Текст книги "Звёздная дорога"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 71 страниц)

– Мы вскроем его и возьмём образцы клеточных структур, – сказал коронёр. – Степень разложения укажет нам точное время смерти.

– В самом деле, – обратился Сид к Альдреду. – Вам бы стоило сейчас уйти.

– Нет. Я должен увидеть все до конца.

Коронёр начал, разрезав кожу в форме буквы «У», от плеч к нижней части грудины и дальше, через брюшную полость к основанию пениса. Сид отвернулся, когда плоть раскрылась; он уже насмотрелся на такое. Камера записывала, как выглядели колотые раны и порезы на реберных костях над сердцем. Потом при помощи небольшой пилы коронёр и помощники аккуратно рассекли ключицы и ребра, вскрыли грудную клетку и увидели располагавшиеся внутри органы.

Коронёр и доктор Фрэнсан молча изучали повреждения. Сид заглянул им через плечо.

– Это что за чертовщина? – в ужасе спросил он.

Сердце Норта превратилось в лохмотья – пурпурно-красную кашу, окруженную желеобразными сгустками свернувшейся крови.

– Лезвия двигались, когда оказались внутри, – потрясенно проговорил коронёр. – Аллах свидетель, лезвия воткнулись в тело и сомкнулись, как пальцы, вокруг сердца, полностью его уничтожив.

Прозрачная сфера была сделана из углеродно-кремниевого соединения, чья особенная сверхсильная молекулярная структура могла быть получена лишь при нулевой гравитации. Сфера трех метров в поперечнике имела небольшой воздушный шлюз в том месте, где крепилась к внешней шейке оси космического обиталища размером с гору. Несмотря на впечатляющие качества материала, стенки сферы были толщиной восемь сантиметров и обеспечивали безопасность того, кто находился внутри. Уровень радиации на орбите Юпитера сохранялся печально высоким.

А ещё здесь было красиво. Об этом думал Константин Норт, наблюдая, как кольца вечных бурь, бушующих на поверхности газового гиганта, пересекает черная точка – тень Ганимеда. Потому он и построил этот наблюдательный пузырь, чтобы парить, по-йоговски скрестив ноги, точно гибрид Будды и гироскопа, и созерцать это причудливое, но удивительное место, которое сделал своим домом. Иногда Константин часами глазел на фантастическую гонку облаков Юпитера и вращение его лун.

Как обычно, он следил за огромными, двигавшимися по кругу полосами всех оттенков белого, пастельно-коричневого и синего без каких-либо приспособлений, воспринимая лишь то, что видели глаза. С этой точки обзора в полумиллионе километров над неистовыми облаками газовый гигант был виден на две трети и казался достаточно большим и ярким, чтобы отбрасывать призрачные отблески. Но ещё он был холодным. Неосязаемое перламутровое сияние, которое падало на вновь помолодевшее лицо Константина, не несло с собой тепла. За пределами согреваемой Солнцем зоны свет сам по себе не мог бы поддерживать планетарную жизнь.

Там, во тьме, маленькие вспышки синего пламени то и дело мелькали вокруг великолепного серебряного цветка. «Минанта» вернулась с Земли и маневрировала, сближаясь с объединенными обиталищами. Гладкий цилиндр ста тридцати метров длиной вмещал термоядерный реактор, питавший высокоплотный ионный двигатель, отсек для членов экипажа и несколько сотен тонн груза, и все это окружали громадные лепестки охлаждающих излучателей, изогнутые, зеркально-серебристые. Юпитеру принадлежали три судна-перевозчика, и все они были задействованы в двадцатисемимесячных рейсах между газовым гигантом и Землёй.

Открытие в Ньюкасле портала к Юпитеру в 2088 году было одноразовой операцией, но Константин успел доставить на место все промышленное оборудование и первоначальную жилую базу, которые требовались ему, чтобы основать свою маленькую империю в великолепном уединении. Понадобилось полтора дня, чтобы перенести все на другую сторону, и в итоге модули кувыркались повсюду вокруг Юпитера. Без якорного механизма, превращающего межпространственное соединение в стабильный портал, его свободный конец колыхался в пространстве-времени, отклоняясь от координат выхода, словно верхушка дерева во время урагана. Константин, его сыновья и их последователи трудились месяц, собирая все модули, фабрики, резервуары и генераторы в стабильное созвездие вокруг избранного ими углеродсодержащего хондритового астероида, чтобы можно было начать добычу и переработку минералов в сырье. Лишь тогда они принялись строить свой новый дом.

