Текст книги "Звёздная дорога"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 71 страниц)

Воскресенье, 24 февраля 2143 года

Анджела провела пару вечеров в столовой Эдзелла, слушая пилота по име-ни Рави Хендрик, который одновременно брюзжал и бахвалился тем, как принимал участие в подготовке передового лагеря Сарвар. Он подробно изложил каждую минуту рискованного полета над горами Затмения, где вертолёту приходилось увертываться от несущих гибель бритвенно-острых выступов, преодолевать пики, мощные микрошквалы[56]56
  Микрошквал – внезапный поток нисходящего воздуха из грозового облака, который при встрече с землёй расходится в разные стороны и приводит к локальному, но очень сильному увеличению скорости ветра. Микрошквалы представляют серьезную опасность для воздушных судов и неоднократно становились причиной авиакатастроф.


[Закрыть] и скопления облаков с нулевой видимостью. Это было увлекательно; старый пилот рассказывал так, словно выполнил самый трудный из всех полетов, какие только совершали люди во всех транскосмических мирах. Надо же было как-то развлекаться, коротая время, пока ей и Парешу не удастся ускользнуть в озаренные кольцевым светом кусты за периметром.

В погруженном в сумерки лагере эти рассказы звучали забавно, разумеется. Теперь они лишали присутствия духа, поскольку она сама летела над пиками Затмения. Она провела большую часть двух с половиной часов полета, подключив телотрал к фюзеляжным тралам «Дедала», наблюдая за колоссальным горным хребтом внизу. Сначала это был передний обзор, потому что горы виднелись впереди почти с того момента, когда большой стратегический транспортник взлетел из Эдзелла. Потом добрых полчаса она смотрела вниз, поскольку они летели чуть выше гор. Совсем чуть-чуть. У их «Дедала» был крейсерский потолок в четырнадцать километров, и это означало, что белые блестящие верхушки самых главных пиков Затмения находились в тревожной близости от самолета, который пересекал гряду. Н-лучевики, которые выслали из Эдзелла на разведку, засекли с десяток гор, чья высота превышала десять километров. Эта находка спровоцировала целую волну болтовни в духе истинных мачо среди членов экспедиции, в особенности среди легионеров. Было много разговоров о том, как бы забраться на самый высокий пик и водрузить на его вершине флаг АЗЧ. Так много, что вице-комиссар Пассам официально запросила разъяснения у генерала Хуррама Шайкха, – ответ пришел предсказуемый: дескать, не спешите, посмотрим, что ещё найдет экспедиция, и тогда подумаем об этом.

Самые высокие пики и близко не были самыми серьезными проблемами на траектории полета. Существовали сотни пиков выше пяти километров. Учитывая тот факт, что у вертолётов класса «Берлин» максимальный потолок сорок три сотни метров – он значительно снижался при наличии наружного груза, – их маршрут через горы приходилось прокладывать особенно тщательно. Рави этим и занимался. Проверяя курс в виде безумного зигзага, определенный на основании переданных н-лучевиками данных оптики и радаров, он порхал вдоль пятнадцатикилометровых каньонов не шире нью-йоркской авеню, погруженных в постоянные сумерки, необычные для Сент-Либры, потом взмывал над гребнями, похожими на крепостные стены, сражаясь с термическими восходящими потоками, которые без предупреждения вырывались из глубоких расщелин с воплями баньши; обследовал относительно безопасные места, отмеченные как годные для дозаправки.

Естественно, часть хребта между Эдзеллом и Сарваром оказалась самой широкой, с буграми вокруг разлома. Горы Затмения вырвались из планетарной коры в виде большой буквы Y и тянулись на две с половиной тысячи километров с востока на запад, разветвляясь на полпути. Северный отрог был продолжением главного хребта, тянувшимся дальше на восток, а отрог чуть покороче и пониже, названный хребтом Умбра, искривлялся на юг.

