Текст книги "Том 18. Лорд Долиш и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

Билл взялся за ручку, но кто-то повернул ее с другой стороны.

– А вот и Дадли, – сказала леди. – Дадли, это Кларин приятель.

Дадли Пикеринг знакомился с людьми серьезно и солидно. Он твердо пожимал руку, заглядывал в глаза и говорил два-три прочувствованных слова. Руку он пожал, в глаза заглянул, но ничего не сказал, скорее – удивился или даже испугался.

Молчал и Билл. Словом, оба молчали. Зато они глядели друг на друга.

Билл заметил, что Пикеринг аккуратен, полноват, скучноват; и кое о чем догадался.

Пикеринг заметил, что Билл высок, растерян, сердит; и тоже догадался. Именно этот человек кружил вокруг дома в тот знаменательный вечер.

– Дадли, где Клара? – спросила хозяйка.

– Пошла наверх, – ответил он, отрывая взгляд от Билла.

– Я скажу, что вы здесь, – предложила хозяйка, – мистер… Ах, вы не назвались!

Билл вернулся к жизни с неправдоподобной быстротой.

– Мне пора! – вскричал он. – До свидания. И выбежал из комнаты. Хозяйка удивилась.

– Что с ним такое? Чуть ковер не порвал. Пикеринг весь трясся.

– Вы знаете, кто это? Он.

– В каком смысле?

– Тот, кого я видел в окне!

– Чепуха какая! Вы ошиблись. Он знаком с Кларой.

– А когда вы о ней сказали, он сбежал. Леди Уэзерби задумалась.

– И то верно.

– Что он про нее говорил?

– Ничего. Это я говорила. Он просто слушал. Пикеринг затрясся еще сильней в припадке торжества.

– Это нарочно! – вскричал он. – Помните, что сказал Шериф? Он вынюхивал. А теперь проник в дом под фальшивым предлогом. Один оставался?

– Да. Ренч пошел доложить мне.

– Значит, несколько минут был один. Что ж, времени достаточно.

– Успокойтесь!

– Я не беспокоюсь. Но…

– Вам слишком много мерещится. Не все люди – воры.

– А зачем он тут рыскал?

– Это не он.

– Он самый. Я уверен.

– Ну, сейчас выясним. Вот и Клара. Старушка, ты знаешь такого… ах, так и не спросила!

Клара стояла в дверях, глядя то на жениха, то на подругу.

– В чем дело? – спросила она.

– Дадли беспокоится. Твой знакомый зашел сказать, что видел Юстеса…

– А, вот какой предлог? – вставил Дадли. – Где же Юстес?

– Он его просто видел.

– Явная ложь. Он слышал, что Юстес сбежал, и решил этим воспользоваться.

Леди повернулась к Кларе:

– Так ты его знаешь или нет? Высокий такой… истинный англичанин.

– Притворяется, – сказал Дадли. – Такой же англичанин, как я.

– Не сердись на Дадли, Клара, – сказала леди. – Он слишком часто ходит в кино. Я тебе говорю, вылитый англичанин.

Она попыталась воспроизвести его речь. Клара застыла на месте.

– Никого я не знаю! – крикнула она.

«Зачем он пришел? Что он сказал? Беседовал ли он с Дадли?»

– Никого похожего.

– А? – воскликнул Дадли. – Что я говорил?

– Странно, – сказала леди. – Ты уверена?

– Совершенно.

– Он живет тут рядом. На ферме.

– Знаю-знаю, – вставил Дадли. – Мрачное место, как раз для воров.

– А я думала, это пасека, – возразила хозяйка. – Там живет очень хорошенькая девушка. Она как-то ехала на велосипеде. Ее фамилия Бойд.

– Это его сообщница, – упрямо сказал Пикеринг. – Все очень просто. Она селится где-то, все ее знают. Потом является он и обчищает дома. Как-никак этим летом обокрали не меньше полудюжины.

– Что же вы собираетесь делать? – осведомилась хозяйка.

– Да уж кое-что сделаю. – решительно ответил он. И вышел с крайне деловым видом.

– Не думала, что у него такая фантазия, – сказала леди. – Взрывчатый какой-то.

Клара слабо рассмеялась.

– Странно, что тот человек сослался на тебя… Клара резко обернулась к подруге:

– Полли, я тебе кое-что скажу. Только не проговорись Дадли. Я знаю этого человека. Мы собирались пожениться.

– Что!

– Только никому не говори.

– Но…

– Все кончено.

– Когда ж это было? При мне?

– Нет, позже.

– Он не знает, что ты выходишь за Дадли?

– Н-нет… Мы долго не виделись.

– Бедный! – огорчилась добрая леди. – Как я его расстроила! Что же ты раньше не сказала?

– Как-то не довелось.

– Хорошо, дело твое.

– А ты Дадли не скажешь?

– Конечно, нет. А почему? Тебе стыдиться нечего.

– Да, но…

– Не волнуйся, не скажу. Хотя он так боится воров… а где он, кстати?

Дадли был у себя, рассматривал револьвер. Он был осторожен. Глядя на него, вы бы приняли его за полицейского из фильма.

16

В Индии, странной стране, кишат скорпионы и змеи. Если кто из них укусит туземца, тот не сетует и не размышляет – он бежит, бежит, бежит, пока весь яд не выпарится. После этого он может заняться собой.

Лорд Долиш там не бывал, но действовал примерно так. Говоря строго, он очень быстро шел, а это врачует душу. Для вящего сходства он ощущал, что отравлен.

Человек он был простой, с простыми нравственными правилами. Больше всего он ценил честность. У него не было друзей-преступников, но если бы такой завелся, он бы хотел одного – чтобы тот не ведал лжи и коварства. Потому он и не соглашался рекомендовать в свой клуб Бертфильда.

Клара честной не была. Именно потому он и мчался по лесу, глядя вперед и ничего не видя. Вспомнив последний разговор, он вспыхнул и увеличил скорость. Его едва не затошнило.

Сперва он просто бежал, как жертва скорпиона. Потом – простите за реализм – он ощутил, что весь мокрый. Этот неизящный, но естественный факт открыл дорогу мысли. Многострадальный лорд стал думать.

Мысли и чувства были смешанные. Раны открывались одна за другой. Его ударили сразу в несколько чувствительных мест. Так бывает, когда вас поразят ударом в спину, укусят за локоть и дадут в глаз. Ничего не скажешь, больно; это Билл и чувствовал.

Понемногу он стал разбирать удары, классифицировать. Меньше всего пострадало самолюбие. Он был скромен, что там – неправдоподобно скромен. В таких случаях это полезно. А вот Клара… Где ее честность? Браня его в тот вечер, она знала, что выходит замуж за толстого, лысого, немолодого кретина, у которого есть одно положительное свойство – деньги. Может быть, это описание резко, но учтите ситуацию.

Билл шел и шел. Где-то, громко гудя, проезжали машины, но он не замечал их. Собаки приветствовали его, но он отмахивался. Яд, растворенный в крови, гнал его вперед.

И вдруг все прошло. Буквально на полушаге он исцелился и ощутил, что хорошо бы попить. Путь еще долгий. Он свернул в кабачок. После этого к дому двигался усталый, но вполне здоровый мужчина.

Теперь ему казалось, что Клару он знал давно и мало. Он смотрел на нее через пропасть. Любовь и увлечение отличаются друг от друга тем, что увлечение можно убить одним ударом. Очнувшись, Билл понял, что любви не было. Его привлекали красота и – да-да – сострадание. А так, они вечно спорили. И вообще, она плохая.

Сам собой в его душе стал складываться идеальный образ. Хорошая. Смелая. Добрая. Не ворчит и не жалуется. Кларе он многое спускал, а ей спускать нечего. Вот, скажем, честность. Лжи ей спускать не придется. Она никогда не поступит плохо, не допустит низкой мысли. Да, кстати, она умная, и ей хватит доброты, чтобы общаться с не очень умным человеком, вроде него. Наконец, она хрупкая, проворная, маленькая, белокурая, разводит пчел… и зовется Элизабет!

Придя с удивлением к этим выводам, он заметил, что отмахал десять миль и передним – ворота фермы. Кто-то шел к ним. То была она – легкая, вроде тени. Рядом ковылял страдавший ревматизмом кот. Биллу казалось, что он их давно не видел.

– Где вы были? – тревожно спросила Элизабет. – Я гадала, гадала…

– Гулял, – ответил он.

– Несколько часов!

– Я дошел до Моррисвиля.

– Да это же двадцать миль!

– Может быть…

Она удивленно на него смотрела. Ей вспомнилось, что в последние дни гость казался ей каким-то странным.

– Что-нибудь случилось? – с запинкой спросила она.

– Нет, – уверенно ответил он. Теперь он знал, что всё в порядке. Мало того, никогда он не был счастливее.

– Правда?

– Еще бы!

– Мне… мне казалось, что вы чем-то взволнованы. Билл быстро прибавил еще одно свойство: заботлива, как ангел.

– Спасибо, – сказал он, – но я в полном порядке. Взгляд ее успокоился.

– Вам хорошо?

– Это мягко сказано!

– Тогда я вас огорчу. Мы с вами влипли!

– Что такое?

– Обезьяна.

– Сбежала?

– Нет. И не думает.

– Ну и что?

– Пойдемте, присядем. Вы устали.

Они сели на каменную скамью, которой мистер Флек, хозяин фермы, украсил некогда свои угодья.

– Жуткая штука, – сказала Элизабет, – но сидеть можно. Скажите, зачем вы ходили к леди Уэзерби?

Пока он припоминал, зачем ему это понадобилось, Элизабет ответила сама:

– Вы хотели ее утешить! Вы такой добрый. А получилось хуже.

– Я не сказал, что обезьяна здесь.

– Что же вы сказали?

– Что я ее видел.

– Этого вполне хватило.

– Простите, ради Бога!

– Ничего, справимся, но надо действовать, и поскорее.

– А что такое?

– Пресса идет по пятам. Целый день отвечаю репортерам.

– Репортерам!

– Они просто кишат. И каждый раскрыл преступление. Полиция вот не сумела, а он…

– Как они сюда попали?

– Леди пригласила.

– Почему?

– Реклама нужна. Казалось бы, обезьяна… Но вы представьте, что она сбежала от короля, да еще швырялась яйцами в графиню или укусила герцога? Наша швырялась в судомойку, а укусила миллионера. В сущности, то же самое. В общем, репортеры здесь, у них тут вроде штаба. Еле в дом загнала покормить. Они хотели расположиться лагерем. Может быть, кто-то еще лежит в траве с блокнотом. Что будем делать?

Билл ничего предложить не мог.

– Чего доброго, – продолжила она, – нас арестуют за кражу. Леди Уэзерби предложила премию.

– Нет, правда?

– Пятьсот долларов.

– Быть не может!

– Может. Ради рекламы чего не сделаешь.

– Мне она ничего не сказала.

– Она предложит завтра-послезавтра. Чтобы подогреть интерес. Мысль неплохая, но не для меня. Что же мне, держать обезьяну, пока не взвинтятся цены? Пятно на гербе Бойдов. Так делать нельзя. Правда, бедный Натти был бы рад… – задумчиво прибавила она.

Билл огорчился.

– Да, положение…

– И тут еще одно. Мой птенчик решил, что обезьяна ему померещилась. Он не выносит холодной воды, а теперь моется, взял у вас гантели… Если он узнает правду, он тут же бросит. Разве это скроешь? Спасибо, что он гулял, когда здесь кишели репортеры. В общем, что делать?

– Надо от нее избавиться.

– Да-да, и поскорей. Но вы устали.

– Ни в малейшей мере, – бодро заверил Билл.

– Какой вы молодец, мистер Чалмерс! Добрый, надежный.

Сарай стоял за ульями, в кустах. Извлекая ключ из кармана, Элизабет обернулась.

– Как я волновалась! – сказала она. – Все ждала, что они сюда зайдут. Джеймс! Джеймс! Что он, там, в кустах? – Она открыла дверь. – Один был чуть не у окна, хотел заглянуть. К счастью, его пчела укусила. Ой!

– Что случилось?

– Тут нужен банан.

Они пошли в дом. На пути Элизабет остановилась.

– Вы сегодня не обедали!

– Не важно, подожду. Сперва управимся с ней.

– Нет, вы правда молодец. Я бы не выдержала. Ну, стойте здесь, а я посмотрю, у себя ли Натти.

Вдруг она остановилась. Тишину пронзили кошачий вопль и какой-то треск.

– Что это?

– Кот. А потом – машина.

– По-моему, выстрел. Ночью далеко слышно.

– Я думаю, у кого-то кот полез в курятник. Слава Богу, Джеймс – не вор. Постойте, я зайду к Натти.

Она почти сразу вернулась.

– Все в порядке. Дышит у окна, оно в другую сторону. Пошли.

Дверь сарая была открыта.

– Это вы оставили.

– Нет.

– И не я. Сама распахнулась. Значит, она ушла.

– Посмотрим вокруг?

– Да, надо бы. У вас спички есть? Билл зажег спичку. Она погасла.

– Господи!

– Что такое?

– Тут что-то на полу. Я было подумал…

Он наклонился. Спичка опять потухла. Наконец, раздался голос:

– Вы правы. Это выстрел. У нее вот така-ая дырка в боку…

17

Детство, как и корь, должно прийти в свое время; позже они опасны. Детства Дадли Пикеринг избежал. Выйдя из колыбели, он пережил пору незрелости, но, облачившись в штаны, с нею покончил, особенно – миновал неприглядный период между десятью и четырнадцатью годами. В десять он был учен и умен, в четырнадцать – кем-то вроде старого консерватора.

Теперь, на четвертом десятке, детство к нему вернулось. Рассматривая револьвер, он испытывал странные чувства, с которыми тридцать лет назад должен был охотиться в саду на индейцев. Воображение, почти атрофировавшееся за ненадобностью, вцепилось в него со всею силой.

Он был совершенно уверен, что открыл заговор, возглавляемый этим типом. Обстоятельства благоприятствовали. Если уж эта атмосфера – не мрачная, мы и не знаем, что такое мрачность.

Ничего не попишешь, дома грабят, особенно – снятые на лето. За последние два месяца обчистили полдюжины. Дадли здесь не жил и не знал, что кражи на Лонг-Айленде – вроде комаров или медуз. Как говорится, местная достопримечательность. Стоит домик в пустынном месте – ну, как не залезть в чердачное окно?

Пикеринг жил в атмосфере краж и бандитов. Особенно волновал его Загадочный Субъект. Нет, посмотрите сами – заглядывает в окна, при окрике бежит! Сослался на Клару. Услышав о ней, опять сбежал. А она твердо повторяет, что совершенно с ним не знакома. Что до невинной пасеки, тут все ясно. Пикеринг слышал или читал, что разумный грабитель непременно занимается чем-нибудь невинным.

Если бы детство нашего героя кончилось в свое время, он действовал бы иначе – сообщил бы полиции и взял в постель револьвер. Но дети – это дети. Он решил пойти на ферму, в самый вертеп, и разобраться, что к чему. Особых результатов он не ждал. Главное – взять револьвер и патроны.

Ночь была – лучше некуда. Луна с едва заметной выемкой спокойно сияла, обеспечивая и тень, и светлые участки. Пикеринг быстро шел по дороге. Поближе к ферме он замедлил шаг, потом притаился за кустами. Еще позже, собравшись с духом, он через них пополз.

Как генералы, писатели, актеры и все те, кто, разработав план, обращается к деталям, он понял, что сложности только начинаются. Казалось бы, лезь через кусты. А сучья, а шипы, а какие-то дыры? Словом, оказавшись у чего-то вроде ульев, он был измучен и мокр. Какое-то время он мечтал только о холодных напитках и холодной ванне. Потом, обретя разум, заметил, что стоит на открытом месте, и нырнул в кусты. Они ему не нравились, но ты хотя бы спрятан.

Теперь он ждал действий от врага, каких – неизвестно. Подсознание шептало ему, что в такую ночь что-нибудь случится. Именно эти мысли посещали лет тридцать назад его тогдашних ровесников. Как ни жаль, Дадли Пикеринг начал играть в индейцев.

Где-то завыла собака. Проехал автомобиль. Подумав о том, какая же это марка, страдалец внезапно заметил, что по шее что-то ползет. Гусеница? Червяк? А вдруг укусит?

Оно не кусалось. Снова завыла собака. Видимо, на них напала тоска.

Пикеринг устал. Он был не так уж молод, воображение слабело. Собравшись было покончить с приключениями, он вдруг услышал голоса – и спрятался за кусты.

Где-то, почти рядом, были мужчина и женщина. Первые же слова повергли его в трепет; она себя выдала.

– Я так беспокоюсь. – Голос у нее был приятный, нежный, но знаем мы эти голоса! – Все время боялась, что сюда зайдет репортер.

Сюда… Где же это они? А, в сарае! Он давно подозревал такие строения.

– Джеймс! Джеймс! – крикнула она. – Мне показалось, он в кустах.

Девица смотрела прямо на него. Видимо, ветки зашелестели. Он замер. Она что-то говорила. Кто этот Джеймс? Конечно, еще один бандит. Сколько же их?

– Один раз я думала – всё! Подошел совсем к окну. Пикеринг задрожал. Там что-то спрятано. Добыча?

– К счастью, его ужалила пчела.

Тут заговорил мужчина. Пикеринга удивляло, что он и здесь сохраняет английский акцент. Видимо, для практики.

– В чем дело?

– Нужен банан.

И они пошли вместе к дому. Какой банан? Что это значит, «револьвер»? Да, наверное.

Думать было некогда. Вот он, шанс – заглянуть и увидеть. Дверь открыта. Ступенек две-три. Нужна выдержка. Так… предположим… Он выскочил из кустов. И тут кто-то тронул его за ногу.

Пикеринг не был трусом. Как-то он свалился на машине в болото и безропотно ждал двадцать минут, хотя и сломал руку. Но сейчас все было иначе. Его застали врасплох. Есть время трогать человека за ногу, а есть – не трогать. Пикеринг взлетел вверх, себя не помня от страха.

Револьвер он держал в руке и, прыгая, нажал на курок. Потом, гонимый инстинктом, он снова кинулся в кусты.

Тем временем обиженный Джеймс укрылся на крыше, жалобно плача. Была здесь и нота удивления. Кот не мог понять Пикеринга.

18

Лорд Долиш стоял в дверях сарая, держа за хвост тело Юстеса. Сомнений не было. Питомец Полли был совершенно мертв.

У Элизабет дрожали губы, она была очень бледна. Прежде всего, она жалела обезьянку; но и беспокоилась, что рядом бродит вооруженный человек.

– О, Билл! – сказала она. – Бедный зверек! Кто же это сделал?

Лорд не отвечал. Он сосредоточился на том, что она назвала его по имени. Только на третий раз он отозвался.

– Кто? Ну, какой-то человек. Я думаю, случайно.

– Зачем он держал револьвер? Билл немного растерялся.

– А что? Они тут у всех.

Америку он знал по лондонским театрам, а там действительно все с пистолетами. Мода такая, вроде воротничка.

– Я думаю, это вор, – сказала Элизабет. – Тут все время кражи.

– Зачем грабить сарай? Глупо как-то. Скорее, это бродяга. Они всюду рыщут.

– Он стоял рядом с нами, – предположила она. – Когда мы разговаривали.

Билл огляделся. Все было тихо, если не считать кваканья. Мистер Пикеринг был скрыт от посторонних взглядов.

– Никого, – сказал Билл. – Что будем делать? Элизабет снова вздрогнула. У Юстеса был очень жалобный вид.

– С… ней? – спросила она.

– Да, – отвечал Билл. – Не говорить же «с этим». Надо ее похоронить. У вас есть лопата?

– Нет.

Билл задумался.

– Ничем другим не прокопаешь, – сказал он. – Помню, в детстве один тип побился об заклад, что я не дороюсь до Китая перочинным ножом. Копал двое суток, заметьте – на морозе. Китаем и не пахло. Только нож сломал. – Он положил останки на траву и вдумчиво их осмотрел. – В детективах всегда так – что делать с трупом? Убить нетрудно, а вот спрятать…

– Никого мы не убивали.

– А чувство – поганое. У вас тоже?

– Конечно.

– Помню, я как-то читал, его растворили в ванной с…

– Стойте, а то мне будет худо!

– Да я так, к примеру.

– Не очень удачно.

– А может, отнесем ее туда, к ним? Молоко принесли, глядь – а рядом обезьяна. Можно и просто позвонить в звонок.

– Я не решусь.

– А я – пожалуйста. Могу сходить один.

– Я вас не оставлю.

– Спасибо вам большое.

– И потом, я боюсь остаться одна. Страшно – ужас! А к леди Уэзерби я бы с… этим не ходила.

– С ней.

– Неважно. Билл нахмурился.

– Я читал, как два типа сунули труп в рояль.

– Что вы только читаете!

– Люблю детективы, – признался он. – Так как насчет рояля?

– Здесь только граммофоны.

– Вот, я читал…

– Бог с ним. Давайте что-нибудь из жизни.

– Может, ее расчленить – ив погреб? Так делают с женами.

Элизабет вздрогнула.

– Нет, – сказала она.

– Ну, отнесем в лес. Жаль, что нельзя сообщить леди Уэзерби, она очень волнуется.

– Да, мысль хорошая. И мы решим две задачи. Отнесем в ту часть леса и напишем письмо.

– Замечательно! Вы правда пойдете?

– Непременно. Ну, в путь.

Билл взял обезьяну за удобный хвост.

Пикеринг с интересом слушал беседу. Долетало не все, и видно было не все. Что держал этот субъект? Мешок, сумку? Постепенно он пришел к выводу, что туда положат, как говорится, плоды грабежа. Когда подозреваемые двинулись в сторону упомянутого участка, миллионер не сомневался в их злодеяниях.

Посудите сами, субъект два раза заходил поразведать. Теперь он идет на дело с сообщником и с мешком. Сжимая револьвер, Пикеринг пошел за ними и увидел, как они вышли из ворот. Что ж, двинулся и он. Кусты щедро одарили его колючками и шипами. Что-то впилось в икру, где-то чесалось, и одна из самых низких тварей ползла по шее.

Двигался он со всей возможной осторожностью, хотя природа наделила его скорее полнотой, чем легкостью. Азарт охоты овладел им, и он стремился ступать бесшумно, словно герои Купера. Он давно не думал о нем, занятый другими делами, а тут вспомнил и решил, что в нем что-то есть. Надо было, сетовал он, внимательней читать его книги, там немало полезных советов. К примеру, у этих индейцев ничего не трещало под ногой. И как это они? У него все время трещало, куда ни ступишь. Порой ему казалось, что внизу действует пулемет.

Билл тоже двигался вперед, Элизабет – за ним. Иногда он что-то говорил ей, чтобы подбодрить. До сих пор он восхищался ее весельем и смелостью, теперь заметил трогательную робость. Это вызвало в нем новые, странные чувства.

В тот самый миг, когда он думал, как бы их выразить, современный Чингачгук наступил на такой большой сучок, что Элизабет вскрикнула.

Билл тоже услышал треск – как тут не услышать? Он не подозревал, что их преследуют, но спутница явно испугалась, и он решил ее утешить.

– Это ветка. В лесу всегда такие звуки.

– А по-моему, это человек с револьвером.

– Зачем ему за нами идти? – сурово спросил Билл.

– Смотрите! – вскричала Элизабет.

– Что такое?

– Вон за тем деревом.

– За каким?

– Ну, за этим. Высоким.

– Вот что, я сейчас пойду…

– Я одна умру. – Она всхлипнула. – Какая же я трусиха! Просто червяк.

– Ерунда. Со всяким бывает. Помню, я читал…

– Не надо!

Сердце у него забилось с непривычной быстротой. Ему хотелось одного – как можно быстрей ее утешить. Там, где они стояли было темно. Он едва различал миниатюрную фигурку. Вдруг ему пришла в голову прекрасная мысль.

– Возьмите меня за руку.

А что? Вполне резонно. Сейчас она – испуганное дитя.

Что-то маленькое и мягкое скользнуло в его руку. Царила тишина. Пикеринг не наступал на сучья. Луна едва светила сквозь деревья.

– Так лучше?

– Да, намного.

Листья не шевелились. Все было тихо, только зашуршала птица.

– Не страшно?

– Нет.

И тут что-то случилось. Собственно, это взлетел фазан, но очень шумно. Во всяком случае, Билл вдруг заметил, что обнимает Элизабет, мало того – целует. Она при этом рыдала. Кто-то что-то говорил. Да, это опять же он.

– Элизабет!

Какое имя! Музыка, а не имя. Странно, раньше он его не любил. Оно напоминало школу, поскольку он вечно забывал, при ком же это разбили Великую Армаду. А теперь ясно, что лучшего имени нет. Как еще передашь эту нежную прелесть? Поистине, что ни слог, то поэзия. Стоишь, повторяешь его, и больше ничего не надо.

– Элизабет!

– Билл, дорогой!

И это неплохо. Если хорошо произнести «Билл», есть в нем какая-то музыка. Все прочие Биллы этого не знают, потому что их имена произносят обыкновенные девушки.

А вот она… Лучшая из лучших… Неужели он – «дорогой»? А может, правда? В полном восторге он поцеловал ее одиннадцать раз.

Время остановилось. Счастье достигло зенита. Он заметил не сразу, что держит кого-то за хвост.

Дадли с трудом глядел сквозь тьму. Он ничего не понимал. Карикатурист поместил бы над его головой большой вопросительный знак. И то сказать, добыча остановилась, стоит и что-то болбочет. Индеец, какой-нибудь Чингачгук (нет, что за имена!) подполз бы поближе и все выяснил. Но миллионер знал по опыту, что при всех своих преимуществах в этом он индейцам уступает. Возьмем хотя бы вес, фунтов сорок лишних. И потом, ползанье – как гольф. Тренироваться надо смолоду.

Прислушавшись, он решил, что это – засада. Субъект подстерегает его с револьвером. Конечно, при оружии неважно, силен ты или нет, но миллионер рассуждал не очень ясно.

Что бы тут сделал индеец? Обошел бы врага. Так. Он двинулся влево и вскоре вылез на полянку. Там он понял, почему нет треска – сучки сменились мхом. Кроме того, место было знакомым. Прямо перед ним, в лунном свете, стояла студия лорда Уэзерби. В нее входили две темные фигуры.

Он отполз под кусты и задумался. Зачем грабителям идти к хозяину? Шли бы в дом, если хотят грабить, он совсем близко. Но они направились в мастерскую. Вот, прекрасно видно, сперва – он, потом – она, вроде за него держится.

Подползти поближе? Индеец бы так сделал? Вряд ли, тут нужны помощники. Но вот, они встали, вроде бы прислушались. Мужчина уже не нес мешка. Сказав что-то друг другу, они подались вправо, к лесу. Вскоре их шаги утихли. Он бросился к мешку – и понял, что у него нет спичек.

Пока он искал их или фонарик (в студии света не было), раздались шаги. Несчастный богач выхватил револьвер из кармана и прислонился спиной к стене, готовый дорого отдать жизнь.

Дверь открылась.

– Сейчас зажгу, – сказал кто-то, и Пикеринг с облегчением узнал голос хозяина, а вскоре увидел его силуэт на светлом фоне.

– Э-хм! – сказал он.

Нервный лорд вскрикнул и выскочил из студии.

– Там кто-то есть!

Послышался спокойный голос хозяйки:

– Чепуха. Кто там может быть?

– Я слышал. Он на меня зарычал. Пикеринг решил его успокоить.

– Не бойтесь, – сказал он.

– Слышишь? – спросил лорд.

– Кто это? – сказала леди за дверью.

– Я, Пикеринг.

Дверь осторожно открылась.

– Вы?

– Да. Все в порядке.

– Что именно? – рассердился лорд. – Какой порядок? Почему вы тут прячетесь и лаете на людей? Я язык прикусил. В порядке, видите ли!

Пикеринг вылез из укрытия. Лорд Уэзерби смотрел сердито, леди Уэзерби – с интересом. Была тут и Клара в красивой белой шали.

– Ой, что это! – вскричала леди. Пикеринг заметил, что держит револьвер.

– А… – сказал он и сунул его в карман.

– Лает на людей… – ворчливо заметил хозяин.

– Что вы тут делаете, Дадли? – спросила Клара.

Голос у нее был странный и напряженный. Можно было подумать, что она сердится. Взгляд оставлял желать лучшего; так не глядят на женихов. Сегодня, совсем недавно, она тоже была странновата. Читала письмо, судя по марке – из Англии, вроде бы огорчалась. Он спросил, не плохие ли новости, но она сказала: «Нет». Он не поверил; должно быть, опять что-нибудь с Перси, он такой болезненный. И тогда, и теперь какая-то она… другая. Что-то произошло…

– Да, – сказала леди, – что вы тут делаете? Мы зашли посмотреть холст, что-то неладно с глазами, а вы сидите в темноте с пушкой. Что случилось?

– Это долгая история, – сказал Пикеринг.

– Что ж, времени у нас много.

– Помните того субъекта, который глядел в окно? Он говорил, что знает Клару.

– Что вы к нему привязались?

– Я шел за ним.

– Откуда?

– От этой фермы. Они с той девицей пошли в лес. Я думал, они идут в ваш дом, но они заглянули сюда.

– Зачем?

– Вот и я хотел выяснить.

– А! – не без радости вскричал лорд. – Они пришли за картиной. Известное дело… музеи… Леонардо… Гейнсборо… – Он зажег лампу и разочарованно протянул: – Она здесь.

– Ну и хорошо, – сказала, входя, хозяйка. – Зачем нам терять… О!

Лорд резко повернулся. Леди опустилась на колени. Клара подбежала к ней.

– Полли, что там?

Леди встала, утратив всякую живость. Взгляд ее был суров.

– Смотри!

– Господи! – воскликнула Клара. – Это Юстес.

– Его убили!

Все смотрели на Пикеринга, леди Уэзерби – яростно, лорд – в ужасе, Клара – с холодным гневом.

– Та-ак, – сказала Клара.

– Что это? – сказала леди.

– Ну, знаете! – сказал лорд. – Я его терпеть не мог, но уж это…

– Господи! – вскричал миллионер. – Вы думаете, это я?

– А кто же? – сказала хозяйка. – Он вас укусил, вы на него рассердились. Мы застали вас здесь с пистолетом, вы бормочете что-то о грабителях… Наверное, думали свалить на Алджи…

– Но я… я… я… – выговорил Дадли.

Лорд Уэзерби застыл от ужаса. Теперь он не был благодарен за то, что его избавили от мучителя.

– Ах, вот как!.. – начал он.

– Да я… да я ни сном, ни духом! Я не знал, что он здесь.

– Так уж и не знали? – сказал лорд. – Ну-ну-ну… Обвинители исчезли. Леди ушла. Клара ушла. Хозяин мрачно глядел на него. Наконец он и сам вышел, невнятно ворча о грабителях, мастерских, недоразумениях, даже индейцах, но никто его не слушал.

Нет, рядом был хозяин, и с таким видом, словно его лягнула любимая лошадь.

– Вот уж не думал о вас, – заметил он. – Какая низость!

– Да вы поверьте!..

– Подлость, – и лорд покачал головой. – Ели наш хлеб… и соль… Нет, так нельзя. Низко, очень низко.

И пошел за женой, морщась от гадливости.

– Мистер Пикеринг!

То была Клара. Она ему что-то протягивала. Голос был холоден, и, судя по взгляду, она причисляла его к червям самого низшего разряда.

– А? – робко откликнулся он.

– Нате.

– Э?

Он посмотрел, что она держала, но ничего не понял. Клара стукнула ножкой.

– Прекрасно!

Она бросила наземь что-то блестящее и маленькое. Потом скрылась во тьме, а он машинально поднял загадочный предмет: обручальное кольцо.

19

Прислонившись спиной к воротам, отделявшим дорогу от пасеки, Билл предавался приятным размышлениям. Он был один. Элизабет пошла рассказать новости брату. Джеймс, спустившись с крыши, точил когти о дерево. После недавних треволнений покой был приятен. Он соответствовал мирному счастью, которое ему выпало.

Счастье располагало к мыслям. Думал он об Элизабет. Уходя в дом, она помахала ему рукой, и он все еще улыбался. Что за девушка! Как ему повезло! А еще говорят, нет судьбы!

Погладив Джеймса, который стал вылизывать ногу, Билл задумался о загадочных путях жизни. Странные эти пути! Исключительно странные!

Представим, что он не поехал бы в Мэрвис Бэй. Собственно, столько есть всяких мест. Тогда он не встретил бы Наткома. Может быть, и тот выбирал, куда ему поехать. В общем, они бы не встретились. Однако и тип! Оставить все за ничтожную услугу!

Тут он понял, что еще не решил самого главного – как открыть инкогнито. Он так привык здесь быть Чалмерсом, даже Биллом, что совсем забыл про свой титул. Но ведь именно лорда Долиша Элизабет ненавидит. Что же с ним делать? Сказать ей? Она его выгонит.

Он вздрогнул от ужаса. Не замечая Джеймса, ожидавшего, что его погладят, он погрузился в размышления. Тут не до котов. Предположим, он просто женится. Законно ли это? Все-таки это уже не его фамилия. Он вспомнил пьесу с таким сюжетом. Противный субъект с усиками говорил: «Она – не ваша жена». Так что ж там вышло? Кто оказался прав? Наверное, юрист. Надо послать телеграмму Джерри Николзу, он все объяснит.

Ну, хорошо, объяснит – а деньги? В первый же раз он сказал ей, что беден. Нельзя вдруг вспомнить – «Ах, да, у меня есть пять миллионов долларов!» Можно выдумать дядю, который умрет во время медового месяца. Скажем так: завтрак, Элизабет готовит омлет. Он читает письмо. «Что случилось? Почему ты вскрикнул?» – «Ах, ерунда, дядя Джон оставил наследство».

А что, неплохо. Джерри может сообщить о дяде Джоне и деньгах. Он любит такие штуки. Насчет всяких слов… Да, без Джерри не обойдешься. Это хорошо, тот – человек надежный. И, положившись на него, благодушный Билл возвратился к любовным мыслям.

Как ни странно, думая об Элизабет, он думал и о Кларе. Получалось что-то вроде арифметики: где у одной плюс, у другой – минус. Элизабет неправдоподобно честна; Клара – змея какая-то. Элизабет весела; Клара – сварлива. Элизабет – верный друг; Клара – ну, знаете! Наконец, Клара упорно внушала ему, что он не очень умен. С Элизабет он чувствовал себя мудрым.

А возьмем голос. У Элизабет – нежный, тихий, приветливый. У Клары… Ну, у Клары…