Текст книги "Год Людоеда. Время стрелять"

Автор книги: Петр Кожевников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Филипп не услышал, а почувствовал чье-то присутствие и догадался, что за ним сейчас кто-то может наблюдать. Мультипанов устало оглянулся и различил обнаженную мужскую фигуру. Человек стоял вблизи от него и растерянно рассматривал. Как же он так ловко к нему подкрался, что остался незамеченным?

– Ты знаешь, что мы с тобой – один человек, одно целое, одна судьба? – заговорил мужчина. – Правда, трудно в это поверить.

– А кто вы? – Филипп вдруг обнаружил, что он тоже абсолютно нагой.

– Я – Филипп, но другой Филипп, из будущего, – продолжал приближаться гость. – Ты даже не представляешь, Филя, как я рад, что наконец-то до тебя добрался! Если бы ты только знал, чего мне это стоило! Скажи, пожалуйста, можно, я тебя обниму? Поверь, для меня это действительно очень важно! Я столько прошел и испытал ради этой встречи, после которой… Да впрочем, сейчас совсем неважно, что будет потом, важно то, что возможно сейчас, а важность последующего постигнет нас только тогда, когда эта встреча канет в прошлое.

– Мне очень трудно поверить в то, что вы говорите, – в оцепенении рассматривал явившегося Филипп. – Я – это вы, а вы, значит, я, да? Когда-то я стану таким?

– А хочешь, Филя, я расскажу тебе всю твою жизнь? Вообще, я тебе столько должен, просто обязан рассказать, и сделать все это очень быстро и убедительно, потому что… потому что я совсем не знаю, насколько продолжительной будет наша встреча, – мужчина тревожно осмотрелся, словно от их окружения в какой-то мере зависела эта странная встреча. – Да ладно, что я трачу время на эти пустые прелюдии?! Вот посмотри, какой у меня на лбу шрам, видишь? Сказать тебе, как я, как ты, как мы с тобой его получили? А родинку на шее видишь? Рассказать тебе о том, чем ты сейчас занимался, о чем думал, о чем мечтал, рассказать тебе о каждом твоем дне, шаге, вздохе, биении сердца?

– А я еще долго проживу? Я женюсь? – Филипп без стеснения рассматривал поросшее щетиной (наверняка колючее) лицо гостя, мешки под глазами, большие поры на воспаленном носу, мелкие, словно склеенные, морщинки в углах губ и на шее. – У меня будут дети?

Мультипанов заметил у себя в руке сигарету, воткнул ее в складку коры на приземистом деревце (как морщинки на шее гостя!) и втер ее туда, как мазь.

– Я рад, очень рад, безмерно рад тому, что все-таки повидал тебя! Это удается далеко не каждому! – как-то грустно улыбнулся Филипп-2. – Вообще-то, я тут немного приврал: мы с тобой совершенно разные люди. Ты знаешь, Филя, между нами нет никакой связи! Мне пора! Я ухожу! Дай-ка я тебя поцелую!

Филипп-2 потянулся к губам Филиппа, которому все это показалось очень неприятным и даже невозможным, и он с нарастающим отвращением, словно сторонний зритель, наблюдал за тем, как к нему стало приближаться помятое жизнью лицо. Изо рта гостя донесся запах крутого перегара.

– Прощай, Филя, прощай! Может быть, все будет не так, а? Мы же ведь с тобой еще ничего не знаем: ни о себе, ни о своей судьбе, да? – Филипп-2 начал уходить, и вот уже его обнаженная фигура замелькала среди деревьев, а Филипп все так же стоял у березы, запрокинув голову, и смотрел, как кивают ему своими кронами деревья, вновь растрепанные невесть откуда примчавшимся ветром.

Это был уже не пруд, а залив или даже море, потому что вода заполняла все обозримое глазом пространство. Над морем неслись кроваво-черные тучи, высокие круглые волны гнались друг за другом к берегу, усеянному острыми камнями, о которые разбивались волны, и когда последующая волна настигала предыдущую, то та уже была безнадежно мертва. Солнце, как краснощекий толстяк с помидорами вместо щек, погрузившийся в таз, наполовину утонуло в море, обманывая надежды Филиппа на тропу из червонного золота, переливавшуюся, как лихая реклама, проложенную солнцем до самого берега, на которую, казалось, стоило лишь только ступить, только ступить…

Неожиданно Филиппа осенило, что сейчас будут исполнены все его желания: вот он воспарил в воздух, а вот заскользил по воде! Как хорошо, как здорово, какая это радость! Он – свободен, он стремится к счастью, он чувствует, как пульсирует его неправдоподобно набрякший член!

И вот он несется по воздуху за солнцем. А вот и оно, огромное, раскаленное до подрагивающей прозрачности, до невозможности определить его цвет, голое солнце…

Глава 36
ГОН

Оранжевая «двойка», в салоне которой находились Левша, Стрелок и Чистый, нырнула в очередной двор, обилием которых так удачно оказался наделен Васильевский остров. Драев, сидевший за рулем, прекрасно помнил, что впереди есть сквозной проезд, который позволит им вырваться на следующую линию, но на их пути возник бетонный забор, и Руслану пришлось резко затормозить, чтобы в него не врезаться.

– Валим, пацаны! – крикнул Левша и распахнул дверь. – Не отставай!

Все трое выскочили из машины и побежали вперед, потому что сзади уже нарастал неприятный вой сирены. Они заметались по просторному двору и ринулись в узкий проход, оставленный на стыке двух домов.

Оказавшись в следующем дворе, они увидели, что слева от них зияет еще одна подворотня, прорубленная в толще старого дома, а там, следом за ней, угадывается третья и в ней уже желтеют фары автомобиля, на крыше которого сурово помаргивает синий проблесковый огонь.

Драев побежал направо, а за ним и оба его воспитанника. Здесь тоже была подворотня. Это могло предоставить беглецам шанс, но они выглянули в следующий двор, из которого, кстати, вело еще несколько путей, и резко повернули вспять, потому что там тоже моталась по ухабам машина с синим фонарем.

Вернувшись в подворотню, беглецы заметили справа от себя железную дверь и, не сговариваясь, бросились к ней. Дверь, на их удачу, оказалась незапертой, а за ней возникла еще одна, и тоже, спасибо воровской судьбе, открытая!

Левша первым одолел обе двери и оказался в предбаннике, где стояла будка, а в ней сидела пожилая особа.

– Вам кого? – без особого выражения в спокойном, хорошо поставленном голосе (таким только сказки малышам по радио рассказывать!) спросила вахтер, за круглыми плечами которой на черном стенде серебрились и золотились ключи, но, завидев еще двоих крайне возбужденных спутников Руслана, пенсионерка занервничала: – Молодые люди, здесь служебный вход, только по пропускам!

– Пацаны, двери закройте! – не оборачиваясь на своих подручных, зычно прохрипел Драев, а на женщину направил дуло своего «макарыча», зажатого в левой руке. – Глохни, мать, а то мозги вышибу! Под прилавок, дура!

Лицо женщины побледнело, уголки губ вытянулись тонкими ниточками и поползли вниз, она закрыла голову газетой, которую читала, и начала поспешно оседать, исчезая из поля зрения непрошеных гостей.

Со стороны двора уже слышались голоса и удары по двери, а Стрелок и Чистый продолжали сваливать под дверь различные предметы: огнетушитель, аптечку, стулья, кадку с фикусом, кипу старых театральных афиш.

– А ну, жаба, иди сюда! – Левша сорвал с петель шаткую дверцу и схватил правой рукой вахтершу за крашенные в светло-черничный цвет волосы. – Давай-давай, немцы в городе!

– Предлагаем вам сдаться! Считаем до трех! После цифры «три» открываем огонь! – гнусавил из-за дверей искаженный голос Сергея Плещеева.

– Слышь, начальник, ты не считай, а шмаляй внежданку! – хрипло отозвался Драев, поставив беспомощную женщину лицом к входным дверям. – Я тут тебе одну крысу для пристрелки поставил. А ну отзовись, старая швабра! Скажи дядям: «Я здесь!»

Руслан сильно рванул намотанные на его кисть женские волосы, и прядь их осталась в его плотно сжатой, побуревшей ладони.

– Я здесь! – проплакала жертва заказанные слова. – Вы меня убьете?