Большую часть времени, пока «Дедал» летел над горами, они казались черно-белой гравюрой. Анджела видела лишь белый снег и темные скалы. В кои-то веки вездесущая зебровая растительность Сент-Либры была изгнана. Хребет был столь же бесплодным, как Истлевшая пустыня на Амброзе. Глядя на темно-синие, километровой ширины ледники, изгибавшиеся вокруг громадных вершин, она могла лишь улыбнуться нелепым мечтам легионеров о том, как бы разбить лагерь и бросить вызов десятикилометровой горе. Повезло, что самолет способен преодолеть гряду. Ксенобиологи говорили, что это может оказаться разделяющий хребет, по разные стороны которого планетарная эволюция могла пойти разными путями. Она решила, что такое возможно. В конце концов, монстр должен был откуда-то появиться. Но Анджеле чудилось, что эти горы и за целую жизнь не перейти. Им пришлось бы топать в обход. Если это «в обход» существовало.

Никто не знал, что лежит на востоке. Даже н-лучевики со своим опасным патрулированием на рабочей высоте в восемнадцать километров не могли заглянуть за далёкие вершины, подобные часовым. Но когда «Дедал» наконец-то пересек северную возвышенность, когда земля ушла вниз и снова превратилась в мешанину резко очерченных долин и смятых плато, покрытых густой растительностью, Анджела увидела начало притоковой сети массивной реки Дольче. Вся замёрзшая вода, которая покидала хребет Затмения – медленно ползущие ледники, проносившиеся по склонам лавины, ледяные речушки и озера, чья вода просачивалась сквозь расщелины в скалах, – рано или поздно собиралась в неудержимые потоки, которые с грохотом вырывались из предгорий, набирали скорость и теплели, стремясь на север, где каждый клочок земли рассекала река, и реки эти сливались и сливались снова и снова, пока мощный приток не впадал в саму Дольче, которая катила свои воды дальше к побережью, соединяясь по пути с другими реками и превращаясь в эстуарий Джаслин, – его они видели на фотографиях, сделанных во время первой разведки.

Влажность в бассейне притока Дольче была немыслимая. Все постоянно затягивали испарения; лишь фрагменты земли время от времени проглядывали сквозь короткие просветы в кипящем белом одеяле, которое накрыло весь район. Это следующее после хребта Затмения препятствие, которое воздвигла перед ними Сент-Либра.

Анджела прекратила наблюдать, когда горы остались позади. Безликая и скучная, хотя и яркая однородность клубящегося тумана вгоняла в тоску. Анджела знала, что, если позволит себе глядеть на это, начнет углубляться в анализ единообразия и размеров, думать о том, куда попала, как она далеко от цивилизации, как сильно зависит от АЗЧ и людей вроде Рави, сможет ли вернуться домой. Это погрузило бы её в уныние. Лучше ни о чем не думать, быть простой туристкой, которая довольна путешествием в одиночестве.

Два с половиной часа нервозности и вынужденного незнания – и вот посадочные механизмы с тревожной резкостью выдвинулись вниз.

– Наконец-то эта хрень закончится, – пробормотал Пареш на соседнем сиденье.

– Ты в порядке? – тихонько спросила она.

Перелет как будто лишил весь взвод обычной находчивости и живости. Никто не выглядел успокоенным тем, что приближалась посадка; никто не спешил узнать, что их ждёт в лагере Сарвар.

– Эти горы были большими, – сказал он. Поскольку Пареш предпочитал сохранять простую и четкую картину мира, это о многом говорило.

Она знала, что дело не в горах, а в увеличивающемся расстоянии и понимании того, что вскоре предстоит опять лететь дальше на север, в какой-то из передовых лагерей, которые должны построить на следующем этапе. Третья партия н-лучевиков уже отправилась выслеживать подходящие места. Пареш поддался чувству, которое Анджела изо всех сил подавляла, он осознал, какой тонкой стала их связь с цивилизацией. Осознал, что никто не придет на помощь, если они все же разыщут великое чудовище Сент-Либры.

– Мы их преодолели, – ободряюще сказала она Парешу.

И опять «Дедал» приземлился на полосу сырой плотной земли, которая казалась слишком короткой для чего-то столь безрассудно смелого. Опять Анджела молчаливо порадовалась тому, что у них такой умелый пилот. Опустилась аппарель, и пассажиры покинули самолет перед биолабораториями, которые их сопровождали в пути. Анджела огляделась; если не считать другие очертания горизонта, с более высокими горами, окружавшими их, не было почти никакой разницы между Сарваром и Эдзеллом в тот день, когда она туда прибыла. Сходство распространялось даже на планировку лагеря.

