ковчеги больше, чем искажающие деревья, – сказала Лора. – Намного больше.

– У нас нет сведений ни об одной встрече космических кораблей Содружества и боевого корабля райелей, – сказал Рохас. – Уилсон Кайм сообщал, что к «Дерзанию» подошел корабль меньше размерами, чем корабль-ковчег, но примерно той же конструкции. Он походил на астероид, который вырастил на себе купола городов.

– Ничего похожего на это. – Рохас показал на мерцающий шпиль.

– Какое у них альбедо? – спросила Аянна.

Рохас усмехнулся.

– Одна целая две десятых. Они излучают больше света, чем попадает на них от здешней звезды. Так же как небесные властители.

– Не похоже на совпадение, – сказал Джоуи. – Это просто смешно. Они связаны между собой, наверняка связаны. Одинаковая технология или общие прародители – без разницы, но происхождение у них одно.

– Я тоже так думаю, – сказала Лора. – Небесные властители управляют локальным континуумом, чтобы перемещаться. Они меняют квантовую структуру вокруг себя. И здесь основной механизм должен быть тем же самым.

– Наблюдательный совет капитана пришел к таким же выводам, – сказал Рохас. – Теперь мы должны выяснить, как и зачем это происходит.

Джоуи попытался рассмеяться, но не смог, уж слишком сильно дергались мышцы его щек. Из уголка рта у него потекла слюна.

– Зачем они меняют квантовую сигнатуру? Как мы это узнаем?

– Спросим их, – сказал Ибу, – если они столь же разумны, как небесные властители.

– Желаю удачи, – хмыкнул Рохас. – Наше задание – понять новый квантовый состав континуума внутри Леса. Если мы это выясним, то сможем определить его цель.

– Квантовые измерения – вполне стандартная процедура, – сказала Лора и тут же поймала себя на мысли: – Если, конечно, наши инструменты работают.

– Аянна, здесь твоя область, – сказал Рохас. – Мне нужен список оборудования, которое тебе понадобится. Если у нас чего-то не хватает, посмотрим, смогут ли производственные системы корабля это изготовить. Слишком сильно не размахивайся: экструдеры тоже не в порядке, как и прочие системы.

Аянна лукаво улыбнулась ему:

– Постараюсь не забывать об осторожности.

– Лора, – сказал Рохас, – твоя задача – выяснить, каким образом создаются искажения. Все искажающие деревья выглядят одинаковыми, не считая размера, который отличается на несколько сотен метров, поэтому мы полагаем их способность к помехам неотъемлемой частью структуры.

– Понятно, – сказала Лора. – Получится взять образцы?

– Если область Леса не окажется для нас мгновенно смертельной. Если шаттл сможет маневрировать и подходить к деревьям. Если деревья не разумны и не обладают сознанием. Если у них нет защиты. Если наши скафандры работают. Если структура деревьев такова, что можно взять образец. Тогда, возможно, да. Хотя, разумеется, лучше провести анализ на месте. Правила Содружества относительно контактов все еще действуют. Пожалуйста, не забывайте об этом. Всех касается.

Лора смущенно поджала губы.

– Ну, хорошо. Я составлю список, что мне нужно из гаджетов.

Рохас встал.

– Вылет через четыре часа. Возможно, кроме оборудования, вы захотите перенести на четырнадцатый некоторые личные вещи. Я не могу гарантировать, что после выполнения задания мы приземлимся вблизи «Вермиллиона».

Когда Рохас покинул центр подготовки к вылазкам, Лора повернулась к Ибу.

– Это было такое обещание высадить нас на планете? – спросила она, постаравшись придать словам легкомысленное звучание.

Огромный профессор граватоники провел дрожащей рукой по виску.

– Думаешь, мы доберемся до планеты? Мне бы твой оптимизм. Я собираюсь обновить свое хранилище памяти.

– Я больше уверена в благополучной посадке на планету нашего четырнадцатого, чем «Вермиллиона», – сказала Лора. – Вообще-то странно, что Корнелий не назначил больше специалистов в нашу команду. На четырнадцатом может лететь… сколько – шестьдесят человек?

– Если шаттл в порядке, – сказал Джоуи. – Я думаю, капитан правильно представляет, чем и кем можно рискнуть. Если мы доберемся до Леса, возможно, мы обнаружим что-то, способное помочь нам выбраться из Бездны. Если нет… Увы, согласитесь, такие, как мы, не больно-то нужны для освоения планеты, где потолок технологий – это двадцатый век.

– Двадцатый? – усомнился Ибу. – Еще один безудержный оптимист.

– Я выросла на ферме, – возразила Аянна. – Мы обрабатывали землю. – Она состроила рожу. – Ну, я помогала папе программировать агроботов.

– Я составлю список оборудования, а потом обновлю свое хранилище памяти, – заявила Лора. – Хотя никто из нас не получит клона для воскрешения здесь, в Бездне. Похоже, мы снова вернулись к одной-единственной смертной жизни.

Времени оставалось мало, а подготовить предстояло многое, и каждый шаг оказался труднее, чем ему полагалось, из-за сбоев в сети и командном ядре «Вермиллиона». Но Лора выкроила несколько свободных минут, чтобы вернуться в отсек стазис-камер. Ее саркофаг все еще оставался открытым, механизмы внутри были холодны и неподвижны. Она почти ожидала, что в стазис-камере будут копошиться инженер-боты, но никакое движение не нарушало царящего покоя. В ногах длинного ложа находился простой шкафчик с личным имуществом. Лоре повезло: он открылся, когда ее юз-дубль передал код. Там хранилось немного вещей – одна сумка с приличной одеждой, другая с памятными предметами. Лора расстегнула вторую.

Внутри лежала деревянная шкатулка для драгоценностей ручной работы, которую Анджей купил ей во время их медового месяца на Таньяте. Теперь, спустя три столетия, ее яркие краски поблекли. Ржаво-красный шарф с принтом в виде примитивного рисунка, выбранный ею в Куранде. Флейта, обладающая удивительно мягким звуком, сделанная на Венис-Бич, – и Лора даже не могла вспомнить, с кем она была, когда приобрела ее. Феноменально дорогая (и практически с черного рынка) сверкающая серебром щепка от дерева ма-хон из Центрального парка в Нью-Йорке. Горстка сувениров, маленький музей личности, более важный, чем хранилище памяти, полное воспоминаний, для которых в ее мозгу не осталось места. Странным образом эти физические предметы больше говорили Лоре о том, кто она есть, чем ее собственные дополненные, усиленные, перепрофилированные нейроны. Она взяла смехотворно толстый и непрактичный швейцарский армейский нож со встроенными инструментами и лезвиями – их насчитывалось штук двадцать разных. Шестьсот лет назад Лоре подарила его Алтея – художница, которая возвела в добродетель отказ от всех технологических благ, предоставляемых Содружеством своим гражданам.

Алтея высмеяла бы саму идею полета в другую галактику – если бы только Лора набралась смелости сказать ей о своем намерении лететь. Лора усмехнулась, представив себе, как ее давняя подруга встретила бы новость о том, что они попали в ловушку искусственной странности Бездны. Наверняка она бы радостно вскричала: «Гордыня!» А теперь складной нож был, пожалуй, самой полезной собственностью Лоры. Если бы Алтея знала, она бы взорвалась от самодовольства, подобно сверхновой.

Лора положила старинный нож в нагрудный карман комбинезона. Его вес успокаивал. Простой предмет, который не подведет. Он был уместен здесь, в Бездне.

Четырнадцатый шаттл имел в основе форму дельтаплана с гладко скругленными концами крыльев, что делало его слегка похожим на объект органической природы, – необычное переходное звено между старомодным самолетом и сплюснутым овоидом стандартной антигравитационной капсулы Содружества. Кроме доставки пассажиров с орбиты на планету он предназначался для полетов среднего радиуса с целью предварительной разведки и был способен перемещаться вокруг планет, совершать подробные наблюдения, доставлять исследователей и научное оборудование. Исследование артефакта в космическом пространстве вполне входило в его возможности.

Глядя на шаттл изнутри, Лора могла бы поверить, что вернулась на пять веков назад, в эпоху авиации. Нельзя было назвать переднюю кабину тесной, просто ее большую часть занимали противоперегрузочные ложа – десять штук, поставленные в два ряда. В самом носу стояло одинокое кресло пилота; над ним нависало большое изогнутое лобовое стекло. Там же находилась управляющая консоль из глянцевого темного пластика в форме подковы. На консоль конструкторы завели лишь несколько базовых функций летательного аппарата – ручное управление предполагалось чисто номинальным. Как и все в современном Содружестве, четырнадцатый шаттл управлялся когнитивным комплексом, а пилот-человек выступал запасным вариантом для подстраховки (главным образом психологической).

Но сегодня Рохас задействовал все до единого рычаги аварийного ручного управления, превратив консоль в дивную коллекцию неуклюжих переключателей и эргономичных тумблеров. Изображение траектории полета скользило внутри переднего экрана, подобно голографической рыбе. Небольшие панели, которые выдвинулись из консоли, светились сложными обозначениями состояния системы.

Лора глянула на них с подозрением, пристегиваясь к своему месту. Цветные трехмерные глифы угрожающе напоминали те символы, которые она видела на настенных плакатах в начальной школе, когда по утрам приводила на занятия свою первую партию детишек, – а это было триста пятьдесят лет назад. «Они что, с тех самых пор не придумали ничего более продвинутого?»

Рохас удобно расположился в кресле пилота, изучая постоянно меняющиеся голограммы и щелкая переключателями, как космонавт двадцатого века. Он негромко разговаривал с когнитивным комплексом, и в его голосе слышалась уверенность.

– Похоже, у нашего славного вождя все под контролем, – тихо сказал Ибу, занимая ложе рядом с Лорой. – Просто приятно доверить ему свою жизнь, верно?

Она улыбнулась ему в ответ. Ибу обладал философским складом ума, который нравился Лоре. Хорошо, когда такой человек в команде. А вот насчет Джоуи она еще не составила свое мнение. Во всяком случае, спазматические сокращения его лицевых мышц усилились. Лора понимала, это лишь ее предубеждение, но из-за спазмов Джоуи походил на человека с серьезной неврологической проблемой, а не просто с осложнением после откупорки – несущественным, по его уверениям. Кроме того, эмоции, просачивавшиеся из-под защиты его разума, говорили, что он не одобряет их вылазку. Его душа к подобной затее не лежала.

Аянна вела себя как безупречный профессионал, которого интересует только наука. Проблема с их новообретенными ментальными способностями заключалась в том, что каждый мог ощутить чистый ужас, струящийся из ее ума.

– Две минуты, – объявил Рохас.

В пяти метрах перед коротким носом шаттла замигали красные сигнальные огни по периметру внутренних дверей стыковочного отсека, когда те стали закрываться. Лора поморщилась и надела подбитый мягким материалом шлем, а затем подтянула страховочные ремни, чтобы они не дали ей всплыть над ложем, и защелкнула их между собой – полузабытое движение из детства. Тогда никто не полагался на многослойный плайпластик обивки ложа, способный удержать пассажира.

Ремни давили Лоре на плечи, а она пыталась успокоить свое дыхание. Не считая двух обязательных тренировок на случай аварийной ситуации, еще перед тем как колонизационный флот покинул пространство Содружества, она не проводила сколько-нибудь значимого времени в невесомости на протяжении десятков лет. Некоторые любили невесомость за свободу движений. Но Лора, пытаясь подавить тошноту из-за отсутствия гравитации, каждый раз была вынуждена использовать биононики. Энди Гренфор дал ей несколько препаратов и обещал, что они помогут, но Лора не питала особых надежд. Любое приличное сканирование сочло бы ее биохимию нечеловеческой: в ней до сих пор болталось столько средств подавления последствий откупорки…

– Камеры ядерного синтеза – активность стабильна, – сообщил Рохас. – Бортовые системы функционируют на девяносто четыре процента. Закрываю стыковочные узлы.

Большая фиолетовая звезда вспыхнула на одном из дисплеев консоли.

– Хорошо выглядишь, четырнадцатый, – раздался голос Корнелия Брандта из динамиков кабины.

– Вот хрень, – проворчала Лора. Подумаешь, сраный запуск шаттла. Все эти торжественные церемонии начали действовать ей на нервы.

– Я лишь хотел подчеркнуть: ваша задача важна, но не нужно серьезно рисковать, – продолжал капитан. – Как только сядем на планету, мы сможем использовать каждый ресурс для того, чтобы выбраться из Бездны. В наших стазис-камерах много умнейших людей. Любая информация, которую вы сможете добыть, будет ценной, даже отрицательная.

– Принято, «Вермиллион», – сказал Рохас. – Благодарим вас. Пятнадцать секунд до старта. Расстыковка подтверждена. Зажимы открыты, пять зеленых. Антигравы включены. Начинаю подъем.

Красные огни стыковочного отсека сменились фиолетовыми, сигнализируя о вакууме, и наружные двери отодвинулись, открывая полуночно-черную Вселенную снаружи. Шаттл слегка закачался, поднимаясь из дока. Рохас направил его наружу через шлюз.

Лора невольно подалась вперед, чтобы лучше видеть все через лобовое стекло. Странное пространство, которое она видела только на голограммах «Вермиллиона», развернулось перед ними в реальности, как только шаттл покинул отсек. Почему-то пространство Бездны выглядело темнее обычного космоса. Дело в контрасте, решила Лора. Над планетами Содружества по ночам всегда сияло так много звезд, от бледных завихрений Млечного Пути до ярких пятнышек белых гигантов. Они были везде, они были всегда. А здесь виднелось совсем мало звезд – вероятно, не более пары тысяч. Их отсутствие восполняли туманности. Похоже, их насчитывались сотни: от огромных мазков светящейся плазменной пыли, растянувшихся на световые годы, до слабых пятен, мерцающих из неведомых глубин.

Гравитация исчезла за тот долгий миг, что они скользили прочь от «Вермиллиона». Четырнадцатый начал плавный разворот, и Лора увидела, как массивная скала из покрытого пеной металла проплывает мимо, словно они падают параллельно ей. Конструкция не выглядела элегантной: это были тяжелые промышленные модули, скрепленные болтами и вездесущей пеной, которая выцвела и растрескалась от долгого воздействия вакуума. Из покрытия торчали разные штуковины на веретенообразных шестах: сенсоры, передатчики, форсунки молекулярного силового экрана… Яркие оранжевые линии неоново светились в глубоких бороздах швов между модулями. Радиаторы для сброса излишков тепла энергично излучали избыточное тепло космического корабля в вакуум. Двигательные установки инверсной гравитации и антигравитации представляли собой скопления коротких толстых цилиндров размером с шаттл, сделанных из темного стекла, в котором вспыхивали зеленые искры. Задняя треть «Вермиллиона» сплошь состояла из сегментированных грузовых труб – подобие геометрического кишечника. Там хранилось все необходимое для создания технологически развитой человеческой цивилизации в нетронутом мире.

«Здесь это все бесполезно», – мрачно подумала Лора.

Рохас подал питание на основной антигравитационный двигатель, и шаттл начал разгон, удаляясь от «Вермиллиона». Чувство равновесия Лоры мгновенно отреагировало, как только сила тяжести выросла до одной трети нормы. Теперь окружающее воспринималось так, словно шаттл стоит на хвосте, сама она лежит на ложе навзничь, а пол превратился в стену. Рохас оказался у нее над головой, его кресло скрипело, компенсируя новый вес.

«С тобой все хорошо?» – спросил Лору спокойный мысленный голос.

Ей не требовалось говорить, что это небесный властитель. Сущность, которую она почувствовала за мыслью, была огромной и пугающе безмятежной.

«Э-э… да, спасибо», – ответила она, инстинктивно сжимая свои мысли, чтобы сократить утечку эмоций до минимума. Судя по напряженным позам других членов команды, все они вели такой же телепатический разговор.

«Ты удаляешься, – сказал небесный властитель с оттенком беспокойства. – Ты больше не хочешь следовать за мной? Мы уже так близки к планете, где вы будете процветать и достигать самореализации».

Рохас поднял руку, призывая остальных к молчанию, и ответил так, что все услышали его телепатический голос:

«Мы благодарим тебя за сопровождение и надеемся вскоре присоединиться к нашим друзьям на планете, к которой ты нас привел».

«Я рад за вас. Но почему вы хотите задержаться?»

«Мы хотим исследовать планету и все, что поблизости. Это тот способ, каким мы достигаем самореализации».

«Я понимаю. Ваша текущая траектория приведет вас к нашему родильному региону».

