Текст книги "Искра вечного пламени"

Автор книги: Пенн Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Я собралась отойти проконсультироваться у Моры, когда заметила, что Лили пошатывается. Ее лицо мертвенно побледнело, глаза затуманились и покрылись пеленой.

– Лили, ты как себя?.. – медленно начала я.

Девушка закатила глаза. Судорожно вдохнув, она рухнула в объятия брюнета и перестала двигаться.

Глава 5

– Лили! – закричал мужчина.

Его паника полоснула меня, словно скальпелем. Девушка повалилась на пол, и он прижал ладонь к ее затылку.

– Ей плохо. Помоги ей! Пожалуйста!

Я что-то упустила. Что-то важное.

Мир для меня затих. Звуки исчезли, свет поблек, пространство утонуло во мраке. Я не видела ничего, кроме девушки, лежащей передо мной без сознания.

Я опустилась на колени, мои руки двигались словно сами собой. Раз, и я оттолкнула мужчину, вырвала принцессу из его оберегающих объятий, проверила пульс, глаза, послушала дыхание. Мои ладони скользили по ее одежде, лихорадочно нащупывая повреждения.

И тут я его увидела.

Под поясницей у Лили собиралась большая багровая лужа. Она была скрыта ее телом, плотная ткань темно-синего платья незаметно впитывала жидкость все это время.

Я вытащила кинжал из ножен и распарывала одежду Лили, пока она не упала с ее тела. Протестующие крики я едва слышала: казалось, они звучат за много миль от меня.

Из спины Лили торчал витой металлический обломок, отвалившийся от упавшей люстры. Боль в руке наверняка была невыносимой, раз принцесса не чувствовала настолько сильную рану.

Много, слишком много крови уже вытекло на пол. Я вытащила из сумки банку и сунула Лили под язык мерную ложку снадобья, молясь всем возможным богам, чтобы снадобье, останавливающее кровь, усвоилось достаточно быстро и помогло.

Сделав резкий вдох, я выдернула крупный обломок из спины Лили. Вылез он с отвратительным влажным хлюпаньем. Из раны тотчас хлынула алая река. Я вытащила из рюкзака марлю и зажала ею рану, с обостренным вниманием наблюдая, как быстро белая ткань становится розовой, потом красной, потом темно-бордовой. Пришлось прижать к ране больше марли, потому что повязка пропиталась кровью насквозь.

Потом снова. Снова. Снова. Слишком много крови.

Я немного повернула Лили, чтобы глянуть на ее лицо. Губы принцессы посинели, кожа стала бледной и липкой.

– Давай, Лили! – прорычала я сквозь зубы.

Я должна была заметить неладное. Я же слишком увлеклась собственными мыслями и пропустила симптомы, пока невинная девушка истекала кровью.

Я подумала о Теллере, о том, как горели его глаза, когда он говорил о Лили.

«Она очень милая», – сказал он. В нашем паршивом мире Теллер немногих назвал бы милыми. Если она умрет у меня на руках…

Нет, я не допущу этого!

Я плотнее зажала рану и наклонилась ниже, коснувшись уха Лили губами. Я подумала о голосе, беззвучные команды которого последние недели постоянно звучали у меня в мыслях.

– Борись! – потребовала я, вкладывая в приказ всю свою волю до последнего. – Лили, ты должна бороться, твое время еще не пришло.

«Борись!» – эхом повторил голос внутри меня. Руки задрожали от ощущения лютого холода и сильного жара одновременно. Оно было почти болезненным, но отстраниться я не посмела.

От пропитанной кровью марли у меня под ладонями полился неяркий свет. Поддавшись непонятному порыву, я склонилась ниже, чтобы его скрыть.

Так проявлялась магия Потомков, которой владела Лили? Наверняка дело в ней.

– Да, – шепнула я. – Борись, Лили, борись!

Свет у меня под ладонью ослепительно вспыхнул – серебром, как луна.

Глаза Лили распахнулись. Она натужно вдохнула и вдруг резко села. Губы у Лили были на диво розовыми, сапфировые глаза сияли.

Какое-то время мы смотрели друг на друга, хлопая глазами и не говоря ни слова. Когда окружающий мир проявился снова, я остро почувствовала, что все присутствующие глядят на меня.

Я опустила взгляд на рану и осторожно убрала марлю.