– Палатки, – объявила она.

Пареш посмотрел с любопытством:

– Что?

Она многозначительно улыбнулась. К Парешу подошел лейтенант Ботин.

– Капрал, ваш взвод ставит палатки. Я хочу, чтобы все было готово к семнадцати ноль-ноль. По поводу расположения спросите интенданта.

– Да, сэр.

Пареш быстро отсалютовал лейтенанту. Повернулся к Анджеле, одарил её печальной улыбкой и сказал, соглашаясь:

– Палатки.

Понедельник, 25 февраля 2143 года

Сигнал тревоги, который элка пропустила через установленные на ночь информационные фильтры, был одновременно звуковым и визуальным: смартклетки жужжали в его ушах и мигали приглушенным голубым светом на сетчатке. Вэнс Эльстон резко сел на кушетке в своей палатке, мысли забегали от адреналина. Реакции тела отставали по времени и были нескоординированными.

– Что? – спросил он элку.

– Полевой госпиталь внёс в логи время смерти Чета Муллена: шесть часов одиннадцать минут, сегодня.

– Будь я проклят!

Вэнс принялся воевать с молнией, пытаясь вырваться из похожего на носок лёгкого спального мешка. Пока он выпутывался, элка призвала досье Муллена: Чет Муллен был из штаба Сарвара, солдат АЗЧ низкого уровня, которому поручили хозяйственную работу. Информация о прошлом не выявила влиятельной семьи. Просто ещё один рядовой из Дублина, который подписался служить и оберегать человеческую расу, чтобы сбежать из города, где у него не было будущего.

В тишине, сопровождающей рассвет, команда АВА заполняла гелием ещё один н-лучевик, и Вэнс поспешил через покрытый росой лагерь к компактному блоку из трех квик-кабин, содержавшему полевой госпиталь. Он почти бежал, вдыхая воздух, пропитанный сильным цитрусовым запахом, который порождали споры из джунглей, дрейфовавшие над лагерем, когда не шел дождь. «По крайней мере не мята», – подумал Эльстон. Он вошёл в помещение с кондиционированным воздухом, вытер пот со лба, и прохладная атмосфера внутри заставила его покрыться гусиной кожей. Жара Сент-Либры ночью уменьшалась совсем чуть-чуть.

Тело на каталке из палаты скорой помощи накрыли плотной синей тканью. К стене прислонились двое медбратьев, ссутулившихся и подавленных из-за проигранной битвы за жизнь; их одноразовые пластиковые комбинезоны были скользкими от крови. Доктор Тамика Конифф стояла у изножья каталки, методично проверяя инструменты; она в каком-то смысле включила автопилот – это была не работа, а способ смягчить неудачу.

– Что случилось? – спросил Вэнс. И даже выучка не смогла помешать ему перекреститься.

Конифф, похоже, не заметила.

– Я не могла его спасти, – сказала она. – Половину торса раздавило. Он был лишь формально жив благодаря аппарату искусственной вентиляции лёгких, когда его принесли.

– Принесли откуда? – Вэнс повернулся к медбратьям, и его элка запросила связь с ними, потом начала прокручивать файлы. – Где вы его нашли?

– Посреди рядов груза, – сказал Марк Читти, старший медбрат. – На него упали какие-то поддоны. Нам пришлось вызвать тыловиков, чтобы их подняли.

– Когда это случилось?

– Примерно полчаса назад. Его телотрал в ту же секунду начал рассылать сигналы о медицинском ЧП.

– Понятно.

Выходит, несчастный случай. В экспедиции уже было несколько – сломанные конечности, глубокие раны, ожоги, раздробленная ступня, – все спешили, все устали, в особенности тыловики. Вообще-то повезло, что никого до сих пор не убило.

В госпиталь вошёл мрачный начальник лагеря Ни. Смертельный случай в его лагере вовсе не был желанной строчкой в досье.

– Я бы хотел в этом разобраться, – сказал ему Вэнс.

На лице Ни отразилось изумление, потом – раздражение. Он бросил на доктора быстрый виноватый взгляд.

– Думаете, это подозрительно?

– Нет, – сказала она. – Он получил тяжелые травмы под воздействием грубой силы. Он не мог выжить.

– Я не сомневаюсь в его ранениях, – сказал Вэнс. – Нам просто надо убедиться в обстоятельствах.

– Ладно, – согласился Ни. – Но без шума.

– Понял, – сказал Вэнс.

Пока начальник лагеря разговаривал с доктором Конифф, Вэнс обошел труп и простер руку над его головой. Приказал элке восстановить визуальную память Муллена. Смартклетки мертвеца ответили неважно: визуальные данные представляли собой вереницу цветных пятен, в которых ничего нельзя было разобрать.

– Доктор?

Конифф повернулась к нему, нетерпеливо вскинув брови.

– Да?

– Его смартклетки, похоже, сбоят. Лог телотрала поврежден.

– Весьма типично. Мы с полдюжины раз применили к нему дефибриллятор. Такие электрические разряды, как правило, влияют на смартклетки отрицательно.

– Но ведь они разработаны так, чтобы выдерживать подобные испытания? Одна из их основных функций заключается в том, чтобы поставлять медицинские данные в чрезвычайных ситуациях.

– Они дополняют наши сенсоры, да. Сами смартклетки в рабочем состоянии, их просто надо перезагрузить. Электрический ток вызвал сбой в программе.

– Если я их перезагружу, то потеряю все существующие данные.

Она пожала плечами: дескать, а ей-то что – и вернулась к разговору с начальником лагеря.

Вэнс прошел к другому блоку квик-кабин, которые образовывали официальный штаб Сарвара. Они были разделены на маленькие кабинеты-кубиклы; его пост давал право на тот, где имелась скамья вместо стола и мог поместиться ещё один стул. Стены состояли из тонкого композита – насмешка над подлинным уединением. Когда Вэнс втиснулся на свое место, экран консоли развернулся вокруг его лица и создал безупречно четкое панорамное изображение. Его элка установила безопасное соединение с примитивной сетью лагеря.

– Дай мне лог слежения за метками Трамело, – приказал он программе.

Как и сеть, сенсоры в лагере были слабыми, но их хватало, чтобы следить за этой женщиной. Ещё в Эдзелле он отметил все её регулярные ночные прогулки. В большинстве случаев она уходила на полкилометра от периметра, оставалась на одном месте около часа, потом возвращалась назад. В третий раз он использовал жука-коптера размером в половину ладони, который тихонько жужжал сквозь ночь, преследуя её. То, что отличные сенсоры маленького шпионского устройства выявили в инфракрасном свете, его не удивило, – в конце концов, она по-прежнему выглядела привлекательно, потому её и взяли в особняк Бартрама. Вэнс не особенно удивился и тому, что прелюбодействовал с нею капрал Эвиттс, но был разочарован. Капрала специально предупредили, что она угрожает дисциплине, однако он позволил животной похоти взять верх. Он был слишком вовлечён в миссию для формального выговора и понижения в должности, это бы нарушило эффективность взвода; Эвиттс был популярным командиром. Но когда они вернутся на Землю, капралу светят серьезные выговоры с загрузкой в личное дело.

Журнал меток показывал, что Трамело не покидала назначенного периметра Сарвара с того момента, как все они прилетели вчера. Более того, она оставалась в своей палатке, когда произошел несчастный случай… по крайней мере, там оставалась вся её одежда. Его элка вызвала капрала Эвиттса.

– Да, сэр, – ответил капрал.

– Я хочу удостовериться, что Трамело сейчас в палатке с вами.

– Да, сэр, так и есть. Мы собираемся на завтрак.

– Она была там всю ночь?

Секундное колебание – Эвиттс тревожился о подоплеке и цели вопроса.

– Да, сэр, была.

– Так вы не спали и следили за нею?

– Нет, сэр. Я спал.

– Выходит, вы не знаете. Пожалуйста, спросите всех в палатке, видел ли кто-то из них её там ночью.

– Да, сэр.

Вэнс спросил себя, не слишком ли он потакает своей паранойе. Но тут было чересчур много неизвестных. И он все ещё злился из-за последнего отчета от Ральфа Стивенса, согласно которому Скрупсис пытался саботировать расследование полиции Ньюкасла и перевести все в свой никчемный офис… Вермекия должен был раздавить проблему в зародыше. Возможно, Вэнс просто вымещал гнев на Эвиттсе, но капрала следовало вернуть к реальности. Вэнсу требовался надежный взвод, когда они отправятся в следующий лагерь и миссия начнется всерьёз.

– Сэр, – сказал Эвиттс.

– Да.

– Все, кто просыпался в какой-то момент прошлой ночью, подтверждают, что Трамело была в палатке. Её видели пять или шесть раз между двадцатью тремя ноль-ноль и шестью утра, сэр.

Спасибо, капрал.

Он отключился. Скорее всего, Трамело к этому не причастна, но Вэнсу надо было убедиться. Происшествие его беспокоило. Он не мог перестать думать о времени: почему здесь и сейчас? Все как будто игнорировали истинную цель экспедиции. Ведь существовала большая вероятность того, что враждебные пришельцы уже где-то здесь, и их намерения и способности неизвестны.

Вэнс вызвал лог Чета Муллена из административной сети, желая проверить файлы, которые тот просматривал вчера в кубикле не далее чем в пяти метрах от того места, где сидел сейчас сам Вэнс. Лог был чист. Руки Вэнса опять покрылись гусиной кожей. Быстрая расширенная проверка показала, что отсутствовали только вчерашние записи. Он вызвал двух администраторов лагеря и спросил, работал ли Муллен вчера, как обычно. Работал, подтвердили они; хорошие приятели, они сидели по соседству с ним и в кубиклах, и в столовой. Это был совершенно нормальный день.

«Который закончился смертью Муллена», – мысленно прибавил Вэнс.

Он отправился в кубикл Муллена и начал его изучать. В миниатюрном пространстве не нашлось ничего личного, – не будь на двери трафаретной надписи, он бы и не узнал, кого сюда определили. Дальнейшая проверка лога Муллена за пятницу и субботу не принесла никакой пользы. Скучные дни на дежурстве, попытки соотнести имеющиеся ресурсы с запросами офицеров и сержантов, замётки об истинном положении дел, оценивавшие людей по тому, чего они на самом деле добились, а не тому, что предположительно умели, согласно досье.

Вэнс вызвал Антринелла, договорился встретиться с ним в том ряду с поддонами, где с Мулленом произошел несчастный случай. По регламенту АЗЧ места фатальных происшествий надлежало сохранять нетронутыми, пока их не осмотрит офицер-следователь. Когда Вэнс прибыл, там его поджидал взвод тыловиков; они стояли рядом с двумя автопогрузчиками и разглядывали громоздившиеся друг на друге упавшие поддоны. Вэнс даже узнал ответственного капрала: Корфес Сандреш, худощавый, жилистый египтянин, он не особенно восхищался экспедицией и дикими чудесными джунглями, которые их окружали. Капрал Сандреш жил для работы – для того, чтобы загружать, таскать, складывать и разгружать контейнеры там и тогда, где это требовалось. Наверное, поэтому он выглядел сейчас таким жалким.

– Расскажите мне все, – велел ему Вэнс.

Ряд поддонов 350DL, предназначенных для авиаперевозок, был длиной сто двадцать метров и представлял собой штабель из четырех поддонов в высоту и большей частью двух в ширину. Это была первая линия на поле, которое вскоре заставят похожими рядами с поддонами, привезенными «Дедалом». Штабель в конце ряда обрушился на Муллена. Тогда его телотрал и вызвал помощь.

Каждый штабель был стянут тросами, которые цеплялись к самому верхнему поддону и обеспечивали устойчивость, – в конце концов, как отметил Сандреш, земля не идеально ровная. Некоторые штабели накренились – не сильно, но точно ушли от вертикали. Они устроены так, чтобы выдержать наклон в пятнадцать градусов, прежде чем потребуется привязь в качестве меры предосторожности. В Сарваре ни один штабель не кренился больше чем на четыре градуса.

– Что же случилось с тросами? – спросил Вэнс.

Вид у капрала Сандреша был безнадёжно-несчастный.

– Они не были правильно привязаны к анкерным кольям, сэр, – сказал он.

Вэнс изучил тросы – тонкие, углеродные, с огромным сопротивлением разрыву, в очень заметной красной с жёлтым оболочке. Трос следовало продеть через конец анкерного кола, который забивали на полметра в землю, потом закрутить и закрепить. Кто-то не проверил крепёж.

– Кто несет ответственность за этот штабель? – спросил Вэнс.

– Я, сэр. Это моя ответственность. Простите, я был уверен, что их закрепят как следует.

Вэнс знал, что человек вроде Сандреша не совершит такой ошибки, как бы ни торопился.

– За какие ещё штабели вы отвечаете?

– За большинство, сэр. Капрал Вертемьер тоже уполномочен проверять груз – мы делим штабели между собой в зависимости от времени дежурства.

– Покажите. Я хочу увидеть пять штабелей, которые вы лично проверили.

– Сэр?

– Вы меня слышали.

Они проследовали за Сандрешем вдоль ряда, останавливаясь, чтобы рассмотреть анкерные колья возле тех штабелей, которые, как подтверждал лог, он проверил и одобрил. Вэнс ничуть не удивился, что все тросы правильно завязаны и закреплены.

Посреди ряда он остановился и оглянулся. Лагерный парк наземного транспорта располагался метрах в пятидесяти от последнего штабеля, там стояли три автопогрузчика, а также бульдозеры и катки, которые прорубили взлётно-посадочную полосу, вместе с мобильными биолабораториями и парой ДПП (джипов повышенной проходимости) – весь наличный транспорт в Сарваре. Он и близко не был расставлен так аккуратно, как ряды поддонов, машины припарковали как попало. Вэнс перевел взгляд от скопления машин к двум автопогрузчикам, которые тыловики использовали, чтобы поднять поддоны, смертельно ранившие Муллена.

– Какая у вас версия, капрал? Как мог повалиться этот штабель? – спросил Вэнс.

– Наверное, он споткнулся о привязной трос, сэр. Только начало светать, а в кольцевом свете они не так уж заметны.

– Задел его и опрокинул на себя весь штабель? Да уж, споткнулся так споткнулся.

Капрал пожал плечами.

– Ничто другое не могло случиться, сэр. Что-то должно было сработать как триггер.

– Человек может с такой силой натянуть привязной трос?

– Он, скорее всего, бежал трусцой, сэр. Муллен любил поддерживать форму.

– Понятно, – медленно проговорил Вэнс. – Ударился на бегу. Видимо, так все и случилось. Спасибо, капрал; можете сказать своим людям, чтобы навели тут порядок.

– Сэр. – Капрал отдал честь и отправился к своему взводу.

– Ну? – спросил Антринелл. – О чем ты думаешь?

– Я думаю, что нет никакой возможности опрокинуть на себя штабель поддонов, споткнувшись о привязной кабель.

– У тебя та же самая проблема с версией, что кто-то толкнул штабель, – заметил Антринелл. – Эти штабеля могут весить до пары тонн. Слон, может, и столкнул бы один, но я поставлю что угодно на то, что человеку это не по силам.

– Нет, – сказал Вэнс. – Кто-то использовал автопогрузчик. Эти чертовы штуки припаркованы прямо рядом с поддонами и работают от топливных элементов, то есть бесшумно. Муллен не мог знать, что машина включена; точно не мог её слышать и, скорее всего, даже не заметил, что она припаркована прямо за штабелем. Поэтому, когда он подошел к назначенному месту встречи, убийца просто дал газу и все рухнуло прямо на Муллена. Через десять секунд погрузчик оказался припаркован рядом с остальными, и никто не в силах доказать, что он куда-то отъезжал.

– Убийство? – сказал Антринелл.

Вэнс был доволен своим заместителем: ни намека на скепсис в голосе.

– Муллен что-то нашел вчера, что-то в файлах. Его лог стерли.

– И это его убило?

– Я не верю в совпадения, – сказал Вэнс. – Муллен работает с персоналом, так что найденное им должно иметь какое-то отношение к досье, собранным АЗЧ. Предполагаю, что он шел на встречу с человеком, по поводу которого обнаружил нестыковку.

– Так это был шантаж, который плохо закончился, – догадался Антринелл. – Он ведь не сообщил о нестыковке, какой бы она ни была. Взамен устроил встречу с намеченной жертвой здесь, чтобы пополнить свой вторичный счет.

– И не понял, насколько все серьезно для кого-то, – задумчиво продолжил Вэнс.

Он оглядел лагерь в ярком свете Сириуса. Люди направлялись в столовую, на ряд поддонов то и дело смотрели с любопытством. Местная сеть так и бурлила от микросоединений. Все были в курсе.

– А мы тут с ним застряли.

– Думаешь, это из-за пришельца? – спросил Антринелл.

– Не вижу связи. Единственный человек, который имеет к нему хоть слабое отношение, – это Трамело, а она спала со взводом легионеров. Возможно, в буквальном смысле.

– Так что же мы будем делать?

Вэнс бросил долгий взгляд на мобильные биолаборатории.

– Я хочу, чтобы ты проверил наш главный груз и посмотрел, не попытался ли кто-то его испортить. Подумай, как усилить безопасность биолабораторий, – может, потребуется нанести на них дополнительную смартпыль. Не пользуйся ничьей помощью, кроме своих людей. Мы не знаем, кому из лагеря можно доверять.

– Да, сэр.

– Я собираюсь созвать тех, кто первым добрался до Муллена. Допросим их вместе. Мне нужно сконструировать временную линию.

Вэнсу пришлось одолжить офис начальника лагеря Ни в блоке квик-кабин. Только там помещалось больше двух человек. То есть он сам за столом и Антринелл вместе с тем, кого они опрашивали, по другую сторону – места было очень мало.

Первым в душный кубикл втиснулся Марк Читти. В досье говорилось, что ему двадцать восемь, но из-за короткой бороды определить возраст на глаз Вэнс затруднился бы. Он был в бесформенном хирургическом наряде с короткими рукавами, как все медики; форма ему шла, придавала некую внушительность. Такого, как он, приятно увидеть в команде скорой помощи. Утром в госпитале он выглядел измотанным, но теперь казался скорее возмущённым.

– Вы первым прибыли на место? – спросил Вэнс.

– Да, сэр.

Вэнс нахмурился. Читти уже решил, что этот допрос проходит по принципу «мы против них», и допустил большую ошибку. А это любопытно; он ведь должен был пройти немало таких собеседований после сдачи экзамена на медбрата.

– Вы кого-нибудь видели возле тела? Я не имею в виду кого-то, кто убегал от рядов с поддонам; просто вдруг кто-нибудь не спад в такую рань? Или, может, тень или шевеление, которое вы не смогли опознать, и не стати тратить время?

– Нет, сэр, там больше никого не было.

– Ладно. Итак, вы туда добрались первыми вместе с Хуанитаром Сакуром, верно?

– Хуанитар – мой напарник. Он ещё не закончил обучение и не получил диплом.

– Понятно. Что вы увидели?

– Муллена – или по крайней мере верхнюю часть его торса. Остальное было раздавлено поддоном.

– Вы решили, что он выживет?

– Вообще-то нет, но это не важно. Всегда следует работать в полную силу. Я не мог с точностью сказать, насколько все плохо, пока мы не сняли с него поддон.

– И вы позвали на помощь.

– Да, капрала Сандреша. Я его знаю, и в лагере он отвечает за груз.

– Весьма логично. Как быстро он прибыл?

– Через пять или шесть минут.

– Муллен за это время что-то сказал?

– Нет, сэр, мы подключили его к аппарату искусственного дыхания – важно, чтобы мозг постоянно получал кислород. Шея была легко доступна, так что мы могли закачивать искусственную кровь в его мозг через сонную артерию.

– Ясно. Кто пришел?

– Сандреш и двое из его взвода – э-э, Кейзинг и Пишкевич, кажется. Они все сделали быстро.

– Это они подвели автопогрузчик?

– Да.

– Кто пришел следующим?

