Текст книги "Кровь Ив (ЛП)"

Автор книги: Пэм Годвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 39 страниц)

Мичио потер глаза, потом прищурился, глядя на меня.

– Ты изменил текст.

Я кивнул.

– Господь не должен прощать ее грехи.

– Она была самим совершенством, – он погладил ее по лицу, глядя на нее с бесконечной тоской.

Я знал, каково это. Я жаждал услышать ее голос, почувствовать ее прикосновение, увидеть ее потрясающую улыбку, хотя бы еще разок.

Джесси вернулся и склонился над Иви. Он взял ее руки в свои, прижался губами к ее пальцам и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы.

– Я буду скучать по тебе, – его живот содрогнулся, как будто от удара. Он продышался, закрыв глаза. Затем он открыл их и снова поцеловал ее. – Я люблю тебя.

Сжав мое плечо, он вышел из сада и направился в туннельную систему дамбы.

Я поднял руку Иви и провел пальцами по костяшкам ее пальцев. Мичио прикоснулся к ее волосам, рассеянно глядя ей в лицо, и мы оба оттягивали наше прощание. Дарвин тоже не отходил от нее, его лохматое тело металось взад-вперед, тяжело дыша и жалобно скуля.

Ши присела на корточки между нами и сжала наши руки; ее темная кожа блестела от слез.

– Мы приведем ребенка в порядок и подготовим… – она посмотрела на Иви, и ее подбородок задрожал, но потом она сжала челюсти и продолжила. – Она сказала мне, чего хочет. Мы обо всем позаботимся. Идите и найдите вашего парня.

Когда она удалилась, я переполз через тело Иви и сделал так, чтобы наши лбы соприкоснулись.

– Спасибо, что любила меня. Я обещаю, что мы будем не одни. Я всегда буду любить тебя и поклоняться тебе.

Я провел носом по ее щеке и в последний раз поцеловал в губы. Я позволил себе заплакать, позволил своей любви омочить ее прекрасное лицо. Затем я отстранился и встретился взглядом с Мичио.

– Я подожду тебя у двери.

Стоя на краю сада, я наблюдал, как он обнимает ее, шепчет ей на ухо и целует на прощание. Когда он наконец оторвался, то постарался утянуть Дарвина за собой. Они вместе прикладывали усилия, волоча ноги, и в конце концов присоединились ко мне в дверях.

Он поднял свои окровавленные руки и уставился на медальон, который снял с ее шеи.

– Она сказала, что хочет, чтобы он остался у нашей дочери.

– Я знаю, – я сомкнул пальцы на медальоне, накрыв руку Мичио, и сжал.

Мы пошли по дамбе, чтобы найти Джесси. Это было достаточно легко, так как мы могли чувствовать друг друга так же, как совсем недавно чувствовали Иви. Отсутствие яркого гула ее ауры было еще одной пустотой, навалившейся сверху на гору всей этой пустоты.

Мы нашли Джесси в одном из проходов; он сидел на корточках у стены, обхватив голову руками. Когда мы подошли, он встал. Мы не разговаривали, да и не нужно было. Вместе мы побежали по туннелям. Мы не бежали со сверхчеловеческой скоростью, на которую теперь были способны наши тела. Мы бежали в темпе Иви, а Дарвин следовал за нами по пятам. Мы пробежали трусцой каждую милю в пределах дамбы. Затем мы делали это снова и снова. Наши мускулы напрягались, ноги двигались синхронно, и я представлял, как Иви бежит рядом с нами, наблюдая за нами, и ее огромные золотистые глаза горят любовью и желанием. Я не сводил глаз с Джесси и Мичио рядом со мной – на их лицах застыли шок и печаль, а взгляды погрузились в раздумья. Потерялись вместе с Иви.

В ту ночь мы стояли вдоль ограждения на вершине дамбы, глядя на реку Колорадо и погребальный костер, плывший между ее берегами. Лунный свет освещал деревянные доски и безжизненное тело моей души, лежащее на них.

Приглушенный гомон окружающей толпы эхом отдавался от стен каньона. Все были здесь. Ши и ее ребенок – ее рыдающее тело поддерживали Пол и Эдди. Линк, Хантер, Ронни, солдаты, врачи – все пришли, объединившись в своем горе.

Дарвин ходил туда-сюда вдоль заграждения, неугомонный и ищущий. Он разбивал мне сердце.

Я похлопал себя по бедру.

– Дарвин, hier.

Он подошел, прислонившись к моей ноге, и я почесал ему голову.

Рядом со мной Мичио прижимал Доун к своей груди так же крепко, как он держал Иви всего несколько часов назад.

Джесси наклонился рядом с Мичио, держа в луке пылающую стрелу, и встретился со мной взглядом. Когда я кивнул ему, он снова повернулся к реке, прицелился и отпустил тетиву. Огненный шар описал дугу в черном небе, и погребальный костер с ревом превратился в пламя.

Я почувствовал запах дыма, вкус ее смерти и ощутил ад реальности. Это заставило меня похолодеть.

Перед смертью Иви сделала много приготовлений, но что касается похорон, то ее инструкции Ши были просты. «Сделайте то, что даст людям надежду».

Люди верили, что когда водозаборные башни выкачают речную воду вместе с ее прахом и перенесут ее на другую сторону, турбины вытянут ее сущность из воды и произведут достаточно энергии, чтобы воскресить ее. Такова была их надежда.

Это была глупая мечта, но я узнал, что с Иви все возможно.

Джесси и Мичио смотрели, как пламя поднимается к небу. Доун сосала свой пальчик, заснув у груди Мичио.

Я закрыл глаза и помолился, но в самый мучительный момент молитвы не принесли мне никакого утешения.

Когда огонь угас, и остатки погребального костра погрузились в реку, Мичио заговорил в ночное небо:

– Ты сказал нам, что она была лекарством от самой глубокой боли, – его голос звучал натужно. – Мы потеряли наше лекарство.

Я дотронулся до спящего ребенка у него на руках.

– Теперь у нас есть она.

Джесси смотрел на реку.

– Когда умер муж Иви, она справилась с этим одна.

Мы были не одни.

Бок о бок мы готовились к вечной тьме, ждущей впереди.

Но она оставила нам яркий свет, чтобы помочь найти выход.

Она подарила нам рассвет – Доун.

Расстояние между гипотезой и выводом измеряется научными шагами.

Но как измерить любовь?

Шаги начинаются с прыжка веры.

И закончится все очень тяжелым падением.

– Доктор Мичио Нили

Глава 64

Мичио

Шесть лет спустя…

До Иви я строил свою жизнь вокруг стремления к научным знаниям, как ученик, посвятивший себя постановке вопросов и поиску возможностей. Когда вирус уничтожил девяносто процентов человеческой расы, мое внимание сузилось и сосредоточилось на одном важном ответе. На единственной возможности. На единственной оставшейся в живых женщине.

Она была не просто ответом на наше вымирание. Она была моим ответом. На все на свете.

Я добровольно отдал ей свое сердце, и она окружила его своим сердцем, сделав его больше, сильнее и достаточно могучим, чтобы разделить его с ее Лакота, ее священником и ее дочерью. С тремя людьми, которые любили меня так же сильно, как Иви.

Большую часть времени.

Прямо сейчас они смотрели на меня так, словно у меня вообще не было сердца.

– Папочка, будь паинькой, – Доун обвила руками седеющую шею Дарвина и одарила меня надутым взглядом, который напоминал меня самого, когда я был бессердечным мудаком.

Джесси лежал на залитой кровью плитке в гостиной нашего плавучего дома, выгибая спину в агонии и шипя сквозь клыки.

– Да что с тобой не так, бл*дь?

Этот крутой парень мог скулить, как маленькая девчонка. Хотя, наверное, мне следовало предупредить его, прежде чем выдергивать стрелу из его груди. Это была не смертельная рана. Пауки должны попасть ему в мозг, чтобы заставить меня волноваться.

Но я действительно волновался. Каждый раз, когда он и Рорк кидались в бой без меня, мои внутренности истекали кровью. Сегодня была моя очередь оставаться с Доун, и я ненавидел это. Мы должны были сражаться вместе и умереть вместе. Я едва пережил смерть Иви. У меня не было силы вынести их гибель.

Я отложил стрелу в сторону и провел рукой по лицу. Джесси страдал от боли, и все, что я ему предложил, – это бесстрастный взгляд и жесткая хватка на шее, пока я вырывал металлическое древко.

Из нас четверых Иви всегда была мягче всех. Без ее снисхождения мы, как правило, справлялись со своими проблемами, толкаясь и рыча, как стая волков. Вся нежность, оставшаяся в нас, приберегалась для Доун.

Если бы Иви была здесь, она бы прижалась к Джесси всем телом, поцеловала его в губы и сказала, что любит его.

Я делал это только тогда, когда был твердым и голодным. А мои клыки погружались в его шею.

Может быть, его нужно обнять? Я раскрыл объятия и попытался подавить улыбку.

– Отъе*ись, док, – его раздражение еще больше усилилось. – Просто останови кровотечение. У меня еще куча дел.

Рорк сел рядом с ним – кровь капала из многочисленных укусов на его теле, а его лицо исказила гримаса боли.

– Доун, сделай одолжение своему па и захвати виски с камбуза.

Она вскочила с корточек рядом с Дарвином, в ее золотисто-зеленых глазах светилась решимость. Глаза Иви.

Я схватил ее крошечное запястье, останавливая ее.

– Его выпивка может подождать. Положи сюда свою руку, – накрыв ее пальцами дыру в груди Джесси, я крепко надавил. – Ты можешь так подержать?

– Конечно, могу, – она сжала челюсти и посмотрела на меня взглядом старой души, но в ее музыкальном голосе, в россыпи веснушек на носу и в том, как свободная рука теребила медную прядь волос, безошибочно угадывалась молодость.

В свои шесть лет она видела больше крови и смерти, чем я, тридцатилетний врач до вируса. Но она была бесстрашной, честолюбивой и упрямой. Совсем как ее мать. Ее мягкий смех, энтузиазм в учебе, уверенная манера держаться – так много всего в ней напоминало мне Иви. Это сходство дарило мне почву под ногами. Она была как бы продолжением души Иви, и мне нужна была эта связь.

Я подошел к тому месиву, в которое превратилась нога Джесси, и осторожно вытащил осколки артиллерийского снаряда из его кожи и мышц.

– Сколько пауков на этот раз?

Наша роскошная яхта с четырьмя спальнями стояла на озере Мид, на расстоянии одной поездки на катере по реке Колорадо до дамбы. Мы съехали с дамбы через два месяца после смерти Иви, построили самую большую лодку на озере площадью в сто миль и сделали ее своим домом. Мы потопили все остальные плавсредства и не давали нарушителям прорваться через высокие зазубренные утесы, окружавшие наши воды.

Когда нам требовалось подкрепление, наши люди с дамбы приходили через считанные секунды после воя нашей сирены. И наоборот, как сегодня утром.

Я убрал руку Доун с груди Джесси. Кровотечение прекратилось, дыра затянулась новой кожей.

– Несколько сотен пауков, – Джесси переплел свои пальцы с пальцами Доун на своей груди. – Они снова прорвались через баррикады дамбы.

Это объясняло множество ран и следов укусов.

Доун широко раскрыла глаза.

– С Эдди все в порядке?

Рорк высвободил ее пальцы из волос, и ее крошечная ручка исчезла в его хватке, когда он посадил ее к себе на колени.

– С Эдди все замечательно, девочка.

Пока я каждый день работал в лаборатории на дамбе, она проводила эти часы с Эдди, старшим из троих детей Ши. Ши снабдила их строгой учебной программой. Джесси и Рорк учили их владеть оружием. Но по вечерам Доун училась рукопашному бою под моим руководством.

Я вытащил последний осколок из ноги Джесси и сел на пятки.

– Жертвы?

– Мы потеряли восемь мужчин и трех женщин, – Джесси с трудом поднялся и жестом позвал Доун. – Пойдем, я тебя вымою.

Глядя, как они уходят, держась за руки, через кухню и дальше по коридору, я мучительно размышлял над его словами.

Одиннадцать человек были огромной потерей. На дамбе жило семьдесят пять мужчин и женщин. Лишь горстка людей вызвалась принять вакцину, которую я разрабатывал последние шесть лет. Сыворотка действовала так же, как и мой укус, но без интимности оргазма. Она предотвращала заражение паучьим программированием и могла легко воспроизводиться и распространяться по всем континентам. Но, как и при укусе паука, побочным эффектом было бесплодие.

Нимфы были вылечены, а тля уничтожена. Во всем мире уже много лет не было зафиксировано появлений ни тех, ни других. Но каждый день на свет появлялись детеныши пауков, которые через несколько часов после рождения отращивали клыки и кусали своих родителей. Злобная инфекция наводнила планету безмозглыми вампирическими существами, превосходящими нас численностью три к одному. Их число росло. Те, у кого еще оставалась свободная воля, отчаянно стремились сохранить ее. Услышанные мной страшные истории о матерях, делающих себе аборты, не давали мне спать почти каждую ночь.

Но я не мог распространять вакцину, которая создаст бесплодный вид. Только не после того, как Иви отдала свою жизнь за будущее человечества.

Рорк не шевелился, взгляд его зеленых глаз блуждал по моему лицу.

– Не сдавайся, док, – он подвинулся, опустился передо мной на колени, схватил меня сзади за шею и прижался лбом к моему лбу. – Не отдаляйся от нас. Джесси и я… мы с тобой.

Я закрыл глаза и схватил его за плечо.

– Я знаю.

– И от нашей девочки тоже не отдаляйся.

В моем голосе проступила яростная убежденность.

– Никогда.

Проблема была в том, что наша красавица дочь, которая шесть лет терпела мои уколы, мазки, анализы плазмы, была таким же нормальным человеком, как и ее лучший друг Эдди. Я пил ее кровь из пузырьков и все еще не мог чувствовать ее ауру, как это было с Джесси и Рорком. Ее кровь не лечила запрограммированных пауков. Она была невосприимчива к программированию, но у нее не было ни клыков, ни пятен, ни сверхчеловеческой скорости. Она обладала силой растопить мое сердце, но была ли она способна спасти человечество?

Я мог анализировать физические проявления, такие как наследственные состояния, полученные из ДНК, молекулярные функции и взаимодействия между генами. Но я не мог научно доказать, что она была тем решением, которого мы ждали.

Пророчество – это понятие, соотносящееся с верой, которая не может быть изучена под микроскопом или выращена в чашке петри. Я просто должен был поверить. Но я, будучи человеком науки, испытывал сложности с этим каждый день.

Может быть, со временем она обретет свою силу. Или, может быть, что-то значительное спровоцирует ее так же, как вирус вызвал биологические изменения Иви.

Доун была предрешена, как и тот момент, после которого небо уже не было полностью темным. До того момента, когда она будет готова подняться, моя работа состояла в том, чтобы защищать ее, обучать и подготавливать, а также любить ее.

В ту ночь я сидел на краю ее кровати рядом с Джесси. Рорк растянулся на другой стороне кровати, а Доун устроилась под одеялом между нами. Дарвин свернулся калачиком у ее ног, но как только мы выходили из комнаты, он тут же ложился вдоль ее бока.

Тихий звук воды, бьющейся о корпус лодки, доносился из окна. На прикроватном столике лениво покачивалось пламя свечи. Ровный храп Дарвина сотрясал матрас. Все было мирно, тепло, по-настоящему. Это была моя любимая часть каждого дня.

Джесси поправил одеяло вокруг ее милого маленького подбородка.

– Я люблю тебя.

Мы с Рорком эхом вторили ему.

– Я тоже вас люблю, – ее глаза закрылись, темно-рыжие ресницы веером легли на щеки. Затем она снова распахнула их. – А завтра я увижу Эдди?

Рорк прижался губами к ее лбу.

– Ты снова поцелуешь его на рассвете.

– Фу, – она сморщила нос и с любопытством посмотрела на нас. – А кого мама целовала частее всего?

– Чаще всего, – я склонился над ней, опираясь на руку по другую сторону от ее ножек. – Что ты имеешь в виду?

Ее брови сошлись вместе.

– Кого из вас она любила больше всего?

Я почесал затылок и посмотрел на Джесси.

– Я не собираюсь затрагивать эту тему.

Джесси уставился на Рорка, который ухмылялся как придурок.

Она перевела свой сонный взгляд на меня.

– Спорим, она целовала тебя частее… чаще всех, потому что ты самый хорошенький.

– Во имя любви к лучине, освещавшей Иисуса, это ж херь на хери и херью погоняет, – Рорк перекатился на спину и сказал в потолок. – У нее просто непереносимость шуток.

Она хихикнула и ткнула пальцем ему в рот.

– А мама говорила так же смешно, как и ты?

– Нет, детка, – Джесси прислонился к спинке кровати. – Твоя мать на самом деле умела складывать слова и придавать им смысл, – он закрыл глаза. – И она была намного красивее всех остальных.

Я все еще видел ее в своем воображении, каждый совершенный дюйм ее тела. Одним из моих самых больших страхов было потерять этот образ. У нас не было ни фотографий, которые можно было бы просматривать, ни записей, которые можно было бы прослушать. Что, если мои воспоминания исчезнут? Что, если я больше не смогу ее представить?

Вокруг нас повисла тяжелая тишина, и я знал, что Джесси и Рорк тоже думают о ней.

У нас были хорошие и плохие дни. Долгие годы я винил себя в ее смерти, мучаясь из-за всего того, что я мог бы сделать по-другому в то утро в саду. Чувство вины в конце концов перешло в принятие и превратилось в целеустремленность. Я стремился быть хорошим отцом, эмоционально и физически поддерживать Джесси и Рорка и помогать людям. Ее народу.

Иви не оставила меня пустой оболочкой. Она сделала меня лучше, чем я был.

Я наклонился к лицу Доун и поцеловал ее в нос.

– А чья очередь рассказывать истории?

Она повернулась к Рорку и потянула его за бороду.

– Твоя, па. Расскажи мне еще что-нибудь об Англии.

– Давай-ка подумаем… – Рорк устроился поудобнее, притягивая ее спиной к своей груди и поглаживая пальцем медальон на ее шее. – Однажды мы с твоей мамой искали спасения в банковском сейфе. Он едва мог вместить нас двоих. Тли окружили нас, царапая дверь, пытаясь пролезть внутрь.

Через полчаса она уже спала. Мы поцеловали ее на прощание, выскользнули из комнаты и молча разошлись в разные стороны. У всех нас были свои спальни с большими двуспальными кроватями, где каждый из нас пытался уединиться каждый вечер. Но в конце концов они всегда заявлялись в мою комнату.

Мы не спали порознь с тех пор, как умерла Иви.

В своей комнате я зажег ожидающие меня свечи. У нас был генератор, но мы экономно расходовали энергию. Кроме того, мерцающее пламя успокаивало меня. Я проводил большую часть своих ночей с Иви под мягким сиянием пламени. Теперь я был рад этому свету.

Я разделся до трусов и потянулся за лабораторными записями, но когда я уставился на свои каракули, слова расплывались. Я видел только ее. Я представлял ее с винтовкой, поднятой в маленьких руках, с красивыми светлыми волосами, хлещущими по лицу. Я представлял себе ее окруженной нимфами, с протянутыми в мольбе руками, позволяющей им пить лекарство из ее вен. Я представлял себе, как она стоит среди тысяч людей у дамбы, давая им надежду своими самоотверженными словами.

Я видел ее обнаженной, и как только образ ее полных грудей и округлой попки сформировался в моем сознании, я уже не мог вызвать воспоминания об ее одежде. Она была обнажена и целилась из лука. Обнаженная бегала по туннелям. Обнаженная раскачивалась на моем теле.

Моргнув, я попытался выбросить эти мысли из головы. Я не мог пойти по этому душераздирающему пути. Но я уже спустил трусы вниз по бедрам, держа набухший и ноющий член в руке. Я согнулся пополам, поглаживая себя, сжимая пальцы, вспоминая ее изящную шею, розовые соски, учащенное дыхание и полные губы. Она облизала эти губы, мягкую влажную плоть, созданную для моего поцелуя, моего члена. Как и ее киска. Тугая, теплая, промокшая, сжимающая мои пальцы, всасывающая мой член внутрь. Я был в ней, трахал ее, вскидывал бедра и хрипел как животное.

Мои легкие с трудом хватали воздух, рука дергалась и дрожала. Я кончил и тупо уставился на мокрые струйки своего желания, стекающие по бедру. Меня охватила пустота. Всегда одно и то же. Я трахнул свою руку, думая о ней, но дыра оставалась пустой. Я не мог ее заполнить. Только не без них.

Теплый гул их приближения вибрировал под моей кожей. Я посмотрел на дверь, наблюдая, как она открывается, дожидаясь, когда Джесси и Рорк присоединятся ко мне на кровати.

Никто не произнес ни слова. Я не мог читать их мысли, но в этом и не было необходимости. Их эмоции, желания и фантазии были зеркальными отражениями моих.

Я подполз к ним, заставил их стонать, дрожать и приглушать свою разрядку подушками, пока я изливал свою любовь в их тела. Они заполнили все, что осталось бесплодным после потери Иви, успокоили вены, которые больше не качали ее кровь, и сжали мое сердце чем-то другим, но не менее сильным. Я всегда думал о ней, когда дрочил. Но когда я был с ними, мои мысли тоже были там. Как сейчас, когда я лежал между ними, обнимая Рорка и сплетаясь ногами с Джесси.

Они были моим теплом, когда холод горя окутывал меня. Они были моим голосом, когда я не мог найти слов. Они были моими ногами, когда мне сложно было подняться. И я старался быть тем же для них.

Джесси больше никогда не видел духа Иви после того утра в саду, но он все еще искал ее. Рорк никогда больше не надевал сутану, но все равно молился. И я еще не доказал научно, что Доун спасет будущее человечества. Но я верил.

Я верил в нее.

Конец

Notes

[

←1

]

«Взведенный и запертый» относится к методу ношения пистолета, часто модели semiauto 1911 года с патроном уже в камере, а курок взведен назад и готов к стрельбе.

[

←2

]

Возможно, неслучайно созвучие слова Evening (вечер) и имени главной героини – Eve.