Текст книги "Том 16. Фредди Виджен и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Глава V

1

Решительно тряхнув головой, мисс Бонд объявила, что в жизни не слышала ничего глупее. Пусть Джил и думать забудет про эту ерунду.

– Я не смогу без вас обойтись, – сказала она.

– Конечно, сможете, – отвечала Джил. – Я уеду всего на одну ночь, и с вами будет Айви. Она говорит, что, прежде чем поступить сюда, постоянно ухаживала за тетками, сестрами и бабушками. Уверена, она вам понравится. Приятный мягкий голос и куча историй про передряги, в которые вечно попадают ее родственники. Попросите, пусть расскажет, как ее брата чуть не до смерти искусал ангорский кролик.

Она только что попросила мисс Бонд (которая, по обыкновению, возлежала в обществе таксы и двух кошек) отпустить ее домой на похороны дяди Вилли.

– Не понимаю, зачем вам это надо, – сказала мисс Бонд. – Вы что, очень любили дядю?

– Девочкой – просто обожала. Всякий раз, выпросив у папы пять фунтов, он дарил мне шестипенсовик. Позже у меня возникли сомнения. Он был из тех, кто живет смекалкой, но что-то им все время мешает как следует развернуться.

– Пройдоха?

– Я слышала, отец его так называл.

– Знаю этот тип. Сорок лет назад я чуть не вышла за одного такого. Все шло к свадьбе, но тут он сбежал в Австралию. Ладно, езжайте.

– Спасибо, дорогая мисс Б. Я знала, что могу рассчитывать на вашу доброту. Разгладить вам подушку?

– Нет.

– Смешать прохладительное питье?

– Нет.

– Вывести песика побегать?

– Куда ему бегать, такому жирному. Только что съел половину моего завтрака.

– Надо же ему подкреплять силы.

– Порой мне кажется, что это солитёр под личиной таксы. Когда вы едете?

– После обеда. Вернусь утренним поездом.

– Смотрите, не опоздайте на него. Странно, – задумчиво произнесла мисс Бонд, – что вы заговорили о похоронах. Перед вашим приходом я читала колонку некрологов в «Дейли Телеграф» и узнала, что умер Реджи Вулс. От сердечного приступа. В возрасте семидесяти лет.

– Ой, сочувствую. Вы его знали?

– Очень близко. Одно время казалось, что наша дружба перейдет в нечто большее.

– Это он сбежал в Австралию?

– Нет, то был Берти Понсфорд-Йетс. За Реджи я сорок лет назад чуть не вышла замуж.

– Такое впечатление, что сорок лет назад вы чуть не вышли замуж практически за всех.

– Да, как посчитать, их набегает порядочно.

– А почему вы не вышли за мистера Вулса?

– Он струхнул, как многие другие. Я их распугивала.

– Уже тогда были с характером?

– Сейчас я вижу, в чем была моя ошибка: язык без костей. Я так и не усвоила главный урок: если хочешь удержать молодого человека, не критикуй его. Даже из лучших побуждений. Однажды я чистосердечно высказалась о том, как Реджи играет в бридж. Оглядываясь на тот день, я думаю, что тогда у него и закрались первые сомнения. Я сказала всего-то: «Реджи, понимаю, что ты учишься бриджу с сегодняшнего утра, но мне интересно, с какого часа», а он почему-то обиделся. С тех пор его как подменили. Стал какой-то пугливый. Видимо, понял, что жена, которая будет высказывать такие замечания каждый вечер, – не очень большой подарок. Через два месяца он обручился с самой глупой девушкой Вустершира, а это что-то да значит. Кстати, вы говорили, что Майк к вам переменился. Наверное, вы его критиковали.

– Нет.

– Точно?

– Ни словечком.

– Тогда мы с вашей Кутс правы. Он беспокоится из-за банка.

– Думайте, что хотите, – сказала Джил. – И спасибо, что отпустили меня.

Она спустилась в холл и увидела нового дворецкого за работой – тот метелочкой из перьев обметал старинное кресло.

– Доброе утро, Эпплби, – холодно сказала Джил.

– Доброе утро, мисс, – отвечал Гораций с той старомодной учтивостью, за которую его так справедливо ценили.

2

Гораций жил в Мэллоу-холле уже пять дней. Как и предсказывала Джил, ему тут нравилось. Нет ничего лучше холостяцкого жилья, говорил он себе. Владетельные дамы, даже самые лучшие, способны проесть дворецкому плешь, хотя в его случае это выражение можно было применить только фигурально. Например, леди Финч, женщина, достойная всяческого восхищения, имела один изъян. Она увлекалась переселением душ и настойчиво снабжала Горация соответствующей литературой, которую тот вынужден был читать, вместо того чтобы шлифовать планы по извлечению жемчугов. В Мэллоу-холле ему ничем подобным не докучали.

От раздумий его отвлек хозяин.

– Ой, Эпплби, – сказал Майк.

– Сэр? – отозвался Гораций.

– Сегодня я угощаю ленчем мистера Ричардса – он едет на север и заглянет к нам по дороге. Передайте миссис Девис, пусть расстарается.

Гораций изобразил почтительное изумление.

– Разве вас не поставили в известность, сэр?

– О чем?

– Сегодня миссис Девис подвернула ногу. Споткнулась о Томаса. Это один из наших котов, сэр. Она не сможет готовить еще несколько дней.

Майк застыл. Убеждение последних недель, что рок нарочно его преследует, сейчас еще окрепло. Он возлагал на завтрашний ленч большие надежды, поскольку хотел просить мистера Ричардса из конторы «Ричарде, Прайс и Грегори» об одолжении, и рассчитывал, что кулинарные чары миссис Девис создадут у того нужный настрой. Дядя Хьюго всегда говорил: «Хочешь человека о чем-нибудь попросить – накорми его хорошим ленчем». Майк не сомневался, что миссис Девис, если расстарается, сможет привести мистера Ричардса в благостное расположение духа. Она досталась ему по наследству от сэра Хьюго, который, как уже говорилось, выбирал все самое лучшее, и его кухарка, безусловно, отвечала названным требованиям.

И вот она, вместо того чтобы готовить банкет, который войдет в легенду или, по крайней мере, растопит сердце мистера Ричардса, ходит по дому и спотыкается о кошек. Такое может приключиться лишь с человеком, которого судьба намерена доконать.

– Эпплби, – сказал Майк тоном ребенка, в отчаянии прибегающего к мудрому отцу, – что мне, черт возьми, делать?

– Отменить визит?

– Невозможно. Я не знаю, где мистер Ричарде. Он едет на машине.

– И впрямь большое затруднение, сэр.

– Как насчет Айви?

– Сэр?

– Сможет ли она заменить миссис Девис?

Гораций задумался. Выражение его лица не обнадеживало. Он питал к Айви отеческую приязнь, но по отдельным замечаниям миссис Девис смог заключить, что готовит та не лучше Ферди Мухи.

– Позвольте осведомиться: джентльмен, которого вы ожидаете, привык к самой изысканной кухне?

– Боюсь, что да.

– Тогда, к сожалению, я вынужден ответить на ваш вопрос отрицательно. Миссис Девис и впрямь преподает Айви уроки кулинарного мастерства, но, увы, дальше азов та пока не продвинулась.

– О, Господи!

– Понимаю вашу озабоченность, сэр. Однако, если позволите высказать предложение…

На осунувшемся лице Майка мелькнул проблеск надежды.

– У вас есть идея?

– Да, сэр. Позвольте сказать, что мисс Кутс вполне способна заменить миссис Девис.

Разум Майка настолько ослабел под натиском бед, что в первый миг имя показалось ему пустым звуком.

– Мисс Кутс?

– Ваша секретарша, сэр.

– Ада?!

– Именно, сэр. Я по личному опыту могу засвидетельствовать, что она прекрасно готовит. Мы познакомились в тот день, когда вы приняли меня на службу, и скажу, не преувеличивая: обед у нее стал для меня откровением. Мисс Кутс ограничилась столь непритязательными блюдами, как мясо с почками в тесте и домашний пудинг, но я читал между строк. Она – прирожденная кулинарка. Самый взыскательный гурман – а из ваших слов я заключаю, что джентльмен, которого вы ожидаете, относится к этой категории, – найдет готовку мисс Кутс достойной всяческих похвал.

Майк растерянно пробормотал, что всегда любил Адины булочки.

– Просто проба пера, сэр. Убежден, что она способна на более высокий полет, – сказал Гораций, и Майк испустил вздох облегчения. Тучи не рассеялись, но впервые сквозь них проглянул солнечный лучик.

3

Джил, как и обещала, вернулась на следующий день. Она приехала сразу после обеда и едва успела смыть дорожную пыль, как позвонила Ада с просьбой о встрече. В полпятого Джил сидела в «Медном Чайнике», вдыхая запахи чая, кофе, булочек и посетителей. Через десять минут появилась Ада.

С первого взгляда Джил поняла, что подруга чем-то взбудоражена. Это не стало неожиданностью: по телефону та говорила с не свойственной ей ажитацией и загадочно намекнула, что при встрече сообщит потрясную новость. Не могу, сказала она, звоню из банка, и любопытные кумушки обоего пола уже навострили уши.

Однако и сейчас Аду словно что-то сдерживало. Она краснела. Хихикала. В том, как она откусывала пирожное с розовой глазурью, явно сквозила робость. Наконец она раскрыла душу – разумеется, шепотом, потому что свои кумушки есть не только в банке, и одна из них сидела за соседним столиком.

– Гораций сделал мне предложение, – сказала Ада, и Джил спросила: «Что?» – поскольку в шепоте не разобрала ни одного слова. Тут кумушка из-за соседнего столика встала и вышла. Ада повторила свою новость чуть громче.

Джил страшно обрадовалась. Она частенько думала, что Ада создана для семейной жизни, и горевала, что прекрасные принцы на белом коне объезжают Веллингфорд стороной.

– Ой, Ада, как здорово! И, конечно, ты от него без ума.

– Да.

– Это тот, с которым ты познакомилась в день скачек?

– Он самый. Говорит, что влюбился с первого взгляда.

– Самая правильная любовь. И ты будешь миссис Кто? Или леди Что? Или герцогиня Каковская? Ты не называла его фамилию.

– Разве?

– Если и называла, то я забыла.

– Гораций Эпплби, – сказала Ада, и улыбка сошла с лица Джил.

– Это ведь не… не… не дворецкий?

Ада напряглась. В словах подруги ей почудился обидный снобизм.

– Дворецкие ничем не хуже других людей.

– Разумеется.

– Мой папа служил дворецким.

– Знаю. Ты говорила.

– А если ты хочешь сказать, что Гораций слишком старый…

– Не в этом дело.

– Или слишком толстый…

– Да нет же!

– Или слишком лысый…

– Нет, нет!

– Тогда зачем ты говоришь ерунду?

– Я не говорю ерунду. А если и говорю, то просто от растерянности. Я никак этого не ждала.

– Я сама не ждала.

– Когда это случилось?

– Вчера. После ленча.

– Вы вместе ели ленч?

– Да. В Мэллоу-холле. После того, как откушали мистер Майк и его гость.

– Как тебя занесло в Мэллоу-холл?

– Это все Гораций.

– Что все?

– Устроил, что я там оказалась. Кухарка споткнулась о кошку и подвернула ногу. Теперь она лежит, а мистер Майк ждал к ленчу очень важного гостя. Какого-то большого воротилу, как объяснил мне Гораций со слов мистера Майка. Он едет на север, а мистер Майк уговорил его заглянуть на ленч. Хотел особенно хорошо накормить, и тут эта история с кухаркой. Мистер Майк был в отчаянии. И тут Гораций сказал, что я отлично готовлю, а мистер Майк обрадовался и пригласил меня подменить кухарку. И знаешь, ленч мне действительно удался. А когда мы доедали остатки, Гораций внезапно подался вперед и сказал: «Ада, я вас люблю. Выйдете за меня замуж?». Я чуть жареной картошкой не подавилась.

Она засмеялась забавному воспоминанию, однако Джил было не до смеха. В чайных атмосфера всегда несколько тяжеловатая, а сейчас как будто самый воздух давил на плечи. Голосом, который должен был явно показать подруге, что не все на свете одобряют ее выбор, Джил выдавила:

– Ты выйдешь за него?

Ада от удивления широко раскрыла глаза.

– Конечно! Что за вопрос!

– Ты ему это сказала?

– Не совсем.

– Что значит «не совсем»?

– Ну, я решила для приличия сказать, что мне нужно подумать. Но я позволила себя поцеловать, – сказала она, расцветая от воспоминания о нежной сцене.

Обычно Джил за словом в карман не лезла, но сейчас, едва ли ни первый раз в жизни, не нашлась, что сказать. Ада, судя по всему, разглядела в Горации Эпплби нечто, ускользнувшее от взгляда Джил, и, коли так, не жестоко ли будет ее разочаровать? Джил по собственному опыту знала, как больно разувериться в любимом человеке. Как ни слабо верилось, что кто-то может полюбить Горация Эпплби, Аде, по всей видимости, удался этот подвиг. Правда о его истинной сущности сразит ее наповал.

С другой стороны, можно ли допустить, чтобы подруга связала себя с человеком, которого могут прямо из-под венца забрать в Брикстон, Пентонвиль или другое место лишения свободы? Джил решила, что нет. Лучше бедной девушке разочароваться сейчас, нежели потом, в начале счастливой семейной жизни. Однако слова по-прежнему не шли, и Джил предприняла обходной маневр.

– Он говорил тебе, зачем заходил в Мэллоу-холл? Чтобы повидаться с Коулманом?

Ада мотнула головой.

– Нет, он спросил у меня, кто там дворецкий, вдруг это его знакомый, и я сказала, что мистер Майкл обращается к нему «Коулман», и Гораций ответил, нет, впервые слышу. Думаю, он просто хотел посмотреть усадьбу, я так восторженно ее расписывала. Тут выяснилось, что Коулман уезжает, и Гораций ухватился за это место, потому что хотел быть рядом со мной. Сказал, удивительное везенье, что место освободилось как раз в тот день. Сказал, что ему вообще везет. Вот посмотрите, сказал он, как мы с вами познакомились. Сказал, это самое большое везенье в его жизни. Он все время говорит приятные вещи.

Глаза ее горели, голос так и заливался. Джил на мгновение дрогнула. Однако тягостное дело надо было довести до конца.

– Ада, – сказала она, – ты выдержишь потрясение? После этого слова полились сами собой, и хотя каждое ранило Джил душу, она сказала все без утайки. Она обратила внимание на странное противоречие в словах Горация, который сказал Аде, что не знает Коулмана, а Джил – что они двоюродные братья. Она отметила необычное совпадение, что и в Мэллоу-холле, и в Нортон-корте Гораций заменил дворецкого, срочно вызванного к больному отцу. Знаменательно, сказала она, что вскоре после его появления в Нортон-корте воры похитили знаменитые жемчуга, точно зная, где их искать. Закончила она тем, что Ада – девушка сообразительная и сама сможет сделать выводы.

Судя по лицу, Ада выводы сделала. Она ничего не говорила, только все сильнее бледнела с каждым словом Джил. Дослушав до конца, она встала.

– Я пойду, – сказала Ада, и Джил осталась одна, чувствуя себя особо бессердечной убийцей.

4

Если бы внимательный наблюдатель вошел на следующее утро в буфетную, от него бы не ускользнуло, что Гораций Эпплби пребывает отнюдь не в лучшем расположении духа. С тех самых пор, как он забрал утреннюю почту и прочел письмо, адресованное ему округлым девичьим почерком, на яркий цвет решимости природной легла бледная немощность заботы,[42]42
  На яркий цвет решимости природной легла бледная немощность заботы – слегка измененная цитата из «Гамлета» – «На яркий цвет решимости природной ложится бледность немощная мысли» (пер. В. Набокова.)


[Закрыть] и весь он поник, как под тяжелым ударом Судьбы.

Более того, ударом совершенно непредвиденным. Конечно, Ада сказала, что должна обдумать его предложение, но Гораций без малейших сомнений отнес эти слова на счет похвальной девичьей скромности. Что она может ответить ему отказом, не приходило Горацию в голову. Девушки, которые намерены ответить отказом, не млеют, выслушивая нежности. Ада вела себя так, будто считает идею совместной жизни удачной и достойной всяческого развития. Как музыкально она хихикнула, когда он заключил ее в объятия и поцеловал – только сумасшедший букмекер принял бы ставку против счастливого исхода в соотношении один к двум. Скорее уж два или даже три к одному.

И тут такое.

Она не объяснила причин, не привела резонов, просто сообщила (правда, другими словами), что свадебные колокола не зазвонят, и Горацию, если он собирался сшить к свадьбе новые штаны, стоит пойти к портному и отменить заказ.

Вскоре первое недоумение уступило место обиде. Некоторые литераторы, особенно философ Шопенгауэр, крайне нелестно отзывались о противоположном поле, но никто из них больше Горация не возмущался изъянами женской натуры. Если бы Шопенгауэр вошел сейчас в буфетную, они бы полностью сошлись во мнениях.

Однако вместо Шопенгауэра в буфетную вошла горничная Айви и сообщила, что к мистеру Эпплби джентльмен. Тот, как ни мало стремился сейчас к общению, вынужден был ответить, что примет посетителя, и через минуту появился сморщенный человечек, с лицом озабоченным, как будто сейчас ему предстоит взбираться по стене дома.

Гораций застыл от неожиданности.

– Ферди! – вскричал он. – Какого черта вы здесь?

– Мы все здесь, шеф, все наши ребята. Решили быть на месте, вдруг вам срочно понадобимся.

Эти слова произвели на Горация самое благотворное действие. Пусть женщины ветрены и непостоянны, у мужчины всегда остается его работа.

– Разумеется, – согласился он. – Кстати, я как раз собирался вам звонить – сказать, чтобы приготовились. Где вы?

– В одном из городских пабов. «Голова Короля» называется.

– Кто там кроме тебя?

– Смити и Фрэнк. Костолом приезжает завтра.

– Фрэнк? Кто такой Фрэнк?

– Приятель Смити.

– Никогда о нем не слышал.

– Он недавно в Англии.

Гораций вздрогнул. Явное смущение в голосе Ферди внушало опаску.

– Янки?

– Ну, в общем да, шеф, – виновато ответил Ферди. – Только он не такой, как Чарли. Знает, что нельзя носить с собой пушку.

– Думаете, надежный человек?

– Смити за него ручается.

– Что ж, Смити я доверяю. И все же предпочел бы, чтобы все американцы вернулись восвояси.

– Подумайте, сколько денег они увезут тогда из страны.

– Верно.

– Плохо для торгового дефицита.

– Да. Ладно, тогда, наверное, ничего.

– Вы уже все продумали, шеф?

– Да, все готово. Банк видели?

– Вчера ходили смотреть.

– Он не составит для вас затруднения?

– Я могу забраться туда хоть со сломанной рукой.

– Инструменты готовы?

– Все, что нужно.

– Тогда, как только вы удалитесь, я возьму хозяйское ружье и выстрелю в окно.

Ферди наморщил лоб. Он знал, что хозяин все делает, как надо, но последние слова поставили его в тупик. Он не видел за ними стратегической перспективы и робко выразил свое сомнение:

– И что это нам даст, шеф? Гораций снисходительно улыбнулся.

– Представьте Ферди: я сообщаю в полицию, что кто-то выстрелил по окнам самого значительного дома в округе. Хотите знать, что будет дальше? Я вам скажу. Полицейские проведут осмотр на месте и заверят хозяина, что будут тщательно следить за развитием событий. Когда же это повторится…

– А это повторится, шеф?

– Разумеется. Первый выстрел будет только для затравки. На следующий раз все полицейские города встанут в дозор – думаю, на целую ночь. По совпадению, в ту же самую ночь мы и возьмем банк.

– А легавые будут здесь.

– Вот именно.

– Ух ты, – сказал Ферди. Примерно то же испытывал доктор Ватсон, когда Шерлок Холмс объяснял ему свои методы. Он понял, как глупо было сомневаться в действиях этого блистательного ума.

– Лопни моя селезенка, – добавил он.

– Одобряете план?

– Как сказал бы Смити: «Узнаю Эпплби».

– Ребята от меня другого не ждут.

– Верно, шеф. Все знают, какой вы головастый. Великий человек, навроде Чарлза Писа.[43]43
  Чарлз Пис (1832–1879) – знаменитый британский грабитель и убийца. Его жизнь стала материалом для множества романов и фильмов.


[Закрыть]

Гораций не смог сдержать самодовольной усмешки.

– О, это природный дар. Или он есть, или его нет. А сейчас, Ферди, – сказал Гораций, вставая на звук колокольчика, – я вынужден вас оставить. Мистер Бонд зовет меня в кабинет.

5

Майк вышел из кабинета, как раз когда показался Гораций. В этой самый миг Джил, спускаясь по лестнице, увидела его и застыла на месте. Как всегда при виде Майка, сердце ее временно остановилось.

– Ой, Эпплби, – сказал Майк. – Сегодня утром я жду двух банковских попечителей. Когда они придут, проводите их в мой кабинет.

– Как я определю, что это именно они, сэр? – вкрадчиво осведомился Гораций, и Майк досадливо хохотнул, как человек, который только что сморозил глупость.

– Да, надо сказать, как их зовут, верно? Один – генерал Федерстон, другой – мистер Мортлейк.

– Генерал Федерстон и мистер Мортлейк. Очень хорошо, сэр.

– Я должен вернуться до их прихода, но, если не успею, скажите, что я уехал в банк за бумагами и прошу подождать в кабинете.

– Очень хорошо, сэр.

– И достаньте бутылку шампанского. Немного рановато, но им, наверное, понадобится. – Майк глухо рассмеялся и вышел через парадную дверь. Как только она захлопнулась, Джил пришла в голову внезапная мысль.

Предположение Ады, будто перемена в Майке вызвана деловыми неприятностями, поначалу не показалось Джил убедительным, но поддержка мисс Бонд, особы безусловно проницательной, добавила ему вес. Что мужчины под гнетом деловых забот становятся раздражительны, Джил знала с тех пор, как вообще стала что-то замечать. Антони Уиллард, ее отец, любил вкладывать деньги в экзотические деловые начинания вроде золотых рудников, и неприятности, которые за этим следовали, всякий раз подхлестывали его природный темперамент. Он ложился спать веселый и бодрый, но, как только утренняя почта приносила печальные известия, тень его дурного настроения ложилась на весь дом. Отец смотрел на Джил стеклянными глазами, словно не узнавая свою вчерашнюю любимицу, и, если обращался к ней, то лишь с раздраженной просьбой шуметь поменьше.

Не так ли – исключая просьбу не шуметь – ведет себя Майк? Отец смотрел на нее стеклянными глазами, Майк смотрит стеклянными глазами. Отец почти с ней не разговаривал, Майк почти не разговаривает. Разумеется, Ада и мисс Бонд правы! Какие-то ужасные деловые неприятности похитили всегда приветливого Майка Бонда и вместо него подкинули в Мэллоу-холл мрачного буку.

Слова «я жду банковских попечителей» сказали ей все. Просто поболтать и выпить пару коктейлей попечители заходят в пять вечера, а никак не в столь ранний час. Утренний визит означает серьезные неприятности.

И последние слова Майка насчет шампанского. «Им понадобится», – сказал он с глухим смехом. Что это может предвещать, как ни развязку, от которой мурашки пойдут по коже? Огненные письмена, представшие на пиру Валтасару,[44]44
  Валтасар (2—539до н. э.) – царь Вавилона. Согласно Ветхому Завету, во время пира увидел на стене таинственные письмена, которые пророк Даниил истолковал как предсказание его гибели.


[Закрыть] и то не были столь зловещи.

Джил охватило неудержимое желание узнать, что произойдет, и, по счастью, устроить это было несложно. Мы уже упоминали, что в кабинете покойного Хьюго Бонда стоял огромный буфет. Джил частенько разговаривала в этой комнате с Майком, и буфет не укрылся от ее внимания. Она чувствовала, что он стоит тут, словно по заказу.

Через две минуты после того, как парадная дверь захлопнулась и Гораций вернулся в буфетную, она уже сидела в шкафу, идеально приспособленном для подслушивания, и жалела, что там нет сиденья поудобнее, чем кипа журнальных подшивок.

Через десять минут, которые показались ей вечностью, в коридоре послышались шаги, дверь отворилась, и Гораций ввел посетителей.

6

Джил никогда не видела генерала сэра Фредерика Федерстона и его коллегу Огастеса Мортлейка, но знала их по рассказам мисс Бонд, которая живописала обоих весьма нелестными красками. По ее словам (она любила старомодные выражения), выходило, что генерал – напыщенный балабол. Интеллектуальный уровень Гасси Мортлейка мисс Бонд оценивала еще ниже – он определялся как балбес. Термин «пустозвоны» она относила к обоим и отказывалась понимать, почему брат Хьюго назначил их банковскими попечителями. Не желая бахвалиться, но с полной уверенностью в своих силах, мисс Бонд уверяла Джил, что сделала бы попечителей получше из замазки и пары кусков угля.

Беседа двух джентльменов сполна подтвердила мнение мисс Бонд. Генерал заговорил первым. Это был один из тех сухопарых седоусых отставников, которых так много в верхних эшелонах британской армии. Ему было к семидесяти, его коллеге Гасси Мортлейку, тоже высокому, но, в отличие от генерала, тучному – к сорока.

– Почему вы в бриджах для верховой езды, Огастес?

– Катался верхом.

– А, – сказал генерал, довольный, что вопрос решился так просто. – Я в молодости много ездил верхом. Конечно, не как Бонд, в Национальном Кубке не участвовал, но один раз выиграл стиплчез.

– Я часто гадал, почему он так называется.

– Надо ж было как-то назвать.

– Наверное.

Наступившее задумчивое молчание нарушил Гораций – он вошел осторожной походкой, чтобы не пролить шампанское на подносе. Поставив бутылку на стол, Гораций удалился, и оба попечителя сразу встрепенулись. Как и сказал Майк, час был еще ранний, но для искрометного вина любой час впору. Более того, генерал увидел в бутылке доброе знамение.

– Шампанское! Видно, молодой Бонд хочет сообщить какую-ту радостную новость.

– Да, шипучкой запивают только приятные известия. Генерал осмотрел этикетку и остался доволен.

– «Вдова Клико» пятьдесят первого года. Лучше и быть не может. Любимое шампанское старого Хьюго.

– У него все было самое лучшее.

– Знаете, чего я никогда не понимал, – сказал генерал, – это как пили шампанское из дамских туфелек.

– А что, пили?

– В старые времена – сплошь и рядом.

– Мда, мне бы не хотелось.

– Мне бы тоже.

– А они все-таки пили.

– Да, у каждого свой вкус.

– Вы правы.

– Сколько людей, столько мнений.

– Верно. Очень точно подмечено.

Возможно, хоть и маловероятно, что разговор достиг бы новых глубин, но тут снова вошел Гораций.

– Простите, джентльмены, но я подумал, возможно, вы захотите, чтобы я откупорил бутылку.

Это он и сделал, причем мастерски, после чего вышел. Гасси проводил его взглядом.

– Он тут недавно, да?

– Всего несколько дней, Майк мне говорил. Коулману пришлось срочно уехать.

– Вроде свое дело знает.

– Да, очень толковый малый.

– Хорошие дворецкие в наше время редкость.

– Днем с огнем не сыщешь.

– Хотя кому сейчас по средствам держать дворецкого! Только таким богатеям, как Майк. У меня вот приходящая домработница.

– И у меня. По воскресеньям она не ходит.

– И что, супруга заставляет вас мыть посуду?

– Только вытирать. Мытье она мне не доверяет.

– Тяжелая у нас жизнь, генерал.

– Да уж, нелегкая.

– Не знаю, как бы я сводил концы с концами, если бы не жалованье попечителя. Вот почему я не могу спокойно смотреть на эту бутылку. Месяцев шесть шампанского не нюхал. Может, начнем?

– Не дожидаясь Майка?

– А что? Если он велел принести бутылку, значит, хотел, чтобы мы ее выпили.

– Вы совершенно правы, Огастес. Хьюго не стал бы томить нас ожиданием. Эх, какой человек ушел!

– Да, нам всегда будет его не хватать. Как сказал кто-то: «Он человек был, человек во всем. Ему подобных нам уже не встретить».[45]45
  Он человек был, человек во всем. Ему подобных нам (в оригинале «мне») уже не встретить – «Гамлет», акт 1, сцена 2, пер. М. Лозинского.


[Закрыть] Так что, начнем… А, Майк. Мы тут гадаем, что вас задержало.

– Простите, что запоздал. Пришлось заехать в банк, взять некоторые бумаги. Разве Эпплби вам не сказал?

– Ах да, теперь припоминаю. Мы только что обсуждали, что он, видимо, очень толковый малый.

– Как открывал шампанское! – добавил Гасси. – Прямо мастер!

– Уже открыл? – сказал Майк. – Так что же вы не пьете? А, вижу, пьете.

– Решили обмыть сразу, – сказал генерал. – Я всегда говорю: собрался праздновать – не тяни. Ну, Майк, выкладывайте свои хорошие новости.

– Не знаю, можно ли назвать их хорошими, Гасси. Чтобы не тратить лишних слов, сразу перейду к главному и скажу, что со дня на день в банке будет ревизия. Она обнаружит недостачу примерно на сто тысяч фунтов, – сказал Майк, и Джил свалилась с кипы журналов. Трое мужчин в комнате должны были явственно различить грохот.