Текст книги "Том 16. Фредди Виджен и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Глава XI

1

Подвал банка не был тем уютным уголком, где можно понежиться, лениво перебирая в голове разные приятные мысли. Здесь пахло в равных долях плесенью, старыми документами и мышами, а привидений было даже больше, чем в главном помещении. У Джил по спине уже не раз пробегал холодок, а ее душевное спокойствие отнюдь не укрепляли доносящиеся сверху звуки.

Она слышала приглушенные голоса, но не разбирала слов, однако уже оттого, что они раздаются там, где голосам раздаваться не положено, у самой решительной девушки по спине бы побежали мурашки. Не помогала даже панацея дяди Вилли. Хотя в подвале действительно была глухая тьма без берегов, а последний свет потух, Джил не обольщалась по поводу несокрушимости своего духа. Даже в обычных обстоятельствах это был робкий и чувствительный дух, скорее как у слабонервного кролика. Как только раздался звон бьющегося стекла, она поняла, что их любительскую попытку ограбить банк нарушили профессионалы, явившиеся сюда с той же целью, и теперь в ужасе гадала, что будет, когда они обнаружат Аду. Как грабители поступают с девушками, которых находят в сейфах? В любом случае как-нибудь нехорошо.

И вдруг словно один из призраков, быть может, сам покойный сэр Хьюго в приступе запоздалого раскаяния, шепнул ей, что можно сгладить обстановку, если выйти через подвальную дверь на улицу и вызвать полицию. Джил сама изумилась, что не подумала об этом раньше, и ощупью двинулась туда, где, как ей казалось, была дверь. В этот самый миг Фрэнк, сбегая по ступеням, налетел на нее, заорал от неожиданности и, схватив Джил за локоть, вытолкал наверх, как уже описывалось.

Заморгав от света, Джил в первые мгновения поняла только, что ее окружают несколько мужчин, возможно, бандитской внешности, но совершенно неразличимые. Постепенно глаза привыкли, и она увидела Горация.

Без всякого удивления – после всего, что Джил знала о его прошлом, можно было не сомневаться, что за любой преступной акцией в Веллингфорде стоит именно он, – однако, как ни странно, с облегчением. Джил чувствовала, что на его благородство можно положиться. Он выглядел в ее глазах человеком, которому воспитание не позволит поднять руку на женщину, а именно в таком человеке она сейчас больше всего нуждалась.

Тем не менее, когда Джил обратилась к Горацию, в ее голосе сквозила холодность. Можно испытать облегчение при виде прожженного преступника, но нет надобности держаться с ним запанибрата.

– Добрый вечер, Эпплби.

– Добрый вечер, мисс.

– Так я не ошиблась в своем предположении, что за делом в Нортон-корте стояли вы?

– Напрасно было бы отрицать.

– А это ваши сообщники?

– Я предпочитаю называть их коллегами.

– Вы меня не представите?

– Конечно. Простите великодушно, что не сделал этого раньше. Во-первых… под какой фамилией вы фигурируете, Фрэнк? Ах да, вспомнил. Мистер Фонтескью.

– Очень приятно. Не соблаговолите ли отпустить мою руку, мистер Фонтескью?

– Отпустите руку мисс Уиллард, Фрэнк. В грубом обращении нет никакой надобности.

Фрэнку казалось, что надобность очень даже есть.

– Разве мы не свяжем ее и не заткнем ей рот кляпом?

– Следующий в списке, – продолжал Гораций, пропуская вопрос мимо ушей, – Смити.

– Очень приятно, мистер Смити.

– Взаимно, мисс Уиллард. Прекрасная погода.

– И Ферди, человек-муха.

– Так вот как вы залезли в окно! Добрый вечер, Ферди.

– Добрый вечер, мисс.

– А где Ада?

– Отдыхает в кабине мистера Бонда.

– Так вы ее видели. Интересно, хватило ли вам духа взглянуть ей в глаза.

– Такая возможность представилась не сразу, – величественно ответил Гораций. – Она нечаянно оказалась заперта в сейфе.

– Что?!

– Да, мисс.

– Дверь не была закрыта!

– Она захлопнулась. Джил опешила.

– Не понимаю, как вы ее вытащили. Вы же не знали комбинацию!

– Я позвонил мистеру Бонду, и он любезно ее сообщил.

– Позвонили мистеру Бонду?!

– Ничего другого не оставалось. Нельзя было допустить, чтобы бедная девушка задохнулась.

– Почему?

Вопрос задала не Джил. Он исходил от Фрэнка, который стоял на лестнице, готовый дать стрекача. Отказ Горация связать незваную даму и заткнуть ей рот кляпом утвердил его решимость как можно быстрее расстаться с организацией Эпплби. Фрэнк был приверженцем традиций, и такое отступление от профессионального кодекса чести ужаснуло и возмутило его. Это, думал Фрэнк, не работа, а безобразие.

Он задержался лишь для того, чтобы бросить напоследок обидные слова.

– А Смити заливал мне, будто вы – гений! – И Фрэнк с негодующим видом устремился вниз по лестнице, окончательно утратив веру в людей.

Смити снял очки и секунду в молчании протирал стекла.

– Простите, сэр, мне не следовало обольщаться, будто Фрэнк подходит для этой работы. Я думал, у него есть чувство локтя.

– Все в порядке, Смити. Вы не могли знать заранее.

– Знаете, я думаю, его подкосили парики. Он только что рассказывал. Был в Олд Бейли, увидел судей в париках и сдрейфил. И все равно он не должен был бросать вас вот так.

– Не важно. Его ничто здесь не удерживало. Вам с Ферди тоже разумнее удалиться.

– Мы точно вам больше не нужны?

– Точно. Банкет окончен.

– Тогда мы откланиваемся, – с облегчением произнес Смити. – Доброй ночи, мисс Уиллард.

– Доброй ночи, – рассеянно ответила Джил. Она думала не о Ферди и Смити, а смотрела на Горация так, будто с глаз ее наконец упала пелена.

– Мистер Эпплби, – сказала она. – Должна перед вами извиниться. Я заблуждалась на ваш счет.

– Да, мисс? Когда?

– Когда убедила Аду не выходить за вас замуж. Гораций вздрогнул, и краска медленно залила его лицо.

Глаза вспыхнули недобрым светом, и на мгновение показалось: сейчас он забудет, что воспитание не позволяет ему поднять руку на женщину. В своей полной приключений жизни Джил впервые оказалась настолько близка к тому, чтобы мужчина поднял на нее руку.

– Видите ли, мне не понравилась мысль, что она выйдет замуж за человека, которого могут в разгар медового месяца упечь на пять лет. Сами согласитесь, это неприятно. Я посоветовала ей немедленно разорвать знакомство. Сказала, что вы ее недостойны. Откуда мне было знать, что вы – Сидни Картон[57]57
  Сидни Картон – герой «Повести о двух городах» Диккенса, человек, добровольно пошедший за другого на гильотину.


[Закрыть] и шевалье Байяр[58]58
  Байяр, Пьер дю Террайлъ (143?-1524) – французский рыцарь. Заслужил титул «рыцарь без страха и упрека».


[Закрыть] в одном лице. Теперь я ваша самая восторженная поклонница.

Гораций вздохнул.

– Приятно слышать, – сказал он, – но, боюсь, что перемена в ваших взглядах несколько запоздала.

Джил не собиралась разделять этот пораженческий настрой.

– Ничуть. Сейчас я к ней пойду, и все недоразумения мигом устранятся. Я скажу, что для спасения ее жизни вы позвонили мистеру Бонду и спросили комбинацию, понимая, на что себя обрекаете, и ее мнение о вас разительно переменится. Она скажет, что в жизни не слышала ничего чудесней, и что это урок нам всем: не торопиться с вердиктом и не судить людей только за их отношение к чужому добру, пусть даже несколько неординарное. Кстати, делу помогло бы, если бы я могла добавить, что эта сторона вашей жизни – в прошлом. Можно?

– Конечно, мисс. Еще до сегодняшней ночи я подумывал, как говорится, уйти с ринга непобежденным, и теперь уверен, что это время настало. Я спел свою лебединую песню.

– Тогда ждите меня назад с хорошими известиями, – сказала Джил.

2

О чувствах Горация к Аде можно судить по тому, что, оставшись один, он не ринулся к сейфу, не схватил набитый деньгами чемоданчик и не устремился прочь с максимально возможной скоростью. Сидни Картон и шевалье Байяр могли бы так поступить, но, к чести Горация, подобная мысль даже не пришла ему в голову. Он стоял недвижим, жалея, что дверь в кабинет Майка такая толстая, и сквозь нее не доносится ни звука.

Он думал об Аде. Как нам известно, именно готовка впервые обратила его мысли в сторону флердоранжа и свадебного пирога, однако восхищение ее кулинарным искусством было лишь той искрой, от которой занялось пламя. С тех пор он настолько оценил другие ее достоинства, что сейчас был влюблен сильней, чем на заре юности, когда, двенадцати лет от роду, сходил с ума по девочке, изображавшей Золушку в пантомиме. Он был толст, лыс и немолод, а толстый, лысый немолодой человек не разбрасывается своим сердцем, и если уж отдает его, то навсегда. Он ясно сознавал, что без Ады его жизнь будет пустой.

Когда он примерно в двадцатый раз пришел к этому выводу, дверь открылась, и вышла Ада, а за ней Джил. Одного взгляда на Джил было довольно, чтобы понять – все тревоги напрасны. Она самодовольно улыбалась, как адвокат, чье красноречие вынудило присяжных вынести вердикт «Не виновен». Последние сомнения рассеялись, когда Ада сделала несколько шагов, подняла заплаканные глаза и бросилась к нему на шею с возгласом: «О, Гораций!», убедившим бы самых закоренелых скептиков.

Джил смотрела на них благожелательно. Она чувствовала, что слов от нее больше не требуется, да и не успела бы их сказать, поскольку на лестнице снова загремели шаги и вбежали Ферди со Смити.

Даже самый невнимательный наблюдатель отметил бы, что они чем-то взволнованы. Смити не замедлил объяснить причину своей ажитации.

– Шеф, – сказал он, без преамбулы переходя к тому, что адвокат назвал бы сутью, – здесь фараоны.

3

Именно в критические минуты такие люди, как Гораций, разворачиваются в полную силу. Опасность подстегивает их мыслительный процесс. На пятнадцать секунд он опешил, как всякий работающий грабитель, при последних словах, но слабость прошла, и он снова стал собой, гениальным тактиком, способным принимать решения на ходу.

– Слушайте, вы все, – произнес он на строгой начальственной ноте, – и не заставляйте меня повторять, на это нет времени. Если будете держаться спокойно и выполнять мои указания, все пройдет гладко. Смити!

– Шеф?

– Садитесь за этот стол!

– Сел.

– Ферди!

– Шеф?

– Садитесь вот за тот стол. Ада!

– Да, милый?

– Принеси пару гроссбухов и дай им ручки. А вы с мисс Уиллард берите блокноты и садитесь вот сюда.

– Ясно, солнышко. Чтобы казалось, будто мы проводим аудит.

– Верно, – ответил Гораций, радуясь, что Провидение послало ему невесту, которая не только готовит, как Эскофье,[59]59
  Эскофъе, Огюст – французский повар конца XIX – начала XX века, «король поваров и повар королей», первый шеф-повар «Риц», отец-основатель классической французской кухни.


[Закрыть] но еще и соображает на лету. – Вы, Ферди и Смити, будете читать цифры, – сказал он, и тут в дверь позвонили. – Иду, иду! Кто там?

– Полиция.

– Минуточку. – Гораций открыл входную дверь. – О, добрый вечер, мистер Джессоп, – проговорил он, выражая изумление и радость от нежданной встречи с добрым знакомцем каждой нотой своего звучного голоса.

В банк суперинтендант Джессоп отправился по совету своего шурина Клода. Совет был преподнесен в невыносимо покровительственной манере, которая всегда его раздражала, однако саму мысль он был вынужден признать здравой. Узнав, что практически всех веллингфордских полицейских отрядили стеречь Мэллоу-холл, Клод недвусмысленно выказал презрение. Мой разлюбезный, ах, мой разлюбезный, сказал он, и выразил изумление, что суперинтендант не различил за стрельбой в Мэллоу-холле руку Чарли Йоста. Ясно, как день: Чарли поручил сообщнику палить по окнам Мэллоу-холла, зная, что хозяин первым делом вызовет полицию, после чего берег расчистится и можно будет не спеша ограбить банк. Если отправиться туда немедленно, возможно, удастся взять его с поличным. Не забывайте, присовокупил Клод, что он вооружен. Мне пойти с вами? Мой разлюбезный, не забывайте, что я тут на отдыхе.

Поэтому суперинтендант отправился осматривать банк в одиночку. Его неотвязно преследовала мысль о вооруженном преступнике, поэтому он с большим облегчением увидел в дверях безобидного дворецкого. Правда, присутствие дворецкого показалось ему странным, но, по счастью, Гораций тут же прояснил ситуацию.

– Входите, мистер Джессоп, – сказал он. – Мы здесь немножко заняты. Скоро ревизия, и мистер Бонд хочет, чтобы все было готово. Запарка такая, что приходится работать ночью. Даже я вынужден был зайти по поводу хозяйственных счетов. Ничего, если мы продолжим?

– Мой разлюбезный, ах, мой разлюбезный, – воскликнул суперинтендант, попирая закон об авторском праве. – Вижу, у вас пополнение.

– Да, кое-кого из старичков пришлось заменить, мистер Джессоп. Годы берут свое. Все мы не молодеем.

– Я никогда не видел, чтобы счетоводы работали в перчатках.

– Мистер Бонд хочет, чтобы бухгалтерские книги были идеально чисты.

Смити прочистил горло и обратился к Джил скрипучим голосом профессионального бухгалтера.

– Мисс Джонс?

– Сэр?

– Запишите следующие цифры. Семь, четыре, три, шесть, запятая два, девять. Пятьдесят, триста сорок один запятая семь, девять.

– Помедленней, мистер Каллахан.

– Восемь, пять, два, шесть запятая семь, четыре. Сложите, пожалуйста.

– Уже сложила. Два миллиона шестьсот тысяч восемьсот семьдесят четыре запятая ноль два.

– Верно.

– Она сложила все это в уме? – изумился суперинтендант Джессоп.

– Такая редкая способность, – заверил Гораций. Теперь и у Ферди прорезался голос. Вдохновленный примером Смити, он обратился к Аде:

– Скажите, мисс, включаются ли форвардные расчеты в пробный баланс?

Ада вздрогнула. Вопрос застал ее врасплох. Она думала о Горации, о том, как сильно его любит.

– Меня бы это не удивило, – сказала она, и Ферди ответил: «Хорошо», чувствуя, что Смити его не переплюнуть.

– Ладно, не буду больше мешать занятым людям, – сказал суперинтендант. – Доброй ночи всем. Доброй ночи, мистер Эпплби.

– Доброй ночи, мистер Джессоп.

– Дайте-ка вспомнить, когда у нас следующий платежный день? – спросил Ферди.

– Пожалуйста, не говорите таких слов, не то я заплачу от смеха, – сказала Джил. – Вы удовлетворены нашим выступлением, мистер Эпплби?

– Вы были великолепны, мисс Уиллард, а наши два счетовода вполне убедительны. До свидания, Смити, до свидания, Ферди.

– До свидания, шеф.

– А теперь, Ада, думаю, мне надо проводить тебя домой. Ты пережила тяжелый вечер. Мисс Уиллард, вы простите, если мы оставим вас в одиночестве?

– Обо мне не беспокойтесь, – ответила Джил. – И вряд ли я долго буду в одиночестве.

Она не ошиблась. Гораций и Ада не успели выйти, как подъехала машина, и вошел Майк.

Глава XII

1

Майк, подобно Отелло, был в буре чувств.[60]60
  был в буре чувств – Отелло, V, 2 «был нелегко ревнив, но в буре чувств впал в бешенство», пер. Б. Пастернака.


[Закрыть] Он обладал недюжинным умом, однако события этой ночи сбили бы с толку любого мыслителя. Когда молодой человек слышит от дворецкого, что он, дворецкий, грабит банк и его, молодого человека, секретарша заперта в сейфе, а прибыв на место, застает там свою невесту, ему можно простить некоторую растерянность. Он воззрился на Джил, и чувство, что все это происходит во сне, не покидавшее его с телефонного разговора, еще усилилось.

– Что… что… что?.. – спросил он.

– Я здесь делаю? – подхватила Джил. – Граблю банк, милый. Ты сам меня на это толкнул, если помнишь, – продолжала она, не обращая внимания на раздавшееся в ответ слабое блеяние. – Практически поручил мне это сделать. Сказал, твои финансовые затруднения разрешатся, если кто-нибудь ограбит банк, потому что ревизоры совершенно растеряются, разведут руками и подадутся в торговлю сеном, соломой и фуражом. Как видишь, все очень просто.

Под этим высказыванием Майк не подписался бы; он по-прежнему чувствовал, что многое требует объяснений. Одно, впрочем, было совершенно ясно. Эта девушка пошла ради него на чудовищный риск, поэтому Майк заключил ее в объятия и выразил благодарность потоком слов, многие из которых удивили его самого.

Он был изумлен и потрясен, услышав ее смех.

– Ничего смешного, – укоризненно сказал он.

– Я просто вспомнила про аудит.

– Про что?

Джил объяснила про аудит, и Майк согласился, что Гораций проявил изрядные смекалку и выдержку. Впрочем, он еще раз повторил, что горячо не одобряет всю затею.

– Так можно заикой на всю жизнь остаться.

– Это должна была сказать Ада!

Майк с ужасом осознал, что совершенно забыл про Аду. Он примчался сюда в тревоге за свою секретаршу, и начисто упустил ее из виду под влиянием более насущных забот.

– Где она? – спросил он, глядя на сейф, хотя рассудок подсказывал, что Джил не щебетала бы так беспечно, будь Ада по-прежнему внутри. – Эпплби ее отпер?

– Да, благодаря тому, что ты назвал ему комбинацию. Он только что ушел ее провожать. Они собираются пожениться.

Майк приложил руку ко лбу и удивился, что у него не жар.

– Собираются пожениться? – глухо повторил он.

– Да.

– Эпплби и Ада?

– Они самые.

– Ты уверена, что не перепутала имена?

– Не понимаю, чему ты так удивляешься. Разумеется, Ада его любит. Он спас ей жизнь с большим риском для себя – откуда он мог знать, что ты не выдашь его полиции? Ты ведь не выдал?

– Разумеется, нет. Так он правда грабил банк?

– Да, тут он тебя не обманул. Он и двое его милейших товарищей, Смити и Ферди, появились после того, как мы с Адой набили чемоданчик деньгами. Тебе трудно поверить, что он этим занимается.

– Есть отчасти. Несколько неожиданно для дворецкого.

– Он необычный дворецкий. Почему ты помрачнел?

– Думаю об Аде. Мне как-то не по душе мысль, что она выйдет за человека, который грабит банки.

– Ну, ты женишься на девушке, которая грабит банки. Он любит Аду, Ада любит его, а любовь движет миром, так что о чем тут тревожиться?

– Если отбросить то, что он мошенник, тебе не кажется, что он для нее староват?

– Кажется. Этот вопрос возник, когда он сделал ей предложение. Однако Ада так не думает. Кроме того, она решительно отрицает, что он слишком лысый и толстый. У Ады все будет тип-топ. И у нас с тобой все будет тип-топ. И вообще, как кто-то сказал, все будет тип-топ в этом тип-топейшем из миров.

– Да, мысль утешительная, но мне было бы приятней, если бы Эпплби не прихватил те деньги, которые вы с Адой упаковали в чемодан. Я собирался со временем вернуть их вкладчикам. Он ведь забрал их?

– Разумеется, нет. Мистер Эпплби считает, что теперь, когда он собрался жениться, ему следует бросить старые привычки.

– Так ты хочешь сказать, что чемодан здесь?

– В сейфе, где мы его и оставили.

– Тогда хватаем его и едем домой, а там где-нибудь спрячем.

– Превосходная мысль, – одобрительно произнес Гораций. – Именно это я намеревался посоветовать.

Он стоял на лестнице в подвал, по которой поднялся своей обычной бесшумной походкой, и Майк подпрыгнул, как ягненок по весне. Он был не расположен слышать внезапные голоса из-за спины, и слова Горация подействовали на его взвинченную систему, как взрыв бомбы. Разговор пришлось поддержать Джил.

– А, мистер Эпплби, – сказала она. – Вы благополучно проводили Аду?

– Да, мисс.

– Я рассказала Майку про вас и про Аду. Когда он выйдет из транса, вызванного вашим внезапным появлением, то поздравит вас. Верно, Майк?

– А?

– Ты хочешь поздравить мистера Эпплби, верно?

– Ах. Да. Да, конечно. Мои поздравления, Эпплби.

– Спасибо, сэр.

– Таких девушек, как Ада, поискать. Думаю, вы будете очень счастливы.

– Уверен, что так, сэр.

– Если сумеете не угодить в тюрьму.

– Да, разумеется, сэр. Это sine qua non.[61]61
  Непременное условие (лат.).


[Закрыть] Однако мне казалось, я слышал, как мисс Уиллард говорила о моем уходе от дел.

– Она права?

– Совершенно, сэр. Пора остепениться. Моя прежняя деятельность плохо совместима с семейной жизнью. Однако возвращаясь к вопросу о том, чтобы передислоцировать чемодан в Мэллоу-холл и отыскать ему подходящее укрытие, я рекомендовал бы не мешкать. Лучше всего поручить это мисс Уиллард, а мы с вами останемся, чтобы сообщить в полицию об ограблении. Вероятно, самый разумный ход – позвонить суперинтенданту домой. Отнести чемодан в машину?

– Нет, – отвечал Майк, возможно, с чрезмерной поспешностью. – Я справлюсь.

2

После того как суперинтендант ушел, чтобы осмотреть банк, Клод Поттер поднялся в спальню и начал готовиться ко сну. Он всегда делал это неторопливо, поэтому все еще любовно созерцал себя в зеркало, чем неизменно занимался каждый вечер, когда дверь распахнулась, и ворвался его свояк, распираемый чувствами, которых хватило бы на двух свояков. Широкое лицо суперинтенданта было искажено, вытаращенные глаза сильнее обычного вылезли из орбит.

– Клод! – с трудом выговорил он. – Банк ограбили!

Клод безусловно удивился, но тут же вспомнил, что предсказывал это, и нашел в себе силы не порадовать родственника своим изумлением.

– Как я и ожидал.

– Но я не понимаю!

– Проще простого, мой разлюбезный. Я объяснил вам, как это будет.

– Я заходил туда, и все было в порядке. Они проводили аудит.

– Кто «они»?

– Два счетовода, две девушки и дворецкий мистера Бонда.

– Что там делал дворецкий?

– Что-то по поводу хозяйственных счетов.

– Ночью?

– Он объяснил. Со дня на день ожидается ревизия, и у них запарка.

– Откуда вы знаете, что это были не жулики?

– Одна из девушек – секретарша мистера Бонда, а дворецкого я знаю.

– Значит, грабители прятались в подвале. Что ж, идем.

– Вы со мной?

– Разумеется. Ни за что не упущу такую возможность. Суперинтендант мысленно издал вздох облегчения. Он не любил Клода, но глубоко уважал его за ум, и понимал, что человек с таким опытом способен оказать неоценимую помощь в расследовании. Сам он несколько растерялся. В его долгой практике самым тяжелым случаем был несанкционированный перегон свиней, если не считать скачек с их обычной квотой пьяниц и дебоширов.

Майк и Гораций ждали на месте преступления. Майк, подобно суперинтенданту, нервничал, Гораций был по обыкновению спокоен и радушен. Майк рассчитывал предоставить объяснения талантливому союзнику, однако, как владелец ограбленного банка, он должен был произнести несколько вступительных слов, что и сделал со всем возможным хладнокровием.

– Очень любезно с вашей стороны прийти так быстро, мистер Джессоп и мистер… – сказал он, гадая, кто такой Клод. Надо думать, кто-то из полиции, хотя с виду больше похож на танцора из варьете.

– Мой шурин сержант Поттер.

– Из Скотланд-Ярда, – добавил Гораций, и нервозность Майка возросла на пятьдесят процентов. Он, как всякий рядовой гражданин, относился к этому учреждению с пиететом.

– Несколько дней назад я имел удовольствие ехать с мистером Поттером в одном купе, – продолжал Гораций. – Мистер Поттер рассказывал про Скотланд-Ярд, и я слушал, как зачарованный.

Майк тоже слушал, как зачарованный, радуясь, что Гораций, подобно главному выступающему Костолома Эванса, кажется, взял бремя разговора на себя.

– Мистеру Бонду повезло, что здесь оказался специалист из Скотланд-Ярда, – с чувством продолжал Гораций. – Мистер Поттер упомянул в поезде, что он здесь на отдыхе, но я убежден, что он не преминет оказать мистеру Бонду всяческую помощь. Впрочем, боюсь, ему потребуется все умение, чтобы распутать это загадочное дело.

– Загадку я вижу только одну, – сказал Клод, – что ограбление произошло при вас, – и Майку, который от нечистой совести сделался особенно чуток к оттенкам речи, в этих словах послышался холодок.

У Горация, возможно, сложилось такое же впечатление, однако он продолжал невозмутимо:

– Меня здесь не было, мистер Поттер. Мы с несколькими банковскими служащими работали сверхурочно в ожидании ревизии. По завершении работы я вышел проводить мою невесту. Она состоит при мистере Бонде в должности секретаря и помогала с аудитом. Проводив ее, я к собственной досаде заметил, что забыл отчет о хозяйственных расходах, и вернулся его забрать. Разумеется, уходя, я запер дверь, и был крайне изумлен, когда, вернувшись, нашел сейфы открытыми и понял, что произошло ограбление.

– Как, по-вашему, грабители проникли в здание? – спросил суперинтендант.

– Очень хороший вопрос, мистер Джессоп. Меня он тоже поначалу поставил в тупик. Однако с тех пор я обнаружил, что окно второго этажа разбито. Очевидно, действовал, если я не путаю слово, вор-форточник. Насколько я понимаю, такие люди могут вскарабкаться по стене любого здания. Он проник внутрь через разбитое окно и впустил сообщников.

– Мой шурин считает, что, пока вы проводили аудит, они прятались в подвале.

– Весьма вероятно.

– Вы ничего не слышали?

Гораций снисходительно улыбнулся. Не очень хороший вопрос, казалось, подумал он.

– Надо полагать, они приложили усилия, чтобы не обнаружить свое присутствие.

– Верно.

Клод заговорил. Его голос по-прежнему был холоден:

– Что вы сделали, когда вернулись назад?

– Незамедлительно позвонил мистеру Бонду, который спешно прибыл сюда на автомобиле и сразу позвонил в полицию.

– Сколько вы отсутствовали?

– Около двадцати минут.

– И по возвращении обнаружили, что сейфы вскрыты?

– Оба стояли, как вы их сейчас видите.

– Без применения насильственных методов?

– Да.

– Следовательно, грабители знали комбинацию.

– Вероятно.

– Откуда?

Майк уже достаточно оправился, чтобы присоединиться к разговору. Преувеличением будет сказать, что он успокоился, ибо внутри у него по-прежнему трепетали крылышками множество бабочек. Однако он сумел прояснить вопрос, который затронул Клод. Отрадно заметить, что сделал он это, не погрешая против истины.

– Боюсь, это моя вина. Я так часто забывал комбинацию, что секретарша велела записывать ее в записную книжку, которую я, уходя, запираю в маленький сейф. Наверное, у грабителя были стамески или что-то в таком роде, и даже если он забыл их дома, кто-нибудь вроде Джимми Валентайна мог сделать это на ощупь.

Суперинтендант встрепенулся.

– Кто такой Джимми Валентайн? Думаете, один из шайки?

Клод устало вздохнул.

– Мой разлюбезный, ах, мой разлюбезный. Джимми Валентайн – герой рассказа покойного О. Генри. Мне трудно представить, чтобы он мог материализоваться здесь сегодня ночью. Подозреваемого придется искать в другом месте. Возможно, вы позволите нам осмотреть помещение, мистер Бонд?

– Да, – любезно отвечал Майк. – Вы, наверное, не хотите, чтобы мы путались у вас под ногами. К сожалению, не могу предложить вам по рюмочке, я здесь ничего не держу. Впрочем, вы бы все равно не стали пить при исполнении, верно? В детективах всегда так говорят. Тогда мы вас оставим. Идемте, Эпплби.

– Эпплби! – вскричал Клод.

Он замер, глядя на закрывшуюся за ними дверь. Суперинтендант сочувственно прищелкнул языком.

– Бедный мистер Бонд! Надо же было такому случиться, как раз когда у банка неприятности, – сказал он, и Клод развернулся, словно в сиденье франтоватых брюк воткнули что-то острое.

– Что-что? Что вы сказали? У банка плохи дела?

– Так я слышал.

– Откуда?

– Ну, все началось с того, что Айви подслушивала под дверью. Конечно, очень дурно с ее стороны, но ничего не попишешь, девичье любопытство.

– Кто такая Айви?

– Горничная в Мэллоу-холле. Она встречается с одним из моих людей и рассказала ему про неприятности у мистера Бонда, а тот рассказал кому-то еще – под строжайшим секретом, разумеется, – и так это стало, как говорится, достоянием гласности. Мистер Бонд угощал ленчем одного из крупных финансистов – ну, из тех, про которых пишут в газетах, и Айви им прислуживала, а когда подала кофе, стала подслушивать под дверью, и мистер Бонд спросил финансиста, не одолжит ли тот ему сто тысяч фунтов, а финансист ответил, что у него столько нет. Дал ему от ворот поворот, по словам Айви. А тут ограбление. Вот что я называю человеческой трагедией.

Клод рассмеялся неприятным смехом.

– Вот что я называю человеческим мошенничеством.

– Не понимаю вас, Клод.

– Вы хотите сказать, что не разглядели за этим маленькой игры? Я думал, даже сельский блюститель порядка… Однако надо сделать вам скидку, – уже терпимей добавил Клод. – Мне следовало помнить, что вы не знаете про Эпплби.

– А что с мистером Эпплби?

– Я забыл это имя, пока его не упомянули. Он был дворецким в Нортон-корте, когда там похитили драгоценности, и я всегда знал, что ограбление организовал он. А здесь он помог Бонду обчистить банк. Шустрый малый.

Суперинтендант ошарашенно уставился на шурина.

– Мистеру Бонду! Обчистить банк! Вы шутите, Клод.

– Не делайте изумленные глаза, мой разлюбезный. Такое происходит не впервые. Владелец сельского банка понимает, что у него обнаружат недостачу, и решает разыграть ограбление – кто тогда скажет, сколько денег было изначально? «Конечно, в банке недостача! – говорит он на вопрос ревизоров. – А как иначе, если грабители ходят в сейф, как к себе домой?» Именно такая мысль пришла бы в голову человеку вроде Эпплби, и он присоветовал ее Бонду. Значит, когда вы пришли, они проводили аудит? Как вы вошли в здание?

– Позвонил и сказал: «Полиция».

– То есть дали им время схватить гроссбухи и ручки. Разумеется, вы ничего не заподозрили. Ах уж мне эти сельские блюстители порядка!

– Но одна из девушек была секретарша мистера Бонда.

– Первая, кого они должны были взять в сообщники. Разумеется, она получит свою долю. Эпплби об этом позаботится.

На это суперинтендант не нашел, что сказать, а если б и нашел, все равно не смог бы произнести. Человек с более сильным характером попытался бы спорить, но суперинтенданта доводы Клода убедили, и мир его рухнул. Мистер Бонд, носитель августейшей фамилии Бонд, опустился до жалкого мошенничества! А мистер Эпплби, которого он так уважал, оказался волком в шкуре дворецкого! Тут у любого суперинтенданта откажут голосовые связки.

Он стоял, чувствуя, что осушил горькую чашу до дна, однако, по мере того как Клод продолжал, стало ясно, что в ней осталась еще капля-другая.

– Где этот Мэллоу-холл, где живет мистер Бонд? – спросил Клод, и суперинтендант, хоть и в тумане, сумел выдавить:

– В Мэллоу. Это деревня неподалеку.

– Значит, там сейчас и спрятаны денежки. Завтра первым делом возьмите ордер на обыск и отправляйтесь туда.

С тех давних пор, когда на веллингфордских скачках, его, тогда еще молодого констебля, ударил под дых мускулистый карманник, которого он вознамерился задержать, суперинтендант не испытывал неприятного чувства, будто конец света наступил внезапно и без предупреждения. В отличие от дяди Вилли он вскрикнул и содрогнулся:

– Нет, не могу! Мэллоу-холл! Нет!

– Сможете, – твердо произнес Клод. – Я пойду с вами и поддержу вас морально.