Текст книги "Том 16. Фредди Виджен и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Глава XII

Отцу, чья дочь обращается с ним, как с трудным ребенком, непрестанно угрожая поставить в угол и не давать карманных денег, нелегко ввести в ее дом подкидыша, и потому на первых порах граф очень волновался. Можно сказать, что он пережил целую гамму эмоций.

Поначалу главенствовал страх, побуждавший вздрагивать при громких звуках и припоминать Дамокла, о котором он читал в школьные годы. Потом пробудилась слабая надежда. Только на третий день, под вечер, когда он сидел в кабинете, ожидая обеда и почесывая собаку, пятый граф ощутил, что бояться нечего. Интрига, чувствовал он, удалась на славу.

Конечно, этот змий еще мог преподнести сюрпризец. Да, он повержен в прах, но очень живуч. Подумать страшно, что он едва не одержал победу. Если бы не редкостная сметливость нового друга, Кардинела, именно в эти дни дворецкий праздновал бы свой триумф.

Когда Майк описывал поединок, лорд Шортлендс был потрясен. Он понять не мог, почему его младшая дочь не кидается на шею этому замечательному юноше. Она как раз пришла и тоже занялась собакой, пощекотав ей брюшко.

– Вот что, – сказал отец.

Но тут дверь снова открылась, и вошел Майк. Семейная сцена умилила его донельзя. Будущая жена, будущий тесть и будущий свойственник Усик предстали его взору. Поистине, сам домашний уют! Жаль нарушать его, но он, Майк, пришел сообщить новость и должен это сделать.

– Привет, лорд Шортлендс, привет, – начал он. – Собственно, какие лорды? Вообще-то полагалось бы назвать вас «папаша» или «папочка», раз уж я буду вашим зятем. Кстати, этот Дезборо ни на что не годится. Я надеялся перенять обращение от него, но он говорит вам: «Э-э…»

– Моя сестра, – объяснила Терри, – хотела, чтобы он говорил: Papa.[15]15
  Папа (франц.).


[Закрыть]

– Отвратительно!

– Папе тоже не нравится, это уж слишком. Вот Дезборо и крякает.

– Может, и мне крякать? Лорд Шортлендс думал иначе.

– Называйте меня Шорти, – предложил он.

– Спасибо, – ответил Майк. – Что ж, Шорти, вам хочется узнать, зачем я нарушил ваш покой?

– Ни в малой мере, мой мальчик, ни в малой…

– Нарушил, тут спору нет. Но я принес новости, и не очень хорошие. Держитесь за кресло.

При этих словах граф снова пал духом. Задрожав, как желе, он последовал совету Майка.

– Она все узнала? – проговорил он.

– Нет-нет, дело не так плохо. Приехал Стэнвуд Кобболд. Если можно покачнуться, сидя в кресле, пятый граф покачнулся.

– Быть не может!

– Может, может. Приехал. Собственной персоной.

– Сюда, в замок? – вскрикнула Терри.

– Пока что – в местную гостиницу. Прислал мне записку, я к нему пошел. Он собирался нанести визит.

Собачка Усик дала понять, что остались непощекоченные места, но графу было не до этого.

– Господи, он встретится с Аделой!

– Мало того, – поддержал его Майк, – он представится: «Стэнвуд Коббодд». Вот я ему и растолковал, что сюда ходить не надо, и пообещал, что лучшие умы займутся его проблемой. Понимаете, отец прислал ему телеграмму. Хочет, чтобы он сфотографировал здешние интерьеры.

– О, Боже ты мой!

– Видимо, она пришла, когда мы уже уехали. Он совсем растерялся, но вчера вечером его осенило. Я сниму его в этих интерьерах очень рано утром.

Граф опять задрожал, а Терри – вскрикнула.

– Рано утром! – простонал отец.

– Самое плохое время, – пояснила дочь. – Всюду кишат служанки.

– Они примут его за взломщика…

– Начнут верещать…

– Привлекая тем самым леди Аделу, – завершил Майк, – которая нас и укокает. Именно такая картина стояла передо мной, когда он излагал свой замысел. Но не тревожьтесь. Оснований нет.

Казалось бы, приятное сообщение, однако Терри снова вскрикнула, на сей раз – от гнева, вызвав тем самым вдумчивый вопрос Майка.

– Скажите, как вам удается издавать этот удивительный звук? Я полагал, что он доступен только нескольким щенкам сразу.

Терри не собиралась обсуждать звуки.

– Зачем же вы нас напугали?

– А зачем вы пугались? Вы же знаете, что со мной не пропадешь.

– У вас не было случая это показать.

– Верно, не было. Но это правда. Могли бы привыкнуть к тому, что мой могучий разум решает любую проблему.

– Вы что-нибудь придумали?

– Естественно.

– Вот и рассказали бы сразу, чем пугать. У Шорти высокое давление.

– Наследственное, – заметил граф. – Выше некуда. Майк понял их доводы.

– Да, вы правы. Не подумал. Я всегда сперва сообщаю худшее, чтобы потом сильнее обрадовать. Многие жалуются.

– Не удивляюсь.

– Что поделаешь, художественная натура! Люблю довести до предела, а уж после – снять напряжение. Значит, снимем? Пожалуйста. Насколько я понял, в теплые месяцы ваш замок открыт для обозрения по субботам.

– Конечно.

– Что за легкий тон! Вы об этом не думали так с миллион лет.

– Стэнвуд придет с экскурсией…

– И с камерой.

– А как же Спинк? Он же их водит.

– Плюньте на Спинка. Что он может сделать? Он – пыль под моей колесницей.[16]16
  …пыль под моей колесницей… – несколько искаженная строка из стихотворения Лоуренса Хоупа (псевдоним Аделы Франсис Марджори Хоуп Николсон, 1885–1905). Искажение в том, что у Хоупа – «Мы пыль под твоей колесницей».


[Закрыть]

Терри охнула.

– Знаете, вы просто бесподобны.

– Без «просто» как-то сильнее.

– Стэнвуд знает?

– Еще нет. Меня осенило после визита. Зайду к нему завтра с утра и успокою, а то он очень волнуется. То-то в нем и плохо, нежная душа. А теперь не пойти ли нам в столовую? По-видимому, леди Адела не терпит опозданий.

– Гонг слышали? – спросил испуганный граф.

– Нет, еще не звонили. Но уже половина девятого.[17]17
  …половина девятого – традиционные английские трапезы не совпадают с нашими. Главные из них – первый завтрак, второй завтрак (ланч) часа в 2–3, пятичасовой чай, обед – чем вы знатнее, тем позже, и ужин, едва ли не ночью. Теперь это несколько сдвинулось, но проблема «ланча» и «обеда» остается. Можно переводить «ланч» как «обед», но это – не главная трапеза. Если же передавать «dinner» словом «ужин», что тогда делать с «supper»?


[Закрыть]

– Идем-идем-идем! – воскликнул лорд Шортлендс и в два прыжка вылетел из комнаты.

Майк и Терри медленно пошли за ним.

– Знаете ли вы, – спросил Майк, – что блоха, весящая восемьдесят тысячных унции, подскакивает на тринадцать дюймов?

– Нет, – отвечала Терри.

– Научный факт. Кстати, отец ваш очень проворен.

– Он испуган. Аделы боится.

– Вполне понятно. Если бы мы, Кардинелы, знали страх, я бы и сам ее боялся. Серьезная дама.

– Вы бы видели ее в роли разгневанной хозяйки!

– Любопытное зрелище, я думаю. Странно, что сестры настолько разные. Вы вообще не умеете гневаться. Милость, кротость, доброта – словом, истинная голубка. Идеал для семейной жизни. Вы за меня выйдете?

– Нет.

– Тут вы не правы. В один прекрасный день, двигаясь к алтарю под пение хора, я вам это напомню. «А кто говорил, – скажу я, – что за меня не выйдет?» У вас будет очень глупый вид.

Графа они застали у двери в столовую и немного успокоили. Собственно говоря, гонг еще не звонил.

Довод был так разумен, что пятый граф смог войти в комнату едва ли не с вызовом. Обнаружив, что все собрались, он дрогнул, но тут же одумался.

– Добрый вечер, – заметил он. – Что-то обед запаздывает. Леди Адела совсем не сердилась.

– Да, – отвечала она. – Мы ждем мистера Росситера.

Переступив порог, граф схватил китайскую вазочку, чтобы укрепить свое мужество. При этих словах он ее уронил.

– Росситера!

– Да, зачем ты все бьешь, папа?

Должно быть, в другое время несчастный пэр сказал бы, что кто-то толкнул его под руку, но сейчас ему было не до таких мелочей.

– То есть как – Росситера? – вскричал он.

– Насколько я поняла, мистер Росситер приехал порыбачить. Живет он в местной гостинице. Какое совпадение, правда? Спинк у него был. Конечно, я его пригласила. Росситера, не Спинка.

Открылась дверь, вошел Мервин Спинк. Когда его взор упал на хозяина, во взоре этом что-то мелькнуло.

– Мистер Росситер, – доложил он.

Входя в комнату, Стэнвуд Кобболд, как обычно, споткнулся о ковер.

Глава XIII

– И не просите, Шорти, – сказал Майк. – Я – во прахе.

Обед кончился, совет трех собрался в кабинете. Глава его мерил шагами ковер, заложив руки за спину, а иногда, в порыве чувств, выбрасывая руку вперед. Майк и Терри сидели тихо. Собачка Усик была тут, но участия не принимала. Она пыталась поймать назойливую блоху.

– Во прахе, – повторил Майк. – Побежден, повержен, разбит. Если вам приятней французский, «bouleversd».

Застонав, лорд воздел руки, словно семафор в отчаянии. Он вспоминал лицо Мервина Спинка. При исполнении, так сказать, тот был бесстрастен, но когда леди Адела спросила гостя, давал ли он властителю слуг альбом с марками, гость, по-видимому – нервный, опрокинул стакан и проговорил: «О, да!..», а упомянутый властитель незаметно улыбнулся. Жест, которым он предлагал овощи, искушал дать ему в ухо или, если хотите, пронзал сердце.

– Нет, – резюмировал Майк, – притворяться не стоит. Я – пас. Что это все значит?

Терри щелкнула языком, словно учительница, которую довели до ручки отсталые ученики.

– Вы что, не слышали?

– Чего именно?

– Того, что Адела сказала про марки.

– Простите, упустил.

– Спинк утверждает, что их подарил ему младший Росситер…

– Бывают же гады! – вставил граф.

– … и как-то уговорил Стэнвуда выступить в его роли. На вопрос Аделы Стэнвуд ответил «Да». Теперь ясно?

Майк свистнул. Истерзанный граф попросил его не свистеть, и Майк обещал сдерживаться, но объяснил, что первый свист вызван сложностью ситуации.

– Однако мне пришла в голову мысль, – заверил он. – Марка у змия?

– Еще нет. Он попросил ее после обеда, но Адела сказала, что лучше подождать до тех пор, пока Дезборо поедет в Лондон. По ее словам, он знает нужных людей и выручит больше.

– Умно.

– Спинк попытался спорить, но Адела его прихлопнула.

– Очень хорошо. У нас есть передышка. Если хотите – отсрочка.

Лорд Шортлендс не внял утешениям.

– Ну и что? Все равно он ее получит не сегодня – завтра.

– Отсрочка, любезный Шорти, исключительно важна. У меня есть план.

– План, – пояснила Терри.

– Да, именно – план, – поддержал ее Майк. – Не удивляйтесь, вы знаете, как я умен. Пока вашего Дезборо терзает подагра, мы не будем сидеть, сложа руки. Друзья, мы ее украдем.

– Что!

– У-кра-дем. Умыкнем. Стащим. Когда противник низок и подл, жантильничать нельзя. Его девиз – «Все дозволено». Что ж, переймем его и мы.

Справедливая Терри считала, что удачные мысли надо хвалить, даже если это и повредит их автору.

– Замечательно! – сказал она. – До чего же приятно встретить прирожденного преступника. Видимо, это – одна из тех глубин, о которых вы говорили?

Совесть пятого графа оказалась менее гибкой. Он задумчиво щупал подбородок.

– Я красть не могу.

– Почему это?

– Какого дьявола…

– Шорти!

– Отец ваш прав, – сказал Майк, – и я его понимаю, мало того, уважаю. Не хочет пятнать старый добрый герб. Не беспокойтесь, Шорти, вы просто возвращаете собственность владельцу. Альбом принадлежит Терри.

Она покачала головой.

– Спасибо, но это не пройдет. Шорти знает, что я не собирала марок с детства.

– Ценный экземпляр достался вам в те годы. Я хотел об этом напомнить, когда мы вылезали из машины, но Шорти был уверен, что она принадлежит ему, и я его пожалел. Ну, обратите взор в прошлое. Вы сидите в классной, перемазанная клеем, и рассматриваете марки. Я вхожу и говорю: «Привет. На марки смотрите?» – «Да», – отвечаете вы. – «Что-то их немного», – замечаю я и прибавляю, что как раз получил альбом в подарок от дяди, который еще не знает, что в школе это утратило престиж.

– Ах ты, Господи! Помню.

– На это я и уповал. Итак, я подарил марки вам.

– Не зная, что это – золотые россыпи.

– На что мне россыпи? Мы, Кардинелы, щедры к тем, кого любим. Представьте, какие из нас получаются мужья.

– А мы, Кобболды, не принимаем ценных подарков от красавчиков из Голливуда.

– Я совершенно на них не похож. И потом, что значит «не принимаем»? Вы его приняли.

– Могу вернуть.

– Лучше отдайте Шорти.

– Прекрасная мысль. Так и сделаю. Видишь, Шорти, марка – твоя. Поблагодари дяденьку.

– Спасибо, – рассеянно сказал граф. События развивались слишком быстро, словно он попал в водоворот. Кроме того, он ощущал, что тут есть какая-то неточность.

– Кончилась духовная брань, – продолжал Майк. – Заша совесть может поплевать на ладони и взяться за дело. Вы согласны?

– Д-да… К-конечно… Но…

– Что такое?

– Эта проклятая марка стоит полторы тысячи. Я не могу отнимать у тебя столько денег, – обратился он к дочери. – Лучше одолжи мне две сотни.

– Какая чепуха, Шорти! Все мое – твое.

– Спасибо, душенька. Прямо не знаю, что сказать.

– Поблагодари Майка.

– Спасибо, Майк. Вы щедры, как принц.

– Да, – согласился Майк. – Я вообще прекрасен. Но вернемся к делу. Марку мы крадем. Принято? Хорошо. Теперь – как? Думаю, это нетрудно. Выведаем у Дезборо со всей нашей тонкостью, где его жена держит альбом. Вероятно, в столе или в секретере. Берем хорошую отвертку…

– Но…

– Шорти, миленький, не усложняй, – попросила Терри. – Другого пути нет. К Дезборо подъеду я.

Она вышла. Граф подрагивал. Майк заботливо на него смотрел.

– Вижу, – заметил он, – вы еще в упадке. В чем дело? Опять совесть?

Лорд Шортлендс понял, что ему мешало.

– Мой дорогой, если Адела увидит, что ее стол взломан, она заподозрит меня.

– Ну и что? А вы засмеетесь. «Что будешь делать?» – осведомитесь вы, присовокупив: «Хо-хо» или «Э?», по вкусу. Леди Адела будет молча кусать губы.

– Молча?

– А что она может ответить?

Лорд Шортлендс издал такой печальный звук, что Майк похлопал его по спине.

– Хвост пистолетом! – сказал он. Лорд Шортлендс не ободрился.

– Хорошо вам говорить «хвост». Мне это все не нравится. Да я и не смогу взломать никакой стол.

– И это вас тревожит? Я же вам помогу.

– Поможете?

– Конечно. Это дело для молодых.

– Спасибо вам большое.

– Не за что.

– Надо бы Терри за вас выйти. Где она найдет такого хорошего мужа?

– Так ей и скажите. Я сам это чувствую. Она вам не давала понять, в чем загвоздка?

– Нет.

Открылась дверь, вернулась Терри, села, и Майк заметил, что она погасла. Лорд Шортлендс тоже бы это заметил, если бы что-нибудь замечал.

– Ну? – сказал Майк.

– Ну? – сказал граф.

– Я видела Дезборо, – призналась Терри.

– Узнала то, что нужно?

– Узнала то, что ненужно.

– Говори понятней. Она вздохнула.

– Я просто не хотела сразу вас пугать. Дезборо подозревает Стэнвуда.

– В чем? – вскричал граф.

– В том, что он – не Росситер.

– Спинк же его признал!

– Он подозревает и Спинка. «Что мы, в сущности, о нем знаем?» – сказал он и привел массу примеров, когда дворецкий оказывался преступником. Лучше бы он не читал столько детективов.

– Почему он заподозрил Стэнвуда?

– Заговорил с ним о марках, а тот ничего не знает. Жаль, что у Стэнвуда такая преступная внешность!

– Что Дезборо думает делать?

– Понятия не имею. Пока что положил марку в конверт и запер в сейф.

Они помедлили.

– В сейф? – спросил наконец Майк.

– Да.

– А где он?

– В библиотеке.

– Какая глупость! Да, этого я не предусмотрел. Пойду, подумаю. Если что нужно, я – у себя. Нет, это надо же, в сейф!

Когда он вошел в свою комнату, с кресла поднялся Стэнвуд.

Глава XIV

Стэнвуд выглядел неважно. Обед с устрашающей леди и беседа с ее мужем сделали свое дело. Когда представители Индианы или Миннесоты садились ему на лицо или на живот, он испытывал неудобство, но таких испытаний у него еще не бывало. Посмотрев на него, вы бы сказали, что душа его прошла сквозь горнило, и попали бы в точку. Во всяком случае, Майк после первого взгляда кинулся к шкафу, вынул фляжку и вручил ее другу

– Спасибо, – сказал тот, отхлебнув побольше. – Ох, что я пережил!

– Что ж, – отвечал Майк, переходя к суровости, – сам напросился.

– А кто этот субъект в очках?

– Дезборо Топпинг, муж хозяйки.

– Он говорил со мной о марках, – поведал Стэнвуд, содрогаясь при одном воспоминании.

– Чего же ты хочешь? Втерся в дом под видом филателиста, а тут еще один филателист. О чем ему с тобой разговаривать?

– Да я в жизни не видел этих альбомов! Раньше я думал, только дети собирают марки. А теперь куда ни взгляни – филателист. С ума посходили, как ты думаешь?

Майк не собирался вступать в академическую дискуссию.

– Зачем ты сюда полез? Я же тебе сказал, сиди на месте, жди указаний.

– Да-да. Но мне показалось, ты немного спекся. Скажем так, утратил хватку. В общем, когда Спинк пришел, я принял его план.

– Куда он пришел?

– Ко мне, сразу после тебя. Мы же с ним давно знакомы. Он служил у отца.

– Да, знаю.

– Вот. Я ему рассказал про эти снимки и попросил совета. А он говорит, это легче легкого. Выдайте себя за Росситера, и дело в шляпе. Ну, я согласился, он позвонил вашей леди, а она меня пригласила в самое логово.

– Что он сказал про альбом?

– Да ничего, в сущности. Просто он ему нужен.

– Еще бы! Там марка в полторы тысячи.

– Вот это да!

– Мало того, она принадлежит Терри. Доказать это нельзя, а твой Спинк теперь докажет все что угодно. Ты, несчастный, обобрал бедную девушку.

– Не понимаю.

– Сейчас объясню, – ответил Майк и объяснил. Когда он закончил речь, Стэнвуд корчился от муки. Оружие просто торчало из его души.[18]18
  …оружие просто торчало… из сердца – искаженная отсылка к словам Евангелия от Луки (Лк. 2:35).


[Закрыть]

– Что же ты раньше не сказал?

– А как я мог знать, что ты полезешь в замок?

– Если Спинк получит марку, Шортлендс не сможет жениться на этой поварихе.

– Спинк купит ее согласие. Стэнвуд сокрушенно покачал головой.

– За Спинка ей выходить нельзя. Ты смотри, а я-то думал, он хороший парень! Откуда я мог знать, что это – бес в человеческом облике? Если ты бес, так себя и веди. Вот что, старик, теперь дело за тобой. Забудь, чему учили в детстве, и сопри марку.

– Я об этом думал. Но она в сейфе.

– Значит, надо взломать сейф.

– Как?

– Попроси Огастеса.

Майк просто ожил. Глаза его засияли тем светом, которым сияют глаза осажденного гарнизона, заслышавшего, что идет морская пехота.

– Ах ты, Господи! Я и забыл, что он медвежатник.

– Взломает за милую душу.

– Он тут, с тобой?

– Конечно.

– Старик, – произнес Майк дрожащим голосом, – забудь все, что я наговорил. Назвал тебя толсторылым кретином…

– Нет, не назвал.

– В уме, про себя. Начал ты плохо, а кончаешь – блестяще. Огастес! Так всегда, время рождает героя. Прости, отлучусь на минутку, скажу сообщникам.

Однако, не успел он выйти, появилась Терри, а за нею – лорд Шортлендс.

– Мы больше не могли ждать, – сказала она. – Мы решили… О, Стэнвуд! Здрасьте.

– Привет Терри. Пип-пип, ваша светлость. Терри глядела сумрачно и с укоризной.

– Да, натворили вы дел, теперь не распутаешь!

– Простите. Майк мне растолковал.

– Поздно сокрушаться, – прибавил пятый граф.

Он был так печален, что Майку захотелось его приободрить. Для начала он крикнул «Огэй!» отчего граф подпрыгнул, как лосось на крючке, а Терри задрожала.

– У меня хорошие новости, – пояснил Майк. – Благая весть. Проблема решена.

– Что!

– Решена. Все очень просто. Взламываем сейф. Терри закрыла глаза, явственно страдая.

– Видишь, Шорти, он всегда найдет выход. Мы взламываем сейф.

– Вы умеете их… э… взламывать? – осведомился граф.

– Лично я не умею. Но у меня есть друзья-специалисты. Пригласим Огастеса Ворра.

– Вора?

– Что еще за Огастес?

– Мой камердинер.

– Пока он не попал на собрание методистов, – пояснил Майк, – он был медвежатником.

Терри утратила мрачность. Мало того, лицо ее озарилось радостью.

– Это просто чудо! А он хороший специалист?

– Великолепный. По его словам, имя Ворра высоко ценилось в преступном мире.

– Однако, удачная фамилия!

– Я это заметил по своей тонкости. Вижу, тонки и вы. Приятно представить, что нас ждут словесные поединки у камина. Вообще-то насчет фамилии говорят все, кому не лень, но это – другое дело. Только у нас с вами – тонкий, острый ум.

– Если он обратился, он не станет красть.

– Ничего, убедим. Он увидит, что мы правы. Кроме того, он сноб. Будет счастлив выручить графа. У вас есть корона, Шорти?

– А, что? Корона? Да, где-то лежит.

– Тогда наденьте ее на время переговоров, так это, набекрень.

Советы не пригодились, поскольку раздался громкий стук, потом – возглас «Хо!», и вошел герой, рожденный временем.

– Пришел посмотреть, дорогуша, как вы тут, – сказал Огастес. – А, мое почтение! Не знал, что у вас гости. Пардонт.

Он повернулся, чтобы уйти, но Майк его перехватил.

– Не дурите, Огастес. Вы нам как раз нужны. Мы собирались послать за вами ищеек. Значит, приехали в старый замок?

– Ну! Неплохое местечко. Куда окно выходит? В сад? Вот это да, одни розы! Как говорится, шик-блеск. Что ж, наслаждайтесь, как их, земными благами. Расплата не дремлет.

– К чему эта грозная нота?

– Да так, чувство такое. Как говорится, нечестивый цветет-цветет, да и завянет.

– По-вашему, я нечестив?

– А то как же! Обманщик. Дал бы вам одну книжечку, но я их все в спешке забыл. – Огастес покосился на Терри и произнес, прикрыв рот рукой: – А это, пардонт, что за особа?

– Простите, забыл представить, – сказал Майк. – Ну, Стэнвуда вы знаете. А лорда Шортлендса, скорее – нет.

– Рад познакомиться, – сказал граф.

– Здрасьте, милорд, – отвечал взволнованный Огастес.

– Добро пожаловать в наш замок.

– Благодарствуем, милорд. Это надо же, в замок! Снаружи-то я его видел, как говорится, в молодые дни. Помню, приехал на велосипеде, сэндвичей прихватил…

– Кроме того, – заметил Майк, – вас удивляет, должно быть, что вы вошли в дверь, а не влезли в окно.

Огастес был явно шокирован, и Майк извинился.

– Виноват. Но эту тему мы скоро затронем. Перед вами – дочь лорда Шортлендса, леди Тереза, известная вам по моей корреспонденции. Благодарю, – вставил он, увидев, что верный слуга поднял большой палец. – Рад, что вы одобрили мой выбор. Присаживайтесь, вот – удобное кресло.

– Подложить подушечку, мистер Ворр? – спросила Терри.

– Сигару не хотите? – осведомился лорд Шортлендс.

– Я предложил бы выпить, – сказал Майк, – но Стэнвуд ничего не оставил.

Эти слова были не к месту. Огастес, пребывавший в состоянии, которое буддист сравнил бы с нирваной, а именно – куривший сигару, откинувшись на подушку, поджался и помрачнел.

– Хо! – сказал он. – Опять вы пьете? Ладно, умываю руки. Хотите сгубить печень, дорогуша, губите, мне-то что? Как говорится, полная индифергентность.

Все смущенно помолчали. Майк смотрел на графа, Терри – на Стэнвуда, и с многозначительным намеком. Стэнвуд был не очень умен, но понял, что надо внести мир.

– Вы уж простите, Огастес, – сказал он. – Провинился!..

Огастес цыкнул зубом.

– Он больше не будет, мистер Ворр! Огастес не отвечал.

– Леди Тереза с вами говорит, – мягко заметил Майк. – Кстати сказать, дочь лорда Шортлендса связана по материнской линии с Бинг-Браун-Бингсами и Фостер-Френчами. Конечно, сассекскими, а не этими, из Девоншира.

Огастес словно очнулся от обморока, бормоча: «Где я?» Он поморгал сквозь роговые очки, буквально впивая родовитость Терри, и мгновение-другое казалось, что он отвесит поклон. Во всяком случае, он склонил голову, а суровость исчезла из его взгляда.

– От это да! Ясно.

– Значит, все в порядке? Хвалю. Как кресло? Вам удобно?

– Еще одну подушечку? – предложила Терри.

– Сигару? – вступил в беседу граф.

– Что ж, Огастес, – сказал Майк, довольный своей работой. – Повторю, мы только вас и ждали.

– Вот именно, – поддакнул Стэнвуд.

– Да-да, – сказал граф.

– Мы так вас хвалили, мистер Ворр! – сообщила Терри, понимая, что немного сюсюкает. Что поделаешь, бывают минуты, когда грех не посюсюкать.

Огастес закашлялся. Голова у него слегка кружилась.

– Понимаете, Огастес, – продолжил Майк, – мы влипли. Под «мы» я подразумеваю прежде всего пятого графа Шортлендского, чей род, как известно, восходит к Вильгельму Завоевателю. Услугу, которую вы можете ему оказать, он никогда не забудет. Через годы, в палате лордов, беседуя с графами, а то и с герцогами, он, как и они, станет приводить примеры истинной верности. Один пэр расскажет о секретаре или управляющем, другой (скорее всего, герцог) – о преданной собаке по имени Понго, но лорд Шортлендс затмит их повествованием о вас. Все будут зачарованы. «Хо! – вскричат они, когда он кончит. – Да, это человек. Хотел бы я его увидеть».

Огастес снял и протер очки. Разум его мутился, грудь вздымалась. До сих пор он жил среди людей, говоривших, что придет в голову, а в голову им приходили низменные мирские мысли. Таких речей он практически не слышал.

– Золотые слова, – поддержал хозяина Майк. – Лорда Шортлендса буквально осаждают дворецкие. Часом, вы не видели нынешнего?

Огастес вздрогнул.

– Ну! А вы?

– Несомненно.

– Молились о нем?

– Нет, до этого я еще не дошел.

– Что же вы, а? Я-то думал, он в вас пробудит, как его, сокрушение.

– Нечестивец?

– А то! Самый отпетый грешник. Посланец Сатаны, если они баки носят.

Как сказали бы в парламентских кругах, он встретил всеобщее понимание. Лорд Шортлендс радостно засопел, Стэнвуд сказал: «Точно!», Терри ослепительно улыбнулась, Майк похлопал его по плечу.

– Прекрасно, – сказал тот же Майк. – Если так, слушайте.

Слушая историю марки, Огастес поначалу испугался. Он трижды вскрикнул: «Ого!», словно тьма греховной души все больше открывалась ему, пробуждая отвращение. Майк, несомненно, держал аудиторию.

Но когда изложение событий сменилось, скажем так, просьбой, Огастес заметно изменился. Теперь страх был направлен не на Мервина Спинка, а на того, кого он называл искусителем. В конце концов он поднялся, тяжело дыша.

– Что? Вы хотите, чтобы я взломал ящик?

– Сейф, – услужливо поправил лорд Шортлендс.

– Ящик и есть, так?

– Так?

– Несомненно, – отвечал Кардинел. – Сейфы именуют ящиками в самых лучших кругах. Ну, что скажете, Огастес?

– Что скажу? «Нет!».

Майк заморгал, словно это короткое слово пробило его навылет.

– Я не ослышался? Вы сказали «Нет»?

– Сказал.

– Да это же займет какую-нибудь минуту!

– Нет, и все.

– А как же услуга графу?

– Никаких графов.

Майк заморгал снова, потом оглядел сообщников, но не утешился – граф поник от удара, Стэнвуд скрипел зубами, что никакой пользы не приносит.

– Чего-чего, Огастес, – произнес он с укоризной, – но этого я не ждал.

– Вы знали, что я спасен?

– Да, конечно, но мы же просим о добром деле. Можно сказать, праведном.

– Кража – она кража и есть, ничего не попишешь.

– Вы не забыли, что род лорда Шортлендса восходит к Завоевателю?

Огастес чуть-чуть дрогнул.

– А что подумают Фостер-Френчи? Огастес взял себя в руки.

– Изыди, Сатана, – сказал он. – Чего прицепился?

– О Бингах-Браун-Бингсах и подумать страшно.

– Да что с ним говорить? – крикнул Стэнвуд. – Дай ему в ухо!

Майк удивился. Это мысль!

– Молодец, Стэнвуд, – одобрил он. – Это мысль.

– Скрути его, а я обработаю.

– Лучше сперва переобуйся. А вы, Терри, оставьте нас. Зрелище не для женщин.

Огастес побледнел. Он был миролюбивым человеком.

– Это что, как говорится, насилие?

– Оно самое, – произнес Стэнвуд, утративший недавнюю мягкость. – Насилие в чистом виде. На размышление даю две секунды.

Огастесу хватило одной.

– Ладно, – сказал он. – Если вы так, дорогуша, ничего не попишешь.

– Вот это разговор.

– Молодцом, Огастес.

– Только я…э… рас-тре-ни-ро-вал-ся.

– Ничего, талант не убьешь.

– И потом, это самое, невры. Слаб я стал. Не выпью – не взломаю. А пить я не буду, грех.

Он победно расправил плечи, но Терри нежно улыбнулась.

– Ну, ради меня, мистер Ворр! Малю-юсенький глоточек.

– Ы-ы… Малюсенький! Да мне ведра не хватит.

– Дадим ведро, – пообещал лорд Шортлендс. Казалось бы, дельное предложение, но Огастес не сдался.

Он покачал головой.

– Переобуйся, Стэнвуд, – сказал Майк. – И поскорее. Именно тут Огастес рухнул. Он не видел Стэнвуда на футбольном поле, но прекрасно представлял.

– Ладно, чего там, будь по-вашему. Только добра не выйдет.

– Молодец, – сказал Майк. – Мы знали, что вы не подведете. Инструменты есть?

– Придется в Лондон смахать.

– Храните их, голубчиков?

– Ну! Никак руки не доходят. Схожу, значит, к другу, на Севен Дайелз. Да, не было заботы… – и он угрюмо побрел к дверям.

– Стэнвуд! – вскричала Терри. – Вы – волшебник! Как вы до этого додумались?

– Пришло, знаете, в голову, – скромно ответил он.

– В таких деликатных делах, – пояснил Майк, – часто побеждают не тонкие, хитроумные дипломаты, а грубые практичные люди, переходящие прямо к делу. Теперь, как мы добудем выпивку? Не лезть же в погреб. Лучше я поеду с ним в город и все куплю.

– Побольше, – сказал Стэнвуд.

– Естественно.

– А главное – разного, – прибавил прозорливый пэр. – Кто его знает, что он пил. Некоторые, к примеру, не выносят виски. Накупите, мой мальчик, всего, что только бывает, и поставьте ко мне. Ему нужно тихое местечко, чтобы подготовиться. Чего не допьет, – прибавил граф, заметно оживляясь, – я использую попозже.