«Ты имеешь в виду это скопление объектов?» – Рохас отправил мысленную картину Леса.

«Да».

«Отсюда появляются небесные властители?»

«Не из этого родильного региона. Мы вышли из другого».

«Что за объекты в родильном регионе? Яйца?»

«Родильный регион делает нас».

«Как?»

«Создает».

«Ты возражаешь против того, чтобы мы направились туда?»

«Нет».

«Регион отличается от остальной части Бездны. Почему?»

«Это родильный регион».

«Они важны для вас?»

«Мы происходим из родильного региона. Мы не возвращаемся туда. Мы сопровождаем тех, кто достиг самореализации, в Ядро Бездны».

«Где это?»

«На финише вашей самореализации».

Ощущение присутствия небесного властителя исчезло.

Рохас покачал головой и вздохнул. В его мыслях читалось разочарование.

– Так заканчивается каждый разговор с небесными властителями, – подытожил он. – Мистическое дерьмо.

– Фантастическое открытие, – сказал Джоуи. – Искажающие деревья порождают их, или создают их, или что-то в этом роде. Вот откуда они берутся. Наше задание наполовину выполнено, а мы только две минуты как отчалили.

– Судя по его манере выражаться, – сказал Рохас, – эти небесные властители – скользкие паршивцы.

Он щелкнул тумблером, включая канал связи с «Вермиллионом», и начал пересказывать разговор.

Три часа семнадцать минут они разгонялись на семи десятых g, затем четырнадцатый шаттл совершил переворот и в том же темпе стал замедляться. Через шесть с половиной часов после старта с «Вермиллиона» Рохас выполнил последние маневры по уравниванию скоростей, и челнок-дельтаплан повис в космосе в двух с половиной тысячах километров от Леса.

Лора смотрела на Лес через лобовое стекло шаттла. Огромная область сверкающих серебром ярких пятнышек занимала половину видимого пространства. Зрение обманывало Лору, подсказывая ей, что каждое пятнышко колеблется и меняет местоположение, хотя на самом деле это мерцали и переливались странные узоры на поверхности объектов. Сенсоры увеличили масштаб, давая вполне приемлемую картинку искажающих деревьев на краю Леса.

– Вокруг них нет такого тумана, как вокруг небесных властителей, – проговорил Джоуи.

Судороги его лицевых мышц все ухудшались. Теперь, в невесомости, сочившаяся из уголка его рта слюна собиралась шариками и плавала в воздухе. Лоре не нравилось, что его проблемы усугубляются. В четырнадцатом шаттле была медицинская капсула, но не настолько сложная, как медкапсулы «Вермиллиона». Вообще-то, призналась себе Лора, она не хотела бы оказаться сейчас ни в одной из этих медицинских капсул. Системы четырнадцатого сбоили все чаще.

«Параллельно системам Джоуи?» – задалась вопросом она.

– Кроме этого серьезных отличий нет, – сказала Аянна. – Еще деревья меньше размерами.

– Меньше в толщину, – сказал Рохас. – И они очень медленно вращаются вокруг своей оси. Совершают оборот за девять часов.

– Термальный оборот?

– Похоже на то. Это самый простой способ сохранять постоянную температуру в космосе.

– Значит, что-то заставляет их вращаться, – сказала Лора.

– С виду ничего не заметно. Это не реактивная система управления.

– Магнитная? – спросил Джоуи.

– Существенное магнитное поле отсутствует, – сказал Рохас. – Они практически нейтральны.

– А как насчет аномальной квантовой сигнатуры? – спросила Лора.

Аянна изучала несколько дисплеев и хмурилась все больше.

– Это очень странно. Темпоральная составляющая пространства-времени там внутри отличается.

– Темпоральная? – переспросил Ибу.

– Я думаю, время там течет с пониженной скоростью потока. Это не лишено смысла; наши червоточины могут аналогичным образом управлять потоком времени внутри себя. Мы даже можем полностью остановить временной поток внутри клеток из экзотической материи, если они правильно форматированы.

– Ты имеешь в виду, что в Лесу все процессы происходят медленнее? – спросил Рохас.

– Только относительно происходящего снаружи.

– Так деревья сделаны из экзотической материи? – поинтересовался Джоуи.

– Понятия не имею. Но единственный известный нам способ манипулировать пространством-временем – с помощью отрицательной энергии, значит, где-то там должно быть что-то подобное.

– Мы должны попасть внутрь Леса и взять физические образцы, – сказала Лора.

– Ты повторяешься, – сухо заметила Аянна.

– Давайте сначала выясним, возможно ли это, – сказал Рохас.

Его пальцы проворно забегали по разным переключателям на консоли пилота. На расстоянии двух третей длины нижней части фюзеляжа шаттла открылся малметаллический люк. Четыре разведывательных дрона МК‑24 выплыли из своего бункера и двинулись к Лесу. Они выглядели как черные футбольные мячи, шестигранники поверхности которых были сделаны из алмазов.

– Функционируют хорошо, – сообщил Рохас. Каждый МК‑24 передавал визуальное изображение на панель консоли. – Буду отправлять их по одному.

– Там нет четкого барьера, – сказала Аянна. – Эффект постепенно усиливается по мере приближения к внешнему слою деревьев.

– Ты хочешь сказать, что задержка телеметрии будет все больше и больше?

– Возможно, – ответила Аянна. Ее мысли окрасились неуверенностью.

– Первый должен добраться до деревьев через сорок минут, – сказал Рохас.

Лора продолжала смотреть через лобовое стекло; ей так оказалось легче, чем постоянно переосмысливать изображения с дронов МК‑24: они передавали немногим больше, чем полномасштабная визуальная картина. Точных научных данных поступало совсем мало. Солнечный ветер был обычным, как и космическое излучение.

– Интересно, это похоже на самоощущение шизофреника? – заговорил Ибу спустя двадцать минут. – Я хотел новой и захватывающей жизни. Вот почему я присоединился к проекту колонизации.

– Захватывающей, но не настолько, – предположила Лора.

– Нет, чтоб им всем! Но я должен признать, Бездна увлекательна. С чисто академической точки зрения, ну, ты понимаешь.

– Лучше это, чем скука.

Огромный мужчина склонил голову и с интересом взглянул на нее.

– Ты собралась в другую галактику, потому что заскучала?

– Я шесть раз заключала брачное партнерство и гораздо больше раз – партнерство для развлечения. У меня было двенадцать детей, и не все из них развивались в утробе-резервуаре. Я дважды вынашивала детей сама, что оказалось не так плохо, как я ожидала. Я жила во Внешних и Внутренних мирах и перепробовала в жизни все возможное, кроме совсем уж явных глупостей. Я решила: именно занятие наукой на переднем крае исследований даст мне неослабевающий интерес. Ни черта подобного. Пока сам не столкнешься, понятия не имеешь, сколько в науке мелких политических дрязг. В общем, мне оставалось либо реально начать с нуля, либо загрузить себя в АНС и присоединиться к бестелесным умам, которые пререкаются друг с другом вечность напролет. А это не казалось мне хорошим выходом.

– Интересно. В какую фракцию ты бы вступила?

– Брандты традиционно относятся к умеренным прогрессорам. Все то же самое снова и снова. И вот я здесь.

Ибу указал на широкую область, заштрихованную серебристым пунктиром, за лобовым стеклом.

– Так разве это не тот неослабевающий интерес, который ты искала? Ты должна быть очень довольна тем, что нам преподнесла судьба.

– Хм. Больше похоже на неослабевающую тревогу.

– Возможно. Но мы находимся в самом центре величайшей загадки галактики. Пока мы не разгадаем ее, мы никогда не вернемся в реальную Вселенную. Сильнее мотивации и быть не может.

– Чем больше я вижу и понимаю, – сказала Лора, – тем больше мне кажется, что мы лабораторные крысы, бегающие по особо хитрому лабиринту. Какая сила способна втянуть нас сюда, а затем так явно нас игнорировать?

– Думаешь, за нами наблюдают?

– Не знаю. Я подозреваю, что это место не так пассивно, как считает капитан. В чем смысл заманить нас – и ничего не делать?

– Какой вообще в нем смысл?

Она пожала плечами, отчего в невесомости было мало толку.

– «Вермиллион» сбавил ход и вышел на низкую орбиту, – сообщил Рохас. – Они запускают в атмосферу планеты зонды для анализа окружающей среды.

– Планета с кислородно-азотной атмосферой, – пренебрежительно заметила Аянна. – А спектроскопия показала тип растительного фотосинтеза, с которым мы сталкивались везде, где побывали в галактике. Если только там не обнаружатся какие-нибудь совершенно адские патогены, Корнелий даст приказ высадиться.

– Ем-му н-не над-до бы… – начал фразу Джоуи. Беспорядочные спазмы, охватившие его лицо и шею, исказили слова, так что всем пришлось вслушиваться очень внимательно. – Не над-до даже выс-саж-жива…

– Почему это? – спросила Лора.

– Из-за неб… неб-бе… Джоуи выдал телепатическую вспышку страдания, когда предательские мышцы исказили его слова до неузнаваемости. – Из-за небс-с… – Он с большим усилием закрыл рот и начал снова: – М-м-мглбы…

Джоуи склонил голову, признавая поражение.

«Из-за небесных властителей, – ясно произнес его телепатический голос. – Они привели нас сюда ради самореализации, на которой у них пунктик, что бы она ни значила. Если бы они хотели нас убить, то могли бы просто оставить в космосе, со всеми глюками и сбоями систем. Но они нашли нас и направили сюда, к звезде с пригодной для жизни планетой. Кроме всего прочего, данное место само по себе было создано искусственно. Как сказала Лора, мы оказались здесь с некоторой целью. И это не смерть».

– Это имеет смысл, – согласилась Лора. – И здесь есть хорошая сторона. Надо полагать, «Вермиллион» и другие корабли смогут приземлиться в целости и сохранности.

Ибу хмыкнул в знак согласия:

– И, вероятно, больше не взлетят.

– Самореализация, – задумчиво сказал Рохас, как будто впервые услышал это слово. – Вы словно говорите о жертвоприношении божеству.

– Лучшая теория из всех, что у нас были, – сказала Аянна. – Бездна – самая могущественная сущность, с которой люди когда-либо сталкивались. Божество – неплохое определение.

– Ты вляпалась в бесконечную регрессию, – бодро заметил Ибу. – Если перед нами божество, что это говорит о том, кто его создал?

– Я не уверена, будто Бездну можно квалифицировать как сущность, – сказала Лора. – Я придерживаюсь своей теории: Бездна – более продвинутая версия АНС. Просто здоровенный компьютер с симуляцией в режиме реального времени, где мы оказались в ловушке.

– Пока этому нет опровержения, – сочувственно сказала Аянна. – Но и в таком случае получается, что есть причина существования Бездны и должен существовать контролирующий ее разум.

«А я голосую за произведение искусства, – высказался Джоуи. – Если некто способен создать подобное, он очень, очень далеко обогнал нас на эволюционном пути. Почему бы ему не сделать это ради развлечения?»

– Потому что Бездна опасна и собирается уничтожить галактику, – сказал Рохас.

– Если ты божество, это может тебя развлечь.

– Тогда будем надеяться, что мы с ней не встретимся, – сардонически заметил Ибу.

Лора снова посмотрела на Лес.

– Ну, я не думаю, что она может быть там.

– Мы можем этого так и не узнать, – сказал Рохас. – Телеметрический канал первого МК‑24 выглядит странно.

– Странно – это как? – спросил Ибу.

Рохас изучал несколько экранов.

– Поток данных замедляется. Я не имею в виду, что передается меньше информации. Наблюдается эффект Доплера – промежутки между пакетами данных увеличиваются.

– Темпоральное сокращение потока, – удовлетворенно сказала Аянна. – Данные квантового сенсора были верны.

– Где дрон? – спросила Лора.

– В ста пятидесяти километрах от ближайшего искажающего дерева, – ответил Рохас. – Скорость сближения один километр в секунду. Я сейчас снижаю скорость, мне нужно больше времени для начала маневров.

«Как он реагирует?» – спросил Джоуи. За его вопросом чувствовалось сильное любопытство.

– Вяло. – признался Рохас. – О, интересно. Данные второго МК‑24 ускоряются.

– Флуктуации эффекта? – спросила Аянна. – А вот это странно.

– Ага, а теперь телеметрия второго МК‑24 замедляется по Доплеру, – сказал Рохас.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю