355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пэлем Вудхаус » Том 16. Фредди Виджен и другие » Текст книги (страница 24)
Том 16. Фредди Виджен и другие
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 01:55

Текст книги "Том 16. Фредди Виджен и другие"


Автор книги: Пэлем Вудхаус



сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

БРЭМЛИ ТАК БОДРИТ!

Клуб «Трутни» созвал общее собрание, чтобы решить, где состоится ежегодная игра в гольф. Верх стала брать школа мысли, предпочитавшая морской курорт Брэмли, но Фредди Виджен с удивительным красноречием посоветовал собратьям не приближаться к заклятому месту на 50 миль. Он так живо создал образ земли, где царит закон джунглей, что Трутни пошатнулись и отдали голоса за Куден Бич.

Позже, в баре, начались обсуждения.

– Фредди не любит Брэмли, – сказал проницательный Трутень, стимулируя работу мозга джином с тоником «Ангостура».

– Может быть, – предположил Трутень-2, – дело в том, что он там учился.

Трутень-3, подошедший к ним, покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Бедный Фредди очень там пострадал, в частности – утратил любимую девицу.

– Как, опять?

– Да. Странно… – заметил новый Трутень, вдумчиво попивая мартини. – Он постоянно влюбляется и постоянно теряет этих барышень. Поистине, чемпион. И в помолвках, и в потерях.

– Кто же его отверг на этот раз? – спросил один из Трутней.

– Мэвис Пизмарч, дочь лорда Бодшема.

– Чепуха! – возразил Трутень. – Она прогнала его гораздо раньше. Ты же сам рассказывал. Это было в Нью-Йорке, когда он случайно попал к дамочке в розовом халате.

Трутень кивнул.

– Верно. Как ты справедливо заметил, она его тогда прогнала. Но Фредди красноречив, если ему дадут время хорошо обработать свой рассказ. Вернувшись в Англию, он ей все объяснил, и она, так сказать, взяла его на поруки или, если хочешь, на испытание. Больше не провинится – и все, свадьба. Провинится – полный разрыв.

Таким было положение дел, когда Мэвис сообщила, что едет с отцом к морю, в Брэмли, где остановится в отеле «Манифик».

Конечно (продолжал Трутень) Фредди решил поехать туда же и приложил всю силу ума к тому, чтобы это обдумать. С одной стороны, противно тратить деньги на дорогой отель, с другой – его гордая душа противилась пансиону. Он оказался бы в тупике, если бы не узнал, что именно на этот курорт собираются Бинго Литтл с женой, чтобы их сын глотнул озона. Вероятно, вы видели плакаты «Брэмли так бодрит!» Родителям это важно. Ободри свое дитя, и твое дело в шляпе.

Фредди мигом добился приглашения и через несколько дней приехал на курорт в двухместной машине, с чемоданом. Чемодан он сдал, машину загнал в гараж, поцеловал юного Литтла и стал устраиваться.

Многие отказались бы жить рядом с младенцем, но компанейский Фредди быстро с ним подружился. Он регулярно водил его к морю на пляж, где Литтл-младший прилежно делал куличики. И в один солнечный день их застала там откормленная блондинка.

– Он строит песочный замок? – спросила она с милой улыбкой.

– Как вам сказать… – ответил Фредди. – Он думает именно так, но, на мой взгляд, постройка ненадежна.

– Зато ему хорошо.

– Это да.

– Какая погода!

– Это верно.

– Интересно, который час?

– Ровно одиннадцать.

– Ой! Бегу, а то опоздаю. У меня свидание в пол-одиннадцатого.

Вот так вот, случайная встреча, в чисто курортном духе, стыдиться совершенно нечего. Подчеркиваю «нечего», так как блондинка играет большую роль в последовавших бедах. Фредди с самого начала был чист, как свежевыпавший снег. Сэр Галахад мог бы у него поучиться.

Дня через два он получил открытку, сообщавшую, что Мэвис с отцом уже в отеле. Соответственно, он сел в машину и отправился туда в немалом волнении, собираясь выманить ее на прогулку и выпить с ней где-нибудь чаю.

Проект провалился сразу. По словам ее отца, Мэвис повела в школу младшего брата, которого звали Уилфрид.

– Он был тут к завтраку, – сообщил лорд.

– Неужели? – отозвался Фредди. – Я думаю, не очень вкусно, а?

Довольный своим остроумием, он засмеялся, но понял, что шутка пропала втуне, а там и припомнил, что лорд Бодшем славится суровостью и даже зовется в своем кругу Грозой Восточных графств.

– Значит, он в школе? – быстро поправил Фредди свою ошибку.

– Да. У святого Асафа. Там директором мой школьный друг, преподобный Обри Адджон.

– Однако! – воскликнул Фредди, удивляясь тому, как мал этот мир. – Я тоже учился у св. Асафа.

– Да?..

– Абсолютно! Отбыл три года, от звонка до звонка, а потом уж поступил в Итон. Что ж, я пойду. Передайте привет Мэвис. Скоро заскочу. Пип-пип.

Он сел в машину и с полчаса ездил по Брэмли, не зная, что делать. Лишь оказавшись в чаще пансионов, называвшейся Марина-кресчент, он заметил, что творится что-то странное.

К машине приближалась откормленная блондинка. Фредди не придал этому значения, разве что подумал: «А, эта тетя, с пляжа!», но она припустила галопом, издавая звук, похожий на рычание льва, гоняющегося за жертвой. Из переулка тем временем выскочил пожилой субъект, который, судя по виду, мог быть капитаном, или москательщиком, или еще кем-нибудь в том же роде.

Фредди удивился. Он знал, что Брэмли бодрит, но не до такой же степени! Повернувшись, чтобы лучше все увидеть, он удивился еще больше, ибо блондинка достигла машины и открыла дверцу.

– Скорей! – воскликнула она, садясь рядом с ним.

– Скорей? – переспросил он. – В каком смысле? Развить тему не удалось, так как подбежал субъект с усами и выдернул блондинку из машины, словно улитку из ракушки.

Блондинка вцепилась во Фредди, Фредди – в руль, субъект – в блондинку, и на какое-то время эта цепочка замерла. Потом послышался треск: блондинку от Фредди оторвали.

Субъект сурово глядел на него.

– Здесь люди, – сказал он, – а то бы я вас высек. Если бы у меня был кнут.

С этими словами он увел со сцены блондинку. Нетрудно представить, что Фредди ничего не понял и пребывал в растерянности.

Из машины его почти вытянули, и он вылез совсем, чтобы посмотреть, не поцарапан ли кузов. К счастью, все было в порядке. Опершись о капот, он собирался закурить, когда услышал голос любимой девушки.

– Фредерик! – сказала она.

Позже он рассказывал мне, что подскочил на 6 футов, но я думаю, что это преувеличение. Дюймов на восемнадцать[86]86
  Дюймов на восемнадцать – в футе (30,48 см) – 12 дюймов. Тем самым, 18 дюймов – 1,5 фута. Остальное читатель может вычислить сам.


[Закрыть]
– пожалуйста. Но не в том суть. Он прыгнул достаточно высоко, чтобы местные жители, глядевшие из окон, приняли его за танцовщика, отрабатывающего новое па.

– О, здравствуй! – сказал Фредди, как можно веселей и беспечней, но тут же понял, что это ему не удалось. Мэвис смотрела строго, что ему не понравилось. Взор ее был холоден, губы – сжаты. Словом, каждой порой она выделяла ту пуританскую суровость, из-за которой соседи избегали ее отца.

– Вот и ты! – продолжал тем не менее Фредди, уповая на беспечность.

– Да, – отвечала Мэвис.

– И я тут, – сообщил Фредди.

– Вижу, – признала Мэвис.

– Думал, приеду сюда, а ты удивишься.

– Я и удивилась.

Мэвис издала звук, напоминающий треск разрываемого паруса, а потом спросила:

– Что это значит?

– А?

– Эта особа.

– Ах, особа! Ясно-ясно. Значит, особа. Поразительно, а!

– Весьма.

– Прыгает в чужую машину! Ты заметила?

– Вполне. Ты с ней знаком?

– Ну, что ты! Совершенно не знаком.

– Вот как? – Мэвис снова издала тот же звук. – А кто этот старик?

– Не знаю.

– Он хотел тебя высечь.

– Да-да. Удивительно! Какая наглость!

– Почему он этого хотел?

– Чего не знаю, того не знаю. Загадка!

– Мне кажется, он сердит на то, что ты опозорил его дочь.

– Я не позорил. Когда бы я успел, сама подумай!

– Вот как?

– Видимо, это кви-про-кво в духе Филлипса Оппенхейма. Да, не иначе. Вот, слушай. Девица – международный шпион. Она украла планы укреплений и собирается отдать их сообщнику. Субъект – из нашей разведки. Усы – накладные. Он решил, что сообщник – я.

– Во-от как?

– Кстати, ты отвела Уилфрида? – спросил Фредди, меняя тему.

– Отвези меня в отель, если не трудно, – сказала Мэвис, опять ее меняя.

– Хорошо, – сказал Фредди, – отвезу.

Ночью, лежа без сна, он думал о том, что, судя по всему, Мэвис ему не поверила. Проводив ее, он хотел зайти, но она не пустила, сославшись на мигрень. Он сказал, что она прекрасно выглядит; и услышал: «Вот как?» Когда же он спросил, любит ли она своего Фредди, он ничего не услышал.

Теперь, думал он, мечась по подушке, нужен какой-нибудь жест, поступок, повод, который покажет его во всей красе. Хорошо, но какой?

Можно спасти Мэвис на море – но она не заходит в воду дальше, чем есть дно.

Можно спасти Бодшема от огня – но где огонь? Нельзя же поджечь отель «Манифик».

Перебирая членов семьи, он дошел до Уилфрида, и тут его осенило. Вот он, путь спасения! Надо пойти в школу и попросить преподобного Обри Апджона, чтобы тот отпустил учеников после двух уроков. Да, этот добрый поступок вернет утраченное.

Фредди просто видел эту сцену: Уилфрид вбегает в номер; Мэвис восклицает: «О! Что ты тут делаешь? Ты сбежал?» – «Нет, – отвечает У. – Скажи спасибо Фредди. Нас отпустили до вечера». «Вот это да! – восклицает Мэвис. – Какой человек! Я знала, что к нему несправедлива».

Подумав так, Фредди заснул.

Нередко, придумав что-то ночью, мы обнаруживаем утром, что замысел не так уж хорош. Здесь было иначе. Если я скажу вам, что Фредди нравился его план, я вас обману, он внушал ему истинный ужас. Память о директоре не угасла. Дисциплинарные методы преподобного Обри наводили на мысль о Саймоне Легри и покойном капитане «Баунти».[87]87
  …о Саймоне Легри и покойном капитане «Баунти» – Саймон Легри – злой надсмотрщик из «Хижины дяди Тома». Капитан Блай вызвал своей жестокостью мятеж на корабле «Баунти».


[Закрыть]
На нежную душу юного Фредди они произвели глубокое впечатление, и перспектива встречи, повторим, внушала ему ужас.

Поддерживали его две вещи: 1) великая любовь и 2) возможность прихватить с собой младшего Литтла.

Он знал, что учитель всегда заботится о будущем. Младенец для него – потенциальный школьник. Позиция Фредди укрепится до неузнаваемости, если он предъявит ему дитя и скажет: «Вот что, Апджон! Его родители прислушиваются ко всем моим советам. Отпустите учеников, и он поступит в вашу школу».

Дождавшись, пока супруги Литтл отвернулись, Фредди схватил их сына и отправился по назначению. Вскоре он стучался в дверь св. Асафа, перекинув через руку ребенка, прикрытого плащом. Горничная провела его в кабинет, и он остался там, узнавая полузабытые приметы незабываемой комнаты.

Случилось так, что в это самое время преподобный Одри гонял старший класс по библейской истории, а когда директор вцепится в класс, он его легко не отпустит. Тем самым, ждать пришлось долго, и с каждой минутой дух кабинета становился тяжелее.

Понимаете, Фредди был тут последний раз при неприятных обстоятельствах. Он стоял, перегнувшись через стул, а преподобный О.А. примерялся, куда бы опустить добрую старую палку. Такие картины наводят печаль.

Солнце сияло за окном, и Фредди решил прогуляться. Выбравшись и дойдя до ограды, он заглянул за нее от нечего делать. Там был садик, а в садике – домик, а в окне второго этажа – девушка, машущая руками.

За сорок ярдов трудно понять, зачем ими машут, и все же Фредди догадался, что девушка обращается к нему. На самом деле она хотела сообщить, что встретила здесь некоего Джорджа, служившего в Лондоне букмекером; глубоко его полюбила; узнала, что и он ее любит; услышала от отца, принадлежащего к суровой секте, что о браке не может быть и речи; не получила записки, где верный Джордж предлагал пожениться тайно, предварительно встретившись в пансионе на Марина-кресчент, поскольку ее (записку) перехватил отец, и сидит теперь взаперти, пока, по словам того же отца, она не одумается. Фредди она просила ее выпустить, ибо Джордж ждет ее с разрешением на брак все там же, в пансионе.

Как мы помним, Фредди понял не все, но главное было ясно: перед ним – дева в беде. Ему казалось, что это бывает только в романах, да и то рыцарских. Перед ним же стоял не замок, окруженный рвом, а двухэтажный домик, окруженный небольшим садом. Именно в таких домиках обитают, Уйдя в отставку, капитаны и москательщики.

Истинный рыцарь, Фредди перепрыгнул через ограду. Глаза его сверкали, и только под окном он узнал в злосчастной деве, глядящей сквозь стекло, как рыба в аквариуме, старую знакомую, блондинку.

Это умерило его пыл. Он был суеверен, и чувствовал, что встречи с нею – не к добру. Когда-то цыганка велела ему остерегаться блондинок, и он чуть не убежал, но рыцарский дух сделал свое дело. Догадавшись по движению ее бровей, что дверь заперта изнутри, он влез в окно, побежал наверх – и через секунду-другую девица выскочила из комнаты, как пробка из бутылки, сбежала вниз по лестнице, ворвалась в гостиную, выпрыгнула из окна и понеслась по газону. Вылезая из того же окна, Фредди сразу заметил усатого субъекта, на сей раз – с вилами, который бил свою дочь их ручкой, страшно сверкая глазами.

Фредди удивился. Из ее жестов он понял, что отец – в крикетном клубе. Сперва он не знал, что делать. Потом решил уйти. Рыцарь не позволит, чтобы деву в беде били ручкой от вил, но в данном случае это – чисто семейное дело. Тем самым, Фредди начал свой путь; однако субъект заметил его и замахнулся, издавая боевой клич москательщиков. Понять его можно. Он принял Фредди за влюбленного букмекера и хотел с ним расправиться. Особенно волновало то, что теперь он держал вилы за ручку.

Что бы случилось, мы сказать не можем, но, к счастью, он споткнулся о цветочный горшок, а пока он вставал, Фредди схватил девицу, перебросил ее через ограду, перепрыгнул сам и потащил ее к машине, оставленной перед входом в школу.

Они так запыхались, что, только отъехав, блондинка повторила, отдуваясь, адрес пансиона. В конце пути она все еще пыхтела. Фредди выгрузил ее, отъехал – и вспомнил, что чего-то не хватает.

Что бы это могло быть?

Портсигар?

Нет, он здесь.

Шляпа?

Нет, и она здесь.

Деньги?

И тут он вспомнил: ребенок. Сын Бинго Литтла остался в кабинете с ластиком во рту.

Последние события усугубили его волнение, но Фредди, человек здравомыслящий, понимал, что нельзя разбрасывать повсюду младенцев. Пришлось ехать обратно. А там, заглянув в окно, он увидел директора, меряющего шагами кабинет, несомненно – в крайней растерянности.

Я думаю, всякий холостяк меньше всего ожидает найти в своем кабинете неизвестного младенца. Вернувшись почти сразу после того, как Фредди вышел, преподобный Обри очень испугался, не говоря об удивлении.

Вскоре, меряя шагами пол, он испугался еще раз. Через стекло, нагло ухмыляясь, на него смотрел какой-то тип. На самом деле Фредди приветливо улыбался. Но нельзя требовать от человека, чтобы он в такую минуту это понял.

– Привет! – сказал Фредди. – Вы меня помните?

– Нет! – вскричал преподобный Обри. – Вон отсюда! Фредди увеличил улыбку дюйма на два.

– Я у вас учился. Виджен фамилия.

О.А. отер рукою лоб. Мы его понимаем. Сначала шок, теперь – человек, которого он надеялся больше не увидеть.

– Да, – глухо произнес он. – Я вас помню. Виджен.

– Ф.Ф.

– Именно, Ф. и Ф. Что вам нужно?

– Я за ребенком пришел.

– Это ваш ребенок?!

– Не совсем. Я его взял напрокат. Понимаете, мой друг Бинго Литтл женился на Рози М. Бэнкс, известной писательнице. Перед вами, так сказать, плод их брака.

Преподобный Обри боролся с каким-то сильным чувством.

– Но оставили его вы?

– Вообще-то я. Однако…

– Ах, так! – вскричал Обри и разразился пламенной речью.

Фредди говорил мне, что она необычайно поразила его. Нельзя сказать, что она ему понравилась, но поразить – поразила. Священнослужитель не может пользоваться тем словарным богатством, какое предоставлено мирянину, но преподобный Обри одной силой духа преодолел эту преграду. Не произнеся ни единого слова, неуместного в гостиной, он создал ощущение, что ты слушаешь пьяного матроса. Кроме того, по мере его речи, было все труднее сказать что-то самому.

Задолго до «А в-третьих…» Фредди чувствовал, что его перемалывает мощная машина. Какое-то время казалось, что директор велит перегнуться через стул; и так сильна была личность преподобного Одри, что он бы перегнулся не пикнув.

Словом, радуясь, что сумел спастись, он поехал к Бинго и сразу увидел, что тот стоит на крыльце, явно волнуясь.

– Фредди, – жалобно спросил он, – ты не видел Алджернона?

– Нет, – ответил замороченный Фредди. – Вроде бы не встречал. А какого именно? Это что, твой приятель?

Бинго подпрыгнул, как холмы.

– Идиот! Это мой сын.

– А, сын! Он у меня.

– Чтобы ты треснул! – сказал Бинго. – Куда ты его увез? Мы все утро с ума сходим.

– Он тебе очень нужен?

– Я собирался идти в полицию!

Фредди понял, что стоит попросить прощения.

– Прости, – сказал он. – Ну все хорошо, что хорошо кончается. Вот он. Ой, нет! Какая незадача! Опять я его забыл.

– Забыл?

– Как-то выпал из памяти. Ничего, я дам тебе адрес. Школа св. Асафа, кабинет директора. Это на Мейфкинг-род. Езжай и бери голыми руками. Как там насчет второго завтрака?

– Ха-ха! – Бинго зловеще засмеялся. Во всяком случае, Фредди так показалось. – Завтрак ему нужен! Кухарка рыдает, посудомойка в истерике, равно как и вся прислуга. Рози начала раньше всех, в половине двенадцатого, теперь лежит с ледяным компрессом. Когда она все узнает, не хотел бы я быть в твоей шкуре ни за какие деньги. Миллион? Хо-хо! Два? Еще чего! Три? Ну, знаешь!

Этот аспект не приходил Фредди в голову.

– Знаешь, Бинго, – сказал он, – мне нужно поехать в Лондон.

– Что верно, то верно.

– Много всяких дел. Очень важных. Ты перешлешь мой чемодан?

– С удовольствием.

– Спасибо. Напоминаю адрес: Мейфкинг-род, школа св. Асафа. Сошлись на меня и забирай. А я схожу к Мэвис. Она, наверное, волнуется.

Через несколько минут он вошел в холл отеля и сразу увидел Мэвис с отцом, стоящих у пальмы.

– Привет-привет! – сказал он.

– А, Фредерик, – сказал лорд Бодшем.

Быть может, вы помните, что в Нью-Йорке Фредди сравнил этого пэра с треской, у которой что-то на уме. Сравнение подошло бы и сейчас.

– Фредерик, – продолжал Бодшем, – Мэвис рассказала мне очень неприятную историю. По ее словам, вы связались с какой-то блондинкой.

– Толстой блондинкой, – уточнила Мэвис. Фредди замахал руками, словно нервный семафор.

– Ничего подобного! – воскликнул он. – Чушь какая-то! Мэвис, ты меня удивляешь. Я надеялся, что мы доверяем друг другу. Простая вера важнее знатного родства, – прибавил он, поскольку помнил эту сентенцию с тех пор, как переписал ее 200 раз за то, что подложил в класс пузырь с сероводородом. – Я же тебе сказал, что мы с ней незнакомы.

– Тогда почему вы все утро возили ее в машине? – поинтересовался лорд Бодшем.

– Да, – поддержала его Мэвис, – я тоже хотела бы знать.

– Мы оба, – подытожил пэр, – ждем объяснений.

Именно в такие минуты Фредди представал в самом лучшем виде. Сердце его билось о передние зубы, но никто бы этого не заметил. Смотрел он взором младенца, претерпевшего жестокую, незаслуженную обиду.

– Вы о ком говорите? – осведомился он.

– О вас, – ответил Бодшем.

– О тебе, о тебе, – прибавила Мэвис. – Я сама вас видела. Вряд ли хоть один Трутень смог бы издать такой беспечный, невинный смешок.

– Удивительно! – сказал он. – Неужели у меня есть двойник? Поверьте, сегодня утром мне было не до блондинок. Какие блондинки?! Ради Уилфрида я поехал в школу св. Асафа, чтобы попросить Обри Апджона о небольшой услуге: он бы мог, думал я, отпустить их после первых уроков. Нет-нет, не благодарите! Я просто объясню, почему не мог разъезжать с блондинками. Директор охотно сообщит вам, что я беседовал с ним достаточно долго. Потом я беседовал со своим другом Бинго. Потом приехал сюда.

Все помолчали.

– Странно, – сказал лорд.

– Д-да… – сказала Мэвис.

Они были явно растеряны. Фредди уже ощутил, что все, слава Богу, обошлось, когда вращающаяся дверь, повинуясь неумолимой силе, впустила в холл блондинку, чьи объемистые формы облегало что-то розовое. Другими словами, героиню дня.

– У-ух! – вскричала она, завидев Фредди. – Вот ты где, лапочка! Ужасно извиняюсь, – обратилась она к Бодшему с Мэвис, схватила Фредди под руку и уволокла.

– Не успела сказать спасибо, – объяснила она. – И потом, не отдышалась. Папа у меня шустрый, а вилы – тоже не подарочек. Ты меня сгрузил, мы сразу поженились, сейчас пойдем в ресторан. Если б не ты, мы бы в ресторан не пошли, ха-ха! Так что, спасибо, лапочка.

Ощущая, что дела сильнее слов, она от всего сердца его поцеловала. Потом побежала в туалет, попудриться, а он остался, где был.

Стоял он недолго. Бросив взгляд на Бодшема с Мэвис, он кинулся к выходу. Взгляд, хоть и недолгий, показал, что ждать нечего. Лорд смотрел на дочь, дочь – на лорда.

Затем оба посмотрели на Фредди, и что-то такое было в их взоре. При всем своем красноречии Фредди не мог бы объяснить, что именно.

Вот почему, если матч будет в Брэмли, мы не увидим там юного Виджена. Он не скрывает отвращения к этому курорту. Если тот и впрямь бодрит, пусть бодрит кого-нибудь другого.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю