Текст книги "Искра вечного пламени"

Автор книги: Пенн Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Другие целители найдутся. Мора наверняка слышала взрывы, она кого-нибудь отправит.

Может быть. Мы никогда не отправляли целителей в Люмнос-Cити без приглашения, только по запросу. А теперь, когда у Центра очень сложные отношения с принцем Лютером, Мора, вероятно, решит, что надежнее дождаться формального запроса. И даже если не решит…

Спорить больше не хотелось. Я побежала к себе в комнату, схватила большую сумку, которую использовала для дальних поездок, торопливо надела через плечо и понеслась к парадной двери.

– Дием, немедленно остановись! Твоя мать запретила…

Пока я летела вниз по ступенькам крыльца, над поляной прогремело еще несколько взрывов, заглушивших протесты отца.

За несколько секунд я скрылась среди деревьев.

Глава 24

Я бежала, бежала и бежала.

Я бежала по сумрачному лесу, по проулкам Смертного города, расталкивая толпу зевак, которые собрались посудачить, и не останавливалась, пока не оказалась у двери Центра целителей.

Два стажера на вечернем дежурстве тотчас набросились на меня с вопросами, но их слова казались невнятными и далекими.

Я мысленно перебирала возможные повреждения и отмечала, какое снадобье понадобится для каждого. Среброчервь и ивовая кора от боли, календула и лаванда от ожогов. Гвоздика, чтобы уменьшить чувствительность, тысячелистник, чтобы ускорить свертывание крови. Окопник для переломов и разрывов. И бинты, много-много бинтов.

Пока я бросала в сумку очередное снадобье, перед мысленным взором вставали пациенты, которые могли меня ждать.

Если взрывы произошли на оружейном складе Бенетта, план которого я выкрала, возможно, все не так страшно. Уже довольно поздно, на посту могли оказаться лишь несколько вечерних стражей.

Но если это королевский дворец… если Хранители пробрались сквозь секретный вход и заложили взрывчатку в резиденции монарха…

Это будет катастрофа. Среди погибших окажутся дети, кое-кто из них – мои знакомые.

Эльрик.

Лили.

О боги, Лили!

К горлу поднялась желчь. Я зажала рот рукой и заставила себя глубоко вдохнуть через нос.

Одна из стажерок схватила меня за руку и выдернула из плена темных мыслей.

– Дием, что нам делать? Пойти с тобой?

– Оставайтесь здесь на случай, если кому-то в городе понадобится помощь, – велела я. – Если подойдут другие целители, отправьте их в Люмнос-Сити. Пусть идут на место взрывов и разыщут меня.

Не дожидаясь ответа, я повесила перегруженную сумку через плечо и рванула к двери. Едва переступив порог, я бросилась бежать.

И снова бежала, бежала и бежала.

***

Ветер трепал волосы, пока я неслась по длинной дороге, соединяющей города смертных и Потомков.

Бедра горели от напряжения, легкие свело от нехватки воздуха, но я не решалась замедлиться ни на секунду. В такт моим шагам в сознании снова и снова ревели две мысли.

«Это я натворила».

«Это я виновата».

«Это я натворила».

«Это я виновата».

Чем дольше я бежала, тем выше становилось пламя и тем гуще – дым в воздухе. Если бы остановилась, то, наверное, смогла бы определить, откуда вздымается столб огня – из дворца или из города за ним, – но тело отказывалось замедляться.

Навстречу мне шеренгой шли шестеро, тянущие две большие тележки. Фигуры были мужские, широкоплечие, сильные. В любую другую ночь я бы предусмотрительно спряталась за деревьями и пропустила их. Встреча одинокой женщины и группы странных мужчин на темной дороге редко заканчивается хорошо. Но сегодня собственная безопасность волновала меньше всего. Когда мужчины приблизились, я едва взглянула на них – лишь слегка изменила направление, чтобы оббежать шеренгу слева.

– Дием?

Отреагировала я не сразу. Голос был знакомым, очень знакомым.

Но я не могла остановиться, не могла замедлиться даже ради…

– Дием? Не беги, это я!

Один из мужчин рванул вперед и встал у меня на пути. В густом мраке растущей луны лица его я не видела, но голос…

 – Не могу остановиться! – выдавила я, хрипло дыша. – С дороги, пожалуйста!

– Дием, это я, Генри.

Я сбилась с ритма, замедлилась, но не остановилась. Я не могла остановиться. Я должна была бежать дальше, к месту пожара, чтобы помочь…

Генри схватил меня за руки, останавливая насильно.

– Что ты здесь делаешь?

Дрожащей рукой я показала на полыхающий вдали ад.

– Взрыв. Пожар. Бегу помогать.

Генри окинул меня странным взглядом, потом обернулся к собравшимся у него за спиной товарищам, лица которых были по-прежнему окутаны мраком.

Его руки у меня на плечах стали слишком тяжелыми.

– Дием, иди домой, – сказал он, понизив голос. – О пожаре не беспокойся.

– Ты не понимаешь. Там могут быть пострадавшие. Мне нужно идти…

– Дием, послушай. – Голос Генри звучал с пугающей серьезностью. – Иди домой и сиди там. Забудь, что видела пожар. Забудь, что видела нас.

Я начала протестовать, но меня перебило глухое бум! Земля задрожала в ответ, огненное облако стало ярче и взлетело выше в небо.

Мужчины тихо засмеялись. Один похлопал другого по спине. При звуке взрыва даже уголки рта Генри дернулись вверх.

Мое тело замерло. Мир замер.

– Генри, что происходит? – прошептала я.

Один из мужчин отделился от группы и подошел к Генри. Теперь далекое пламя горело ярче, и слабые оранжевые отсветы пожара озарили его лицо.

Перед мысленным взором мелькнул обрывок воспоминаний. Мужчина у Центра целителей; профиль слабо озарен светом уличного фонаря. Это не пациент, а посетитель. И он шепчется с мамой.

– Сестра Дием, – поприветствовал меня Вэнс. – Сегодняшнюю нашу победу ты вправе назвать своей. Без тебя у нас ничего не вышло бы.

Окинув взглядом мужчин, я увидела среди них Брента и Френсиса, потом присмотрелась к двум телегам, нагруженным доверху и покрытым брезентом.

– Что на них? – спросила я.

Генри глянул на Вэнса, который после небольшой паузы чуть заметно покачал головой.

– Брат Генри прав, – благожелательно, но твердо проговорил Вэнс. – Тебе нужно вернуться домой и никому не рассказывать об увиденном.

Леденящий страх сковал мне душу.

– Я не могу. Там могут быть пострадавшие… могут быть дети… мне нужно идти. – Я двинулась было прочь, но руки Генри крепко меня держали.

Вэнс шагнул ко мне, его улыбка погасла.

– Сестра, мы не можем тебе это позволить. Смертным лучше не появляться возле целевого объекта.

Я попыталась вырваться, но Генри до боли стиснул мне плечи, чтобы удержать на месте. Я в шоке смотрела на него.

– Дием… – начал он.

– Убери руки, Генри.

Он не шевельнулся.

Другие мужчины молча встали вокруг нас кольцом.

На лице Генри появилось умоляющее выражение.

– Мы планировали эту операцию несколько недель. Мы не можем рисковать, позволив тебе выдать нас своим присутствием. Пожалуйста, не вынуждай меня это делать.

– Не вынуждать тебя делать что? – прошипела я.

Хранители подошли ближе, кольцо холодных, недоверчивых глаз сузилось. Ладони Генри соскользнули с моих плеч и стиснули предплечья.

Сердце бешено билось в груди. Шестеро мужчин. Шестеро крупных, сильных мужчин.

Мне их не одолеть – они схватят меня и поволокут, вопящую, пинающуюся, обратно в Смертный город. Даже если дотянусь до кинжалов, даже если решусь пырнуть кого-нибудь, пырнуть Генри…

Бурный поток мыслей пронзили слова отца: «Как я учил встречать противника, который сильнее тебя? Если не можешь быть сильнее, будь умнее».

Отец подготовил меня к таким ситуациям.

Вопреки нарастающей панике я изобразила на лице спокойствие, шумно выдохнула и расправила плечи.

– Хорошо! Я сперва не разобралась, а теперь все понимаю, – беззаботно проговорила я.

На лице Генри отразилось облегчение; ладони, сжимающие мне предплечья, немного расслабились. А вот Вэнс по-прежнему не сводил с меня глаз.

– Ты вернешься с нами? – спросил он.

Я заставила себя рассмеяться и подняла руки в фальшивой капитуляции.

– Я не хотела наводить суету. Я никогда не сделала бы ничего, что поставило бы операцию под удар.

Вэнс смерил меня взглядом и медленно кивнул:

– Рад это слышать, сестра.

Ладонь Генри легла мне на поясницу и решительно подтолкнула меня к тропе, ведущей к Смертному городу. Я смотрела вперед, но заметила, что другие мужчины встали сбоку от нас, блокируя мне путь к Люмнос-Сити.

– Твоя сумка кажется тяжелой, сестра. Почему бы тебе не отдать ее одному из нас?

Повернув голову, я увидела, что Брент смотрит на меня с протянутой рукой. Его лицо, как и его голос, было холодным, неприятным и полным невысказанной угрозы.

Времени на раздумье у меня не было, и я побежала.

Генри потянулся, чтобы схватить меня, но опоздал буквально на секунду, хотя я почувствовала, как натянулась туника, когда ее край выскользнул из его сжимающихся пальцев.

Вэнс выкрикнул приказы, и двое мужчин встали плечом к плечу, образовав живой барьер. Со своей громоздкой сумкой я была слишком тяжелой, чтобы скользнуть мимо них; равновесие нарушилось слишком сильно, чтобы претендовать на живость и проворство. Я могла только прижать подбородок к груди и обрушить свой вес на их каменные тела.

Я вскрикнула от боли, врезавшись плечом в мышцы и кости, зажмурилась и приготовилась, что сила столкновения сейчас отбросит меня назад.

Но я не отлетела назад. Я бежала, по-прежнему бежала.

За спиной у меня слышались ворчание, ругань, оклики Генри, громкие приказы Вэнса и стук шагов.

Я напрягала ноги и легкие, пока и там и там не стало так горячо, что вот-вот вспыхнет. Но сумка замедляла меня, и, хоть голос Генри стих вдали, мерный звук шагов приближался. Я почувствовала, как чьи-то пальцы скользнули по моей сумке и легонько потянули. Затем потянули снова, резче, так что перекинутая через плечо шлевка впилась в грудь и дернула назад.

– Не убегай, тупая сучка! – прорычал чей-то голос.

Если отдам сумку, у меня не будет принадлежностей, а значит, шансов помочь пострадавшим. Но если не отдам, если Хранители меня поймают…

За сумку снова дернули, едва не повалив меня на землю. Одним плавным движением я вытащила кинжал из ножен и завела его за кожаный ремешок, удерживающий сумку у меня на груди. Шлевка лопнула, груз упал со спины прямо перед моим преследователем. Тот застонал, споткнувшись о рассыпавшиеся принадлежности, упал на дорогу и заскользил по гравию.

А потом наступила тишина. Ни криков, ни шарканья, никаких шагов, кроме моих собственных.

Поэтому я бежала, бежала и бежала.

Глава 25

К моему сильному, до дрожи в коленях, сдобренному чувством вины облегчению, скоро стало ясно, что пожар полыхает не в величественном здании дворца, а где-то западнее него. Выдох, сотрясший тело, поразил меня саму до глубины души.

Впрочем, дальнейшие мои опасения подтвердились, когда я свернула на улицы Люмнос-Сити и подслушала разговор потрясенных Потомков о взрыве на оружейном складе Бенетта. План склада я видела лишь мельком, когда грабила кабинет Эврима Бенетта, а потом, так и не присмотревшись, отдала документ Хранителям. Если не считать струи дыма и языков пламени, манивших меня, как маяк, я понятия не имела, где находится складское помещение и что я обнаружу, добравшись до него.

У меня и принадлежностей не осталось – ни баночки со снадобьями, ни клочка бинта. Остались только два никчемных смертных кинжала на боку, клинок Брека в сапоге и две руки. С таким набором проще лишать жизни, чем спасать.

В довершение всех неприятностей скоро стало ясно, что других целителей я не дождусь. Королевская Гвардия оцепила место нападения, и скольких стражей я ни умоляла пропустить меня помогать раненым, ни один не согласился. Подойди сюда Мора или кто-то из стажеров, их тотчас отправят обратно.