– Не ссы, мама, не убью! А если повернешься в нашу сторону или дернешься к дверям – сразу кончим! С трех стволов! – Драев подмигнул своими сообщникам, и все вместе они устремились к вертушке, преграждавшей путь внутрь здания.

– Что вообще в этом здании находится? – крикнул Плещеев. – Как вы думаете, оно жилое? У кого есть какая-то информация, соображайте быстрее!

– Что здесь находится? – повторил вопрос шефа, словно на школьном уроке, Следов. – Я наших мальчишек сюда несколько раз на спектакли водил.

– Так у них с улицы вход! – выпалил Весовой. – Сергей Петрович, я думаю, надо кому-то туда скорей бежать – они ведь сейчас в театр ломанутся, и тут уж нам всяко большой беды не избежать! Они же отморозки! Да и терять им теперь уже нечего! Они же при побеге двух охранников убили!

– Правильно, Станислав Егорович! Давайте вы с Борисом и еще парой людей – туда, а я с тремя людьми здесь еще покумекаю, – распорядился Плещеев. – Только будьте предельно осторожны – эти звери действительно на все способны!

– Сергей Петрович, ну что я все с газовым пистолетом воюю? Какая же это война с криминалом, а? – Следов мечтательно посмотрел на пистолет, зажатый в руке шефа «Эгиды-плюс». – Дайте мне настоящий, у вас же их два, я про это точно знаю!

– Сынок, в вашем экипаже боевое оружие у двоих бойцов, и этого для исполнения нашей операции вполне достаточно! Так что пусть они пока и воюют! А ты, главное, раньше времени не высовывайся! – Плещеев покосился в сторону двери и прислушался к исходящим из-за нее звукам. – Тебе еще надо утром своих собачек выгуливать, правда? А вот получишь лицензию, тогда и вооружишься по полной программе! Понял?

– Понял! – отчеканил Борис. – Придется терпеть!

– Женщина, вы можете говорить? – крикнул Сергей в заржавленную щель между железной дверью и косяком, из которой вытягивался теплый воздух.

– Да, сейчас. Кажется, могу! – откликнулась пенсионерка.

– Они что, ушли? – вновь обратился Плещеев. – Как вы думаете?

– Не знаю! – отозвалась вахтерша.

– А вы обернитесь и посмотрите! – посоветовал частный детектив.

– Нет, мне это запрещено делать! Иначе они меня убьют! – дрогнувшим голосом произнесла женщина. – Они мне так и сказали: повернешься или шевельнешься – сразу расстреляем!

– Не бойтесь, дамочка! Обернитесь! – настаивал шеф «Эгиды-плюс».

Наступила пауза. С обеих сторон подворотни уже начали скапливаться люди, среди которых были и те, кто, видимо, использовал это место для прохода, и те, кого привлек образовавшийся здесь шум моторов и людских голосов.

– Нет! Никого нет, слава богу! Они все куда-то делись! – доложила вахтер. – Может быть, они за мной следят или подслушивают?

– Нет, они за вами не следят и не подслушивают: они давно убежали! – заключил Сергей. – Я вас хочу попросить: помогите нам открыть входную дверь!

– А если они вдруг вернутся? – спросила женщина. – Вы знаете, сама я уже достаточно пожила и мужа зимой похоронила, а внуков-то я на кого оставлю?

– Они не вернутся! Я вам это полностью гарантирую! – уверенно произнес Плещеев. – Пожалуйста, возьмите себя в руки! Сейчас в смертельной опасности оказались совсем другие люди! Открывайте!

Тяжело дыша, Драев одолевал подъем по мраморной лестнице, на ходу прикидывая, сумеет ли он выбраться из этой передряги и что же сейчас лучше всего сделать. Спутники Руслана сопели за его спиной и хищно жалили глазами негостеприимное пространство, загадывая: откуда вырваться на волю, где затаиться, кого уволочь с собой в небытие, если в этот кон не улыбнется удача? Ноздри бойцов раздувались, нос морщился, обоняя запахи, которые тоже могли что-то подсказать в этой опасной игре.

На площадке второго этажа возникли две двери, но обе оказались запертыми. Беглецы продолжили свой подъем и на следующей площадке увидели так же расположенные двери, причем открытые. За обеими дверьми тянулись коридоры. Бандиты замерли, судорожно оглядываясь. Слева по коридору двигалось странное существо желтого цвета.

– Фу ты, мать твою за ногу, что это там за тварь промелькнула, а? – вскрикнул Стрелок и направил на создание складной вариант «Калашникова».

– Те-те-те! – пресек его прыть Левша и шагнул навстречу желтому пятну, которое оформилось в гигантского утенка. – Эй, погоди-ка, братишка, тормознись на секундочку!

Утенок неуклюже развернулся и начал исчезать в боковом проеме, поспешно уволакивая свою мощную задницу с трепетавшим на ходу хвостиком.

– Взять его! Под стражу, живо! Не шмаляй, не надо, пугни и тащи ко мне! – приказал Драев Стрелку, и тот рванулся в погоню, а Руслан с кошачьей непредсказуемостью в холодных глазах уставился на Чистого. – Где это мы, а?

– Еще не понял! – Чистый вдруг резко развернулся, выставив навстречу неожиданности своего «Калашникова». – Опаньки!

Из противоположного коридора на них надвигался гигантский таракан с электрическим чайником в одной из лап.

– Да это куклы, ети их душу! – догадался Руслан и осадил Чистого: – Не бей его, он нам еще пригодится! А ну стой, козлина! Сейчас мы его в залог оформим и перед ментами живым щитом прикроемся!

Руслан поднял левую руку с пистолетом в направлении головы тряпичного насекомого.

Четверо эгидовцев выбежали из подворотни на Средний проспект, повернули налево и, миновав булочную, задержались возле центрального входа в театр «Серпантин». Следов тяжело дышал, лицо его побелело, он достал ингалятор и прыснул спасительное средство себе под язык.

– Сейчас все пройдет, сейчас пройдет! Со мной это бывает, астма! – успокоил Борис остальную команду и мертвенно улыбнулся: – Спасибо вам, Станислав Егорович, за то, что вы меня позвали! А то мы вышли с братом собачек прогулять: слышу позывные, читаю ваше сообщение, а сам уже представляю, как мы арестовываем этих злодеев!

– Ладно-ладно, все благодарности мы лучше отложим на потом! Сейчас вот что, Боренька, вы с одним из парней останетесь пока в вестибюле: для нас это сейчас одна из ключевых позиций! – на ходу распоряжался Весовой. – Именно вы будете контролировать ситуацию! И чтобы никого не выпускать, даже родную маму! Задание понял?

– Конечно, Станислав Егорович! Все будет исполнено! – Следов начал натягивать на лицо камуфляжную маску.

– А ты все понял? – обратился Весовой к бойцу, остающемуся с Борисом, который, следуя примеру Следова, разворачивал свою маску. – А это вам зачем?

– А разве нам не надо? – отозвался Борис сквозь ткань. – Я думал, как лучше!

– Все понятно! – среагировал боец. – Обойдемся без маски!

– Да нет, ребята, вообще-то как хотите. Если вы себя в масках увереннее чувствуете – нет вопросов! – Весовой развел руками, в одной из которых был пистолет. – Заходим!

Они прошли мимо кассы, из-за стекол которой на них удивленно взглянула пожилая дама в тюрбане. Лестница начиналась метрах в двух от входа в театр, ряды ступенек тянулись от одной стены до другой, а прямо из них произрастали два ряда колонн, на которых, видимо, держалось здание. После первой лестницы развивалась другая, гораздо длиннее, но и узкая, от краев которой до стен было метра по три, что позволяло существовать здесь проходам, ведущим, очевидно, в различные внутренние помещения.

– Стоп! Остаетесь здесь! – уточнил свой приказ Весовой. – Если кто идет, сразу командуете: «Руки за голову, лицом на пол!» После этого осторожно приближаетесь и обыскиваете. Еще раз напоминаю: обстановка очень серьезная, возможны людские потери!

– Станислав Егорович, а что, женщин нам тоже на пол класть и обыскивать, да? – Следов настороженно покосился на бойца, с которым ему здесь предстояло остаться.

– А ты их во дворе видел? – поинтересовался Станислав.

– Нет! – признался Борис.

– Еще есть вопросы по существу? – Весовой водил глазами, прикидывая, где сейчас могут находиться бандиты.

– Никак нет! – выдохнул Следов.

– Связь – по рации! Сообщайте о всех нюансах! – Весовой кивнул избранному им напарнику: – Пошли!

Они побежали наверх и вскоре, одолев лестницу, оказались на площадке, представляющей просторное фойе. Справа высилась сцена, слева вилась железная винтовая ажурная лестница.

Свернув в коридор, в котором скрылся Утенок, Стрелок чуть было не споткнулся об огромную утиную башку, безжизненно разевавшую красный матерчатый клюв. Самого Утенка нигде не было видно, но где-то совсем рядом раздавались восклицания: «Вызывай охрану! Скорей! На нас напали! Да я не шучу, придурок!» Голос принадлежал женщине, и, углубившись в коридор, Стрелок увидел открытую дверь, за которой была гримерная, судя по интерьеру со столиками и зеркалами, которые Стрелок уже видел в каких-то крутых фильмах.

Утенок, а им оказалась женщина лет двадцати, в испуге стояла посреди комнаты, а из-за одного столика на нее с полуулыбкой взирал мужчина, принимавший облик ежа.

– Стой, сволочь, застрелю, шкура! – Стрелок налетел на Утенка и сбил артистку корпусом на пол. После этого он подскочил к Ежу, который, очевидно, все еще не воспринимал происходящее как жизненную реальность и продолжал несколько рекламно улыбаться.

– Сидеть! Встать! – закричал Стрелок и, видимо, чтобы придать своим словам большую доступность, упер ствол автомата побледневшему артисту в затылок. – Ты что, скот, чего-то недопонял, да? Встань и не вздумай у меня дергаться! И ты, шмара, подымайся! Вперед, на выход! Есть тут кто еще, а?! Колитесь, падлы, а то завалю!

– Здесь… Там… Ой, ну что вы, правда, так, а? – жалобно запричитал Утенок. – Нет-нет, все там, на сцене, там сейчас спектакль!

– За что вы так с нами? – хорошо поставленным, но нервно дребезжащим голосом ответствовал Еж. – Мы просто артисты, артисты, у нас ничего нет! Мы никто, понимаете, есть хозяин, а мы…

– Ладно тебе бухтеть, заглохни, а?! – Стрелок быстро осмотрел мужчину и, определив, что единственное уязвимое для чувствительного удара место у него – это голова, звонко отвесил тому оплеуху открытой ладонью по уху. – Ша, падла! Пошли, суки, вперед, не оборачиваться! Шаг в сторону – пуля в черепе!

Глава 37
НОЧНОЙ ДОЗОР

Телегруппа пила в микроавтобусе кофе, когда появился Эльдар с сообщением об интересном звонке: какая-то женщина не может попасть домой, потому что ее не пускает муж. Драхматулин сел в дежурную машину, а микроавтобус пристроился следом.

Машины поехали влево по набережной, свернули на 2-ю линию, обогнули Румянцевский сад, свернули налево на улицу Репина, проехали ее насквозь, повернули направо на Большой проспект и остановились возле углового дома. Трое милиционеров вышли из дежурной машины и направились в парадную.

Телегруппа следовала за ними, снимая все происходящее «с плеча».

Наряд милиции поднимался по лестнице, а сверху им уже кричала женщина, и когда они достигли третьего этажа, то увидели ее, высокую, худощавую, с темными глазами и темным лицом, с большой запоминающейся родинкой слева над верхней губой.

Женщина сказала, что ее муж, точнее бывший муж, выгнал из квартиры и отказывается пускать домой. Она стала нажимать на кнопку звонка и одновременно рассказывать историю своей сломанной жизни.

– Может быть, он уснул? – Эльдар задумчиво смотрел на дверь, очевидно прикидывая, сможет ли он ее взломать. – Он у вас вообще во сколько ложится?

– Да нет, он сейчас не спит, он в дальней комнате отсиживается, – женщина поднялась на верхнюю площадку и нервно закурила. – Он вообще мне сказал: «Если за мной приедут, я не открою!» Ломайте дверь! Я вас прошу! Мне надо попасть домой!

– Вы нам разрешаете взломать дверь? Мы это можем сделать только с вашего личного согласия как лица, прописанного на этой площади, – начал объяснять Драхматулин. – Вы понимаете, если потом дело окажется представлено так, что мы это совершили по собственному произволу, то нам тогда, мягко говоря, мало не покажется!

– Конечно же я согласна! Я же не могу ночевать на лестнице! Мне завтра, между прочим, на работу! А сейчас, вы, наверное, сами знаете, начальство, то есть хозяева не очень-то с нами церемонятся: что-то не по ним сделаешь – сразу пинка под зад получишь! – женщина часто затягивалась и тотчас выпускала обильные клубы сиреневого дыма. – Разве не так?

– Так, – согласился Эльдар. – Так что же, правда ломать? Вы потом о своих словах не пожалеете? Как говорится, ломать – не строить!

– Нет, не пожалею! – женщина устало опустилась на широкий подоконник. – Ломайте, ребята!

Милиционеры начали по очереди пробовать свои силы. Лолита что-то шепнула оператору, поднялась к женщине и села рядом. Оператор поднялся на несколько ступенек вверх, а осветитель направил софит в сторону сидящих женщин.

– А он часто пьет? – спросила Руссо. – Или только по выходным, или с получки?

– Постоянно, каждый день, – женщина безразлично посмотрела в камеру. – Зачем вы меня снимаете? Кому это интересно?

– И что, ничего нельзя сделать? Как-то договориться? – Руссо словно не заметила вопроса женщины.

– С ним, с алкоголиком? Мне иногда кажется, что он уже вообще от своей пьянки сошел с ума! Просто сбрендил! – женщина открыла форточку, бросила туда окурок и вновь ее притворила. – Одно слово – хроник!

– А вы его лечить не пробовали? – оторвался от фомки, принесенной шофером из машины, Драхматулин. – Сейчас столько всяких клиник. Вон, откроешь любую газету, там только и пишут: «Избавлю от запоев, сниму порчу…»

– А вы думаете, у меня есть на этих целителей деньги? – женщина резко поднялась с подоконника. – Я, знаете ли, не ворую!

– Ну а без денег? Нельзя? – Лолита тоже встала и пошла вслед за женщиной и оператором. – Неужели все теперь только платное?

– А вы знаете, что сейчас в дурдом забирают только с согласия самого больного? А он разве на это согласится? Он ведь, между прочим, себя больным не считает! Это я, по его мнению, глубоко больной человек! А он, видите ли, вполне нормальный мужчина! – женщина с грустью посмотрела на искалеченную дверь. – Такие уж теперь настали времена: битый небитого везет!

– А он вас не бьет? – Руссо кивнула оператору и показала руками сделать наезд на лицо женщины.

– Еще как бьет! У меня от его побоев живого места не осталось! Издевается, как может! Хуже любого садиста! – женщина подняла халат до уровня зеленых трусов, обнажив желто-лиловые синяки на бедрах. – Вон, смотрите, как он на мне упражняется!

Эльдару наконец-то удалось отжать замок и открыть дверь. Милиционеры устремились внутрь квартиры. Женщина и телегруппа поспешили следом.

– Он в дальней комнате! Ищите там! – крикнула женщина. – Осторожнее, он буйный!

Когда женщина и Лолита подошли к дальней комнате, Драхматулин уже скрутил высокого бородатого мужчину, бросил его на пол и надел наручники. Потом поднял его и встряхнул, – очевидно, чтобы убедиться в том, что задержанный не станет оказывать сопротивление.

– За что? – абсолютно буднично спросил мужчина.

– Поедете в отделение, – скомандовал Эльдар. – Где ваш паспорт?

– У вас, – на лице мужчины возникла безысходная улыбка. – Я у вас два дня ночевал.

– Ладно, пойдемте, там разберемся, – Драхматулин подтолкнул задержанного: – Давайте на выход!

Лолита остановила Эльдара и попросила его дать ей возможность задать мужчине несколько вопросов. Милиционер согласился, отправил двух своих помощников в машину, а сам остался в квартире.

– Скажите, что тут у вас происходит? – спросила Лолита.

– Происходит то, что моя бывшая жена имеет жесткие претензии на жилплощадь, – несколько театрально начал мужчина. – Половину квартиры я ей уже подарил, теперь она хочет любым путем заполучить вторую половину.

– А с чего у вас начался конфликт? – журналистка внимательно и с некоторым ожиданием смотрела в воспаленные глаза интервьюируемого. – Вначале-то, наверное, все было хорошо?

– Да, вначале все было хорошо! Даже слишком хорошо!

Я бы сказал: пугающе хорошо! – мужчина поднял вверх руки, соединенные наручниками, и выставил указательный палец. – Но давайте начнем с того, что у девчонки никогда ничего не было. Я уговорил свою маму к нам ее прописать. Вот так все и началось. Конфликт заложен изначально. Он должен быть! Его не избежать!

Когда машины возвращались в отдел милиции и проезжали мимо плавучего ресторана, Лолита заметила на набережной жениха и невесту и попросила водителя остановиться. У журналистки возникла идея подснять эпизод свадьбы, чтобы смонтировать его после истории со взломом дверей и неудачным браком.

Руссо без труда договорилась с молодоженами, которые действительно гуляли в этом ресторане. Оператор подснял несколько кадров шумной свадьбы, а позже журналистка встала на фоне ресторана и спонтанной массовки и обратилась в камеру.

– Дай бог, чтобы квартиру этих прекрасных, полных светлых надежд молодоженов никогда не штурмовала милиция, а в их личную жизнь никогда не вмешивался участковый инспектор, – произнесла Лолита первые пришедшие ей в голову слова и подумала, что это может быть совсем даже неплохо.

Когда группа вернулась в отдел милиции, то оказалось, что никаких вызовов до сих пор не было, и тогда Лолита попросила Эльдара просто отвезти их в какую-нибудь неблагополучную квартиру. Драхматулин полистал свой блокнотик, пошептался с напарниками, и они двинулись в путь.

Квартира оказалась на первом этаже во дворе дома в Бугском переулке, что возле Василеостровского рынка. Дверь была не заперта, да и замка, кажется, не было видно. Они зашли. Эльдар сразу направился вперед по коридору вглубь квартиры. Следуя за ним, Лолита увидела из-за плеча милиционера двух мужчин – один сидел у дверей, второй на диване у окна; у первого была замотана тряпками голова, у второго, раздетого по пояс, все тело было испещрено татуировками. Руссо тотчас уступила место оператору.

– Ну что, отдыхаем? – по-свойски обратился к мужчинам Драхматулин. – Как тут у вас дела?

– Покойник здесь был, – обыденным тоном сообщил татуированный.

– Как у нас дела? Вот, по башке неслабо огреб! А за что меня наказали, я так и не понял! – развел искореженными руками забинтованный. – А умерла тут бабка на лестнице. Соседка заходит, говорит: там труп! Я вышел, сразу раз ее за пульс – живая! Говорю: вызывай «скорую»! «Скорая» приехала, спрашивают: «Сколько лет?» Отвечаю: «За шестьдесят». Они дальше: «Бомжиха?» Отвечаю: «Да, вроде как». Они говорят: «Не обслуживаем». А вскоре она умерла. Вот и приехали… Тося, ты как там?

– Нормально! – послышался сорванный женский голос, и в коридор, где стояла Лолита, из соседней комнаты вышла женщина с синяком на лице. – Опять милиция?

– Кто тут у вас умер? – обратился к женщине Эльдар.

– Да это бомжиха, цыганка, она жила тут, ну, там умерли у нее все, – Тося запустила руки в неухоженные сальные волосы, очевидно пытаясь привести их в порядок. Сквозь ее волосы просвечивал череп, усеянный крупными наростами жировиков. – А она жила с сыном. Ей, это, семьдесят, то есть шестьдесят девять лет было.

– А почему у вас такой вид? Синяк, ноги в язвах? – Драхматулин брезгливо осматривал женщину. – Что случилось?

– Да это было дело. Но не муж, нет, не муж, – Тося опустила голову. – А ноги, это, врачи говорят, тропические язвы.

– Может быть, трофические? – уточнил милиционер.

– Может быть, я точно не знаю, не запомнила, – Тося кокетливо посмотрела на милиционера. – А у вас сигаретки не имеется?

– Нет, не имеется! – строго отказал Эльдар. – А муж-то, это который, он здесь есть? С татуировками, что ли?

– Ну да, Семен, мы с ним уже давно живем. Так это, пока не расписываемся, детей совместных не имеем, – все еще мягко отвечала Тося и вдруг истошно завопила: – Лика, ты чего картон оставила?

Из второй комнаты, из которой вышла Тося, появилась еще одна женщина – с бритой головой, иссеченной глубокими шрамами, – и уныло уставилась на листы картона, стоявшие в коридоре.

– А эта женщина кто такая? – Драхматулин отступил, чтобы бритая женщина его случайно не коснулась.

– А это Лика, она бывшая жена моего бывшего мужа, она здесь тоже прописана, – ткнула Тося пальцем в сутулую спину бритой женщины, которая, сохраняя безмолвие, возвратилась в комнату. – Она, это самое, сейчас горюет: от нее еёный мужик ушел.

– Вы не могли бы Лику спросить, почему сейчас умирают? – шепнула Лолита на ухо Драхматулину свою просьбу.

Эльдар кивнул и зашел в комнату, из которой вышла бритая женщина. Съемочная группа последовала за милиционером.

– Как ты думаешь, Лика, что тут у вас все умирают? – спросил Драхматулин, оглядывая почти пустое помещение.

– Да вот и я говорю: сколько же это народу за один год померло! У верхних один бомж прижился, а вдруг взял да помер, во дворе тут у нас большая семья жила – тоже вроде никого в живых не осталось, на четвертом этаже, там мать с сыном жила, так она тоже умерла, потом с улицы два окна, у них тоже сына убили… – начала быстро перечислять Лика. – Я думаю, время сейчас такое, что люди за свою жизнь не держатся. Ну как бы веру потеряли.

– А что это тут у тебя столько детских вещей? – обратил внимание Эльдар на ползунки, рожки и игрушки. – Что, дети есть?

– Да, у меня трое ребятишек: год, два и четыре, – перечислила Лика. – Они сейчас в санатории.

– Почему? – Драхматулин уступил место оператору, который двинулся по комнате, набирая планы.

– Ну, они у меня не отказные, нет. Вы только этого про меня не подумайте. Просто вот так получилось, – Лика взяла в руки ползунок и стала его нервно мять. – Соседка, вот эта, с которой вы сейчас разговаривали, Тося, она как-то согласилась с ними посидеть и почему-то выпила, а я когда вернулась, здесь уже была машина «скорой помощи», инспектор ваш, Софья Тарасовна, соседка с другого этажа, еще люди. В общем, детей забрали.

– Да что вы ее слушаете, она же проститутка! Она своих детей на три-четыре дня бросала и уходила блядовать, а я тут их кормила и поила! – вторглась в комнату Тося. – А при ней они всегда были в плачевном состоянии: голодные, битые, истощенные, просили пить и есть. А сейчас она лишена материнства, а дети находятся в Доме ребенка!

– Ладно, хватит тут базарить! Сейчас возьму дубину и отхожу обоих, чтобы не бакланили! – не выдержал Эльдар. – А эти со мной поедут! Эй, молодые люди, на выход!

По дороге в отдел милиции поступил вызов на квартиру, в которой происходила драка. Машина милиции резко развернулась и поехала в сторону Большого проспекта. Телевизионный микроавтобус повторил маневр и двинулся следом.

– Кто у вас подрался? – спросил Драхматулин, заходя в коммунальную квартиру.

– У меня – день рождения. Муж, Альберт, вот он, – указала приземистая женщина в неаккуратно нахлобученном парике на смуглого подвижного мужчину со шрамом через всю правую щеку. – Альберт, значит, пришел с работы со своими друзьями. Все ребята приличные, работают в фирмах. А они, двое, на них набросились. А вот этот, сосед мой, Эрнест, – с кочергой!

– Я ей давно говорил: «Светлана, веди себя прилично!» У них ведь тут каждую ночь разборки, – Эрнест резко развернулся в сторону мужчины со шрамом. – А этот парень идет по уголовному делу.

После этих слов тот, кого женщина назвала своим мужем, что-то пробурчал и рванулся в сторону Эрнеста. Эрнест заметил движение Альберта и приготовился к обороне. Мужчины схватили друг друга за воротники.