У меня глаза на лоб полезли.

Рана исчезла. Не закрылась, не зажила.

Исчезла.

Будто ее и не было.

Я полностью сняла повязку, но под ней ничего не оказалось. Ни единой царапины.

Толком не понимая зачем, я снова прижала марлю к пояснице Лили, чтобы спрятать чистую кожу.

– К-как ты себя чувствуешь? – промямлила я, запинаясь.

Ошеломленным выражением лица Лили ничуть не отличалась от меня.

– Кажется, хорошо. Что… что случилось?

– У тебя текла кровь. Но все… все хорошо. Все уже хорошо.

Вокруг нас толпились Потомки. Они наперебой тянулись к Лили, гладили ее по голове, говорили что-то ободряющее и недоуменно переговаривались. Я отстранилась, сбитая с толку и оглушенная.

Взгляд упал на залитые алым руки. Рана была реальной, а крови вытекло столько, что в глубине души я понимала: металлический осколок задел что-то жизненно важное, а с таким повреждением не справится ни один смертный целитель. Неужели способность Потомков к исцелению настолько сильна?

Потомки загомонили еще громче, вознося хвалу своей богине-родоначальнице. Я кое-как поднялась на ноги и пятилась, пока не врезалась в крепкое тело. Резко развернувшись, я встретилась взглядом с Эльриком.

– Это было потрясающе! – с восторгом выпалил он, глядя на меня с таким благоговением, словно это я спасла Лили. – Так ты…

– Можно где-нибудь вымыть руки? – прохрипела я. Воздух с трудом попадал в легкие, тело едва справлялось с бурей противоречивых эмоций.

При виде моих дрожащих, окровавленных рук Эльрик отшатнулся.

– О… да, конечно. – Он вывел меня в коридор и показал. – Последняя дверь направо.

Судорожно кивнув, я заковыляла вперед. Дворец дико кружился перед глазами. На полпути колени задрожали, грозя подогнуться. Я привалилась к ближайшей стене и закрыла глаза.

Я чувствовала себя отвратительно невесомой – словно мой желудок раз за разом проваливался куда-то вниз. Призрачное покалывание в ладонях не прошло, я ощущала серебристый свет, одновременно холодный и горячий, словно лед и пламя. Отзвуки голоса до сих пор звучали у меня в мыслях, будоража кровь.

После нескольких мучительно долгих минут к ногам вернулся вес. Дыхание восстановилось, пульс больше не зашкаливал.

Я оторвалась от стены и повернула к умывальной, когда огромная сила притянула меня к себе. Твердая рука стиснула мой локоть и дернула назад, так что я оказалась лицом к лицу с таинственным мужчиной, опекавшим Лили.

– Куда ты идешь? – настойчиво спросил он.

С минуту я не могла пошевелиться. Он оказался куда ближе ко мне, чем прежде. Так близко, что я рассмотрела квадратный подбородок, скулы, похожие на отвесные скалы; нос, острый, как лезвие тесака. Я вдохнула кедр и кожу его лесного мускуса. И заметила, что его льдистые глаза, яркие на фоне загорелой кожи, не статично синие – они мерцали, подсвеченные кружащимися вспышками света и прожилками тени.

Боги, до чего он красив!

От таких предательских мыслей я нахмурилась и взглянула на руку, стиснувшую меня. Его кожа казалась обжигающей.

– Если вам дорога ваша рука, уберите ее с моего предплечья, – предупредила я.

Взгляд брюнета прошелся по мне. Я практически слышала его мысли, пока он критически оценивал меня – рост, телосложение, кинжалы, – решив в итоге, что серьезной опасности я не представляю. Гордые мужчины и прежде меня недооценивали – неизменно себе на погибель.

– Руку прочь! – рявкнула я и наклонилась так, чтобы незаметно подобраться ладонью к кинжалу.

Несколько напряженных секунд он удерживал мой взгляд, потом наконец отпустил меня.

– Как ты это сделала с Лили? – спросил он с обманчивой мягкостью.

– Я целительница. Это моя работа.

Он шагнул вперед, а я отступила.

– Твои глаза…

– Я не Потомок, – перебила я, прекрасно понимая, к чему все идет. Отрепетированный ответ я отчеканила чуть ли не механически. – Я родилась с карими глазами. Радужка потеряла цвет из-за болезни. Многие жители города могут это подтвердить.

– У тебя под ладонями появился свет…

– Это все Лили. Я тут ни при чем. Я смертная.

Мои слова его не убедили – он внимательно оглядывал мое лицо, высматривая ответы, которые я дать не могла.

Передо мной стоял Потомок, которого я разыскивала месяцами. Я уже открыла рот, чтобы спросить его про мою мать, но какой-то инстинкт велел прикусить язык.

Я не могла избавиться от мысли, что, впустив этого типа в свою жизнь, открою дверь, которую потом не закроешь. И судя по резкому тону и удушающей энергии, погружать его в свой мир не стоило. Раз он был готов убить мою мать, чтобы заставить ее замолчать, то что сделает с остальной моей семьей, если решит, что мы тоже знаем его секреты?

Он глянул через плечо на пустой коридор, затем понизил голос до шепота:

– Если ты смертная наполовину…

– Нет!

Его лоб прорезала морщина.

– Твой отец… он родом из Фортоса?

Мысли закружились в бешеном водовороте: «Откуда он?.. Он имеет в виду командира или?.. Неужели он?..»

Похоже, выражение моего лица ответило на его вопрос.

Он возвел глаза к потолку и буркнул:

– Замечательно.

– Что… Как вы?..

– Тебе нельзя здесь находиться. – Мужчина кивком показал на мои кинжалы. – Смертным не разрешается носить оружие во дворце. – Слово «смертным» он растянул, словно за ним крылась какая-то сальная шуточка для своих.

Меня снова бросило в ярость. Потомкам убить нас – раз плюнуть. Но разве мы для них угроза?

– В чем проблема? – огрызнулась я. – Боитесь маленькой смертной женщины?

– Это вряд ли, – ответил он без эмоций. – Смертная или нет, ты умрешь, не успев даже вытащить кинжал из ножен.

На одно глупое мгновение мне захотелось проверить, подействует ли его угроза.

– Тогда в чем проблема? Я думала, оружием смертных вашу кожу не проткнуть.

– Так и есть, но дети – исключение. – Лицо Потомка тотчас напряглось, словно он тут же пожалел о сказанном.

– Думаете, я бы ранила ребенка? – прошипела я.

Он открыл рот, чтобы ответить, но замолчал, потому что я подалась вперед, остановившись, только когда наши лица оказались вплотную друг к другу и его дыхание согрело мне губы. Я ткнула окровавленным пальцем в крепкую грудь и с удовольствием заметила, как глаза мужчины расширились от удивления.

– Если бы я хотела навредить тем детям, я оставила бы вашу драгоценную принцессу Лилиан умирать от кровопотери. Мы, смертные, могли бы остаться у себя и бросить всех троих на произвол судьбы. Вместо этого мы спасли их, и вот так вы нас благодарите?

Челюсть Потомка напряглась, но он промолчал.

Я скривила губы:

– Если позволите, мне нужно вымыть руки. Похоже, я испачкалась, спасая ваших людей. – Я резко развернулась и зашагала прочь.

И лишь оказавшись в умывальной и услышав тихий щелчок замка, я тяжело опустилась на пол и разрыдалась.

Глава 6

Я хрипло рассмеялась, представив, как жалко выгляжу. Сижу, перепачканная в крови, на полу самой роскошной умывальной из тех, которыми мне доводилось пользоваться, и рыдаю.

Умывальня была размером в половину моего дома, куполообразный потолок украшала ручная роспись, изображающая неспокойное вечернее небо. Сквозь звезды, которыми были усеяны сапфировые и обсидиановые завитки, лился свет, и меня озаряло их неровное сияние.

В нише стояла статуя-фонтан богини Люмнос, поднимающейся из бурлящего бассейна. Ее окружали умывальники из чистого золота. Банки из резного хрусталя с мылом и духами рядами выстроились на полках вдоль стены. Имелся даже камин, в котором догорали последние угольки, согревая пирамиду мягких, пушистых полотенец.

Я опустила взгляд на пол из темного мрамора, белые и золотые прожилки которого кружились у кровавых следов, ведущих прямо ко мне.

– Прекрасно, – пробормотала я. – Просто замечательно.

Я смахнула слезу тыльной стороной ладони, сама толком не понимая, по какой причине плачу. Возможно, из-за того, что своей некомпетентностью чуть не убила совсем еще юную девушку. Или из-за того, что невыносимый Потомок смотрел на меня, как на букашку, которую нужно раздавить каблуком.

Или я просто по-детски скучала по маме.

Встреча с брюнетом вернула меня в тот проклятый вечер. В тот день я в последний раз видела веселые морщинки вокруг маминых глаз, слышала ее звенящий смех и чувствовала тепло наших переплетенных рук, когда мы вместе шли в город.

До сих пор я не позволяла себе думать, что мамы больше нет. Ради своей семьи я поддерживала иллюзию того, что она жива и рано или поздно вернется домой.

Но, сидя в королевском дворце в окружении Потомков – от чего мама всю жизнь пыталась меня спасти, – я чувствовала, что пути назад нет.

Что это прощание.

Жизнь после Орели Беллатор.

«Пять минут, – позволила себе я. – У тебя пять минут на жалость к себе. Потом встанешь и вернешься к работе».

Я прислонила голову к холодной каменной стене, закрыла глаза, и шесть месяцев сдерживаемой боли обрушились на мое разбитое сердце.

***

Мы с Ланой вернулись в Центр целителей, а Мора осталась, чтобы проведать пожилого члена королевской семьи, который был пациентом моей мамы и, как я теперь понимала, королем Люмноса.

К моему облегчению, все три пострадавших ребенка остались живы и должны были полностью восстановиться. Только Эльрик удосужился поблагодарить нас за помощь. Остальные Потомки ушли, не удостоив нас и взглядом.

Таинственного брюнета я больше не видела и до сих пор сомневалась, что правильно поступила, не спросив его про маму. Теперь я сомневалась в том, что мне когда-нибудь представится новый шанс.

На обратном пути я впервые увидела Люмнос-Сити. Теоретически смертным разрешалось в нем жить, однако позволить себе подобное никто не мог. Самые скромные жилища представляли собой огромные, пышные особняки с колоннами, озелененными террасами и высоченными окнами, согретыми светом искрящихся люстр. До нас доносились ароматы свежевыпеченного хлеба, мяса на гриле со специями, букетов цветов – ничего похожего на резкие запахи нашей деревни смертных.

Как странно – всю жизнь провести в двух шагах от такой головокружительной роскоши, но быть при этом от нее настолько далеко.

Не то чтобы я была совсем неотесанной. Я периодически посещала шумные порты Мероса, Королевства Моря и Неба, а также Фортоса, Королевства Силы и Доблести, нашего ближайшего соседа на юге. В Фортосе познакомились мои родители, когда оба служили в армии Эмариона. Командовал армией король Фортоса, но служили в ней смертные и Потомки из каждого королевства. Использовать армию мог любой из монархов, если внутренняя Королевская Гвардия вдруг не справлялась со вспыхнувшим конфликтом. Наша семья часто посещала штаб-квартиру армии в Фортосе: отец – чтобы пообщаться со старыми приятелями, а мама – чтобы встретиться с хорошо подготовленными и хорошо оснащенными армейскими целителями.

Южнее Фортоса лежал Фаунос, Королевство Зверей и Чудовищ, где жили Потомки, бывшие, по слухам, ближе к животным, чем к людям. Смертных в Фаунос не допускали, дозволялось только миновать его, следуя строго по Кольцевой дороге, ведущей в Арборос, Королевство Корней и Шипов. Благодаря богатой растительности Арборос поставлял множество лекарственных трав, которые мы использовали в Центре. Раз в год мама ездила в Арборос пополнять запасы, и я изредка ее сопровождала.

Наш северный сосед, Монтиос, Королевство Льда и Камня, формально был закрыт для посещения смертных, хотя мы с Генри тайком пробирались через границу посмотреть на умопомрачительные лавандовые горы с заснеженными вершинами. Мы даже заметили вдали диковатое кочевое племя Потомков Монтиоса, прятавшееся в пещере среди каменистой местности.

Оставалось лишь три королевства, на землю которых я не ступала никогда.

В Софос, Королевство Искры и Мысли, смертных допускали исключительно по приглашениям. Если Теллер вдруг поступит в один из прославленных университетов, у меня появится шанс посетить легендарный город с его домами до небес и огромными библиотеками.

В выжженные солнцем южные пустыни Игниоса, Королевства Песка и Пламени, смертных не допускали ни под каким предлогом – даже путешествие по Кольцевой дороге сулило верную смерть. Но меня и не тянуло в то суровое, безотрадное место.

И наконец Умброс, Королевство Желаний и Секретов. Умброс – единственное место, где приветствовались и смертные, и Потомки из всех королевств, только вот карьерный путь там открывался далеко не самый привлекательный – наемного убийцы, шпиона, куртизанки, торговца дури и тому подобное. Если Мерос считался ориентиром в торговле легальными товарами, то Умброс – его злым, пронырливым двойником.

Умброс был пристанищем тьмы и порока, а другие королевства с ним мирились лишь из страха перед его безжалостной королевой, старой и, по слухам, невероятно могущественной. После Кровавой войны она приказала истребить всех Потомков, за исключением сотни, чтобы не ослаблять и не дробить свою магическую силу.

При мысли об Умбросе по коже пробегал холодок, хотя нечто дикое и авантюрное во мне трепетало от перспективы разведать его порочные секреты.

После обеда я отправилась в Смертный город: следовало навестить несколько бедных семей. Когда я вернулась в Центр целителей, день уступил свои права вечеру и стажеры разошлись на ночь, оставив нас с Морой в пустой тишине. Мора заносила дневной отчет в журнал, а я разливала по бутылкам новую партию ивомхового бальзама.

– Что случилось во дворце утром? – спросила Мора. – Вроде поднялся какой-то шум из-за принцессы.

– Ничего особенного, – быстро ответила я, до сих пор стыдясь того, что просмотрела рану Лилиан. – Потомки не такие, как я ожидала.

– О чем это ты?

На миг я перестала разливать бальзам.

– Они показались мне… почти смертными.

– Ну, они рождены от членов Клана и смертных. Как бы они ни отрицали, кровь смертных всегда будет течь в их венах. А ты думала, они какие?

Я пожала плечами:

– Пустые. Бесчувственные.

– Порой они впрямь такие. Но, думаю, за раненых детей все боятся одинаково. Даже самые дикие звери сходят с ума, когда их детеныши в опасности.

То, как загадочный мужчина просит помочь Лили, до сих пор звучало у меня в ушах. Со мной он вел себя заносчиво и грубо, но с этой девушкой, с Лили… Я не могла забыть, как нежно он утирал ей слезы и как говорил, что очень ею гордится.

Спросили бы меня вчера, и я заявила бы, что Потомки не способны любить. Но после того, что я видела сегодня…

– Да, кстати, пока тебя не было, заходил принц, – сказала Мора. – Просил тебя поблагодарить.

Я нахмурилась:

– Ты об Эльрике? Он принц?

– Нет, не об Эльрике. О принце Лютере.

Я замерла.

– Там был принц Лютер?

– Дием, ты вообще не разбираешься в членах королевской семьи? – Мора ухмыльнулась. – Ты сидела рядом с ним. Он обнимал свою сестру, принцессу Лилиан. Они племянник и племянница короля.

О боги! О боги!

Потомок, которого я разыскивала все это время, – принц Лютер.

Старший-брат-подружки-Теллера Лютер.

Потомок-которому-я-грозила-оторвать-руку Лютер.

Король-Люмноса-в-ближайшем-будущем Лютер.

Я без сил опустилась на ближайший стул. Ситуация была скверная. Очень скверная.

Одним глазом глянув на мои страдания, Мора покатилась со смеху:

– Дорогуша, неужели и ты туда же! Я уже смирилась с тем, что стажерки начинают хихикать как дурочки каждый раз, когда появляется «прекрасный принц Лютер». Но не говори, что и ты по нему сохнешь!

Я шокированно уставилась на нее:

– Да будь он последним мужчиной в Эмарионе, я бы не стала по нему сохнуть! Он же невыносимое чудовище!

Мора хлопнула глазами, а потом сложилась пополам, захохотав еще громче:

– За что ты его так?

– А ты разговаривала с этим типом? Он же ходячий ужас с раздутым эго. – Я рассеянно коснулась своего локтя, там, где он хватал меня. Постаравшись, я и сейчас могла бы уловить, как его пальцы обжигают мне кожу. Впрочем, стараться ради этого я не собиралась. – Он лез мне под руку.

– О чем это ты?

– Та девушка, Лили, сломала руку, и мне нужно было вправить кость. А ему хватило наглости пытаться меня остановить. Он вел себя так, будто это он тут целитель.

Мора резко перестала хихикать:

– И ты ему не позволила?

– Мора, знаешь, сколько сломанных костей я вправила? Я могла бы сделать это во сне. С завязанными глазами.

– Да, но эта девушка – Потомок.

– И что?

Мора с любопытством на меня взглянула:

– И как ты вправила кость?

– Ну, знаешь, с помощью молотка, веревки и рюмки виски…

– Я серьезно, Дием. – Мора встала и подошла ко мне. Ее лицо было на редкость серьезным. – Кто-то еще из Потомков тебе помог?

– Помощь не потребовалась. Я занималась Лили, как любой другой пациенткой. Дала среброчервь, чтобы приглушить боль, немного отвлекла, сильно дернула, и готово. – Я ухмыльнулась. – Та же магия, вид сбоку.

Мора наклонила голову:

– И ты уверена, что вправила кость?

– Мора, ты меня обижаешь.

– Просто… – Мора осеклась, нахмурившись. – Кости Потомков очень крепкие. Крепче железа. Силы смертных недостаточно, чтобы их сдвинуть.

Это не могло быть правдой. Я почувствовала, как кость Лили сдвинулась у меня под рукой, и слышала хруст, когда она встала на место.

– Может, с молодыми проще? – предположила я.

Мора покачала головой:

– Однажды потребовалось вправить несколько костей пострадавшему малышу, и женщина из Потомков, к которой я обратилась, не смогла ничего сделать. Пришлось звать на помощь мужчину посильнее.

Мы долго смотрели друг на друга, хлопая глазами.

После заметных колебаний Мора заговорила снова:

– Дием… а у нее только кость была сломана? Принц Лютер сказал, что ты спасла жизнь его сестре.

Перед глазами у меня мелькнула лужа крови. Бескровные губы. Замедлившийся пульс. Гора марли, пропитанной багровым. И абсолютно целая поясница всего через несколько секунд, абсолютно гладкая, без малейших следов раны.

Я содрогнулась.

Прячась от ее взгляда, я вернулась к банкам с бальзамом, что стояли у меня на столе.

– Была еще легкая рана, зажившая чуть ли не моментально. Кто знал, что принц склонен сгущать краски?

Мора замешкалась. Она, не отрываясь, следила за моими руками, словно взглядом могла залезть мне под кожу и найти скрытый под ней ответ.

Я нервно заерзала.

– Принц сказал что-нибудь еще? Что-нибудь про мою мать?

– Кое-что сказал. Точнее, спросил, знала ли я тебя маленькой – видела ли тебя с карими глазами, прежде чем они потеряли цвет. Конечно, я ответила да. Еще он спросил, знаю ли я твоего отца.

Я затаила дыхание. Мора знала, что я не родная дочь командира.

– И что ты ответила?

Мора смерила меня серьезным, многозначительным взглядом:

– Ответила, что все знают Андрея Беллатора, великого смертного героя войны.

– Так ты не стала говорить?..

– Нет, – категорично перебила она. – Это не моего ума дело. – Мора снова повернулась к своему столу и начала писать, словно тема была закрыта.

Мы еще немного поработали в тишине, пока я наконец не набралась смелости озвучить слова, которые весь день вертелись на языке:

– Может, мне стоит взять на себя часть работы с Потомками во дворце?

Мора изогнула бровь:

– Что ты там говорила про невыносимых чудовищ? А теперь готова пылинки с них сдувать.

Я наморщила нос:

– Пылинки сдувать не собираюсь, благодарю покорно. Речь лишь о том, что я могла бы помогать тебе. Ты не должна делать всю работу.

Мора замялась:

– Милая, ты же знаешь, как к этому относится Орели. Она и так разозлится из-за сегодняшнего утра.

Тяжесть, которую я почувствовала на полу дворцовой умывальни, снова упала на меня свинцовой накидкой.

– Пора смириться с тем, что она может не вернуться.

– Не говори так.

– Прошло шесть месяцев, а ее все нет и нет.

– Нельзя переставать наде…

– Мора, не надо. Пожалуйста! Бессмысленная надежда – это… это жестоко. – Я сделала глубокий вдох, заставляя жжение в горле угаснуть. – Я не могу притворяться, что жизнь по-прежнему идет нормальным ходом. Что мама… – У меня дрогнул голос. – Что мама не исчезла.

Мора поерзала на стуле, но ничего не сказала.

– Теллер боится, что ему не позволят учиться в академии Потомков, если кто-то из Беллаторов не будет служить королю целителем. Я должна занять мамино место до тех пор, пока он не закончит обучение.

– Все не так просто.

– О чем это ты?

– Твоя мать не просто согласилась служить королю, пока Теллер не окончит академию. Она… – Мора осеклась.

Я встала со стула:

– Скажи мне, Мора.

Она поморщилась, ее жалость тяжелым приторным запахом повисла в воздухе.

– Дием, это пожизненная договоренность. Твоя мать согласилась до конца своей жизни оказывать любые услуги по просьбе монарха.

– В каком смысле «любые услуги по просьбе монарха»?

– Подробности я не знаю, соглашение заключили твоя мать и королевская семья. Мне Орели сказала, что продолжит работать в Центре целителей, но в приоритете будут просьбы королевской семьи.

У меня задрожали колени.

Я наклонилась к столу и схватилась за его край.

– А если она нарушит соглашение?

Мора потерла лицо и шумно выдохнула:

– Я поклялась Орели никогда не говорить тебе об этом.

– Мора, если это касается Теллера, я должна знать. Защищать его – теперь моя обязанность.

Мора взглянула на меня с истинной болью в глазах:

– Если она не выполнит условие сделки, то поплатится жизнью. Монарх ее казнит.

Приемный покой начал вращаться. Тени вдруг стали слишком яркими, тишина – слишком громкой.

Я с трудом подбирала слова:

– Но… король… Теллер говорит, что он без сознания. Если король умрет… может, никто больше и не знает. Может…

– Знает. Это он договаривался с твоей мамой от имени королевской семьи.

***

За ужином в тот вечер я могла лишь гонять еду по тарелке. Теллер с отцом болтали о том, как прошел день, а я, чтобы не казаться грубой, изредка улыбалась, кивала и выдавала невинные подробности в ответ на их вопросы.

В голове была полная каша.

Тысяча противоборствующих мыслей терзала меня, и каждая пугала больше предыдущей. Ни одна из них не имела смысла. Ни одну я не осмеливалась озвучить.

При маме так легко было прятаться в коконе, который она вокруг меня сплела. Как и любой неуемный подросток, я сопротивлялась и так и эдак, но в итоге всегда сдавалась и смирялась с установленным ею порядком.

Мама хранила много секретов. От всех нас, но особенно от меня. От своей дочери, от своего первенца.

Но кому, если не мне, следовало бы знать правду? До Теллера, даже до отца были мы с ней, одни-одинешеньки на свете. Незамужняя женщина и ее внебрачный ребенок.

Часть меня ненавидела маму за это, хотя я понимала, что она делает это для меня. В глубине души я знала, что мама готова на что угодно, лишь бы меня защитить.

Что она готова сохранить любой секрет. Заключить любую сделку. Сказать любую ложь.

А теперь ее защита исчезла, и меня, игнорируя сопротивление и вопли, волокли через строй правды, которую я раньше так старательно игнорировала.

Если Теллер и слышал о случившемся во дворце, он не сказал мне ни слова. Но я спиной чувствовала его любопытный взгляд, пока сидела перед камином и безучастно смотрела на пламя. Наверное, моя хандра с тех пор, как я перестала принимать порошок огнекорня, научила братишку быть осторожным и не приставать ко мне.

Огнекорень.

Пузырек с красным порошком тянул карман. Сумбурные мысли кружились над ним, как стервятник над свежей падалью. Пузырек был моим гневом, моим страхом, моей тревогой, моей обидой – самыми отрицательными эмоциями в материальной форме.

Когда небо почернело, а мои мужчины забылись сном, я собрала все пузырьки-полумесяцы из маминых запасов и неслышно пробралась к самой кромке воды.

Один за другим я бросала их в море. Они ударялись о волны и навсегда погружались в водную могилу.

Каждый тихий всплеск напоминал скрип старой тяжелой двери, железные петли которой проржавели от веков простоя.

Я прочитала молитву Старым Богам, прося подготовить меня к тому, что случится дальше.