Теперь единственным общеизвестным способом связи Константина с Землёй остались транспортные корабли, которые возили грузы из Гибралтара – в основном семена и образцы для пополнения обширного генетического банка обиталища, но также специализированные микрофактурные системы, а иногда даже новых людей, которых вербовали, чтобы увеличить немногочисленное местное население.

Старомодный телефонный звонок вырвал Константина из мечтательной задумчивости. Его разум определял приоритеты странным образом, но воспоминание стодесятилетней давности – телефон, звонящий посреди мраморного вестибюля, – всегда привлекало его внимание. Каждый раз, когда раздавался этот звук, Кейн Норт спешил ответить, и ничто не могло ему помешать, даже если это была одна из тех редких минут, которые он проводил со своими тремя братьями-сыновьями.

Константин закрыл глаза, отрешившись от ледяного великолепия бурь на Юпитере и куда более близкого блистающего созвездия промышленных систем, которые были его собственным творением. Но древний телефон продолжал звенеть – импульс просачивался в его мозг, доходя до более глубоких уровней, чем любой слуховой нерв. Константин позволил сознанию подняться сквозь несколько уровней автономных мыслей, которые теперь формировали слои его особым образом упорядоченного мозга, пока не достиг искусственного слоя – того, что простирался за пределами черепа. Его внимание скользнуло мимо множества соединений, пока не достигло перекрестка с простейшим нервным узлом, управлявшим связью с ИИ обиталища. Соединение открылось, точно третий глаз, демонстрируя топологию, которая ни за что не смогла бы существовать в ньютоновской вселенной. Эфемерный телефонный звонок затих.

– Да? – спросил Константин.

– Папа, – ответил Коби, – тебе сообщение.

– От кого?

Он не стал спрашивать, в чем причина беспокойства. Коби, как и все на Юпитере, знал, что нельзя отвлекать Константина, когда он созерцает Вселенную. Что бы ни произошло, это должно быть неимоверно важное событие, оправдывавшее то, что его размышления прерваны. ИИ сам по себе не смог бы этого сделать, не случись какая-нибудь катастрофа вроде прямого попадания астероида. Таким образом, лишь очень немногие могли послать сообщение, которое дошло бы до столь внушительных высот в номинальной системе подчинения. В общем-то всего двое в целом мире. Он гадал, кто это был.

– Августин, – сказал Коби.

«Точно». Константин вздохнул – у воздуха, слишком чистого по человеческим меркам, был резкий запах, порожденный атмосферным фильтром. Задержка радиосигнала с Земли составляла сорок минут. Это нельзя назвать беседой. И у братьев оставалось очень мало тем, которые они могли бы обсудить друг с другом. Он опять попытался угадать, о чем речь, и догадки приходили нехорошие. Ведь медицинские и генетические технологии Августина отнюдь не такие продвинутые, как то, что доступно на орбите Юпитера.

– Чего он хочет?

– Оно зашифровано. Очень серьезное шифрование. Я полагаю, у тебя есть ключ.

– Будем надеяться. Направь его мне.

Сообщение запустилось. Константин вытаращил глаза. Его потрясенное сознание созерцало изображения вскрытия, наложенные на пятна сверхзвуковых циклонов размером с океаны, которые неслись вдоль штормовых полос, сталкиваясь с такими же циклонами, летевшими по соседним полосам в противоположную сторону, порождая похожие на цветы взрывы замёрзшего аммиака и грязный, заряжённый ультрафиолетом смог. Да, это был зловещий фон для лаконичных функциональных графиков, детально отображавших клеточный распад, химический состав крови и безжалостно четкие фото печального растерзанного сердца мёртвого племянника-брата.

Сообщение закончилось, и Константин попытался сморгнуть слезы, которые ни за что не освободились бы сами при нулевой гравитации. До чего заносчив он был, ошибочно угадав тему сообщения. Это оказалась не просто плохая новость – он почувствовал такой страх, словно увидел собственную разверзшуюся могилу. Константин ощущал, как ускоряется сердцебиение, как бежит по венам адреналин и как приливает кровь к коже, порождая тепло, которое устремляется к одинокому и величественному газовому гиганту за пределами пузыря. «Нет, – сказал он самому себе, – это не страх. Это возбуждение от того, что час испытания наконец-то пробил. Слишком уж много времени прошло».

– Папа? – спросил Коби. – Ответ будет?

– Нет. Только подтверждение того, что письмо получено. Я позже составлю надлежащее сообщение с соболезнованиями.

– Хорошо.

– Я спускаюсь. Пусть Клейтон и Ребка встретят меня дома. И подготовь световолновой корабль для путешествия на Землю.

– Серьезно?

– Да.

Сид просматривал предварительный отчет о вскрытии, который скользил по сетке смартклеток его радужки. Аккуратные табличные данные о клеточном распаде и содержимом желудка накладывались на макароны, которые он накручивал на вилку. Вокруг него шумела столовая – в участке был обеденный перерыв. Он ни на что не обращал внимания, превращая информацию в список фактов, которые мог использовать. Тело провело в воде всего лишь два часа, что позволяло прикинуть, как далеко его могло унести течением Тайна. Но это почти утратило значение в свете потрясения, которое Сид испытал, узнав примерное время смерти: утро пятницы, одиннадцатого числа, три дня назад. Норт отсутствовал три дня, и его никто не искал. Это было не просто подозрительно, а совершенно невероятно – и оттого выглядело весьма зловеще.

Он начал думать, что все дело в бытовой ссоре, которая зашла слишком далеко. Простой сценарий. Какая-нибудь бедная девочка узнала, что Норт её обманул – всем известно, они вечно из штанов выпрыгивают, – и, схватив странноватую декоративную штуковину, набросилась на него с обычной для crime passionelle[13]13
  Убийство, совершенное под влиянием ревности или страсти (искаж. фр., правильно – crime passionnel).


[Закрыть] силой. Объяснить, как тело сбросили в реку, было трудней. Но все возможно, особенно если предположить, что у её семьи связи с гангстерами; братья и кузены ринулись к ней домой и унесли тело прочь… а ещё извлекли смартклетки, что выглядело большой натяжкой. Она теперь должна быть за пределами города – устроила себе затяжной отдых на выходных с друзьями-свидетелями и с небольшой помощью байтоголового, который предоставит счета, способные выдержать проверку места и времени оплаты. И когда она вернётся в конце этой недели – ну надо же, какой сюрприз, её дружка Норта нигде нету. Звонок в полицию, взволнованный голос. «Да, офицер, я и впрямь решила – странно, что он не звонит, пока я в отъезде, но в последнее время он был такой занятой…»

Сид жевал чесночный хлеб, изучая свою гипотезу. Не годится, как бы ему ни хотелось обратного. Даже семейные связи с гангстерами не объясняли отсутствие скрытых смартклеток. А орудие убийства… характер раны не позволял допустить, что её нанесли каким-нибудь предметом искусства, подвернувшимся под руку в момент гнева. Это, в свою очередь, создавало огромную проблему. Лезвия-когти, которые могли проникнуть сквозь грудную клетку и превратить сердце, находящееся под её защитой, в лохмотья? Пока что поиск по базе данных не обнаружил ни единого соответствия. Даже ничего похожего. Никаких файлов от производителей оружия, ничего из прошлого. Его элка постоянно расширяла параметры поиска.

– Ты ему нужен на шестом этаже.

– Э? – Сид встрепенулся и увидел, что возле стола появился Дженсон Сан. – Эй, не надо вот так подкрадываться к людям.

– Я не подкрадывался. Ты был в другой вселенной.

Сид указал на свои глаза.

– Результаты вскрытия. Все очень странно, знаешь ли.

– Вообще-то не знаю. Это засекреченная информация по делу. Позаботься о том, чтобы она такой и осталась.

Сид не был уверен, стоит ли считать это унизительной пощечиной.

– Я в курсе, за что несу ответственность.

– Ну так иди. Ты ему нужен.

– У меня обеденный перерыв.

– Уже нет.

– И вообще, он мог бы позвонить.

Лицо Дженсона Сана осталось бесстрастным, на грани презрения.

– Если бы начальник полиции захотел позвонить, он бы позвонил. Вместо этого он узнал, где ты, и послал меня за тобой. Понимаешь, в чем дело, детектив?

Врезать старшему представителю персонала посреди полицейской столовой в первый день работы после временного отстранения, наверное, было не лучшей идеей. И всё-таки эта мысль доставила удовольствие Сиду.

Он откусил большой кусок чеснока и дохнул в сторону Дженсона Сана.

– Ну тогда веди меня.

О’Рук занимал угловой офис на шестом этаже. Ну разумеется. Сид редко там бывал. Он мог поклясться, что с каждым новым визитом офис делался все больше.

Шеф сидел за широким столом со стеной экранов, которые как раз опускались, когда Сид вошёл.

– Выйди! – рявкнул О’Рук Дженсону Сану.

Дверь закрылась, синяя печать безопасности загорелась вокруг нее. Обе стеклянные стены утратили прозрачность.

– Что? – воскликнул Сид, когда О’Рук сердито уставился на него.

– Ты ни при чем, – признал О’Рук. – Я только что получил сообщение из Брюсселя, от самого комиссара по безопасности. Дело серьезно усложнилось. Теперь доступ ко всем данным – только для тех, кто уже участвует в расследовании. Больше нельзя привлекать посторонних, никаких других агентств, работающих по контракту, пока не будет новых уведомлений. Делу присвоена новая категория: «Глобальное ограничение».

– Вот это дерьмо так дерьмо. Почему?

– Они не удосужились мне объяснить. Я знаю лишь то, что сегодня днём приедет какой-то особенный начальник и возьмёт все под контроль. Гребаные брюссельские ублюдки! Под контроль! Это мой город. Ни один правительственный урод не имеет права прискакать сюда и диктовать мне свое мнение о том, что происходит на моих улицах.

– Наверное, это дело рук Августина. Хотя странно – ведь Альдред обещал, что они не будут вмешиваться.

– Это не Норты. Это что-то другое.

Сид видел, что незнание причиняет О’Руку сильную боль.

– Они хотят, чтобы я прекратил расследование?

– Нет. Это самое странное во всем дерьме. Ты должен продолжать.

– Но если я не смогу позвать экспертов, когда они понадобятся, мне ничего не достичь.

– Знаю. Слушай, Хёрст, вы этим утром собрали данных столько, что хоть жопой жуй. Обработайте все и представьте этому хрену-начальнику. Он тот, кто скажет, куда это расследование пойдет дальше. Теперь твоя задача – дать краткие инструкции команде и позаботиться о том, чтобы не случилось ни одной гребаной утечки. Я пришлю каких-нибудь сетевых зануд, чтобы прокачали ваши системы безопасности.

– Хорошо. Я этим займусь.

– Есть хоть какие-то предположения о подозреваемом?

– Шеф, мы даже не знаем имени жертвы. Такое нельзя считать нормальным, если речь о Норте.

– И никаких идей? Ни единой?

– Нет. Но…

– Что? Дай мне хоть что-то.

– Вскрытие показало, что его убили в пятницу.

О’Рук непонимающе уставился на Сида.

– И?..

– В пятницу они объявили о контракте на постройку термоядерных станций.

– Корпоративная хрень, – прошипел О’Рук.

– Не знаю. Но это большие деньги даже для «Нортумберленд Интерстеллар». А где большие деньги, там политика. Теперь к делу подключился Брюссель. Два плюс два…

– Вот дерьмо! Ну ладно, этот идиот, похоже, явится сюда далеко за полдень. Пусть твоя команда работает, пока он не приехал. И, Хёрст…

– А?

– Будь любезен, узнай имя мёртвого Норта до того, как приедет гость. Покажем засранцу, что он нам без надобности.

– Вас понял.

Сид вернулся на третий этаж и увидел, что команда все ещё трудится за своими зонными консолями.

– Новые инструкции, – объявил он, когда печать безопасности включилась. – Все серьезнее, чем мы сначала предположили. Так серьезно, что Брюссель решил взбесить О’Рука и послать сюда эксперта, который заберёт дело у меня.

– Что у них есть такого, чего нет у нас? – возмущённо спросила Ева. – Норты дали нам неограниченный бюджет для этого дела. К завтрашнему дню мы со всем разберемся.

– Ага, – сказал Сид. – Ари, Абнер, вы уже узнали для меня имя?

Абнер робко покачал головой:

– Простите, босс. Ещё нет.

– Судя по предварительному отчету о вскрытии, жертву убили в пятницу, поздним утром, – сообщил им Сид. – Другими словами, Норт отсутствует три дня, и никто ничего не заметил. Ну же, народ! Это дело с самого начала не было нормальным. А теперь такой поворот. Итак… мы продолжим сортировать данные, предложим несколько новых версий, чтобы показать их нашему новому супердетективу, когда он прибудет. За работу, пожалуйста.

Сид подошел к консолям, за которыми работали Ари и Абнер.

– Вы серьезно? – спросил он, понизив голос. – Ничего? Нет ни одного брата, которого не видели несколько дней?

Абнер и Ари обменялись обеспокоенными взглядами. Было что-то жуткое в том, как на двух лицах с одинаковыми чертами появилось одно и то же выражение.

– Даже ничего похожего нет, – признал Ари.

– Ладно. Как далеко вы продвинулись в списке? Я так понимаю, у вас есть список и вы знаете, сколько вас всего.

– Знаем. Нас, А-Нортов, триста тридцать два. Мы уже обзвонили шестьдесят процентов, чтобы окончательно убедиться.

– А-Нортов? – осторожно переспросил Сид.

– Вы же знаете, что три изначальных брата разделились в две тысячи восемьдесят седьмом? – спросил Абнер. – Ну так вот, все двойки, тройки и даже четверки последовали за своими племенными отцами… только я их так не называл. Все А-Норты – потомки Августина – остались здесь, в Ньюкасле, или отправились в Хайкасл на Сент-Либру, чтобы работать на «Нортумберленд Интерстеллар» или, как мы с Ари, строить жизнь где-то неподалеку. Б-Норты и К-Норты ушли с соответствующими отцами в Абеллию и к Юпитеру. Один из них мог навестить Ньюкасл в пятницу; мы пока точно не знаем. Им никто не запрещал возвращаться, раскол не развод, и с семьей в Абеллии у нас много связей. Время от времени даже с Юпитера прибывают кузены, когда приходят транспортные корабли.

– Господи Исусе! – пробормотал Сид. – Сколько вас всего?

– Мы не уверены, – признал Абнер. – Я все утро звоню кому следует. Люди Бринкелль в какой-то степени помогли. Но Юпитер… спросить их о таком может лишь Августин собственной персоной.

– Вот дерьмо! – Сиду и в голову не приходило, что жертва может оказаться не одним из потомков Августина. Неудивительно, что делом заинтересовалась комиссия по безопасности. – Коронёр взял несколько образцов, чтобы провести генетическое сканирование. Это была идея Альдреда – он сказал, что так можно установить, был ли убитый двойкой, тройкой или четверкой.

– Да, по количеству ошибок транскрипции в геноме, – сказал Ари. – Верный шаг. Особенно если он был двойкой. Мы обычно поддерживаем более тесные связи, чем наши отпрыски.

– По генетической информации можно понять, был ли он А-Нортом, Б-Нортом или К-Нортом? – спросил Сид.

– Нет. Она лишь покажет, насколько далёк он от Кейна, но не определит ветвь семьи, к которой он принадлежит.

– Ладно. Пекинский институт геномики сейчас этим занимается, так что результаты секвенирования должны быть готовы после полудня.

– Это действительно поможет сузить область поиска, – заверил его Абнер. – Когда мы все узнаем, остальное займёт немного времени.

– А если он был К-Нортом? – спросил Сид.

– Я не в курсе, есть ли кто-то из К-ветви сейчас на Земле.

– Если вдруг узнаешь…

– Да, босс.

Сид сел за свободную консоль рядом с Йеном и спросил:

– Успехи есть?

– Так точно. Я сам проверил записи с увеселительной лодки. Система распознавания лиц нашла трех Нортов, которые побывали там за последнюю неделю. Все трое оттуда ушли. Никого за борт не выбросили.

– Ты проверил целую неделю? Вот это преданность долгу! Молодец.

– Ну так все в курсе, что в этом деле нельзя напортачить, верно?

– Хорошая теория, – согласился Сид. – Давай теперь найдем все возможные места сброса трупа в Тайн. Покажем этому сосунку-специалисту, что в нашем деле от него нет никакого толка.

Прибыли два техника-сетевика и начали устанавливать в сеть Офиса-3 особое ядро памяти.

– Новехонькое, – объявил главный техник, подключая устройство размером с футбольный мяч к офисным секциям. – Видать, ребята, вам на это дело выделили полтора бюджета.

Все данные, которые им удалось собрать, были извлечены из сети участка и помещены в «мяч». Как только перенос файлов закончился, техники принялись устранять все призрачные копии, оставшиеся в резервных кэшах сети. Загрузили периферийные фильтры, предотвращающие любое изъятие данных из подключенных к ядру зонных консолей Офиса-3.

– Лучшее, что у нас есть, – сказал техник Сиду. – Теперь получить доступ к файлам может только тот, кто сумеет прийти сюда и выдрать это ядро.

Через час Сид стоял в самой большой зонной кабине в офисе – полупрозрачном цилиндре диаметром три метра, с круговыми проекторами на полу и потолке. Ева осталась снаружи, управляла синхронизированной картинкой. Голограмма, возникшая вокруг Сида, была плохого качества по сравнению с профессиональными шоу, в которые он привык погружаться дома. Этого следовало ожидать. Перед ним был результат сопоставления множества смартпылевых тралов со всего побережья – разных марок, разных возрастов, с разными уровнями разрешения, и скачали эти данные в разных форматах. И всё-таки, невзирая на странную цветовую рябь, которая пробегала вокруг него, словно радужный дождь, и размытые очертания всего, что двигалось, Сид стоял на южном берегу, ниже изогнутого стеклянного фасада Сейджа. Увеличение было на первом уровне.

– Убери снегопад, пожалуйста, – попросил он у Евы.

Странное дело, – когда снег исчез, качество картинки сделалось немного хуже и воздух каким-то образом отчасти утратил прозрачность.

– Лучшее, что я могу сделать, – сказала Ева.

– Все хорошо, мне это и нужно, – заверил Сид. Теперь он видел Дворец правосудия на другом берегу Тайна. Единственный зависший перед ним цифровой дисплей сообщал, что сейчас 15:00, воскресенье. – Покажи мне двадцать один ноль-ноль и поставь паузу.

Цифры стали быстро меняться, и зона побледнела; заснеженные здания теперь озарял слабый зеленоватый свет уличных фонарей. Машины на главных улицах замерли, огни их фар застыли.

Сид поворачивался, пока не увидел прямо перед собой южную дорогу. Отдельно стоящие уличные фонари, каждый в ореоле света, тянулись все дальше и дальше. Он поднял обе руки и сделал знак сомкнутыми пальцами. Изображение начало скользить, приближая его к Тайнскому мосту. Почти у самой опоры обнаружилась пустота – как будто клин межпланетного пространства упал с небес прямо на шоссе. Сид вскинул раскрытые ладони. Картинка застыла. Он сделал круг указательным пальцем, и все вокруг повернулось.

– Отметь это: зазор номер один. Примерно полтора метра шириной. Простирается через все шоссе до самой стены Набережной.

Сид окинул взглядом бетонную стену, выше которой располагалась пешеходная дорожка с перилами, а дальше земля продолжала подниматься чередой крутых террас с газонами и разросшимися декоративными деревьями.

– Если кто-то собирается протащить нашего Норта здесь, им придется действовать очень аккуратно, – раздался голос Йена.

– Что-то случилось со смартпылью на опоре моста, – сказала Ева. – Вероятно, голубиный помет – птичкам нравятся наши мосты. Там трала нет с прошлой зимы – городские власти все никак не заменят частицы. Этот зазор не устраивали специально для убийства.

– Им пришлось бы подтащить тело к зазору, – сказал Йен. – Если мы предполагаем, что от трупа избавились в десять вечера, то по этому участку дороги между половиной десятого и десятью минутами одиннадцатого проехало всего восемь машин. Ни одна не остановилась.

– Покажите, – сказал Сид.

Ева передвинула симуляцию на полчаса вперёд. Машины проехали по шоссе, сквозь детектива и мимо него, пока он стоял и смотрел. Они все двигались медленно – на дороге ведь лежало восемь сантиметров плотно сбитого снега, – но недостаточно медленно, чтобы, оказавшись внутри зазора, выбросить труп.

– Ладно, – сказал Сид. – Вернёмся к двадцати одному ноль-ноль. Будем искать следующий зазор.

Система управления дорожным движением присвоила машине высший транспортный приоритет, и автомобили с грузовиками плавно разошлись, открывая полковнику (АЗЧ, Агентство внеземной разведки) Вэнсу Эльстону прямой доступ к центральной резервной полосе автомагистрали. Ближе к порталу коммерческий и личный транспорт все равно замедлялся, образуя дисциплинированно ползущие очереди на трех полосах, ведущих обратно к земле. Теперь, когда путь был свободен, полковник утопил педаль и разогнался до ста шестидесяти километров в час. Машины рядом почти стояли, и потому казалось, что он едет ещё быстрей; это завораживало – такое стремительное движение любой мальчишка-гонщик желал испытать в автомобиле с усиленным двигателем. Эта мысль заставила Вэнса улыбнуться. В свои сорок семь он давно перерос подобное поведение, но даже служба и въевшаяся в самую суть дисциплина не препятствовали тому, что пробуждала в его душе скорость.

Проскочив через портал, он покинул немецкий мир под названием Одесса и, оказавшись в Берлине посреди морозного зимнего дня, тотчас же нажал на тормоз и съехал с дороги по служебной полосе. Посреди площадки в верхней части дорожной насыпи стоял наготове агентский вертолёт, чьи лопасти медленно вращались. Вэнс покинул машину и сел в вертолёт, который быстро доставил его через заснеженную столицу в аэропорт Шёнефельд, где ждал десятиместный пассажирский реактивный самолет. Оттуда он полетел прямиком в лондонский аэропорт Доклендс. Черный лимузин подъехал прямо к самолетному трапу. На заднем сиденье расположился майор Вермекия в парадной форме, как того требовали от всех в Генеральном штабе Альянса защиты человечества.

– Выглядишь впечатляюще, – сообщил ему Вэнс, откидываясь на толстую спинку сиденья.

Китель майора был увешан рядами наград, которые походили на разноцветный штрихкод, и среди них виднелся единственный значок из бронзы с бриллиантами, с пурпурной инкрустацией в виде миниатюрного распятия. У Вэнса на воротнике пиджака был такой же. Он давно перестал носить форму каждый день, предпочитая дорогие темные костюмы, какие веками выбирали секретные агенты.

– С такой работой иначе нельзя, – просто ответил Вермекия. – Ты как?

– Весь в делах, разумеется. Хотелось бы мне быть посвободнее, но такова уж человеческая природа. Ты ведь знаешь, что на Одессе за последние три года появилось пять культов Зантопоклонников. Все предводители заявляют, будто «настроены» на Зант.

– Болваны.

– Да, но это надо расследовать. Один действительно строил передатчик, утверждая, что тот сможет призвать Зант.

Вермекия вскинул брови.

– В самом деле?

– Увы, да. Техники Передового Рубежа изучают это устройство. Оно как-то связано с настройкой колебаний в межпространственном соединении.

– Все та же старая хрень. Все считают, что Зант привлекают порталы.

– Время придает достоверность, а она порождает веру. У них было множество последователей.

Вермекия в замешательстве покачал головой.

– Невероятно.

– Ага. В отличие от этого дела.

– И не говори. Я ещё не видел такого оповещения. Какой-то детектив загрузил в правительственную сеть запрос об идентификации оружия, и в конторе как будто пожарная тревога сработала. Я уж думал, спецназ сейчас взорвёт стену, чтобы схватить нас и доставить в безопасное место. Главнокомандующий собственной персоной проявил к этому делу интерес. – Вермекия бросил на Вэнса проницательный взгляд поверх очков. – Множество связанных друг с другом досье, и даже у меня нет доступа ко всему. Но твое имя появлялось постоянно.

– Неудивительно. – Вэнс попытался не углубляться в те воспоминания. Её крики и всхлипывания даже сейчас, двадцать лет спустя, иногда звучали в его снах. «Что сделано, того не воротишь. Никаких сожалений. Господь свидетель, цена неудачи, недостатка бдительности слишком ужасна, чтобы о ней даже думать». – Я участвовал в расследовании изначального дела.

– Как-нибудь вечерком за пивом расскажешь мне ужасные подробности.

– Точно.

Машина ехала на запад через Лондон, система вела их по А 13 к Барбикану[14]14
  Барбикан – жилой микрорайон в Лондоне.


[Закрыть] и началу А 1. Как и раньше, лондонский ИИ, управлявший дорожным движением, предоставил транспорту Вэнса статус «чрезвычайно важного». Они ехали так быстро, как только могли. Со свинцового неба сыпался редкий снег, но зимние команды городских уборщиков поддерживали дороги в чистоте.

Когда они достигли Коммершиал-роуд, сзади пристроился ещё один черный седан.

– Кто ещё в команде гостей? – спросил Вэнс.

– Немаленький собрался комитет сопровождения, да уж. Ты и я, два эксперта из Брюссельской межзвёздной комиссии, трое военачальников из сухопутного подразделения АЗЧ и офисный адвокат, представляющий английское правительство, вместе с делегатом из Министерства юстиции. Да, это министерство забеспокоилось всерьёз – как-никак она ведь уже двадцать лет за решеткой.

Вэнс в смятении покачал головой. Бюрократия в Альянсе защиты человечества приводила его в смятение и одновременно изумляла.

«Сколько бюрократов двадцать второго века нужно, чтобы заменить световую панель?»

«Мы проведем заседание подкомитета и сообщим приблизительный результат».

– Дай мне их досье, – сказал он, когда машина наконец-то повернула на Альдерсгейт-стрит, начало А 1 – по сути, это было современное название для Великой северной дороги, построенной римлянами две тысячи лет назад отправки гарнизонов на самый край империи в пяти сотнях километров к северу. Их долг заключался в том, чтобы усилить Адрианов вал, уберечь его от проникновения окружающей тьмы и позаботиться о безопасности империи. Похоже, сегодня ему предстояло отправиться в те же края, взяв на себя весьма похожее обязательство.

Позади появились ещё две черные правительственные машины.

– Они хорошие люди, – сказал Вермекия. – Мы последние два часа потратили на сортировку протоколов. Каждый в нашей команде имеет право принимать решения.

Вэнс начал бегло просматривать файлы, которые элка выбирала и посылала на его сетку. После сигнала тревоги прошло всего три часа, и уже возникала целостная структура.

– Генерал Шайкх решение уже принял, верно?

– Ага. Его штаб налаживает субординацию с гранд-европейской службой по делам инопланетян и Пентагоном. Если это убийство в ближайшие двадцать четыре часа не обернется чем-то очень заурядным, я предлагаю паковать кое-какую одежду для путешествия в тропики.

Вэнс позволил себе ещё немного откинуться на спинку сиденья.

– Ладно, дай мне её досье. Как она вела себя в тюрьме?