Текст книги "Искра вечного пламени"

Автор книги: Пенн Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Хотя кое-кто из смертных до сих пор втайне исповедует древнюю религию, все упоминания Вечнопламени и Старых Богов на территории девяти королевств были объявлены вне закона. Я встречала их лишь в старых книгах смертных, которые собирала моя мать, – этот закон она с большим рвением нарушала.

Я потянулась к спине Генри и кончиками пальцев обвела темные линии у него на коже.

– Когда ты ее сделал?

Генри напрягся и отпрянул от моего прикосновения.

– Несколько месяцев назад.

Других объяснений он не дал – лишь схватил свою тунику и спешно натянул через голову.

– Зачем? – спросила я.

– Чтобы почтить Старых Богов.

– Знаешь, что с тобой сделают Потомки, если увидят эту татуировку?

– Мне все равно.

– Генри, они кожу у тебя со спины сдерут.

– Пусть попробуют.

От горечи в его голосе по спине у меня побежали ледяные мурашки.

Возразить я не успела, Генри сгреб меня в охапку и впился в губы страстным поцелуем. Его рот был грубым и голодным – ни следа нежности и сладости прошлой ночи.

Я слабо посопротивлялась, но голова шла кругом, и после ошеломляющего всплеска эмоций простая легкость страсти казалась желанной передышкой. Желание одержало верх, и мы, снова скинув одежду, упали в чувственные объятия ночи.

В тенях, выжидая и наблюдая издалека, затаились воспоминания о пропавшей матери, опасном принце и облаке пепла, которое когда-то было рычащим волком.

Глава 9

Поздним утром мы оказались на границе Фортоса.

Сколько бы раз я ни совершала этот переход, меня каждый раз удивлял резкий контраст между двумя королевствами. Лиственные леса Люмноса, теперь стоящие в огненном убранстве, так резко сменились каменистыми равнинами Фортоса, что казалось, не обошлось без магии, пропитавшей саму природу.

Возможно, так оно и было. Теллер однажды говорил, что магическая сила Потомков привязана к их родному королевству, или к землематери, как они его называли.

Однажды он пришел домой из академии, взахлеб рассказывая о женщине-Потомке, которая из заснеженного горного Монтиоса перебралась в таинственный Умброс. Там она родила сына, зачатого от смертного. Ребенок был Потомком – по закону таковым считается любой, имеющий хоть каплю их крови, – но изначально не проявлял никаких магических способностей.

Однако, став совершеннолетним, юноша почувствовал непреодолимое желание вернуться в землематерь. Едва он ступил на землю Монтиоса, в нем проснулась ледяная магия того королевства. Юноша превратился в ходячий буран, замораживающий всех и вся, – так выплеснулась энергия, скопившаяся за годы магического воздержания.

По словам Теллера, эту историю преподносили молодым Потомкам как предостережение, чтобы отбить охоту покидать свою землематерь. Однако я тогда задумалась, не является ли настоящим злодеем в той притче таинственный, мутный Умброс, обладающий исключительной способностью затягивать в свой мрак и Потомков, и смертных, от которых потом и следа не остается.

Когда мы оказались на границе, я украдкой глянула на Генри и чуть не расхохоталась, увидев его довольную, одурманенную сексом ухмылку. Его мысли явно витали в нашем лесном лагере.

– О похабном думаем?

В лице у Генри отразилось смущение.

– Это так очевидно?

Я игриво швырнула ему в грудь сердцевину яблока, которое грызла.

– Я скучал по тебе, – тихо признался Генри. – Я скучал по нам.

– Я тоже, – сказала я и на этот раз не солгала.

Из-за шести месяцев вызванного горем воздержания между нами образовалось странное напряжение, которое обоим требовалось сбросить.

Генри полегчало моментально. Он уже вернулся к привычному комфорту нашего романа, словно тот никогда не прерывался.

Ну а мне… Мне требовалось время. Время разобраться, кто я и кто мы друг для друга.

– Я тут подумал, – медленно и осторожно начал Генри. – Я подумал, вдруг ты…

– Ой! – вскрикнула я, когда меня словно током ударило. – Что это было?

Генри тотчас выхватил кинжал и внимательно осмотрел меня.

– В чем дело?

Я дернула поводья, резко остановив коня, и принялась искать на себе следы повреждений. Боль была резкой и скоротечной – накатила, как волна, потом так же быстро угасла. В руках и ногах остались ее слабые пульсирующие отголоски.

– На тебя напали? – Генри натянул поводья и огляделся по сторонам, высматривая в зарослях возможную угрозу.

Я ничего не обнаружила – ни крови, ни покраснения, ни даже какой-то болезненной точки. Казалось, ощущения исходят прямо из окружающего меня воздуха.

– Я… я не знаю.

Я оглянулась и внимательно осмотрела дорогу. Взгляд упал на две круглые таблички, на одной из которых была выгравирована эмблема Люмноса – палящее солнце, пронзенное полумесяцем; на другой – меч, скрещенный с костью, – символ Фортоса. Между камнями и травой золотыми панелями была выложена странная демаркационная линия, которая обозначала границу Люмноса и Фортоса.

Граница. Я почувствовала боль, когда мы ее пересекали.

– Магия, – прошептала я и ссутулилась от облегчения. – Фортос наверняка поставил вдоль границы магические обереги.

Генри нахмурился:

– Я ничего не почувствовал.

– Может, обереги действуют только на женщин, – проворчала я. – Я не удивилась бы. Фортос же – единственное королевство, в котором никогда не было королевы?! – Я раздраженно фыркнула. – Как удобно, что их драгоценная магия ни разу не нашла женщину, достойную короны.

– Наверное, это как-то связано с ее сутью. – Генри перехватил мой недоуменный взгляд. – Ты же знаешь, что в каждом королевстве два вида магии. Света и тени в Люмносе, камня и льда в Монтиосе, моря и воздуха в Меросе и так далее.

Нет, я ничего об этом не знала и, если честно, не понимала, откуда знает Генри. В школах для смертных магию Потомков углубленно не изучают. Но Генри сказал об этом так бегло и небрежно, что я вдруг застеснялась своего невежества, поэтому прикусила язык и кивнула.

– В других королевствах большинству Потомков достается магия одного вида и лишь самым могущественным – обоих видов. В Фортосе ситуация иная. Женщины-Потомки всегда владеют целительской магией, мужчины-Потомки – способностью убивать: они могут заставить тело противника сгнить у них на глазах. Попробуй одолей их в бою с таким даром. Есть еще те, кто не вполне мужчина, но и не женщина, такие владеют обоими видами магии, но, говорят, они встречаются редко.

Я сморщила нос при мысли, что гендер определяет судьбу.

– И как это влияет на наследование престола?

– Трон всегда наследует самый могущественный из Потомков.

– И что?

– Поскольку убийственная магия достается лишь мужчинам, они всегда оказываются самыми могущественными.

Я наклонила голову, намекая, что спорить со мной дальше опасно.

– Потому что убийца могущественнее целителя, да?

– Да.

Мои серебристо-стальные глаза начали метать молнии.

Генри мертвенно побледнел.

– То есть нет. Конечно нет. Целители сильны. Очень сильны! В могуществе не уступают – даже превосходят…

– В следующий раз, когда приползешь ко мне с травмой, очень надеюсь, что не окажусь слишком слабой и беспомощной, чтобы тебя исцелить.

Генри застенчиво улыбнулся:

– Делу поможет, если я признаю, что ты и в бою точно надерешь мне задницу?

Такое признание делу помогало. Немного.

– Я мог бы и к Море обратиться за помощью, – заявил Генри.

Я фыркнула:

– Ну уж нет.

Генри не ответил – он хмуро смотрел на свои бицепсы и играл ими.

– Откуда ты столько знаешь про магию Фортоса? – спросила я.

– Врага нужно знать близко, помнишь? – Он ухмыльнулся, намекая на непристойное, а я в ответ закатила глаза, старательно изображая досаду, хотя уголки рта предательски ползли вверх.

– Наверное, предвзятость магии Фортоса влияет и на устройство их армии, – проговорила я. – Женщины, которые поступают на службу, далеки от командования и престижных должностей.

Я вспомнила, сколько раз слышала, как старые отцовские приятели сетуют, что женщины в пехоте «лишь от главного отвлекают». К чести отца, он всегда выговаривал им за такое.

«Любому мужчине, столкнувшемуся на поле боя с моей Дием, нужно молиться, чтобы она убила его быстро», – шутил он.

Я улыбнулась своим воспоминаниям.

– Это неправда, – возразил Генри. – Большинство военных шпионов – женщины.

– Шпионов? – Я вскинула брови. – Знай я об этом, может, пошла бы служить в армию.

Я шутила лишь отчасти.

Генри схватил меня за косу и пощекотал мне нос ее кончиком.

– Что-то мне подсказывает, что единственной в Эмарионе смертной девушке с белыми волосами и серыми глазами будет сложновато ходить неузнанной.

Я отмахнулась от него и захохотала, но укол грусти почувствовала. Генри был прав. Примечательная внешность значила, что я никогда не смогу навсегда покинуть безопасные пределы Смертного города, где многие знают о моем смертном происхождении, а риск быть принятой за Потомка довольно невелик.

В мире, где смертные выживают, стараясь слиться с общей массой и не привлекать к себе внимания, я была ходячим красным флагом.

– А где ты это слышал – про военных шпионок?

Поза Генри чуть заметно изменилась.

– Я знал одну из них, доставлял ей послания. – Генри хмуро оглядел меня. – Ты точно не ранена?

Вопрос застал меня врасплох, и я поняла, что бездумно тру ноющую кожу. Я в последний раз оглянулась на внезапно обрывающийся лес. За свою жизнь я пересекала границу между Люмносом и Фортосом бессчетное множество раз, но ничего подобного не чувствовала.

– Все хорошо. Наверное, просто совпадение.

Мы переглянулись. Ни меня, ни его мои слова не убедили. Ответить друг другу было больше нечего, и мы поехали дальше, к огромной столице Фортоса.

***

Несколько часов спустя я оказалась в непримечательной бетонной коробке склада – напевая, осматривала полку за полкой со стеклянными банками, содержащими разнообразные ингредиенты. Армия создавала запасы медицинских продуктов, распространенных во всех девяти королевствах, и Мора заранее отправила в Фортос список того, что заканчивалось у нас в Центре.

– Спасибо, что пустили нас! – крикнула я из ряда с пушистым сухим мхом и закручивающимися полосами пепельной древесной коры. – Для смертных эти ингредиенты сейчас дефицит.

– Для Орели все что угодно, – ответил грубоватый, но добрый голос. – Я ей стольким обязана, что не перечесть. Позволять ее дочери время от времени обдирать меня как липку – самое малое из того, что я могу сделать.

– Леона, мы пытались тебе заплатить. Много раз.

– Ой, я тебя умоляю! Какой толк от денег Беллаторов в наших краях? Попробуй я их взять, того и гляди явится святой Фортос собственной персоной и сразит меня наповал.

Я попыталась представить, что грозный Потомок бог-воин Фортос пошевелит хотя бы пальцем, чтобы защитить смертных, даже таких уважаемых, как мои родители. Это было настолько невероятно, что я чуть не расхохоталась.

– Как дела в Люмносе? – спросила Леона. – По слухам, дни вашего короля сочтены.

– Правда? – спросила я, изобразив невежество.

О болезни короля я знала от Теллера и Генри, но была по-прежнему связана клятвой не распространяться о состоянии пациентов Центра.

– Целители-Потомки считают, что в Люмносе со дня на день сменится монарх. На моем веку такого еще не бывало.

Я не ответила.

– Насколько я понимаю, король Фортоса готов отправить к вам армию, если переход власти получится кровавым.

Такой вариант мне совсем не нравился. Солдаты, марширующие в Люмнос, чтобы взять ситуацию под контроль после смерти короля Ультера, Смертному городу точно ни к чему. Дрожа от ужаса, я гадала, как они поступят со смертными целителями, которые не сумели сохранить королю жизнь.

– Кровавым? – Когда я вышла из-за полок, Леона составляла опись разноцветных порошков, которые высились вокруг нее шаткими горками. – Почему он должен получиться кровавым? Я думала, магия Потомков выбирает наследника, и все с этим соглашаются.

– Так и должно быть, но знаешь ведь, как бывает, когда есть шанс добраться до власти.

Я негромко фыркнула. Еще одна сторона жизни, о которой я не имела ни малейшего понятия. Ничего похожего на власть у меня никогда не было.

– Потомки вашего королевства уже знают, кто будет наследником? – спросила Леона.

В памяти без спроса воскрес холодный, расчетливый взгляд принца Лютера. Стоило вспомнить, как он стоял в коридоре вплотную ко мне, как это на меня действовало – пульс тотчас сбился.

– Да, – шепнула я.

Леона изогнула бровь:

– Похоже, тебе этот тип не нравится?

– Вряд ли это важно. Не думаю, что это серьезно повлияет на мою жизнь.

«Если только будущий король Лютер не решит стребовать с меня долг моей матери».

Сделав паузу в работе, Леона долго на меня смотрела.

– Раз матушки твоей больше нет, дам тебе небольшой материнский совет. Что бы ты ни думала о том типе, держи свое мнение при себе, слышишь? Мило улыбайся и помалкивай.

На языке завертелась уйма резких ответов, но я нуждалась в помощи этой женщины и сегодня, и в будущие годы. Я одернула себя и послушно кивнула.

Леона, похоже, мне не поверила. Она оглядела склад, потом низко наклонилась ко мне, и ее голос превратился в резкий шепот.

– Деточка, послушай моего совета. Потомки могут грызться, как бешеные псы, но ничто не сплотит их быстрее, чем смертная, которая забыла свое место. – Для пущей выразительности узловатый палец Леоны ткнул меня в плечо. – И не думай, что твои смертные приятели мигом не набросятся на тебя, если Потомки потребуют.

Я подумала, не набросится ли она сама на меня, если Потомки потребуют. Совет ли ее слова или, скорее, угроза?

Я растянула губы в благодарной улыбке.

– Спасибо, что заботитесь обо мне, вы очень добры. Не беспокойтесь, не в моих интересах заводить врагов, ни среди смертных, ни среди Потомков.

Я надеялась, Леона умеет читать между строк.

Она окинула меня оценивающим взглядом, потом хмыкнула и вернулась к работе.

– Матери больше нет, но ты не раскисаешь?

Больше нет…

Жестокий вопрос. Я очень обрадовалась, что Леона не видит, как я от него съежилась.

– Стараюсь как могу использовать то, что дали мне боги, – чуть ли не машинально проговорила я, повторив слова, сотни раз слышанные от мамы.

Судя по одобрительному кряхтению Леоны, ответ был правильный.

– Ты не знаешь, что с ней случилось?

– Нет. А вы? – осторожно спросила я.

Леона покачала головой.

Я пожевала губу и продолжила расспросы:

– Мама не говорила, что собирается куда-нибудь ехать?

– Нет, ничего такого не припоминаю.

– А как насчет… – Я замялась. – Вам что-нибудь известно об услугах, которые мама оказывала одному из Потомков? Возможно… влиятельному?

Леона перестала писать, но взгляда не подняла.

– Ты имеешь в виду целительские услуги?

– Да… или любые другие.

Я затаила дыхание. Риск был большой – особенно после ее предупреждения, – но обдуманный. Если Лютеру от мамы требовались не просто услуги целителя, это могло быть связано с ее службой в армии.

Несколько пугающих секунд Леона разглядывала свои замершие руки и молчала. Я заставила себя продолжить исследование стеллажей и лениво набивать сумку, будто мой вопрос был пустой болтовней.

Проницательный взгляд Леоны наконец встретился с моим.

– Деточка, на что ты намекаешь?

Изобразить печальную улыбку оказалось несложно. Отчаяние из-за того, что мама пропала, напоминало татуировку, набитую под кожей: невидимую миру, но и неглубокую.

– Я просто ищу ответы везде, где могу.

Во взгляде Леоны появился намек на сочувствие.

– Жаль, что мне нечего тебе сказать. Иногда приходится смириться с тем, что есть вопросы, ответы на которые мы не получим.

Никогда. Поиски мамы я не брошу никогда.

– Может, еще кто-то из местных может знать?..

– Нет.

Ответ прозвучал так окончательно и недвусмысленно, что банка с радужной чешуей гриверны едва не выпала у меня из рук на каменный пол.

– Я только хотела спросить…

– Нет! – повторила Леона, на сей раз громче. – Если бы твоя мать работала на армию, я знала бы об этом. Будешь разнюхивать – и ни тебя, ни Орели это до добра не доведет. – Светло-карие глаза Леоны сузились. – Думаю, на сегодня ты собрала достаточно добра. Тебе лучше уйти.

У меня сердце упало. Прежде я не догадывалась, как отчаянно ждала от этой поездки ответов на свои вопросы. Но эта дверь захлопнулась у меня перед носом, и я чувствовала, что мама от меня еще дальше, чем прежде.

Удрученная, я поспешно засобиралась, а Леона сидела и караулила меня.

Я уже повесила переполненные сумки на плечи, когда взгляд зацепился за металлическую клетку, спрятанную в углу за стеллажами. Поразила меня не сама клетка, а всполох яркого цвета за ее прутьями. Я приблизилась. Неужели это?..

У меня перехватило дыхание.

Даже если бы огнекорень не выдал ярко-малиновый цвет, характерный пузырек-полумесяц был так знаком моей ладони, что я могла бы нащупать его вслепую. Почти каждый день своей жизни я, с негодованием и тревогой, держала его в руке.

Это было единственное лекарство, которое я не могла ни приготовить, ни купить, ни заменить чем-то. Поскольку мои запасы огнекорня покоились на дне морском, я старательно убеждала себя, что мне он больше не нужен.

Но шутки, которые подстраивал мне разум… Сияние во дворце. Волк в лесу. Как старательно я ни подыскивала оправдания, я знала, что симптомы возвращаются. Те же самые симптомы, что мучили меня все годы, – видения, странные ощущения. Вера в то, что я творю вещи, которые не должны быть мне по силам.

Магия.

В галлюцинациях я владела магией.

Недолгое страшное время после того, как карие глаза и каштановые волосы, обозначающие меня как смертную, изменили цвет, я даже считала себе Потомком.

Я тогда была сама не своя и чуть не бросилась в Святое море, боясь, что стану чудовищем из жутких историй, которым мы с друзьями потчевали друг друга в школе.

Но мама крепко обнимала меня, успокаивала словами и лаской. Она сказала, что зачал меня мужчина, страдавший от похожих иллюзий, и это привело его к гибели.

«Я надеялась, что каким-то чудом тебе это не передастся, – сказала мне мама полным отчаяния голосом. – Но не волнуйся, моя маленькая воительница. Я тебя защищу. И ты не закончишь, как он».

И как только по утрам я начала принимать огнекорень – щепотка горького порошка, хорошенько размешанная с чашкой кипятка, – видения прекратились. Огнекорень туманил мысли и притуплял эмоции, но зато в жизни воцарилась блаженная нормальность.

Но сейчас. Сейчас…

На двери клетки я заметила тяжелый железный замок.

– А можно заодно и вот то снадобье? – спросила я, показывая на пузырьки.

Леона проследила за моим жестом круглыми от страха глазами. Она снова огляделась по сторонам – не подсматривает ли кто, не подслушивает ли. Ее движения стали еще судорожнее. Бросившись к клетке, Леона накрыла ее куском ткани, чтобы скрыть содержимое.

– А оно тебе зачем?

– У нас кончилось, – неуверенно ответила я. – А что, что не так?

– Для чего вы используете это снадобье?

По тону Леоны слышалось, что этот вопрос – испытание, серьезное испытание.

– Я… Я точно не знаю. Нужно будет свериться с мамиными записями.

– Откуда вы брали это снадобье? Чтобы заполучить хотя бы унцию, нужно разрешение всех девяти монархов.

Я не успела скрыть отразившийся в глазах шок.

– На клетку наложены защитные чары, и открыть ее может лишь король Фортоса, – прошипела Леона. – Даже у главного целителя нет доступа. Как вы раздобыли это снадобье?! – Голос Леоны стал пронзительным, чуть ли не обвиняющим. – Как?!

– Я, наверное, ошиблась, – выпалила я. – Это явно другое снадобье. Кажется, я… перепутала.

Глаза Леоны подозрительно сузились.

– Нужное мне снадобье… оно не такое красное. – Еще не оклемавшись от ее слов, я схватилась за правдоподобное объяснение. – Свеклокора, – наконец выдала я. – Мне нужна свеклокора.

Старуха метнулась прочь от меня, исчезла за стеллажом, потом вернулась с пузырьками темно-пурпурной смеси, испещренной комками белого как мел камня.

– Это было у вас в запасах?

Я рьяно закивала.

Леона сунула пузырьки мне под нос, высоко вскинув брови:

– Ты уверена? Уверена, что снадобье то самое?

– Да, да, это оно. Темно-розовое, а не красное. Я напутала. – Я схватила один из пузырьков и, натужно улыбаясь, сунула в сумку. – То самое снадобье.

С губ Леоны сорвался шумный выдох. Она тяжело опустилась на соседний стул, растирая глубокие морщины на лбу.

Следующими своими словами я явно подписала себе смертный приговор, но я должна была выяснить.

– Тот красный порошок, почему за ним так следят?

Леона подняла на меня усталые глаза. Ее губы сжались в тоненькую полоску.

– Тебе пора уходить. – Значение ее слов было предельно ясно: меня выгоняли не только на сегодня, а навсегда.

Через силу поблагодарив Леону, я чуть ли не бегом бросилась к двери. Я была почти за порогом, когда старуха меня окликнула. Когда я обернулась, ее взгляд посуровел, лицо дышало напряжением.

– Одного того, что ты знаешь о существовании этого порошка, достаточно, чтобы монарх казнил тебя, деточка. Не знаю, чем твоя мать занималась в Люмносе, но от порошка тебе нужно держаться подальше.

Прочь от склада я бежала со всех ног.