– Лори, Бернштайн и тот Норт, который с нами. Они услышали шум и помогли вытащить Муллена. Пишкевич и Лори помогли мне и Хуанитару отнести его в госпиталь.

Вэнс посмотрел на Антринелла.

– Там был Бастиан Норт?

– Да, там был я, – сказал Бастиан Норт-2, едва усевшись за стол. – Я сделал для бедолаги, что мог. Какая-то проблема?

– И вы были там этим утром, потому что…

– Услышал крики. Такие, которые говорят о больших неприятностях.

– Да. Давайте вернёмся немного назад. Что вы делали возле рядов с поддонами в такую рань?

– Прогуливался. В этой чертовой жаре мне трудно спать.

– И вы побежали на помощь?

– Разумеется. Есть причина, по которой мне не следовало?

– Нет, разумеется, нет. И я вам за это благодарен. Так что же там происходило?

– Ваш парень, Муллен, застрял под какими-то поддонами. Выглядело некрасиво, на земле было много крови. Над ним работали медбратья, пара ребят из взвода пытались при помощи погрузчиков снять с него поддоны. Все метались как безумные. Но они его вытащили. Может, и не следовало, не знаю; окажись я на его месте, с такими травмами, боль, наверное, показалась бы невыносимой.

– Муллен был в сознании?

– Прощу прощения, нет. Я лишь хотел сказать, что они не очень-то помогли парню, если вы меня понимаете.

– Да. Я видел труп в госпитале. Ну а больше вы ничего не видели?

– Например?

– Например, кого-то, кто удалялся от того места.

– Нет, – протянул Бастиан, устремив на Вэнса тяжелый взгляд. – А зачем кому-то это делать?

– Штабель поддонов опрокинуть очень тяжело.

– Ладно, спрошу иначе: зачем кому-то опрокидывать их на Муллена? Я с ним никогда не встречался, но он ведь простой хозяйственник?

– Да. Он занимается персоналом, и, если кто-то выдал бы себя за другого, он бы первым узнал.

Бастиан Норт, обдумывая услышанное, пригладил пальцем бровь.

– Так, понятно. Вы знаете, зачем я здесь?

– Официально вы наблюдатель Бринкелль. Это означает политику.

– Вы так говорите, словно это что-то плохое.

– Я никогда не встречал хороших политиков.

– Ох, ладно вам, стандартный циничный ответ – и такой уместный в наши дни и в наше время. Но есть разница между некомпетентными коррумпированными фанатиками в правительстве и взаимодействиями и уступками, которые смягчают и контролируют динамику человеческих отношений, – вот что мы имеем в Абеллии. Бринкелль послала меня с вами, потому что мы заинтересованы в исходе этой экспедиции куда более, чем кто-то ещё.

– А ещё она контролирует биойль на Брогале.

– Политика. Но вы ведь признаёте нашу озабоченность?

– Да, у вас есть такой интерес.

– И поэтому, полковник Эльстон, сейчас мне следует узнать, имеются ли у вас подозрения, что пришелец, который убил моего отца и братьев, каким-то образом связан с несчастной участью Муллена?

– Я полагаю, не стоит забывать и о прислуге вашего отца?

Вэнс не знал, почему давит; просто что-то в поведении Норта его царапнуло. Если ему позволить, Бастиан будет говорить и говорить, возьмёт верх в разговоре и лишит всех прочих права голоса. Распространенная практика среди политиков, хотя он, согласно досье, занимался в основном строительством гражданских объектов Абеллии.

– И прислугу тоже, – уступил Бастиан. – Хотя меня лично ничего с ними не связывает. Но я беспокоюсь по поводу инструмента, который их уничтожил. Так что повторяю вопрос: пришелец к этому как-то причастен?

– Я не вижу связи, – сказал Вэнс. – Если смерть Муллена была преднамеренным убийством, единственная улика указывает на очень банальный человеческий мотив.

– Секс?

– Деньги.

– Это была моя следующая догадка. Спасибо, полковник. Если будут какие-то подвижки, я бы хотел о них знать.

– Разумеется.

– Я так понял, Анджела Трамело здесь, в Сарваре.

– Верно. Она под моим наблюдением в качестве технического советника. Это проблема?

Бастиан ответил после недолгой паузы: