Текст книги "Том 2. Лорд Тилбури и другие"
Автор книги: Пэлем Вудхаус
Жанры:
Юмористическая проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 41 страниц)
– Господи! – вскричал дядя Джаспер. – Это что, семейный сбор? Что вы тут делаете?
– Нас с Кули вызвали телеграммой, – с достоинством отвечал Отис.
– Ути-пути, как удивительно! – сказала кузина Эвелина.
– Меня тоже.
– А ему, – ошеломленный дядя Джаспер указал на Билла, – позвонили сегодня по телефону. Интересно, чтобы это значило?
Кули, молчаливый ребенок, не сказал ничего. Он сосредоточенно расковыривал перышком кожаную обивку кресла и время от времени икал, словно застенчивый человек, захотевший выкрикнуть «гип-гип-ура» и сломавшийся на первом «гип». Остальная семья принялась обсуждать удивительное совпадение.
– Странно, что дяде Кули вздумалось собрать нас всех, – сказала кузина Эвелина.
Дядя Отис с опаской огляделся и понизил голос.
– По-моему, – сказал он, – эти неспроста. Полагаю, Кули осознал, что стареет, и решил позаботиться о нас.
– Ой. ты и вправду так думаешь? – с жаром воскликнула кузина Эвелина. – Ну, конечно, он же совсем старенький. Я считаю, после шестидесяти ничего не остается, кроме как ждать смерти.
– Мне в этом году исполнилось шестьдесят два, – холодно сказал дядя Отис.
– Позаботиться? – задумчиво произнес дядя Джаспер, почесывая подбородок. – Хм. Неплохо придумано. В таком случае нам не придется платить налог на наследство.
Этого уже Билл не стерпел. Пусть он кровосос – а Совесть не оставила в этом никаких сомнений, – он, по крайней мере, благодарный кровосос. А эти упыри не способны даже на простейшую человеческую привязанность.
– Меня от вас мутит, – рявкнул он, поворачиваясь на каблуках. – Вас всех надо усыпить. Вечно замышляете, как вытянуть из дяди Кули деньги…
Неожиданная атака с тыла вызвала в рядах семьи замешательство.
– Неслыханно! – вскричала кузина Эвелина.
– Наглый мальчишка! – оскалился дядя Джаспер.
Дядя Отис выбрал язвительный тон.
– А ты ни разу не взял у него ни пенса? О. разумеется, нет! – сказал дядя Отис.
Билл наградил его уничижительным взглядом.
– Вы отлично знаете, что он выплачивает мне содержание. И я стыжусь, что допустил это. Когда я вижу, как вы слетелись, словно стервятники…
– Стервятники! – Кузина Эвелина гордо расправила плечи. – Меня еще никто так не оскорблял.
– Беру назад свое выражение, – сказал Билл.
– Так и быть, прощаю, – смилостивилась кузина Эвелина.
– Надо было сказать – пиявки.
Парадены никогда не ладили между собой, но сейчас сплотились перед лицом обидчика. Библиотека звенела от их возмущенных голосов, все говорили одновременно. Тишина восстановилась, лишь когда в помещении прозвучал еще голос. Он заговорил, вернее, закричал от дверей, и произвел на ссорящихся такое же действие, как свисток полицейского на уличных драчунов.
– Молчать!
Голос был совершению несоразмерен своему владельцу. Человек в дверях был маленький и тощий, с красным, чисто выбритым лицом, жесткими, коротко стриженными седыми волосами и смотрел на собравшихся через пенсне без оправы.
– Типичная сиена из быта Параденов! – язвительно заметил он.
Появление его стало для дядюшек и кузин новым сигналом к сплочению. Едва придя в себя, они радостным потоком хлынули ему навстречу.
– Привет, Кули. Рад тебя видеть. (Дядя Джаспер.)
– С возвращением. Кули. (Дядя Отис.)
– Ах ты мой дорогой, как ты прекрасно выглядишь! (Кузина Эвелина.)
Молчание. (Маленький Кули.)
Глубокое молчание. (Билл.)
Маленький человечек в дверях никак не откликнулся на излияния родственных чувств. Выкрикнув свое «Молчать!», он снова поджал губы, а взгляд, направленный сквозь пенсне на щебечущее собрание, остудил бы более чутких гостей. Родственники возобновили свои преувеличенные приветствия.
– Я получил твою телеграмму, Кули, – сказал дядя Джаспер.
– Я тоже, – сказала кузина Эвелина, – и мы с Вилличкой-песичкой очень обрадовались.
– Надеюсь, ты хорошо провел время, Кули, – сказал дядя Отис. – Далековато ты забрался, а?
– Как тебе Япония? – спросила кузина Эвелина. – Я всегда говорю, что японцы – такие очаровашки.
– Мы скучали без тебя, Кули, – сказал дядя Джаспер. Молчание отпрыска посреди всеобщего ликования задело Отиса. Он вытащил маленького Кули из-за кресла, которое тот исследовал.
– Поздоровайся с любимым дядюшкой, Кули, – сказал он. Маленький Кули немигающим взглядом уперся в подателя щедрот.
– Здрась, – произнес он громким басом и снова впал в прерываемое икотой молчание.
Дядя Джаспер вновь захватил инициативу.
– Кули, ты не уделишь мне несколько минут наедине? – спросил он. – У меня к тебе маленький деловой разговор.
– А у меня, – сказал Отис, – небольшая просьба от лица маленького Кули.
Кузина Эвелина протиснулась вперед.
– Как мы поцелуем большого дядюшку Кули! – вскричала она, пухлыми руками протягивая болонку к благодетелеву лицу.
Перед этой атакой мистер Параден не устоял.
– Убери! – заорал он, торопливо отступая. – Значит, – сказал он, – мало вам самим тянуть из меня соки, вы еще и собак на меня спускаете?
Лицо кузины Эвелины исказилось удивлением и болью.
– Тянем соки, дядя Кули?!
Мистер Параден фыркнул. От волнения очки сползли, он раздраженно вернул их на место.
– Да, именно! Не знаю, Эвелина, учила ли ты свою мерзкую собачонку фокусам, но если б она села на задние лапки и принялась просить, ее можно было бы с почетом принять в члены семьи. Это все, что вы умеете. Я возвращаюсь из двухмесячной поездки, а вы тут же бросаетесь ко мне с денежными просьбами.
Изумление. Дядя Джаспер оскалился. Дядя Отис сморгнул. Кузина Эвелина расправила плечи с той же заносчивостью, что и недавно перед Биллом.
– Гадкие грязные деньги, – сказала она оскорбленно, – это последнее, о чем я думаю.
Мистер Параден неприятно рассмеялся. Он явно возвратился из своих странствий в отнюдь не благодушном настроении. Вернулось то, что можно назвать его прежней манерой – досадная раздражительность, которая так осложняла семье деловые переговоры в те времена, пока еще не смягчилась под благотворным влиянием старых книг.
– Да, – сказал он горько, – последнее, о чем ты думаешь перед сном, и первое, о чем вспоминаешь утром. Вы все у меня в печенках сидите. Сборище…
– Стервятников, – подсказал Билл.
– Стервятников, – сказал мистер Параден. – Все такие ласковые и такие бедные. Вот уже много лет вы ничего не делаете, только висите на мне, как скопите…
– Пиявок, – пробормотал Билл. – Пиявок.
– Пиявок, – сказал мистер Параден. – Сколько себя помню, я даю вам деньги – деньги, деньги, деньги. А вы всасываете их, как…
– Промокашка, – сказал Билл.
Мистер Параден сверкнул на него глазами.
– Заткнись! – прогремел он.
– Хорошо, дядя. Я просто хотел помочь.
– А теперь, – продолжал мистер Параден, расправившись с Биллом, – я хочу сказать вам, что моему терпению пришел конец. Я выдохся. Иссяк. Устал. – Он грозно зыркнул на Билла, словно ожидая, не выдаст ли тот еще синоним.
– Сегодня я собрал вас здесь, чтобы сделать объявление. У меня для вас маленькая неожиданность. Скоро у вас появится новый родственник.
Семья ошарашенно переглянулась.
– Новый родственник?! – в ужасе повторил Отис.
– Только не говори, – шепотом, словно у постели больного, выговорил дядя Джаспер, – что надумал жениться!
– Нет, не надумал, – сказал мистер Параден. – Родственник, о котором я говорю, – мой приемный сын. Гораций! Иди сюда, Гораций!
В дверь прошмыгнуло что-то маленькое в коротких штанишках.
– Гораций! – сказал мистер Параден. – Позволь представить тебя семье.
Мальчик с минуту таращился молча. Это был веснушчатый крепыш, стриженый, белобрысый, с ехидными глазами. Он перевел взгляд с дяди Джаспера на дядю Отиса, с маленького Кули на кузину Эвелину, впитывая их всех.
– Это семья? – спросил он.
– Семья.
– Обалдеть, ну и зануды, – произнес мальчик от всего сердца.
4
В молчании, последовавшем за этим искренним выражением чувств, к собравшимся присоединилось еще одно действующее лицо. Оно было высокое, благообразное и облачено в хламиду. По белой бороде Билл узнал недавнего Горациева спутника на лужайке. Даже издали он внушал почтение, вблизи же выглядел почти что малым пророком.[6]6
Малые пророки – название относится к пророкам Осии, Иоилю, Амосу, Авдию, Ионе, Михею, Науму, Аввакуму, Софонии, Аггею, Захарию и Малахии, то есть ко всем, кроме Исайи, Иеремии, Иезекииля и Даниила.
[Закрыть] Он улыбался отеческой улыбкой – единственной, кстати, улыбкой среди находящихся в комнате, поскольку менее веселое общество можно было отыскать в Америке разве что на похоронах. Дядя Джаспер поник, как увядшая лилия, у дяди Отиса глаза вылезли из орбит, кузина Эвелина собиралась лопнуть. Что до Горация, вид семьи, в которую ему предстоит войти, явно убил в нем всякую радость жизни.
Он заговорил первым, и стало ясно, какая ноша его гнетет.
– Я должен их всех поцеловать? – спросил, он.
– Только не меня, – отрезал дядя Джаспер, выходя из ступора. Сопя, как тюлень, он двинулся на мистера Парадена. – Как это следует понимать, Кули? – осведомился он. Мистер Параден указал на новопришедшего.
– Профессор Эпплби объяснит.
Малый пророк поклонился. Если он и смущался, то умело это скрывал. Говоря, он продолжал ласково улыбаться.
– Сообщение, которое мой добрый друг Параден…
– Что значит «мой добрый друг Параден»? – резко переспросил дядя Джаспер. – Как давно вы знакомы, хотелось бы мне знать.
– Я познакомился с профессором Эпплби в поезде из Сан-Франциско, – сказал мистер Параден. – Он-то и…
– Я-то, – мягко перебил профессор Эпплби, – и убедил мистера Парадена взять на воспитание этого малыша. – Он погладил мальчика по головке и вновь обратился к взбешенным слушателям. – Мое имя, – продолжал он, упреждая дядю Джаспера, который открыл уже было рот, – возможно, ничего вам не говорит, однако со всей скромностью могу заверить, что в некоторых кругах мои взгляды на евгенику почитаются достойными внимания. Рад сообщить, что мистер Параден вступил в число моих учеников. Я твердо поддерживаю взгляды мистера Бернарда Шоу, что надо создать новую расу из лучших представителей старой. Гораций прекрасно развит физически, смышлен, обладает золотым характером и редкой покладистостью. Я считаю – и с удовольствием констатирую, что мистер Параден согласен, – что ему лучше вкладывать средства в воспитание этого мальчика, чем тратиться на родственников, которые, позволю заметить, не имеют будущего, и, уж простите, мало что могут дать взамен. Мистер Параден намерен основать семью, которая нацелена вперед, а не назад. Семью… э… будущих, а не бывших.
Родственники заговорили хором. В продолжение речи они несколько раз пытались раскрыть рот, но профессора Эпплби так легко не перебьешь. Теперь, когда он смолк, они дали волю своим чувствам – кузина Эвелина первая, следом дядя Джаспер и дядя Отис.
– Это что-то неслыханное!
– Да он опасный безумец!
– Неужели ты и впрямь хочешь сделать этого неотесанного мальчишку наследником в обход собственной плоти и крови?
Профессор Эпплби мягко вмешался.
– Надо признать, – согласился он, – что Гораций и впрямь лишен определенного светского лоска. Но что с того? Хороший учитель исправит этот мелкий недостаток за пару месяцев. Главное – мальчуган исключительно здоров и сообразителен.
Мальчуган никак не подтвердил эти заслуженные хвалы. Он боролся с более близкой его сердцу проблемой.
– Я не буду их целовать, – громко объявил он. – Разве что на спор. Я как-то на спор поцеловал козла.
Кузина Эвелина выбросила вперед руки, отчего Вилличка-песичка звонко шмякнулся на пол.
– Грубиян!
– Думаю, мой дорогой, – кротко сказал профессор Эпплби. – что разговор переходит на повышенные тона, поэтому мне стоит вывести Горация на улицу. Формирующемуся уму вредно слушать такие перепалки.
Кузина Эвелина воинственно напряглась.
– Пожалуйста, не беспокойте Горация в его доме. – Она прицепила к ошейнику Виллички-песички поводок и направилась к двери. – Прощай, дядя Кули, – сказала она, оборачиваясь. – Я считаю, что меня глубоко и жестоко оскорбили.
– Эй! – крикнул Гораций, указывая пальцем. – Ты вязанье уронила, оно разматывается.
С долгим, полным укоризны взглядом кузина Эвелина подхватила Вилличку-песичку на руки и вышла. Дядя Джаспер ринулся за ней.
– До свидания, Джаспер, – сказал мистер Параден.
– До свидания. Я немедленно приму меры, чтоб тебя освидетельствовала медицинская комиссия. Признают недееспособным. Это – единственный способ остановить твой безумный замысел.
– А я, – добавил дядя Отис, – скажу лишь одно, Кули. Эта поездка обошлась мне в три доллара семьдесят девять центов. Я пришлю своего адвоката. – Он взял маленького Кули за руку. – Идем, Джон, – сказал он горько. – Отныне тебя будут называть вторым именем.
Гораций с ехидцей наблюдал за исходом родственников.
– Похоже, меня тут любят, как холодный гренок с сыром! – заметил он.
Билл дружелюбно шагнул вперед.
– Знаешь, приятель, я ничего против тебя не имею, – сказал он. – Добро пожаловать в семью!
– Если это семья, – сказал Гораций, – то жалуй в нее сам.
И, протянув детскую ручонку профессору Эпплби, вышел из комнаты. Мистер Параден мрачно уставился на Билла.
– Ну, Уильям?
– Ну, дядя Кули?
– Полагаю, ты понял, что я не намерен больше платить тебе содержание?
– Понял.
Спокойствие юного родственника несколько озадачило мистера Парадена. Тот заговорил почти виновато:
– Самое плохое, когда у юноши твоих лет куча незаработанных денег.
– В точности так и я думаю, – сказал Билл с жаром. – Мне надо работать! Позор, – продолжал он, – что юноша с моими способностями и умом не зарабатывает себе на жизнь. Стыд, да и только..
Красное лицо мистера Парадена побагровело.
– Очень смешно! – проревел он. – Очень смешно и остроумно. Что ты рассчитываешь выгадать…
– Остроумно! Ты же не думаешь, что я шучу?
– Думаю, что пытаешься.
– Да нет же, Господи! Я и приехал сюда, чтобы просить места.
– Долго же ты собирался!
– Да у меня не было времени рта раскрыть.
– И какую же работу ты хотел у меня попросить?
– В твоей фирме.
– Какую именно?
Слабое знакомство с премудростями целлюлозно-бумажного производства затрудняло Биллу ответ.
– Любую, – смело выкрутился он.
– Могу предложить тебе надписывать конверты за десять долларов в неделю.
– Отлично! – сказал Билл. – Когда приступать?
Мистер Параден с подозрением уставился сквозь очки.
– Ты серьезно?
– Еще как!
– Ладно, – заметил, помолчав, несколько растерянный мистер Параден. – Должен сознаться, ты меня удивил. – Билл чуть было не сказал, что дядя просто не воспринимал прежде его скрытых глубин, но вовремя прикусил язык. – Странно, Уильям, но ты – единственный в этой семье, к кому я сохранил хоть каплю привязанности.
Билл благодарно улыбнулся.
– Конечно, – прогудел мистер Параден, – ты ленивый, никчемный тунеядец. И все же я подумаю. Ты не прямо сейчас едешь?
– Если я вам нужен, я подожду.
– Может, и понадобишься. Задержись на часок.
– Пойду прогуляюсь у пруда.
Мистер Параден смерил его внимательным взглядом.
– Не понимаю, – пробормотал он. – Работать захотел! Что это на тебя нашло? Не иначе как влюбился.
5
С четверть часа после того, как расстались дядя и племянник, дом и угодья мистера Кули Парадена пребывали в полнейшем мире. На шестнадцатой минуте Робертс, дворецкий, кейфовавший в буфетной за сигарой и повестью о разбитой любви, был извлечен из своего покоя оглушительным лязгом на аллее, перед самым домом. Отложив сигару и книгу, он вышел разобраться.
Неудивительно, что лязг побудил его вскочить. Под одним из декоративных столбов в колониальном стиле, поставленных архитектором, чтоб придать зданию индивидуальность, лежал покореженный красный двухместный автомобиль, из-под обломков которого выбирался долговязый человек в кожаной куртке. В следующее мгновение дворецкому предстали молодое лицо, длинный нос с горбинкой и выразительные зеленые глаза.
– Привет, – сказал молодой человек, сплевывая на гравий.
Робертс созерцал его с безмолвным изумлением. Покореженный двухместный автомобиль был покорежен так основательно, что просто не верилось, что из него может вылезти что-то целое.
– Вмазался чуток, – сказал молодой человек.
– Несчастный случай, сэр? – выдохнул Робертс.
– Если вы думаете, что я нарочно, – сказал молодой человек, – докажите! – Он с любопытством взглянул на смятый в лепешку автомобиль. – Машину, – произнес он после долгого вдумчивого осмотра, – придется малость подправить.
– Как это случилось, сэр?
– Да как всегда случается. Ехал на скорости, а тут на дорогу уселась птичка. Не хотел ее давить, и, видать, слишком вывернул руль. Пролетел пару ярдов, пропорол шину и впечатался в дом.
– Боже правый, сэр!
– Пустяки, – успокоил молодой человек. – Я все равно сюда ехал.
Тут он заметил, что к его левой брови прилипло несколько камешков, и стряхнул их голубым шелковым платком.
– Ведь это дом мистера Парадена? – спросил он.
– Да, сэр.
– Отлично. Мистер Вест здесь?
– Да, сэр.
– Замечательно. Скажите ему, что я хочу его видеть. Меня зовут Кокер. Мистер Джадсон Кокер.
– Очень хорошо, сэр.
Что-то в манере дворецкого – некая невозмутимость, некое отсутствие чувств – явно огорчило молодого человека. Он слегка нахмурился.
– Джадсон Кокер, – повторил он.
– Да, сэр.
Джадсон ждал.
– Знакомое имя, а?
– Нет, сэр.
– Вы хотите сказать, что никогда его прежде не слышали?
– Что-то не упомню, сэр.
– Боже мой! – вскричал Джадсон.
Он протянул руку и остановил уходящего Робертса, попросту схватив того за фалду. Даже в нормальном своем состоянии Джадсон Кокер всегда был открыт и доступен для разговора: он готов был болтать с кем, когда и где угодно, а недавняя авария еще подстегнула его говорливость. На разных людей потрясение действуют по-разному – Джадсону оно еще больше развязало язык.
– Признайтесь мне честно, как мужчина мужчине, – недоверчиво произнес он, – вы и впрямь никогда не слышали о Джадсоне Кокере?
– Нет, сэр.
– Вы хоть когда-нибудь читаете «Бродвейские разговорчики»?
– Нет, сэр.
– А «Городские пересуды»?
– Нет, сэр.
– Боже мой!
При виде такого литературного невежества Джадсон совсем сник. Он выпустил фалду и погрузился в мрачное молчание.
– Принести виски с содовой, сэр? – спросил Робертс. До него наконец-то дошло, что молодой гость немного не в себе. Дворецкий тут же устыдился своей недогадливости. Другой бы уже давно превратился в доброго врача.
Вопрос немедленно вернул Джадсону обычную жизнерадостность. Такие вопросы всегда находили отклик в его душе.
– Конечно, старина, – отвечал он с пылом. – А то я все гадаю, когда мы перейдем к делу. Смешайте покрепче, ладно? Воды на полпальца, а виски столько, чтобы кролик укусил бульдога.
– Хорошо, сэр. Зайдете в дом?
– Нет, спасибо. С тем же успехом могу посидеть и здесь.
Дворецкий скрылся в доме и через несколько минут явился с целительной влагой. Он застал молодого друга задумчиво глядящим в небо.
– Я вот что, – сказал Джадсон, облегченно вздыхая и опуская наполовину опустошенный стакан, – все про то же. Вы ведь пошутили, когда сказали, что не знаете моего имени?
– Нет, сэр, уверяю вас.
– Ничего удивительнее я в жизни не слышал. Похоже, вы разбираетесь в мировых событиях не больше, чем курица в зубном порошке. Вы ни разу не слышали о Шелковом Клубе?
– Шелковом Клубе?
– Да. Шелковом Клубе с Пятой авеню.
– Нет, сэр.
– Боже мой! Знаменитейший прогулочный клуб. Собирался воскресным утром и шел по Пятой авеню в шелковых пижамах, шелковых носках, в шелковых шляпах и под шелковыми зонтиками, если сверху капало. Вы действительно ничего не слыхали?
– Нет, сэр.
– Держите меня! Вот она. слава! Я бы не подумал, что в этой стране найдется образованный человек, который не слышал о Шелковом Клубе. Когда нас задержала полиция, воскресный выпуск «Американца» отвел нам целую страницу.
– Вот как, сэр?
– Честное слово. С моим портретом. Это я основал клуб.
– Да, сэр?
– Да. Я еще много чего сделал. Разбрасывал с самолета десятидолларовые бумажки. Удивительно, что вы обо мне не слышали.
– Мы тут в глуши мало что знаем, сэр.
– Да уж, – ободрился Джадсон. – Да, наверное, в этом и дело. Если так, вы могли и не слышать обо мне. Однако поверьте на слово, я в свое время чего только не наворотил. Шуму-то было! Все восхищались. Да если б не я, никто бы в Америке не догадался повязывать носовой платок вокруг рукава.
– Вот как, сэр?
– Клянусь!
Кого другого эти воспоминания захватили бы целиком, но только не Робертса, который остановился на одиннадцатой главе «Песка и страсти» и мечтал к ней вернуться. Он деликатно забрал графин, к которому Джадсон уже было потянулся, и вежливо постарался закончить разговор:
– Я спросил, сэр, и мне сказали, что мистера Веста в последний раз видели, когда он шел к пруду. Возможно, вы захотите его поискать?..
Джадсон встал.
– Вы совершенно правы, – пылко объявил он. – Абсолютно. Я немедленно иду искать старину Билла. Нарочно к нему приехал. Время не ждет. Где пруд?
– Там, сэр… А, вот и мистер Вест, идет по дорожке
– А?
– Мистер Вест, сэр. Идет по дорожке.
И, указав на Билла посетителю, который смотрел куда угодно, только не в нужном направлении, Робертс укрылся в доме. В прихожей он задержатся, чтобы позвонить в местный гараж и пригласить механика, потом вернулся в буфетную и возобновил чтение.
С зеленых берегов Билла прогнало непрошенное появление профессора Эпплби и малолетнего Горация. Он был не в настроении разговаривать, поскольку внезапно осознал, что должен крепко подумать. События в доме мистера Парадена развивались настолько стремительно, что Билл только сейчас понял, в каком оказался тупике. Теперь, по зрелом размышлении, он увидел, что судьба поставила его перед неприятной необходимостью быть, сразу в двух местах. Очевидно, чтоб доказать свою новообретенную страсть к работе, надо немедленно вступить в должность. Так же очевидно, что, немедленно вступив в должность, он не сможет вывезти Джадсона на рыбалку. Если он отправится на рыбалку, что подумает дядя Кули? Опять-таки, если отменить рыбалку, что останется думать Алисе – что он наобещал с три короба и обманул, бросил ее в трудную минуту жизни? Билл шатался под грузом навалившейся проблемы и так ушел в нее, что Джадсону пришлось окликнуть его второй раз.
– Ой, Джадсон, привет! Как тебя сюда занесло?
Он энергично пожал руку основателю Шелкового Клуба с Пятой авеню. С их несколько прохладного разговора его отношение к Джадсону серьезно изменилось. Теперь, когда его брак с Алисой – дело практически решенное, Билл готов был любить и все ее семейство. Его так и распирало от братской нежности, а в глубине сердца шевелилось робкое желание подружиться и с грозным отцом.
Он любовно стиснул Джадсону плечо. Внезапно стало ясно, что гнетущей его проблемы попросту нет. Он ошибался, когда полагал, что может быть какой-то выбор. Сейчас, когда внезапное появление Джадсона, так сказать, усилило кокеровский мотив в ритме его жизни. Билл ясно видел, что перед ним открыт лишь один путь. Он должен хранить верность Алисе Кокер, чего бы это ни стоило и как бы ни повлияло на его финансовое будущее. Рыбалка остается, торжественное вступление в целлюлозно-бумажную гильдию отменяется.
– Привет. Билл, старина, – сказал Джадсон. – Тебя-то мне и надо. Я, кстати, за тем и приехал. Вмазался тут чуток, – добавил он, указывая на останки автомобиля.
– Боже правый! – Билл похолодел. Подумать только, Ее брат попал в аварию. – Тебя не ранило?
– Не. Тряхнуло немножко. Слушай, Билл, Алиса мне тут рассказала, чего дома творится. Это не треп, насчет рыбалки? Потому что, если треп, мне каюк. Бабуля меня доконает.
– Не беспокойся. – Билл похлопал его по плечу. – Я обещал Алисе, и этого довольно. Все решено. – Билл замялся, покраснел. – Джадсон, старина, – продолжил он дрожащим голосом, – я предложил ей выйти за меня замуж.
– Не поверишь, завтрак каждое утро в полвосьмого, – сказал Джадсон. – А потом весь день вкалывать на ферме.
– За меня замуж, – повторил Билл чуть громче.
– У меня от этих поросят и кур с души воротит, – сообщил Джадсон.
– Я сделал предложение твоей сестре Алисе.
– А еще молебны, псалмы там всякие. Я просто не вынесу, старина, просто не вынесу.
– Она не дала определенного ответа.
– Кто не дал?
– Алиса.
– О чем?
Любовь Билла к семейству Кокеров несколько пошатнулась. Он чувствовал, что по крайней мере некоторые ее члены порой немного раздражают.
– Я попросил твою сестру Алису выйти за меня замуж, – сказал он холодно. – Но твердого обещания она мне не дала.
– Вот и хорошо, – сказал Джадсон. – Значит, ты еще можешь выкрутиться.
При всем своем негодовании – а он смотрел на друга с холодным отвращением, которое, несомненно, задело бы человека более чуткого, – Билл оставался тверд. Пусть у Джадсона меньше чувств, чем у особо бездушного африканского бородавочника, он все равно Алисин брат.
– Жди здесь, – сказал он строго. – Я должен зайти к дяде.
– Зачем?
– Чтобы сказать ему о рыбалке.
– Он что, тоже едет? – испугался Джадсон.
– Он хочет, чтоб я немедленно вышел на работу в его контору. А я должен сказать, что это откладывается.
Билл не застал мистера Парадена в кабинете, но, зная его привычки, уверенно направился в библиотеку. Мистер Параден стоял на высокой лестнице и листал снятый с верхней полки том.
– Дядя Кули.
Мистер Параден воззрился с высоты, поставил книгу на место, слез.
– Я хотел тебя видеть, Уильям, – сказал он. – Садись. Я уже собрался звонить Робертсу, чтобы тебя позвали. – Он опустился в глубокое кресло, так заинтересовавшее недавно маленького Кули. – Я намерен кое-что тебе предложить.
– Я пришел сказать…
– Заткнись! – рявкнул мистер Параден.
Билл смирился. Дядя разглядывал его в упор – похоже, даже с одобрением.
– Интересно, будет от тебя хоть какой-нибудь прок, – сказал он.
– Я…
– Заткнись! – сказал мистер Параден.
Он грозно засопел. Билл пожалел, что не может сообщить суровому дяде ничего утешительного.
– Ты всегда был бездельником, – заключил мистер Параден, – как и все они. Однако, кто знает? Может быть, если дать тебе дело, ты и расшевелишься. Как тебе понравится, если я еще месяца три буду выплачивать тебе содержание?
– Очень, – сказал Билл.
– Учти, его придется отрабатывать.
– Конечно, – согласился Билл. – Как только я вернусь с рыбалки…
– Сам я поехать не могу, – сказал мистер Параден задумчиво, – а послать кого-нибудь надо. Что-то там нечисто.
– Понимаете…
– Заткнись! Не перебивай! Дело обстоит так. Меня не устраивает доход нашего лондонского филиала. Давно не устраивает. Что там творится – не понимаю. Управляющий вроде хваткий. И все-таки доходы падают. Я пошлю тебя в Лондон, Уильям, чтобы ты разобрался.
– В Лондон? – опешил Билл.
– Именно.
– Когда же мне ехать?
– Прямо сейчас.
– Но…
– Ты хочешь спросить, – продолжал мистер Параден, неверно истолковавший колебания своего племянника, – что именно тебе предстоит делать в Лондоне. Что ж, откровенно, я сам не знаю, и не знаю, почему посылаю тебя. Думаю, мне просто хочется проверить, есть ли в тебе хоть капля разума. Я, конечно, не жду, что ты разрешишь загадку, которая вот уже два года ставит Слинсби в тупик…
– Слинсби?
– Уилфрида Слинсби, моего лондонского управляющего. Очень толковый работник. Повторяю, я не жду, что ты с ходу разберешься в проблеме, которая не но зубам Слинсби. Просто мне кажется, что, если ты будешь внимательно смотреть, слушать, попытаешься разобраться в производстве и заинтересуешься управлением, то случайно набредешь на мысль – пусть самую глупую, но такую, что сможет дать Слинсби толчок в нужном направлении.
– Ясно, – сказал Билл. Его способности вывести фирму из затруднений дядя оценил нелестно, но, ничего не попишешь, более или менее верно.
– Это будет для тебя хорошей школой. Встретишься со Слинсби, послушаешь его. Все это тебе пригодится, – добавил мистер Параден со смешком, – когда вернешься сюда и начнешь надписывать конверты.
Билл замялся.
– Я бы с удовольствием, дядя Кули…
– Корабль отходит в субботу.
– Можно мне полчаса подумать?
– Подумать! – Мистер Параден зловеще раздулся. – Это в каком еще смысле подумать? Ты хоть понимаешь, что тебе предлагают, жалкий ты…
– Понимаю, понимаю, только… Разрешите сбегать вниз, переговорить с приятелем?
– Что ты мелешь? – раздраженно спросил мистер Параден. – Зачем вниз? С каким приятелем? Ты бредишь.
Он бы продолжал, но Билл уже оказался у двери. Он снисходительно улыбнулся дяде, словно говоря: «Погодите, все будет, как надо» – и вылетел из комнаты.
– Джадсон, – сказал он, врываясь в прихожую и оглядываясь.
Его друг разговаривал по телефону.
– Минуточку, – сказал Джадсон в трубку. – Это Билл Вест. Я как раз говорю с Алисой, – объяснил он через плечо. – Папа вернулся и согласен отпустить меня на рыбалку.
– Попроси у нее, пусть узнает, не согласился ли он вместо этого отпустить тебя со мной в Лондон, – торопливо сказал Билл. – Дядя отправляет меня немедленно.
– В Лондон? – Джадсон с тоскою покачал головой. – И не мечтай! Дорогой дружище, ты ровным счетом ничего не понял. Вся суть в том, чтобы затолкать меня куда-нибудь, где бы я не мог…
– Попроси ее передать, – лихорадочно приказал Билл, – что я клянусь не давать тебе ни цента денег и ни капли выпивку с самого нашего отъезда. Скажи, что в Лондоне ты будешь со мной в такой же безопасности, как и…
Джадсон не дал ему договорить фразы.
– Гений! – пробормотал Джадсон, и лицо его озарилось безграничной радостью. – Абсолютный гений! Я бы никогда до такого не додумался. – Лицо его вновь омрачилось. – Только боюсь, это все равно не сработает. Отец, понимаешь ли, не дурак. Ладно, попробую.
Он заговорил в трубку, потом расслабился и доложил об успехах.
– Пошла говорить. Однако я сомневаюсь, очень сильно сомневаюсь… Алло? – Он вновь повернулся к телефону и некоторое время слушал. Потом передал трубку Биллу. – Она хочет с тобой поговорить.
Билл взял трубку трясущимися руками.
– Да? – произнес он пылко. «Алло» прозвучало бы слишком грубо.
На другом конце провода зазвенел мелодичный голос Алисы Кокер:
– Кто это?
– Это я. Э… Билл.
– О, мистер Вест, – сказала Алиса. – Я говорила с папой о том, чтобы вам взять Джадсона в Лондон.
– Да?
– Сперва он не соглашался ни в какую, но я объяснила, что вы будете заботиться о Джадди…
– Буду! Обязательно!
– Вы действительно проследите, чтоб у него не было денег?
– Ни цента.
– И выпивки?
– Ни капли.
– Что ж, прекрасно, он может ехать. Спасибо большое, мистер Вест.
Билл попытался в изящных фразах выразить, как рад оказать ей даже самую малую услугу, однако далекий щелчок сообщил ему, что его красноречие пропало бы втуне. Он в волнении положил трубку.
– Ну? – встревоженно осведомился Джадсон.
– Все уладилось.
Джадсон издал короткий восторженный вопль.
– Билл, ты чудо. Как это ты ввернул, что не дашь мне денег! Прямо-таки на полном серьезе! Это все и решило. Вот так с лету и придумал, – сказал Джадсон тоном искреннего восхищения. – Ну и загудим же мы в Лондоне! Всегда мечтал туда попасть. Все эти исторические места, про которые мы читали в английских книжках, – ну, знаешь, ресторан «У Романо», бар «Савой»… Билл, старина, мы так гульнем, что по доброму старому городу только пух полетит.