Текст книги "Бенни. Пуля вместо отпуска. Исход - только смерть"

Автор книги: Петер Рабе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

– Слушай, – сказал Порт. – Ничего Далтон не хитрит. По твоим словам, Далтон обещал рассказать Дикки, как все обставить по правилам, и потом Далтона поймали. И за те десять лет, что он провел в тюряге, он здорово постарел. Он готовится к смерти. Он очень болен, он уже не прежний Далтон, и Дикки теперь выкручивает руки старику, который уже ни на что не годен, который мечтает об отдыхе, которому пришла пора покончить с прошлым. Дикки уже ничему не сможет у него научиться, потому что Далтон завязал.

Она смотрела на Порта, пока он говорил, раздумывая над его словами.

– Расскажи это Дикки. Передай ему то, что я тебе сказал.

– Я должна это сделать? – спросила она.

– Сделай это. Мне не удается сдерживать его, чтобы я успел…

– Этого он и хочет, – сказала Летти. – Он так и сказал мне, когда мы вышли из комнаты. Он собирается держаться от тебя подальше, пока ты не исчезнешь, и тогда они с Далтоном…

– С чего он взял, что я брошу старика?

– Он ничего не станет делать. Пока ты не уйдешь. Он сказал мне, ты был в свое время кем-то важным; он помнит, когда-то ты был крутым парнем в другом городе, не здесь…

Она сказала важную вещь – Дикки Кордей не хотел спешить. Он не собирался выдавать старика полиции, засадить его в тюрьму. Он решил тянуть время, подождать, пока Порт не выйдет из игры, и пока старик не сможет выдерживать нависшую над ним угрозу.

Пятеро музыкантов поднялись со своих мест и теперь ритмично раскачивались взад-вперед. Барабанщик творил чудеса своими палочками, порхая над установкой и ударяя в цимбалы, поскольку мелодия подходила к концу, а вместе с ней – еще одно отделение программы.

– Передай ему мои слова, Летти, – еще раз попросил Порт, и они повернули к бортику.

– И тогда ты уйдешь?

Музыка заглушала голос Летти, но Порту все же показалось, что в нем прозвучал интерес; в первый раз девушка выразила какие-то эмоции.

– А что? – спросил он, нагнувшись к ней.

– Это беспокоит Дикки, – пояснила она.

– Ты его любишь? – спросил Порт, но ему показалось, что Летти уже утратила интерес к их разговору. Она словно растворилась в музыке, которая становилась все пронзительнее.

Когда Порту удалось поймать ее взгляд, он снова спросил ее:

– Почему ты остаешься с ним?

На сей раз она его услышала. На лице Летти отразилась досада, как если бы Порт прервал что-то важное.

– Остаюсь с ним? Потому, что он любит меня.

Она произнесла это так, словно ей пришлось объяснять очевидное.

В конце проигрыша Порт отпустил ее руку, и, увидев, что он делает, Летти перестала танцевать и застыла на месте.

– Ты хочешь?..

Порт перемахнул через борт ринга и помахал ей.

– Я постараюсь изо всех сил, – сказал он. Но ему показалось, что Летти не услышала.

Глава 6

Порт направился к ближайшему выходу, у которого стоял только один охранник. Музыканты закончили играть прежде, чем он дошел до него, и внезапно наступившая тишина показалась неземной. После мига полной тишины снова нахлынули звуки – со стороны столиков донесся скрип стульев, смех, гул голосов.

Парень у двери видел приближающегося Порта, но не ожидал от него решительных действий.

Вдруг его рука сложилась пополам. Боль нарастала, как огонь, она пробежала по руке и взорвалась жаром в плече.

– Когда переставляешь ноги, болит не так сильно, – раздался голос Порта за его затылком, и они вышли из двери на боковую улочку.

Порт прислонился к грязной кирпичной стене, не выпуская парня, прикрываясь им, как щитом. У противоположной стены стояли высокие штабеля из деревянных ящиков. С одной стороны проход заканчивался тупиком, с другой – выходом на улицу.

Они стояли у этого выхода – пятеро в черно-белых пиджаках.

Рядом с Портом дверь запасного выхода медленно приоткрылась, и, удерживая парня перед собой, Порт отступил в тупик, не желая, чтобы кто-то оказался у него за спиной.

Дикки Кордей вышел в проход в сопровождении еще одного пиджака. Они закрыли дверь и встали у стены, привыкая к темноте. Они крутили головами, переводя взгляд с терявшегося во тьме тупика, где стоял Порт, на открытый конец прохода, где застыли пятеро в пиджаках.

– Тим, – позвал Дикки Кордей. – Ты с этим ублюдком?

Тим побоялся ответить ему из-за руки, удерживаемой Портом.

– Он приставил к тебе пушку, Тим?

Тим молчал.

В голосе Кордея послышалась нервозность.

– Порт? Я тебя вижу. Ты собираешься простоять там целую вечность?

Порт не двигался.

– Нас тут семеро, Порт. Не надо строить из себя героя.

Тишина так действовала на нервы, что Кордей внезапно хохотнул.

Мужчины в пиджаках ждали, не двигаясь, и Дикки не мог больше откладывать наступление.

– Порт! – заорал он. – Ты, желтый ублюдок!

Порт зашевелился, но только потому, что Кордей, желая сохранить лицо, не смог бы сдерживаться дальше.

Подталкивая парня вперед, Порт подошел к штабелю ящиков.

Кордей услышал шаги.

– Идите сюда, – сказал он. – Идите, ребятки.

– У него есть пушка, Дикки? – спросил кто-то из пиджаков.

Дикки не мог больше рисковать своей честью.

– Это ему не поможет, – объявил он и двинулся к Порту.

Порт повернул руку парня, которую держал, и неожиданно раздавшийся крик Тима заставил Кордея остановиться. Затем Кордей неприятно засмеялся:

– Нет у него пушки! Он держит Тима! Я вижу обоих!

Остальные быстро двинулись вперед.

– Оставайтесь там! – сказал Порт. Они все застыли, как вкопанные, таращась во тьму. – И смотрите, что будет.

Порт толкнул Тима, и они шагнули вперед, чтобы остальные увидели, как согнулся бедняга Тим.

– То, что сейчас произойдет с вашим приятелем…

– Болтун, – сказал Дикки, поскольку не мог позволить Порту продолжать. – Перед нами любитель болтать и бить по ногам. Что скажешь, Джерри? – Он повернулся к мужчине, которого ударил Порт. – Хочешь, чтобы этот ублюдок лягнул тебя снова?

Джерри шагнул вперед, сжимая в руках короткую доску.

– Но уже не в ногу, – сказал Порт. – Повыше.

– Ты думаешь, тот же трюк удастся тебе вторично? – спросил Дикки. – Думаешь, тебе может повезти два раза подряд?

– Будет очень больно, – пообещал Порт. – На самом деле в два раза больнее.

Джерри почувствовал, что все смотрят на него, и решил, что ход за ним.

– Друг, – сказал он, и гнев придал его голосу жесткость. – Ты прячешься в углу за спиной моего приятеля. Ты выйдешь оттуда?

– Не мечтай, – посоветовал Порт.

– Ты выйдешь оттуда, друг? Ты и я, а? Только мы с тобой… – Джерри встал в боксерскую стойку.

У Порта была идея получше. Он сказал:

– Как ты там, Дикки? Чья это драка? Его или твоя?

Джерри бросил свою доску. Она зловеще просвистела в воздухе и с грохотом чиркнула по кирпичной стене.

Они не услышали, как она упала. Порт пнул ближайший ящик, и вся стопка начала медленно валиться в проход, где стоял Кордей со своими помощниками. Они успели отпрыгнуть как раз вовремя.

Казалось, это происходит очень медленно. Да и шум падающих ящиков оказался не слишком громок – просто перестук досок, глухие удары, и в тупике снова стало тихо. Если бы Порт отпустил Тима, ему удалось бы, возможно, проскочить – перепрыгнув через рассыпавшиеся ящики мимо прижавшихся к стене шестерых мужчин.

Но он решил, что потащит парня с собой по крайней мере до выхода из тупика на улицу. Он быстро пошел вперед, но Тим стоял на месте, и крик боли разрушил чары. Мужчины кинулись вперед, все разом, и только ящики под ногами замедляли их приближение.

– Кордей! – позвал Порт. Он тяжело дышал. – Знают ли они, зачем ты натравливаешь их на меня? Они понимают, во что лезут?

– Заткнись, ты только болтать горазд. Заткнись, и мы сейчас увидим…

– Ты должен рассказать им, – сказал Порт, стараясь говорить как можно быстрее, – чтоб знали, насколько высоки ставки… Чтоб знали, какой большой куш они получат, если поколотят меня. Только ради того, чтобы я не лез к тебе в душу…

– Я убью тебя, – сказал Кордей. – Убью, сука…

Или им достаточно радости победы? Большого, светлого чувства победы семерых дюжих парней над одним?..

Но Порт опоздал, и в любом случае пострадавшая лодыжка Джерри была оскорблением, взывавшим о мести. Выжидание в тупике само по себе было оскорблением, и падение ящиков, и все еще согнувшийся, стонущий от боли Тим тоже оскорблял их.

– Мы просто собирались позабавиться, – говорил Кордей. – До сих пор мы просто собирались…

– Заткнись и слушай, – перебил его Порт, и внезапно охвативший его гнев заставил его цедить слова сквозь сжатые зубы. – Отзови своих макак прочь и успокой их, или за твою хитрость заплатит Тим.

– Чушь, – сказал Кордей.

Он подошел ближе, широко ухмыляясь. Пиджаки следовали за ним по пятам.

– Чушь, – повторил он. – Ты даже не можешь…

– Я сломаю ему руку, – сказал Порт. – Смотрите.

Кордей громко хохотнул и умолк.

Тим вскрикнул.

На мгновение они заволновались из-за Тима, но тут же вспомнили о нанесенных им оскорблениях.

Кордей выпрямился и оглянулся на дружков. Его ухмылка принадлежала безумцу, но низкий голос выдавал еще более полное сумасшествие.

– Давай ломай, – сказал он. – Мы посмотрим.

Его компания собралась вокруг, словно любопытные овцы.

Порт действовал быстро и первым делом вывихнул руку Тиму, выдернув ее из сустава.

Они все еще смотрели на дергавшегося на земле Тима, когда Порт ткнул Дикки в зубы. Он знал, что после нового удара Дикки упадет на колени и его вырвет. Но Порт этого уже не увидел.

Глава 7

В комнате Далтона стояли кровать, газовая плита и маленький комод с ящиками. Из-за тесноты комод стоял перед окном, и доска над его столешницей закрывала свет. Обои были коричневыми, с рисунком осенних листьев и сценами, изображавшими пастыря со стадом.

В пять часов утра Далтон лежал на спине, скользя взглядом по извивающимся, повторяющимся бурым листьям. Затем он внимательно рассмотрел одну за другой картинки с пастухом, чтобы увидеть, нет ли среди них каких-нибудь различий. Он смотрел на обои до шести, затем встал. Между шестью и семью часами он умылся, приготовил на плите жидкую кашу и затем прошел в кухню в дальнем конце коридора, где сполоснул тарелку, ложку и кастрюлю.

Потом он оделся, не зная, чем еще заняться. Перегнувшись через комод, он мог выглянуть достаточно далеко, чтобы разглядеть часы на углу. Было лишь половина восьмого. Порт сказал: «Буду у тебя к полудню».

В восемь Далтон подумал, не выкурить ли сигарету. С тех пор, как он бросил курить, каждый день в восемь утра он вспоминал о сигаретах. Сейчас он уже мог признаться себе, что мысль о куреве была удовольствием посильнее, чем само курение.

После этого он убрал в комнате и почистил костюм и плащ. Потом он сел на кровать и посмотрел на ладони. Раньше он заботился о своих руках. Они всегда были чистыми, с очень коротко остриженными ногтями, он пользовался кремом, чтобы кожа на кончиках пальцев была мягкой. Одно время он постоянно носил перчатки. Это была его визитка. «Перчаточник Далтон». Он не знал, делали ли перчатки его пальцы более чувствительными, но он читал об Арсене Люпене или каком-то другом французском воре-джентльмене, а кроме того, всегда считал серые перчатки признаком элегантности.

Он коснулся кончиков своих пальцев. Они казались холодными. Его пальцы были похожи на бледные корни, только что извлеченные из промерзшей земли.

Было всего лишь девять с небольшим.

Далтон медленно втянул в себя воздух, но ему пришлось остановиться, не набрав полные легкие. Внутреннее давление превратило боль в желудке в ноющий, жаркий скрежет. Он не стал больше пить молока, потому что знал: это заставит его почувствовать себя раздувшимся. Ему даже может стать хуже. Он лег на кровать и лежал не шевелясь, чтобы не помять одежду. Закрыв глаза, он попытался представить себе, каково было бы жить, не испытывая боль в центре туловища.

Потом боль ушла. Он проснулся с рывком, сотрясшим кровать. Штанины задрались на икрах, когда он поспешил опустить ноги на пол. Окно. Высоко стоявшее солнце озаряло улицу. Часы на углу показывали час тридцать пять.

Далтон глотнул слюну. «Посмотри еще разок, только медленно», – подумал он. Часы показывали уже тридцать шесть минут второго.

Если Порт был здесь, стучал, ждал, а Далтон проспал все… Порт не приходил. Конечно, нет. И если Порт не пришел, это было еще хуже.

Старика начало трясти. Он присел. Потер подбородок и почесал дряблую кожу под подбородком. Он не мог позволить себе думать о Порте, гадать, что могло случиться, в то время как Дикки… Далтон вскочил с кровати и рванул плащ с крючка. Дикки Кордей был психом; он мог устроить что угодно. Может быть, Порт угрожал ему. Угрожать Дикки Кордею, опьяненному мечтами о богатстве… Далтон выбежал на улицу, не решаясь снова посмотреть на часы. Он жалел, что надел плащ. В плаще ему было жарко, длинные полы замедляли шаги. Дикки жил слишком далеко для старика. От быстрой ходьбы у него разлилась непривычная, чужая боль в горле и ногах…

Глава 8

Далтон постучал в дверь гостиничного номера – ответа не было. Он постучал снова, и на сей раз услышал какое-то движение. Что это было, он не разобрал, но тут же услышал голос Дикки:

– Кого там принесло, черт возьми?

– Меня. Эйба. Это Эйб Далтон.

Далтон подождал еще немного, ничего не услышал, но вскоре за дверью раздался смех Дикки.

– Входи! – крикнул он. – Не заперто.

Далтон отворил дверь и вошел. Когда он увидел Дикки и девушку, он не знал, стоит ли ему уйти или все же остаться.

– Прикрой дверь, – сказал Дикки. – Мы не работаем на публику.

Далтон прошел в комнату и присел у стола. Он сидел на краешке стула, не зная, куда девать глаза, но кровать стояла прямо напротив, и на ней были Летти и Дикки.

На Дикки была его одежда, но Летти оказалась раздета. На ней была только рубашка, едва прикрывавшая колени, и, когда она попыталась встать, Дикки толкнул ее обратно на кровать. Он придавил ее рукой и перевел взгляд на Далтона.

– Ты как раз вовремя, – сказал он.

Далтон заметил, что Дикки слегка шепелявит. Один из его передних зубов был сломан, на месте другого зияла дыра.

– Ты пялишься на Летти или на меня? – спросил Дикки, и улыбка продемонстрировала прореху в его зубах.

Он встал с кровати и уселся в кресло с салфетками.

– Прими душ, а затем пробегись по улице, принеси нам кофе, – сказал он Летти. И посмотрел на Далтона. – Что ты задумал? – спросил он у старика. – Тебе есть что сказать?

– Я могу вернуться попозже, – сказал Далтон. – Только назови время, и я приду, Дикки, я…

– Летти не возражает, – сказал Дикки. – Как ты считаешь, она девочка, что надо?

Далтон спросил:

– Где Дэн Порт?

Из ванной послышался плеск воды, и Дикки перевел взгляд на дверь.

– Послушай-ка это, – сказал он, не глядя на Далтона, и тогда они оба услышали, как девушка охнула. – Каждый раз, – сказал Дикки. – Она суется под душ, и всякий раз вода оказывается слишком горячей.

Он откинулся на спинку кресла, вытащил сигару из кармана рубашки и прикурил ее:

– Покурим, Далтон?

Далтон покачал головой. Он посмотрел на стену, затем на окно и постарался скрыть свои чувства.

– Ты меня о чем-то спросил, Далтон?

– Я спрашивал… Я спросил, не знаешь ли ты, где Порт. Ты помнишь…

– Ах этот! На кой черт он тебе сдался, Далтон?

Далтон знал, что больше этого не вынесет. Он поднялся на ноги и расстегнул плащ. Он снял его, надеясь, что ему будет не так жарко, и снова сел.

– Расскажи мне о Порте, – сказал он, – и тогда я поговорю с тобой о делах. Хорошо, Дикки?

Дикки кивнул и сунул сигару в пепельницу:

– Чувствуешь себя не в своей тарелке после того, как вчера пытался устроить мне представление? Так, Далтон?

– Дикки, я пришел сегодня…

– Ага. Я знаю. Дела. Что заставляет тебя думать, что я по-прежнему хочу обсуждать с тобой свои дела?

После короткой паузы Далтон протянул: «Нет», и это прозвучало как стон.

– Напугался, а?

Дикки встал, подошел к окну и выбросил сигару на улицу. Он развернулся лицом к комнате, засунув руки в карманы, и прислонился к оконной раме. Дикки Кордей казался очень сильным и проворным, но в данный момент расслабившимся.

– Не такой уж я ублюдок, как ты думаешь. Не беспокойся, Далтон. Я не пошел в полицию.

Сейчас ничего другого Далтон и не хотел знать. В эту минуту больше ничего не имело значения. Он провел ладонями по лицу и позволил себе расслабиться. Он испытывал почти благодарность Кордею.

– Если ты наконец готов заняться делом, Далтон… – Дикки отошел от окна, – давай мы с тобой покончим с этим раз и навсегда.

Он выудил из-под кровати чемодан, открыл его извлеченным из кармана ключиком и достал длинный рулон бумаги.

– У тебя найдется карандаш, Далтон?

Но прежде чем Далтон смог ответить, Дикки захлопнул крышку чемодана и вернулся к столу. Он энергично хлопнул по крышке стола рулоном.

– Как в старые добрые времена, а, Далтон?

Он громко, раскатисто засмеялся.

Далтон съежился на своем стуле. Он-то считал, что уже готов, зная, что это неизбежно, но надежда все же была – слабая, расплывчатая, но надежда.

– Я задал вопрос, – сказал он, – и ты не ответил на него, Дикки. Ты знаешь, что произошло с Портом?

Дикки пробежал кончиком языка по зубам и повернул голову, чтобы посмотреть на дверь ванной. Шум воды начал стихать, и тогда Летти снова издала резкий звук, быстро втянув воздух.

– Что такое? – крикнул Дикки. – Холодная вода полилась на спину?

– Извини, Дикки. Я не могу…

– Дуреха!

Дикки повернулся к столу. Он вытащил еще одну сигару и провел ею у себя под носом.

– Знаю ли я, что случилось с Портом? – сказал он тихо, словно в глубоком раздумье. – С Портом случился я.

Он сунул сигару в рот.

– О, – сказал Далтон, не зная, что еще сказать, и не желая больше ничего слышать.

– Я расскажу тебе, как было дело, – продолжал Дикки, – чтобы ты уяснил это себе. – Он зажег свою сигару и выпустил изо рта облачко дыма. – Начну с того, что он бродил вокруг меня и ныл, чем испортил мне настроение. Я так понимаю, ему хотелось подраться. Он просто не находил себе места. – Дикки нагнулся над столом. – Знаешь, что было дальше?

Он остановился и глянул на Летти, которая, уже полностью одетая, вышла из ванной.

Далтон не хотел слышать продолжения. Достаточно и того, что Порта здесь нет и все задуманное пошло прахом.

– А потом он принялся увиваться за Летти. Показал мне красную тряпку, ты понимаешь меня, Далтон? В общем… – Дикки пожал плечами, уставившись на пепел от своей сигары. – Что я еще мог сделать? Я задал ему взбучку.

Дикки остановился, надеясь на какую-то реакцию от Далтона.

– Его пришлось укоротить, ты понимаешь?

– Да, – сказал Далтон.

– Его уже нет в городе, – сказал Дикки. – Мои ребята выбросили его вон… То, что от него осталось.

Дикки стряхнул пепел с конца сигары.

Все это могло оказаться ложью, но какое это имело значение, если Порта здесь не было? Далтон вспомнил, как выглядел и как вел себя Порт, и совсем растерялся. Он уже ничего не понимал. У него не хватило сил напрячься и постараться понять все это, так что он просто кивнул и снова сказал:

– Да.

Он положил ладони на стол и потер их друг о дружку. Пальцы были холодными.

– Я забыл спросить, – сказал Дикки. – Ты в деле? Или ударился в отказ?

– Покажи мне, что там у тебя, – сказал Далтон.

Начинало смеркаться, и, когда Летти надела пальто и вышла, Дикки встал из-за стола и включил лампу, висевшую под потолком. На столе стояли бумажные стаканчики с разводами от кофе внутри. Дикки снова уселся и закатал рукава рубашки. Далтон поглаживал себя по затылку. Он дернул вниз расстегнутый воротничок и снова уставился на бумаги – отдельные клочки с небрежными записями и большие плотные листы чертежей.

– Для парня, который не хочет ввязываться в дело, ты отлично справляешься, – сказал Дикки. – Уверяю тебя.

Далтон кивнул, но он то и дело кивал, ничего под этим не подразумевая. Просто кивал. Он потянулся к бутылке молока, стоявшей у его локтя, и сделал маленький глоток. Теплая жидкость показалась ему отвратительной, но она притупила боль.

– Я мало что еще могу сделать, – сказал Далтон. – Чтобы закончить, мне нужно побольше сведений.

– Это я уже слышал.

Дикки потянулся, щелкнув суставами в плечах.

Далтон разобрал бумаги по порядку, сложив большинство в стопочку и смяв остальные. Затем он свернул чертежи.

– Эти годятся, – сказал он, – если только ничего не изменилось. Если не построили новые корпуса или что-нибудь такое.

– Я уже говорил тебе, основные чертежи завода остались верны. Сколько тебе можно…

– Ты проходишь весь маршрут со всеми деталями, потом еще раз и еще, – сказал Далтон. Он тоже устал, но был загнан в угол и пытался работать, как когда-то прежде. – Стало быть, у тебя есть кое-что. Это расположение. Через ворота, двести футов по двору, мимо платформы погрузчика перед грузовым навесом и дальше. Потом ты переходишь направо от здания – потому что, по твоим словам, на углу висит фонарь – и затем пробираешься мимо стоянки грузовиков к зданию конторы. Входишь внутрь через главный вход, так проще всего. Коридор с часами на стене, вверх по правой лестнице на второй этаж.

– Надо идти прямо внутрь лавки, Далтон. Говорю тебе, там есть другая лестница, ведущая к…

– Первая лестница из холла, – сказал Далтон. – Ты экономишь двадцать пять футов, и никто не видит тебя, пока ты идешь по лавке.

– Боже, Далтон, сколько раз тебе повторять, там запертые двери! Я стараюсь объяснить тебе…

– Дай мне закончить, – сказал Далтон.

Они оба устали и чувствовали раздражение, хоть и по разным причинам.

– Дверь – ерунда по сравнению со сторожем, который ходит по лавке.

– Я сотню раз повторял тебе, что сторож всего один, он не сидит на месте, у него под присмотром четыре здания и квадратная миля территории, а ты продолжаешь…

– Дай мне закончить!

Дикки выглядел растерянным. И замолчал.

– Ты не знаешь его расписания, – сказал Далтон. – Ты просто строишь догадки. Я не могу планировать дело, основываясь лишь на предположениях. – Он вздохнул и заговорил тише. – Мы вернемся к этому позже. Сначала мы закончим с тем, что у нас есть.

Он помолчал немного, стараясь собраться с мыслями.

– Дверь на втором этаже, коридор, южная стена комнаты машинисток. Ты не знаешь, сколько там столов. Ты должен это выяснить. – Не дожидаясь ответа Дика, Далтон продолжил: – Ты берешь сейф через десять минут после того, как войдешь в ворота; постарайся сделать как можно раньше, если получится.

Дикки раскачивался на задних ножках своего стула, почти не слушая. Далтон этого не замечал.

– Сейф… два часа работы снаружи. Никакого света. Ты должен разобраться, как станешь ломать его безо всякого света.

– Ты сказал, ты сказал, что…

Далтон поднял глаза. На сей раз он не дал выхода эмоциям.

– Я скажу это снова, а потом повторю еще раз. Значит, тебе известно, где сверлить. Стало быть, это ты сделаешь. Сейф стоит в комнате машинисток, с окнами во всю стену. В четверти мили от завода железная дорога совершает поворот, там стоит товарный, и ты не знаешь, когда он снимается с места. Вот тебе еще одно, чего ты не знаешь. – Далтон постучал рукой по столу. – Дальше. Предположим, у тебя есть три часа, чтобы открыть сейф. Ты не знаешь, какой именно сейф там стоит, поэтому мы положим на это три часа…

– Я же сказал тебе! Это «Милтон и Данн»! Боже, сколько раз тебе повторять…

– Ничего ты мне не сказал. «Милтон и Данн» выпускали в сорок первом девять разных моделей сейфов, по шесть разновидностей каждой. Я не знаю, что они делают сейчас. Я не проверял с тех пор, а ты не дал мне этой информации. Идем дальше. – Далтон провел карандашом по чертежу. – Назад той же дорогой, пока не дойдешь до грузовиков. Здесь сворачиваешь. Через двор к забору…

Дикки прикусил губу и возвел очи к потолку.

– Тебе необходимо свернуть, чтобы сократить бегство на пять сотен ярдов. Пятьсот ярдов с деньгами, нервничая. Я бы не доверил тебе эти пятьсот ярдов, когда дело сделано. Режешь дыру в заборе; возвращаешься на северное поле, к дороге, по этой тропинке. Машина ждет у переезда, у свалки старых машин, где водитель увидит, как ты выходишь с поля. Он догоняет тебя по направлению на север, и вы уезжаете.

Далтон замолчал, и Дикки вскочил, похлопывая себя по бедрам:

– Ты закончил? Превосходно.

Он принялся мерять комнату шагами, от одной стены до другой.

– Я рад, что ты перестал повторяться, потому что хотел вставить словечко. О’кей, Далтон?

Дикки остановился и посмотрел на Далтона, но старик молчал.

– О’кей, – снова сказал Дикки. – Теперь я расскажу, как решил сделать, чтобы сэкономить время. О стороже я не стану беспокоиться, пока не заберусь туда. Я лично позабочусь о нем. То же и со вторым, у ворот. Мне наплевать на график движения поездов, поскольку знаю точно: ни один обходчик, кондуктор или еще кто-то не разглядит с расстояния в четверть мили, горит ли там, на заводе, лишний свет или нет. А если и разглядит, то решит, что это сторож делает обход. И к черту про это думать. Насчет сейфа, это ты мне расскажи. По размеру, материалу и тому, как эта штука вообще выглядит, ты можешь понять, какого типа замок в ней сидит. Ты захватишь все инструменты, которые потребуются для этой модели, а я обеспечу человека, который понесет лишний груз. Это достаточно безопасно, и мы больше не будем ходить вокруг да около. Дело верное. Я ждал достаточно долго, Далтон. Больше никаких бумажек, никаких чертежей. – Он посмотрел на Далтона. – Ну что? Вспомнил еще что-нибудь?

– Я не обдумывал это дело. Просто еще не закончил. Ты сам назвал три ненадежных элемента. Охрана, поезд, сейф. Есть и другие. Какая там сигнализация и где она развернута?

– Мы не собираемся лезть в окна, так что не беспокойся.

– Подключена ли сигнализация к сейфу? Этого тебе твой наводчик не говорил?

– Нет, не говорил! Может, ты мне расскажешь? Ты такой крутой с сейфами по рассказам о былом, так как же получилось, что тебя…

Далтон поднял ладонь. Затем он нагнулся вперед, пытаясь успокоить желудок. Он вдохнул поглубже и сказал:

– Этот твой человек, – сказал он, – он уборщик, которого ты нанял, или твой приятель, который нанялся уборщиком?

– Какая, черт побери, разница! Слушай, Далтон…

– Нет, это ты меня послушай, – сказал Далтон. Жернова, перемалывающие его желудок, сделали его грубым. – Я не делаю ошибок, если знаю о них заранее. Здесь их слишком много, даже для начала. Как это получилось, Дикки? Ты же многому научился. Откуда такая небрежность?

Дикки замер, развернулся на пятках и обошел стол, чтобы оказаться рядом с Далтоном. Он ссутулился. Его лицо помрачнело.

– Я заправляю этим делом, и я хочу, чтобы ты просто придумал общий план! – закричал он. – Я не желаю слушать, как ты отбрасываешь то, что я спланировал и выстроил, и я не хочу, чтобы ты вел мое дело, будто сидишь за преферансом с такими же, как ты, стариками! Я спланировал все это, дожидаясь, когда же ты выйдешь из тюряги. Я больше не хочу ждать. Я не могу сидеть в ожидании, когда случится еще что-нибудь, слышишь?

Когда Дикки остановился перевести дух, Далтон сказал:

– Ты слишком спешишь, Дикки.

На секунду Дикки лишился дара речи, но затем раздраженно заговорил:

– Сколько тебе было, когда ты провернул то дело на железной дороге? То – с «Содерн пасифик»? То, которое попало во все газеты и которое тебе так и не смогли пришить, пока не вышел срок давности?

– Мне был двадцать один, – сказал Далтон.

– А мне тридцать с лишним, старый ты сукин сын, так что не надо меня удерживать, понял?

Далтон не отвечал. Дикки больше ничего не сказал. Он подошел к столу и начал сбивать щелчками стаканчики из-под кофе, один за другим.

– Где запропастилась эта тупица, черт ее побери? – сказал он и принялся ругать Летти.

Далтон поднял свою бутылку с молоком. Какое-то время он встряхивал жидкость, надеясь, что ему не придется ее пить. Но боль уже стала нестерпимой и такой сильной, что он почувствовал слабость и желание прилечь.

– Значит, все, как я сказал, – принялся за свое Далтон, – тебе это ясно?

– Дикки, – сказал старик. – Выслушай меня, пожалуйста.

– Ты хорошо справляешься, – сказал Дикки и, отойдя к окну, вытянул шею, высматривая Летти.

– Дикки, – сказал старик. Когда Дикки втянул шею и вернулся к столу, Далтон продолжил: – Я согласился поработать с тобой. Я не собирался этого делать, но ты застал меня врасплох. Стало быть, я в деле. А когда я берусь за дело, Дикки, я делаю его хорошо. Единственное, что мне нужно от твоей затеи, это не угодить обратно в тюрьму. Тебе нужно больше. Тебе нужно дело, которое…

– О чем ты, Далтон? Что у тебя на уме?

– Сделай все, как надо, и баста. Я говорю о сигнализации. Ты не знаешь ничего о ней.

– Слушай, – сказал Кордей. Он говорил быстро и в оскорбительном тоне. – Вот коробка, тебе видно? Вот она, сигналка, ясно? Если ее опрокинуть, начнется адский трезвон и охрана прибежит очень быстро, представляешь себе картинку? Но есть миллион способов избежать этого, ясно? Например, тот, о котором мне рассказал один парень, он видел это в кино. Заряжаешь коробку струей из огнетушителя, и никакого звона не будет, ясно? Ты о таком и не слыхивал, верно? Не надо рубить контакты, не надо дурачиться с защелкой…

– Может и не сработать, – сказал Далтон. – Сигнал тревоги может прозвучать в ближайшем участке. Такое бывает.

Кордей почти перестал дышать. Он задержал дыхание, чтобы перебороть ярость, которая окрасила ему щеки.

Оба мужчины услышали приближающиеся к двери шаги, и Дикки медлил с выдохом, потому что хотел, чтобы на это посмотрела Летти. Ее большие бессмысленные глазки станут еще больше, когда она увидит, как Кордей обращается с Далтоном, старым профи.

– Все будет по-моему, – внезапно заорал Дикки, – или ты отправляешься обратно в тюрьму. Тебе все ясно, Далтон?

Дикки продолжал смотреть на дверь.

Далтон просто сидел за столом, и боль во внутренностях заставляла его чувствовать себя маленьким, съежившимся. Ему хотелось только, чтобы Кордей перестал вопить.

– И с этой самой минуты тебе придется попрыгать! Ты тысячу раз повторил, что у меня нет всех сведений. Так раздобудь их мне! Я подвезу тебя, Далтон, и ты вытрясешь из распроклятого завода все, что только захочешь. Я дам тебе день… нет, два дня, раз уж ты такой старый и медлительный… и тогда мы вместе захапаем весь куш!

Дикки замолчал, ожидая какого-нибудь ответа, но Далтон просто сидел и молчал.

Он слушал крик Дикки.

– Ты все понял, Далтон? А теперь выметайся отсюда!

– Не двигайся! И ты тоже, Кордей!

В комнате появился Порт, и дверь за его спиной с грохотом захлопнулась.