Текст книги "Год Людоеда. Время стрелять"
Автор книги: Петр Кожевников
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
Глава 26
ДОБРЫЙ ДЯДЯ
Никто из домашних не знал, что Корней Иванович является владельцем двухкомнатной квартиры в «немецком» доме вблизи станции метро «Черная речка». Жилье он купил тайно и, хотя завещал недвижимость поровну двум своим детям, совершенно не собирался в ближайшее время ни перед кем, кроме налоговой инспекции, рассекречивать образовавшуюся у него недвижимость.
Ремневу очень нравился этот район, вполне устраивала близость Елагина острова и Приморского проспекта, по которому можно было мгновенно умотать куда-нибудь за город, к берегам Финского залива. А умотать ему, между прочим, тоже было на чем.
Наличие автомобиля также являлось секретом от семьи. Ничего себе, скажут, наш нищий папаня разжился новехоньким девятитысячным «саабом»! Нет-нет, никому из них этого ни в коем случае нельзя знать! Да и кто они вообще такие?! Чем они ему помогли в его тяжелой жизни? Чего доброго сделали? Такой-сякой! – только и слышишь! Так что пусть после его смерти разбираются, кому чего, а пока не их ума это дело – его доходы и покупки!
Знали бы они, родненькие, как ему эти денежки шальные достаются! Не ровен час, гангстеры самого в асфальт закатают! Что ни покойник – то загадка: сам-то хоть уцелеешь или на манер экскурсовода со своим клиентом в загробный мир отправишься? Один Тимур чего стоит. Как он с этим капризным человеком в прошлую ночь намучился! А еще эти его друзья – просто вампиры! Да и от Филиппа тоже можно ожидать чего угодно! Хорошо еще, Корней себя видеозаписью подстраховал, теперь этот фраер у него на надежном крючке, с такого не сорвется!
Между прочим, и на работе Ремнев никому не хвастался ни своим комфортабельным жильем, ни своей классной машиной. Конечно, кто-нибудь из этих змей может что-нибудь проведать или вот так случайно увидеть, как Корней пользуется своим транспортным средством. И чем это все может кончиться, пока что неизвестно. Хоть времена и другие настали, но людишки-то, куда денешься, остались такие же поганенькие!
По большому счету, Ремнев не испытывал привязанности к вещам, хотя какие-то из них – например, та же его новая машина или добротные часы – определенно ему нравились, но не заставляли сходить с ума, как случалось с его многими непосредственными знакомыми. Да, именно знакомыми, потому что друзей, в их высшем смысле, он, кажется, не имел вовсе. Почему кажется, потому что иногда он все же задумывался над тем, не может ли он кого-то всерьез назвать другом, и понимал, что пока нет. Когда-то в молодости ему, пожалуй, казалось, что у него есть друзья, но со временем Корней понял, что все это было наивными заблуждениями или печальной ошибкой.
Особая ясность в вопросах человеческих отношений наступила для Ремнева во время его криминальной эпопеи. Первые испытания начались вскоре после ареста в камере предварительного заключения. Говоря откровенно, он прошел все! Вернее, с ним сделали все, что возможно сделать с человеком, которого решили унизить, изнасиловать, уничтожить…
Корней никогда не простит человечеству пережитых им мучений! Он будет мстить людям до самой своей смерти и даже после нее! Он прекрасно понимает, что ему необходимо было пройти то, что судьба заставила его пройти. Без этих испытаний он бы никогда не стал таким, каков есть сейчас, не стал бы готовым для своего предназначения!
Ремнев прошел от больницы два квартала проходными дворами, постоянно, как бы ненароком, оглядываясь, чтобы лишний раз удостовериться в том, что за ним действительно не следят его завистливые сослуживцы, свернул в подворотню и здесь, на небольшой стоянке, оседлал своего вороного красавца. Он поехал в сторону Смоленского кладбища, где решил заправиться и уже потом отправиться домой.