Я смирилась бы с отказом и сама отправилась бы домой, если бы на хвосте у меня не сидели шесть разгневанных Хранителей. Рискнут ли они последовать за мной сюда или просто дождутся моего возвращения, я понятия не имела. Так или иначе, хотелось дать им время поостыть, прежде чем устраивать разборки.

Ну и, разумеется, оставалась небольшая проблема того, что во всем случившемся виновата только я.

Двигаться я могла только вперед с пустыми карманами и раскрытыми ладонями. Я зашла слишком далеко, рискнула слишком многим – я не могла уйти, не попробовав все варианты.

Стараясь отдышаться после бешеного бега в город, я на дрожащих сразу по нескольким причинам ногах осторожно обходила кордон и присматривалась к стражам, держащим оцепление. Каким-то образом они объединили свою магическую силу – всех их связывала толстая веревка сияющего голубого света. Я подозревала, что, если попробую прорваться сквозь нее, потом буду залечивать ожоги.

Сам склад был разрушен почти полностью. Огонь бушевал на задней стене, и, хотя передний фасад еще стоял, пламя быстро распространялось. Какую бы операцию ни провели Хранители, она получилась жестокой и до ужаса эффективной.

Прибившись к толпе зевак, я обошла здание, задержавшись у главного входа, где собралась плотная группа Потомков. Время от времени один из них отделялся от группы, исчезал в горящем здании и несколько минут спустя возвращался с пустыми руками.

А потом я заметила его.

Волосы цвета воронова крыла, черный, как ночь, наряд – его зловещий силуэт выделялся на фоне клокочущей стены оранжевых отблесков. Выражение его лица я разобрать не могла, мощное тело заслоняли собравшиеся вокруг, но даже среди хаоса я его узнала. Более того, я его почувствовала: по коже скользнула странная аура.

Лютер.

Словно услышав мои мысли, он повернул голову в мою сторону. Я тонула в море зевак, но его блестящие синие глаза мигом нашли мои.

Я расталкивала толпу, пока не оказалась нос к носу с ближайшим стражем.

– Я пришла помочь! – прокричала я сквозь гомон. – Позовите принца Лютера. Вон он, он меня знает.

– Меня не интересует, кто ты, – равнодушно отозвался страж. Казалось, ему совершенно безразличен бедлам, царящий у него за спиной. – Никого не впускаем и никого не выпускаем.

– Позовите принца, он объяснит вам…

– Нет.

– Я целительница. Если там есть раненые, я могу помочь.

– Нет.

– Вы и впрямь намерены…

– В следующий раз я пущу в ход меч.

Я глянула через плечо: Лютер по-прежнему наблюдал за мной, хотя с места своего не сдвинулся.

Лицо его было, как всегда, бесстрастным, но в холодных глазах и в стиснутых зубах я почувствовала напряжение. В его чертах читалось что-то жесткое, что-то похожее на…

Подозрение.

По спине пробежала дрожь.

Лютер считает, что это я виновата?

Черт, я и впрямь виновата. Во всем. Может, не в той мере, в какой подозревал Лютер, но чужая кровь все равно на моих руках.

Что ж, раскаиваться буду позже – боги, и еще как, – но сейчас у меня еще был шанс остановить кровопролитие. В прямом и в переносном смысле.

– Лютер! – крикнула я, маша поднятыми руками. – Лютер, я здесь!

Принц не двинулся в мою сторону. Он вообще никак не отреагировал.

– ЛЮ-ТЕР!

Он покачал головой, беззвучно проговорил «Иди домой!» и начал отворачиваться.

– Лютер, надменный ты хлыщ, а ну иди сюда и поговори со мной.

Сотня любопытных глаз взглянула на меня, как на мышь, только что разбудившую льва. Плечи Лютера поднялись, потом резко упали, что наверняка означало раздраженный вздох, но он таки двинулся навстречу мне.

Я уже и забыла, какой Лютер огромный, как возвышается надо мной со своим вечно ледяным взглядом. Распущенные волосы черным занавесом обрамляли острые углы его лица, оливковая кожа блестела от жара. Бусинки пота стекали по шраму и падали на шею. Моя ладонь сжалась от безумного и совершенно неуместного желания стереть хотя бы одну.

– Вам не следует здесь находиться, – предупредил Лютер.

– Я из дома взрыв услышала. Подумала, что, если есть раненые, если ранены дети, я могла бы помочь.

– Детей здесь нет.

Хвала богам! Я едва чувств не лишилась.

– Тем не менее я могла бы помочь с ранеными, по крайней мере пока они не смогут исцелять себя, – настаивала я. – На этот раз я буду соблюдать правила, жизнью клянусь!

Лютер вгляделся мне в лицо, ничего не говоря.

– Я допустила ошибку. Такую, о которой сожалею больше, чем вы думаете. Позвольте мне хотя бы попробовать ее исправить. Пожалуйста!

Я гадала, слышит ли принц в моих словах искренность и знает ли, что за ними кроется куда больше, чем он в состоянии понять.

Лютер поднял ладонь, и вокруг меня образовался мерцающий шар голубого света. Я затаила дыхание, пока проходила через сияющую веревку кордона, дивясь тому, как она шипит и исчезает, сталкиваясь с блестящим куполом.

Я заторопилась, чтобы не отстать от Лютера, – голубой щит вокруг меня исчез, когда я нагнала его, чуть слышно шепнув «спасибо».

– Не лезьте под руку и в огонь не лезьте, – приказал Лютер. – И никуда не убегайте. Попробуете – я лично швырну вас в подземную тюрьму.

– Так точно.

Судя по выражению лица, мой ответ Лютера не убедил.

– Где ваши принадлежности?

– У меня их нет.

– Вы пришли сюда без лекарств и принадлежностей?

– Из Смертного города я унесла столько всего, сколько смогла поднять, но по дороге в Люмнос-Сити на меня напала шайка придурков, которые украли мою сумку. Так что фактически я лишь полпути сюда прошла без лекарств и принадлежностей.

Лютер остановился. Его глаза потемнели, беззастенчиво зарыскав по моему телу.

– Они вас обидели? – прорычал он.

Я заерзала под тяжестью его неожиданно пристального взгляда.

– Нет, мне удалось сбежать.

– Это были смертные или Потомки?

– Я… ну… не разобрала. Было слишком темно. – Я нахмурилась. – Можем мы сейчас сосредоточиться на происходящем?

Судя по взгляду, моя ложь показалась Лютеру еще менее правдоподобной, чем звучала. Впрочем, развивать тему принц не стал, а повел меня к участку, где на траве лежали тела.

Когда мы приблизились, до меня донеслась вонь паленых волос и обугленной кожи, вызвав приступ тошноты, который только усилили измученные стоны. Пострадавших обильно покрывали ожоги тревожащей тяжести, их форма порвалась и сгорела, а у кого-то еще до сих пор дымилась, как затушенная свеча. У нескольких не хватало конечностей. Одна фигура казалась неестественно бездвижной.

– Это самые тяжелые, – тихо сказал Лютер. – Не знаю, сможете ли вы им помочь. Мы собираем кареты, чтобы отправить их к целителям в Фортос.

Я смогла только кивнуть, произносить слова казалось слишком трудно.

Я медленно подошла к пострадавшим и опустилась на колени меж двумя из них. Справа от меня мужчина корчился от боли и зажимал лицо, выкрикивая обрывки слов, которые я не могла разобрать. Я осторожно притянула его руку к себе.

– Здравствуй. Я Дием, целительница, я здесь, чтобы помо…

Рука раненого оторвалась от лица, и у меня судорожно сжалось горло. Его лицо – то, что когда-то было лицом, – превратилось в блестящую массу плоти, кровавой и обожженной.

Его рука, еще горячая от огня, сжалась вокруг моего запястья.

– М-мог…м… – Губ у него не осталось, язык превратился в почерневший обрубок, поэтому речь напоминала вялую невнятицу из крови и боли. Однако слова, которые отчаянно старался произнести раненый, были очевидны.

«Помоги мне».

Сделать я ничего не могла. Была бы при мне сумка с лекарствами, я хотя бы облегчила ему боль или помогла бы заснуть, пока его тело самоисцеляется. Но я отдала все Хранителям.

Почему я не отбивалась от них сильнее, почему не бежала быстрее? В горле застрял сдавленный всхлип.

«Это я натворила. Это я виновата».

Я взяла раненого за руку и наклонилась к нему.

– С тобой все будет в порядке, – прошептала я. – Ты очень быстро поправишься. Скоро от боли останутся лишь воспоминания.

– М-мог м… – снова простонал несчастный. Его пальцы дрожали вокруг моих, или, может, трясло меня.

– Мы переправим тебя к тем, кто сможет помочь. Ты только держись, потерпи еще немного.

Плечи раненого задергались, попытки заговорить превратились в долгие, отчаянные всхлипы. Заметив на его ребрах участок необожженной кожи, я накрыла его другой ладонью и начала легонько растирать большим пальцем.

– Ты не один. Я здесь, с тобой. Все будет хорошо.

Подсознательно я чувствовала тяжесть взгляда Лютера, который, даже вернувшись к группе Потомков, наблюдал за каждым моим движением. Я слышала, как он спокойно, но твердо отдает приказы, не теряя ни капли уверенности даже среди царящего вокруг безумия. Как ни странно, меня его голос успокаивал.

Я сидела с раненым, шепча слова утешения, пока его всхлипы не зазвучали реже, потом не стихли. Его рука стала безвольной и соскользнула с моего запястья. На миг я испугалась, что случилось непоправимое, но его пульс у меня под ладонью оставался сильным и ровным, хотя и настораживающе частым. Боль утянула его в пучину забытья – маленькая милость.

По другую сторону от меня женщина-страж билась в конвульсиях от ожогового шока. Я действовала по тому же принципу, что с ее товарищем по несчастью, – держала ее за руки, обещала, что скоро подоспеет помощь. Очередная ложь – за последние дни врать я научилась даже слишком хорошо – но, видимо, она утешила достаточно, чтобы унять конвульсии и нормализовать сбившееся дыхание раненой.

Я переходила от Потомка к Потомку и, где могла, оказывала несущественную помощь. Временами мне удавалось больше: Лютер приказал стражу принести чистую воду и спирт, с помощью которых я промыла несколько ран. Разрезав кожаный ремень, я получила импровизированный жгут и наложила его раненому, которому оторвало ногу ниже бедра.

Я подошла к последнему стражу, который не шевелился с тех пор, как Лютер подвел меня к раненым. Я старалась к нему не присматриваться, убеждая себя, что лучше сосредоточиться на пациентах, которые в сознании и страдают сильнее, но, по правде, я боялась того, что могу обнаружить, однако трусливо тянуть и дальше я больше не могла.

Страж оказался женщиной, по крайней мере, мне так показалось. Все ее тело обгорело, волосы превратились в пепел. Огонь уничтожил обе стопы и всю левую руку. Трудно было определить, сгорела ли ее одежда или просто вплавилась в кожу.

Я долго наблюдала за ее грудью, моля всех готовых слушать меня богов показать мне малейшее движение.

Но видела только неподвижность. Жуткую, вечную неподвижность.

«Это я натворила. Это я виновата».

Из глаз полились слезы, когда я наклонилась к умирающей и опустила то, что осталось от ее век. Я взяла ее за руку, прошептала слова Обряда Концов и молитву высшим силам смилостивиться над ее душой.

Милости к своей душе я просить не стала.

Со временем жуткая тишина у меня в голове начала отступать, в мысли проникли голоса собравшихся вокруг Лютера.

«…думали, что вытащили всех…»

«…еще заблокировано несколько стражей…»

«…несработавшая взрывчатка повстанцев…»

«…проход может обрушиться в любую секунду…»

Я повернулась к Лютеру. Он по-прежнему смотрел на меня, на его лице отпечаталось хмурое, непонятное мне выражение. Принц захлопал глазами, словно, встретив мой взгляд, вырвался из собственных мятежных мыслей.

Рядом с принцем стояли двое Потомков – здоровенный детина с копной золотистых кудрей и стройная хмурая женщина с индиговым бобом, спускающимся к подбородку под острым как нож углом. Оба смотрели на Лютера с мрачной безысходностью.

– Если окружим здание магией тени, то потушим пожар, но она может убить застрявших внутри, – проговорил детина с мрачным выражением, совершенно не подходящим его лицу.

– В целях безопасности оружейный склад строился лишь с двумя дверями, – добавила женщина и покачала головой так, что несметное множество сережек сверкнуло в отсветах пламени. – Задняя дверь только что рухнула, передняя в таком плохом состоянии, что сквозь нее никому не протиснуться. Можно выжечь новый вход, но целостность здания серьезно повреждена. Новый вход может обрушить его целиком.

Детина уныло кивнул, соглашаясь с такой оценкой.

Лютер зыркнул на них так, что даже я съежилась, хотя, к чести Потомков, ни тот ни другая не дрогнули.

– Хотите, чтобы я бросил людей сгорать заживо? – прорычал он.

– Мы не уверены, что внутри остались живые, – возразил детина. – Даже если удастся запустить кого-то внутрь, возможно, он будет рисковать жизнью ради трупов.

– Я могу войти.

Взгляд Лютера метнулся ко мне.

Встав на ноги, я взглянула на здание, сейчас почти полностью объятое пламенем. Большую железную дверь взрывом сорвало с петель. Упавшие обломки превратили проем в нечто не больше лаза из почерневшего пылающего дерева. Лаз был узкий, но…

– Я могу войти, – повторила я. – Я меньше любого из вас. Я пролезу.

Потомки, стоящие рядом с Лютером, посмотрели друг на друга, потом на меня.

– Ты хочешь туда войти? – спросила женщина.

– Нет! – рявкнул Лютер. – Это слишком опасно.

– Весь последний час вы посылали туда своих стражей, – огрызнулась я. – Это слишком опасно не было?

– Вы не один из моих стражей.

– И что?

– Это слишком опасно. Вы смертная, не забыли? – Голос Лютера звучал сухо, почти язвительно. – Ваше тело слишком хрупкое.

Я обожгла его злым взглядом:

– Во-первых, если еще раз назовете меня хрупкой, я отрежу ваши драгоценные яйца и затолкаю вам в горло.

Группу Потомков накрыла мертвая тишина. Уголок рта Лютера дернулся вверх – едва заметно.

– Во-вторых, даже если я пострадаю, вам-то что? – Я горько улыбнулась. – В конце концов, я лишь смертная. Наши жизни – ничто в сравнении с вашими.

Мышцы шеи Лютера напряглись от усилий, которые он прилагал, чтобы сдержаться и не ответить.

Златокудрый детина посмотрел на Лютера, потом, наклонив голову, на меня, и его губы медленно растянулись в улыбке.

– У тебя может получиться, – задумчиво проговорила женщина. – Если сумеешь пробраться внутрь и переместить живых к выходу, мы поднимем потолочные балки настолько, чтобы вытащить раненых наружу. Но у тебя будет только один шанс – здание рухнет, стоит нам его тронуть.

Я пожала плечами:

– Я справлюсь. Мне не страшно.

– Заметно, – проговорил златокудрый детина и подмигнул мне.

– Нет. – Лютер скрестил руки на груди, поднял и напряг плечи. – Она в здание склада не войдет. Это не обсуждается.

Я посмотрела на него:

– Да ладно вам, Лютер…

– Принц Лютер.

Я выразительно закатила глаза:

– Там люди умирают, а вы переживаете из-за своего вычурного дерьмо-титула?

Лютер что-то зарычал в ответ, но я перебила, толкнув ладонью неподвижную стену его груди:

– Вы готовы сказать родным тех стражей, что шанс их спасти был, но вы его не использовали? Таким лидером вы намерены стать?

Удар пришелся по гордости Лютера, расчетливо, но эффективно. Взгляд принца полыхнул яростью, но куда важнее были пытливые взгляды стоявших рядом.

Лютер оказался в безвыходном положении. Это понимала я, и это понимал он. Не пустить меня на склад значило поставить смертную выше своей расы, а подобное проявление слабости будущий король Люмноса не мог себе позволить.

– Прекрасно, – процедил он. – Убивайтесь. Но не ждите, что я отправлю стражей вас спасать.

– Прекрасно, – парировала я и повернулась к стоящей рядом с ним женщине. – Можете объяснить, куда идти, как только я попаду внутрь?

Она кивнула и вместе со мной зашагала к складу. Я не сводила взгляда со здания, пока женщина описывала комнату, где видели живых. Они были дальше, чем мне прежде казалось, – намного дальше. Лишь моя раздутая гордость не позволила сбежать поджав хвост.

Я оглянулась на участок, где отдыхали раненые, и на глаза попалась та бездвижная женщина. Одни боги знали, сколько таких, как она, внутри – мертвых или умирающих медленной, мучительной смертью.

Из-за меня.

– Если хочешь, попробую найти стража помельче и отправить с тобой, – предложила женщина, наверное почувствовав, что моя отвага испарилась.

Я отмахнулась:

– Некогда. Я справлюсь.

Женщина кивнула:

– Перетащи живых поближе к выходу. Как только всех соберешь, мы поднимем балки и поможем их вытащить.

Признаюсь, меня потрясла ее исключительная целеустремленность. Эта женщина не пыталась меня отговорить и не относилась ко мне так, будто кровь смертной делала меня слишком слабой или глупой, чтобы осознавать риск, на который я шла. Каким бы неразумным ни был мой выбор, она была твердо намерена его уважать. Я сняла с бедер ножевой ремень и передала его женщине, понимая: протискиваться будет проще налегке, без лишних помех.

– Если не вернусь, передайте вашему принцу…

Я оглянулась туда, где стоял Лютер, но он уже исчез из вида.

Обида кольнула грудь, заставив почувствовать себя наивной дурочкой. Разумеется, моя неминуемая гибель не настолько интересна, чтобы удержать внимание Лютера. Почему я ожидала чего-то другого?

– Неважно, – быстро проговорила я, убрала волосы под тунику, опустилась на колени и напоследок набрала в легкие побольше воздуха. – Пора выяснить, любит ли меня Бабушка Люмнос.

***

«Жарко» не передавало и сотой доли того, что чувствовалось внутри оружейного склада. «Жарко» – слово чересчур мягкое и совершенно неподходящее.

Горшок с кипящим, дымящимся маслом.

Раскаленное докрасна железо, расплавленное над кузнечным горном. Пылающая поверхность проклятого богами солнца.

Стены и полы склада были каменными – пожалуй, единственная причина, по которой ни одна часть здания еще не рухнула, – а вот деревянные стропила превратились в гигантское клубящееся облако огня. Жар от него давил с почти физической силой, воздух загустел настолько, что каждый шаг я делала словно сквозь жидкое тепло.

Пол впереди усеивали лишь пылающие бруски, но высоко над ним остатки балок трещали, как камин зимой. Звук, прежде приносивший мне столько ностальгического умиротворения, теперь предупреждал о том, что в любую секунду потолок может рухнуть мне на голову.

Я ползла как могла быстро, зажав рот воротом туники, чтобы фильтровать почерневший воздух.

– Эй! – крикнула я, уже хрипя от дыма. – Кто-нибудь меня слышит? Отзовитесь, если слышите мой голос!

Тишина.

Трудно было даже удержать глаза открытыми, а увидеть что-то на расстоянии вытянутой руки – еще труднее.

– Здесь есть кто-нибудь? Я могу вам помочь! – кричала я.

Тишина.

На четвереньках я ползла по маршруту, описанному женщиной, ощупывая стены главного коридора. У входа в большое складское помещение золотая табличка с гравировкой «Клинки» упала на пол. Крыша частично обвалилась, и ночной воздух немного разогнал слепящий смог. Стеллажи вдоль стен оказались до странного голыми; на полу лежали несколько пустых перевернутых ящиков и валялись разбросанные ножи. Бледные драгоценные камни на рукоятях мерцали в танцующих отсветах пламени.

Мой взгляд зацепился за пару сапог, торчащих из-за ящика. К телу, скрючившемуся на боку, я бросилась с бешено бьющимся сердцем, безостановочно повторяя беззвучные молитвы.

Схватив за плечи, я перевернула тело на спину и… отпрянула с испуганным криком. Выпученные голубые глаза ничего не выражали, рот открылся в безмолвной мольбе о пощаде. Кровь залила грудь, рана в горле зияла почти до самой кости.

Этот Потомок не сгорел, не задохнулся от дыма. Он был убит.

Вспомнились Хранители, которых я встретила на дороге, и две телеги, которые они тянули. Я снова посмотрела на пустые стеллажи и перевернутые ящики, складывая одно с другим.