Проезжая мимо кладбища, Корней коротко взглянул в сторону мелькавших за окнами машины крестов и надгробий и вспомнил тот переполох, который вызвали вчера в больнице чьи-то рассказы о том, что на кладбище нашли расчлененный труп или даже трупы, а может быть, останки целого школьного класса?
Подъезжая к АЗС, Ремнев заметил двух мальчишек, готовящихся перебегать улицу. И хорошо, что заметил, потому что один из них рванул вдруг прямо наперерез его машине, шедшей со скоростью километров восемьдесят в час. Ремнев резко бросил ногу на тормоз. Автомобиль тряхнуло, но он тут же затормозил.
– Куда ты летишь, изжога? – закричал санитар и погрозил бежавшему к противоположному тротуару мальчишке. – Сказать бы твоему отцу, чтобы он тебя по первое число выдрал! Да и отца-то у тебя наверняка никакого нет! Вот и болтаешься так, пока тебя КамАЗом по асфальту не раскатает!
Второй мальчик, ниже ростом и по виду более плотный, испуганно поглядывал на свирепого водителя с тротуара, по инерции улыбался и, видимо, не совсем понимал, что его ждет, когда на окне «сааба» опустится зеркальное тонированное стекло, и что ему сейчас, на всякий случай, лучше предпринять: идти к другу или убежать на кладбище?
– Ну что вы тут, спрашивается, такие перегонки устроили? Машину не видите, слепые? – все еще сурово обратился владелец шикарной иномарки к обомлевшему мальчишке, повернув к нему бледное, довольно страшное лицо с постоянно прыгающими зрачками. – Твой-то корешок глухой или слабомыслящий? Тебя как звать-то, не забыл?
– Я? Это… Ну, меня – Толиком. Да он это, ну, мы туда хотели перейти, на тую сторону, чтобы, значит, на заправке поработать, – дрожащим голосом ответил мальчик и виновато потупился, слегка приоткрыв рот. У него были крупные разреженные резцы, отчего он напоминал симпатичного мультяшного грызуна. – Вы это, ну, не сердитесь, ладно? Мы так больше не будем! Ну да, мы же ничего…
– Да конечно ничего, а я разве чего? – улыбнулся мужчина, показав крупные десны и мелкие зубы. – А кореша твоего как звать?
– Этого-то? Да Женькой! – позволил себе ответную улыбку Толя. – Сейчас он, это, подойдет, только машины малёхо пропустит.
– Да я уже только что видел, как он машины пропускает, – уже, кажется, вполне незлобливо насупился водитель. – Так, не ровен час, и на тот свет можно улететь!
– Ага! И я ему всегда о том толкую! А он вот так каждый раз скачет! – поддержал Толя мужчину. – Ну давай подходи, чего забздел? Да он нам ничего плохого не сделает! Он тебе просто хочет лекцию прочесть, чтобы ты так больше не гонялся!
Второй мальчик медленно приблизился к машине, обошел ее и разместился чуть поодаль от своего приятеля. Лицо его щедро перфорировали веснушки, а из-под лыжной шапочки выбился рыжий чуб.
– Ну что, бегунец, ноги-то не отломились? – Корней продолжал держать неопределенную улыбку. – Сам-то ты понимаешь, чем для тебя такая беготня может однажды окончиться?
– Да я, это, как его, думал, что успею, ну и… – запыхался от скорой речи Женька и тоже улыбнулся, омрачив свое детское лицо сгнившими зубами. Он перевел взгляд на Толика и снова быстро заговорил: – Ага, я его спрашиваю: «Бежим?» Он говорит: «Бежим!» А сам остался. А я побежал. Ну вот.
– А что, пацанята, в школу-то сейчас никому не надо, да? – Ремнев прибавил громкость на магнитоле. – Вы откуда такие деловые несетесь?
– Да мы сейчас, это, деда Мирона, то есть прадеда, навещали, вон в той больнице! – Толя указал куда-то рукой. – Матка попросила, мы и сходили.
– А что с прадедом приключилось? – лицо у мужчины стало участливым и, кажется, не таким страшным. – Что-нибудь серьезное или так, стариковское?
– Да чего-то такое с животом, ну это больше мать знает, а мы-то не очень, – скомкал лицо Женя. – Чего-то ему там проткнули, а зачем, ну мы правда не знаем!
– Понятно! А вы чего, решили прадеду на передачку заработать, да? Или себе на игровые автоматы? Играть-то как, любите? Получается у вас? – Корней достал сигареты и протянул ребятам. – Балуетесь?
– Ага, балуемся! Спасибо! – с готовностью взял две сигареты Толя и передал одну брату. – Ну, когда как! У меня лучше игрушки доставать выходит! Я уже две вытащил: собачку и такую, не знаю, ягоду, что ли, но с ногами. А Жека, он играет лучше!
– Хорошо, ребятишки! А у меня вы не хотите подработать? Мне надо машину помыть, гараж в порядок привести, посуду забрать, – перечислил Ремнев. – Вы как берете: в рублях или в баксах?
– Да когда как! – с деланой неохотой признался Женя. – Лучше, конечно, в баксах! Зачем нам эти деревянные?!
– Грамотный ты человек, сразу видно! Хорошо, тогда давайте сделаем так: я сейчас вот на той станции заправлюсь, а вы покудова канайте-ка вон на ту сторону, к тому забору, и там меня ждите, а я к вам подъеду и вас заберу, – предложил мужчина, отмечая указаниями своей небольшой грубой ладони оба маршрута. – Так годится?
– А по сколько вы нам заплатите? – Толя выжидающе уставился в подвижные глаза оказавшегося вдруг таким добрым дяди. – Мы на заправке тоже неплохо имеем!
– Вот это правильная постановка вопроса! – порадовался владелец навороченной тачки, как сразу же догадались мальчишки, за их предприимчивость. – По десять баксов на душу хватит? Плюс посуда! Кстати, у меня какие-то крышечки лежат, да вы про них лучше меня знаете, со всякими отметинами для получения призов: часы, плейеры, еще что-то такое, я про то сейчас уже и не упомню! Тоже ваше! Куда мне это, старику?
– О, это круто! – Женя даже присвистнул, высоко оценив предложение совсем уже не страшного, а больше даже чем-то родного мужчины. – А вы не уедете, правда нас с собой возьмете?
– Зачем же мне вас, мальчики, обманывать? – с некоторой даже растерянностью в голосе произнес Ремнев. – Вы же ко мне работать едете, правда, а не балду варить?
– Ну да, правильно, – согласился с неоспоримостью предъявленных аргументов Толя. – Мы такие пацаны, ответственные! Ты чего, Жека, совсем уже отморозок?
Глава 27
ФОРМУЛЫ ДЕМЕНЦЕВА
Деменцев. С позиции нормального, так называемого, простите, в лучшем смысле этого слова, стадного, или общинного, человека кажется непонятным не только само, казалось бы, бессмысленное и невероятно жестокое нападение маньяков-серийников на других людей, но и сами действия, которые эти маньяки совершают. Например, один маньяк искусно завлекал в свой дом доверчивых девушек, напаивал до бесчувствия, заранее подмешав в спиртное сильнейшие дозы снотворного. Когда его жертвы становились совершенно безвольными и беспомощными, он их душил, а для страховки погружал их с головой в ванну. После убийства маньяк ухаживал за трупами, проявляя изысканные манеры, пока те не начинали подавать признаки разложения: он переодевал их в различные платья, причесывал, делал маникюр, обедал с ними, обсуждал кулинарные рецепты и моды, укладывал с собою в постель, обсуждал полюбившиеся ему телешоу, а также, пардон, разным манером сожительствовал. Другой маньяк, известный всему миру наставник молодежи, педагог Грушко, сочинил собственную, весьма оригинальную систему заманивания жертв. Он выбирал проблемных подростков, привлекал их к себе и предлагал пройти испытание на мужество. Если жертва изъявляла свое согласие – а отказов, как позже выяснилось, практически не случалось, – учитель назначал место встречи, расположенное вдали от человеческого жилья. Когда доверчивый мальчуган, а иногда и целая группа подростков оказывались на месте, Грушко предлагал всем сфотографироваться на память, а позже надевал на голову испытуемых противогаз с эфиром, полиэтиленовый мешок или просто набрасывал на шею резиновую петлю. Когда школьник терял сознание, учитель его связывал, а дальше уже творил все, что только ни рождалось в его извращенной фантазии. Все происходящее Грушко фиксировал на фото– и кинопленку. Особое сладострастие у него вызывала смертельная агония беспомощной жертвы. Во время истязаний он расчленял свою жертву, а позже складывал эти части в разных композициях. Некоторые части тела он засаливал. Какие-то фрагменты трупа позже становились его реликвиями, на которые он страстно онанировал.
Следов. Так он, наверное, был больным человеком. Ну не может же нормальный человек этим заниматься?
Деменцев. Да, Грушко действительно был больным. Судебно-психиатрическая экспертиза установила у него вампиризм, фетишизм, некрофилию и садизм. Но все эти болезни всего лишь «сопутствующие товары» его основного недуга или, даже можно сказать, и не недуга, а, так скажем, призвания. Кстати, в жизни Грушко, так же как и подавляющее большинство маньяков-серийников, был образцово-показательным семьянином и отцом троих детей.
Весовой. Извините, Герман Олегович, вы нам перечислили столько диагнозов, а есть какая-то основная болезнь, которая толкает этих людей на такие злодейства?
Деменцев. А вы знаете, чем был болен Ледукин? Человек-зверь, ставший звездой литературы и кино? Ну Федя-то, наверное, в курсе, а вот остальные, возможно, и нет.
Борона. Федя тоже не очень в курсе.
Деменцев. Ну тогда, значит, всем будет интересно. Ледукин-отец (я его так называю, поскольку сейчас уже прославился и его сын) страдал так называемой ликантропией. Это очень редкая болезнь, которая передается, по наблюдению врачей, только по наследству. То есть, вы понимаете, об этом можно еще сказать несколько иначе – это передающийся по наследству признак определенного типа людей, если хотите, даже своеобразной людской породы. Считается, что ликантропия проявляется в виде приступов, когда человек до неузнаваемости меняет свой облик, становясь похожим на зверя. Как вы думаете, откуда Ледукин-отец, будучи человеком субтильным, брал силы, чтобы разрывать на части свои жертвы? А что творил ленинградский маньяк Болтан? В период психоза он вырывал у своей жертвы не только прямую кишку, но даже желудок!
Морошкина. Я надеюсь, что его расстреляли, так же как Ледукина?
Деменцев. Нет, его приговорили к пожизненному лишению свободы. А кто вам сказал, что Ледукина расстреляли? Впрочем, на этом мы остановимся как-нибудь позже. Дело в том, что в момент приступа эти люди преображаются до неузнаваемости, они становятся похожими на зверей, с которыми их жертвы не могут справиться. Причем меняется не только их внешность – меняются разум и поведение. К сожалению, несмотря на опасность этого явления, оно до сих пор все еще мало изучено, и специалисты во всем мире признают тот факт, что они не в состоянии заранее выявить ни одного потенциального маньяка-серийника, который за то время, пока его вычислят и обезвредят, способен растерзать десятки, а в некоторых случаях даже сотни жертв. Например, маньяк-серийник Цезев только за один год изнасиловал и убил двадцать шесть женщин.
Следов. А почему так получается, что их никто не замечает? Ну как же это так – они только что кого-то снасиловали и съели и тут же невинным человеком прикинулись или обо всем забыли, что ли?
Деменцев. Неуловимость маньяков объясняется еще и тем, что эти люди не имеют никаких отличительных признаков, на которых можно было бы построить своеобразную систему их обнаружения: они могут быть красивы или уродливы, психически абсолютно здоровы или безнадежно больны – они могут быть любыми, но их объединяет одно: они – охотники на других людей, это звери в человеческом обличье. Неслучайно ведь и те немногие из их жертв, которые каким-то чудом небесным все-таки остаются в живых, при попытке криминалистов создать фоторобот наделяют своего истязателя такими чертами, которых у того никогда не бывает, скажем так, в состоянии покоя. Поэтому-то так сложно и выследить, и поймать маньяка, потому что его поведение квалифицируют как человеческое, а оно, повторяю, звериное, или, что вполне уместно, сатанинское. Одним словом, окружение пытается применить к маньяку человеческие мерки, включающие нравственность, совесть, социальность и прочее, а он-то в момент совершения преступления является самым настоящим зверем! Вы, например, блуждая по лесу, много зверей замечаете? Наверное, если вы не опытный охотник или какой-либо специалист, связанный с животным миром, то вряд ли. А они-то, зверушки, все вас и видят, и слышат, и чуют! Для подтверждения моих слов достаточно вспомнить о том, как Цезев или другие серийники совершали свои злодеяния чуть ли не глазах у ничего не подозревающих милиционеров. Того же Болтана, если вы помните, несколько раз задерживали до или после нападения, он даже давал признания в своих преступлениях, но почему-то вновь оказывался на свободе, словно его и выпускали-то только для того, чтобы он продолжал свою кровавую практику. И это длилось в течение двенадцати лет! Если проанализировать подготовку маньяков к намеченным или даже спонтанным преступлениям, то можно заметить в их действиях массу противоречий: в одних случаях они действуют чрезвычайно изощренно, используя свою звериную интуицию, в других те же люди поступают так, словно они играют со своей судьбой или даже стремятся стать уличенными.
Следов. Конечно! Их же задерживают! А кто-то с ними, как с Виктором Сучетоковым, поступает: секретный приемчик – и он уже не жилец, правда?
Борона. Правда, Боря. Остается совсем немного – только выучить секретный приемчик. Да, еще одно – опередить маньяка, а вот этого-то, кажется, почти никто и не успевает.
Деменцев. Судя по тому, сколько у нас пациентов, рано или поздно их действительно задерживают.
Морошкина. А сколько таких, которые кого-то убили? Ну хотя бы на том отделении, куда нас водили?
Деменцев. Практически все сто процентов. Просто они не все являются серийниками, ну и конечно, не так знамениты, как Ледукин или Сютоалиев.
Весовой. А на чем они попадались?
Деменцев. Да на самом разном, вплоть до того, что некоторые сами являлись с повинной, видать, совесть покоя не давала.
Морошкина. Скажите, а этим маньякам для поддержания жизни действительно, если верить различным статьям и фильмам, необходима именно человеческая кровь? И вот еще что, они, если они мужчины, а таких, насколько я понимаю, все же большинство, если не все, да? Так вот они, я слышала, себя удовлетворяют только тогда, когда кого-то во время полового акта убивают? Это правда?
Деменцев. По мнению специалистов, все это не совсем так. Подобным людям-зверям необходима периодическая энергетическая подпитка, без которой они начинают хворать и чахнуть, а подпиткой этой как раз и является чья-то жизнь, душа, если говорить по-религиозному, которую они как бы присваивают, когда человек умирает. Тот же самый Сютоалиев даже рассказывал, что он специально перегрызал своей жертве горло, чтобы посмотреть, как из раны будет вылетать душа. Доказано, что во время агонии человеческий организм действительно выделяет мощный энергетический заряд, который эти охотники и забирают. Кстати, по мере развития ликантропии маньяку требуются все более и более частые подпитки. Между прочим, многие из них заявляли, что само по себе убийство не составляло для них никакого удовольствия, так же, впрочем, как и все сексуальные преступления, а делалось все это в основном по необходимости, чтобы пополнить запасы энергии.
Морошкина. Так это действительно прямо тигры какие-то! Это же все равно, если бы волки жили в овечьем стаде!
Деменцев. И в этом вы по-своему правы! А мы, общинные люди, или, по-вашему, овцы, пытаемся применять к волкам свои критерии поведения! Что же из этого может получиться?! Маркиз де Сад посвящал оды копрофилии, садизму (позже так в честь него и названному), каннибализму и другим отвратительным и неприемлемым для нормальных людей занятиям, в которых эти люди видят лишь атавизмы, патологию и преступность. Вы, Софья Тарасовна, очень точно сравнили нас с овцами и волками, но подобного понимания сущности серийников, к сожалению, не отмечается у подавляющего большинства жителей планеты Земля, и отсюда зачастую и проистекают очень многие наши несчастья. Более того, те, кто не понимает, что из себя представляют маньяки, критикуют нас, специалистов, за то, что мы якобы пытаемся раздуть, по их мнению, некую несуществующую проблему! Мы живем, утверждают люди, и никаких людоедов вокруг себя не видим! И это совершенно верно! Вы их, уважаемые, никогда и не увидите! И слава богу! Потому что если увидите, то, скорее всего, уже никому про это не сможете поведать. А не видите вы серийников только лишь потому, что, образно выражаясь, в вашей голове отсутствует программа, способная «прочесть» информацию о присутствии маньяка. Так ведь и ягненок ничего не знает о волке, пока не учует его запаха, а когда учует, тут уж, как правило, ему и…
Следов. А правда, что все маньяки совершают свои преступления на сексуальной основе?
Деменцев. В какой-то степени, наверное, можно допустить предположение, что большинство преступлений совершается на сексуальной почве, если, скажем, верить товарищу Фрейду. Но мы, конечно, вправе иметь по данным вопросам и иные мнения. В тех случаях, когда в действиях серийника просматривается сексуальная агрессия, мы обычно имеем дело с тем, кто сам когда-то стал жертвой насилия. В конце шестидесятых появился один серийник, который подкрадывался к жертве со спины, для начала ударял ее молотком по голове, а потом, вне зависимости от ее самочувствия, совершал с жертвой половые контакты в извращенной форме. Кстати, после нескольких преступлений этого человека арестовали, и в ходе следствия выяснилось, что он сам в четырнадцать лет стал жертвой сексуального насилия.
Следов. А что с ним потом было?
Деменцев. В тюрьме он вел себя образцово-показательно, и ему даже скостили срок, а когда он освободился, то вновь принялся за свои преступные дела, причем стал более агрессивным и изощренным. Однажды он оглушил молотком молодую женщину и на глазах ее двух малолетних детей совершил с ней то, о чем я, может быть, все-таки не буду сейчас рассказывать при даме.
Следов. Ну его-то хоть расстреляли?
Весовой. Да у нас вышку специально ради этих монстров и отменили! Теперь что маньяк, что изменник Родины, что наркоделец – все едино, отсидит свое и выйдет!
Деменцев. Да нет, того, о ком мы сейчас говорили, кажется, расстреляли. Во всяком случае, в средствах массовой информации было сообщено о приведении высшей меры наказания в исполнение. Но вы, кажется, спрашивали, как они попадаются? Так вот этот серийник попался совершенно бездарно. Однажды он оглушил и изнасиловал очередную женщину. После этого он, как и раньше, продолжал спокойно разгуливать по городу. Но, на его беду и на благо правосудия, жертва осталась в живых – от смерти ее спасла меховая шапка. И вот, представьте себе, через какое-то время эта женщина встречает своего насильника – где, как вы думаете? На своей работе! Она нашла в себе силы, чтобы не выдать своего волнения и не подать виду, что узнала преступника, а позже сообщила о своей встрече в милицию. Вначале милиционеры ей даже не поверили, решив, что это ошибка, связанная с перенесенным ею кошмаром, но позже все-таки начали проверку. Мужчину сразу вычислили, им оказался насильник, уже отсидевший за аналогичные преступления в тюрьме. Кстати, и у него была семья, и горячо любимые малолетние близняшки!
Борона. Вот это, уважаемые, и называется в народе «Как веревочка ни вьется, все равно конец найдется!».
Деменцев. Вот вы над всем этим смеетесь, и я, кажется, тоже. А как вы думаете, почему так происходит, что мы смеемся, выслушивая столь кошмарные истории?
Следов. Ну как, просто не верится, что все это происходит на самом деле.
Весовой. Вы знаете, во время боевых действий в Афганистане тоже многие смеялись, казалось бы, совершенно невпопад и совсем не к месту. Но они говорили, что ничего не могли с собой поделать, просто становились неуправляемыми, и все тут: чем страшнее вокруг, чем опаснее – тем веселее. Мне так объясняли, что это результат особых химических реакций человеческого организма.
Деменцев. Совершенно верно! Как показывает практика, подобная реакция – единственно возможная, это наша своеобразная защита, если хотите, чтобы не сойти с ума.
Морошкина. Герман Олегович, мне бы хотелось уточнить, какие психические болезни специфичны для людоедов, – шизофрения?
Деменцев. Нет, Софья Тарасовна, людоед – это совсем не обязательно шизофреник. Достаточно вспомнить некоего главу государства, съевшего очень много своих подданных и гостей, в том числе одного знаменитого математика. В данном случае мы имеем дело с так называемым беспределом: власть имущий получает возможность безнаказанно совершать злодеяния и этим пользуется. Людоедство может также свидетельствовать о состоянии дикости целого народа. А кто из вас не слышал о случаях вынужденного людоедства, когда вполне нормальные люди доходили до того состояния, в котором они становились каннибалами? Нельзя отрицать и биохимическую потребность именно в человеческом мясе. Что это? Наследственность? Может быть, но подобная зависимость также толкает кого-то на преступление. Ну и конечно, личности с психопатологическими симптомами, и их в этих стенах большинство.
Борона. Ну, я думаю, что с симптомами и у нас все в порядке!
Деменцев. Конечно, Федя, и если говорить честно, а иначе, наверное, нам с вами и не имеет смысла общаться, то мы, психиатры, можем при желании оставить в этих стенах практически любого человека. Вы же сами прекрасно понимаете, что у каждого можно обнаружить какую-нибудь аномалию!
Следов. А это правда, что людоедов становится все больше и больше? Почему так происходит?
Деменцев. Современная тенденция к увеличению практики каннибализма свидетельствует, на мой взгляд, об общем регрессе человечества. Вы только обратите внимание на то, какое сейчас вокруг нас массовое отклонение от нормы! А наши печально знаменитые олигархи? Разве они, по сути дела, не есть самые настоящие людоеды и разве не в результате их людоедской политики возникают революционные мятежи, во время которых их также разрывает и сжирает доведенная до первобытной дикости толпа?
Весовой. Вы меня простите, Герман Олегович, но мне почему-то кажется, что вы несколько усложняете ситуацию. Я имею в виду вас как представителя медицины, а в более узком смысле – психиатрии. Ведь от вас же в немалой степени, а иногда, насколько я понял, полностью зависит то, что в итоге произойдет с тем или иным человеком, совершившим злодейство. К тому же вы, кажется, несколько раз замечали, что бесчеловечность и масштаб подобных преступлений, особенно совершенных в последние годы, превосходили все то, с чем ранее сталкивалась криминалистика.
Деменцев. Ну да, да.
Весовой. Так я вам хочу сказать, что мой дед по матери был человеком деревенским, как говорится, из простых, и он мне рассказывал про то, как в те времена поступали с теми, кого вы тут называли серийниками. Во-первых, если такой тип появлялся и что-то совершал, то его, в отличие от теперешних пинкертонов, очень оперативно вычисляли. Раньше в деревнях все ведь друг друга знали, многие были в родстве, поэтому любые преступления сразу становились общеизвестными без всякого телевидения и Интернета. И вот когда такого выродка находили, его привязывали к лошади, причем босиком, и гнали лошадь по всем деревням, и каждый имел право этого зверя наказывать. Сами понимаете, чем это кончалось.
Деменцев. Но это, уважаемый Станислав Егорович, подлинный самосуд. Я думаю, что в наше время это не самый лучший образец правосудия. А если селяне ошиблись? Я же вам рассказывал, сколько невинных людей пострадало при поисках Ледукина и ему подобных. Кого-то растерзали сокамерники, кому-то присудили высшую меру. И это при очень высоком уровне следствия! А в вашем случае мало ли что померещится бабе Маше или дяде Васе? И потом, вы совершенно забываете о том, что вас сюда, кажется, привело. Мы ведь ведем речь о больных людях, среди которых может оказаться, простите, не дай бог, конечно, любой из нас!
Морошкина. Если я правильно поняла, получается так, что все мы делимся на добычу и охотников.
Деменцев. Да, на жертв и победителей. Вы только вспомните, с каким несомненным величием двигаются какие-нибудь тяжеловесы, наподобие бизонов или буйволов. На них посмотришь – залюбуешься, это же прямо профессиональная армия: все расставлены по своим местам, каждая особь знает свое незыблемое назначение. Казалось бы, только топай и не нарушай строй! А что же господа хищники? А они миллионы лет высчитывают слабые места своих потенциальных жертв, и все-таки нападают, и все-таки убивают, и пожирают этих величественных животных. Даже слонов, ну, скажем, незрелых или ослабленных, и тех исхитряются победить! Причем они атакуют целой стаей и впиваются в самые жизненно важные места. Вот вам, право, бои без правил!
Морошкина. Но при этом мы-то, в отличие от них, должны все делать по закону. Правильно? Вот и получается, что один хищник истребляет десятки людей, а потом на него тратятся огромные средства, которые могли бы пойти совершенно на другие, я бы сказала благие, цели. А их, этих хищников, все больше и больше!
Весовой. Они ведь и законы все под себя делают! Глядишь, завтра разрешат человечиной питаться. Тогда уже не они, а мы у них будем в клетках сидеть!
Деменцев. Станислав Егорович, вы не одиноки в своих предположениях, что в настоящий момент человечество настойчиво возвращается к возможности поедать себе подобных.
Когда гости покинули больницу и разместились в автобусе, Федор взял Станислава под локоть и отвел его в сторону.
– Я вчера посмотрел новую программу твоей дочурки, и только тут до меня дошло, что она говорила в ней про нашего Корнея Ивановича, который в той же больнице, что и Бориска, работает, только в морге, – педиатр повлек Весового еще дальше и крикнул приближавшемуся Следову: – Боренька, дай нам, пожалуйста, поговорить!
– Да я вам никогда не мешаю! – обиженно буркнул молодой человек и с недовольным видом полез в автобус. – Я-то думал, вы что-нибудь про больницу рассказываете! Решили, что я вас специально подслушиваю? Тоже придумаете иногда такое! Я вам хотел только доложить о том, что все купил для Бросова, как вы сказали, вот возьмите, даже деньги остались! А про Махлаткина мне ничего не сказали, говорят: ваш Федор Данилович сам все знает! А вы мне тоже ничего не говорите, почему так?
– Боренька, спасибо тебе за все, а сдачу оставь себе, что-нибудь еще купишь своим любимцам! А сейчас я прошу у тебя всего лишь пять минут, и я тебе все объясню, – Борона проводил взглядом продолжавшего ворчать Следова и посмотрел в напряженные глаза Станислава. – Вот я и подумал: а не может ли здесь быть какой-то связи? Ну, это пока так, на уровне бреда, но кто его, на самом деле, знает?
– Судя по выкладкам Деменцева, действительно каждый из нас способен на все, что угодно, поэтому я вполне допускаю его причастность, а может быть, даже прямое участие, – поддержал друга Весовой. – Я вообще про этих мастеров похоронных дел столько разного криминала слышал, да ты и сам помнишь все эти истории с крематорием.